Это настигнет каждого

ЭТО НАСТИГНЕТ КАЖДОГО. Х<анс> Х<енни> Я<нн> <Тетрадь> II

победителем. Шла ли речь о силе, красоте, здоровье или об объеме мускулов. Только бедность умаляла его достоинство, и еще - факт рождения вне брака... Ну и что рубашка на нем нередко бывала рваной, а куртка - грязной или потрепанной.

- Подождем, что будет, - сказал он вслух, - я тоже не лишен чувств, причем не самого удобного свойства.

- Да, - ответил Матье, имея в виду лишь первую часть фразы.

- И дай мне бокал вина, - добавил Гари примирительно.

- На это я не рассчитывал. Но если ты хочешь...

- Я допью твой бокал.

Все путы, сковывавшие Матье, отпали.

- Я приготовил нам фрукты и бутерброды, - сказал он и пододвинул к Гари сервировочный столик.

- Что ж, давай поедим, - согласился матрос. - Трапезничать с тобой: для меня это было... с тех пор, как мы узнали друг друга... одним из величайших удовольствий. Я ведь тогда почти постоянно испытывал голод. А ты совал мне в рот самые лакомые куски.

- Часто я их прежде надкусывал. А иногда тебе приходилось брать их у меня изо рта.

- Я это делал не то чтобы с охотой, но и без неудовольствия. Я думал: ты уже насытился и маленько сбился с катушек. Я же хотел одного: проглотить очередной кусок, вобрать его в себя. - Гари знал, что все это не имеет значения, что в действительности он лжет.

Гари уже не казался лениво-расслабленным. Он старательно набивал себе рот и желудок. Матье за ним наблюдал, но сам почти не прикасался к пище.

- Кушать ты тоже умеешь, - сказал он тихо. - С такой естественностью, какая свойственна животным... У тебя это и выглядит красиво.

Гари не ответил. Налил себе апельсинового сока, выпил. Он насытился, повеселел и стал молчаливым. Матье тоже постепенно умолк. Мысли его витали в прошлом. Дух искал и нашел воспоминание, которое никогда не изгладится. Матье не забудет, что существовал некогда мальчик Гари: единственный человек, которого он любил, как никого больше; за которого был готов умереть. Ради которого и сегодня отдал бы жизнь, если бы такое потребовалось или если бы принесло его другу пользу.

Внезапно он вздрогнул. «В самом деле? - спросил себя. - Без надежды на выигрыш, на ответный дар ты отдашь ему все? Сегодня, как и тогда? Как если бы еще оставался школьником, пубертатной поры, с головой, полной разрушительных идеалов?» Матье поднялся, провел рукой по лбу.

- Гари, - сказал, - спасибо, что ты пришел... что в этом смысле ничто между нами не изменилось. Вот и опять эти часы пролетели. Для меня они были прекрасны, как и все прежние моменты нашей близости. Правда, к таким моментам уже давно примешивается толика печали... и замешательства. Теперь, пожалуй, тебе пора возвращаться в город. Тебя там ждут.

Гари тоже поднялся.

- Да, - откликнулся он, - никто не знает, как лучше...

- Ладно тебе, - ответил Матье, - я знаю. Сейчас иди! А завтра в полдень, с последним боем часов, встречаемся, как всегда, на Новой королевской площади, угол Брегаде[59]. Не будем менять уже сложившийся ритуал. Пообедаем, сходим в бассейн, проведем вместе вечер...

- Да,- сказал Гари. - Значит, договорились...

Матье протянул ему руку.

- Только, Гари, без долгих прощаний... Мое настроение изменчиво. Сейчас я, можно сказать, весел. Но если мы не расстанемся тотчас же, во мне что-то замутится.

Гари протянутую руку не взял.

- До завтра, - сказал он еще; потом раздвинул шторы, открыл окно и ловко, как дикий зверь, перемахнул через подоконник.

Матье закрыл раму, даже не выглянув наружу; привел в порядок шторы и остановился посреди комнаты. Внутренне собравшись и вернув себе способность осознанно мыслить, он шагнул к письменному столу, вновь наполнил бокал, выпил.

- Знаю, все так и будет продолжаться, пока я не останусь лежать где-нибудь на дороге, - вдруг сказал он, громко.

Едва он произнес эти слова, в дверь постучали. Он испуганно дернулся, подождал, пока постучат еще раз, и потом неуверенно сказал:

- Прошу...

В комнату вошла экономка, фру Линде.

- Простите, меня послал господин генеральный директор,- пробормотала она. - Он просит вас спуститься к нему. По важному поводу...

Она растянула губы в кривой улыбке, а закрыла рот с предвкушением чего-то приятного.

- Вот как... Ну что ж. Передайте, пожалуйста, моему отцу, что я сейчас же... через две-три минуты... у него появлюсь.

- Спасибо, - сказала она, - я передам.

И вышла из комнаты, пятясь. Дверь захлопнулась. Теперь и Матье скривил рот; он чувствовал неудовольствие. Выпил еще бокал. Потом покинул комнату.