Гражданская война в Греции 1946-1949

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ПРОВАЛ ПЛАНА «ТЕРМИНИУС»

После того как сговор между США и Англией в отношении Греции состоялся, события развернулись с такой стремительностью, которая ясно показывала, что план «решения» греческого вопроса был заранее тщательно отработан в Вашингтоне. 3 марта правительство Максимоса обратилось к Соединенным Штатам с просьбой об оказании финансовой и экономической помощи. Согласие было получено немедленно. А за два дня до этого американское правительство договорилось с Лондоном о том, что оно принимает на себя все расходы по дальнейшему содержанию английских войск в Греции.

Так в Греции начал действовать новый «хозяин» — наиболее алчный и агрессивный американский империализм.

Левый блок видел опасность, таящуюся в таком повороте хода событий. Но, судя по имеющимся данным, новых решений, предусматривающих какие-либо изменения в его программе действий в связи со сложившейся обстановкой, в то время принято не было. Известно лишь заявление, сделанное ЦК ЭАМ 4 марта. Выступив с требованием отказа США от вмешательства во внутренние дела Греции, руководство левого блока подчеркивало, что это вмешательство грозит надолго лишить Грецию независимости.

Правительство Максимоса игнорировало это заявление. Более того, греческая реакция, обрадованная поддержкой крупнейшей капиталистической державы, немедленно приступила к выполнению инструкций Вашингтона, полностью совпадавших с ее собственными планами. Вот когда министр безопасности Зервас, еще в годы немецко-фашистской оккупации боровшийся против ЗАМ, смог во всю развернуться. Первым его шагом, долженствовавшим показать американской разведке опыт, накопленный им на службе и Интеллидженс сервис, явились массовые аресты в крупных городах. Только в Афинах и Пирее 4 марта, как бы в ответ на заявление ЦК ЗАМ, по обвинению в «связях с партизанами» были брошены в тюрьмы 570 патриотов.

ЦК ЗАМ заявил резкий протест министру юстиции Александрису. Последний вынужден был признать, что аресты произведены даже без ордеров, что подтверждало их незаконность. Когда же представители левого блока потребовали освободить всех брошенных в тюрьмы в этот день, Александрис ограничился обещанием «поговорить с Зервасом» по данному вопросу.

В конечном счете протест ЗАМ не возымел действия. Арестованные не только не были освобождены, но 7 марта правительство отправило их в концлагерь на о. Икария. Что касается либералов, то они предпочли «не вмешиваться». Когда журналисты спросили Софулиса, как он относится к этому шагу правительства, лидер парламентской оппозиции лишь сослался на свое недавнее заявление о том, что он «будет молчать, пока комиссия ООН работает в Греции».

Выжидательная позиция либералов во главе с Софулисом имела вполне определенную цель. Ради нее они в свое время содействовали приходу популистов к власти в результате фальсифицированных выборов 31 марта. Предоставив, таким образом, правым возможность развязать гражданскую войну, сами либералы взяли на себя роль сторонников «примирения», рассчитывая, что, став арбитрами между левым блоком и «черным фронтом», они завоюют признание западных держав и в «удобный момент» вернутся к власти. Такой момент, по их мнению, приблизился в связи с деятельностью комиссии Совета Безопасности и вмешательством США. «Великая заокеанская демократия» внушала им надежды на то, что в Вашингтоне монархистам предпочтут республиканцев, готовых столь же усердно служить борьбе с «угрозой коммунизма».

Соединенным Штатам, однако, было по до различий в политической окраске популистов и либералов. Пока что и монархисты вполне устраивали Вашингтон, готовившийся открыто начать с греческой земли «холодную войну», программа которой была изложена в фултонской речи Черчилля.

12 марта 1947 г. Трумэн направил конгрессу послание, в котором содержались основные положения этой программы. Он объявлял о намерении установить англо-американскую мировую гегемонию под главенством США. Это была пресловутая «доктрина Трумэна», открыто провозглашавшая экспансионистский курс политики Соединенных Штатов, «крестовый поход» против коммунизма, подготовку войны против социалистических стран, поддержку реакционных сил во всех странах.

В этом послании президент США выдвинул программу военной и экономической «помощи» Греции и Турции, направленную на американское проникновение в страны, граничащие с СССР и странами народной демократии.

Представляя в ложном свете положение Греции, он утверждал, что «греческое правительство представляет 85 % парламента, избранного в прошлом году свободным волеизъявлением греческого народа». Далее президент заявил: «Самому существованию греческого государства угрожают сегодня многие тысячи вооруженных людей, которые под руководством Коммунистической партии Греции игнорируют власть правительства в некоторых частях страны». Нарисовав такую фальшивую картину и ни словом не обмолвившись о развязанном греческой реакцией терроре, он потребовал ассигновать на «помощь» Греции 300 млн. долларов. «Греческая армия, — заявил он, — мала и плохо вооружена. Чтобы восстановить власть правительства на всей территории Греции, нужно обеспечить ее оружием и боеприпасами. Необходимо действовать немедленно и решительно…»

«Доктрина Трумэна» явилась объектом многочисленных высказываний, заявлений, исследований, комментариев. Что касается американской «помощи» Греции, то даже те, кто ее одобрял, понимали истинный характер решения правительства США. Каждому было ясно, что вина за тяжелое положение в Греции лежит не на «тысячах вооруженных людей», т. е. патриотах, вынужденных защищаться, а на греческой реакции, которая пришла к власти в результате иностранного вмешательства и вопреки воле народа. Ни у кого не было сомнений в том, что монархисты, имея в своем распоряжении государственный аппарат, полицию и жандармерию, вооруженные банды и, наконец, 100-тысячную армию, прибегли к массовому террору, тем самым развязав гражданскую войну.

Матерый английский разведчик К. Вудхауз прямо писал, что американцы пришли в Грецию, с тем «чтобы использовать ее территорию как плацдарм для расширения экономической экспансии к северу».

Откровенно подсчитывала выгоды от «доктрины Трумэна» и монополистическая пресса США. Журнал «Бизнес уик» так рассуждал: «Если Америка заменит Англию на посту мирового полицейского, она тем самым расширит сферу извлечения прибылей… Когда американское правительство утвердит свою гегемонию во всех районах, частные предприниматели получат соответствующие выгоды. Вначале путем военного и невоенного обслуживания, а затем путем займов мы в конечном счете сумеем целиком прибрать к рукам новые рынки». Еженедельник «Тайм» в свою очередь писал об обсуждении в конгрессе послания Трумэна: «Вслух все говорили о Греции и Турции, но шептались об океане нефти, находящемся южнее».

Однако по одни экономические выгоды виделись правящим кругам США. Истинные их цели с предельной ясностью вскрыл тогда известный американский публицист У. Липпман. «Мы избрали Турцию и Грецию, — писал он, — не потому, что они особенно нуждаются в помощи, и не потому, что они являются блестящими образцами демократии, но потому, что они представляют собой стратегические ворота, ведущие в Черное море, к сердцу Советского Союза».

«Доктрина Трумэна» вызвала протесты во всем мире. Отражая чувство возмущения, охватившее советский народ, «Известия» в те дни подчеркивали, что используемые американским империализмом методы колониальной политики осуждены на провал. Советская печать указывала, что принятое правительством Соединенных Штатов решение несет новые тяжкие испытания многострадальной Греции, «роковое несчастье которой состоит в том, что она находится на перекрестке важнейших стратегических путей, ведущих из средиземноморского бассейна на Ближний и Средний Восток».

С протестом выступил и генеральный секретарь ООН Трюгве Ли. Решительные возражения против «доктрины Трумэна» прозвучали и в самих США. Резкой критике подверг ее бывший вице-президент Соединенных Штатов, видный деятель демократической партии Г. Уоллес. «Эти займы, — заявил он, — не приведут нас к миру… Наша нынешняя внешняя политика создает серьезную опасность войны».

Правительство США не пожелало прислушаться к голосу рассудка. Не могли, естественно, оказать воздействие на американские правящие круги и протесты левых сил Греции.

В те дни Захариадис от имени КПГ заявил: «Если американцы позавидовали славе Скоби (имеется в виду командующий английскими интервенционистскими войсками, оказавшимися на грани разгрома в результате боев с частями ЭЛАС в декабре 1944 г. — Г. К.), то они могут приехать и приобрести ее. Такая «слава» морально уничтожает тех, кто ее удостаивается». В свою очередь, ЭАМ предостерегал американские правящие круги: «Не следует забывать, что эта страна называется Грецией и что ее народ никогда не останавливался перед жертвами в борьбе за свободу и независимость».

Слов нет, это правда. Оставалось подкрепить эти заявления решительными действиями. К тому обязывали руководство левым блоком и новые массовые репрессии, и развернувшаяся полным ходом подготовка к военному походу против ДАГ с целью ее уничтожения, и, наконец, очевидный крах всех надежд на «примирение», последовавший в результате вмешательства США на стороне монархо-фашистской клики.

Последнее обстоятельство подчеркивалось не только ликованием реакции, но и позицией либералов. Софулис восторженно приветствовал «доктрину Трумэна», заявив, что она якобы открывает путь к «всеобщему миру и умиротворению в Греции». Что же касается коренных интересов страны, то буржуазия и на этот раз была готова их предать во имя своих классовых интересов. Отражавшая ее взгляды газета «Катимерини» так и писала: «Самостоятельность! Независимость! Пустяки. Независимости не существует. Существует лишь один вопрос — кто хозяин? У нас хозяин один, вернее два: Америка и Англия».

Американское вмешательство сразу же осложнило деятельность комиссии Совета Безопасности. Ее дальнейшее пребывание в Греции стало явно беспредметным. Так, большая часть группы, отправившейся в партизанские районы Западной Македонии для встречи с генералом Маркосом, не выполнив своей миссии, возвратилась в Афины по настоянию американского представителя. Лишь представители СССР и Польши 20 марта встретились с Маркосом в селе Хрисомиля района Каламбака, выполнив тем самым свой долг.

В тот же день в Салониках у входа в гостиницу, где размещались члены комиссии Совета Безопасности, был зверски убит направлявшийся для встречи с ними кандидат в члены политбюро ЦК КПГ, видный деятель революционного движения в стране Яннис Зевгос.

Выше уже отмечалось, что правительство временно не распространяло террор на руководителей Компартии Греции и ЭАМ, стремясь этим подкрепить их иллюзии о возможности «примирения». Этой тактикой оно преследовало цель выиграть время для подготовки полного разгрома левого блока и одновременно подорвать доверие демократических сил к неопределенной и противоречивой политике их руководства. Поэтому Максимос и его министры попытались скрыть свою причастность к убийству Я. Зевгоса.

Но это им не удалось. Слишком очевидна была цель этого нового политического преступления— любыми средствами не допустить дальнейших контактов левого блока с комиссией Совета Безопасности. Не менее ясно было и то, что оно носило явный отпечаток американских гангстерских методов.

Сделав таким образом ставку на срыв объективного расследования ситуации в Греции, правящие круги США одновременно санкционировали дальнейшее усиление террора против левых сил. Вслед за Афинами 18 марта начались массовые аресты сторонников ЭАМ в Салониках. Два дня спустя одна из монархистских банд при содействии полицейской охраны проникла в тюрьму г. Гитион и устроила там резню, уничтожив 33 политзаключенных.

Террор принимал все более чудовищные размеры. Только за один день 21 марта в Западной Македонии, где орудовали каратели и вооруженные банды, был убит 201 человек.

29 марта монархисты совершили новое преступление в Салониках. Террористы, одетые в военную форму, ворвались в типографию газеты «Агонистис» — органа Македоно-Фракийского краевого бюро КПГ — и выстрелами из автоматов убили 3 и ранили 7 печатников. Правительство не только не приняло никаких мер для наказания преступников, но и открыто их поддержало. Так, министр Г. Папандреу заявил: «Сохранение правых банд является национальной необходимостью».

Спустя несколько дней после провозглашения «доктрины Трумэна», правительство Максимоса решило начать широкие карательные экспедиции против ДАГ. В связи с этим монархическая газета «Акрополис» угрожающе заявила: «До наступления лета славяно-коммунистическое движение (так монархо-фашисты называли Демократическую армию. — Г. К.) будет разгромлено, и тогда ни одна банда не останется в греческих горах. Заметьте это, господа коммунисты, потому что мы напомним вам об этом».

Однако и в этих условиях руководство КПГ и левого блока продолжало бездействовать. Оно ограничивалось протестами, а также предложениями относительно «примирения». Более того, даже после провозглашения «доктрины Трумэна», когда США открыто взяли экспансионистский курс, ЦК ЗАМ повторял требование о совместно гарантированной четырьмя великими державами «нейтрализации» Греции.

Эта тактика тяжело сказывалась на вооруженной борьбе патриотов. В то время в результате успешных действий ДАГ под ее контролем находились все горные районы Греции, однако проблема создания партизанских резервов не была решена. Как и прежде, этому препятствовал тот факт, что КПГ и ЭАМ не только не поднимали массы на вооруженную борьбу, но и официально не признавали Демократическую армию.

Тем самым они упускали, быть может, последнюю возможность достичь успеха путем организации вооруженной борьбы. А в то время такая возможность объективно существовала. Ибо практическая реализация планов США в Греции только начиналась, а правительственная армия, хотя ее численность и возросла, все еще не представляла собой серьезной силы. Она могла наступать, да и то, как мы увидим далее, отнюдь не успешно, против малочисленных партизанских отрядов. И это создавало для нее большие трудности при условии решительных и широких мероприятии со стороны КПГ и ЭАМ по усилению мощи ДАГ.

Тем более что и путем реорганизации монархистам не удалось к тому времени создать такую армию, какую им хотелось иметь. Известная часть ее личного состава сочувствовала патриотам. Многие же солдаты и офицеры не желали участвовать в братоубийственной войне. Это подтверждается, в частности, продолжавшимися репрессиями внутри армии. Достаточно сказать, что ее командование было вынуждено пачками направлять «нежелательные элементы» из числа солдат и офицеров в специально для этого созданный концентрационный лагерь Макронисос.

Реакция же не теряла времени. На ее планах не отразилась и смерть Георга II, последовавшая 1 апреля 1947 г. Его брат Павел, ставший королем, продолжал ту же политику беспощадного подавления демократического движения внутри страны и внешнеполитических провокаций.

Греческие власти усиленно нагнетали враждебную Советскому Союзу и странам народной демократии атмосферу. Кампания клеветы и инсинуаций, инспирируемая из США, объяснялась, разумеется, тем, что СССР и весь социалистический лагерь решительно осудили американское вмешательство. В те дни министр иностранных дел СССР В. М. Молотов, отвечая корреспонденту американской радиокомпании на вопрос, что надо сделать для восстановления демократии в Греции, заявил: «Лучший способ для достижения этой цели — отказ от любого вмешательства во внутренние дела Греции».

В ответ на это греческие монархо-фашисты пустились на новые провокации. Усилился мутный поток антисоветских фальшивок, распространяемых реакционной прессой. Власти открыто поощряли экстремистов, призывавших к «походу на север». Дело дошло до того, что Советское правительство 6 апреля 1947 г. отозвало в Москву почти весь персонал своего посольства в Афинах во главе с послом.

Три дня спустя правительство Максимоса объявило о начале «крупной военной кампании» против ДАГ. На состоявшемся перед этим экстренном заседании кабинета объяснения по плану предстоящей операции, получившей кодовое название «Терминиус», дал новый начальник генштаба Вендирис. Он был назначен на эту должность после того как пообещал уничтожить партизан с помощью имевшихся сил, в то время как его предшественник Спилиотопулос требовал предварительно увеличить численность правительственных войск до 200 тыс. человек.

Объяснения Вендириса с удовлетворением были встречены правительством, констатировавшим, что «наступил великий момент национального броска». Одновременно было решено одобрить предложенное командованием армии «оповещение», гласившее, что расстрелу подлежит «каждый, кто ходит по дорогам и полям, независимо от возраста и пола».

Операция «Терминиус» была разработана еще в декабре 1946 г. по решению англо-американского объединенного военного штаба и под руководством главы английской военной миссии в Греции генерала Роллинса. Замысел состоял в том, чтобы «окружить и уничтожить ДАГ в центральной части Греции, а если это не удастся, то прогнать ее к северным границам». Отмечая это впоследствии в своей книге, участник подготовки операции генерал Д. Зафиропулос не скрыл, что «достижение второй цели (т. е. оттеснение ДАГ к северным границам. — Г. К.) должно было создать дипломатическую основу для доказательства агрессии против Греции извне».

Согласно плану боевыми действиями охватывалась почти вся территория страны, за исключением Пелопоннеса, островов, центральной и южной части Румелии. Операция делилась на несколько этапов. Основными из них были три, носившие кодовые названия «Аэтос» («Орел»), «Иэракс» («Сокол») и «Коракс» («Ворона»). Наступление должно было развернуться вдоль Главного Пиндского хребта, протянувшегося от албанских границ вплоть до Коринфского залива. По подсчетам генерала Зафиропулоса, площадь, контролируемая партизанами ДАГ, достигала в этих районах 26 тыс. кв. км.

Для проведения операции были выделены почти все вооруженные силы, которыми располагало правительство, — три армейских корпуса, жандармерия и полиция. Они имели на вооружении английские танки, артиллерию, минометы и поддерживались самолетами «Спитфайр». Боевой состав наступающих достигал 60 тыс. солдат и офицеров, что подтверждается данными прессы и свидетельством вышеупомянутого генерала Зафиропулоса.

Что же касается ДАГ, то ее силы в тот период насчитывали 15 тыс. человек, а в районе «Терминиуса» и того меньше — около 10 тыс.

Первый этап операции «Терминиус» развернулся в северной части Румелии. Еще 5 апреля правительственные войска начали занимать исходные позиции для наступления. Для руководства военными действиями в штаб, находившийся в г. Волосе, прибыл английский генерал Грей в сопровождении более 50 своих офицеров в чино от капитана до полковника. Вскоре туда же приехали американские морской и военный атташе.

9 апреля войска двинулись с различных направлений в глубь территории, контролируемой ДАГ. Вскоре их командование объявило, что «действия развиваются удовлетворительно, по плану».

Командование находившихся в этом районе частей ДАГ разгадало замысел противника, стремившегося окружить партизан, и противопоставило ему свой план. В ночь на 11 апреля, в то время как правительственные войска продолжали продвигаться в глубь партизанских территорий, основные силы патриотов, осуществив смелый рейд, вышли в район Рентина, оказавшись таким образом в тылу наступающих. 12 апреля такой же успешный маневр совершили части ДАГ, находившиеся в междуречье Ахелоос и Мегдовы, а 18–19 апреля вырвались из окружения и партизаны, действовавшие в районе горного массива Козякаса.

Так провалился план «Аэтос». Успешным действиям частей ДАГ, на которые был нацелен удар правительственных войск, в большой степени способствовали операции в других районах страны, проведенные по приказу главнокомандования ДАГ. Они осуществлялись в Рентине, Румелии, Пелопоннесе, Фракии, Восточной и особенно Западной Македонии, в частности в районах городов Гревена и Неаполи. Правительственные войска оказались не в состоянии ни отразить это контрнаступление, ни окружить части ДАГ в районе операции «Аэтос».

Это признал и генерал Зафиропулос. Отметив, что у командования ДАГ имелся четкий, хорошо продуманный контрплан, он подчеркнул: «Отряды партизан точно выполнили приказы своего командования, успешно применив методы партизанской тактики, состоящие в том, что когда враг наступает, партизаны отступают, когда же враг отступает, партизаны нападают».

Не достигнув цели, командование правительственных войск смогло лишь подвергнуть варварской бомбардировке территории, с которых ушли партизаны. Об этом свидетельствовали и публикуемые им сводки о «военных действиях», направленных по существу против мирного населения. Так, в одной из них говорилось: «Авиация обстреливает скопления и возможные лагеря партизан…» А далее сообщалось, что эскадрильи самолетов бомбили село Трикокя в районе Дескати и что «все село уничтожено». Одновременно из района военных действий поступали донесения правительству о том, что «жители в провинции покидают деревни и уходят в леса, несовершеннолетние дети и матери с грудными детьми умирают от голода и холода».

По мере того как становился очевидным крах военных усилий против ДАГ, правительство Максимоса, озлобленное неудачей, усиливало репрессии против патриотов. В середине апреля военный трибунал в г. Козани осудил на смертную казнь 20 жителей села Фуфа из района Эордеас. Такие же приговоры выносили «специальные суды», действовавшие по всей стране. Но этого было мало монархо-фашистам. Газета «Врадини», отражавшая взгляды приверженцев Цалдариса, требовала «бить по голове». Поясняя, что именно имеется в виду, она заявляла, что для разгрома левых сил необходимо немедленно «арестовать их руководство в Афинах, иначе мы будем заниматься чепухой, таская воду в корзинке».

Эти требования отражали возникшие внутри реакционного лагеря разногласия по поводу дальнейших действий, направленных на подавление прогрессивных сил страны. Цалдарис, Зервас, а также Папандреу настаивали на «самых решительных» мерах — запрещении КПГ и ЭАМ, аресте их руководства и всех сторонников левого блока. Они высказывали также недовольство действиями правительственных войск в операции «Аэтос» и ее провал объясняли «нерешительностью» командования.

Глава же правительства Максимос, стремясь сохранить престиж, пытался создать впечатление якобы успешного хода борьбы с противниками режима. По его мнению, не следовало спешить с запретом КПГ и ЭАМ, так как это лишило бы правых тех фактических преимуществ, которые они получали в результате разобщенности руководства левого блока и командования ДАГ. Что же касается военных действий против партизан, то он уверял, что и в этом отношении «поворот уже наметился».

Усилилось и соперничество между правыми в целом и либералами во главе с Софулисом. Последний все чаще высказывался против «крайних методов» популистов, усиленно давая понять новому хозяину — Соединенным Штатам, что его программа «умиротворения» страны сулит принести успех быстрее, чем политика правительства Максимоса.

В сущности все эти распри были связаны с неутихавшей борьбой за власть между различными группировками греческой крупной буржуазии. В новой обстановке, когда от Вашингтона зависело решение вопроса о том, какая из них одержит верх, все они старались превзойти друг друга в приверженности политике США.

Американские же правящие круги продолжали «присматриваться». Поддерживая кабинет Максимоса и не отвергая предложений сторонников «крайних методов», они в то же время подогревали и у либералов надежду на приход к власти. Свое благосклонное отношение к Софулису они выразили даже в письменном виде. Так, 23 апреля в ответ на свои поздравления президенту Трумэну по случаю провозглашения его «доктрины» лидер либералов получил письмо американского поверенного в делах в Греции, в котором сообщалось: «Президент выражает вам свое удовлетворение по поводу вашего теплого послания и дружественного духа, который породил это послание».

Как и следовало ожидать, Софулис не остался в долгу. На следующий день, выступая в парламенте, он вновь восхвалял «вдохновенное обращение Трумэна к конгрессу». Всю свою речь он свел к тому, что «помощь» со стороны США якобы создает материальные и психологические предпосылки для «умиротворения» Греции.

В свою очередь премьер-министр Максимос, не желая отставать от либералов, заявил, что его правительство покажет себя «достойным американской помощи». Признав, что Греция переживает «трудные, критические дни», он уверял, что это результат деятельности «подрывных элементов». По его словам, положение немедленно улучшится, как только будет уничтожено партизанское движение. Разгром последнего он обещал начать в ближайшие дни, выразив уверенность в успехе, поскольку-де «инициатива в военных операциях перешла в руки правительства».

Действительно, уже 1 мая правительственные войска возобновили действия по плану «Терминиус». Теперь они должны были осуществить операцию «Иэракс». Она охватывала районы Гревены, Хасии и Антихасии в Западной Македонии, где, по подсчетам того же генерала Зафиропулоса, действовало около 2,5 тыс. партизан. Замысел был прежний — уничтожить или отбросить их к границе, на этот раз албанской. Проведя еще более тщательную, чем в апреле, подготовку, правительственные войска 11 мая начали операцию на окружение партизан.

Части ДАГ, арьергардами контратакуя наступающего противника, постепенно отступали на запад, в глубь горного массива Орлякас. Этот район, являвшийся главной базой ДАГ, как и ЭЛАС в годы оккупации, по условиям местности был очень удобным для партизанской войны, и выход из окружения здесь не представлял больших затруднений. К 20 мая отряды, действовавшие близ Хасии и Антихасии под командованием ранее упоминавшегося Нпсилантиса и Палеологу (Зигураса Димитриоса) с боями прорвали вражеское кольцо и вышли в свободный от противника район Войон.

Надо сказать, что приказа на выход из района Хасии эти отряды не имели и действовали по собственной инициативе в соответствии со сложившейся обстановкой. Это объяснялось отсутствием у партизан достаточных средств связи. К тому же командующий войсками ДАГ в Западной Македонии Кикицас переоценивал возможности обороны в этой местности в условиях многократного превосходства сил противника и исходил лишь из того, что оставленный район имел важное значение для дальнейшей вооруженной борьбы патриотов. Поэтому и после выхода этих отрядов из окружения он приказал им возвратиться в районы Хасии и Антихасии и удерживать их.

В момент, когда туда уже проникли правительственные войска, эта задача оказалась невыполнимой. Правда, оба отряда после изнурительного многодневного похода кружным путем через горные массивы Войо, Синяцико и Бурино все же достигли района Хасия близ села Эмилианос. Но тут же были окружены и после ожесточенного боя лишь с наступлением ночи смогли, пользуясь темнотой, во второй раз вырваться из вражеского кольца и двинуться в район Амарбей. Вновь совершив большой круг и пройдя через горные массивы Пиерия, Вермион и Кайманселан, они лишь к началу июля достигли Грамоса.

Таким образом, даже ошибка командования войсками ДАГ в Западной Македонии не помогла противнику уничтожить эти героические отряды. В итоге и операция «Иэракс» провалилась.

В то же время ДАГ успешно нанесла несколько сильных ударов по правительственным войскам силами соединений под командованием Диамантиса и Велиса, действовавших в Румелии, где они только в Эвритании контролировали 83 из 90 населенных пунктов. Эти соединения начали наступление в те самые дни, когда враг безуспешно пытался уничтожить отряды Ипсилантиса и Палеологу. Операция в Румелии, проведенная по приказу главнокомандования ДАГ, сковала там значительные силы противника. Нанеся ему потери, войска патриотов захватили большое количество оружия, в том числе 22 миномета различных калибров, 372 ручных пулемета, а также много боеприпасов, снаряжения и продовольствия.

Не менее успешными были и проведенные тогда же наступательные операции партизан в районах г. Литохоро, Олимпа и Флорина.

Очередные неудачи правительственных войск вызвали новую волну террора монархо-фашистов. Под предлогом «необходимости очистить тыл» и поощряемые поддержкой США греческие власти перешли к массовым казням патриотов. Число расстрелянных по приговорам военных трибуналов, составлявшее в январе 6, в феврале 13 и в апреле 40 человек, в мае достигло 78, а в июне только за первую декаду — 47. Всего же к тому времени за период с июля 1946 г. было казнено 287 сторонников левого блока.

Обстановка в стране продолжала накаляться. Наряду с усилившимся террором политика монархо-фашистского правительства привела к дальнейшему ухудшению состояния экономики Греции. Прямую связь между этими двумя сторонами деятельности кабинета Максимоса обнаружил даже глава американской экономической миссии Портер. Отметив в своем отчете, опубликованном в Афинах, что в Греции, получившей за последние два года «помощь» в сумме 700 млн. долларов, экономическое положение все же продолжает ухудшаться, он заявил, что так будет и впредь до тех пор, пока остается напряженной политическая ситуация в стране. Выступая вскоре после этого в Нью-Йорке перед представителями американских либеральных кругов, Портер объяснил свою пессимистическую оценку тем, что «нынешний режим в Греции опирается на аморальные, реакционные элементы».

Это, однако, не смущало правительство США. Собственно его меньше всего интересовало состояние экономики Греции. Что же касается бедственного положения ее народных масс, то оно и вовсе не тревожило американские монополии. Единственной заботой Вашингтона в тот период были экспансионистские цели, провозглашенные «доктриной Трумэна», и непосредственно связанные с ними усилия по подавлению демократического движения греческого народа.

Соответственно был определен и характер американской «помощи» Греции.

Хотя заместитель государственного секретаря США Ачесон объявил, что лишь половина из ассигнованных для этого конгрессом 300 млн. долларов направляется на военные расходы, фактически последние поглотили почти всю сумму «помощи». Уже в первой половине мая в Грецию были направлены морем транспорты с американскими танками, бронемашинами и различными военными материалами. К началу июня состав американской военной миссии в Афинах достиг 180 человек.

Американская «помощь» сразу же официально поставила Грецию в полную зависимость от США. Это ясно показывало, в частности, греко-американское соглашение, подписанное 20 июня. Так, статья 8 этого документа гласила, что «греческое правительство предпримет любые действия, о которых будет просить президент США». А статья 9 подчеркивала, что оно не имеет права использовать без разрешения правительства США любую часть займа, кредита и другой «помощи».

Условия соглашения были настолько кабальными и позорными для Греции, что это вынуждена была признать почти вся буржуазная пресса. Конечно, газеты делали это по-разному, исходя из позиций группировки, чьи взгляды отражала та или иная из них.

Например, правительственная «Этнос» ограничилась таким замечанием: «Конечно, соглашение предусматривает строгие условия для Греции». Зато такая буржуазная газета, как «Вима», нередко выражавшая понимание пагубности политики правых, писала: «Вмешательство американцев во внутренние дела страны настолько велико, что, можно сказать, Греция отказалась от значительной части своей независимости и поставила себя под экономический и административный контроль США… Мы уж не говорим о внешней политике, потому что, само собой разумеется, Греция перестала иметь собственную внешнюю политику, хотя бы и формально».

А вот газета «Элефтерия», отражавшая взгляды либеральной оппозиции в парламенте, которая во главе с Софулисом стремилась «перехватить» у популистов власть, выступила с весьма своеобразной критикой. Умалчивая об экспансионистской политике США в Греции, она свела все дело к тому, что вышеприведенные условия соглашения якобы являлись лишь результатом неспособности кабинета Максимоса справиться с управлением страной. «США, — утверждала „Элефтерия“, — не питают никакого доверия к греческому правительству и поэтому по существу упраздняют его своими условиями».

В действительности же и сами либералы были готовы в случае своего прихода к власти действовать по указке из Вашингтона, что они вскоре и доказали. Пока же такую линию проводили популисты, причем их усердие в этом отношении поразило даже американцев.

Так, в начале июня, когда Трумэн назначил главой американской миссии в Греции бывшего губернатора штата Небраска Грисуолда, кабинет Максимоса выразил готовность полностью подчиняться его указаниям. В связи с этим официоз госдепартамента газета «Вашингтон пост», как бы разводя руками, писала: «Греческое правительство просит, чтобы экономическое управление страной принял на себя Грисуолд. Дипломатические наблюдатели не смогли найти в современной истории примера аналогичного события, когда независимая страна желала бы передать в руки другой ведение своих внутренних дел».

Такое противоестественное положение могло возникнуть лишь в результате условий, порожденных в Греции политикой внутренней и внешней реакции. По существу это был сговор, осуществляемый под флагом борьбы с «угрозой коммунизма», а на деле против насущных интересов греческого народа.

Советский Союз, не раз выступавший за демократическое решение греческого вопроса, заявил решительный протест в связи с взятым США курсом на превращение дела оказания экономической помощи Греции в объект политических комбинаций. Еще 7 апреля 1947 г. Советское правительство внесло предложение о создании специальной комиссии из представителей государств — членов Совета Безопасности ООН, деятельность которой обеспечила бы использование Грецией помощи извне исключительно для восстановления экономики страны в интересах греческого народа.

Но США и Англия уклонились от принятия этого предложения, что еще раз показало подлинный характер американской «помощи» Греции.

Американское вмешательство, как уже показано, с первых же дней привело к дальнейшему обострению внутреннего и внешнеполитического положения Греции, усилению террора против демократического движения. Но и этого было мало греческой реакции. Все громче раздавались голоса ее наиболее экстремистских элементов, требовавших запрещения всех левых организаций и ареста их руководителей. Особенно яростные нападки об рушились на Компартию Греции.

В парламенте в этом отношении тон задавали такие лидеры крайне правых, как Маркезинис и Турковасилис. Чтобы получить представление об их политическом об лике, достаточно сказать, что, например, последний был активным участником установления фашистской диктатуры в Греции в 1936 г. А в 1941 г., когда страну оккупировали гитлеровцы, восторженно их приветствовал. Теперь он по-прежнему выступал за уничтожение «всех левых». И был весьма раздосадован, узнав, что в апреле 1947 г. генеральный секретарь ЦК КПГ выехал за границу и избежал, таким образом, готовившейся расправы над ним и другими руководителями левых сил. Турковасилис даже выступил в парламенте по этому поводу, выразив недовольство тем, что Захариадису была выдана виза на выезд из Греции.

О подготовке новых актов массового террора свидетельствовало и заявление начальника греческого генштаба генерала Вендириса. Выступая в конце мая на заседании так называемого совета национальной обороны, он заявил: «Армия не может продолжать борьбу против партизан, если одновременно не будут приняты меры по очищению городов» от сторонников левого блока.

В такой обстановке 8 июня 1947 г. политбюро ЦК КПГ приняло следующее решение: «Грубое и неприкрытое североамериканское вмешательство в дела Греции рассеяло надежды, которые греческий народ возложил на комиссию ООН, и крайне обострило внутреннее положение страны. Разваливающийся монархо-фашизм поднял голову и с благословения своего нового спасителя осуществляет яростное наступление». Далее указывалось, что в то же время «партия либералов ждет своего прихода к власти, опираясь на благосклонность американцев… напрасно пытаясь приукрасить американское вмешательство…» Политбюро подчеркивало: «Мы — за мирное решение проблемы и нормализацию положения». Наконец, в решении заявлялось, что «Компартия Греции и народно-демократическое движение в целом, завершающие организационно-техническую подготовку, в состоянии справиться с любой задачей».

Это решение, как видим, знаменовало собой известный поворот в линии руководства левого блока. Однако если выраженная в нем готовность возглавить решительную борьбу народных масс, естественно, не вызывает сомнений, то заявление о «завершающейся организационно-технической подготовке» не соответствовало действительности. Упустив так много драгоценного времени и столько реальных возможностей для достижения успеха демократического движения, руководители КПГ, как показал дальнейший ход событий, к сожалению, и теперь действовали непоследовательно.

Первым практическим шагом к осуществлению новой линии явилось выступление члена политбюро ЦК КПГ М. Порфирогениса 27 июня 1947 г. в Страсбурге, где он и Н. Захариадис присутствовали на съезде Французской коммунистической партии. Порфирогенис заявил, что левый блок решил создать на территориях, освобожденных ДАГ, Демократическое правительство, программой которого явится борьба за национальную независимость и демократическое развитие Греции. При этом Порфирогенис подчеркнул, что левые силы и теперь готовы к мирному урегулированию «на основе минимума демократических предпосылок, а именно: создания условий для свободного волеизъявления народа и предоставления гарантии, что реакция не сможет повторить то, что она сделала с Варкизским соглашением».

Вслед за тем в Греции стало известно, что уже начата подготовка к сформированию Демократического правительства на свободных территориях. Об этом объявил генерал Маркос.

И сразу же резко сказалось то, что этот важный шаг был предпринят без должной подготовки. Ведь совершенно ясно, что в условиях террора, царившего в стране, прежде всего необходимо было предварительно исправить ранее допущенную ошибку, состоявшую в сдерживании патриотов, желавших уйти из городов в горы, к партизанам. Это вывело бы их из-под неминуемого удара реакции, не говоря уже о том, что способствовало бы решению острой для ДАГ проблемы людских резервов.

Такая мера не была осуществлена даже в период, непосредственно предшествовавший выступлениям Порфирогениса и Маркоса. В результате репрессиям, предпринятым реакцией сразу же после того как стало известно о намерении левого блока сформировать Демократическое правительство, подверглись десятки тысяч людей. Только в ночь на 8 июля 1947 г. в одной лишь столице полиция арестовала 2613 человек, якобы «готовивших бунт».

На сей раз среди арестованных были генеральный секретарь ЦК ЭАМ Парцалидис, его жена Авра, член ЦК ЭАМ и генеральный секретарь аграрной партии (АКЭ) Гавриилидис, демократический деятель Проимакис, лидеры социалистической партии (ЭЛД) Илепулос и Алексиу, председатель организации «Национальная солидарность» Лулис, генералы ЭЛАС Хадзимихалис и Насис, прогрессивный историк и общественный деятель Кордатос и многие другие ведущие представители левого блока. К 17 июля число арестованных в Афинах и Пирее достигло 7 тыс. Кроме того, в эти же дни в других городах были брошены в тюрьмы еще 8 тыс. человек. Монархо-фашисты арестовывали всех «подозрительных», среди которых оказались, вскоре, разумеется, выпущенные, и некоторые сторонники Софулиса и Цудероса.

Когда пораженные беспрецедентными арестами иностранные журналисты обратились с вопросами к премьер-министру, Максимос попытался снять с себя ответственность. Он заявил, что аресты — это дело министров, на то уполномоченных и располагающих «точными данными, что существовала непосредственная угроза нарушения общественного порядка».

Однако это заявление никого не могло обмануть. Тем более что американский посол Маквиг не считал нужным скрывать действительное положение дел. И когда к нему обратились журналисты, он охотно пояснил: «Господин Максимос посетил меня 8 дней тому назад и заявил мне, что греческое правительство располагает сведениями, согласно которым Компартия Греции подготавливает террористические акты. Господин Максимос просил у американского правительства одобрения мер, которые необходимо принять. Я заверил господина Максимоса, что его правительство имеет право принять любые меры, которые сочтет необходимым в связи с создавшимся положением. На всякий случай я запросил мнение американского правительства. Его ответ был таков: „Все что было сделано, следовало сделать“».

Истинная же причина арестов видна из заявления министра внутренних дел Папандреу, сделанного им за несколько дней до этого в Вашингтоне. «Если мы сейчас не нанесем немедленного и решительного поражения коммунистам Греции, — сказал он, — то доверие к доктрине Трумэна может быть сведено к нулю во. всем мире».

Итак, опять все дело было в интересах американского империализма, во имя которых Греция вновь была ввергнута в пучину террора и беззакония. Достаточно сказать, что у нескольких тысяч арестованных в результате обысков оказалось два пистолета, чтобы увидеть, насколько нелепо было обвинять их в «подготовке бунта».

Массовые аресты в Греции вызывали протесты во всем мире. Английская «Дейли уоркер» писала в те дни: «В Греции противостоят друг другу демократия и фашизм… Реакция бросила в тюрьмы руководителей народа, заставила народ уйти в горы, переполнила свои карманы долларами, английские солдаты еще находятся в Греции и рядом с ними стоят американские военные советники».

Лидер французских социалистов Леон Блюм охарактеризовал действия правительства Максимоса как «вызов», сделанный греческой реакцией всей мировой общественности, а «аргументы», которые выдвигали в Афинах, назвал «мифом».

Лондонская «Ньюс-кроникл» поместила в связи с арестами в Греции передовую статью. В ней говорилось: «Положение в Греции не делает чести ни Англии, ни США. Если правда, что мы помогаем Греции, то мы должны были предпринять самые смелые и самые решительные меры, чтобы наша помощь была передана тем, кто может использовать ее не варварски».

В свою очередь американский прогрессивный журнал «Уорлд», осудив политику США в Греции, заявил: «Мы нарушили независимость маленькой нации, хотя она является нашим храбрым союзником. Мы начали войну против нее, и она вступила бы в борьбу с нами, если бы располагала силой. Мы провозгласили нашу верность демократии и силой навязываем дружественной стране монархию». Резкий протест против репрессий в Греции выразил генеральный секретарь ВФП Луи Сайян в телеграмме на имя генерального секретаря ООН.

Июльские аресты были жестоким ударом из-за угла по демократическому движению. Все его основные руководители, кроме находившихся за границей Захариадиса и Порфирогениса, оказались в тюрьмах. Но это не сломило волю патриотов к борьбе против реакции. И они вновь показали, что в открытой борьбе врагу их не победить. Подтверждением тому явился провал военной операции «Коракс» — третьей по счету — против Демократической армии Греции.

Здесь необходимо отметить, что в тот период и среди либеральных кругов усилились голоса, требовавшие прекращения гражданской войны в целях демократизации страны. Так, в конце мая, вслед за обращенным «ко всем грекам» воззванием константинопольского патриарха Максимоса «положить конец братоубийственной войне», с таким же призывом выступил целый ряд политических и военных деятелей, в том числе бывшие премьер-министры Пластирас и Пулицас, генерал Панагакос, митрополит о. Корфу Мефодий и другие.

Нет оснований сомневаться в искренности таких предложений со стороны патриарха и митрополита. Что же касается Пластираса и Пулицаса, то они выступали за такое «примирение», при котором демократические силы выразили бы полную покорность реакции. Причем подобные заявления делались ими явно в связи с неудачами карательных операций против ДАГ. Но стоило правительству объявить о новой военной операции и заверить, что теперь-то партизаны будут непременно уничтожены, как призывы названных политических деятелей к мирному решению немедленно прекращались.

Так было и после начала операции «Коракс», продолжавшейся с 26 июня по 22 июля. Ей предшествовало специальное военное совещание под председательством короля Павла I, состоявшееся 22 июня. Здесь было решено бросить против ДАГ все наличные силы. Генштаб заверил, что с помощью прибывшего из США тяжелого вооружения правительственные войска быстро уничтожат партизан.

Операция развернулась в районе Грамоса, где теперь находилась главная база Демократической армии. Хотя правительственные войска превосходили ее численностью и были оснащены мощной артиллерией, танками и поддерживались крупными силами авиации, все же в течение первой недели они атаковали безуспешно. По всему фронту наступления части ДАГ оказывали упорное, героическое сопротивление. Бои приняли чрезвычайно ожесточенный характер.

28 июня сводка афинского командования говорила о продолжении ожесточенных боев по всему фронту «на равных с обеих сторон условиях», поскольку партизаны якобы тоже располагали тяжелым вооружением. Но в начале июля положение ДАГ ухудшилось. Начал сказываться огромный перевес сил противника. Партизаны с боями отступали. Контролируемая ими территория изо дня в день суживалась. Вражеская авиация днем и ночью бомбила позиции ДАГ, уничтожала населенные пункты в ее тылу, сжигала леса фугасными бомбами.

Поскольку противник наступал со всех сторон, опять возникла опасность окружения войск Демократической армии, находившихся в районах военных действий.

Командование ДАГ вновь оказалось на высоте, показав, что в искусстве руководства войсками оно превосходит монархо-фашистских генералов. 8 июля был отдан приказ осуществить маневр в сторону Эпира силами шести батальонов. Несмотря на беспримерный героизм, проявленный воинами этих частей, выполнить поставленную задачу удалось лишь одному батальону, возглавляемому Барбалясом (Рунисом). Будучи окружен со всех сторон на вершине второй в Греции по высоте горы Змоликаса (2615 м), батальон неожиданным ударом прорвал вражеское кольцо. Затем, совершив ночной марш, он переправился через р. Сарантапоро в районе горного массива Грамос и присоединился к находившимся на ее противоположном берегу другим частям ДАГ.

Остальные батальоны не смогли вырваться из окружения.

Но их действия ввели в заблуждение противника. Решив, что именно это направление выбрано партизанами для прорыва, он срочно перебросил сюда значительные силы, ослабив другие участки. Как раз это и нужно было командованию ДАГ, чей план предусматривал нанесение главного удара в противоположном направлении и имел целью коренным образом изменить весь ход военных действий.

Осуществление данного плана началось в ночь на 12 июля.

С наступлением темноты две группировки ДАГ — западно-македонская, которая включала части, действовавшие в районе Хасии, и другая, эпирская, — четко взаимодействуя, прорвали оборону врага в районе г. Копица и к утру вышли в тыл правительственных войск в районе Загори.

Эта операция, получившая название «Эпирский маневр», вывела партизанские группировки на оперативный простор и позволяла им по существу беспрепятственно продвигаться в направлении Янины — главного города Эпира. В тот же день они приблизились к нему на расстояние 20 км. Власти Янины охватила паника. Они «сожгли архивы и ушли из города».

Неожиданный поворот событий не на шутку встревожил всю правящую клику. И не без оснований, ибо при наличии ряда условий, о которых будет сказано ниже, дальнейшее наступление Демократической армии представляло серьезную угрозу для монархо-фашизма. Вот почему король Павел I, узнав о приближении партизан к Янине, немедленно потребовал соединить его по телефону с командующим 2-м армейским корпусом генералом Калогеропулосом и испытал новое потрясение, когда последний подтвердил, что действительно «город в опасности».

Правительство же сначала растерялось, но затем решило, что прежде всего нужно спасать свой и без того пошатнувшийся «престиж» в глазах собственных приверженцев и американских покровителей. В итоге была придумана версия о том, что в «Эпирском маневре» якобы принимала участие некая «интернациональная бригада». В подтверждение правительство уверяло, что в окружении было 1500 партизан, а прорыв был-де осуществлен силами 2500 человек.

Немедленно была направлена Совету Безопасности жалоба, в которой утверждалось, что 13 июля в Грецию из Албании будто бы «вторглись крупные силы». Но этот вымысел привел лишь к новому конфузу. 16 июля генерал Манидакис от имени генштаба сделал следующее заявление: «События были преувеличены и сведения переданы неответственными лицами. Прорвались из окружения 1500 партизан, а не 2500. Нет никаких данных об «интернациональной бригаде»».

«Эпирский маневр» имел важное значение для Демократической армии. И не только потому, что привел к провалу операции «Коракс». По признанию генерала Зафиропулоса, он «опрокинул планы национальных сил (так именовал сей генерал реакционную правящую клику. — Г. К.) в момент их решительной попытки. Ибо продиктовал вынужденную ориентацию сил, с одной стороны, в направлении Эпира для предотвращения нависшей над Яниной угрозы, а с другой — в направлении г. Гревена для усиления его гарнизона и обеспечения этого важного стратегического центра».

Действительно, для этих целей монархо-фашистскому командованию пришлось начать переброску войск и таким образом эвакуировать занятые ими в ходе операции «Аэтос», «Иэракс» и «Коракс» районы Войо, Грамос, Змоликас. Их тут же заняли войска ДАГ. Тем самым буквально в течение одного дня были перечеркнуты и те незначительные результаты, которых достигли правительственные войска за несколько месяцев боев ценой серьезных потерь.

Остается рассмотреть вопрос о том, почему же командование ДАГ после «Эпирского маневра» не решилось занять Янину, а также Коницу, имелась ли такая возможность, да и необходимо ли было ею воспользоваться? Характерно, что впоследствии утвердительные ответы на эти вопросы дали и командование ДАГ и видный представитель противной стороны генерал Зафиропулос, сделавший попытку объективно разобраться в ходе событий.

Так, последний писал: «Развитие событий доказало, что одна лишь угроза, нависшая над местными военными объектами, заставила генштаб армии отозвать в срочном порядке войска из главного района операции — Грамоса и сосредоточить их в Эпире. Нет сомнений, что результаты этого маневра (т. е. «Эпирского маневра» ДАГ. — Г. К.) были бы более решительными и их влияние на общее развитие боевых действий больше, если бы этот наступательный маневр перерос в наступление против Копицы и Янины, ибо их гарнизоны были ничтожными, и командование партизан имело точные данные о них, полученные от пленных». Необходимость продолжения наступления партизан, по мнению Зафиропулоса, вытекала из того, что «маневры крупными силами в большой глубине не должны быть ограничены лишь угрожающим движением в тылу врага, основная их цель — атака против объектов, имеющих наибольшее военное значение».

По существу к такому же выводу впоследствии пришло и командование ДАГ. Из сделанного им разбора действий двух своих группировок в этой операции видны и причины, в силу которых не были взяты Коница и Янина.

Во-первых, эти группировки не имели надежной и постоянной связи с местным командованием Демократической армии. Поэтому последнее было лишено возможности координировать их действия в решительный момент, когда обозначилось изменение обстановки в пользу ДАГ и требовалось внести коррективы в первоначальный план. Во-вторых, сами руководители обеих группировок, получившие конкретные указания командования, не проявили должной инициативы для использования возникших в ходе операций благоприятных условий. Продолжая действовать по первоначальному плану, они ограничились сосредоточением в указанных им районах и вследствие этого отделились одна от другой, потеряв возможность наступать объединенными силами.

Таким образом, задача срыва намерений противника была выполнена успешно, но сложившаяся в результате этого благоприятная обстановка для дальнейших наступательных действий не была использована.

С этой оценкой, данной несколько позднее журналом «Демократическая армия Греции», издававшимся командованием ДАГ, нельзя не согласиться.

Наконец, самым «узким местом» оставалась и подготовка резервов для ДАГ, вследствие чего в рассматриваемый момент ее силы все еще были невелики. Так сказывалась неверная линия в этом вопросе, длительное время проводившаяся руководством левого блока.

Примером ее отрицательного воздействия на рост численности ДАГ и в целом на ход вооруженной борьбы может служить печальный эпизод, имевший место в мае 1947 г., в период проведения правительственными войсками операции «Иэракс». Вместе с отрядами Ипсилантиса, прорвавшими тогда кольцо окружения, из района Хасии ушло большое число местных крестьян. Ипсилантис считает, как он сообщил автору настоящей книги, что их было 500 человек. По другим же данным, их численность достигала 2 тыс. Это были активные сторонники ЭАМ, не раз доказавшие свою преданность демократическому движению. Многие из них в свое время храбро сражались в рядах ЭЛАС.

Когда же они обратились с просьбой принять их в ДАГ, последовал отказ. Ипсилантис при этом руководствовался указанием командующего войсками Демократической армии в Западной Македонии Кикицаса. Последний же сослался на нехватку оружия, хотя, как известно, большая часть партизан всегда добывала его в боях с врагом.

Фактическая причина отказа, несомненно, вытекала из общей неопределенной и противоречивой линии руководства КПГ в тот момент. Она оказывала влияние и на многих военачальников ДАГ, видевших свою задачу лишь в оборонительных действиях.

Жизнь показала неоправданность такого принципа, крайне сужавшего размах борьбы и препятствовавшего использованию благоприятных условий для наступательных операций с решительными целями. Так случилось и в июле. Будь у ДАГ в то время на 2–3 тыс. бойцов больше, она, по-видимому, смогла бы овладеть не только Яниной и Коницей, но и всем Эпиром, создав тем самым свободную территорию большого стратегического и политического значения.

Нехватка сил дала себя знать и в конце июля. Именно она помешала осуществить решение командования частями ДАГ в Западной Македонии об овладении г. Гревена, принятое в связи с провалом очередного наступления правительственных войск.

Вместе с тем очевидным было поражение правительственных войск. Их неудача в операции «Коракс» означала провал всего плана «Терминиус», на который реакция возлагала большие надежды. Говоря о причинах этого, один из руководителей американской миссии в Греции полковник Миксон впоследствии подчеркивал: «Ввиду того, что армия (правительственная. — Г. К.) имела превосходство 10:1 в живой силе и технике, проявленная ею неспособность уничтожить партизан ставит вопрос относительно качеств ее руководства. Отсутствие способных командиров и наступательного духа угнетало армию в 1947–1948 гг. Но низкий уровень профессиональной подготовки был не единственной причиной неудач командования. Большую роль играло также отсутствие дисциплины и необходимой воли к борьбе».

К этой оценке в части низкого уровня командования правительственных войск присоединился и генерал Зафиропулос. Он признавал, что их командный состав оказался «не в состоянии понять тактику ДАГ», в частности «связь между отдельными действиями партизан».

Но ведь план «Терминиус» не только был разработан англо-американскими «союзниками», но и осуществлялся под их непосредственным руководством. По данным прессы того времени, «заместитель министра обороны США был заранее информирован о планах наступления. Американский адмирал Снекемберг наблюдал за операциями, в которых приняли участие более 200 самолетов «Спитфайр». Английский же генерал Грей руководит операциями авиации».

Наконец, как указывал 20 июня 1947 г. генерал Маркос в своем обращении к мировой общественности, в военных действиях против ДАГ участвовали многие английские и американские офицеры. А военный атташе британского посольства в Греции Сорт специально прилетел 10 июня 1947 г. в г. Трикала, где давал командиру 9-й дивизии генералу Китрилакису «наставления» по подготовке операции «Коракс».

Из этого явствует, что англо-американское командование по меньшей мере разделяет с греческими монархо-фашистскими генералами «лавры» провала плана «Терминиус».

Что же касается упомянутого американским полковником Миксоном «отсутствия дисциплины и воли к борьбе», то за этим скрывалось не что иное, как нежелание многих солдат и офицеров продолжать братоубийственную войну. Подтверждением этому служит, во-первых, секретный приказ начальника генштаба Вендириса, в котором отмечалось, что «многие офицеры прибегают к косвенным средствам, чтобы остаться в Афинах и не идти на фронт».

Во-вторых, о том же свидетельствовала «чистка», устроенная правительством сразу после провала плана «Терминиус» и коснувшаяся не только командиров многих частей и подразделений, но и высших офицеров. Так, были уволены в отставку командиры 8-й и 15-й дивизий генералы Педзопулос и Мантас, получили «отпуск» генеральный инспектор министерства обороны Капетанакис и уже упоминавшийся генерал Манидакис. Несколько позднее был смещен и начальник генштаба генерал Вендирис. Его заменили генералом Яндзисом.

Поражение, которое потерпели правительственные войска, состояло не только в неудаче попытки уничтожить партизанское движение, но и в разгроме ряда их частей и соединений, повлекшем за собой значительные потери. Согласно коммюнике главнокомандования ДАГ, переданного его радиостанцией 25 июля 1947 г., только за два месяца боев правительственные войска потеряли убитыми, ранеными и пленными свыше 3 тыс. солдат и офицеров.

Потери Демократической армии за это же время составили 554 человека, в том числе убитыми — 77.

Крах усилий кабинета Максимоса подавить левые силы еще больше пошатнул его положение. В поисках способа реабилитировать себя в глазах своих заокеанских хозяев и таким образом удержаться у власти правительство продолжало усиливать массовые репрессии.

В тех же целях была задумана и осуществлена еще одна военная операция под кодовым названием «Вэлос» («Стрела»). Она проводилась против частей ДАГ в районе Войо—Грамос, но также окончилась неудачей. Партизанские части вышли победителями и из этой схватки. Правительственные же войска и здесь, как писал генерал Зафиропулос, «не проявили наступательного духа и должной маневренности», вследствие чего и «не выполнили поставленных перед ними задач».

Провал операции «Стрела», последовавший после краха плана «Терминиус», похоронил и правительство Максимоса. 23 августа оно подало в отставку. Это означало, что терпение Вашингтона истощилось. Американские правящие круги решили сделать ставку на другую «карту», рассчитывая, что она быстрее приведет к выигрышу в их политической игре в Греции.