Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год

Карнавал без репетиции

Казалось, оно не вернется, это время — несколько дней, когда снимаются все условности и запреты, исчезают все чины и ранги, когда жажда веселья сплачивает людей и мощный поток смеющихся мужчин и женщин, юношей и девушек, стариков и детей разливается по улицам и площадям городов, напоенных весенними ароматами. Да, еще недавно европейцам всерьез казалось, что он умер, этот праздник всеобщности, имя которому — карнавал. Например, в Кёльне в последние десятилетия он стал походить на многократно отрепетированный парад, где расписан и выверен каждый шаг, каждый жест, каждое слово, где участники готовятся по четкой программе и все известно заблаговременно: будут присутствовать те-то и те-то, играют 43 музыкальных ансамбля, участники выстраиваются в 36 колонн, выделяются средства на 60 тонн карамели, 45 тысяч плиток шоколада и 150 тысяч флаконов одеколона... Карнавал по смете... Карнавал по схеме...

Увы, знатоки традиции с полным основанием могли считать, что у праздника в Кёльне, как и во многих других городах Европы, осталось одно название. Ведь суть настоящего карнавала в том и заключается, что он перечеркивает все готовое и завершенное и никак не может ужиться с конкретными числами, заданными формулами и расписаниями.

Так было до недавней поры и в Италии: здесь карнавал в своем традиционном обличье оставался преимущественно в сельской местности, а в городах память о нем хранили разве что пожелтевшие страницы книг и газет.

Итальянцы — прямые преемники древнеримской культуры. Многие элементы античности и по сей день пронизывают традиции и быт итальянского народа. Особенно ярко это проявляется в календарных обрядах и празднествах и, в частности, в карнавале, где сплелись воедино многие праздничные ритуалы Древнего Рима, но прежде всего — сатурналии — веселое празднество в честь бога Сатурна.

Сатурналии, вероятно, и стали основой карнавала. Ведь во время этого праздника не соблюдались сословные различия, все люди предавались пиршествам, бедные граждане получали деньги,— словом, на землю как бы возвращался золотой Сатурнов век — изобилие, беззаботность, равенство... Отдельные элементы сатурналий еще сегодня можно наблюдать на карнавалах в некоторых областях Италии. Например, на Сардинии начало карнавального периода отмечают закланием огромного борова. На этом же острове сохранился еще один отголосок сатурналий: обмен дарами в последние дни карнавала.

В различных районах Италии карнавальный период (не путать с собственно карнавалом, который длится несколько дней) начинается в разное время, однако чаще всего — в первую неделю января, а заканчивается в начале весны. Особенной атмосферой отмечены последние четверги карнавального периода. Наиболее отчетливо эта традиция сохраняется на Сицилии. За столом, уставленном всевозможными яствами, собираются близкие и знакомые: в один четверг — кумовья, в следующий — родственники, затем—друзья. По составу присутствующих эти дни и носят названия: «четверг кумовьев», «четверг родственников», «четверг друзей».

По идее, в течение всего карнавала для скуки и тоски не должно оставаться места, но особенно весело и раскованно проходят последние дни. В сущности, их и считают обычно собственно карнавалом. Именно о последних днях праздника писал Гёте, побывав в Италии: «В эти дни римлянин, еще и в наши времена, радуется тому, что рождество Христово могло только отсрочить на несколько недель, но не уничтожило окончательно праздник сатурналий со всеми его привилегиями.

В эту минуту серьезный римлянин, в продолжение всего года тщательно остерегавшийся малейшего проступка, разом откладывает в сторону свою серьезность и рассудительность».

В эти дни по улицам городов и деревень проходит веселая вереница масок. Помимо традиционных для всей страны арлекинов и пульчинелл, в отдельных местах гуляют и свои персонажи. В горной области Карнии в карнавальной толпе мелькают карикатурные личины, сделанные из дерева и раскрашенные яркими красками. У суровых сардов на празднике обязательно присутствуют устрашающие звериные маски. Конечно, вряд ли кого они могут напугать: это лишь дань далекому прошлому.

Обязательный элемент карнавала — драматические представления. В каждой местности сюжеты для этих театрализованных действ свои: главным образом, какие-нибудь старинные истории и легенды с назидательным оттенком. Но среди всего этого многообразия сюжетных линий этнографы выделяют две, имеющие в стране наибольшее распространение. Речь идет о «маскараде календаря» и так называемом «завещании».

«Маскарад календаря», как можно догадаться по названию,— это представление, где участвуют Год и Двенадцать Месяцев. Год — седобородый старик с огромным скипетром в руке — поочередно выводит перед зрителями Месяцы, а те, отвечая на вопросы и сдабривая свою речь порой солеными шутками, перечисляют, чем они должны заниматься. Часто ответы превращаются в длинные монологи, которые публика то и дело прерывает хохотом. В крупных населенных пунктах в представлении принимали участие не только Месяцы, но и Праздники, что доводило состав самодеятельной театральной труппы до семидесяти человек.

Карнавальный спектакль на тему «завещания» обычно разыгрывался в последний день праздника. Главное действующее лицо здесь — Король карнавала, или просто Карнавал, которого в различных областях изображают по-разному: в Молизе — это румяная кукла в короне, в Апулии — старик, в Кампании и Абруцци — чучело, сделанное из мешка и соломы, в Пьемонте существовала традиция откармливать на роль Карнавала индюка.

Разумеется, в разных районах и городах «завещание» разыгрывалось по-своему, но суть его повсюду одна и та же: Карнавал сначала беспощадно критикует дела и поступки сограждан, а потом его самого осуждают и предают смерти — либо топят в реке, либо сжигают. Особенным нападкам в речи Карнавала подвергаются непорядочные люди, обманутые мужья, пьяницы и плохие работники.

Интересным обычаем в прошлые века было избрание в последние дни карнавала «короля шутов», которого чествовали с большой роскошью и помпой. Для него устраивали даже специальные приемы, где он был господином дня и получал самые лакомые куски. Но сегодня этот персонаж — лишь достояние историков и этнографов. Вместе с «королем шутов» канули в прошлое многие другие карнавальные обычаи.

У ученых по сей день нет единого мнения о происхождении слова «карнавал». Существует множество самых различных версий, но наиболее убедительной представляется та, согласно которой карнавал уходит своими корнями в древний Вавилон. Там в далекие времена праздновали обручение покровителя города с богиней весны. Праздник этот приходился на первый день нового года, который одновременно был и первым днем весны. Во время торжественной церемонии Мардук, бог-покровитель Вавилона, из храма богини любви и плодородия Иштар возвращался в город на богато украшенном драгоценностями судне с колесами. От названия этого колесного судна якобы и произошло латинское «карру-навалис», что буквально переводится как «колесница-корабль».

Впрочем, уже в начале нашей эры начали появляться иные этимологические версии. Корень «кар» стали интерпретировать как восходящий к слову «мясо» (латинское — «карно», итальянское — «карне»). Новая трактовка породила множество вариантов: «карнем леваре» (оставить мясо), «карневале» (мясоед), «карне вале!» (да здравствует плоть!), порой противоречащих друг другу.

Как бы то ни было, карнавал с календарной регулярностью на протяжении тысячелетий врывается в жизнь европейских народов. В противоположность официальным праздникам карнавал — массовое гулянье — знаменовал временное освобождение от господствующих материальных отношений и отмену, хотя бы на малый срок, всех иерархических привилегий и запретов. История знает примеры, когда этот праздник выливался в мощнейшие народные волнения. Так было в 1376 году в Базеле, в 1630 году — в Дижоне.

Так случилось и на карнавале 1580 года во французском городе Романе. Тогда праздник пришелся на тяжелейший для жителей период: богачи не платили податей и взвалили это бремя на плечи простого люда, казна была беззастенчиво разграблена, город не вылезал из долгов, безудержно росли цены... В этой ситуации праздник превратился в народное выступление за равноправие. Люди устраивали на улицах воинственные пляски, размахивали оружием и требовали, чтобы подати платили все без исключения. Городская знать не замедлила с ответом, и в Романе была устроена настоящая бойня. Сначала дворяне расправились с народным вожаком, а потом на протяжении пятнадцати дней в городе шла настоящая охота за людьми... Этот кровавый карнавал французы считают важной страницей своей истории: ведь тогда в Романе в меньшем масштабе — словно на лабораторном макете — столкнулись те же силы, что и двести лет спустя на парижских улицах во время Великой французской революции...

В наши дни карнавал потерял былой размах, и ареной его стала преимущественно сельская местность, где традиции, как известно, всегда были крепки. В городах же он превратился в фольклорное шоу, зачастую преследующее рекламные цели. В последние десятилетия о нем стали говорить все меньше и меньше, и в конце концов сложилось впечатление, что карнавал умер...

Но вот в 1980 году Италия словно всколыхнулась. В апрельские дни — практически без всякой рекламной подготовки — многие итальянские города оказались наводнены толпами разряженных людей в масках. Веселящихся венецианцев даже затяжные дожди не смогли разогнать по домам. День и ночь расхаживали по городу венецианцы, разъезжали в гондолах, пели песни, балагурили, хохотали и вовлекали в празднество всех, кто еще оставался угрюмым и нелюдимым. Как отмечала впоследствии пресса, возрождение древнейшей традиции прошло в невероятно мирной обстановке: не было зарегистрировано ни единого инцидента, а патрулирующие карабинеры, в их мундирах и фуражках, воспринимались окружающими как карнавальные персонажи...

Итак, карнавал родился заново. Пытаясь найти объяснение этому феномену, многие итальянские социологи и журналисты предлагают разные версии. Но наиболее верной кажется самая простая из них. «Радость и равенство — самые естественные для человека вещи,— прочитал я в одной итальянской газете.— И получить их сегодня люди могут лишь на карнавале — единственном празднике, которые, как заметил еще Гёте, народ дает себе сам...»

По материалам зарубежной печати

Андрей Мудров