Гнилые плоды моей любви (СИ)

Забота

Выходные прошли как в тумане. У меня поднялась температура, началась лихорадка, и я практически не выходила из комнаты. Стоило мне закрыть глаза и попытаться уснуть, чтобы хотя бы на время убежать из этого кошмара, как ужасы начинали преследовать меня во снах. Мне снилась свора собак. Они медленно приближались ко мне, рычали, а затем разражались неистовым лаем. Я видела их массивные челюсти, кровоточащие десна и визжала от страха, а мимо проходили наши соседи, качали головами и приговаривали: «Ненормальная истеричка… У нее дети, счастье, муж какой хороший, а она постоянно орет!»

Я просыпалась в надежде, что реальность окажется не такой безрадостной, но понимала, что она еще хуже снов. Собака по-прежнему была в доме, ее никто не собирался возвращать туда, откуда ее взяли. Всем было плевать на мои панические атаки при виде нее, плевать, что я даже не могу сходить в туалет, пока ее не запрут в другой комнате. Мою семью даже забавляло все происходящее. Они смеялись надо мной и моим страхом, называли меня сумасшедшей и постоянно запугивали. Запугиваниями в основном занимались дети. Они приоткрывали дверь в спальню, где я лежала, забившись в комок в дальнем углу кровати, и начинали рычать. Затем раздавался оглушительный хохот. Поняв, что их дурачества не делают мне ощутимо хуже, дети перешли на новый уровень — тащили собаку к двери и давали ей какие-то команды, услышав которые та начинала злобно лаять.

«Мам, а мам, выгляни в коридор. Принцесса сильно по тебе соскучилась. Слышишь, как лает? Тебя зовет». И снова этот злобный хохот.

В воскресенье вечером Сергей силой повел меня на кухню.

— Да не ори ты, я запер ее в гостиной. Тебе нужно поесть, Нин. Я приготовил стейки на гриле и салат. Дети сделали фруктовый смузи. Все как ты любишь.

— Зачем мне есть?

— Чтобы завтра ты не упала в голодный обморок. Еще этого не хватало. Ты валяешься в спальне всего вторые сутки, а дом уже в непотребном состоянии. Кругом грязь, пыль, какие-то ошметки на полу… Да ладно, Нин, я же пошутил. Дело не в этом, просто мы все хотим, чтобы ты пришла в себя.

На самом деле, Сергей не шутил. Его действительно крайне не устраивала грязь в доме, он был патологическим блюстителем чистоты и с ума сходил, когда видел, что где-то что-то не идеально чисто. При этом, в его понимании, пятикомнатную квартиру на 250 квадратных метров должна содержать в порядке только я одна. Никаких клининговых служб, помощниц по дому, нянь и кухарок — никаких посторонних в доме! Мой муж панически боялся, что в квартире окажется кто-то чужой, и даже курьерам и водителям детей никогда не позволял переступать порог. Да что там водителям… он даже своих родственников не подпускал к нашему жилищу. А если те и бывали в гостях, то речь шла исключительно о загородном доме, который Сергей приобрел специально для этих целей.

Мы достигли кухни. Муж усадил меня за стол, где уже ждали дети. Три пары глаз уставились на меня в предвкушении веселья.

— Пап, — не отрывая от меня взгляда, сказал Влас, — а может, позовем к нам собаку? Чего она сидит там одна? Собака должна ужинать с нами.

— Влас, хорош, — осадил его Сергей. — Дай матери оклематься. Мы же не хотим, чтобы она попала в больницу?

— Я не оклемаюсь, пока здесь эта чертова собака, — процедила я.

— Придется, мам, — усмехнулся Влас.

— Да, Нин, — кивнул муж, поставив на стол большую деревянную миску с салатом, — придется прийти в себя. Завтра понедельник. Твои домашние дела никто не отменял. Да и Принцессу нужно будет выгуливать. Ты ведь не хочешь, чтобы она загадила всю квартиру, правда?

— Ты знал, как сильно я боюсь собак! — закричала я, и слезы брызнули у меня из глаз. — Знал и все равно притащил ее в наш дом! За что ты так меня ненавидишь, за что??

— Опять разнылась… — сказал Валя. Это были не его слова — он услышал их от одного из старших братьев. — Истеричка!

Сергей поставил передо мной тарелку со стейком и сказал:

— Я не ненавижу тебя, Нин. Ты моя жена, как я могу тебя ненавидеть?

Его тон заставил детей захихикать.

— Ты притащил в дом собаку. Как это тогда называется?

— Забота, Нина. Забота. Мы с детьми решили, что пора бы тебе начать избавляться от своих страхов. Перестать быть их заложницей. Это ведь ненормально, что ты боишься собак. Собака — друг человека. Завтра начнешь убеждаться в этом на собственном примере.

Дети прыснули от смеха.

— Завтра я не выйду из комнаты, пока вы не вернетесь домой, — сказала я.

— А кто же отведет Валю в сад?

— Ты.

— По понедельникам я веду совещание, и ты об этом знаешь. Я не успею отвезти его в сад.

— Значит, он туда не пойдет.

— Пойду! — заверещал Валентин. — Пойду, пойду, пойду!! Завтра в саду бассейн!

— Слышишь, Нина? Ребенок хочет поплавать в бассейне.

— Я не поведу его в сад, — повторила я.

Вероятно, в моем голосе муж расслышал нечто такое, что заставило его угомонить кричащего сына и согласиться отвезти его завтра самому.

Мы начали ужинать, но кусок не лез мне в горло — за стеной время от времени подвывала собака, которой явно не нравилось сидеть взаперти.

— Ешь, Нина, — велел Сергей. — Набирайся сил.

— Мне не нужны силы, чтобы лежать на кровати.

— А ты и не будешь лежать. Повторюсь: завтра у тебя много дел. Готовка, уборка, стирка, выгул собаки.

— Я не выйду из комнаты.

— А собака? С ней нужно гулять, кормить ее.

— Мне плевать. Пока она живет здесь, я буду сидеть в спальне.

— У тебя нет выхода, Нина. Собака будет жить здесь. Мы в ответе за тех, кого приручили.

— Не я ее приручала, не мне за нее отвечать. Если ты хочешь, чтобы я готовила и убирала, верни собаку в то место, откуда ее взял.

— Нет.

— Нет! — хором заорали дети.

От их визгов, строгого взгляда мужа и поскуливания собаки за стеной у меня в голове что-то перемкнуло. Перед глазами заплясали темные пятна, лоб покрылся испариной, сердце бешено забилось о грудную клетку, а из горла вырвался нечеловеческий вопль. Я упала на пол. Что было потом — помню нечетко. Когда ко мне снова вернулась ясность ума, и муж усадил меня обратно на стул, еда была практически не тронута. Значит, мой припадок длился не больше пяти минут.

— Успокоилась? — спросил муж. — А теперь ешь. Твои истерики уже ни на кого не действуют.

— Или я, или она, — заявила я мертвым голосом.

— Или ты, или собака? — Сергей усмехнулся. Ты ставишь мне ультиматум, Нина?

— Называй, как хочешь.

— Парни, мама спрашивает, кого мы выберем: ее или Принцессу? Что скажете?

— Принцессу! — снова хором крикнули дети.

— Вот и я так думаю, — хохотнул муж. — Слышала, Нин? Манипуляция не удалась.

Я оглядела свою семью безжизненным взглядом:

— То есть, для вас всех собака важнее?

— Конечно, — сказал Глеб.

— Конечно, — подтвердил Влас. — Ты просто чокнутая тетка, а собака — это собака. Она не может быть чокнутой.

— Ну-ну, парни, хватит, — осадил Сергей. — Конечно, мама нам важнее, но это не значит, что мы должны бросить собаку. Теперь она член нашей семьи, и это ее родной дом. Я прав?

— Да, пап, — вяло согласились дети. — Но скажи маме, что Принцесса теперьвсегдабудет жить с нами.

— Да она и так уже это поняла. — Сергей посмотрел на меня, как вассал на рабыню. — А если тебя что-то не устраивает, можешь идти на все четыре стороны. В этом доме тебя никто не держит. Но если решишь уйти, то только в гордом одиночестве. — Он выдал уничижительную, полную триумфа улыбку. — Ты знаешь правила, дорогая.