Журнал «Вокруг Света» №04 за 1963 год

Продолжение подвига

Полчаса назад все вокруг улыбалось, весело поблескивали в лучах утреннего солнца заснеженные главы Планины. Атласной лентой стелилась под колесами извилистая дорога. Нежные весенние ветки приветливо похлопывали по крыше и стеклам машины.

И вдруг задул резкий ветер, швырнул в воздух стаю белых мух. Они заметались над землей, засверкали и стали беспомощно падать, оставляя на асфальте блестящие точки. Солнце еще светило, но уже не грело. Вскоре оно исчезло совсем.

Шофер сбавил ход и крепче вцепился в руль — машина брала крутой подъем. Гравий осыпался под колесами и беззвучно падал где-то далеко внизу. Мы приближались к Шипке.

Ступени, ведущие к Памятнику свободы на вершине горы Столетова (Русский генерал, командовавший болгарским ополчением; один из руководителей шипкинской обороны в 1877 году.) — их около тысячи — были заметены снегом. Ветер со свистом носился вокруг и кидал в лицо сырую колючую крупу. Даже гривастый бронзовый лев над входом в башню, казалось, зябко поеживался под этим ледяным сквозняком.

Дали неоглядные, верно, открывались тому, кто поднимался сюда в ясную погоду. Но сейчас их скрывала плотная серая пелена. Лишь кресты над солдатскими могилами да стволы старых орудий чернели на скалистых склонах, залитых некогда русской и болгарской кровью.

Часа два спустя, обойдя главные шипкинские позиции, мы отогревались в большом доме под горой. Дом этот — гостиница для приезжающих туристов — построен на том месте, где стояла турецкая казарма. Когда перевалом овладела русская армия, здесь расположился ее штаб и лазарет.

В просторном обеденном зале было тепло и шумно. На столах светились бокалы с терпким болгарским вином. Остро пахло какими-то пряными травами. В камине ярко пылал огонь, и в отблесках его словно оживала картина на стене. На полотне защитники Шипки отбивались тяжелыми камнями от наседавших на них турок.

— Замерзли? — услышал я сочувственный голос. — Конец марта, а как закрутило...

Говорил только что вошедший юноша — высокий, худощавый. Был он одет по-весеннему — в легкий серый плащ. Капельки растаявшего снега поблескивали в непокрытых густых волосах.

— Такое у нас здесь бывает, — словно одобряя причуды погоды, продолжал он. — А вас я видел — там, на горе...

Юношу звали Димитром. Он рассказал, что гостит у родных в селе Шипка. Оттуда до вершины Столетова всего час пути.

Приехал Димитр сюда из Стара Загоры, красивого зеленого города. В окрестностях его сейчас строится большой азотнотуковый завод, и Димитр работает на стройке шофером.

А родные его выращивают розы. Прекрасный цветок впервые в Болгарии был посажен в этих местах. Его привезли из Персии и когда-то называли «шипок». Отсюда пошло название села и всего горного перевала.

Дед Димитра помнил легендарные дни боев за Шипку. От гула орудий тогда дрожали горы. Турки двинули сюда сорокатысячную орду. Семь тысяч героев — русских и болгар — сражались против них плечом к плечу. Крестьяне окрестных сел под градом пуль доставляли защитникам Шипки пищу и воду, выносили из-под огня раненых. Был среди этих крестьян и прадед Димитра.

— Дедо Христо очень гордился, когда мне доверили настоящую большую машину, — застенчиво сказал Димитр. — Всем соседям показывал фотографию: я был снят за рулем советского самосвала. Было это в других горах — Родопах. Может, слышали о Батакской ГЭС? На той стройке я начинал свою шоферскую жизнь...

Я подивился счастливому совпадению. Два дня назад в Пловдиве я познакомился с Костой Странджевым — крепким коренастым человеком. Он тоже работал на строительстве Батакского гидроэнергокаскада — шесть лет редактировал там многотиражную газету «Водносиловец».

«Водносиловой путь» — так звучит по-болгарски название этой гигантской стройки. Четыре водохранилища, три гидроэлектростанции (две из них — подземные!), многокилометровые тоннели и каналы соорудили в Родопах болгарские строители с помощью советских инженеров. Десятки горных рек и речушек были соединены в могучий поток и отдали человеку свою огромную энергию. Турбины Батакского каскада вырабатывают в два раза больше тока, чем давали все электростанции Болгарии до освобождения.

Коста ждал выхода в свет своей первой книги. Герои ее — строители Батакского водносилового пути. И вот один из них сидел сейчас рядом.

— Трудно ли нам было? — Димитр тронул рукой широкие, вразлет брови, посмотрел в окно: там, бросая в дрожь стекла, тянул свою буйную песню ветер.

И юноша рассказал о Батаке, славном селе в Родопских горах, селе-герое. На одной из его чистых улочек стоит старая приземистая церковь. Черное траурное знамя реет над куполом. В церкви в стеклянных саркофагах покоятся останки тех, кто принес свою жизнь на алтарь свободы. Рядом с героями Апрельского восстания 1876 года покоятся останки партизан, сражавшихся с фашистами.

Он вспомнил первую зиму строителей — зиму пятьдесят четвертого года. Как некогда Шипка обрушила на своих защитников ледяные бураны, так и Родопы морозами и бурями встретили приехавших сюда со всей страны строителей.

Он рассказал о том, как пробивались строители сквозь горы, прокладывали подземный водонапорный тоннель. Там, под низко нависшими сводами, противно хлюпала вода, осыпалась на голову порода, коченело тело, а молодые горняки шли и шли — метр за метром. Отработав свои часы, сменялись и бежали сушиться — наверху на них набрасывался мороз. А когда случался «комин» — обвал, проходчики по двое суток не выходили из забоя.

Он вспоминал своих друзей-шоферов. Чтобы ускорить вывозку грунта из тоннеля, они разобрали свои многотонные грузовики и по частям внесли их в забои. Два с лишним года день и ночь — вернее, все время в ночь, какой уж под землей может быть день! — эти не знающие страха люди водили самосвалы в недрах горы по узким скалистым лабиринтам.

...Снежный вихрь за окном кончился так же внезапно, как и начался. И сразу тихо стало в зале: будто покой, что воцарился там, над каменистыми склонами Планины, требовал такого же безмолвия здесь, в уютном прибежище туристов. Но уже через минуту зал снова загудел — нельзя было вслух не порадоваться возвращению весны.

Димитр улыбнулся.

— Ну вот и солнышко скоро появится. В следующий раз приезжайте сюда в декабре. Настоящей зимой, да в непогоду Шипку лучше слышно. Помните, у Ивана Вазова?

И теперь, лишь буря грянет

на Балканы,

Вспоминают Шипку горы-великаны.

И проносят эхо — гром былых

побед —

Через перевалы, в даль грядущих:

лет.

Не одеваясь, мы вышли из гостиницы. Ветер все еще дул над горами, но уже не было в его порывах ни злости, ни прежней силы. Теперь он развлекался лишь тем, что отгонял от шипкинских высот обрывки низких сизых туч!

А ведь это чудесно, — произнес Димитр и показал на тучи. — Там идет наш родопский ток. По проводам над Шипкой и до самого Дуная, в город Русе...

Мы смотрели на юг, откуда легка шагали к Шипке стальные мачты высоковольтной линии, и думали, верно, об одном и том же — о славных людских деяниях, свидетелем которых стали седые Балканские горы, о давней, ставшей еще прочнее дружбе народов-братьев. Мы говорили о будущем, о том, что через три-четыре года вот такие же могучие электролинии свяжут с источниками энергии самые отдаленные уголки Болгарии, принесут свет еще сотням таких сел, как Шипка, и вся страна станет электрической...

Какая-то сильная птица пронеслась над нами и косо взмыла вверх, туда, где над убеленной снегом горой высилась пирамида памятника. Рваное облако еще закрывало солнечный диск, но горизонт заметно посветлел и раздвинулся. Над перевалом начинало голубеть чистое небо.

Фото Н. Стоичкова и автора.

Альберт Пин, наш корр.