Федя со своим утюгом

БЫЛА ВЕСНА,

и хотелось глупо любить всех. В том числе и начальников. Своих. И чужих. Своих хотелось даже дружески удивить чем-нибудь. Нс то чтобы подойти, по плечу потрепать и воскликнуть: «Милый, милый, смешной дуралей!» Нет, к таким крайним восклицаниям прибегать не следовало… Не всякий начальник поймет, когда — шутка, а когда — нет. Воспримет «милого» всерьез, подумает: фу, какая грубая лесть!

А к лести Василия Ивановича не влекло. Он и сам был начальником (директором Перепольского древокомбината он был), и сам он к подобному примитивному поступку отнесся бы неодобрительно.

Приятный же сюрприз подмывало преподнести ко дню рождения Ростиславу Семеновичу Репину, командовавшему местной промышленностью всей области.

Можно было бы, конечно, по такому уважительному случаю приятно ошарашить начальника рапортом о досрочном выполнении плана, но от такой липовости директору самому чудно стало.

Поразмыслить надо было. В деликатных ситуациях впопыхах ничего не решишь. Решение надо высиживать тщательно, с толком. Как яичко.

Неплохо бы уважить, например, какую-нибудь начальникову слабость, хобби какое-нибудь. Вот если б он мебельные гарнитуры коллекционировал, то преподнести бы ему, скажем, мебель пере-польского производства. Вот, мол, вам, для примеру, наши печки-лавочки.

Но начальник гарнитуров не коллекционировал, тем более пере-польских. Да и опять же шокирующий общественность подарок. Скажут: неспроста он это затеял.

А хочется спроста затеять. Без всяких задних мыслей.

Стал думать дальше.

Дежурный пожарник колхоза «Свет» сидел и соблюдал меру противопожарной безопасности, Он курил в специально отведенном для этого месте.

А прямо к этому месту катил по деревне грузовик, и воробьи, как шрапнель, прыскали из-под колес.

Возле пожарника грузовик остановился. Шофер из кабины вылез и две женщины с лопатами.

— Откель? — по-древнедеревенски поинтересовался пожарник.

— С Перепольского древокомбината, — сказал шофер.

— А, — сказал пожарник обыкновенно. — А я думал, еще откуда-нибудь.

— Где у вас тут навоз расположен? — спросил шофер.

— Вон, — указал пожарник. — Та куча.

Шофер умело подрулил к куче, и обе женщины взялись за физический труд. А шофер к пожарнику подошел и папироску стрельнул.

Покурили.

— Завтра в область еду, — сообщил, посидев, шофер.

— А, — сказал пожарник. — А я думал, еще куда-нибудь.

— Не, — сказал шофер. — В область. Велено сначала к вам, а потом в область. Открытку поздравительную повезу нашему начальнику управления от нашего директора. Навоз тоже.

— А навоз зачем?

— Фиг его знает.

— А, — сказал пожарник. — А я думал, еще зачем-нибудь.

Была весна, и хотелось глупо любить всех. В том числе и подчиненных. Своих. И чужих. Своих хотелось даже дружески приласкать.

Не то чтобы подойти, го плечу потрепать и шутливо воскликнуть: «Милый, милый, смешной дуралей!» Нет, к таким крайним восклицаниям прибегать не следовало. Не всякий подчиненный поймет, когда — шутка, а когда — нет. Воспримет «дуралея» всерьез, подумает: фу, какое грубое чванство!

А к чванству не влекло.

Можно было бы, конечно, по такому уважительному случаю по-потакать всяким слабостям своих подчиненных. Но тоже не то. Узнают про такое всякое на стороне и подумают: неспроста он так распопустительствовался.

А хочется, чтоб спроста. Без задних мыслей. Слабость надо поощрить очень невинно-человеческую.

Тут и подоспел грузовик из Перепольска. Тут начальник управления немножко удивился и немножко по-доброму улыбнулся. Сказал:

— Ничего. Если ему нравится делать людям приятное — пусть.

И вышел из управления и, не чураясь, сел в грузовик с навозом.

— Трогай, дружок! — произнес шутливо. — Если хочешь, то ко мне на дачу.

На даче начальник управления тоже ничем не гнушался. Позволил выгрузить навоз на грядки, а на прощание сказал просто и хорошо: «Спасибо!»