Шазаль наблюдала, чувствуя, как в душе просыпается совершенно неуместное в данный момент любопытство. Ведь ей следовало отыскать Юана, а не таращиться на диковинное существо!
Ящерица тем временем вернулась, как–то нетерпеливо щелкнула хвостом и опять отбежала.
У Шазаль екнуло сердце. Ящерица недвусмысленно приглашала следовать за ней!
Это открытие поразило девушку до глубины души. Мало того что змеи освободили ее, так теперь и ящерица хочет указать путь! Невероятно!
— Я иду, иду! — крикнула девушка, срываясь с места.
Ящерица, конечно, ничего не ответила. Она немного выждала, не сводя с Шазаль неподвижного взгляда, затем проворно побежала по поверхности валунов и скользнула вниз.
Шазаль двигалась следом, чувствуя, как внутри все дрожит от невероятного открытия. Пожалуй, это было даже удивительнее, чем комната, выполняющая любые прихоти хозяина! Живые существа, которым природой назначено заниматься совсем другим, вдруг почему–то помогают ей!
Рогатая ящерица оказалась изумительно проворной. Через некоторое время Шазаль уже бежала, стараясь не терять своего поводыря из виду.
Сердце едва не выскакивало из ее груди. Скоро она найдет Юана!..
Но все оказалось совсем не так просто, как представлялось Шазаль. И совсем не быстро.
Ящерица бежала все дальше и дальше, а вокруг не появлялось ничего нового, кроме непонятного рокота, накатывающегося откуда–то из–за скал.
В воздухе появился какой–то странный запах.
Поблизости не было ни единой живой души, кроме ящерицы. Шазаль иногда слышала пронзительные крики, но у нее не было времени выяснять, что за существа их издавали.
Она бежала, озабоченная только тем, как бы не потерять из виду рогатую ящерицу.
Тени удлинялись. Ргун медленно полз вниз, к горизонту. Наступал вечер, а конца прогулки так и не предвиделось.
Но теперь Шазаль не чувствовала усталости. И несмотря на медленно сгущающийся сумрак, она прекрасно видела бегущую впереди ящерицу.
Постепенно Шазаль привыкла и к ритму движения, и к необходимости следить за тем, куда, в какую расщелину между скалами юркнет необыкновенный поводырь. Сгущающийся сумрак не мешал, и даже странный неумолчный рокот перестал отвлекать.
Шазаль выяснила, что, оказывается, может о чем–то думать на бегу. Больше всего в данный момент ее занимало странное поведение пресмыкающихся.
Она пыталась найти ответ самостоятельно, благо подсказывать было некому. За прошедшие шестнадцать лет Шазаль ни разу не сталкивалась с тем, чтобы какие–либо животные, птицы или тем более пресмыкающиеся в чем–то помогали ей. А теперь это происходило безо всяких просьб или желаний с ее стороны.
В степях Хирокии она даже не успела подумать о том, чтобы у кого–то просить помощи. Шазаль даже не знала о том, что под поверхностью земли находятся норы песчаных змей!
Они сами решили защитить ее. И ушли, только убедившись в том, что хищник оставил попытки напасть на девушку.
Может, виноват Черный замок? Но песчаные змеи защитили ее, когда она еще звалась Абешей и не имела понятия о том, что многое может измениться по ее желанию!
Значит, что–то произошло раньше. В Северных Горах. В том пылающем аду, где она пропиталась, а затем и хлебнула драконьей крови!
Опять эта кровь!
Сознание того, что внутри, под кожей, течет жуткая жидкость, способная уничтожить все вокруг, оказалось очень неприятным. Но Шазаль вовремя напомнила себе, что прожила в новом состоянии уже достаточно много времени и особых неудобств так и не ощутила.
Может, все змеи и ящерицы ЧУВСТВУЮТ в ней дракона, а вовсе не человека? Именно поэтому и помогают? Но это предположение выглядело довольно смешным, и Шазаль выбросила его из головы. Сейчас главное — найти Юана. Шазаль знала о своем неумении строить сложные, далеко идущие планы. Но она прекрасно чувствовала себя, оставшись в привычном одиночестве…
Глубоко задумавшись, Шазаль не сразу заметила на небе слабые нежно–оранжевые всполохи. Немного замедлив темп, она рискнула обернуться. И увидела на востоке светлеющую полосу.
Незаметно миновала ночь, а рогатая ящерица неустанно бежала вперед. Хотя, возможно, ее давно подменила другая, похожая…
Когда окончательно рассвело, девушка наконец увидела источник рокота, преследовавший ее всю дорогу.
Шазаль была так поражена, что даже остановилась. Вниз из–под ее ног уходил пологий склон. И в самом низу, там, куда звала ящерица, на сушу набегали и откатывались назад волны, украшенные зеленоватыми кудрями пены.
Воды было слишком много. Огромное пространство, занятое ею, тянулось далеко, к самому горизонту. Шазаль сообразила, что видит перед собой то самое МОРЕ, о котором как–то вскользь упоминала Хэргал.
Отыскав взглядом ящерицу, девушка побежала вниз. Под ногами попадались раковины столь причудливых форм и расцветок, что Шазаль очень хотелось остановиться и рассмотреть каждую, но ящерица–проводник быстро и без остановок бежала вдоль кромки воды. Шазаль не оставалось ничего другого, как следовать за ней. Она успокоила себя тем, что раковины можно будет рассмотреть когда–нибудь позже. Они же никуда не денутся.
Путь по берегу моря занял весь следующий день.
К вечеру ящерица привела девушку в совсем дикий край, где, казалось, никогда не ступала нога человека. На берегу громоздились огромные каменные глыбы, некоторые из них стояли словно по колено в прибое, и вода проделала в них причудливые отверстия.
Когда Шазаль, поднимая голову, окидывала взглядом скалы и узкую полоску песка, заваленного раковинами и костями рыб, ей становилось не по себе. Появлялись мысли о том, что ящерица вовсе не помогает, а заманивает в ловушку. Однако где–то в сердце теплилась надежда, и Шазаль продолжала путь.
Миновала еще одна ночь.
Местность вокруг, озаренная нежными всполохами новой зари, стала еще более пугающей. Шазаль твердила себе, что раз за целых два дня никого не встретила, то, похоже, здесь и нет никого, кто мог бы на нее напасть. Но вой ветра и рокот волн, бьющихся о прибрежные скалы, действовали угнетающе.
Но в какой–то момент рогатая ящерица внезапно остановилась у самой воды, замерла на миг, а затем, словно испугавшись набегающей волны, юркнула в сторону и исчезла из виду.
Шазаль растерялась. Она попыталась отыскать ящерицу, но та словно сквозь землю провалилась.
Значит, путешествие закончено? Но где же Юан? В какой–то из скал?
Очередная волна, зашипев, откатилась назад, оставив на песке несколько комков водорослей, среди которых вдруг что–то шевельнулось.
Нагнувшись, Шазаль рассмотрела маленькое гибкое существо, у которого никаких рогов на голове не было, зато обе пары лапок были снабжены плавательными перепонками. Выбравшись из водорослей, эта водоплавающая ящерица пробежала по полосе прибоя в сторону девушки, а затем скользнула в набегающую волну.
На этот раз Шазаль быстро сообразила, что ее снова зовут за собой. Но огромная масса воды выглядела настолько непривычно, что девушка некоторое время помедлила.
Неужели Юана отправили под воду?
Облизнув пересохшие и ставшие солеными губы, Шазаль боязливо шагнула в волну. Совсем близко в воде мелькнула спинка ящерицы.
Шазаль двинулась дальше, чувствуя, как по ногам вверх бегут мурашки от волнения. Вода в море неожиданно оказалась теплой.
Морская ящерица нырнула. Шазаль уже зашла по горло, недоумевая и стараясь понять, ГДЕ здесь следует искать брата.
Проворная ящерица снова появилась и тут же нырнула.
НЫРЯТЬ? Опускаться с головой под воду?
Шазаль едва было не повернула к берегу. Она никогда в жизни не ныряла и не умеет плавать! Это невозможно!
Волна, вздыбившись, налетела на девушку, окатив с головой, и устремилась на берег. Машинально попытавшись вытереть мокрое лицо мокрой же рукой, Шазаль обреченно подумала, что выбора нет. Правда, у нее было легкое ощущение того, что она забыла что–то важное. Следовало сосредоточиться и вспомнить, но морская ящерица, проявляя явное нетерпение, опять появилась на поверхности воды. Сделав маленький круг, она исчезла.
— Подожди, пожалуйста, — взмолилась Шазаль. — Я не могу так быстро.
С отчаянием человека, которому нечего терять, она, вдохнув побольше воздуха, резко бросилась вперед.
Но в первый раз у нее ничего не получилось. Шазаль лишь немного побарахталась, судорожно пытаясь что–либо рассмотреть в мутной воде.
Не получилось и во второй, и в третий раз. Но Шазаль понимала, что хочешь не хочешь, а погружаться в сумрачную глубину придется. Это немного напоминало ей далекое прошлое, когда, лишившись приемной матери, девушка вынуждена была учиться полностью самостоятельно добывать себе еду. Точнее — возделывать каменистую почву, сажать сухъяму, по осени собирать урожай. Надеяться было не на кого.
Сейчас ей тоже никто не мог помочь.
Если ящерицы привели ее сюда, значит, Юан спрятан где–то на морском дне. И Шазаль ныряла — раз за разом, не обращая внимания ни на что вокруг.
Тоненькое тельце ящерки иногда появлялось перед глазами. Когда девушка открывала под водой глаза, она видела, как удивительное существо кружит поблизости, явно не понимая причины задержки.
Постепенно страх перед морской пучиной притупился. Шазаль казалось, что с каждым разом она может продержаться под водой все дольше, проплыть немного дальше. А морская ящерица звала прочь от берега, глубже и глубже. Туда, где мелькали смутные, непонятные тени, где на дне колебались длинные ветви водорослей.
Дно здесь резко понижалось, на нем громоздились обломки скал, поросшие водорослями, превратившиеся в загадочные подводные острова. Шазаль и представить себе раньше не могла, что под водой живет так много разных существ. Впрочем, раньше она даже не думала о том, что ей доведется увидеть само море.
Тем временем тоненькая морская ящерица старалась завлечь девушку в неширокую расщелину между подводными скалами. Но у Шазаль недоставало сноровки. Она вынуждена была выныривать и жадно хватать ртом воздух.
Наконец, решив, что наловчилась достаточно, Шазаль вдохнула поглубже и нырнула, энергично загребая руками и ногами. На этот раз она решила осмотреть расщелину.
Ящерица мелькнула впереди и скрылась в толще воды. Шазаль делала сильные гребки, стараясь опуститься как можно ниже. Достигнув краев расщелины, она оттолкнулась от скал руками и проплыла внутрь. Левую ладонь сильно защипало. Скоро Шазаль заметила темные разводы в воде.
Пожалуйста, поранилась! А драконья кровь может причинить немало бед обитателям моря. Ее ведь разнесет во все стороны…
Но даже не успев вообразить последствия этой катастрофы, Шазаль увидела внизу неподвижно замершую ящерицу.
Сжав левую руку в кулак, чтобы хоть немного остановить кровотечение, Шазаль опустилась почти к самому дну. Взбудораженный ее движением песок клубился в воде, и под ним что–то проступало.
Шазаль так и не поняла, что именно видит. Она знала, что действовать надо быстро, поскольку запаса воздуха в груди хватит ненадолго. И интуитивно она приложила пораненную ладонь к тому месту на дне, где упорно крутилась ящерица. Та мигом всплыла, сделала круг в воде и исчезла.
От ладони Шазаль в воде расплывалось темное пятно. А песок…
Она уже не удивилась, увидев, что слой песчинок начал проседать. Из образовывающейся ямы неожиданно вырвался сноп пузырьков воздуха.
Шазаль чувствовала, что сможет продержаться под водой совсем немного. И, решившись, сунула правую руку вниз, в крутящуюся мешанину из мелких ракушек и взбаламученного песка, нащупала что–то дергающееся, ухватила покрепче и рванулась вверх.
Левую ладонь жгло, как огнем, но приходилось загребать именно ею, поскольку другая рука была занята. Шазаль изо всех сил плыла к спасительной поверхности, не глядя вниз, лишь понимая, что тащит что–то достаточно большое.
В груди появилось жжение, ей пришлось сделать над собой усилие и не пытаться вдохнуть воду.
Два отчаянных гребка. Вода посветлела…
Ап! Она вынырнула–таки, судорожно глотая воздух. В следующий миг ее ноша вдруг сильно потяжелела, увлекая девушку обратно под воду.
Каким–то чудом сумев вынырнуть, Шазаль отыскала взглядом берег. Он оказался несколько дальше, чем ей представлялось.
То погружаясь, то выныривая, девушка запоздало сообразила, что тому, кого она вытащила из западни на дне, тоже не хватает воздуха. И постаралась подтащить неожиданно обмякшее тело к живительному воздуху.
Услышав надрывный вздох, она поплыла к берегу, чувствуя, как с непривычки звенит в ушах и немеет все тело.
Когда под ногами оказалось твердое, надежное дно и Шазаль выволокла–таки свою ношу на берег, ее сильно пошатывало. Девушка рухнула на влажный песок и некоторое время просто лежала, тяжело дыша и не очень–то веря в то, что жива. Потом осмотрела левую ладонь. Порез казался не очень глубоким, и темная, пузырившаяся на воздухе кровь едва сочилась.
Правой рукой девушка убрала с лица прилипшие волосы, перевернулась и села. Медленно повернув голову, Шазаль замерла.
Рядом с ней, судорожно стараясь приподняться на локтях, кашлял и плевал кто угодно, но только не Юан!
Этот паренек и был одет по–другому, и волосы оказались темными, а не светлыми.
Шазаль так изумилась, что даже забыла про царапину на ладони и звон в голове.
— Эй? — нерешительно произнесла она. — Ты не Юан.
Спасенный надрывно кашлянул:
— Еще чего не хватало! Насколько я помню, меня всегда звали Валли, и меня это вполне устраивало!
Шазаль сидела на теплом, нагревшемся за день камне. Вдалеке, расцвечивая небо красным и желтым, Ргун опускался в море.
Она чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Каким образом можно было найти этого Валли вместо Юана?
Но, возможно, ящерицы перепутали? Нет, Шазаль категорически ничего не понимала!
Тем временем Валли поднялся с песка и подошел к ней.
Он был немного ниже Юана и далеко не такой стройный. Высыхающие волосы отливали в свете заходящего светила каким–то невероятным, тусклокрасным цветом. Глаза оказались очень темными, и в первый момент Шазаль подумала, что Валли ослеп точно так же, как и Хэргал.
Но — нет! Парень смотрел прямо ей в глаза.
— Все замечательно, — сиплым, немного ломающимся голосом произнес он. — Одно непонятно: ты кто?
— Я — Шазаль, внучка…
Валли усмехнулся:
— ЧЬЯ ты внучка, мне хорошо известно. Так, значит, Шазаль… Про которую все столько говорили, однако никто ее не видел. И где же ты была?
— В Северных Горах. А почему все про меня говорили?
Валли хмыкнул:
— Ну, ты даешь! О ком еще могут говорить в семье, глава которой объявил о том, что преемником его будет старший внук. А в нашем случае — внучка, доченька дорогого Райвана.
— Преемником? — переспросила Шазаль, пробуя на вкус малопонятное и отчего–то неприятное слово. — Это как?
— Просто. Наследница Китарлиса — старшая внучка… Так, многоуважаемая будущая глава рода, перестань задавать вопросы МНЕ. Я тоже кое–что хочу выяснить. Для начала: с чего это ты решила кровно оскорбить меня, назвав Юаном?
Девушка пожала плечами:
— Я думала, что вытащила его. Я искала его, а вовсе не тебя.
— Мило. А зачем ты его искала?
— Мы вместе путешествовали. Потом что–то случилось, и мы оказались в разных местах. Меня заперли в каменном мешке. Я выбралась и принялась искать его.
Валли внимательно выслушал. Думая о чем–то своем, он склонил голову к плечу, рассматривая девушку. Только тогда Шазаль сообразила, что несмотря на то, что Валли, в отличие от Хэргал, не потерял зрения, он не может знать, что прошло несколько лет.
— Послушай, — заговорила она, не дожидаясь, пока найденный брат откроет рот. — Я, наверное, должна тебе кое–что рассказать. Правда, я и сама не совсем понимаю. Короче, у семьи появился какой–то враг. Он… наверное, украл меня, убил мою мать, потом заточил Хэргал в Северных Горах, а тебя — здесь. Я не знаю, когда ты попал сюда, но думаю, что несколько лет назад. Во всяком случае, Хэргал пробыла в камне шестнадцать лет.
— Да? А все думали, что она нашла себе очередного воздыхателя и не желает с ним расставаться! Надо же… — он снова замолчал и погрузился в раздумья.
Шазаль тоже молчала. Она совершенно не представляла, что можно еще ему сказать и как вообще общаться с новым родственником, выуженным с морского дна. В одиночестве ей было не так уж и плохо.
Девушка вздохнула. Похоже, сейчас опять начнутся упреки в неумелости. И вдобавок этот Валли как–то не особо любезно отзывался о Юане. Снова какие–то тайны?
Валли тем временем прошелся по берегу и в конце концов уселся рядом с Шазаль, отбросив волосы назад. Кончики прядей, подсохнув, закрутились вверх.
— А кто знает, что ты здесь? — неожиданно спросил Валли, повернув голову и в упор уставившись на Шазаль своими, как оказалось, темно–карими глазами.
— Не знаю. Наверное, никто.
— Как это так? — насмешливо осведомился он. — Наследница гуляет по миру, и никто из взрослых, особенно Китарлис, не приглядывает за ней?
— Последние два дня я… ничего не желала, — осторожно подбирая слова, ответила Шазаль. — А Юан говорил, что…
— Пф-ф! Нашла кого слушать! Этот маменькин сынок ни разу носа за порог не высовывал! Откуда он может хоть ЧТО-ТО знать? Не смеши меня, ладно?
— У меня нет чувства юмора, — мрачно сказала девушка, — и я не понимаю, чего здесь смешного.
— Ты — просто прелесть, — рассмеялся Валли. — Особенно в свете твоего предназначения! Всегда мечтал иметь такую наивную сестренку!
— Это я уже слышала.
Валли развеселился пуще прежнего:
— Хочешь, угадаю от кого?.. Что, я прав? Это красавчик Юан рассказывал тебе, да? Слушай, похоже, я пропустил столько всего интересного! Ну–ка, продолжай! Я хочу знать, насколько он изменился за это время. Или не изменился. Он ведь уже набивался к тебе в друзья? Не мог не набиваться, зная, что ты — наследница!
— Замолчи! — вырвалось у Шазаль.
Он был прав! Юан действительно очень старался подружиться с ней. Впрочем, не только он…
Только теперь, после насмешливых слов Валли, Шазаль разом вспомнила все случаи, когда люди, которых она видела впервые (там, в Черном замке) изъявляли к ней чрезмерную любезность. Сама она тогда пугалась и чувствовала себя неуверенно, не имея понятия об истинной причине!
— Эй, ладно… — услышала она голос Валли. — Я тоже не хочу ссориться с будущей наследницей. Поговорим о приятном. Что за враг завелся у нашей семейки?
— Я же сказала, что не знаю. И никто не знает.
— В это верится с трудом. Китарлис предпочитает знать все, причем еще до того, как событие произойдет. Поэтому я и не поверил тому, что никто не знает, где ты. Но если ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не пользовалась силой, то… хм, вполне возможно.
Испытывая раздражение, Шазаль в упор посмотрела на Валли.
Тот мигом состроил преувеличенно внимательное выражение лица:
— Что–то не так?
— Да. Хэргал, выйдя из каменного плена, ничего не видела, почти ничего не могла и… не трещала без умолку.
— Ты же сама сказала, что она просидела там шестнадцать лет. А я — совсем недолго, — он сделал паузу и продолжал другим тоном, рассматривая морскую гладь: — Странное ощущение… Я совершенно… не чувствовал времени, я вообще ничего не ощущал. Как будто просыпаюсь и не могу очнуться окончательно. Но! — Валли встряхнулся. — Что это я все о себе да о себе? Похоже, вокруг крутится кое–что крайне забавное.
Шазаль ничего не ответила. Она смотрела на догорающий закат и чувствовала себя совершенно разбитой. Валли своей болтовней отвлекал ее, а девушке хотелось сосредоточиться и постараться найти Юана. Может, ящерицы снова помогут? Но, в конце концов, нельзя же все время их использовать! Наверное, у них есть детеныши, которых надо кормить?
— Кто еще? — резко спросил Валли.
— Что? — переспросила Шазаль, вынужденная оторваться от своих мыслей.
— Кто еще из семьи канул в неизвестность?
— А?.. Я не… То есть Хэргал…
— Ты хоть слышишь, что сама говоришь? — прервал ее Валли. — Ты ведь уже доложила о том, что Хэргал ПРОБЫЛА где–то там много лет. Следовательно, теперь тетушка жива и здорова. Я спрашиваю о тех, КОГО НЕТ ДОМА.
— Мой отец.
— Это мне тоже известно.
— Наверное, я сама… Твоя мать?
Валл и резко мотнул головой:
— Она погибла. Это я помню очень хорошо. Никакие враги — тайные или явные — ее не убивали.
— Тогда, наверное, все. Дома нет только моего отца. Ты уже нашелся. А я волнуюсь за Юана, он попал в беду.
— Не спеши за него волноваться, — морщась, произнес Валл и. — С красавчиком разберемся позже. Меня интересует ситуация целиком.
— Тут я тебе не помощник. Я уже рассказала все, что знала, — резко ответила девушка.
— Естественно… — проговорил Валли, улыбаясь непонятно чему.
Шазаль вдруг стало неуютно под его взглядом.
— Почему ты на меня так смотришь? — резко спросила она.
Валли пожал плечами:
— Как?
— Подозрительно! — выпалила девушка и сразу же почувствовала себя полной идиоткой.
— Я не на тебя смотрю подозрительно. Мне просто не нравится то, о чем ты пытаешься мне рассказать. Поправь, пожалуйста, если я что–то напутал: ты мне только что поведала, что какой–то неизвестный злодей посмел вмешиваться в дела семьи Китарлиса, отправил тебя в Северные Горы, а меня — на морское дно? Так?
— Так.
— Ну, с тобой–то все ясно, — подросток, отводя со лба подсыхающие пряди волос, задумчиво посмотрел куда–то вдаль. — А при чем тут я?
— Я не знаю! — в сердцах воскликнула Шазаль. — И я не знаю, почему тебе что–либо ясно относительно меня! По–моему, мы видимся впервые в жизни!?
— И что с того? Про завещание Китарлиса не знал только ленивый, — парировал Валли.
Шазаль, стараясь сдержать бурю эмоций, нарастающую в душе, отвернулась от Валли.
У нее было ощущение того, что голова вот–вот треснет. Девушка даже на миг пожалела, что так глупо ошиблась и спасла НЕ ТОГО…
Но не запихивать же Валли обратно? Вдобавок Бьерек, наверное, очень обрадуется…
— А куда вы направлялись с Юанем? — неожиданно спросил Валли.
— Никуда. Просто путешествовали.
— Ты говорила о том, что тебя поймали в ловушку, так? — подросток даже нагнулся, стараясь заглянуть в лицо девушке. — И ты подумала, что красавчику тоже грозит опасность, начала искать… А, кстати, как ты выбралась?
— Неважно. Выбралась — и все.
— Ладно, — к удивлению Шазаль, Валли почему–то не стал настаивать. — И ты СЛУЧАЙНО нашла меня? Забавно, нечего сказать. Ну, спасибо, сестренка!
Шазаль вздрогнула. Она и сама бы не смогла объяснить почему. Возможно, Валли слишком резко изменил тему разговора. Или она попросту не успевала за ходом его мыслей.
— Не за что, — буркнула она.
— Ты уморительная! — весело заявил подросток, поднялся на ноги и потянулся. — Сестренка, о важных делах я предлагаю поговорить потом. А теперь нам надо как–нибудь выбраться отсюда, ты согласна? И у меня есть к тебе одна просьба: давай мы с тобой будем вести себя, как обыкновенные люди? Никаких сверкающих колесниц, ничего, ни единого желания! Идет?
— Идет, — недоуменно отозвалась девушка. — А за чем?
— Затем, что… — Валли сделал паузу, испытующе заглядывая ей в глаза, — чтобы никому не удалось нас выследить.
Шазаль категорически не удавалось понять, куда он клонит. Но предложение рыжеволосого парнишки показалось ей вполне… понятным и выполнимым.
Она поднялась, тряхнула головой, чтобы высохшие волосы равномерно распределились по плечам, и машинально взглянула на пораненную ладонь. Белых пузырьков видно не было, края ранки сошлись, образовав неровную темную линию. Удовлетворенно кивнув, девушка спросила:
— И что мы будем теперь делать?
— Пошли отсюда, — просто ответил Валли, осмотрелся, зачем–то принюхался и решительно двинулся прочь.
Шазаль неохотно поднялась с теплого валуна. Ей было совершенно все равно, куда идти.
Со дня памятной охоты Нурдаила Веселого девушке все время казалось, что она попала в плен какого–то безумного сна или, точнее, галлюцинации. Ее теперешняя жизнь ничем не напоминала прежнее существование у подножия Северных Гор. Шазаль совершала поступки, о которых ранее не могла и помыслить. Ее окружали люди, понять которых было невозможно…
Девушка поежилась на ходу.
Необъяснимая ошибка ящериц привела к тому, что теперь, вдобавок ко всему остальному, Шазаль — хочешь не хочешь — придется общаться с Валли. А к появлению еще одного человека из семейства Китарлиса она совершенно не была готова!
А ведь он, едва освободившись из плена, тут же подкинул Шазаль очередную новость.
Китарлис объявил своим преемником старшего внука. Точнее — внучку, то есть ее саму!
Но, может быть, рыжеволосый пошутил? Судя по тому, что и как о нем говорили остальные, такая выходка вполне могла быть в духе Валли.
И где же Юан?
Шазаль подняла голову, словно пытаясь разглядеть среди скал стройную фигуру брата, но вместо этого поняла, что скоро будет совсем темно.
Воздух серел и холодел. Слева мерно рокотал морской прибой. Какие–то невидимые Шазаль птицы надрывно кричали среди вершин скал.
Валли резко остановился, так что она, не успев среагировать, ткнулась носом в его шею.
— Что, сестренка, это место подходит нам в качестве ночлега? — поинтересовался он.
Шазаль, пожимая плечами, обвела взглядом окрестности.
Возможно, потому, что ей послышалась в голосе спутника насмешка, скалы немедленно показались самыми неприглядными из всех, которые она видела.
— Здесь страшно, — резко сказала Шазаль.
— Тем лучше, — Валли широко улыбнулся. — Тем меньше вероятности, что именно здесь нас кто–то будет искать. Да и к чему бродить во тьме? Ну, госпожа преемница досточтимого Китарлиса, ты видишь вокруг что–либо съедобное? Или ты умеешь только ХОТЕТЬ, а не делать?
Валли, казалось, забавлялся от души. Повернувшись к нему спиной, Шазаль, сделав над собой усилие, представила, что она — совершенно одна на этом скалистом берегу и что ей предстоит вполне понятное действие: поиски еды.
И тогда случилось маленькое чудо. Во всяком случае, в представлении Шазаль. Берег перестал выглядеть в ее глазах вообще как–либо. Это было просто место, где предстояло остановиться на ночлег. Более того, она подумала, что в родной деревушке было не намного уютнее. Потом глаза привычно отыскали среди обломков скал сухие ветки какого–то кустарника, а под ногами обнаружились два подходящих камня–голыша.
Удовлетворенно вздохнув, девушка принялась за дело, не глядя на Валли и более не вспоминая о его присутствии. Выбрав подходящее местечко под навесом скалы, она мигом расчистила площадку для костерка, подтащила сухие ветки, сложив их так, как когда–то показал ей Сапак. У кромки прибоя нашелся комок абсолютно сухих водорослей, и Шазаль засунула его под ветки.
Стукая голышами друг о друга, чтобы высечь искру, она вдруг снова почувствовала себя Абешей. От жалости к себе самой на глаза навернулись слезы. Абеша выбивалась из сил, чтобы вырастить сухъяму, Абеша мерзла долгими зимами в хижине с тонкими стенами, Абеша пряталась в овраге при появлении посланцев князя, но… Эта тяжелая жизнь представлялась нынешней Шазаль необыкновенно понятной и простой. Ведь Абеше не надо было общаться с непонятными людьми, не надо было судорожно напрягать мозги, чтобы выдумать себе наряд… Абеше никто не говорил о том, что есть какой–то таинственный враг, убивший ее мать… Абеше можно было не мучиться, привыкая к жизни, в которой она ничего не понимала…
Занятая делом, девушка не замечала удивленно–любопытного взгляда Валли. Она, вернувшись к кромке прибоя, деловито набрала крупных ракушек, которые были выброшены волнами совсем недавно и еще не успели испортиться. Сложив свою добычу возле костерка, Шазаль наломала веток потолще и подложила их в огонь.
И только тогда услышала за спиной:
— А спасенного так и бросишь — умирать от голода и зависти?
Шазаль, вздрогнув, обернулась. Валли стоял в трех шагах от нее, явно не собираясь умирать ни от того, ни от другого. Но и насмешки в его темно–карих глазах больше не было.
Девушка сделала приглашающий жест, и Валл и тут же оказался рядом, удобно устроившись на плоском камне.
— Извиняйте, — дурашливо произнес он, — я, наверное, слишком долго просидел на дне, мозги просолились, отказывают на ровном месте… — он разом посерьезнел. — Правда, прости. Оказывается, жизнь в Северных Горах пошла тебе на пользу.
— Что–что? — изумилась девушка. Подобное заявление от родственника из клана Китарлиса она слышала впервые.
— А что, я не прав? — Валли пожал плечами. — Да ты же умеешь ВСЕ! Я не шучу! Я‑то было решил, что ты этакая изнеженная барышня. Вроде Юана, только в юбке. А ты, оказывается, вполне можешь жить и без…
К своему удивлению, Шазаль вдруг поняла, что именно он хотел сказать. Да, она могла прекрасно обходиться и безо всех этих чудес, которые окружали ее с того момента, когда дрожащая Абеша вступила в Черный замок.
— Послушай, — миролюбиво произнесла девушка, длинной палкой задвигая в угли ракушки, — я шестнадцать лет жила сама по себе, и — ничего, с голоду не померла.
— Шестнадцать лет… — задумчиво повторил Валли. — Что же, тебя можно только поздравить. Я пока не понимаю, что именно произошло в нашей замечательной семейке, но тебе повезло, что все это время ты была вдали от дома. Ты получила такую закалку, о которой остальные не имеют ни малейшего представления.
— Закалку? — одними губами произнесла Шазаль.
Это слово почему–то пробудило воспоминания о том всепожирающем и всепроникающем пламени в Северных Горах. На миг ей почудилось, что внутри, где–то под ребрами, оживает та давняя неутихающая боль.
Шазаль замерла, ожидая продолжения. Но боль так и не вернулась.
— Сестренка? — окликнул ее Ваяли. — Я сказал что–то не то?
Очнувшись, девушка поняла, что и не заметила, как костер уже прогорел до нужной кондиции, а ракушки почти готовы.
Рассказывать о своем прошлом снова Шазаль не хотелось. И она неловко попыталась увести разговор в сторону:
— Мне показалось странным, что ты так презрительно произносишь слово «семейка», а остальные… ну, они тоже о тебе отзываются как–то…
— Ха! Прошло не так много лет, и я не думаю, что их суждения обо мне изменились в лучшую сторону. Если только милые родственнички не были уверены в моей гибели… Я думаю, что ничего доброго и душевного они обо мне сказать не могли, так? Ты ведь это имела в виду?
— Наверное…
— Н-да, — протянул Валли, — врать ты в горах не научилась.
— Необходимости не было.
— Точно… Так что именно ты хотела узнать? Мы ведь пока плохо знакомы. Спрашивай.
— Я не знаю, — смутилась девушка. — Я не представляю, что я должна хотеть узнать. Просто… мне казалось диким то, как… Ну, Лис называл Тибора сволочью.
— А он и есть сволочь, — спокойно ответил подросток. — Мой и твой дядюшка обладает редким набором качеств, которые привели бы тебя в ужас, знай ты о них побольше. Но… как бы тебе объяснить? — насколько я понимаю, Китарлиса это все не волнует. Он говорит о старшем сыне «сволочь» ровно так же, как он говорит о том, что Хэргал красива, а Индарса — сумасшедшая. Дед это знает и… принимает, что ли? Во всяком случае, мне так всегда казалось.
— Я так испугалась, впервые увидев Индарсу, — зачем–то призналась Шазаль. — У нас в деревне не было сумасшедших.
— Правильно! — Валли кривовато усмехнулся. — Твоим односельчанам некогда было сходить с ума. Они с первых же дней жизни были сильны и лишены излишних душевных тонкостей.
Девушка вздохнула:
— И ты тоже умеешь судить о людях, которых никогда не видел. А я так не могу. При встрече с Индарсой мне стало так плохо! Я не знала, что надо делать. А ты знаешь, что с ней случилось?
— С теткой? — уточнил Валли таким топом, словно речь шла о вещах обыденных и знакомых каждому. — Неужели тебе никто не поведал? Странно, как это они удержались?.. Индарса была первым ребенком Китарлиса, от его самой первой жены. Жена давно умерла. Я надеюсь, тебе не надо о ней рассказывать?
— Нет.
— И чудненько! Так, тетушка Инда… — на лице подростка появилось и пропало жалостливое выражение. — Насколько я понимаю, дед носился с первой дочкой, как с редким самоцветом. Я слышал, она была умна и так далее. Росла девочка Инда, росла и добралась до того возраста, когда ее начали интересовать мальчики. Ничуть не сомневаюсь, что ей с первых дней жизни говорили о том, что она — исключительная и принадлежит к необыкновенной семье, у нее — возможности и все такое прочее. По юношеской дурости тетушка Инда слегка загордилась. И много лет убила на то, чтобы отыскать среди людей самого достойного. Похоже, нашла. Но опять же, по причине молодости, Инда долго задирала нос перед этим несчастным, мол, я такая, избранная и что ты должен… Не знаю, чего именно она от него добивалась, каких таких подвигов, но длилось это много лет. Я имею в виду — по человеческим меркам. Тот мужчина, когда познакомился с Индой, вовсе не был пылким юношей, ему уже пора было, опять же по человеческим меркам, жениться и завести детей. А вместо всего этого, связавшись с избранной Индой, он мучился долгие годы, стараясь прыгнуть выше головы, чтобы доказать ей, что… ну, он подходит для высокой чести быть ее возлюбленным. И он умер. Он не был стариком, но… думаю, надорвался или просто заболел. Он умер.
— И она сошла с ума от горя? — еле слышно спросила Шазаль.
— Нет, — Валли принялся выгребать из углей пропекшиеся ракушки. — Тогда она решила, что поумнела, и начала искать следующего. На этот раз дело происходило значительно быстрее. Кандидат нашелся, и тетушка быстренько его приблизила к своему заждавшемуся телу.
Шазаль покоробила его грубость, но девушка промолчала. Ей хотелось дослушать рассказ до конца.
Подросток, отодвигая ракушки подальше от огня, чтобы они немного остыли, сделал паузу и продолжил:
— Этот кандидат под номером два оказался весьма ушлым. Он, в отличие от первого, быстренько сообразил, что именно означает «избранность» его возлюбленной. И, насколько я представляю себе эту ситуацию, начал требовать от Индарсы чудес. Типа, «ах, любимая, я тебя недостоин, я так беден и стыжусь своего рванья…», «Ах, счастье мое, я не могу быть рядом с тобой, поскольку родился в семье сапожника пьяницы и оскорблю своей родословной твоих родителей…». Короче, сестренка, кандидат номер два стал богатым и знатным и… завел себе молоденькую любовницу, которая восторженно смотрела ему в рот, пила воду с его ног и ничего не говорила о своей собственной избранности.
— Не может быть! — не сдержавшись, воскликнула Шазаль.
— Может, — буднично ответил Валли, пододвигая к ней готовые ракушки. — Ешь, я скоро закончу эту душещипательную историю… Тетушка Инда страшно возмутилась, пару лет метала громы и молнии, а потом взялась за поиски кандидата номер три. Она нашла и его. Уже не было речи о гордости или о чем другом. Инда и так потратила слишком много времени. Уже Тибор был далеко не ребенком, а наш дед, похоронив первую жену, положил глаз на Джэриту. Ну, ты слышала о ней? Это мать Хэргал и Райвана… Индарса, наверное, считала себя одинокой и обиженной жизнью. Она быстренько нашла третьего парня и, недолго думая, привела его знакомиться с Китарлисом. А тот, едва взглянув на вероятного зятя, сверкнул очами и высказал все, что он думал о дочери и об этом кандидате, причем не в самых мягких выражениях. Тибор однажды обмолвился о том, что третий возлюбленный Индарсы был едва ли не в таком же состоянии, как она сама сейчас. Но, говорят, он ее любил… Она начала возмущаться, но с дедом не особенно–то и поспоришь. Наверное, Китарлис был прав, отсылая этого несчастного подальше и лишая его памяти об Индарсе и Черном замке, в котором он имел неосторожность побывать. Тетушка разыскала женишка, но тот ее, естественно, не узнал. Вот и все.
— И она сошла с ума?
— Да, причем затаив обиду на Китарлиса, хотя дед, на мой взгляд, ни при чем. А ты как думаешь? И вообще, ешь!
Шазаль нерешительно поднесла ко рту одну створку разломанной раковины, на которой лежал маленький кусочек пропеченного, нежного мяса улитки.
— Мне ее жалко. Это все ужасно… — пробормотала девушка.
— Естественно, тетушку жалко, — энергично кивнул Валли. — Но, поверь мне, сестренка, она, обладая той самой избранностью, могла повернуть судьбу в нужном ей самой направлении. Иначе зачем, к драконьим хвостам, ей нужны силы? Чтобы в конце концов сойти с ума, да еще и обвинять в этом отца?
— Но Лис не должен был… — робко начала было девушка, но брат, махнув рукой, прервал ее:
— Чего именно дед не ДОЛЖЕН БЫЛ ДЕЛАТЬ? Надо было оставить этого деревенского дурачка в замке и позволить, чтобы любимая старшая дочь просто от тоски нарожала идиотов?
— Но она его любила?
— Сомневаюсь, — поморщился Валли. — Я сомневаюсь в этом.
— Откуда ты можешь знать? — не выдержала Ша заль. — Тебе всего тринадцать лет! Что ты понимаешь?
Валли, и не подумав обидеться, пожал плечами:
— У меня такая особенность. Я с самого детства впитываю все. Понимаешь? Я не забываю ничего из того, что видел и слышал, и делаю выводы. Я много чего про них знаю, поэтому они меня и не жалуют.
— Тебя любит отец. Он искал тебя…
— Конечно, он меня любит. Потому что я очень похож на Кину, мою матушку. Я — живое напоминание о ней.
— А Сакеш?
— А про того отец не успел ничего решить, — цинично ответил Валли. — Сакеш был слишком маленьким, когда мать погибла. Отец погрузился в свое горе, и мой меньшой братец на некоторое время перестал для него существовать.
Шазаль, ощутив на языке отвратительную горечь, выплюнула улитку и непроизвольно отодвинулась подальше от брата. Валли показался ей чудовищем.
— Что такое? — Валли заметил ее движение. — Я шокировал тебя? Но почему? Ведь все, что я говорю, — это мое мнение, это мои выводы. Я вовсе не настаиваю на том, чтобы ты думала так же, как и я.
— Но так нельзя…
— Кто тебе сказал? В нашей семейке все можно.
— Я не хочу есть! — решительно заявила девушка, поднимаясь на ноги. — Я устала и хочу спать. Вообще–то я сегодня нанырялась до одури, вытаскивая тебя.
— Конечно, — гут же согласился Валли, пристально глядя в лицо сестры. — Вон там, под скалой, есть неплохой уголок, ложись. И забудь, в конце концов, о моих словах!
Но это оказалось не так просто сделать.
Набросав на песок веток, Шазаль опустилась на это импровизированное ложе, закрыла глаза и… принялась ворочаться с боку на бок. Ей давно уже не приходилось спать на голой земле, все было неудобно, да и в голове, словно обкатанные водой камушки–голыши, постоянно перекатывались слова Валли.
Девушка пыталась их выбросить из головы, не думать вообще ни о чем. И вдруг ей представилось, что тем самым таинственным врагом семьи вполне может быть сумасшедшая тетка. Ведь Индарса не понимает, что делает, она обижена на отца.
Да, но при чем здесь остальные? И сама Шазаль, в конце концов. Она ведь просто физически не могла чем–то задеть Индарсу!
Почему–то именно эта мысль ее успокоила и усыпила. Шазаль действительно слишком устала за этот долгий–долгий день.
Проснулась она внезапно, как бывало всегда, когда поблизости раздавался любой звук, выбивающийся из общего неумолчного шума, которым заполнена жизнь.
Не открывая глаз и не шевелясь, девушка прислушалась.
Волны по–прежнему глухо шипели, наползая на песок и откатываясь обратно. По–прежнему воздух свистел, рассекаемый крыльями ранних птиц. Но ей почудился еще один звук — неприятный, тихий скрежет.
Вот поблизости протяжно вскрикнула птица, и скрежет потонул в этом вопле.
Шазаль насторожилась. Кто–то вспугнул птиц.
Девушка открыла глаза и, увидев перед собой серый бок скалы, начала осторожно поворачиваться. Если им и грозила какая–то опасность, то со стороны моря.
Вокруг клоками висел зеленоватый предрассветный туман.
Поискав взглядом вокруг, Шазаль рассмотрела мирно спящего Валли, по–детски свернувшегося калачиком. Именно с той стороны, из тумана, снова послышался и быстро смолк скрежет.
Девушка подобрала ноги, чтобы вскочить при малейшей опасности. Нервы напряглись, мышцы ног свела легкая судорога. Вокруг не было ничего похожего на оружие. Шазаль, протянув руку, схватила увесистый камень и остро пожалела, что костер давно прогорел. Горящая палка отпугнула бы любого хищника.
А что, если.,.
Шазаль медленно поднялась, прижимаясь спиной к влажной от тумана скале, с возрастающим ужасом думая о том, что ошиблась. К ним, скорее всего, подбирался вовсе не местный хищник, а тот самый враг, отправивший когда–то ее в Северные Горы и не так давно попытавшийся запереть в каменном мешке! И спастись от него, неведомого и могущественного, вряд ли удастся.
Она открыла рот, чтобы окликнуть Валли, но горло перехватил спазм, а губы пересохли. Ужас душил девушку, не давая двинуться с места, закричать или попытаться убежать.
В тумане снова что–то скрипнуло.
И тут, почти не понимая, что делает, Шазаль бросила в спящего брата камень. В короткий миг, когда коричневый кругляш описывал в воздухе короткую дугу, девушка успела испугаться, что разобьет Валли голову.
Но камень, лишь задев его плечо, упал на песок. Парнишка тут же шевельнулся, а Шазаль одновременно вспомнила чьи–то слова о том, что «нас не так–то просто убить…».
Валли поднял голову и, Шазаль даже не поняла, услышал ли он что–нибудь, молниеносно перекатился в сторону.
В тот же миг, вырвавшись из облачка тумана, на то место, где он только что лежал, с размаху опустилась чешуйчатая, когтистая лапа.
Шазаль вскрикнула. Валли же, не произнося ни звука, ловко вскочил на ноги и отступил назад, не спуская напряженного взгляда с обладателя когтистой лапы. А тот уже выдвигался из тумана, рассекая его всем корпусом, большой и явно не сомневающийся в том, что двуногий завтрак никуда не денется.
Это был какой–то прибрежный зверь, судя по перепонкам, которые неуместно смотрелись между пальцами лап, оканчивавшихся загнутыми черными когтями.
— Беги, — сквозь зубы выдохнул Валли.
— Некуда, — ответила Шазаль.
Хищник, вспарывая когтями песок, пододвинулся ближе. Похоже, задние конечности — сколько их там было? — служили ему для плавания, поэтому зверь почти полз, и его чешуйчатое брюхо издавало скрип, разбудивший Шазаль.
И — что было хуже всего — у хищника имелось две пары глаз. Одна из них — верхняя — наблюдала за Валли, другая — за Шазаль. Брат с сестрой замерли, пытаясь что–либо придумать.
Смерть подошла слишком близко, а они с Валли не могли пожелать, чтобы появилось какое–то оружие или чтобы хищник убрался восвояси. Они договорились накануне, а теперь…
Все это пронеслось в голове девушки в один момент. Она уже решила, что сейчас скажет, что она хочет, — но, к стыду и ужасу, не могла понять, ЧЕГО ИМЕННО стоит пожелать.
Пока она колебалась, страшный зверь сделал какое–то неуловимое, удивительно ловкое для столь громоздкой туши движение, и Валли, сбитый с ног, кувыркнулся и замер, вжимаясь в песок.
Отчаянно рванувшись вперед, Шазаль дико завизжала, надеясь хоть на миг задержать ужасные клыки, занесенные над шеей брага.
Не рассчитав, девушка подлетела слишком близко, ткнулась коленями в чешуйчатую лапу, задохнулась от собственного бессилия и непроизвольно плюнула в повернувшуюся к ней морду.
Шазаль оказалась так близко, что отчетливо видела мелкие, видимо, жесткие шерстинки на морде, чешуйки, росшие от шеи, две пары круглых глаз. И вдруг заметила, как чуть ниже одной пары глаз на коже этого существа начинает расползаться темное пятно. Шазаль видела появляющиеся мелкие пузырьки, которых становилось все больше, больше… Вниз скользнула темная струйка, за ней — другая.
Четыре глаза остекленели.
Заметив это, Шазаль интуитивно бросилась вниз, на песок. Хищник страшно закричал и дернулся вверх. Валли, понимая, что опустившиеся в следующий миг клыки и когти превратят его лицо и шею в кровавое месиво, стремительно откатился в сторону. Похоже, это был его излюбленный трюк.
В последующие несколько минут брату с сестрой ничего другого не оставалось, как уклоняться от лап взбесившегося от боли зверя. Тот катался, прыгал, издавал леденящие душу вопли, стараясь избавиться от сжигающей его боли.
Шазаль мутило, но приходилось терпеть. Бесконечные прыжки и падения довели девушку до такого состояния, что она уже не понимала, куда надо податься, чтобы оказаться подальше от бьющегося в агонии хищника.
В какой–то момент она ощутила на плече чьи–то пальцы, оттаскивающие ее прочь от издыхающего и не желающего с этим смириться чудовища.
Спотыкаясь и чувствуя, что вот–вот упадет, Шазаль позволила брату увлечь ее в безопасное место. Конечно, предсмертные вопли и тяжелые удары тела о землю были слышны и здесь, но зверю уже не было никакого дела до ускользнувшей добычи.
Надрывно вздохнув, девушка бросилась на песок и несколько минут лежала, ощущая лишь удары сердца, которые сотрясали все тело.
Через некоторое время все звуки стихли. Только тогда Шазаль смогла поднять голову и, стряхивая с лица прилипшие песчинки, осмотреться. Валли смирно сидел рядом, обхватив колени руками и рассматривая морскую гладь, окрашенную лиловыми бликами взошедшего светила. Заметив, что сестра шевельнулась, он посмотрел на нее:
— Все закончилось. Он сдох. Спасибо, сестренка, хотя такой трюк мне не мог присниться даже в кошмарном сне. У тебя что, ядовитые зубы?
— Нет, — Шазаль тоже села. — Я вся ядовитая.
— Почему? Насколько я знаю, у Райвана ничего подобного не было, а о Лоде и говорить не приходится. Она была человеком.
— Это — не… наследственное. Это я сама такая. Не спрашивай сейчас, ладно? Мне не хочется ни о чем говорить.
— Хорошо, не буду. Я поражен! Честно. Ты мне не веришь? Я поражен в самое сердце. Ты ведь спасла меня дважды. В нашей семье это не принято. Слушай, может, это судьба твоя такая — всех спасать?
— Не уверена, — мрачно ответила девушка. — Это все — случайности.
Как выяснилось в дальнейшем, столкновение с прибрежным хищником оказалось единственным серьезным испытанием. Но Шазаль хватило и этого. Даже по прошествии нескольких дней после схватки на берегу она вздрагивала при малейшем шорохе. Но постепенно это прошло.
Дорога в Черный замок оказалась долгой и довольно скучной. Сначала Шазаль с Валли пробирались по берегу между скал, питаясь тем, что выбрасывало на берег море. Временами казалось, что весь мир состоит из серого камня, рокота волн и криков чаек. Но потом скалы сдались и уступили место ровной сухой степи, сползающей прямо в море. Еще через три дня пути рельеф местности изменился, появилась трава, растительность, птицы и даже яркие бабочки.
К исходу десятого дня брат с сестрой вышли к небольшому рыбацкому поселку.
Едва издали заметив крыши и тонкие струйки дымков над ними, Шазаль преисполнилась какого–то горького ожидания. Она слишком хорошо помнила, каким образом Хэргал и тот же Юан общались с людьми, и приготовилась к тому, что Валли начнет притворяться заезжим вельможей, на которого напали разбойники…
Ничуть не бывало.
Он ВООБЩЕ не стал о себе ничего рассказывать. Валли вежливо осведомился, не продает ли кто в поселке лодку, и, получив отрицательный ответ, уточнил, где ее можно купить. Пока собеседник, седобородый, но еще крепкий рыбак объяснял, как добраться до соседнего городка под названием Яхсаррау, Шазаль, стоя в сторонке, не верила своим ушам. Валли разговаривал очень почтительно, ни разу не повысил голоса и ничем не унизил своего собеседника.
Когда приземистые домишки рыбаков и огромные сети, растянутые для просушки, остались далеко позади, девушка, не выдержав, спросила:
— Послушай, а ты всегда так разговариваешь?
Валли даже не понял ее вопроса. Притормозив, он окинул сестру взглядом:
— Госпожа преемница, изъясняйтесь поточнее.
— А вот Юан…
Валли взвыл и совсем остановился.
— Послушай меня, — проговорил он тихо, с ясно различимой угрозой в голосе, — ты что, влюбилась в этого маменькиного сынка? А я был о тебе лучшего мнения!
— Я не влюбилась! — ошеломленно возразила Шазаль. — Просто мне непонятно! Он всегда…
— Я не желаю звать, что он всегда! — начал было Валли, потом осекся, прищурился и спросил: — А что, кстати, он делал, пока вы путешествовали? Я, признаться, никогда в жизни не видел его где–либо, кроме как возле мамашиной юбки. Мне очень интересно, продолжай. Ну?! За язык тебя тянуть? Ты что–то хотела узнать, да? Я что–то, к счастью, сделал не так, как Юан?! Что?
— Он всем говорил, что он — принц, а я — герцогиня.
— Ну? И почему ты решила, что я буду поступать так же? Дорогая сестрица, как подобный вывод пришел тебе в голову? Я разве похож на него? Нас зовут по–разному, мы родились от разных родителей. Общего у нас с красавчиком — только дед. Так, во имя небес, с чего ты взяла, что мы с ним будем думать и поступать одинаково?
Шазаль настолько не ожидала подобного взрыва, что некоторое время просто стояла, глупо хлопая ресницами.
— Я… не знаю. Я что, тебя обидела? Но… чем? Ведь Хэргал тоже так делала.
— Как — так? — язвительно выдохнул Валли. — Тетушка Хэргал умна и никогда не станет присваивать себе чужих титулов. Они ей ни к чему! Ерунда и мелочи. Хэргал испепелит взглядом город, если ей что–либо не понравится, но не будет прикидываться кем–то только ради того, чтобы люди бегали перед ней на цыпочках. Поняла?
Шазаль глубоко вздохнула. Он опять был прав!
Откуда–то из глубины души вдруг поднялось четкое осознание того, что ей, Шазаль, никогда не суждено смириться с новой жизнью и всем сердцем принять родственников. Она навсегда останется Абешей из Северного Захолустья, умевшей по–настоящему только одно: выживать. Она останется чужой среди них.
— Ты прав, — медленно проговорила Шазаль, чувствуя, что почему–то не может смотреть брату в глаза. — Ты во всем прав. А я — деревенская дурочка.
Ей стало горько–горько. Шазаль, отвернувшись от Валли, сделала шаг в сторону. И вдруг глаза ее сделались влажными, и обжигающие капли поползли по щекам.
Слезы. Ядовитые так же, как слюна и кровь.
Девушка подняла было руку, чтобы вытереть их, но тут же передумала. Если слезы прожгут ей кожу на лице — пусть. Какая разница?
Но ничего подобного не произошло. Шазаль моргнула, из глаз выкатились еще две слезы, стало немного горячее, но боли не было. Зато потянуло дымом, и подскочивший Валли рявкнул:
— Твоя рубашка горит! Великие небеса, ты плачешь? — он протянул было руку, но девушка успела увернуться:
— Без кожи останешься.
— Ты прожгла рубашку своими слезами, — с какой–то непонятной для Шазаль интонацией проговорил Валли. — Либо… снимай ее, либо перестань плакать.
Но остановиться девушка не могла. Слезы катились и катились, а судьба красивой рубашки, единственного одеяния, оставшегося после ночевки в «окаменевшем» доме, ее не интересовала. Шазаль душила обида, но на что или кого именно, она не понимала.
Валли стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, виновато шмыгая носом и явно не зная, что предпринять.
— Ну, сестренка, — виновато бурчал он, — ну, перестань, пожалуйста. Ну, прости меня, дурака безмозглого, у тебя же сейчас от рубашки один подол останется. Я сболтнул по привычке, не ожидая, что кто–то из родственников так близко примет к сердцу мои слова. Прости, я забылся. Я же тебя совсем не знаю, прости…
— Я всем чужая, — всхлипнула Шазаль. — Я попала к вам совершенно случайно, меня Хэргал взяла в проводники. И мне все говорят, что я не такая, что дочь Райвана должна…
Валли вздохнул:
— Да-а, а ты с рождения жила в Северных Горах и не знаешь, что на родственников можно махнуть рукой. У тебя же есть своя голова, своя душа. Почему ты должна их слушать?
— Но я правда ничего не знаю! — вырвалось у Шазаль. — Я чувствую, что говорю глупости, что делаю что–то не то. Я же вижу, как они на меня смотрят!
Губы у Валли задрожали. В эту минуту он ничем не отличался от сотен своих сверстников — тринадцатилетний мальчишка, не выносящий девчачьих слез.
— Просто рядом с тобой никогда не было людей, которые бы говорили тебе о… ну, тебе самой… — заметил он.
— У меня была-а ма–а–ма… — всхлипнула девушка. — Но ее давно убили, а потом выяснилось, что она была не мое–ей…
— Это плохо. Моя тоже погибла. Перестань, прости меня… Никакая ты не дура. Это просто они все слишком умны. — Валли невесело улыбнулся, — Сестренка, пожалуйста, не плачь. Не по чему, и… рубашка твоя покроется та–акими узорчиками, что нам будет сложно появляться в людных местах. Послушай, я обещаю, что больше никогда–никогда не буду доводить тебя до слез, расстраивать… не имея запаса одежды.
Шазаль уставилась на него сквозь слезы. Почему–то последняя фраза брата показалась ей забавной. Еще чувствуя на щеках горячие следы слез, она фыркнула — раз, другой.
— Полегчало? Я тебя рассмешил? Это хорошо… Н-да, сестренка, проблемка с тобой. Пожалуй, тебе было бы лучше не возвращаться в родовое гнездо, устроились бы мы с тобой где–нибудь и зажили безо всяких невзгод. Но… — лицо подростка напряглось, снова стало по–взрослому жестким, — мы должны туда попасть.
— Почему?
— Потому что я лично хочу разобраться в этой милой истории. У меня счет к шутнику, запихавшему меня на морское дно так, что я ничего не заподозрил и не почувствовал. И кстати, ты сама должна вернуться.
— А я‑то там зачем?
— Не догадываешься?
— Нет.
— Потому, что вся эта каша заварилась из–за тебя.
Шазаль, чтобы выиграть немного времени и обдумать неприятно звучащую фразу, принялась рассматривать прожженную во многих местах рубашку.
Мысли расползались в разные стороны. В конце концов девушка вынуждена была признать, что смысл слов Валли ее просто пугает.
— При чем здесь я? Я ведь шестнадцать лет…
— …прожила очень далеко от семьи, в Северных Горах, — кивнул парнишка. — Но ты пришла в Черный замок. Кроме того, ты, насколько я понял, попутно вернула Хэргал, даже не понимая, что делаешь. Теперь ты дважды спасла меня. И я намерен тоже вернуться. Все еще не понимаешь? Судя по твоим бегающим глазам, понимаешь, но признаваться не хочешь. Все эти дни я шел и думал. Правда, фактов маловато, но кое–какие выводы можно сделать.
— Не надо! — вырвалось у Шазаль, прежде чем она успела прикусить язык.
— Чего не надо? Говорить? Объяснять тебе? Потому что ты уже догадываешься и тебя это ужасает? Поверь, я вовсе не хочу тебя расстраивать, но ты просто не сможешь всю жизнь закрывать глаза, делая вид, что не видишь того, что находится перед твоим носом! Я понимаю, что оставаться в неведении тебе значительно удобнее. Ты, дорогая сестренка, по–моему, большую часть своих поступков совершаешь абсолютно бездумно.
— Мне уже это говорили, — уныло призналась девушка, сообразив, что отвертеться от разговора не удастся.
— Возможно, — согласился Валли. — Но ты не дала себе труда задуматься, иначе — ни за какие блага — не отправилась бы неизвестно куда! Ну, то, что он ненадежный спутник, абсолютно неопытный — это раз.
— Но он тоже… наверное, попал в беду! — запальчиво возразила Шазаль.
Валли задумчиво покачал головой, обвел взглядом лес, виднеющийся на горизонте:
— Ты до сих пор веришь в то, что за его смазливой мордашкой скрывается… как бы сказать? — столь же красивое содержание? Ладно, верь. Но только не удивляйся, если, вернувшись домой, застанешь там Юана.
— Откуда ты можешь знать, как это могло произойти?
— Прежде всего, я знаю Юана. А ты — нет… Он иногда напоминает собственную мамочку. Дед любил подшутить над Толэссой. Водил ее по замку, а там есть такие странные места, куда заходить не рекомендуется. Там всякое случается… Как эго могло произойти — не столь уж трудный вопрос. Но, пожалуй, ответ на него я приберегу до замка, иначе ты опять расплачешься. Короче, дорогая сестренка, сейчас я скажу тебе еще несколько слов, и мы отправимся дальше. Мы и так слишком задержались. А теперь слушай внимательно. Я уверен в том, что все произошло… ну, хорошо, не из–за тебя самой, а из–за опрометчивого заявления деда. Похоже, будучи в игривом настроении, Китарлис сказал, что его преемником будет старший внук. У Райвана родилась дочь. Пол наследника роли не играл. И все эти таинственные исчезновения произошли потому, что кто–то очень не хотел, чтобы наследником деда стал со временем ребёнок Райвана и Лоды, то есть ты. У меня есть один вывод, но с ним я подожду, слишком уж он очевиден. Мы, милая сестренка, должны как можно скорее вернуться домой. Я боюсь, что там нас ждут дурные вести.
— Но… — жалобно воскликнула Шазаль, — я же НЕ МОГУ быть преемницей Лиса! Я просто не могу!
— Знаешь, об этом никто, кроме тебя самой, не догадывается, — отрезал Валли и, убедившись в том, что сестра больше не плачет, круто развернулся на пятках и быстро двинулся по дороге.
Шазаль пришлось его догонять.
В пути до городка Яхсаррау брат с сестрой почти не разговаривали. Валли был погружен в свои размышления, Шазаль — в свои. Причем девушка считала, что ее состояние значительно хуже, чем у Валли. На нее свалилась самая оглушительная новость за последнее время. Она — наследница Китарлиса! И есть человек, которого подобное положение дел категорически не устраивает!
Она убедилась в том, что стоит ей начать размышлять о таинственном враге, как в висках разливается леденящая боль. Это было попросту невыносимо: сознавать, что рыжеволосый подросток, уверенно шагающий впереди, ЗНАЕТ ответ.
Но вскоре эта мысль сделалась привычной. Шазаль как–то незаметно для себя самой приняла слова Валли к сведению.
Правда, скоро ей стало некогда ломать голову над загадками семьи Китарлиса. Они с Валли добрались до густонаселенных районов.
Первым делом Валли ЗАРАБОТАЛ на новую одежду для Шазаль. Девушка была поражена до глубины души. Он ничего ни у кого не просил, не намекал на богатого отца, который впоследствии отдаст долги сына. Осмотревшись в Яхсаррау, Валли деловито отправился на постоялый двор и попросился на работу. Шазаль сначала наблюдала за ним, открыв рот, потом запоздало вспомнила, что тоже кое–что умеет делать. Полоть, например, или рыхлить грядки. Нескольких мелких монет, полученных на исходе дня, хватило на простенькое платье и на круглый хлебец, который стал ужином для брата с сестрой. Хозяин постоялого двора, наблюдавший весь день за ними, остался доволен и предложил им переночевать в маленьком сарайчике. Впервые за долгое время они переночевали под крышей, а на следующий день двинулись дальше.
Шазаль более не задавала Валли никаких вопросов. Она боялась, что тот сделает еще какое–нибудь ошеломительное и неприятное для нее открытие. Вдобавок вокруг было много всего интересного, и девушка крутила головой, стараясь не упустить ничего.
Вспоминая о путешествии с Хэргал, Шазаль сознавала, что тогда все было по–иному. Тогда она ничего не знала о себе самой, а о мире, лежавшем в стороне от Северных Гор, — и подавно! Ее изумляла и пугала любая мелочь.
Шазаль и сейчас иногда ощущала себя девушкой из глухого захолустья, впервые попавшей в город. Это происходило, как правило, в те моменты, когда она, затаив дыхание, взирала на что–либо, увиденное впервые, а Валли даже не понимал, что так заинтересовало сестру. Правда, в отличие от Хэргал парнишка не раздражался и больше не делал никаких обидных замечаний.
Он, казалось, почти не видит ничего вокруг, думая о том, что происходит между членами одной семьи.
При одной мысли о том, КАКИЕ мысли родятся под рыжими волосами, Шазаль приходила в ужас. А ведь ему всего тринадцать лет! Но странным образом, со всеми этими страхами в душе девушки прекрасно уживалось любопытство. И в один прекрасный день оно перевесило все остальное.
Дело происходило в большом городе Ий–Зао, который поразил Шазаль тем, что был расположен на двух сторонах широкого морского залива. Брат с сестрой сидели на дощатом причале, ожидая прибытия парома, чтобы переправиться на другую сторону.
Стоял теплый безветренный день. Вокруг сновали люди, озабоченные своими проблемами. Неподалеку, под легкими навесом, смуглые женщины торговали свежей рыбой.
— Валли? — тихонько позвала Шазаль, дотрагиваясь до плеча брата. — А ты правда ЗНАЕШЬ, кто все это сделал?
Он обернулся, и во взгляде темно–карих глаз девушке на миг почудилась усталость.
— Не знаю. Теперь не знаю, — ответил он, совершенно не удивившись тому, что сестра так поздно решила продолжить разговор, начатый много дней назад. — То, что сначала пришло мне в голову, слишком очевидно. А ты сама действительно готова поговорить о серьезных вещах или просто любопытство одолело?
Шазаль улыбнулась:
— Наверное, второе. Но… ты же сам сказал, что мне необходимо это знать?
— Да, я так считаю, — настолько по–взрослому ответил Валл и, что Шазаль, рассмеявшись, взлохматила его волосы:
— Слушай, ты так умно рассуждаешь, что временами мне кажется, что тебе — лет сто! Но мне нравится. Ты не похож на остальных.
— Ага! Я так и думал! Тебе наплели с три короба, и ты успела вообразить страшное чудовище! И вдруг — надо же, какая неожиданность! — я оказался милым и понятливым, да?
— Да.
— А ты хоть поняла, что из этого вытекает? — в глазах Валл и заискрились насмешливые блики.
— Что… я не должна была слушать их?
— Слушать можно, — усмехнулся парнишка. — Не надо принимать за свои чужие мысли. Даже если у тебя нет собственных.
— А ты знаешь… — медленно проговорила Шазаль, — ведь с самого начала Хэргал меня жутко пугала. Ну, когда я еще не знала, что она — моя тетя, и, вообще, мы только познакомились. А потом… я поняла, что она — очень красивая и добрая, только немножко нервная и… несчастная.
— Да, позавидовать тетушке Хэргал сложно. Дед никогда не разрешит ей выйти замуж за моего отца.
Шазаль так и осталась сидеть с открытым ртом. А память сама по себе вдруг выдернула из общей массы воспоминаний отдельный кусок — тот званый вечер, когда Шазаль впервые увидела остальных членов семьи. Тогда Хэргал была совсем не похожа на себя саму — очень строгая и молчаливая. И рядом с ней сидел бывший воин Бьерек со шрамом на лбу, и он каждый раз наклонялся к Хэргал, говоря ей что–то очень тихо.
— Но почему?
— Нудная история, — неохотно произнес Валли. — Она связана с моей матерью.
— И ты… знаешь и ЭТО?
— Да, я знаю. Их отношения нельзя было не заметить. А что я могу сделать? Мать погибла, а Хэргал… жива и куда ярче, чем Кина. Я понимаю, почему отец ослеп.
— Ослеп? — не поняла Шазаль. На ее взгляд, у Бьерека не было никаких проблем со зрением.
— Фигурально выражаясь — ослеп, — без эмоций объяснил Валли. — Ослеп от блеска Хэргал и перестал видеть что–либо другое. Жалко их. Дед уперся…
— Почему?
— Очередной секрет, — не спросил, а утвердительно вздохнул брат. — Понимаешь, Хэргал всегда была у Китарлиса любимицей, а моя мать любила его до потери памяти. Китарлис, зная это, чувствовал свою вину перед Киной. Он не мог ее любить так же, как Хэргал, и поэтому… ну, уступал Кине во всем. Он исполнял все ее прихоти, понимаешь? И когда моя мать привела в замок Бьерека, она как–то в разговоре заявила отцу, что Бьерек должен принадлежать только ей, и никому больше. И дед вроде бы в шутку пообещал присмотреть за этим. Но мать погибла, и шуточное обещание превратилось в медленную казнь. Китарлис не может отказаться от собственных слов, поскольку и сейчас чувствует вину перед матерью. За то, что она погибла, а ослепительная Хэргал жива и здорова и что Бьерек влюбился в нее.
Шазаль закрыла лицо ладонями и долгое время так сидела.
Сколько еще тайн скрывают в себе стены Черного замка? Сколько их хранится в поистине бездонной памяти Валли? Он тронул ее за плечо:
— Вставай, паром пришел.
Заплатив за перевоз через залив, брат с сестрой поднялись на квадратную неповоротливую посудину, быстро заполнявшуюся народом, Толпа притиснула Валли с Шазаль в самый угол, к деревянным поручням. Оказавшись почти прижатым к сестре, парнишка заглянул ей в глаза и констатировал:
— Я опять тебя расстроил. Только не плачь, у нас нет денег на новую одежду. Ничего, скоро мы будем дома, а там… реви сколько хочешь и желай чего угодно. Главное — добраться, пока никто нас не ждет. Скорей бы…
Последние слова у него вырвались непроизвольно. Шазаль, подумав, еле слышно спросила:
— Ты чего–то боишься?
Валли кивнул, но вслух ничего не сказал.
Шазаль отвернулась, подставив лицо соленым брызгам. Иногда она ловила себя на странном несоответствии: ей нравилось разговаривать с Валли, несмотря на то, что ее почти всегда пугало сказанное им. Мысли у него были взрослые: запутанные (во всяком случае, для Шазаль), циничные и страшноватые.
Почему новоприобретенным родственникам не живется спокойно? Они обладают всем, что, на взгляд девушки, может обеспечить спокойную, счастливую жизнь. Она не знала бы горя раньше, если хотя бы подозревала о своих способностях. Сухъямы точно было бы вдоволь…
Очнувшись, Шазаль тряхнула головой. Какие странные мысли лезут в голову! Она уже столько всего пережила, она нашла Валли и возвращается домой, где происходит что–то непонятное, а сама при этом думает об урожае сухъямы!
Валли потянул ее за руку:
— Что такое? Я тебя напугал? Или, еще хуже, расстроил?
— Нет, — рассеянно отозвалась девушка, наблюдая за бесконечным танцем водії за кормой. — Я просто думаю о том, что мы могли бы жить счастливо. Уж я‑то — обязательно… Ну, если бы я раньше знала о своих силах…
Подросток удивленно вздернул вверх брови:
— Что ты называешь «счастливо»?
— Как это? — оторопела Шазаль и повернулась. — Это же понятно. Жить в хорошем теплом доме. И чтобы еды было вдоволь и…
Валли уже открыл было рот, чтобы что–то сказать, но в последний момент передумал и просто пожал плечами. Шазаль торопливо добавила:
— Ну, это… я так думаю.
— Я понял. Да, твое счастье очень простое и понятное. Но, понимаешь ли, сестренка, кое для кого понятие «счастье» включает в себя еще кое–что. Например, власть. Или любовь. Кстати, а почему в твоей картинке я не заметил любимого человека и кучу де… — парнишка осекся, глаза его стали совершенно круглыми. — Ой, извини, я не подумал!
— Ничего, — Шазаль не услышала в его фразе ничего обидного для себя. — Я просто пока еще не встретила любимого человека. Знаешь, — она улыбнулась, — в последнее время мне было не до того.
— Да, конечно! — торопливо кивнул Ваяли, внимательно глядя на сестру так, словно ожидая чего–то еще. — Тебе действительно было не до того.
— Но когда–нибудь я его встречу, — твердо проговорила девушка. — И это будет на всю жизнь!
Подвижное лицо подростка сморщилось, но быстро приняло обычное выражение.
— А, кстати… — медленно произнесла Шазаль, — я вот не понимаю… А ты ведь должен это знать. Ведь у Хэргал уже был муж. Он погиб. Мне казалось, она его любила.
— Любила, — с непонятным облегчением отозвался Валли. — И что?
— Но как она могла… после этого…
— А-а, ты про моего отца?
— Да. Понимаешь, мы с ней добрались в тот город, где жили родные ее мужа. Хэргал была уверена в том, что это они подстроили ей ловушку. А оказалось, их всех давно убили. Дом разрушили. Все это так… страшно…
— Стоп, — Валли явно заинтересовался. — Ну–ка, расскажи поподробнее. Но сначала я попытаюсь ответить на твой вопрос, — он замолчал, почесал в затылке, затем признался. — Правда, я не очень понял, о чем именно ты спросила. На мой взгляд, все — яснее ясного. Да, того человека тетушка любила, но это было давно, и он погиб. Что же, теперь Хэргал уйти в монастырь? Не-а! Тетушка слишком красива! Чего, собственно, такого?
— Не знаю. Мне это непонятно, — смущенно ответила Шазаль и, не решившись более настаивать, принялась вполголоса пересказывать ту часть истории путешествия от Северных Гор, которая касалась посещения Ромссана и встречи с нелюбезным стариком.
Валли слушал очень внимательно. Но к концу ее повествования на его лице отчетливо проступила мина разочарования.
— А-а, — протянул он, — а я‑то думал… Жаль их, конечно. Но, мне кажется, их всех убили только для того, чтобы они не могли доказать разъяренной Хэргал, что не заманивали ее в ловушку. К тому же это им и не по силам. Я слышал, что свекровь тетушки водила знакомство с какими–то лесными ведьмами. Ну, ты знаешь, о чем я говорю? Лесные ведьмы — это такие забавные старушки, которые живут в норах под деревьями, собирают всякие корешки и думают, будто могут что–то изменить в жизни.
— Подожди! — жалобно взмолилась Шазаль. — Ты сказал страшную вещь. Мне совершенно не интересно слушать про каких–то старушек в норах! Ты сказал: всю эту семью убили только затем, чтобы они НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛИ? Но как? Зачем это было нужно? Там же были маленькие дети!
Валли еле заметно кивнул и, нагнувшись к уху сестры, шепнул:
— Да, именно это я и сказал. Они были ни при чем, но… кто–то очень хотел досадить Хэргал и немного поводить ее за нос. Это тот же самый человек, что отправил тебя в Северные Горы. Он, по–моему, насквозь пропитан злобой и ненавистью. И мы с тобой должны его разоблачить.
Шазаль отшатнулась:
— Перестань! Я даже представить не могу, как это сделать!
В этот момент паром гулко ткнулся в сваи пристани. Сходя на берег, девушка думала о том, что больше НИКОГДА не станет Валли ни о чем спрашивать. Никогда! То, что она слышала в ответ, неизменно оказывалось еще более чудовищным, чем могла предположить сама Шазаль.
Немного погодя она поняла, почему остальные члены семьи явно недолюбливали старшего сына Бьерека. Он произносил слова, имеющие очень недобрые последствия.
К ее облегчению, парнишка и сам не очень–то жаждал продолжать разговор. Валли торопился. И при этом постоянно о чем–то раздумывал.
В последующие дни они почти не тратили время на то, чтобы заработать деньги на ночевку в стенах постоялого двора. Ложились спать где придется — в мшистых оврагах, под ветвями больших деревьев. Если какие–то путники на телегах, сжалившись над двумя юными странниками, предлагали их подвезти, Валли сразу же (с неизменной благодарностью) принимал предложение.
В один из дней Шазаль честно призналась себе, что ей совершенно не хочется спешить в Черный замок. Она не сомневалась, что там, дома, им неминуемо придется столкнуться с чем–то очень неприятным.
Но путешествие все–таки закончилось, причем гораздо раньше, чем ожидала Шазаль.
Ранним утром с обозом крестьян, спешивших на какую–то ярмарку, брат с сестрой въехали в небольшой городок, названия которого девушка не знала.
На лице Валли появилась недобрая улыбка:
— Все. В полдень мы с тобой, сестренка, будем лицезреть изумленные физиономии милых родственничков.
Шазаль удивленно осмотрелась:
— Но это место не похоже…
— На что?
— Мы с Хэргал пробирались между скалами, и потом появилась долина с туманом, а за ней…
— Мы сейчас пришли с другой стороны, — объяснил брат. — И пройдем через «общую» часть замка. Знаешь ли, когда опускается мост со стороны долины, в замке усиливается эхо. И каждый понимает, что появился кто–то из своих.
— О, нет! Неужели мы почти пришли?
— Да, сестренка! — отозвался Валли.
— Я боюсь.
— Я знаю. Но если верны мои предположения, тебе уже ничего не грозит. В любом случае, держи глаза широко открытыми! Будет много интересного!
Когда они миновали городок и впереди, за небольшой равниной, поросшей высокой травой, открылся горный кряж, Шазаль поняла, в чем дело. Эту картину она уже однажды видела, только с другой стороны. События тех дней представились девушке невыразимо далекими. Тибор и Раксат, заставивший ее выпрыгнуть из седла…
Почему она тогда так испугалась?
И неожиданно для себя Шазаль нарушила собственное обещание ни о чем не спрашивать спутника.
— Валли, а кто такой Раксат? — и даже улыбнулась, вспомнив собственное недоумение но поводу фразы «заклятый друг».
— Дальний родственник, — коротко ответил тот, не отводя взгляда от замка, виднеющегося на фоне гор.
— Что? — изумилась Шазаль. — Как это?
— Тебе и об этом неизвестно, — почти не удивился Валл и, глядя вперед. — Знаешь, теперь я уже не удивляюсь тому, что ты отправилась в странствие с Юанем. В отношении Раксата и Исанга — все очень просто. У нашего предка, того самого, который отгрохал это… строение, была младшая сестра. Она всегда находилась в тени старшего брата — могущественного и предприимчивого донельзя. Насколько я понимаю, эта девица была до того тихой и незаметной, что на нее как бы перестали обращать внимание. Раксат и Исанг — ее потомки.
Замок был уже перед ними, точнее, его «общая» половина. Ничего черного здесь не было. Стены были сложены из серого с зелеными вкраплениями камня, и по ним карабкался вверх широколистный плющ. Где–то поблизости, в конюшнях, всхрапывали лошади.
У Шазаль начали слабеть ноги.
Все вокруг было таким мирным и обыденным, что внутреннее ожидание беды становилось невыносимым.
Откуда–то выскочил молодой слуга. Он явно торопился с каким–то поручением, но, увидев брата с сестрой, резко остановился и поклонился:
— Добрый день, миледи! Доложить прикажете?
— Нет! — рявкнул Валли.
Слуга испуганно покосился на подростка, явно его не узнавая.
— Не задерживайся! — уже спокойнее продолжал Валли. — По делам послали? Ну и беги себе.
— Понял… не извольте гневаться, молодой милорд, не признал сразу… Уже исчез! — и он действительно моментально растворился среди дворовых построек.
Валли схватил Шазаль за руку и так припустил с места, что у девушки перехватило дыхание. Не поворачивая головы, он пояснил:
— Не знаю, как остальным, а Тибору он явно доложит.
— Ну и что? — выдохнула Шазаль, увлекаемая вверх по лестнице, ступени которой жалобно скрипели под ногами.
Валли не отозвался, одним прыжком преодолевая четыре последние ступени перед широкой площадкой.
Шазаль успела заметить на стене большое зеркало, прикрытое темной тканью. Она не поняла, почему его прикрыли, когда Валли втащил ее прямо через стену на другую половину замка.
Он замедлил ход лишь в большом круглом зале, где его сестре еще не доводилось бывать.
Пытаясь отдышаться, Шазаль высвободила руку из пальцев Валли и осмотрелась. Несмотря на все ее опасения, замок больше не казался зловещим. Обнаружив поблизости кресло, Шазаль устало опустилась в него.
Валли остался стоять, озираясь с таким видом, словно в любой момент ожидал нападения. Потом убрал густые волосы со лба, зачем–то отряхнулся и, кашлянув, внятно позвал:
— Папа! Я дома…
Некоторое время ничего не происходило. Шазаль успела откинуться на спинку кресла и вытянуть ноги. Валли продолжал ждать.
Бьерек, будучи в отличие от остальных членов семьи обыкновенным человеком, вбежал через двустворчатые двери. Увидев старшего сына, живого и невредимого, мужчина остановился так резко, словно налетел на невидимую стену. Следом за ним пожаловал Сакеш. Мальчуган, похоже, не понял, чье появление так взволновало отца. Осмотревшись, он увидел Шазаль и, улыбаясь, зашагал к ней.
— Привет, — негромко сказал он старшей сестре, остановившись около кресла, — а где ты была?
— Далеко.
— Очень–очень? — уточнил мальчик. — А то все тебя звали, звали… Ты не отзывалась. Тетя Хэргал была очень… — и, не завершив фразы, Сакеш радостно заорал: — Те–етя Хэргал, Шазаль до–ома!
Валли бросил на младшего братишку испепеляющий взгляд. Но сказать или сделать он ничего не успел, поскольку Бьерек справился с охватившим его изумлением:
— Валли?
— Ну да, папа, это я…
Наблюдая за отцом и сыном, Шазаль в очередной раз подумала, что отношения в этой семье, даже между самыми близкими родственниками, до сих пор представляются ей странными. Тут в лицо ей ударила волна воздуха. В трех шагах от кресла появилась Хэргал, затянутая в красивый костюм… совершенно черного цвета. Охватив единым взглядом всех, кто находился в зале, она развернулась к Шазаль.
Сакеш улыбнулся грозной тетушке:
— Видишь? Шазаль все–таки пришла домой!
— Вижу! — отрывисто произнесла Хэргал, и под ее взглядом девушка сжалась, как обычно, чувствуя себя виноватой неизвестно в чем. — Но слишком поздно…
Пока Шазаль боролась с полузабытым страхом перед невероятно красивой властной женщиной, встрепенулся Валли.
— Поздно? — переспросил он. — Я что–то пропустил?
— Про тебя разговора нет! — отрезала Хэргал, продолжая смотреть на племянницу. — Я говорю, что ОНА вернулась слишком поздно.
— Но… что я сделала? — пролепетала девушка. — Что случилось?
Хэргал обменялась взглядом с Бьереком. И в образовавшуюся паузу влез Сакеш, явно спешащий выложить все новости:
— Дедуня умер, — он шмыгнул носом, — и теперь у нас главный — Юан. Ты ведь помнишь Юана, да? Он тебе еще понравился…
Тишину в зале нарушил нервный смех Валли:
— Главный — Юан?! Да, сестренка, мы действительно опоздали!
Шазаль почувствовала, что словно исчезает из зала. Ее настолько захватили мысли и нахлынувшие эмоции, что они на некоторое время сделали ее слепой и глухой к происходящему вокруг.
Все навалилось разом.
Китарлис умер? Но как это могло произойти? Дед был слишком могуществен и умен, чтобы просто умереть.
А Юан теперь главный? Юан… Он ЗДЕСЬ?
Значит, в ту страшную ночь, когда сама Шазаль оказалась в каменном узилище, ее красивый брат преспокойно вернулся домой?
Отвратительная горечь появилась на языке, и девушка с трудом удержалась от того, чтобы не сплюнуть на пол. К чему делать лишние дырки?
Валли оказался прав. Но в таком случае…
Додумать она не успела. Вздрогнув от резкого оклика, Шазаль сначала съежилась и лишь после этого виновато подняла глаза.
Прямо перед ней стояла Хэргал. Руки уперты в бока, глазищи стали еще больше и пылали невыносимой яростью.
— Ты меня хотя бы слышишь? — прошипела тетка.
— Да, — выдавила из себя Шазаль.
— Тогда объясни мне, пожалуйста! КАК все это могло произойти? Как ты могла оказаться живой и невредимой, когда я… да что я! — все мы, даже отец, НЕ ЧУВСТВОВАЛИ твоего присутствия в мире?
Девушка вздохнула. То, о чем спрашивала непонятно чем разъяренная Хэргал, для самой Шазаль теперь представлялось малоприятным, но слишком далеким во времени событием.
— Я сама не понимаю…
— Это мне известно, — язвительно произнесла Хэргал.
— Мы с Юаном остановились на ночлег. Ну, после того, как… — Шазаль запнулась. Она почему–то побоялась упомянуть об эпизоде с Нурдаилом Веселым. — В общем, я проснулась и поняла, что комната вокруг меня превратилась в камень. Все — стены, потолок, окна, — девушка содрогнулась, явственно вспомнив свое отчаяние. — Я была совершенно одна. Потом появились каменные змеи, ну, такие обитали у нас в Северных Горах, и прогрызли мне дыру…
Глаза Хэргал сузились.
— Ты ПОЗВАЛА змей? — уточнила она.
— Нет. Я просто вспомнила о том, что такие существа есть на свете. Я их не звала… — сделав паузу, Шазаль с нажимом проговорила: — Я вовсе НЕ ХОТЕЛА, чтобы они меня освобождали… Но подобное уже было, когда змеи спасли меня от хищника. Ну-у, когда мы с тобой добирались сюда…
Выражение лица Хэргал изменилось. И тут в разговор вмешался восторженный Сакеш, который все время крутился рядом:
— Ух ты! А ты меня так научишь?
Девушка смутилась.
— Подожди, маленький негодник, — ласково проговорила Хэргал, кладя ладонь на вихрастую голову Сакеша. — Ты вдоволь поболтаешь с этой вечно пропадающей девушкой немного позже. Сейчас нам надо обсудить кое–что важное.
Разочарованный мальчик отступил в сторону, вывернулся из–под руки женщины и пробурчал под нос:
— Вечно все самое интересное обсуждают, когда я ухожу спать…
— Продолжай. — Хэргал взглянула на племянницу.
Шазаль совершенно не хотелось продолжать. Сейчас бы очутиться в полном одиночестве в своей комнате и долгое–долгое время не видеть всех этих родственников.
Но ослушаться Хэргал она не могла.
— Я выбралась, но совсем в другом месте, не там, где останавливались на ночлег. Я была уверена, что Юан тоже попал в ловушку, я очень беспокоилась и начала искать, но нашла не Юана, а его… — она кивнула на Валли, который в этот момент пытался делать два дела разом: обменивался с отцом тихими репликами и прислушивался к тому, что говорила сестра.
Хэргал неожиданно улыбнулась:
— Ты опять кого–то спасла. Причем совершенно того не желая. Забавная у тебя особенность, племянница. Но… но… — и всегда решительная Хэргал зачем–то обернулась на Бьерека.
Бывший воин подошел ближе и окинул Шазаль взглядом.
— Все уже сделано. Назад дороги нет, — похоже, он привык изъясняться короткими, словно отрубленными фразами.
— Я не понимаю, — почти простонала Шазаль.
И услышала голос Валли:
— Все ты прекрасно понимаешь. Не валяй дурака, сестренка! Если бы ты была дома в тот момент, когда дедуня покинул нас, то… по его завещанию, вся власть перешла бы к тебе. Ты, дорогая сестренка, стала бы главой рода. А, кстати… кто–нибудь мне может сказать, ЧТО могло случиться с дедом?
— Дедуня попал между стенами, — снова влез Сакеш, которому надоело обижаться и до смерти хотелось поучаствовать во взрослом разговоре.
Шазаль это не объяснило ровным счетом ничего. Странная история с Китарлисом представлялась ей дурацкой шуткой или же розыгрышем, преследующим непонятные ей самой цели. Однако взрослые отреагировали вполне серьезно.
Лицо Бьерека окаменело, а Хэргал нахмурилась.
— Как это — между… стенами? — прошептала Шазаль, заранее сжимаясь в ожидании бешеного вопля Хэргал.
Но тетка кричать не стала. Она провела ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину, и тихо заговорила:
— Да, тебе неоткуда это знать. Так же погибла моя сестра Кина. Ты знаешь, Шазаль, что замок состоит из двух половин. Та, через которую вы вошли, — это совершенно обыкновенное строение, возведенное мастерами при помощи строительных инструментов, вторая часть, — она притопнула ногой, — собственно, Черный замок, создавался СОВСЕМ по–другому. Наш предок использовал могущественные силы. Там, где обычная каменная кладка как бы соприкасается с Черным замком… иногда происходят странные вещи. Видимо, наш предок в чем–то ошибся или так и задумал, но, к сожалению, большую часть секретов он унес с собой. Иногда, я повторяю — очень редко, в месте соприкосновения образуются каверны. Полости. И в них двигаются неконтролируемые сгустки тех сил, которые создавали замок. Их напору невозможно противостоять. И невозможно угадать, когда и где они возникнут в следующий раз. После нелепой гибели Кины отец потратил долгие годы на то, чтобы избавиться от этой напасти. Я полагаю, что он пришел к некоторым результатам и решил их проверить. Судя по всему, его выводы оказались неверными.
Шазаль выслушала, глядя на тетку снизу вверх, потом спросила:
— И теперь ты можешь выйти замуж?
— Что? — слово, сорвавшееся с побелевших губ Хэргал, оказалось таким коротким, что в нем даже не было слышно вопросительной интонации.
— Ты выйдешь замуж? — повторила Шазаль, косясь на Бьерека.
Тот выглядел не лучше.
Зато у Валли плечи ходили ходуном, он изо всех сил глотал рвущийся наружу смех.
Глаза Хэргал превратились в лезвия:
— Кто тебе сказал об этом?… А-а, понимаю, — и она всем корпусом развернулась к Валли.
Он мигом выпрямился и состроил совершенно невинное выражение лица. Бешеный взгляд Хэргал его совершенно не испугал.
Выдержав паузу, Валли сказал:
— А что? Хороший вопрос, заданный до неприличия простодушным человеком. Ей — о том, что из–под ее носа увели власть, а она переживает за судьбу любимой тетушки… Кстати, неплохой расклад: вместе с дедом исчезло и его обещание. Ведь правда?
Шазаль не могла видеть выражение лица тетки и сочла это за лучшее. Зато она заметила, как от напряжения побелел шрам на лице Бьерека, а его младший сын от любопытства даже высунул кончик языка.
— И на что же ты намекаешь, мелкий поганец? — тихим, опасным голосом произнесла Хэргал.
В душе Шазаль вспыхнуло возмущение, смешанное с растерянностью. Она хотела было вскочить, чтобы помешать чему–то страшному, но в заве неожиданно появился Юан.
Живой, здоровый, очень красивый, в синем, под цвет глаз, костюме. Было заметно, что юноша растерян и удивлен. Правда, при всем этом он сделал вид, что абсолютно не замечает стоявшего в пяти шагах от него Валли, и, запнувшись на миг, побежал к креслу, в котором сидела сестра.
— Шазаль?! — его изумление было совершенно искренним. — Ты жива?
— Какая неудача, — ядовито прокомментировал Ваяли.
— Шазаль? — снова повторил Юан.
Хэргал отступила в сторону, давая ему возможность подойти и убедиться в том, что он видит именно сестру, а не ее призрак.
Девушка поднялась.
— Здравствуй, Юан. Я так беспокоилась…
— Я тоже чуть с ума не сошел. Я проснулся — а тебя нет. Я ничего не понимал. Потом вернулся, думал, что ты уже дома, а тут… Дедушка… Я решил, что это — какой–то рок.
— Ну–ну, ваше главнейшество! — не унимался Ваяли. — Вообще–то это называется совсем по–другому. Хладнокровное устранение конкурентов.
Юан медленно повернул голову и наконец «заметил» двоюродного брата.
— А, Валли, ты тоже дома…
— Валли, прекрати! — холодно произнес Бьерек. — И ты, Юан, тоже. Мне надоели ваши свары еще в детстве.
— То есть, дорогой родитель, — с вызовом ответил Валли, — ты до того рад удачному стечению обстоятельств, что не желаешь замечать некоторых мелочей?
— А ты, похоже, соскучился? Захотелось острых ощущений? — осведомился Бьерек, скрестив руки на груди.
Шазаль прикусила губу и твердо решила при ближайшей возможности убраться в свою комнату. Ее худшие ожидания начали сбываться.
— Мне захотелось не острых ощущений, а ясности, — пожал плечами Валли. — Отец, скажи, имею я право знать, кто засадил меня на морское дно, а? Туда, где никто бы меня искать не стал, да и не нашел бы… ну, кроме сестренки, которая, впрочем, понятия не имела о том, что это я? И, кстати, ТЕБЕ не хотелось бы знать, кто проделал такой же трюк с моей очаровательной тетушкой? С самой Шазаль, в конце концов?
— Она–то в конце твоего списка стоять никак не может, — заговорила Хэргал.
— Хочешь сказать, что все это сделал я? — спросил Юан, не сводя глаз с двоюродного брата.
Казалось, теперь Юан видит и слышит одного Валли. Остальные словно перестали существовать для нового главы семейства.
— Ты? — Валли сузил темно–карие глаза. — Ну-у, знаешь, хиловат ты для этого. И потом, ничего сделать с горячо обожаемой тетушкой ты не мог, поскольку тогда пускал слюни в колыбели. И с Шазаль — тем более, со мной тебе не справиться.
— Хочешь попробовать? — встрепенулся Юан.
— Ну–ка, замолчите оба! — рявкнула Хэргал, стремительно перемещаясь так, чтобы очутиться между братьями, которые были готовы вцепиться друг другу в глотки. — Ты, Валли, несколько опоздал. А тебе, Юан, пора бы научиться вести себя… подобающе. Дед бы умер от разочарования, увидев, как ты поддаешься на мелкую провокацию! Я сказала: молчать!
Последняя фраза покатилась по залу, вызвав звонкое эхо. Шазаль втянула голову в плечи, хотя ярость Хэргал была направлена вовсе не на нее.
— Хотелось бы напомнить, что в доме траур, — послышался бодрый голос, и в зал шагнул Тибор.
Он выглядел так, словно только что вылез из седла: высокие сапоги в пыли, обнаженный торс блестит от пота, в руке — плетка. На ходу засовывая ее за пояс, мужчина прошел вперед, цепким взглядом охватывая всех, кто находился в помещении.
— Хэргал, прелесть моя, — вкрадчиво проговорил он, — все–таки не стоит орать на Юана. Он — мальчик нервный, еще и обидеться может.
Женщина поморщилась, зато Юан, успевший взять себя в руки, ответил:
— Все в порядке, дядя Тибор. Тетушка права. Я завелся.
— А я не удивлен, — улыбнулся Тибор, обходя вокруг Валли так, словно тот был скульптурой. — Конечно, ты завелся, раз явился наш рыжий демон. Ну что, племяшек (это относилось к Валли), как дела? Хорошо дома?
— Не то слово! Весело и интересно! — тут же отозвался Валли. — Никогда подобного представления не видел!
— Траур еще не закончен, — зачем–то напомнил Тибор.
Шазаль наблюдала за ними, отдавая себе отчет в том, что, скорее всего, за каждой фразой скрывается нечто, не ясное, вероятно, ей одной. Она снова почувствовала себя чужой.
К тому же ей показалось подозрительным, как вовремя появляются в зале члены семьи. Создавалось впечатление, что каждый из них выбирал наиболее удобный момент.
Она могла бы поклясться в том, что Тибор, прежде чем «войти», долго слушал, находясь где–то поблизости.
И, внезапно набравшись смелости, девушка громко заявила:
— Я устала и пойду к себе.
На точеном лице Хэргал в долю секунды появилось и пропало понимающее выражение. Уж кто–кто, а она лучше всех понимала племянницу.
— Иди, конечно, — с каким–то виноватым выражением лица ответил Юан. — Все это не очень–то приятно слушать!
— Их главнейшество демонстрирует внимание к родственникам, — прокомментировал Валли, одаривая Юана презрительным взглядом. — Шазаль, не убегай! Ты разве не хочешь выяснить, почему этот надутый индюк тебя бросил? Ну, спроси, не бойся. Почему, пустившись вместе с тобой в это дурацкое путешествие, он, проснувшись однажды и не обнаружив тебя рядом, спокойненько отправился домой? В то время как ты сходила с ума и искала эту… неблагодарную, вероломную скотину?
— Валли! — прозвучал чей–то умоляющий вскрик, и Шазаль далеко не сразу сообразила, что кричала она сама.
— Что? — рыжеволосый подросток усмехнулся. — Вспомни, что я тебе говорил?
— Я решил, что она дома, — процедил сквозь зубы Юан.
— Да? Надо же, как удачно и вовремя ты пришел к такому выводу. А тут как раз всемогущий дед, прекрасно зная о коварстве стен, вдруг попал в эту полость… И тебе, красавчик, конечно, ничего другого не оставалось, как принять все, что, по завещанию деда, предназначалось СТАРШЕМУ ИЗ ВНУКОВ. Точнее — внучке. Теоретически все правильно. Ты же идешь по старшинству за Шазаль, верно?
Юан смертельно побледнел. У него задергались губы, и от напускного равнодушия не осталось и следа.
— Что ты несешь? — вскрикнул он. — При чем здесь я? Я не знал, что дед погиб! И Шазаль никто не чувствовал! Даже Хэргал!
— Это верно, — медленно кивнула женщина. — Теперь все встало на свои места: Шазаль находилась в таком месте, что ее нельзя было почувствовать…
— Прямо скажем: попала она туда не по собственному желанию, — с непонятным оживлением добавил Тибор.
Шазаль с опаской покосилась на него. Еще при первой встрече Тибор повел себя так, словно знал ее всю жизнь. Теперь он улыбался, словно ситуация его несказанно радовала.
С каждой минутой, с каждым словом, произнесенном в зале, Шазаль все сильнее сожалела о том, что не ушла в свою комнату сразу же. Что вообще вернулась в Черный замок, полный загадок и недомолвок. Что в свое время не сбежала от пугающей, слепой, но невероятно красивой женщины, выбравшейся из–под камней…
Впрочем, Шазаль пыталась лукавить сама с собой. Душа словно раздвоилась. Одной половиной Шазаль ХОТЕЛА сожалеть о тихой, беспросветной жизни в Северном Захолустье. Однако другой половиной души она все принимала как должное и чего–то ждала. Чего? Что сейчас прекратится этот тяжелый разговор? Что вдруг войдет Китарлис?
Но вместо деда вошли родители Юана: Айкен и Толэсса. По их лицам невозможно было понять, слышали они разговор в зале или нет. Лишь Толэсса, взглянув на сына, озабоченно нахмурилась.
— Мы, похоже, пропустили что–то интересное… — непринужденно произнес самый младший из всех сыновей Китарлиса и, выпустив руку жены, подошел к Валли, который оказался к нему ближе всех.
— Великое небо! — от удивления Айкен даже присвистнул. — Валли, ты ли это? Но где ты был?.. Впрочем, что я говорю! Добро пожаловать домой! Уже ругаетесь? (На взгляд онемевшей Шазаль, это было произнесено таким же тоном, как, например, «Сегодня опять идет дождь».) — Не дожидаясь ответа, мужчина прошел дальше, заметил Шазаль, так и оставшуюся стоять возле кресла. — Это ты? Но… — Он в явном замешательстве взглянул на сына, потом снова на племянницу и обвел взглядом остальных. — Та–ак, понимаю. Ситуация неприятная. Шазаль вовсе не умерла.
— Как того кому–то хотелось! — криво ухмыльнулся Валли.
Айкен отмахнулся от него, как от надоедливой мухи:
— Тебе–то что?
Тибор неожиданно расхохотался, откидывая назад голову и сверкая зубами:
— Ох, не могу! А ведь правда. Ха–ха–ха! То–то я чувствовал некоторую неувязочку! А вот пришел наш самый умный, и все стало на свои места! — продолжая смеяться, он подтолкнул Бьерека локтем в бок: — Скажи мне, дружище, откуда это у твоего старшего сына взялось умение переживать и хлопотать за кого то другого, кроме себя самого? А?
Бьерек хмуро промолчал, а Тибор продолжал, мягким, звериным шагом двинувшись к Валли:
— Ну, рыжее ты наше проклятие, скажи дорогому дядюшке: а тебе–то какой резон метать громы и молнии в защиту Шазаль? Допустим, каждый из нас знает, что она беспомощна, как новорожденный котенок. Но для тебя это не повод. Тебя никогда в жизни ничья судьба не волновала. Ты вечно подслушивал, подсматривал, а потом бросался словами, которые коверкали людям жизнь. Так в честь чего этот бой быков?
— Просто она меня спасла, — быстро ответил тот.
— Ну и что? — Тибор поднял брови. — Да тут, по моему, каждый тебя по разу спас, когда ты, по детской глупости, находил разные приключения на свою голову. И что мы получали в ответ? Ничего, кроме гадостей. Так зачем же, интриган ты недоучившийся, ты пытаешься сделать вид, что защищаешь интересы Шазаль?
— Я хочу знать, кому обязан годами, проведенными в обществе придонных скатов.
— Не вяжется! — жестко отрезал Тибор, и все его веселье разом куда–то улетучилось. — Ты в данный момент занят другим. Совсем другим. Имей в виду, племяшек: ты, конечно, можешь обмануть Шазаль, но не нас.
— В чем он меня обманул? — неестественно высоким голосом спросила та, неприятно пораженная до глубины души.
Тибор жалостливо посмотрел на племянницу:
— Я думаю, что во всем.
— Как это? — Шазаль чувствовала, что ее силы на исходе. Вот–вот колени ослабнут, и она упадет на пол на глазах у всех.
Мир вокруг нее в очередной раз переворачивался. Точнее — его умело переворачивали родственники.
Тибор, похоже, вовсе не собирался щадить ее чувства.
— Племяшка, мне очень жаль, что ты лишила его общества придонных скатов. Мне жаль, что ты познакомилась с ним будучи неподготовленной, так сказать. Бьерек, заткни уши, я сейчас кое–что скажу про твоего старшенького… Дело в том, Шазаль, что Валли патологически не может говорить правду, он никогда не умел и вряд ли научился думать о других. Я ничего не хочу знать о том, что он тебе наплел, но думал при этом он только о том, чтобы заручиться благосклонностью столь наивной СТАРШЕЙ ВНУЧКИ Китарлиса. Вот и все.
— Но… — пролепетала девушка, — вы все так поступали.
Тибор развел руками:
— Мы же не идиоты.
— Но… но… — Ноги окончательно перестали держать Шазаль. Она, еще пытаясь поймать взгляд Валли, ставший вдруг неуловимым, начала оседать, и тут ее взяла за локоть крепкая, надежная рука.
Хэргал. Мрачная донельзя, прикусившая нижнюю губу, она не пыталась ничего говорить, только удерживала племянницу на ногах.
— Вовсе ни к чему было лить все это на девочку, — сухо заметил Айкен, глядя на Тибора. — Тоже мне, правдолюбец нашелся. Зачем, в таком случае, ты сам сюда пришел? Продолжал бы упражняться на мечах… Может быть, мы прекратим это мотание нервов? Или кто–то хочет еще что–то услышать? Или сказать?
— Я хочу, — хрипло произнес Бьерек, рывком подняв голову. — Я просто человек, просто зять. Но я хочу знать, что происходит в этом доме! Сначала одного мальчишку обвиняли в убийствах и… как говорят мои сородичи, «узурпации трона» (он кивнул на Юана), теперь другого (кивок на старшего сына) поливают грязью и обвиняют в каких–то неведомых тайных замыслах. Над девочкой просто издеваются (это явно относилось к Шазаль, но кивать Бьерек на нее не стал). Китарлис тоже как–то странно и уж очень вовремя попал в западню. Ну, повелители жизни, объясните мне, недоумку!
— А почему ты при этом смотришь на меня, дружище? — спросил Тибор.
— Потому что у тебя было больше, чем у других, поводов ненавидеть своего отца.
— О-о! — протянул Тибор. — Полагаешь, я запихал отца между стен? И какова выгода? Я не лез вперед… и, слава небесам, у меня нет детей. Иначе они неминуемо попали бы в эту мясорубку.
У Шазаль кружилась голова, если бы не Хэргал, девушка бы упала. Совершенно случайно она заметила быстрый взгляд, которым Айкен наградил старшего брата.
Его жена, Толэсса, быстро–быстро заморгала и, казалось, приготовилась разрыдаться, но взгляд оставался напряженно–ледяным.
Айкен, даже не оборачиваясь, сделал какой–то успокаивающий жест и снова заговорил:
— Братец, ну–ка, повтори. Теории меняются, как я вижу? Минуту назад виновником был Валли. Он, видите ли, подружился с сестрой только потому, что она была преемницей Китарлиса.
— Я бы сказал по–другому, — невозмутимо проговорил Тибор. — Я считаю, что Валли, конечно же, сразу понял, какая овца наша Шазаль, и принялся пускать ей пыль в глаза. Но, переступив порог дома и… узнав все новости, он несколько подкорректировал план. Шазаль ведь уже не играет никакой роли. Она была неизвестно где, когда умер отец. Но ведь, по большому счету, девочка и не может быть главой рода. Все, думаю, со мной согласны. Ну, посмотрите (последовал жест в сторону шатающейся, покрывшейся пятнами Шазаль), какая из нее преемница? К тому же она не может иметь семью и детей.
— Тибор! — рявкнула Хэргал, крепче сжав локоть племянницы. — Заткнись!
— Извини, — быстро выдохнул Тибор, на миг встретившись с Шазаль взглядом, — но это правда.
— Стоп! — вмешался Айкен. — Это мне неизвестно. Ты не придумываешь?
— Поверь мне, нет, — Тибор запнулся, словно поток его красноречия подрезал яростный взгляд Хэргал. — Так вот, неожиданно оказалось, что Шазаль не отвечает условиям завещания отца.
— Замечательно! — Голос Бьерека, казалось, заполнил все помещение. — Девочке вывернули наизнанку душу, жизнь и оставили в куче дерьма. Что, с мальчишками играть интереснее? И что же такого удумал мой старший сын? Поделись, будь добр.
— Если ему дать возможность, он сейчас всех убедит в том, что Юан подстроил большую часть того, что произошло в семье, — с удовольствием проговорил Тибор. — И докажет, что Юан не достоин быть главой семьи. А третьим по старшинству идет сам Валли.
— О боже! — громко простонала Толэсса, прижимая пальцы к вискам. — Тибор, что ты говоришь? Юан ни в чем не виноват! Я могу поклясться в том, что он ни о чем не подозревал! Он не убивал господина Китарлиса, он просто вынужден был…
— Мама! — повернулся к ней сын. — Я могу сам! Пожалуйста! Я только не понимаю, почему вы все молчали после смерти деда! Вы все согласились с тем, что я иду за Шазаль по старшинству! Вы СОГЛАСИЛИСЬ с тем, что я буду главой… Чего тебе, Тибор (в запале юноша забыл назвать того дядей), неймется? Тебе обидно, что главой стал я, внук, а не ты — старший сын? Не надо было ругаться с отцом в свое время! Во всяком случае, я здесь ни при чем! И вообще, идите вы все… Я могу и отказаться!
— Сынок, такими вещами не бросаются, — одернул его Айкен.
К этому моменту Шазаль смогла стряхнуть с себя чудовищное наваждение. Она осторожно высвободила локоть из пальцев Хэргал и тихонько сказала тетке:
— Я пойду. У меня нет сил.
— Понимаю, — еле заметно кивнула та. — Но скажи всем. Громко и внятно.
Шазаль зажмурилась, чтобы не видеть никого, и, набрав побольше воздуха в грудь, закричала:
— Ругайтесь без меня! Я не могу это слушать! Раз я — не преемница, то мне все это безразлично!
И, так и не открывая глаз, пожелала очутиться в своей комнате.
Все вокруг разом изменилось. Стихли голоса, а запах стал совершенно иным.
Рискнув приоткрыть один глаз, девушка увидела именно то, о чем так мечтала недавно: ярко–красный ковер на полу, громоздкую кровать, тяжелую лавку во всю стену, кричащие занавеси…
Шагнув вперед, Шазаль ничком рухнула на постель.
К глазам подступали слезы, но она помнила, что плакать не стоит: постель покроется дырами, а выдумать другую она сейчас была не в состоянии.
— Я не могу… — прошептала девушка сквозь стиснутые зубы, — я больше не могу! Па–а–па-а, спаси меня…
Почему, откуда в ее голове всплыло это слово?
Папа.
Шазаль, даже узнав, что ее настоящим отцом был средний сын Китарлиса по имени Райван, никогда не думала о нем как о реальном, куда–то пропавшем человеке.
Но сейчас, цепляясь за одеяло, давясь болью и слезами, Шазаль даже не пыталась понять, откуда взялось это слово. Ее терзало понимание того, что Тибор прав: она не может стать преемницей Китарлиса, поскольку беспомощна, как новорожденный котенок, наивна до глупости и не может иметь детей!
Все правильно. Ей нельзя даже заплакать, поскольку слезы прожгут кровать… Какой же мужчина отважится поцеловать ее?
Почему эта элементарная мысль не приходила ей в голову раньше? Шазаль умудрялась не думать о самом важном и не замечать очевидных вещей у себя под носом.
Но все это уже не имело значения.
Корчась от боли, которую невозможно было выплеснуть слезами, Шазаль с каким–то ужасом вспоминала, как по дороге в Черный замок делилась с Валли своими планами на будущее. Видите ли, собиралась встретить своего единственного мужчину…
Все кончено. И даже жуткие семейные склоки — там, в зале — уже не имеют для нее значения. Шазаль никогда не будет любимой, не услышит невнятного детского лепета «мама», обращенного к ней.
И тут за ее спиной раздался какой–то металлический звук.
Сначала девушка даже не обратила на него внимания, но через некоторое время звук повторился. К нему добавились другие. Послышался глухой, с каким то присвистом, человеческий вздох.
Шазаль, вздрогнув, подскочила и повернулась, готовая излить все свое возмущение на любого, кто осмелился потревожить ее.
И замерла, приподнявшись на смятой постели.
Мужчину, стоявшего посередине комнаты, Шазаль никогда в жизни не видела. Он был высок, широкоплеч, в кожаной походной одежде, расшитой металлическими пластинами. Длинные волосы были стянуты ремешком в хвост, а голову охватывал замысловатый обруч. В руке мужчина держал короткий, жутковато выглядевший клинок. Он был готов отразить любое нападение, но…
Глаза на его обветренном лице с тонкими чертами были словно прикрыты двумя темными щитками.
Отважный воин был слеп. Растерян. И не понимал, где находится.
Девушка открыла рот, но не издала ни звука. Медленное движение острого кончика клинка приковало ее к месту.
В голове девушки что–то сдвинулось. Ну, конечно! Этот, несомненно, храбрый воин выглядел точно также, как и Хэргал после длительного каменного плена. Но откуда он взялся здесь? И кто он?
Шазаль мотнула головой. Воин явно почувствовал близкое движение. Лицо его напряглось, лезвие меча нацелилось точно в грудь девушки.
Блик на голубоватой стали словно осветил сознание Шазаль и убрал все лишнее, то, что обычно мешало ей сосредоточиться на главном. Она отчетливо вспомнила, что только что, в растерянности от свалившейся на нее страшной правды, позвала отца. И комната выполнила ее пожелание!
— Райван? — немеющими губами произнесла Шазаль.
— Да, это я… А кто ты? И где я нахожусь?
— Ты… дома, в Черном замке. А я… я — твоя дочь, Шазаль, и мне так плохо, папа…
По лицу Райвана промелькнула тень. Помедлив и тщетно попытавшись что–либо увидеть, воин все–таки опустил меч, затем привычным движением убрал оружие в потертые кожаные ножны.
— Я дома?.. — проговорил он, поворачивая голову так, словно все еще силился увидеть что–либо вокруг. — И ты — моя дочь? Но я ничего не вижу, а ты, судя по голосу, взрослая девушка.
— Ты ослеп, — Шазаль наконец догадалась сползти с кровати и сделать два неуверенных шага к отцу. — Но это… пройдет. Ты попал в ловушку, отец, и провел там много лет. Думаю, что не меньше шестнадцати.
— Хорошие новости, — пробормотал Райван, с силой протирая глаза.
К этому моменту Шазаль окончательно убедилась в том, что все это ей не снится. Да, Китарлис был прав: комната исполняла любое желание!
Райван устало повел широкими плечами, и, заметив это движение, девушка засуетилась. Даже особенно не задумываясь, она потребовала кресло для отца и, когда оно появилось, сказала:
— Присядь, отец. Кресло прямо позади тебя… Мне придется очень много тебе рассказать. Но ты, наверное, голоден?
— Нет. Не знаю… — Райван, нащупав подлокотники, сел и вытянул вперед правую руку. — Подойди… дочка. Говоришь, прошло шестнадцать лет?.. А я‑то лишь недавно узнал, что у меня родилась девочка. Но так ее и не увидел…
Шазаль, послушно приблизившись, опустилась на ковер. В тот момент, когда жесткая ладонь отца опустилась ей на голову и скользнула по волосам, девушка вдруг вспомнила, что одета в грязное, изношенное платье, которое когда–то купил ей Валли. Что подумает отец о своей единственной дочери, ощутив ладонью засаленную, ветхую ткань?
Райван еще осторожно ощупывал черты лица Шазаль, а наряд на ней уже изменился. Не помедлив и секунды, она пожелала себе самое удобное: мягкие кожаные штаны и длинную рубашку черного цвета. Все–таки в доме — траур…
И ей сейчас придется сказать Райвану о смерти его отца.
Но вернувшийся воин скоро прозреет и увидит убогую обстановку комнаты дочери!
И ковер моментально перестал быть огненно–красным, кровать изменила форму, а лавка исчезла. В детали Шазаль не вдавалась. Ей было не до того. Сидя возле ног Райвана, девушка, не отрываясь, смотрела в его лицо. Ее отец! Самый настоящий. О котором она никогда особо не думая, вспомнила в самую черную минуту жизни.
— Да ты совсем взрослая… — удрученно проговорил мужчина, опуская руку. — Значит, прошло шестнадцать лет… — Он вдруг встрепенулся. — Где же твоя мать?
— Она не придет. Она умерла, отец, очень давно. И я ее никогда не видела.
Точеные, как и у Хэргал, черты лица Райвана исказились. Он резко согнулся, закрыл лицо ладонями и замер.
Шазаль съежилась, не смея даже громко вздохнуть и не зная, как можно его утешить. Она вдруг засомневалась в том, правильно ли поступила, внезапно сообщив страшную новость человеку, который провел шестнадцать лет в ловушке, не ощущая себя, времени и мира вокруг.
— Отец? — еле слышно позвала она и отважилась прикоснуться к его колену.
Райван тут же отвел ладони от лица:
— Да, Шазаль, дочь моя… Я здесь, и я тебя слушаю. Но что произошло? Почему я провел где–то так много лет? Ты можешь ответить?
Девушка запнулась:
— Отец, я не… умею складно говорить. Наверное, мне придется рассказать тебе очень много. Только это — две разные истории. Которую тебе рассказать сначала? Всей семьи? Или обо мне самой?
Райван ответил сразу же:
— О себе, дочка. Рассказывай, я слушаю.
Он действительно откинулся на спинку кресла и явно приготовился к долгому повествованию.
Шазаль недоверчиво посмотрела в лицо мужчине. Было немного странно сознавать, что к ней относятся с таким вниманием.
Девушка беззвучно шевельнула губами, примериваясь, и, неожиданно для себя самой, заговорила весьма складно:
— Отец, насколько я знаю, родилась я в этом замке, и мама пожелала непременно показать меня тебе. Она отправилась в путь, но по дороге случилась беда. Кто–то напал на нас, ее убили, а меня отвезли и бросили очень–очень далеко, в Северном Захолустье. Это место находится у подножия Северных Гор, там каменистая почва, на которой почти ничего не может расти. Меня нашла женщина по имени Наоса. Она очень хотела выйти замуж и выдала меня за своего ребенка. Я выросла, считая Наосу своей родной матерью. Однажды бандиты напали на наше село, и я осталась совсем одна. С односельчанами, выжившими после резни, я перебралась еще дальше, на север, и осталась жить в одной крошечной деревне. Я ни о чем не подозревала, отец, жила так же, как и все вокруг, выращивала сухъяму да заготавливала дрова на зиму. Поблизости жил Нурдаил Веселый, это был такой князь, который очень любил устраивать охоту на людей. Его наймиты для этого отлавливали крестьян в округе. Однажды и меня поймали, привезли в замок князя, а наутро отправили в горы. Спасаясь от собак, я забралась еще выше и наткнулась на драконов. Я пыталась влезть на крутой утес, но началась гроза, ударила молния, и наружу вырвался очень горячий подземный источник. Драконы не могли улететь, потому что их детенышей ранило. Они все погибли, а я, сорвавшись со скалы, упала в их загоревшуюся кровь…
Шазаль осеклась, поскольку лицо Райвана исказила страшная гримаса. Подавшись вперед, он, обхватив ладонями лицо дочери, воскликнул:
— О, бедная моя девочка. Уже того, что я услышал, вполне достаточно для… Впрочем, я не стану больше прерывать тебя. Я должен знать обо всем.
Он осторожно погладил дочь по щеке. И Шазаль продолжила:
— Отец, я пропиталась вся этой драконьей кровью. Теперь я ядовита с головы до ног. Я не знаю, каким образом я выбралась. Вероятно, меня выбросило. Я долго лежала без сознания, потом, очнувшись, поползла на плеск воды, потому что вся горела: внутри и снаружи, я была вся ободрана… За мной даже тянулся настоящий кровавый след. Кровь расколола камни, и из ямы вдруг вылезла женщина. Она была очень красива, но я страшно перепугалась. Я подумала, что это… ну, не знаю, что, но — не живой человек. Как мог замурованный человек остаться живым? Эта женщина, как и ты сейчас, отец, была слепа, лишена сил и не понимала, где находится. Она заставила меня стать ее провожатой. Потом она сказала, что ее зовут Хэргал.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги