Физрук навсегда

Глава 4

Пятеро человек стояли где-то посреди прерии, палимые солнцем, обдуваемые ветров, и напряженное молчание повисло между ними после того, как Магистр произнес свои последние слова.

Но в то же время я отчетливо понимал, что драки не будет. У всех присутствующих было слишком много очень важных незавершенных дел, чтобы мы вцепились друг другу в глотки прямо сейчас.

А потом… Потом это все забудется, замылится, зароется под слоем новых проблем, и вряд ли мы будем вспоминать этот миг, когда были уже почти готовы пустить оружие в ход.

Тем более, что в этом самом «потом», очень вероятно, окажутся далеко не все из присутствующих здесь.

— Мне, сука, до хрена не нравится, как это звучит, — сказал Виталик. — Но, возможно, он прав.

Мысленно я согласился с элитным зомби.

Я допускал, что Магистр был прав, но мне это не нравилось. Это была не та правота, которую ты готов поддержать обеими руками и без колебаний за нее впрячься.

Магистр разменял Полсона, как пешку в долгой шахматной партии, которую он вел… я даже не представляю, с кем.

Но явно не с нами. И мы и даже Элронд были всего лишь фигурами на его игральной доске.

Однако, в этой битве он был на нашей стороне. Он помогал нам, и у его помощи была своя цена.

Вот такая цена.

Магистр, очевидно, опять что-то прочитал на моем лице, потому что убрал меч.

— Я рад, что мы не стали, — сказал он. — Ты мне на самом деле нравишься.

— А ты мне — не очень, — сказал я.

Он пожал плечами.

— Поговорим об этом, когда и ты проживешь тысячу лет.

— Сам меня наберешь, — сказал я.

— Обязательно, — сказал Магистр и сделал вид, будто ставит пометку в своем виртуальном ежедневнике. А может, и на самом деле ее поставил. Он него можно было ожидать чего угодно. — Давай подобьем бабки, как говорится. Ты выполнил половину нашего соглашения — явился на эту битву. Цацка останется у тебя до тех пор, пока ты сам не решишь, что оно тебе не надо, так что я свою часть уговора тоже выполнил. Для того, чтобы полностью закрыть сделку, тебе надо убрать Немезиду, но я не думаю, что для этого тебе придется специально ее искать.

— Все так, — сказал я.

— Если вдруг ты решишь, что Венец тебе больше не нужен, верни его Кевину, — сказал Магистр. — Я его предупредил.

— Хорошо, — сказал я.

— Кто такой этот, сука, Кевин? — поинтересовался Виталик.

— Меня не ищи, — продолжал Магистр. — Если будет надо, я сам тебя найду.

— Жду — не дождусь.

— Может, и дождешься, — сказал Магистр. — Но вполне может быть и так, что больше мы с тобой не увидимся. Так что, на всякий случай, желаю тебе удачи в твоем начинании.

— Угу, — сказал я.

На самом деле, у меня накопилось к нему множество вопросов, в том числе и чисто технического характера, относительно того, как пользоваться Венцом Демиурга и вот это вот все, но не осталось никакого желания из задавать. Мне просто хотелось, чтобы этот разговор уже закончился.

А с Венцом мы и сами как-нибудь разберемся. Высоконаучным методом тыка.

— Что-то ты сделался немногословен, друг-физрук, — сказал Магистр. — Ну, да ладно. Нам пора.

В руке Магистра появился свиток перемещения, и ноготь большого пальца уже поддел личную печать Первого Игрока.

— Погоди, — сказал Гарри.

— А, ну да, — сказал Магистр. — Трогательное прощание братьев по планете, братьев по оружию и братьев по наследию Архитекторов. Как я мог забыть. Обнимашки?

— Я не люблю сюрпризы, — сказал Гарри — Насколько я понимаю, там, где обитает Пожиратель Миров, телепортация не работает, поэтому для начала я хотел бы знать, куда ведет портал, который ты собираешься открыть.

— Поскольку там, где обитает Пожиратель Миров, телепортация не работает, я собираюсь открыть портал туда, где стоит мой космический корабль, — сказал Магистр. — Мы сядем в него, и полетим в космос, и будем несколько дней наслаждаться обществом друг друга, и у тебя будет полно времени, чтобы посверлить меня тяжелым взглядом, полным обидного для меня недоверия.

— А как же ограничение Системы на межзвездные перелеты к хренам? — поинтересовался Виталик.

— На меня не распространяются, — сказал Магистр.

— Если нам лететь несколько дней, пара минут погоды не сделают, — сказал Гарри. — И я хотел бы поговорить с физруком.

— Да, конечно, — сказал Магистр, театрально закатывая глаза. — Возможно, галактика вообще сама себя спасет, без всякого нашего, сука, участия.

— Не витальствуй, — сказал Виталик. — Это не придает тебе шарма.

Я кивнул Бордену и мы отошли в сторону. Гарри достал из кармана сигареты, я стрельнул у него одну и мы закурили.

— Он наверняка подслушивает, — сказал я.

— Да и черт с ним, — сказал Гарри. — Он сказал, что если у тебя все получится, то смерть Полсона не будет иметь значения. Конечно, это фразу можно интерпретировать по-разному, но мне пришла в голову вот такая мысль… Уж не собираешься ли ты откатить Систему до состояния, в котором эта чертовщина на Земле еще не произошла?

— В общих чертах, — не стал отрицать я. — В очень общих.

— Я не буду спрашивать, как это возможно, потому что это очевидно, — сказал Гарри. — Отменить миллиарды смертей — это хороший план, очень хороший. Но что будет с теми, кто выжил?

— Это тоже очевидно, — сказал я. — Они вернутся.

— А как насчет всего того, что они тут сделали? — поинтересовался Гарри. — Что мы тут сделали? Хорошего и плохого? Я имею в виду, а есть ли смысл мне лететь с Магистром и уничтожать Пожирателя Миров, если ты в ближайшее время собираешься все обнулить?

Я опасался этого разговора. А вдруг Бордену не понравится то, что я задумал? Он — номер один, он тут великий убийца всего, что движется и не движется, как в обычном игровом пространстве, так и в инфополе, ему есть, что терять. А если ему настолько не понравится, что он решить сыграть против? Попытаться меня прикончить и залутать Венец с трупа?

И все равно, что к Венцу Демиурга прилагается отягощение в виде Немезиды. Он — номер один, он Вычислителей убивал, что ему эта Немезида?

Драться еще и с Борденом я не хотел. И совсем не потому, что он номер один.

— Я сильно не уверен насчет «ближайшего времени», — сказал я. — Мы все еще до конца не разобрались, как это работает.

— День, неделя, месяц — это неважно, — сказал Борден. — Даже если год. Меня интересует сам принцип.

— За все время существования Системы был только один прецедент, — сказал я. — Мир под названием Таннен. Они предприняли попытку и у них получилось. Собственно, у них я эту идею и подсмотрел.

— Отлично, очень интересно, я рад, что у них получилось, — сказал Гарри. — Но что именно у них получилось?

— Я в этом не большой специалист и могу не подобрать правильных слов, — сказал я.

— Я тоже, — сказал Гарри. — Но подбери хоть какие-нибудь. Мне еще с Пожирателем Миров разбираться, в конце-то концов. Или не разбираться.

— Насколько я сумел разобраться в процессе, перезагружается не вся Система, а только отдельный ее кластер, в котором находится игровой мир, — сказал он. — Он воссоздается из точки восстановления, которые Система расставляет автоматически, и в этом игровом мире все возвращается на те же позиции, какие были до. Отменяются миллиарды смертей, зомбиапокалипсис, или с чего так у кого начиналось, все разрушения и потрясения. Но остальные кластеры остаются без изменений. Точнее, с минимальными изменениями — в них пропадают игроки, вернувшиеся в свой восстановленный мир. А достижения, свершения и прочие следы — остаются. То есть, если ты убьешь Пожирателя Миров до того, как у нас все получится, то после того, как у нас все получится, Пожиратель Миров все равно останется мертвым.

— А мы? — спросил Гарри. — Для всех остальных миров…

— Для всех остальных миров мы превратимся в героев баллад и легенд, — сказал я. — Ну, или сказок, которыми пугают непослушных детей. Тут уж кто как себя показал.

Гарри докурил сигарету и выбросил окурок в пыль.

Он молчал, осмысливая. А может, просто прикидывая, с какой руки ему лучше начинать мне голову откручивать.

И вот тут не факт, что Виталик ко мне на помощь придет. Впрочем, Виталик против него не танцует, это они еще на Земле выяснили. Даже когда такого разрыва в уровнях не было.

— А когда была создана точка восстановления? — спросил Гарри.

— В обычном случае она создается, когда у планеты возникает инфосфера, контролируемая Вычислителями, — сказал я. — Это примерно пять-шесть лет до начала Игры. Но у нас-то случай был необычный, так что я полагаю, мы сможем откатить все лет на десять.

— Меня устраивает, — сказал Гарри. — Но ты должен понимать, что это паллиативное решение.

— Я понимаю, — сказал я. — Однако, другого у меня нет.

— У меня и этого-то не было, — сказал Гарри. — Ладно, в самом плохом варианте ты просто выиграешь для нас всех десять лет.

— Да, — сказал я.

— Кто знает, что может произойти за эти десять лет, — сказал Гарри. — Может быть, Вычислители перемрут от какого-нибудь атипичного информационного гриппа и сама Система прикажет долго жить… Я услышал все, что хотел, физрук. Делай.

— Сделаю, — сказал я. — Удачи тебе в грядущей войне.

— И тебе тоже, — сказал Гарри.

Мы пожали друг другу руки и вернулись к остальным. Точнее, к Магистру и Брюсу. Виталик убрел гулять по степи и о чем-то беседовал с одним из техасцев.

— Я, как, впрочем, как и всегда, подслушивал, — заявил Магистр. — Ты все правильно понимаешь, физрук, и вот что я по этому поводу хочу тебе сказать. История развивается по спирали, но если ты заберешься достаточно высоко, ты увидишь, что она бегает по кругу.

— Да, спасибо, — сказал я. — Удивительно глубокая мысль. Поразительно просто.

— Ты поймешь, когда заберешься повыше, — пообещал Магистр. — Или не поймешь.

Виталик вернулся только после того, как они, наконец, отчалили.

И то не сразу.

Он бродил по прерии, поднимая клубы пыли своими подкованными железом сапогами, перебрасывался какими-то фразами с техасцами, иногда подбирал что-то с Земли.

Я не стал его торопить. Возможно, дважды воскресшему зомби требовалось какое-то время, чтобы уложить в голове все, что произошло.

А я стал подсчитывать свои личные потери.

Впрочем, что тут считать. Самой главной потерей была Клавдия.

От нее у меня в инвентаре остался только кусок рукояти. Сопровождающая его системная надпись гласила, что оружие уничтожено и ремонту не подлежит, но может быть восстановлено, если я найду второй кусок и достаточно искусного мастера, который сможет эти куски соединить.

Не знаю, как тут с мастерами, но со вторым куском точно возникнет проблема. Прерия огромна и однообразна, а после того, как Полсон в последний раз применил свой скилл, однообразность эта выросла на порядок.

Пыль да пыль кругом. Ни холмика, ни деревца, ничего, что могло бы служить ориентиром.

Видимо, для того, чтобы окончательно растоптать мои надежды, Система вернула мне в инвентарь книгу навыков, внутри которой содержался «призрачный клинок», намекая, что, как бы там все ни обернулось, его прокачку придется начинать с самого начала.

Не думаю, что я тут долго задержусь, так что до прежних величин мне его уже не раскачать в любом случае. Я вспомнил слова Соломона Рейна о том, что только идиот и полный неандерталец вкладывает ультимативный навык в низкоуровневую дубину, и встроил «призрачный клинок» себе в правую руку. Чтобы получились когти, как у Росомахи, только один и кожу при срабатывании не рвет.

Навык встроился, как родной.

Я настроил активирующий жест и почитал новые свойства «клинка». Оказалось, что они откатились, но все же не на стартовые позиции.

До полутора метров длины и десять секунд до отката. Против безбонусной Селены должно хватить.

А так все осталось по-прежнему. Пистолет, «ласточка», топор.

Что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить… да что угодно.

Виталик вернулся и уселся на песок рядом со мной.

— Отчалили? — спросил он.

— Отчалили.

— Значит, вот мы и остались вдвоем, — сказал он. — Как в старые недобрые, сука, времена.

— Да.

— И какой план?

— Спасти всех.

— И какой в этом гениальном, сука, плане, первый пункт?

— Не знаю.

— Дай посмотреть, — сказал он.

Я вытащил из инвентаря Венец Демиурга и вложил его в руку элитного зомби. Заодно осмотрел окрестности — не несется ли сюда на всех парах Немезида.

Не несется.

Впрочем, если она умеет рисовать свитки так же, как и Магистр, оглядываться мне придется все двадцать четыре часа в сутки. Или сколько там часов в сутках других миров.

Виталик водрузил Венец Демиурга на свою нечесанную шевелюру.

Венец сполз.

— Сука, — сказал Виталик.

Он снова водрузил Венец Демиурга на свою нечесанную шевелюру, на этот раз придерживая его рукой. Венец лежал, но только до тех пор, пока его держали.

Стоило Виталику убрать свою огромную пятерню, как Венец снова сполз.

И дело было не в том, что у Виталика не было тысячи очков в интеллекте, и даже не в том, что голову, сука, надо мыть, к хренам.

У Венца были жесткие ограничения по характеристикам. В частности, носить его могли только игроки.

Виталик, например, не мог. Потому что непись.

Император Кевин, боевой маг, интеллект которого переваливал за тысячу совершенно однозначно, таскал его на голове, но только в качестве вложения в свою настоящую корону. Наверное, иначе он бы и с царственной головы падал.

И это свидетельствовало, что он строил свою империю без читов.

— Зараза, к хренам, — сказал Виталик. — Я вижу исходный код, но там его такие простыни, что хрен его знает вообще. Я боюсь его трогать своими методами, потому что не понимаю, как это все работает. А чтобы разобраться у меня, возможно, уйдут годы.

— Ковыряйся.

— Боюсь напортачить, — сказал он.

— История всей моей жизни, — сказал я.

Он повертел артефакт в руке и уставился вдаль.

— А вот Селена, — сказал он. — Она…

— Может появиться в любой момент, — сказал я.

— Это да, но я о другом, — сказал Виталик. — Когда у вас с ней… ну, было, ты какие-то чувства испытывал?

— Безудержную страсть, бурную и необузданную, как штормящий океан, и в то же время всепоглощающую нежность, подобную капле росы, что ты можешь увидеть утром на лепестке розы, согреваемой рассветными лучами солнца, — сказал я. — Будут еще идиотские вопросы? Что-нибудь насчет нефритовых жезлов или пещер наслаждения?

— Меня эти спелеологические, сука, подробности не интересуют, — сказал Виталик. — Я просто хочу знать, когда придет время, не дрогнет ли у тебя рука.

— Не дрогнет, — сказал я.

— Как ты можешь это знать? Насколько я помню твои истории, в аналогичной ситуации на Земле ты не смог этого сделать и попросил друга, — сказал он.

— Это вообще другое, — сказал я.

— Как скажешь, — согласился Виталик. — Но, если что, можешь попросить меня.

— Я учту, — сказал я.

— Отлично, — сказал Виталик. — А теперь вернемся к нашим, сука, баранам. Зачитай-ка мне характеристики этой хрени еще раз.

Я зачитал.

С повышением моего игрового интеллекта там для меня открылось чуть больше информации, но в основном она касалась того, кто может пользоваться артефактом. И практически ни слова о том, как.

И гайдов по Венцу Демиурга тоже никто не писал.

— Итак, пройдемся по основным ограничениям, — сказал Виталик. — Их, сука, три. Первое — эту штуку может нацепить только игрок, и я отваливаюсь от списка потенциальных пользователей уже в этот момент.

— Оно и логично, — сказал я. — Это же инструмент разработчика, зачем доступ к нему всякой поганой неписи открывать?

— Я сделаю вид, что не услышал про поганую непись, или просто спишу это на твой стресс от, сука, пережитого, — сообщил Виталик. — Под первое ограничение ты проходишь, то тут есть второе — пресловутая тысяча интеллекта, начиная с которой открываются основные способности артефакта. Ты с твоим билдом и уровнем будешь набирать эту тысячу интеллекта примерно тысячу лет.

— Значит, нам нужен другой игрок, — сказал я. — Маг. У них, как правило, с интеллектом все нормально.

— И есть третье ограничение — в жилах этого игрока должна течь кровь Архитекторов, — сказал Виталик. — Поскольку Венец надевается на голову и анализов крови вроде бы не берет, предположим, что речь идет не о крови, а о коде, который унаследовали некоторые выходцы с Земли.

— Да, — согласился я. — Нам нужен игрок, маг и уроженец Земли, которому посчастливилось выжить. С большой долей вероятности можно предположить, что он выжил и смог стать магом с тысячей интеллекта, потому что у него это код есть.

— И тут включается четвертое ограничение, уже от нас, — сказал Виталик. — Мы должны этому человеку доверять.

— Выбор не то, чтобы огромный, — заметил я.

— А вдруг он не подходит? Может быть, он не наследник, может быть, у него природный талант, — сказал Виталик. — Но, откровенно говоря, на это, сука, не очень похоже. Мы ведь об одном и том же человеке говорим?

— Да, — сказал я. — И ему это не понравится.

— Очень не понравится, — сказал Виталик. — Думаю, что он нас возненавидит.