Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год

Крокодилы любят алмазы

В очерке «Крокодилы любят алмазы» речь идет об одном из древних религиозных культов африканцев — тайных союзах «людей-крокодилов», «леопардов», «львов», «гепардов», до недавнего времени существовавших в некоторых странах Тропической Африки. Для одних стран эти хорошо известные ученым-этнографам древние верования джунглей — вчерашний день, для других — в силу неравномерности исторического развития и недавнего господства колонизаторов — это живая и злободневная реальность, не потерявшая своего значения и поныне.

Совсем еще недавно, на жизни нашего поколения, «просвещенные» европейцы не гнушались — когда это было выгодно — использовать для поддержания своего политического господства, для наживы самые дремучие суеверия африканцев. А когда древние верования и суеверия начали отходить в прошлое, их пытались сознательно сохранить, а то и оживить. Так, в 60-х годах в Южно-Африканской Республике агенты Особой полицейской службы расправились с политическим лидером Пондоленда (область в ЮАР, населенная пастухами и земледельцами племени пондо) Кумани Ганииле Андерсоном и его тремя товарищами. Вину же за убийство свалили на африканцсв, их религиозные верования, межплеменную вражду и рознь. «Произошло обыкновенное негритянское ритуальное убийство, полиция не имеет права вмешиваться в дела самоуправляющегося бантустана», — заявило при этом в печати правительство ЮАР.

Совсем недавно президент Народной Республики Мозамбик Самора Машел говорил об огромном вреде, наносимом революционной борьбе африканских народов пережитками и суевериями, которые сознательно поддерживали белые колонизаторы, а кое-где и сейчас сохраняет местная племенная верхушка. Различные обряды, например посвящения в члены племени, имеют своей целью якобы «приобщение молодежи к племенным традициям». На самом же деле все это разрушает творческую инициативу молодежи, ставит на первое место трайбалистские — узкоплеменные интересы. Бороться с племенным сепаратизмом, «этим гниющим продуктом векового иностранного господства в Африке», — призывал С. Машел, — искоренять предрассудки и невежество — значит нанести самый сильный удар по остаткам колониализма на Черном континенте.

Г. Е. Марков, профессор, доктор исторических наук

В один из ноябрьских дней 1958 года тяжело раненный конголезец с трудом дотащился до полицейского поста Понтьевиль, расположенного в двадцати четырех километрах к югу от знаменитых водопадов Стэнли.

Раненый оказался полицейским капралом Жаном-Мари Катуба. Он рассказал доктору Летуру, осмотревшему его, необычную историю. В то время когда Катуба вместе с другим полицейским-пограничником патрулировал в небольшой лодке вдоль берега Луалабы близ селения племени панамолей, на них набросились разъяренные крокодилы. Хищники опрокинули посудину и утащили его товарища на дно. Сам Катуба с трудом добрался до берега, но при этом был изранен крокодилами...

Рассказ пострадавшего мог показаться вполне правдоподобным — такие случаи нередко происходят на африканских тропических реках, но... доктор Летур после осмотра капрала заявил, что такие раны — глубокие и с ровными краями — не мог оставить ни один из известных видов крокодилов. А перед смертью капрал Катуба заявил капитану Питеру Санну, начальнику полиции района, нечто совершенно фантастическое: «Крокодилы были вооружены ножами...»

Комиссар района Бриссар немедленно телеграфировал в Леопольдвиль, в министерство внутренних дел. В сообщении говорилось, что по всем признакам произошло очередное ритуальное убийство, совершенное, судя по всему, членами хорошо известного в крае и во всей Западной Африке тайного общества «людей-крокодилов». Бриссар просил также, чтобы к нему направили опытных детективов, желательно — хороших охотников-следопытов, знающих джунгли. Из министерства вскоре ответили, что такой человек — сержант Люсьен Гваккве — направляется в его распоряжение.

...Люсьен Гванкве, крепкого сложения мужчина лет тридцати пяти, с очень черной кожей, прибыл в провинциальный городок Понтьевиль на следующий же день. Его доставил специально выделенный гидросамолет, что одно уже говорило о важности миссии Гванкве и не могло остаться незамеченным...

Сразу же было проведено оперативное совещание. Первым Делом комиссар спросил у Гванкве, бывал ли он раньше в этих краях и знает ли он Питера Верлоя и его жену Жанну, вот уже несколько лет живущих здесь. Гванкве ответил отрицательно,

— Превосходно, вы тот самый человек, который нам необходим, — заявил Бриссар, обменявшись понимающим взглядом с капитаном Санном. Затем пояснил: — Верлой — бельгиец, он разрабатывает небольшое месторождение алмазов. Как раз в этом районе было совершено нападение на полицейский патруль. Дело в том, — Бриссар вопросительно посмотрел в сторону Санна, — что из компетентных источников стало известно, будто бы Верлой скупает у шахтеров-африканцев краденые алмазы, которые добываются на соседних разработках горнодобывающего синдиката...

Сержант недоумевающе посмотрел на Бриссара:

— При чем здесь я? Министерство просило меня заняться изуверами из общества «людей-крокодилов», поскольку у меня есть опыт работы с подобным союзом «людей-гепардов»... Какая связь между контрабандой алмазов и фанатиками, которые верят в то, что могут обращаться в крокодилов и гепардов, или, по крайней мере, заставляют верить в это темных и запуганных крестьян? И потом... следить за тем, куда уходят ворованные камни, — дело «алмазной полиции», я же не состою на службе у синдиката...

Бриссар вновь бросил взгляд в сторону капитана, как бы испрашивая согласия (Санн кивнул), и со вздохом облегчения произнес:

— Видите ли, у нас есть сильные подозрения, что эти два дела — крокодилы и алмазы — связаны между собой. Нам кажется, что за всеми событиями стоят Верлой и его супруга. К сожалению, капитан Санн и его люди, как и служащие «алмазной полиции», слишком хорошо известны в районе, чтобы незаметно вести расследование. Поэтому мы и просили прислать сюда вас. Кстати, алмазный синдикат назначил особое и довольно высокое вознаграждение за расследование утечки алмазов... Ведь преступники охотятся не за промышленными камнями, а за алмазами высшего сорта, будущими бриллиантами. Они не только украдены у синдиката, но и подрывают твердые цены на алмазы нашего и других синдикатов...

— Учтите, сержант, — добавил капитан Санн, — дело это необычайно опасное, и основная тяжесть его раскрытия ложится на ваши плечи... Таким образом, об операции знает совсем небольшой круг людей, и это гарантирует вам безопасность... на первое время. Мы же будем начеку и мгновенно придем на помощь, как и «алмазная полиция», с которой у меня самые тесные связи...

...«Люди-крокодилы», «гепарды», «львы», «леопарды», «гиены»... Люсьен многое узнал о тайных союзах Африки, когда занимался «людьми-гепардами». Когда-то и его предки свято верили в то, что члены этих тайных обществ способны принимать облик животного, которому поклонялись и в котором видели священный символ своего союза. От матери и ее родственников Гванкве часто приходилось слышать, как в ночи происходит загадочное перевоплощение человека в зверя. Ученые-этнологи и врачи-психиатры, исследовавшие столь странный феномен, назвали подобное психическое состояние человека ликантропией — коротким помешательством, основанным на самовнушении. Участник обряда воображал себя животным и абсолютно точно копировал его повадки. Даже внешне в этот момент он становился чем-то похожим на леопарда, льва или крокодила. Верили люди, что и сам священный покровитель — крокодил, лев и гепард — мог принять человеческий облик. Делал он это, чтобы карать тех, кто нарушает племенные обычаи и верования или недоволен властью старейшин.

Район на побережье Атлантического океана, откуда была родом мать Люсьена Гванкве, некогда приобрел мрачную известность на всем Африканском континенте и как центр работорговли, и как «страна леопардов». И не потому, что здесь в изобилии встречались эти грозные хищники — их хватало и в других районах Африки, — а потому, что именно здесь процветали тайные союзы и самый известный из них — «мамбела» — союз «людей-леопардов», террористическая секта зверопоклонников. Они смещали и уничтожали вождей племен, возводили на престолы правителей со «знаками агассу» (насечками когтей леопардов) на лице, руководили жизнью всей страны, наверное, как нигде в Африке. И очень редко бывало, чтобы какой-либо вождь осмеливался не выполнить тайные, не подлежащие критике приказы «леопардов». При этом никто не знал участников ночных набегов, прятавшихся под скальпом и шкурой леопарда, вооруженных железными отточенными когтями. Эти приспособления Гванкве не раз приходилось видеть в криминалистическом музее; ржавые, острые и изогнутые, они действительно внушали ужас.

Вступившие в тайный союз давали «клятву крови»: не разглашать секреты союза даже под пыткой — иначе они сами и члены их семей будут растерзаны зверем-покровителем. Трудно сказать, в какие незапамятные времена и при каких обстоятельствах возникли эти организации. Их истоки теряются в охотничьей древности континента, в тотемистических культах хищных животных.

...Знатоки африканских племенных религий спорили: можно ли считать тайные союзы (а они, по их мнению, делились на «нормальные», или легальные, и запрещенные, или террористические) видом первобытной религии или же это одна из форм общественной организации, орудие господства в руках верхушки общества накануне раскола его на классы? Возникшие некогда для борьбы с матриархатом, они способствовали укреплению власти отцовского рода, наиболее сильных элементов общины — совета старейшин, вождей и колдунов. По сути своей тайные союзы — одна из форм примитивной государственной власти в первобытном обществе, когда разлагается общиннородовой строй.

Капитан Санн прикрепил к Люсьену Гванкве на время операции капрала Таши из племени мангбетту. Таши в отличие от горожанина Гванкве родился и вырос в деревне, затерянной в лесу, в тех местах, где царили «люди-леопарды». Он знал такие детали, о которых не имели понятия авторы ученых трудов, полагавшиеся на рассказы третьих лиц.

В некоторых тайных союзах при нападении на жертвы, рассказывал он, используют специально выкованные когти из пористого металла, которые на несколько суток помещают в яд. «Зарядившийся» металл мгновенно парализует человека. Таши кое-что знал и о «союзе крови» между членами тайного общества. По его словам выходило (и Таши, видимо, в глубине души сам верил в это), что, если кто нарушит «клятву крови», его непременно постигнет безумие.

И о колдунах знал Таши.

Превращаясь в хищника (для этого-то колдун и набрасывает на себя шкуру зверя, в которого хочет обратиться), оборотень темными безлунными ночами якобы крадет жизненную силу у своих жертв. Затем, когда приговоренный человек умирает, колдун выкапывает труп из земли, оживляет его, делая «зомби» — ожившим мертвецом. И уже тут во второй раз убивает и поедает его тело. Иногда же колдун превращает «зомби» в своего покорного слугу и приказывает ему идти туда, куда пожелает хозяин, и совершить какое-нибудь особо страшное преступление.

Оборотней и колдунов можно распознать по красным глазам, серой или даже белой коже, пронзительному огненному взгляду, которым они поражают внутренности обреченных людей. Оборотнями считают уродов, паралитиков, психопатов, альбиносов, прокаженных, страшных старух и стариков. В общем, всех тех, кто как-то отходит от общепринятых стандартов и представлений о нормальном здоровом человеке...

...Спустя несколько дней, облаченные в спецовки, которые здесь носят рабочие алмазного синдиката, в пыльной и грязной рудничной вагонетке, которую тащил шахтный локомотив, Гванкве и Таши были доставлены на берег реки, протекающей вблизи алмазного рудничка Верлоя. Они разбили свой лагерь на берегу реки и стали довольно натурально исполнять роль топографа и его помощника. События не заставили себя ждать...

Рано утром Гванкве и Таши отправились в соседнее селение племени базуа. Спустившись к реке, они увидели множество детей и подростков. Ребятишки, вытянувшись бесконечной цепочкой, подходили к каменным кучам, насыпали доверху корзины и на головах тащили груз к берегу. Стоя по пояс в воде, взрослые рабочие просеивали сквозь частые решета и сита содержимое корзин. Так разрабатываются на реках открытые россыпи. Там, где алмазоносные породы уходили в глубь земли, возвышались копры и шахтные строения, окруженные колючей проволокой с вышками для часовых.

Гванкве и Таши переглянулись: алмазы всегда будут пропадать у синдиката, и никакая «алмазная полиция» не уследит за исчезновением. Ведь, продав краденый камень какому-нибудь Верлою, — пусть он обсчитает в десятки раз! — шахтер сразу зарабатывал куда больше, чем за год работы.

Гванкве и Таши вошли в заросли рододендронов, что начинались в миле от селения базуа, все жители которого от мала до велика работали на синдикат. Неожиданно Таити вздрогнул: метрах в ста от них кружились стервятники. Вестники смерти! Гванкве первым ринулся в заросли и через минуту-другую действительно наткнулся на труп: судя по племенным насечкам на лице, человек был из племени базуа...

Сорокалетнего мужчину убили совсем недавно, возможно, этой ночью. Тело было вспорото от горла до середины живота острым, как бритва, ножом, а сердце и печень вырезаны.

Капрал Таши первым отвел взгляд от убитого:

— Я пойду за старостой деревни, нужно опознать труп...

Сержант остановил его.

— С опознанием можно подождать. Полезнее будет, если мы пойдем по следам сейчас же, пока они свежие. К тому же труп может исчезнуть каждую минуту...

Таши был из племени мангбетту, а, как известно, мангбетту — отличные следопыты. Да и Гванкве не зря имел репутацию «детектива джунглей». Вскоре они обнаружили в сухой, едва примятой траве следы босых ног. Внимательно осмотрев окрестности, оба поняли, что жертву ожидало в зарослях человек пять-шесть. Следопыты пошли по следам убитого: они вели прямо к владениям Питера Верлоя.

— Убитый был основательно пьян, — заметил Таши, рассматривая неровные следы. — А здесь он упал и едва поднялся, обломав ветки.

— Действительно, — согласился Гванкве и поднял из травы пустую бутылку из-под джина. Стараясь не стереть отпечатков пальцев, сержант поднес горлышко бутылки к носу:

— Несчастный был не только пьян, его смертельно отравили. Метиловый спирт... Интересно, где он раздобыл эту гадость?

— Базуа мог получить спирт только у белого, — не колеблясь, сказал Таши.

Оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону рудничка Верлоя. Там царила тишина. Лишь на мгновение сержанту почудилось скрытое движение да ярко сверкнул лучик света.

Гванкве размышлял недолго. Бутылка, которая могла оказаться важным вещественным доказательством, сейчас пока еще ничего не давала. Убийцы могли случайно встретиться с пьяным базуа, невесть где доставшим отраву, и, воспользовавшись его состоянием, свести с ним личные счеты.

...Начальник охраны синдиката поворошил бумаги на столе.

— Вчера пропал наш горняк из племени базуа, — произнес он. — Его звали Н"ама... Где его тело?

— Мы закопали его в миле отсюда. Судя по жестокости, с которой он был убит, можно предположить, что преступление совершено «крокодилами»... Как вы думаете, мог он выносить алмазы из рудника? Ведь он нуждался, как и все ваши шахтеры?

Начальник охраны пожал плечами.

— Не могу утверждать. Знаю, что, несмотря на все наши старания, у нас крадут алмазы, и мы не можем быть уверенными ни в одном человеке. Прежде чем выйти отсюда, каждый из них подвергается тщательному осмотру: проверяем даже свежие раны, в которые можно запрятать алмаз. Держим еще осведомителей, специальную аппаратуру, слабительное, если алмаз проглочен! И все же некоторые, порой весьма крупные камни уплывают из наших рук. К кому? Об этом можно только догадываться... Во всяком случае, вот уже несколько лет наши алмазы регулярно появляются на черных рынках Европы и Африки. Однако самое странное обстоятельство во всех последних преступлениях — я имею в виду «крокодилов» — то, что все их жертвы — горняки нашего синдиката.

— А что вы думаете относительно Верлоя? — перебил его Гванкве. — К чему ему-то убивать шахтеров? Или он ликвидирует несговорчивых, посвященных в его дела больше, чем хотел бы?.. Мне совершенно «неясно, зачем он убивает тех, кто работает на него! И при чем здесь изуверы из общества «крокодилов»?

Лицо начальника омрачилось.

— Я мог бы поклясться, что так оно и есть. Но ничем не мог^ этого доказать, так же как и вы. Одно несомненно: горняков умерщвляют эти... «крокодилы», а не сам Верлой. Если мы явимся к нему с обыском и наложим арест на найденные алмазы, он просто-напросто заявит, что они добыты на его руднике, где действительно изредка встречаются вкрапления алмазоносной глины. Вероятно, его рудник давно уже стал нерентабельным, и он ведет работы, чтобы только прикрыть свою истинную деятельность. Он наотрез отказывается продать рудничок компании. Как бы там ни было, но на его шахтенке добыто несколько крупных алмазов... поразительно похожих на наши.

...Вечером того же дня, часов в десять, Люсьен Гванкве поднялся с постели, засунул за пояс под рубашку револьвер, но затем, поколебавшись, вынул его и вышел к костру перед хижиной.

— Таши, я постараюсь подобраться к дому Верлоя и посмотреть, что там происходит, — сказал он капралу. — Думаю, будет лучше, если отправлюсь туда один и без оружия... Будь начеку. Запомни: «крокодилы» не какие-то там загадочные существа или духи предков. Это обычные люди, но только более хитрые, изворотливые и злые... Поэтому, если потребуется, стреляй не мешкая!

Бунгало Верлоя находилось приблизительно в трех милях от лагеря «топографов». Призрачного света луны было вполне достаточно, чтобы Гванкве без труда нашел дорогу в зарослях без электрического фонарика. Он спрятался среди деревьев у дома и подождал, пока не погасли последние огни в бунгало. Тогда он осторожно приблизился к небольшому сарайчику, крытому волнистым шифером, — конторе или складу. Проникнуть в сарайчик не составило особого труда, замок оказался самой простой конструкции.

В течение нескольких минут Гванкве обследовал сарай. Это действительно был склад товаров. И здесь сержанту удалось найти то, что он искал: бидон емкостью в двадцать литров, воронку и десятки бутылок из-под джина. Люсьен осторожно открыл бидон, понюхал — метиловый спирт.

На бутылках, стоявших в углу сарая, те же самые этикетки, что и на посудине, найденной у тела убитого базуа. Суть преступления стала понемногу вырисовываться...

...За краденные у синдиката алмазы Верлой расплачивался своими товарами и метиловым спиртом, который выдавал за джин. И «крокодилам» — по всей вероятности, его сообщникам — оставалось лишь подождать жертву в засаде, обессиленную, слепую, поскольку метиловый спирт в первую очередь поражает зрение.

Уродуя труп, преступники создавали видимость ритуального убийства, совершенного при исполнении магических обрядов тайного союза «людей-крокодилов». А на ритуальное убийство колониальные власти, как это знал сержант Гванкве, мало обращали внимание, предпочитая не вмешиваться во «внутренние дела туземцев». Таким образом, горняки, поставлявшие краденые алмазы, были поистине обречены на «гробовое молчание». И никто бы не узнал о делишках Верлоя, если бы «крокодилы» случайно не напали на представителей власти.

...Сержант положил фонарик на один из ящиков, вставил воронку в горлышко бутылки и осторожно, стараясь не пролить ни капли, наполнил ее из бидона ядовитой пахучей жидкостью. Прекрасное вещественное доказательство истинной деятельности преступной фирмы «Крокодилы и Верлой»! Завтра полиция явится с обыском, и бельгийца с женой арестуют...

— Будьте добры повернуться, мой сержант! И не двигайся, ты, черномазый!

В свете фонаря сержант увидел направленный на него револьвер одиннадцатого калибра, зажатый в руке полного мужчины с жестким и холодным выражением лица, чуть тронутого оспинами. Голубые глаза с красными веками внимательно следили за руками полицейского. Да, сам Верлой, точно такой, как его описывали капитан Санн и Бриссар, собственной персоной стоял в дверном проеме сарайчика. Рядом с Верлоем в темноте проступали очертания женской фигуры; видимо, это была его супруга Жанна. Лицо жены, когда она вступила в полосу света, показалось Гванкве еще более жестоким и неумолимым, чем лицо ее мужа.

— Можешь отправляться спать, — кивнул ей Верлой, не сводя с Люсьена красных глаз. — А я займусь нашим гостем...

— Ты думаешь, он не доставит нам хлопот? — спросила та, постояв минуту в нерешительности.

Верлой усмехнулся:

— Можешь не сомневаться. Возвращайся в дом и готовься к отъезду.

— Уже давно ожидаю вашего визита, господин сержант, — продолжал Верлой. — Я следил за каждым вашим шагом... у меня есть хороший бинокль. Я ведь узнал о вашем приезде сразу же, «детектив джунглей». Впрочем, на вашем незавидном месте мог бы оказаться и кто-то другой.

Лишь теперь Люсьен Гванкве понял, что недооценил противника, положившись на свою интуицию «детектива джунглей». О своем титуле он подумал теперь с усмешкой и в прошедшем времени. Хороший урок для следопыта, если он теперь ему пригодится впредь. Верлой определенно не намерен шутить...

— В путь, сержант! Мы прогуляемся вместе, тем более что здешние места вам, кажется, хорошо знакомы...

Повинуясь указанию направленного на него револьвера, Люсьен вышел на тропинку, вьющуюся среди зарослей рододендронов. Да, все будет до обидного просто: где-то впереди его уже ждут «крокодилы». Его прикончат согласно древнему ритуалу: ведь Люсьен Гванкве — африканец... Да, он проиграл...

Тишину ночи разорвал выстрел. Гванкве прыгнул в сторону: опытный охотник, он сразу же узнал бой винтовки марки «лиэнфильд», своего собственного оружия. Сзади послышался глухой вскрик, шум падения тела в сухую траву. Верлой был убит наповал. Капрал Таши с винтовкой в руках выглядывал из-за ствола дерева.

— Отойди от зарослей! — закричал он сержанту, увидев его целым и невредимым. — Здесь семеро с ножами и копьями. Я слежу за этими дьяволами уже целый час.

Едва Гванкве нагнулся и поднял револьвер Верлоя, как заросли взорвались дикими завываниями и темные фигуры ринулись на тропинку. Заостренные длинные головы, волочащийся клиновидный хвост, короткие кривые конечности, свисающие с плеч... Да это «крокодилы»! В ту же минуту копье, пущенное чьей-то сильной рукой, просвистело в сантиметре от его головы.

Сержант и капрал выстрелили одновременно. Двое тут же свалились. Остальные остановились, их дикие завывания замерли на полутоне. Таши выстрелил еще раз, еще один из нападавших рухнул. Четверо резво рванулись к джунглям. Детективы приблизились к лежащим на земле.

— Необходимо заполучить хотя бы одного из «крокодилов» живьем, пока они не добрались до деревни и не сбросили свои личины, — крикнул Гванкве капралу.

Это была та самая деревня, около которой подверглись нападению капрал Катуба с товарищем. До нее было километров пять. Следопыты со всех ног припустились по тропе, которой ушли «крокодилы». Но со стороны владений Верлоя вдруг донеслись душераздирающие женские вопли. Резко свернув, Гванкве и Таши выскочили к бунгало Верлоя. В окнах мелькали темные силуэты. Кричала женщина. Потом в дверном проеме показалась ее фигура. На фоне света, бьющего из комнаты, рядом с ней появился кто-то с крокодильей головой и рванул женщину внутрь дома.

Гванкве выстрелил по ногам «крокодила». Но в тот момент человек резко присел, и пуля вошла в грудь. Еще один из «крокодилов», выскочивший на выстрел, стремительно бросился на Таши, размахивая длинным ножом. Таши ловко увернулся, а Гванкве успел ударить человека рукояткой револьвера по голове. Пока капрал связывал упавшего «крокодила», сержант обследовал бунгало.

В распахнутом чемодане, стоявшем в спальне, среди женских вещей он нашел небольшой кожаный мешочек, доверху набитый первосортными алмазами. «На миллион, а то и больше!» — отметил Гванкве.

...Утром отряд полицейских под командой капитана Санна, усиленный охранниками из «алмазной полиции», при участии сержанта Гванкве и Таши арестовал еще девять «крокодилов». Пойманные сознались в зверском убийстве тридцати четырех африканцев, работавших на шахтах алмазного синдиката, а также в том, что при этом они свершали традиционные ритуалы тайного общества «людей-крокодилов». Выяснились и некоторые подробности странных отношений арестованных с Питером Верлоем. До знакомства с ним деятельность тайного союза протекала вяло — давно уже в крае не было ритуальных убийств, и обществе почти распалось. Верлой, знавший обычаи и традиции африканцев, вдохнул в «крокодилов» свежие силы; он стал для них ближайшим другом, поскольку был могущественным волшебником. Почему? «У него были красные глаза», — отвечали «крокодилы». Ведь настоящего колдуна люди всегда могут узнать по красным глазам и светлой коже. А кроме того, чем дальше место, откуда родом колдун, тем больше его сила, а Верлой был из Европы... Наконец, он обладал еще и дьявольским колдовским напитком, лишавшим воли и сил опьяненных и ослепленных людей. «Крокодилы» без особых помех совершали над ними свой кровавый ритуал.

Верлой, вероятно, долго бы оставался безнаказанным и непойманным, если бы его компаньоны не зарвались и не совершили роковой ошибки, напав в отсутствие Верлоя на представителей власти. Все убийства местных жителей власти во внимание не принимали. Ведь это всего-навсего обычное «ритуальное убийство»...

По крайней мере, так потом писала о процессе «Ордена Крокодилов» местная пресса...

Геннадий Босов