Гражданская война в Греции 1946-1949

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ НАКАНУНЕ РЕШАЮЩИХ БОЕВ

Падение кабинета Максимова явилось в основном результатом двух факторов, ставших очевидными для правящих кругов США. Один из них состоял в провале планов быстрого уничтожения демократических сил Греции, другой — в том, что правительство Максимоса исчерпало все свои возможности для их подавления.

Неудача с планом «Терминиус» показала лживость утверждений об «иностранном происхождении» партизанского движения в Греции. Весь мир увидел, что это движение глубоко народное, отражавшее решимость широких масс добиться осуществления своих чаяний—национальной независимости и демократического развития страны. Для правительства Соединенных Штатов, которое ни при каких условиях не собиралось отказаться от достижения своих стратегических целей в Греции, это означало, что ему не удастся утвердить свое господство здесь в короткий срок, как это предлагалось ранее. Предстояла длительная борьба.

Правительство Максимоса в таких условиях не годилось для американского империализма.

Во-первых, своей политикой террора оно уже успело восстановить против себя мировую общественность, в том числе и прогрессивные силы США, решительно требовавшие отказа Вашингтона от опоры на наиболее оголтелую греческую реакцию. Это вызывало известные неудобства для правительства Соединенных Штатов как во внутренних делах, особенно в связи с приближавшимися очередными президентскими выборами 1948 г., так и в его внешнеполитических комбинациях.

Во-вторых, правительство Максимоса не имело и не могло иметь поддержки в народных массах. Более того, в силу своей принадлежности к «черному фронту» оно было не в состоянии привлечь их на свою сторону, ибо внушало им лишь ненависть или страх. И это, несомненно, не только ставило подавляющее большинство населения перед решительным выбором между «черным фронтом» и левыми силами, но и неминуемо должно было предопределить этот выбор в пользу последних.

Такая перспектива стала особенно реальной в связи с провалом попыток уничтожить ДАГ и выступлениями Порфирогениса и Маркоса по поводу предстоящего создания Демократического правительства на контролируемых партизанами территориях Греции. Греческая же реакция могла противопоставить этому правительству и его демократической программе лишь ничем не прикрытый террор. Но при полном отсутствии у нее каких бы то ни было конструктивных целей, способных привлечь массы и оттолкнуть их от левых сил, даже политика репрессий была не в состоянии предотвратить нарастание народной поддержки демократическому движению. А это в условиях ставшей неизбежной длительной борьбы ставило под вопрос подчинение Греции американским стратегическим целям.

Все сказанное вынудило Вашингтон прибегнуть к обычному для империализма маневру — поискам прикрытия для продолжения своей политики. Для этого американским правящим кругам потребовалась такая фигура, которая своим появлением на политической авансцене, с одной стороны, способствовала бы упрочению господства США в Греции, а с другой — была бы способна внушить иллюзии «демократических» перемен.

Такой фигурой, по оценке американской дипломатии, был лидер греческих либералов Ф. Софулис. В Вашингтоне хорошо знали, что он уже не раз играл подобную роль в английских интересах. Из того факта, что даже упрочение власти «черного фронта» в Греции было в значительной мере делом рук Софулиса, явствовало, что он вполне годится и для целей американской политики. Что же касается создания упомянутых иллюзий, то для этого как нельзя лучше подходили лицемерные призывы к «примирению», с которыми лидер либералов выступал уже длительное время.

Действительно, с момента сформирования кабинета Максимоса лидер единственной оппозиционной партии в парламенте не упускал случая критиковать «жесткий курс» правительства, противопоставляя ему свою политику «умиротворения». Так, в начале июля, когда министры Папандреу и Цалдарис потребовали продолжения гражданской войны «до победы», он ответил им полной возмущения речью, в которой, между прочим, заявил, что решил «ни в коем случае не сотрудничать» с этими двумя деятелями.

Особенно часто выступал он в таком духе в дни кризиса, наступившего после провала «Терминиуса» и известия о подготовке к созданию демократического правительства в горах Греции. Однажды Софулис даже воскликнул с парламентской трибуны, что «предпочтет покончить самоубийством, нежели сотрудничать с лидером популистов Цалдарисом».

Что же касается его оценки политики правительства, а также рекламируемой им собственной позиции, то он изложил их в следующем интервью корреспонденту лондонской «Ньюс-кроникл»: «…Политика с позиции силы с треском провалилась и необходимо перейти к политике примирения». Более того, он объявил себя «противником» курса западных держав на обострение внутреннего и внешнеполитического положения Греции. В том же интервью Софулис говорил: «Греция должна жить в дружбе со своими соседями и сотрудничать с ними. Греция не может стать антиславянским и антибалканским бастионом. И, наконец, американская политика несет главную ответственность за все плохое, что происходит в Греции, за ее трагический тупик».

Несколько дней спустя он сделал новое пространное заявление, опубликованное в греческой и иностранной печати. Оно гласило, что «американская помощь и ультрадейственная политика ведут Грецию к катастрофе». Сообщив, что недавно он «категорически отверг предложение уполномоченного представителя США принять участие в правительстве широкой коалиции», Софулис подчеркнул: «Все правительства, находившиеся у власти с марта 1946 г., только умножали несчастья, постигшие нашу страну, самым страшным из которых является гражданская война. Нынешнее же правительство Максимоса превосходит все остальные своей жестокостью».

Вашингтон нисколько не тревожила критика американской политики Софулисом. Напротив, она создавала лидеру либералов ореол «борца» за интересы греческого парода, весьма подходящий для роли, которую собиралось возложить правительство США на Софулиса. Этому содействовала и его «миролюбивая» внешнеполитическая позиция, ибо греческий народ был глубоко заинтересован в мире и дружбе со своими соседями. Наконец, населению страны должно было импонировать осуждение Софулисом террора популистов и продолжения вооруженной борьбы против демократического движения.

Истинную же цену всем этим заявлениям руководители Соединенных Штатов хорошо знали. Ибо наряду с вышеприведенными высказываниями Софулис неизменно подчеркивал, что «его партия — антикоммунистическая и в этом ее линия совпадает с антикоммунистическим курсом США».

В этом, а не в чем-либо ином состояло политическое лицо Софулиса и его приверженцев. Все же остальное, как понимали в Вашингтоне, относилось к тактическим приемам либералов в борьбе за власть. В самом деле, не имея опоры в народе и стремясь привлечь его на свою сторону, партия Софулиса была вынуждена искать платформу, которая отличала бы ее от платформы находившихся у власти популистов. Одного «республиканизма» для этого было недостаточно, так как в данном отношении либералы уже обанкротились, поскольку они способствовали приходу монархистов к власти. Поэтому Софулис и избрал иное направление для своей официальной программы, а именно идею «примирения».

Осуществлению его планов, несомненно, способствовали объективные условия того периода. Навязанная внутренней и внешней реакцией гражданская война была ненавистна народу, и он искренне желал ее прекращения, но не ценой отказа от своих демократических чаяний. Поэтому многих все больше привлекало «миролюбие» Софулиса, одновременно выступавшего с призывами к справедливости и даже обещавшего амнистию.

Выполнять эти посулы, разумеется, не собирались ни лидер либералов, ни сделавшее на него ставку правительство США. Для Софулиса они были, как уже отмечено, тактическим средством борьбы за власть. Что же касается Вашингтона, то для пего опора на либералов имела важное значение и по другой причине.

О ней откровенно писал буржуазный политический деятель Ир. Петимезас, бывший министр в кабинете Софулиса, хорошо знавший тактику последних. «Неучастие либералов в правительстве правых и настойчивое провозглашение ими (либералами. — Г. К.) «иной» политики, — отмечал он, — представляло собой препятствие для осуществления американских целей в Греции. Партия либералов, жонглируя долгие месяцы лозунгом этой «иной» политики. способствовала недоверию значительной части общественного мнения за границей к проводимой англосаксами политике в Греции. Следовательно, для того, чтобы ликвидировать впечатление, что существует и другая политика, кроме той, которая осуществлялась, надо было привлечь партию либералов в правительство… Надо было использовать ее вместе с популистами, чтобы неудача политики примирения была обеспечена».

«Черный фронт» пытался воспротивиться желанию американцев поделить власть между ним и либералами. Когда 23 августа 1947 г. Максимос вынужден был заявить об отставке своего кабинета, популисты добились от короля согласия на сформирование ими правительства во главе с Цалдарисом. Но в Вашингтоне вопрос был уже решен по-иному. Чтобы напомнить Афинам, кто теперь хозяин в Греции, американским судам, направлявшимся к греческим берегам, был отдан приказ изменить маршрут. Одновременно специальный представитель Трумэна в Греции Гендерсон официально потребовал поручить Софулису формирование нового правительства с тем, чтобы в его состав вошли и либералы и популисты.

Судя по категоричности этого фактического ультиматума, к тому времени американцы успели обо всем договориться с Софулисом. И он, еще недавно уверявший, что предпочтет смерть сотрудничеству с лидером популистов Цалдарисом, 7 сентября совместно с ним сформировал новое правительство. Как писал впоследствии Зафиропулос, «это правительственное изменение явилось результатом создавшегося весной и летом положения и было навязано. иностранцами, которые неприкрыто вмешивались во внутренние дела различных партии».

Монархическая же газета «Этникос Кирикс», отражая явное недовольство популистов, уже в день сформирования нового правительства заявила: «Соглашение между двумя партиями произошло не по их воле, а по другим причинам. Американцы явились дирижерами… этого спектакля. Послы, крупные экономические эксперты, специальные политические и дипломатические представители… наблюдали за кризисом, вмешивались в события, давали рекомендации, оказывали давление и навязывали свои решения. По странному совпадению в эти самые дни все суда, перевозившие горючее для Греции, задержались в Италии. Греция осталась без света и энергии. Еще немного и мы погибли бы».

Позиция «обиженных», занятая популистами, объяснялась, возможно, тем, что тогда они еще не поняли суть нового маневра американской дипломатии. Вскоре, однако, они убедились, что он полностью соответствует их интересам и что либералы понадобились Вашингтону только для придания видимости «демократического характера» новому греческому правительству и для того, чтобы оно «понравилось» мировому общественному мнению.

Цель, конечно, была именно такая. Но на первых порах многие оказались обманутыми.

В те же дни смело прозвучал голос тех, кто сразу распознал замысел американской дипломатии, состоявший в том, чтобы хоть на время объединить все силы греческой реакции — и правых, и центристов для организации крестового похода против прогрессивных сил страны. Так, в частности, охарактеризовала смысл сотрудничества либералов и популистов газета «Ризоспастис», с полным основанием назвавшая создание нового правительства «порождением чудовища».

ЦК ЭЛМ выступил с заявлением протеста против создания кабинета Софулиса. Это правительство, говорилось в заявлении, «будучи продуктом грубого американского вмешательства, не является решением вопроса. Эта ловушка, поставленная греческому народу иностранными империалистами и их пособниками — либералами и популистами, усилит национальные бедствия и увеличит кровопролитие».

В состав сформированного Софулисом кабинета вошли 10 либералов и 14 популистов. Последние оказались, таким образом, в большинстве. Кроме того, они получили основные министерские портфели. Так, министром обороны стал Г. Стратос, министром внутренних дел — П. Мавромихалис, министром финансов — Д. Хелмис. Все они были ярыми приверженцами Цалдариса, который занял посты заместителя премьер-министра и министра иностранных дел.

8 сентября новый премьер-министр произнес в парламенте программную речь. Он заявил, что целью его правительства является умиротворение страны, установление контроля над производством и ценами, борьба со спекуляцией и проведение реформы налоговой системы. Что касается своего сотрудничества с популистами, то он уверял, что оно является «результатом глубокого понимания необходимости национального единства».

В этом выступлении Софулис впервые ясно сказал, в чем именно состоит «иная» политика, которую он в весьма туманных выражениях так долго противопоставлял линии предыдущего кабинета. «Правительство, — заявил он, — предоставит амнистию без каких-либо условий всем, кто, прислушиваясь к голосу нации, сложит в кратчайший срок оружие и вернется домой. Если с партизанщиной будет покончено, правительство предаст забвению прошлое и предоставит без каких-либо других условий всеобщую амнистию всем тем, кто в настоящее время находится в тюрьмах в качестве подсудимых или же приговоренных… Если же, несмотря на все это, партизанщина будет продолжаться, тогда я подниму весь народ, чтобы уничтожить ее и всех, кто помогает и следует за ней, самым жестоким образом и всеми имеющимися… моральными и насильственными средствами».

Внешне это заявление содержало все элементы «умиротворения». Тут было и намерение положить конец гражданской войне, и обещание амнистии, причем всеобщей, и меры по облегчению тяжелого экономического положения страны. Казалось бы, действительно, дело за другой стороной, и если она не откликнется на голос мира, не примет предоставляемых ей милостей, то и в самом деле станет препятствием на пути демократического развития страны. Эту мысль и стремился внушить Софулис с явной целью ввести в заблуждение как греческий парод, так и мировую общественность.

По существу же он требовал полной капитуляции демократического движения, явки всех партизан «с повинной», отказа прогрессивных сил от борьбы с реакцией. Лишь после этого, согласно его заявлению, правительство могло «предать забвению прошлое». Таким образом, это была точная копия ультиматума, который предъявляло патриотам прежнее правительство.

Любопытно, что данное обстоятельство одним из первых отметил Г. Папандреу. Бывший министр внутренних дел в кабинете Максимоса, выслушав речь Софулиса, удовлетворенно сказал: «Программное заявление нынешнего правительства целиком повторяет программное заявление предыдущего кабинета».

Обрадовав врагов демократии, заявление Софулиса возмутило ее приверженцев, в том числе и многих деятелей либеральной партии. Один из них, Г. Маврос, отвечая премьер-министру, подчеркнул: «Когда речь идет о действиях народных масс и число преследуемых так велико, то проблема может быть решена не уголовными законами, а лишь политическими средствами, и первым среди них является всеобщая амнистия». Требуя ее неотложного предоставления, Маврос заявил: «Мы не имеем ни юридического, ни политического, ни морального права держать в ссылке людей, против которых нет никаких улик…»

К этому можно добавить, что если своей речью Софулис и мог ввести в заблуждение определенные слои населения, на что он собственно и рассчитывал, то передовую, наиболее сознательную часть народных масс ему не удалось обмануть. Еще свежи были в памяти беспощадные расправы над теми партизанами, которые, поверив подобным же обещаниям Максимова, поплатились головой. Наконец, в тот самый момент, когда Софулис требовал от партизан «сложить оружие и вернуться домой», продолжали свою кровавую деятельность военные трибуналы, росло число расстрелянных патриотов, а в тюрьмах и концентрационных лагерях томились 49 тыс. человек.

Капитуляция, которой требовал Софулис, означала новые десятки тысяч жертв террора, торжество реакции и отказ демократического движения от всякой борьбы за интересы греческого народа.

Поэтому главно командование ДАГ отвергло ультиматум. В интервью корреспонденту лондонской «Таймс» генерал Маркос 9 сентября заявил, что Демократическая армия, глубоко заинтересованная в прекращении гражданской войны, считает, что это возможно лишь при условии сформирования правительства с участием всех партий страны, способного обеспечить демократическое развитие Греции. Поэтому, подчеркнул он, только после создания такого правительства ДАГ может прекратить свое существование.

По этому поводу греческий прогрессивный историк Ф. Григориадис впоследствии писал, что «если бы жив был Г. Сяндос, предложение Софулиса… не было бы сразу же отвергнуто, ибо его отклонение могло быть оправданным лишь в случае победы ДАГ».

Но такая точка зрения не может быть признана обоснованной, поскольку Софулис даже при желании был бы не в состоянии выполнить свои обещания. Ведь фактическая власть осталась в руках «черного фронта». Последний по-прежнему располагал подавляющим большинством в парламенте и господствовал во всех звеньях государственного аппарата, армии, полиции, жандармерии, не говоря уж о его бандах, продолжавших бесчинствовать в районах, не запятых Партизанами. И роль Софулиса, на которую он (огласился ради борьбы с «угрозой коммунизма», состояла, как уже показало, лишь в прикрытии политики правых демократической вывеской.

Более того, оппозиция либералов во главе с Софулисом в отношении популистов могла иметь место лишь до тех пор, пока продолжалась традиционная борьба за власть между этими двумя буржуазными группировками. Когда же они фактически объединились в правительстве, то центристы по существу пошли за более агрессивными правыми ради достижения общих для тех и других антинародных целей.

Тот факт, что эти цели были антинародными, не смог скрыть даже глава американской экономической миссии в Греции Портер. «За спиной афинского правительства, — писал он, — продолжает находиться мощная торгово-банковская клика, руководимая господином Пезмадзоглу (один из крупнейших капиталистов Греции. — Г. К.)… Опа противодействует всяким мероприятиям, которые задевали бы ее интересы, и полна решимости прежде всего защитить свои привилегии, сколько бы ни стоило это стране. Опа накапливает свои прибыли в банках Капра и Аргентины».

Наконец, Софулис и те, кто за ним стоял, и не хотели, чтобы ультиматум был принят Демократической армией. Поэтому они и выдвинули явно неприемлемые условия. Это позволяло продолжать гражданскую войну, развязанную в интересах западных держав, которым нужен был предлог для развертывания «холодной войны» против СССР и стран народной демократии. Такой вывод подтверждается, в частности, свидетельством Ир. Петимезаса, одного из бывших ближайших сподвижников Софулиса. «Вся греческая политика госдепартамента США, — писал он, — опирается на „угрозу славянского вторжения в Грецию“, которая в свою очередь служит „аргументом“ в его „восточной политике“».

Все это подтверждает, что силы внутренней и внешней реакции были заинтересованы в продолжении гражданской войны в Греции. Опа позволяла им нагнетать напряженность в международных отношениях под предлогом якобы оказываемой соседними народно-демократическими странами помощи греческим партизанам.

Подтверждением тому явился и нажим США и Англии, в результате которого была фактически сорвана работа комиссии Совета Безопасности, созданной для расследования положения на северных границах Греции. Проамериканское большинство членов этой комиссии — представители США, Англии, Австралии, Бельгии, Бразилии, Колумбии и гоминдановского Китая еще летом опубликовали доклад, содержание которого не имело ничего общего с действительностью. В нем утверждалось, что «Югославия и в меньшей степени Албания и Болгария поддерживали партизанскую войну в Греции». Против такого явно надуманного обвинения выступили советский и польский представители в комиссии, а французский при голосовании воздержался.

Когда этот доклад рассматривался в Совете Безопасности ООН, западные державы предприняли еще один маневр, имевший далеко идущие цели. Безо всяких на то оснований они попытались протащить резолюцию о принятии «принудительных мер» против Албании, Болгарии и Югославии якобы для «нормализации» положения на границах Греции с этими странами.

Действительные цели этого предложения состояли в том, чтобы, во-первых, «узаконить» версию об «иностранном происхождении» событий в Греции и тем самым ввести в заблуждение мировую общественность, лишить греческих патриотов ее поддержки и оправдать американское вмешательство и террор греческих властей. Во-вторых же, и это, пожалуй, было главным, западные державы добивались применения «принудительных мер», чтобы получить повод для вмешательства во внутренние дела трех стран народной демократии, которое легко могло перерасти в военную интервенцию против них и положить начало провозглашенному Трумэном «крестовому походу против коммунизма».

Советский Союз решительно отверг предложения западных держав как ничем не обоснованные и не способные нормализовать обстановку как в целом на Балканах, так, в частности, в Греции. В противовес этому плану СССР выдвинул предложения, которые действительно обеспечивали урегулирование положения внутри Греции и ее отношений с соседними государствами. Для этого предлагалось прежде всего вывести из Греции иностранные войска и военный персонал, рекомендовать ее правительству прекратить провоцирование пограничных инцидентов и дискриминацию проживающих в ней македонцев и албанцев, установить нормальные отношения со всеми соседними странами и совместно с ними урегулировать спорные вопросы.

Однако США и их союзники не желали действительного урегулирования. Поскольку они настаивали на «принудительных мерах», Советский Союз, применив право вето, не допустил принятия такой резолюции, таившей угрозу миру и безопасности народов, а также развязывавшей руки реакции в Греции.

Несколько забегая вперед, необходимо отметить, что западные державы, не добившись своей. цели в Совете Безопасности, перенесли обсуждение греческого вопроса в Генеральную Ассамблею. Здесь на заседании Политического комитета в защиту демократических прав греческого народа вновь выступали представители Албании, Белорусской ССР, Польши, СССР. На основе неопровержимых фактов они доказали, что причины греческой трагедии — внутренние и что если существует какое-либо вмешательство в дела Греции, то оно исходит именно от англо-американских империалистов, а не от северных соседей этой страны.

На пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН в конце сентября с большой и глубоко аргументированной речью по греческому вопросу выступил министр иностранных дел УССР Д. 3. Мануильский. «Суть греческого вопроса, — сказал он, — не в том, что якобы кто-то угрожает целостности и независимости Греции и что США должны защитить ее от этой опасности. Суть состоит в том, что подстрекатели воины хотят превратить Грецию в очаг волнений и конфликтов на Балканах… Суть в том, что некоторые державы, имеющие войска в Греции, хотят обосноваться прочно в Средиземном море… и занять там стратегические позиции, с тем чтобы угрожать СССР».

Далее украинский представитель с полным основанием заявил, что созданная Советом Безопасности комиссия для исследования пограничных инцидентов на греческих границах не выполнила своей задачи, так как «большинство этой комиссии представило доклад, изобилующий противоречиями, доклад, где фантазия заменяла факты, предубеждение— логику и ложные свидетельства — правду». Отметив, что в этом отразилось стремление западных держав ввести в заблуждение мировую общественность, Д. 3. Мануильский в заключение сказал: «С этой же целью этот вопрос включен в повестку дня Генеральной Ассамблеи, чтобы прикрыть свое новое вмешательство в Греции. Подлинный смысл греческого вопроса надо искать в этом вмешательстве, которое призвано защитить или же заменить вмешательство Великобритании».

Наконец, 6 октября на заседании Политического комитета Генеральной Ассамблеи ООН с предельной ясностью раскрыл суть греческой проблемы глава советской делегации А. Я. Вышинский. «Греческий вопрос, — говорил он, — это вопрос большой политики, упирающийся в проблемы, решение которых связано с проблемами мирового значения, и это главным образом вследствие того, что Греция сейчас не принадлежит сама себе, что не греческое правительство и не те общественные политические группы, которые стоят за его плечами, определяют греческую политику».

Подчеркнув, что «США стали основным двигателем греческой политики», А. Я. Вышинский в подтверждение процитировал статью из английского журнала «Экономист», в которой сообщалось: «Американские власти взяли на себя с 1 сентября 1946 г. снабжение греческой армии, жандармерии и полиции. Министерством национальной экономики командует американский эксперт Лоунсон. Он же председатель смешанной комиссии по вопросам внешней торговли. Государственным казначейством командуют американские эксперты: Розмен — по бюджетным вопросам и Спенсер — по вопросам зарплаты и штатов государственных учреждений. В Совете национальной обороны… обязательно участвуют начальники американских и английских военных миссий Лайвсей, Станенберг, Роллинс, Тальбот, Грен, Цикхэм».

А. Я. Вышинский наглядно показал незаконность присутствия английских войск в Греции. «…Каждое правительство, — указал он, — может просить другое правительство помочь ему в поддержании мира и порядка. Это верно, но для таких случаев в конституциях государств тоже установлен определенный порядок. Он установлен в конституции Эллинского государства 1911 г., и это подтверждено эллинской конституцией 1927 г., где соответственно в статьях 99 и 113 устанавливается, что «иностранные армии не могут допускаться на службу в Эллинском государстве и не могут пребывать на греческой территории или проходить через нее иначе, как в силу закона». Поскольку такого закона в Греции не издано, пребывание иностранных войск на территории Греции является незаконным».

Выступая на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 20 октября, глава советской делегации вновь разоблачил истинных виновников греческой трагедии — правящие круги западных стран. Убедительные факты, подтверждающие, что корни этой трагедии — во вмешательстве Англии и США во внутренние дела Греции, привели в своих речах представители Польши и Югославии.

Однако США, используя то обстоятельство, что зависящие от них страны составляли тогда большинство в ООН, добились принятия своего проекта резолюции, взваливавшего на Албанию, Болгарию и Югославию вину за развязывание гражданской войны в Греции, для которой в связи с этим якобы возникла угроза ее политической независимости и территориальной целостности. Единственным полезным пунктом этой резолюции была содержавшаяся в ней рекомендация правительствам Греции и соседних стран установить между собой нормальные отношения.

Однако по настоянию американской делегации было отклонено предложение СССР об устранении главных причин гражданской войны в Греции — присутствия иностранных войск и вмешательства США во внутренние дела этой страны. Поэтому Советский Союз, а также Польша отказались участвовать в созданном Генеральной Ассамблеей для наблюдения за выполнением принятой резолюции Специальном комитете по Балканам.

Таким образом, американский империализм, потерпев вследствие твердой позиции СССР неудачу в своих далеко идущих планах, добился все же возможности продолжать грубое вмешательство во внутренние дела Греции под предлогом «опасности извне».

Греческий монархо-фашизм использовал этот предлог и для своей внутренней политики, единственной основой которой был жупел «угрозы коммунизма», а правящие круги США — для развертывания «холодной войны». Совместные же их усилия были направлены к тому, чтобы продолжением гражданской войны в Греции не допустить мирного урегулирования на подлинно демократической основе и в конце концов потопить в крови движение прогрессивных сил страны.

Следовательно, у греческих патриотов не было выбора, они должны были продолжать вооруженную борьбу во имя свободы, независимости и демократического развития своей страны. Вместе с тем перед ними возник вопрос о стратегии и тактике этой борьбы в условиях, когда создание проамериканского правительства либералов и популистов означало объединение всех сил внутренней и внешней реакции для совместного наступления против демократического движения.

Эту задачу должен был решить состоявшийся 12–15 сентября пленум ЦК КПГ.

Впервые он проводился на освобожденной ДАГ территории и также впервые после 18 месяцев гражданской войны обсуждал ее проблемы, что означало принятие на себя Компартией Греции руководства вооруженной борьбой. Уже одно это показывает исключительно важное значение данного пленума. Не менее значительным было принятое им решение о том, что «вооруженная борьба ДАГ является единственно надлежащим ответом, который народ Греции может дать иностранным оккупантам и их местным ставленникам».

Учитывая, что этот тезис был предложен прибывшим к тому времени на освобожденную территорию Н. Захариадисом, можно сказать, что руководство партии отказалось от своей прежней противоречивой и неопределенной позиции в отношении выбора пути борьбы. Впрочем, оно пошло еще дальше. Одобрив политическую деятельность политбюро за предшествующий период, пленум осудил «выявившиеся у отдельных коммунистов колебания и сомнения в отношении продолжения народно-освободительной борьбы до победы».

Таким образом, явственно определилась тенденция отнести вину за долгую цепь ошибок руководства за счет «нерешительности отдельных коммунистов». Опасность данной тенденции не ускользнула от внимания ряда участников пленума, и они выступили против нее. Так, член политбюро ЦК КПГ Хриса Хадзивасилиу позднее писала: «… Пленум подверг строгой критике членов партии, которые оставались в городах и давали себя арестовывать вместо того, чтобы уйти в горы. С этой частью резолюции я не согласилась, считая ее несправедливой попыткой возложить ответственность на других в то время, как ее должно было нести руководство».

Тем не менее упомянутое решение было принято, и это, несомненно, не способствовало ни должному анализу положения дел в партии, ни выработке дальнейшей четкой, последовательной линии, отвечавшей обстановке в стране. Что касается очередных политических задач, то, как явствует из единственного сохранившегося официального документа пленума — сообщения о его работе, важнейшей из них было признано усиление работы коммунистов в городах. Отметив недостатки в этом деле и, как их следствие, упадок народной борьбы в городах, пленум указал, что «непосредственная, не терпящая отлагательства задача коммунистов — мобилизация всех сил, с тем чтобы вместе со всеми демократами и народом преодолеть это отставание».

Речь шла о политической работе партии, направленной не только на подъем демократического движения в городах, но и на мобилизацию сил для пополнения Демократической армии.

Последний аспект обсуждался на проведенном во время работы пленума специальном военном совещании, посвященном практическим проблемам вооруженной борьбы. Здесь Захариадис выступил с планом реорганизации ДАГ в регулярную армию. Он также предложил до марта 1948 г. овладеть горным плато Козани, превратив его в базу для освобождения городов, и «увеличить состав Демократической армии на 40 тыс. человек». Из них 3 тыс. должны были дать организации КПГ в Афинах и Пирее. Остальное пополнение намечалось получить за счет добровольцев из других городов и мобилизации на контролируемых ДАГ территориях.

Это были нереальные планы. В них не учитывалась обстановка ни на освобожденных территориях, ни в целом в стране. Между тем значительная часть районов, контролируемых ДАГ, была опустошена карателями во время предшествовавших военных действий правительственных войск против партизан. Причем большинство населения этих местностей было угнано отсюда в города, где для этого были созданы концентрационные лагеря, охраняемые воинскими частями. Что же касается самих городов, то многие из них по существу тоже стали своего рода резервациями. Сосредоточенные в них крупные военные гарнизоны совместно с полицией и жандармерией перекрыли все пути, ведущие оттуда.

Значительная часть присутствовавших на военном совещании усомнилась в осуществимости предложений Захариадиса. Такое же мнение высказали генерал Маркос и Командующий силами ДАГ в Восточной Македонии И Фракии Ласапис (Афапаспос Гепиос). Но Захариадис заверил в реальпости своего плана пополнения партизанских отрядов и добился его принятия, так же как и предложения относительно овладения горным плато Козани.

Таковы были итоги пленума. Следует еще раз подчеркнуть, что они освещены здесь на основе имеющихся крайне скупых документальных материалов и собранных автором настоящей работы свидетельств ряда его участников.

Эти данные показывают, что наряду с уже отмеченным выше крутым поворотом линии руководства КПГ, решившего теперь возглавить вооруженную борьбу, оно сохранило прежний поверхностный подход к определению конкретных задач и разработке методов их осуществления.

Если до сих пор в течение длительного времени руководство партии упускало одну за другой возможности сначала мирного пути борьбы, в особенности в период парламентских выборов, а затем — немирного, сдерживая и по существу срывая накопление сил и подготовку к вооруженному отпору реакции, то теперь оно хотело без подготовки добиться решительных военных успехов.

Тем временем афинское правительство 15 сентября вновь потребовало от ДАГ капитуляции и сдачи оружия. Не добившись этого, Софулис 13 октября объявил по радио, что начинает «национальный поход» против партизан.

И «поход» начался. Четыре дня спустя, после совещания с поверенным в делах США Кили, английским послом Нортоном и главой американской миссии Грисуолдом, «либеральный» премьер-министр в качестве мер по устрашению непокорных отдал приказ закрыть левые газеты «Ризоспастис» и «Элефтери Эллада» и расстрелять всех осужденных на казнь греческих патриотов, смертные приговоры которым еще не были к тому времени приведены в исполнение. В тот же день были расстреляны И патриотов.

Одновременно правительство решило вновь двинуть против партизан свои войска. Последние, тщательно подготовившись, 7 поября начали наступательную операцию в районе Войо—Грамос (Западная Македония). Однако встретили решительный отпор со стороны Демократической армии. После многократных безуспешных попыток разгромить патриотов правительственные войска были отброшены. Так провалился и этот план уничтожения партизан.

Главнокомандование ДАГ наряду с организацией обороны продолжало создавать органы народной власти на освобожденных территориях. В этот же период здесь формировалась народная полиция. Первым шагом к реорганизации ДАГ в регулярную армию, как того требовало решение сентябрьского пленума ЦК КПГ, явилось создание ее офицерского корпуса.

В соответствии с тем же решением части Демократической армии начали операции, имевшие целью овладение г. Мецово и районом Мургана. Последний был занят партизанами. Что же касается г. Мецово, то его освободить не удалось, так как действовавшие здесь части ДАГ встретили сильное сопротивление крупного военного гарнизона города.

К началу декабря военные операции были приостановлены. По оценке генерала Зафиропулоса, в этот период «установилось равновесие сил, которое диктовало обеим сторонам необходимость серьезно подготовиться к ведению военных действий весной и летом 1948 г.»

Неудача ДАГ в Мецово показала, что силы, которыми располагала Демократическая армия Греции, недостаточны для освобождения и прочного удержания городов. Но Захариадис продолжал настаивать на выполнении этой задачи. Его идея состояла в том, чтобы партизанскую тактику быстрых передвижений и ударов по противнику в подходящий момент и в наиболее выгодных условиях заменить действиями, присущими регулярной армии. Для этого он хотел создать определенную линию фронта, с тем чтобы с нее начать наступление с целью освобождения всей страны.

Таков был смысл требований, которые он предъявил командованию ДАГ на заседании политбюро ЦК КПГ 2 декабря. Первым шагом и должпо было стать овладение ближайшими городами. Одновременно Захариадис выдвинул задачу создания до марта 1948 г. 15-тысячного «стратегического резерва» путем сосредоточения части сил ДАГ на одной из ее баз.

На это Маркос возразил, что при общей недостаточности сил ДАГ их перемещением из одного района в другой невозможно решить проблему создания резервов. В целом же планы Захариадиса он назвал беспочвенными.

И был, несомненно, прав. Пополнение рядов Демократической армии тем путем, какой был намечен сентябрьским пленумом ЦК КПГ, еще только начиналось. Причем практическая работа в данном направлении велась слабо. В этих условиях создание 15-тысячного «стратегического резерва», учитывая общую численность ДАГ в тот период, означало, что примерно две трети всего ее состава выключались из активных боевых действий.

Подтверждением несостоятельности этих планов явилась безуспешная попытка занять г. Коница.

Овладение им, как отмечал генерал Маркос, «диктовалось политическими и военными соображениями». Последние состояли в том, что этот город находился непосредственно вблизи контролируемых ДАГ районов и взятие его представлялось наиболее вероятным. Политические же соображения были связаны с заканчивавшейся подготовкой к формированию демократического правительства на освобожденной территории.

Выше уже отмечалось, что впервые о намерении создать такое правительство заявил член политбюро ЦК КПГ Порфирогенис в конце июня 1947 г. В следующем месяце по поручению руководства партии об этом же сообщил по радио генерал Маркос. Однако сам он придерживался иного мнения на этот счет. Даже в начале декабря, когда уже был намечен состав правительства во главе с Маркосом, последний сомневался в целесообразности такого шага вообще и своего назначения на этот пост в частности.

Создание этого правительства, писал он впоследствии, «было преждевременным. Когда вопрос поставили на обсуждение в политбюро, я сказал, что мы немного торопимся. Я спрашивал тогда, существуют ли надежды на признание 31 ого правительства, а также предложил назначить его главой Иоаннидпса (И. Иоаппидис — старейший член Компартии Греции и политбюро ее Центрального комитета. После смерти Г. Сяпдоса исполнял обязанности второго секретаря ЦК).

Это было за несколько дней до наступления на Копицу. Захариадис ответил: возьмем Копицу, создадим правительство и, вероятно, нас признают».

В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть прежде всего постановку данного вопроса руководством КПГ. С одной стороны, оно, судя по словам Захариадиса, единственной предпосылкой для признания формируемого демократического правительства считало овладение городом, который мог бы стать временной столицей освобожденной территории. С другой же — предшествующий ход событий уже показал, что взять и прочно удерживать такой город имеющимися силами ДАГ не могла.

Более того, сосредоточение значительной части ее войск для его обороны вело к резкому ослаблению остальных и к неминуемому уничтожению тех и других. Это ясно видно из соотношения сил в то время.

По сведениям, относящимся к началу 1948 г. и по существу мало отличающимся от данных на декабрь 1947 г. Демократическая армия насчитывала всего 26 тыс бойцов, правительственные же войска —180,5 тыс., а вместе с личным составом полиции и жандармерии, а также полуофициальными бандитскими отрядами правых — до 300 тыс. человек. В то время как части ДАГ испытывали нехватку вооружения и боеприпасов, правительственные войска располагали всем этим в избытке, поскольку, по официальным данным, уже к началу 1948 г. США завезли в Грецию оружия и военных материалов почти на 100 млн. долларов.

Наконец, действия войск афинского правительства против Демократической армии поддерживались крупными силами авиации и военно-морского флота.

Таким образом, не остается никаких сомнений в нереальности планов руководства КПГ как в отношении овладения городами, так и в части действий ДАГ в качестве регулярной армии с созданием прочно удерживаемой линии фронта вдоль границ освобожденной территории. Новое подтверждение тому дала неудача в сражении за г. Коницу.

Готовясь к наступлению на этот город, командование ДАГ сосредоточило на исходных позициях силы, обеспечивавшие превосходство над противником, оборонявшим Коницу, однако успеха не достигло. Во-первых, сразу же после начала операции враг подтянул сюда дополнительно войска, что вполне позволяло ему показанное выше общее соотношение сил. В результате перевес оказался на его стороне. Командование же Демократической армии не имело необходимых резервов для того, чтобы, введя их в бой, сломить сопротивление обороняющихся.

Во-вторых, и это, по оценке генерала Маркоса, было главным, войска ДАГ, уже не раз добивавшиеся успеха, действуй малыми отрядами и применяя партизанскую тактику, оказались неподготовленными к проведению наступательной операции сравнительно крупными силами. Только что объединившиеся отряды не являлись еще достаточно сколоченными частями и соединениями, а их командиры не имели опыта координации действий в наступательном бою. «Наши кадры, — писал впоследствии генерал Маркос, — не смогли справиться с задачами классической войны и добиться взаимодействия пехоты с артиллерией (в этой операции ДАГ использовала артиллерийские орудия. — Г. К.), а также передвигать свои отряды гармонически, как единое целое».

Имея в виду именно неподготовленность частей ДАГ к проведению операции по такому плану, он пришел к выводу, что опа была «плохо организована и еще хуже осуществлена».

Опыт этой операции говорил, что ДАГ, конечно, должна стремиться к превращению в регулярную армию, но пока ей до этого далеко. «Преобразование ДАГ в регулярную армию, — говорил ее главнокомандующий, — должно происходить постепенно, естественно, не путем изменения вывески, а в результате усвоения пашей тактики, учета наших ошибок, путем усиленной подготовки… и вооружения наших бойцов и офицеров элементарными военными знаниями…»

23 декабря 1947 г. в одном из горных районов страны было образовано Временное демократическое правительство Греции (ВДПГ). Бои за Коницу 24—26-го сделали для руководства КПГ проблематичной возможность овладения каким-либо значительным городом в ближайшее время. Поэтому вопрос о столице освобожденной территории был отодвинут на второй план.

Необходимо отметить, что и при формировании ВДПГ была допущена серьезная ошибка, оказавшая отрицательное влияние и на масштабы его деятельности, и на весь дальнейший ход и исход борьбы. Имеется в виду тот факт, что руководство КПГ не предприняло необходимых шагов для включения в состав вновь созданного правительства представителей других левых партий, входивших в тот момент в ЭАМ или сотрудничавших с ним. Их участие в ВДПГ, несомненно, соответствовало бы политике упрочения левого блока в новых условиях, являлось бы продолжением того курса на объединение всех демократических сил, который блестяще оправдал себя в годы немецко-фашистской оккупации.

В состав правительства вошли в основном коммунисты. Единственным исключением был профессор Афинского университета Петрос Коккалис. В то же время руководство КПГ не возглавило официально ВДПГ. Премьер-министром стал генерал Маркос, главнокомандующий Демократической армией.

Таким образом, по существу сохранялось то положение, созданное в предшествующий период неопределенной политикой руководства КПГ, при котором широкие народные массы не видели во главе вооруженной борьбы своего испытанного вождя ЭАМ и его ведущей силы — Компартии Греции. Если к этому добавить неудачи наступательных операций, предпринятых ДАГ в конце 1947 г., то не удивительно, что цели и перспективы вооруженной борьбы представлялись неясными многим слоям трудового населения как сел, так и городов.

В то же время страна все больше охватывалась системой репрессий, непрерывно усиливаемых реакцией. 27 декабря был опубликован так называемый закон № 509, как бы в насмешку названный «О мерах безопасности государства, государственного строя и защиты гражданских свобод». В нем объявлялось о роспуске Компартии Греции, ЭАМ и вообще всех демократических партий и организаций. Кроме того, еще 7 декабря правительство Софулиса—Цалдариса объявило о запрещении забастовок, организаторам которых отныне грозила смертная казнь.

Одновременно производились массовые увольнения рабочих и служащих. 7 января 1948 г. последовало решение об изгнании коммунистов с государственной службы. «Отныне, — говорилось в нем, — будут приниматься на работу только люди, представившие справки о лояльности, подписанные полицией».

Реакционная пресса открыто требовала «очистить страну» от демократов. Предлагались и методы такой «очистки». «Чтобы выиграть войну (против ДАГ. — Г. К.), — писал, например владелец реакционной газеты «Катимерини» Г. Влахос, — государство должно спокойно и без шума очистить тыл нашей армии от массы людей… которые сотрудничают с врагом. Для этого нет никакой необходимости карабкаться, в горы… Достаточно иметь верных и преданных агентов, которые по ночам рыщут повсюду и стучат в некоторые двери в 3 часа утра». Поскольку же людей, которые «сотрудничают с врагом», т. е. демократов, много и всех их уничтожить трудно, то автор статьи предлагал отправлять их в концлагеря на пустынные острова. И добавлял: «Слава богу, государство располагает достаточным количеством островов».

Тогда же афинское правительство начало новые репрессии по всей стране, действуя в точности по этому «рецепту». В течение трех ночей только в Афинах и Пирее были арестованы 3 тыс. патриотов. Но многих из них ожидала не высылка, а казнь. За один месяц — с 20 января но 20 февраля были расстреляны 70 человек.

Одновременно правительство Софулиса—Цалдариса готовило новый поход против Демократической армии. Приготовления велись под руководством так называемой военной группы США в Греции (СОИПЕ). Она обосновалась в Афинах еще в июне 1947 г. и к рассматриваемому времени прибрала к своим рукам руководство операциями правительственных войск против партизан. В составе этой группы имелось специальное отделение, роль которого, по признанию буржуазных военных историков Греции, «состояла в том, чтобы советовать и помогать греческой армии по вопросам, касающимся составления военных планов, организации, ведения операций и обучения согласно военной доктрине США…» Начальником СОИПЕ был сначала генерал-майор Лайвсей, которого в феврале 1948 г. сменил генерал-лейтенант Ван Флит.

Последний, прибыв в Афины, дал интервью, в котором угрожающе заявил: «Самое лучшее, что остается сделать партизанам, это сдаться немедленно». На вопрос о том, что предполагается предпринять против партизан, он ответил: «Арестовывать их или убивать». Что же касается демократических элементов в составе греческих правительственных войск, то Ван Флит дал понять, что их судьба будет «решена» в ближайшее время и что он «ожидает доклада греческого генштаба на этот счет».

Правые экстремисты восприняли это заявление как сигнал к расправе над военнослужащими-демократами. И буквально на следующий день учинили кровавое побоище в уже упоминавшемся концентрационном лагере Макронисос. 29 февраля они убили здесь 17 и нанесли тяжелые ранения 61 заключенному. Тогда же в воинских частях были арестованы и переданы военным трибуналам 2500 солдат и офицеров. Сотни из них немедленно были осуждены на казнь за «связь с партизанами». Один только салоникский военный трибунал в те дни вынес 44 смертных приговора.

С приездом Ван Флита усилилась и террористическая кампания по «очищению» тыла. С 21 февраля по 20 марта в Афипах, Пирее, Салопиках и других городах страны было арестовано еще около 5 тыс. демократов. Среди брошенных в тюрьмы оказались бывший генерал ЭЛАС Неокосмос Григориадис, один из лидеров ЭАМ Ст. Критикас и национальный герой Греции Манолис Глезос.

Массовые репрессии, несомненно, оказали на определенную часть сторонников ЭАМ то влияние, на которое рассчитывала реакция. В частности, генеральный секретарь ЦК КПГ Н. Захариадис в тот период не без оснований отмечал наличие в рядах приверженцев левого блока «колебаний и нерешительности». Он говорил: «Это имеет место главным образом в крупных городах, где десятки тысяч наших единомышленников занимают некую более или менее пассивную или нерешительную позицию, где многие коммунисты и сочувствующие ничего или почти ничего не делают и по существу капитулируют перед врагом».

Объяснял же он это, с одной стороны, страхом перед репрессиями и «влиянием реакционной идеологии», а с другой — «неуверенностью в эффективности вооруженной борьбы» против афинского правительства.

Такая оценка представляется весьма спорной. Разумеется, имели место и те причины, о которых говорил Захариадис, в особенности среди неустойчивых элементов в рядах левого блока. Но эти элементы составляли сравнительно небольшую часть сторонников ЭАМ. Не следует забывать, что уже в послеваркизский период только Компартия Греции насчитывала 400 тыс. человек. Кроме того, сотни тысяч людей не раз доказывали свою стойкость и мужество в борьбе с врагом в годы немецко-фашистской оккупации. Поэтому их «бездействие» в рассматриваемый период невозможно объяснить «страхом» и влиянием реакционной идеологии.

На то были более глубокие причины, коренившиеся в самой политике руководства ЗАМ и КПГ, начиная с подписания соглашения в Варкизе и кончая противоречивым, неясным для широких масс курсом как в период выборов и плебисцита, так и в рассматриваемое время.

Поскольку об этом уже достаточно сказано выше, следует лишь добавить, что ни организационно-политическая, ни военная работа руководства КПГ не отвечали и в начале 1948 г. требованиям момента.

В данном отношении о многом говорит характер подготовки к новому этапу борьбы. Особенность ее мероприятий в этот период состояла в том, что они по-прежнему определялись линией, взятой руководством КПГ в конце 1947 г.

Правда, Захариадис после неудачи у Коницы отчасти скорректировал свои требования. Так, на состоявшемся в горном районе Вици 15 января 1948 г. совещании военных и политических кадров партии он говорил: «Поскольку противник располагает серьезным, многократным превосходством в живой силе и технике, наша непосредственная стратегическая цель состоит в том, чтобы путем постоянного причинения ему потерь сократить до такой степени его превосходство, чтобы, перейдя в стратегическое контрнаступление, опрокинуть его… Наша тактика — народно-революционная. Она представляет собой творческое, живое и гибкое сочетание тактики регулярной революционной армии с партизанской тактикой».

Тем не менее главный упор все же делался на тактику регулярной армии. «Партизанская тактика, — продолжал Захариадис, — является частью нашей революционной военной тактики. Она играет вспомогательную роль, подготавливая условия для перехода в контрнаступление». Далее он заявил: «В то время, как вопрос об освобождении Греции в политическом плане поставлен правильно и ясно… наши военно-политические кадры не смогли еще на деле выйти из ограниченных по своим целям районов партизанской борьбы… к широким народно-демократическим революционным горизонтам ДАГ — к освобождению страны».

Па этом совещании вновь выявились разногласия премьер-министра ВДПГ и главнокомандующего ДАГ генерала Маркоса с Захариадисом по обсуждаемому вопросу. Маркос заявил: «Сегодня мы еще являемся партизанской армией, и только осуществление партизанской тактики в сочетании с отдельными, постепенно нарастающими ударами типа наступательных действий регулярных войск даст нам возможность превратиться в регулярную армию». Немедленный же переход к такого рода наступательным действиям он считал недопустимым, так как «противник контролирует ключевые позиции, транспортные артерии и на любом участке, где мы можем в результате усилий целого месяца создать перевес, оп в состоянии в сравнительно короткий срок изменить в свою пользу соотношение сил».

Дальнейший ход событий полностью подтвердил точку зрения главнокомандующего ДАГ. Но в тот момент возобладало мнение Захариадиса. Оно заключалось в том, чтобы сконцентрировать основные силы Демократической армии в районе Войо—Грамоса и Вици, превратить эти труднопроходимые горы путем сооружения дотов щдзотов в неприступные крепости и дать здесь неприятелю генеральное сражение. Первым его этапом должны были стать оборонительные действия с целью измотать и ослабить силы врага. Затем, когда, как предполагалось, иссякнет его наступательный порыв, войска ДАГ должны были перейти в решительное контрнаступление и разгромить противника.

В соответствии с этой линией начались работы по укреплению Грамоса и перемещение частей ДАГ с юга на север. Одновременно готовились отвлекающие операции, а также проводились меры по активизации партизанских отрядов по всей стране.

Чтобы получить представление о том, в каком направлении шла активизация действий партизан в различных районах, приведем несколько примеров.

Один из них относится к Пелопоннесу. Туда для проведения новой линии был направлен член ЦК КПГ Стефанос Гюзелис.

К тому времени партизанские отряды ДАГ на Пелопоннесе контролировали почти ⅔ территории этого полуострова с 1200 насоленными пунктами. Среди них были и такие небольшие города, как Калаврита, Мазейка, Андрицена, Вахля Тропэа и другие. Этого успеха партизаны достигли благодаря своей тактике, о которой один из их командиров, национальный герой Греции Никос Белоянис, писал следующее: «Эта тактика хорошо приспособлена к местным условиям и особенностям и основана на непрерывном движении, маневре, неожиданных налетах. Вместо того, чтобы сосредоточиваться там, где противник мог бы их окружить, партизаны постоянно передвигаются, внезапно проникая в те или иные районы, занятые врагом, нанося ему потери и заставляя его выдыхаться в погоне за ними».

Такие действия полностью соответствовали главной задаче отрядов ДАГ на Пелопоннесе, состоявшей в сковывании как можно больших сил врага.

С. Гюзелис сразу же по прибытии на Пелопоннес объединил отдельные партизанские отряды в бригады и поставил им задачу освободить ряд значительных городов и других административных центров. В условиях полуострова это привело к концентрации сил патриотов в нескольких пунктах, легко доступных для окружения. И если до указанных перемен пелопоннеские партизаны неизменно добивались успеха, то теперь они повсюду терпели неудачи. Наиболее тяжелыми были поражения при попытках проведения крупных наступательных операций в Димицане, Захаро и Пэане.

Другой пример — артиллерийский обстрел г. Салоники. Из имеющихся данных трудно составить ясное представление о целях, которые преследовало командование войск ДАГ в Центральной Македонии, предпринимая такой шаг. Скорее всего это была демонстрация силы, ибо ни о чем другом в то время не могло быть и речи.

Так или иначе, партизанская артиллерия успела выпустить по целям в городе 150 снарядов. Но так как в Салониках были сосредоточены крупные силы правительственных войск, то их сразу же после начала обстрела бросили в обход флангов частей ДАГ. Врагу удалось окружить партизан. Многие из них были захвачены в плен и в большинстве казнены. Их орудия также попали в руки противника. Такой дорогой ценой заплатила ДАГ и за эту неосмотрительную попытку.

Немалые потери понесла Демократическая армия и при передислокации своих частей с юга на север, осуществлявшейся также по плану, принятому на вышеупомянутом совещании 15 января. Это объясняется тем, что она проводилась в спешке, в результате чего перебрасываемые отряды не только не имели хорошо разработанных маршрутов движения в зимних условиях, но подчас и не были обеспечены оружием.

Так, 18 февраля из района Враха Румелии отправилась в направлении Грамоса колонна, состоявшая из тысячи невооруженных бойцов, среди которых было много молодежи, только что вступившей в ряды ДАГ. Оружие им предстояло получить лишь по прибытии к месту назначения. Колонна не была обеспечена и необходимым запасом продовольствия. Продвигаясь через труднопроходимые горы с полуметровым снежным покровом, она к середине марта добралась лишь до Пиерии. Измученные, полуголодные бойцы падали с ног.

В Пиерии их встретила 16-я бригада ДЛГ, также со вершившая тяжелый переход из района г. Гревена. Ей предстояло развернуть отвлекающие действия вблизи г. Салоники. Однако в Пиерии она получила новый приказ сопровождать колонну безоружных бойцов в Грамос, т. е. возвратиться назад. Бригада по-братски поделилась с ними остатками своих скудных запасов продовольствия, и в ночь на 15 марта обе колонны двинулись в дальнейший путь.

Чтобы добраться до Грамоса, им нужно было миновать Амарбей и Хасию. Но уже по выходе из Пиерии они встретили преградившего им путь врага. Как потом выяснилось, их движение в горах было обнаружено авиаразведкой противника, после чего сюда и были переброшены части правительственных войск. Они заняли все горные проходы, устроили засады.

Партизанам было приказано вернуться в Пиерию и занять круговую оборону на вершине горы Пэнде Пирги (1770 м над уровнем моря) и соседних высотах. Однако очень скоро дали себя знать отсутствие продовольствия и в особенности нехватка боеприпасов. К тому же изо дня в день росло число раненых и обмороженных. Оставался один выход — прорвать окружение и любой ценой пробиться в Амарбей и далее к Грамосу.

В ночь на 21 марта 16-я бригада и влившиеся в ее отряды безоружные бойцы, спрятав в горах свои 2 пушки и часть тяжелых пулеметов, двинулись по главному хребту Пиерии. Путь был чрезвычайно тяжелым, так как здесь толщина снежного покрова превышала 1 метр. Но никакие трудности не могли остановить героев-партизан. Достигнув высоты Арванитис (1995 м) и Фламбуро (2199 м), они оттуда внезапно, как снег на голову, ринулись на врага.

Окружение было прорвано. Но и дальше пришлось продвигаться с боями. Дерзкий рейд партизан вынудил противника бросить против них авиацию. Но отряды мужественно шли вперед. Стремительным ночным броском они пересекли шоссейную дорогу Салоники—Лариса и вступили в район Амарбей. Здесь двигаться было немного легче. Правда, 25 марта вблизи селения Сина Керасия на партизан, у которых уже не осталось боеприпасов, напал противник. Но тут подоспела бригада генерал-майора Ипсилантиса, высланная главнокомандованием ДАГ навстречу колонне, и спасла ее от разгрома.

26 марта этот героический 38-дневный поход был завершен. Как и все партизанское движение в Греции, он продеменстрировал величайшую отвагу и самоотверженность патриотов, чья воля к победе была сильнее смерти. Вместе с тем этот поход показал еще раз, что при лучшей организации действия частей ДАГ были бы более эффективными. Достаточно сказать, что потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести за время движения к Грамосу составили более половины всех участников похода, причем львиная доля этих потерь была понесена не в боях, а в результате гибели бойцов от голода и обморожения.

Приведенные примеры не единичны. Они характеризуют значительную часть мероприятий, осуществлявшихся в то время руководством движения и не только оказавшихся неэффективными, но и пагубно отразившихся на всем ходе дальнейшей вооруженной борьбы. Ибо многие операции частей ДАГ, носившие отвлекающий характер, в результате отказа от наиболее соответствовавшей обстановке партизанской тактики окончились неудачей. Перегруппировка же ряда частей в районе Грамоса не была должным образом подготовлена.

Следствием всего этого были не только целая серия поражений и серьезные потери. Оба мероприятия не принесли ожидаемых результатов. Ни сковать войска противника в различных районах страны, ни сосредоточить в районе Грамоса крупные силы и средства, достаточные для решительного контрнаступления, которого требовал Захариадис, не удалось.

Тем временем в Афинах под руководством американских генералов и офицеров был разработан и усиленно осуществлялся план полного уничтожения Демократической армии. Как уже отмечено, численность войск, полиции, жандармерии и действовавших совместно с ними монархических банд достигла к этому времени почти 300 тыс. человек. Этими силами власти контролировали все города страны, вплоть до районных центров, важнейшие стратегические пункты и почти все коммуникации на суше.

Тогда же было завершено создание «стратегических деревень». Этот замысел американской военщины, широко известный в наши дни по грязной войне США во Вьетнаме, был впервые осуществлен ею в Греции. Он состоял, как уже упоминалось, в том, что жители контролируемых ДАГ территорий, насильственно эвакуированные властями в период предшествующих военных действий против партизан, концентрировались в специальных лагерях, охраняемых воинскими частями и жандармерией. Таким путем имелось в виду изолировать население и лишить его возможности поддерживать Демократическую армию, создать вокруг нее зону пустыни.

Одновременно оборона крупных объектов в тылу была возложена на отряды «национальной гвардии», чтобы тем самым высвободить мобильные войска, предназначенные для ведения операций против ДАГ. Учитывая особенности ведения войны в горных районах, генштаб по рекомендации СОИПЕ приступил к созданию так называемых легковооруженных рот (ЛОК). Наконец, были произведены изменения в составе командования правительственными войсками. Вместо генерала Вендириса начальником генштаба стал генерал Яндзис, а его помощником — генерал Китрилакис. К войскам были прикомандированы 80 американских офицеров, «которые по существу взяли в свои руки командование армией».

Впереди, таким образом, были новые решительные битвы, в которых воины Демократической армии могли противопоставить многократно превосходящим силам врага лишь свои бесстрашие и беспредельную отвагу, несгибаемую волю к борьбе за правое дело.