Глава V

Характеристика Ф.Г. Волкова как человека, артиста и общественного деятеля. – Значение его в истории русского театра

Теми немногими фактами, которые приведены выше, исчерпывается все, что известно до сих пор о Волкове. Эти факты не дают возможности охарактеризовать его в той полноте, какой заслуживает этот замечательный человек. Поэтому характеристика Волкова должна ограничиваться лишь крупными чертами и общими выводами.

Федор Григорьевич Волков был щедро наделен теми дарами, которые образуют аристократическую, многосторонне развитую натуру. Преобладающими и яркими чертами его были жажда знаний и энергия, укреплявшие его природные дарования при помощи образования, которым он был обязан почти исключительно самому себе.

С самых юных лет Волков “пристрастно прилежал к познанию наук и художеств”. Это стремление к обогащению себя знаниями не оставляло его всю жизнь. И в детстве, и во время учения в Заиконо-Спасской академии, и в кадетском корпусе, и во время сценической деятельности, – везде он жадно черпал из сокровищницы знаний, везде упорно работал над своим развитием, употребляя все усилия и средства, чтобы сделаться просвещеннейшим человеком своего времени. Путем самостоятельного труда он старался восполнить пробелы своего образования. Много надо было положить работы над своим развитием, чтобы из сына провинциального купца вышел один из передовых людей того века. С помощью своих необыкновенных способностей он достиг того, что, например, Новиков дает такую характеристику первого русского актера. “Сей муж, – говорит он, – был великого, обымчивого и проницательного разума, основательного и здравого рассуждения и редких дарований, украшенных многим учением и чтением наилучших книг”.

Энергия и сила воли видны в Волкове при самом поверхностном знакомстве с его биографией. Страстно привязавшись к театру и задумав устроить его в Ярославле, он с жаром юноши и с силой воли зрелого человека взялся за дело и довел его до конца. В то время ему не было еще и 20 лет, торговые дела отнимали у него много сил и времени. Среда, к которой по своему рождению и занятиям принадлежал Волков, не могла отнестись к его затее сочувственно. Затея эта должна была казаться большинству окружавших его или пустою забавою, или бесовским наваждением. Но Волков преодолел все – и нравственные, и материальные – препятствия, и вот в провинциальном городке купеческий сын открывает первый вольный театр в России. Его занятия во время вторичного пребывания в Петербурге, упорядочение театра в Москве, участие в перевороте при восшествии на престол Екатерины II, устройство грандиозного маскарада, – все это требовало не только глубокого ума и обширных знаний, но и сильной воли и непреклонной энергии; все это требовало живого, изобретательного воображения, находчивости, “остроты ума”. Фонвизин называет Волкова “мужем глубокого разума, наполненного достоинствами, который имел большие знания и мог бы быть человеком государственным”.

Внешний облик Волкова отличался большой привлекательностью. Он был среднего роста. Лицо его, обрамленное темно-русыми вьющимися волосами, было правильным и приятным и выражало ум и энергию, светившиеся в его быстрых карих глазах. Многие находили в нем сходство с Петром Великим. С первого взгляда Волков казался несколько угрюм и суров, что придавало ему какую-то важность. Но в дружеском кругу он производил совершенно другое впечатление: на лице его появлялась приятная улыбка, обхождение с друзьями было самое любезное, а живые и остроумные разговоры его оживляли беседу. В выборе своих друзей он был очень разборчив. Зато те, которые могли считать себя его друзьями, принадлежали к числу лучших людей. Из подписи к его портрету, гравированному известным Евграфом Чемесовым, видно, что Чемесов и два писателя того времени, Н. Н. Мотонис и Г. В. Козицкий (статс-секретарь Екатерины II), были его самыми лучшими друзьями. Со своими близкими, как и вообще, он не был лицемерен: бескорыстие, отзывчивость в минуты нужды и горя ближнего, великодушие составляли его отличительные черты. Волков был далек от тех удовольствий, которые отнимают время и не дают никакой пищи для ума и сердца. “Жития он был трезвого, – говорит Новиков, – и добродетели строгой”. Он остался холостым и даже не был будто бы никогда влюблен. Сцена поглощала все его мысли и чувства, в ней одной он видел удовлетворение своим стремлениям.

Искусство он любил свято и бескорыстно. Не говоря уже о том, что он благодаря своей страсти к театру расстроил большое торгово-промышленное дело, главою которого стал после смерти своего отчима; Волков и впоследствии отказался для сцены от высокого государственного поста. Но, желая остаться скромным сценическим деятелем и уклоняясь от высокого положения кабинет-министра, Волков и в мелочах не хотел пользоваться своим влиянием и милостями государыни. Несмотря на ее желание, чтобы Волков ни в чем и никогда не нуждался, он скромно и умеренно пользовался своим широким правом в доставлении себе жизненных удобств. Никогда, говорит А. М. Тургенев, не приказывал он подавать себе обед более как на три человека: у него было два друга, с которыми он почти каждый день обедал. Редко он требовал себе экипаж, деньги брал тоже очень редко и не иначе, как из собственных рук императрицы, и никогда не более десяти империалов.

Честолюбие было чуждо Волкову, – это можно видеть даже по отношению к своим литературным произведениям. В этом случае он обладал редким авторским самоотвержением. По словам его товарища по сцене И. А. Дмитревского, современники весьма уважали его литературные труды, но сам автор был недоволен ими и охотно заменял свои переводы чужими. Существует догадка, что Волков не страдал и сценическим честолюбием. По крайней мере, на одной афише конца 1756 года Волков называется просто актером, тогда как И. А. Дмитревскому придано звание “первого придворного” актера. Отсюда можно заключить, что Волков уступил почетное звание своему товарищу вскоре после того, как был пожалован в это звание.

Волков понимал свою деятельность не как карьеру или поприще для удовлетворения честолюбивых стремлений и доставления себе внешних жизненных удобств и отличий. Девизом его была бескорыстная любовь к избранному делу, на которое натолкнули его врожденные способности. Разнообразные таланты, данные ему природой, он не зарыл в землю, но, напротив, упорным трудом и постоянным стремлением к обогащению себя знаниями довел свои дарования до высшей степени развития.

Искра Божия определила Волкову его житейскую дорогу – это была область искусств, где он был совершенно свой человек. Актер и драматург, поэт и музыкант, живописец и скульптор, – Волков всецело отдался страсти к театру, совмещающему в себе различные сферы искусства. Произведения Волкова по разным родам искусства не дошли до нас, о них имеются лишь упоминания. Его работе приписывают мраморный бюст Петра Великого и картину, написанную масляными красками, на которой он изобразил себя и братьев в сцене из какой-то трагедии. Оба произведения утрачены. Волковым сделаны резные царские врата в Николо-Надеинской церкви в Ярославле и рисунок, по которому устроен иконостас в той же церкви.

Литературные произведения Волкова тоже не дошли до нас, не считая нескольких переводов пьес Мольера, хранящихся в Парижской библиотеке, некоторых песен и эпиграммы, приводимой всеми его биографами. Вот эта эпиграмма:

Всадника хвалят: хорош молодец.

Хвалят другие: хорош жеребец.

Полно, не спорьте: и конь, и детина —

Оба красивы, да оба скотина.

“Ода Петру Великому”, о которой с похвалой отзываются первые биографы Волкова, не сохранилась. Таким образом, единственным уцелевшим свидетельством дарований основателя русского театра является для нас программа маскарада “Торжествующая Минерва”.

Старинная хроника русского театра приписывает Волкову больше 15 различных пьес для сцены, о которых можно судить лишь по заглавиям и по названиям действующих лиц. Оригинальные пьесы Волкова – все бытовые. В комедиях его “Суд Шемякин”, “Всякий Еремей про себя разумей” и “Увеселение московских жителей о масленице” – действующими лицами являются Шемяка, секретарь суда, купцы, офицеры, слуги, мещане-разночинцы. Бросается в глаза та особенность этих комедий, что имена действующих лиц не носят по большей части книжного, придуманного характера, как это было в старину, когда на сцене действовали Чистосерды, Прелесты, Миловзоры и т. п.

Из переводных пьес хроника перечисляет “Магомета” Вольтера, “Эсфирь” Расина, “Титово милосердие” и несколько других пьес с итальянского, французского и немецкого языков. В своих бытовых комедиях Волков был, следовательно, одним из первых драматургов, вводивших на русскую сцену в художественной форме явления повседневной действительности, сближавшие сцену с жизнью.

Сценическая деятельность Волкова не оставила никаких вещественных следов: таково уж вообще свойство деятельности актера. В немногих рассказах и воспоминаниях современников о Волкове не встречается подробного разбора его игры. Из коротких отзывов о Волкове как об актере видно, что он обладал большим сценическим дарованием. Когда он со своей труппой приехал в Петербург, опытные и знающие люди увидели в нем и его товарищах огромные сценические способности. Его игра, – насколько это было возможно при тогдашнем репертуаре и понятиях о сценическом творчестве как об искусной декламации, – была, по выражению Новикова, “только что природная и не украшенная искусством”. В игре Волкова всегда слышалось внутреннее чувство, он без театральных эффектов очаровывал своих слушателей. Это стремление к правде, к натуральности в сценической передаче сделалось впоследствии отличительным свойством русских актеров. Еще в одном из отзывов говорится, что Волков был первый и лучший трагический актер, а в другом – что лучшая его роль была роль “бешеного”. Это выражение, всего вероятнее, надо понимать в том смысле, что в игре Волкова было много чувства, что он хорошо умел изображать бурные страсти и бешеные порывы. По словам Новикова, по “учреждении” русского театра Волков показал свои дарования во всем блеске, все увидели в нем великого актера, и слава его была засвидетельствована иностранцами.

В одной хронике старинного русского театра насчитывается больше 60 ролей, которые играл Волков. Тут встречаются комические, трагические и характерные роли.

Волков не оставил после себя сценического наследства в виде так называемой школы, в виде традиций, переходящих от одного поколения актеров к другому, хотя наверняка ему пришлось быть руководителем собранной им труппы и в этом отношении. Труды по организации первого театра и слишком ранняя смерть не дали ему возможности применить свои способности на поприще образования сценических сил в более широких размерах.

Таким образом, хотя Волков был, несомненно, выдающимся актером своего времени, но в ряды замечательных людей его выдвинул не сценический талант. Заслуга его заключается в организации первого русского публичного театра. На это дело он отдал все свои нравственные силы и материальные средства, к этому делу он приложил все свои выдающиеся способности, все свое многостороннее развитие; он был душою задуманного и созданного им дела. Достаточно сказать, что Волков был всем в своем театре, начиная с машиниста и кончая автором, чтобы оценить его значение для зарождавшегося русского театра. Театральное дело было тогда новым делом, которое понимать и ценить могли лишь передовые люди того времени. Потребности в театре у массы не существовало, приходилось ее, эту потребность, возбуждать и поддерживать. А это представляло трудную задачу, решить которую в благоприятном смысле можно было лишь с упорной энергией и той бескорыстной любовью к труду, какими обладал Волков. Придворный театр, носивший характер увеселений для избранного общества, мог бы долго оставаться таким, если бы не появился Волков, хотя и при нем он не сделался публичным в полном смысле этого слова.

Волков не был простым орудием случая. Открывая свой театр, он действовал вполне сознательно и самостоятельно. Обстоятельства сложились благоприятно для его дела, получившего покровительство правящих личностей, но это не отнимает у Волкова значения его деятельности на пользу общества. В эту эпоху первых попыток к развитию и упрочению русского просвещения такие люди, как Волков, твердые волей и до самоотвержения преданные своей идее, являлись фундаментом, на котором строились успехи русской науки и русского искусства в течение полутора веков. Волков был главным зиждителем на своей родине одного из важнейших двигателей общечеловеческого развития – сценического искусства. Он дал ему в родной земле прочное и устойчивое основание, и русская сцена с тех пор выросла, окрепла и стала наряду с лучшими западноевропейскими сценами.

По тем данным, которые сохранились о Волкове в литературе, можно утвердительно сказать, что он представлял собою идеал образованности и высоты нравственного уровня, которые должны характеризовать истинного актера, служащего честно и искренно в сфере искусства народному просвещению. Монархи, говорят его биографы, жаловали его, вельможи считали за честь и удовольствие его посещения. И в этом отношении основатель русского театра является идеальным представителем той корпорации, задача которой – служение искусству и просвещению масс – так широка, так плодотворна и требует такого строгого уважения со стороны посвятивших себя ее выполнению.

Глубоко образованный ум, всестороннее развитие, непреклонная энергия, горячая, искренняя и бескорыстная любовь к искусству, высокие нравственные качества, – все это в связи с заслугами, отмеченными историей русского театра, выделяет Волкова из ряда обыкновенных людей. Рано угасла жизнь основателя русского театра, но деятельность его и заслуги никогда не будут забыты общей историей прогрессивного движения России, а воспоминания о высокодаровитой и светлой личности Волкова будут всегда дороги не только любящим русскую сцену и живущим ее интересами, но и всем людям земли русской, желающим знать ее судьбы и судьбы ее замечательных деятелей.

Загрузка...