Громобой

Поэтому когда Гарри было приказано снять наблюдение за домом Веры, он не стал спорить, взял под козырек и в точности выполнил приказ, войдя в положение родного ведомства: людей, как всегда, не хватало, в отличие от начальства, которого, напротив, было чересчур много. Наблюдатели целых две недели, сменяя друг друга, круглосуточно следили за домом, ожидая появления таинственной исчезнувшей девицы, теперь, повинуясь новому приказу, отправились на другие, более важные участки, а руководившей операцией майор браво доложил, что приказ выполнен.

Но как каждый руководитель операции он был уверен, что на самом деле важнее его задания в ведомстве просто нет. Гарри, никого не ставя в известность, установил напротив квартиры Давида крохотную камеру наблюдения, простую, купленную в магазине электроники камеру. Главным ее достоинством был тот факт, что в любое время суток с собственного мобильного телефона майор мог просматривать данные как в записи, так и в прямом эфире.

Гарри был уверен, что все равно что-то произойдет, не может быть, чтобы не произошло, другое дело, что занять это могло очень много времени. А время, как ни крути, было у него ограничено.

Как офицер, всю жизнь проработавший в спецведомстве, Гарри знал, что сдаваться нельзя, потому что всё самое важное происходит именно тогда, когда ты уже махнул рукой и решил, что ничего из затеи не выйдет. Поэтому, стиснув зубы, майор полгода исправно просматривал занудно однообразные записи: Давид выходит из дома, Давид возвращается домой. Изо дня в день, неделю за неделей, из месяца в месяц. Потом пошли любопытные, хоть и вполне ожидаемые кадры: Давид, продолжая страстно целоваться прямо на лестнице, вваливается в квартиру, обнимая юную особу с красивыми ногами. Остальное Гарри не успел рассмотреть, но и так было понятно, что девушка хороша. А даже если и нет? Пусть не королева красоты, но зато добрая, готовая скрасить одиночество трагически брошенного мужчины. В общем, как гласит народная пословица, “свято место не бывает пусто”. Гарри с усмешкой подумал, что Давид еще долго продержался. Майор был уверен, что если бы ситуация была обратной и волей обстоятельств таинственно исчез бы Давид, то и Вера через какое-то время стала бы возвращаться по вечерам с высоким и стройным мужчиной. Такова жизнь.

Девушка покидала Давида, рано утром на цыпочках, держа туфли в руках, озиралась, переобувалась, судя по цоканью каблучков, этажом ниже, и быстро исчезала в утренней суматохе мегаполиса.

В этом не было ничего особенного, а главное - ничего полезного. Ну ходит и ходит - толку-то? Где Вера? Вернется ли? Гарри понимал, что поступил с Верой ужасно. С точки зрения обывателя, он вообще подлец и мерзавец. Но с точки зрения профессионала разведки, он все сделал правильно. Только безупречно ли? А что, если Вера ни в какую Деревню не попала, а просто утонула в речке Бушме, мутном притоке Итиля? Тогда получается, никакой он не профессионал, а обычный убийца. И это было, мягко говоря, очень неприятно. Ну и начальству сообщать, что операция с треском провалилась, было не с руки. Надо было упорно ждать и верить в то, что интуиция его не подведет: Вера должна появиться. Обязательно должна.

Как всегда, когда чего-то очень ждешь, оно происходит внезапно. Именно так и случилось, когда, однажды во время просмотра телефона то, что называется, одним глазом, Гарри вздрогнул, ощутив, как холодно стало позвоночнику: по лестнице медленно поднималась Вера, оставляя за собой мокрые следы. Хоть Гарри и ждал этого целых девять месяцев, но все равно его затрясло от волнения, настолько это было и ожидаемо, и неожиданно.

Он впрыгнул в свой шикарный “Бизант” и рванул к заветному дому, не обращая внимания на визг тормозов встречных машин и сирены дорожной полиции - удостоверение армейской разведки гарантированно закрывало рты самым ретивым блюстителям порядка. “Вернулась!” - лихорадочно думал он по дороге. - “Вернулась!” Вот сейчас-то и должно начаться самое интересное! И самое главное.

Бросил машину прямо у подъезда, взлетел по ступеням, моля бога, чтобы Вера была до сих пор там, дернул ручку двери, которая неожиданно легко раскрылась и, стараясь не бежать и вообще быть хладнокровным, вошел внутрь квартиры.

А там шло банальное выяснение семейных отношений: рыдающая девица (не красотка, конечно, но вполне ничего себе!) собирала вещи, бледная от гнева Вера что-то выговаривала неверному мужу, Давид пытался не то, чтобы оправдаться, но наоборот “наехать” на так некстати появившуюся жену. А на майора никто внимания не обратил, так что Гарри решил пока просто прислушаться, чтобы быть в курсе происходящего.

Оправдания Давида звучали жалко, отметил разведчик, потому что мужские оправдания, в отличие от женских, всегда звучат жалко: мужчины оправдываться не умеют. Женщина вместо оправданий гневно бы воскликнула: “А ты где пропадал столько времени?! Ты же меня бросил! И что ты хотел? Мне было так одиноко!” - и супруг неизбежно почувствовал бы себя виноватым. Та же фраза в устах мужчины звучит глупо и неестественно. Так что неважно, кто кому и когда изменил, муж в любом случае обязан чувствовать себя виноватым. Давид, судя по его виду, именно так и чувствовал.

Гарри полюбовался на скандал, уступил дорогу симпатичной особе, пролетевшей мимо него с объемистой сумкой, но вскоре зрелище стало утомлять, времени было жалко, и он кашлянул в кулак, чтобы привлечь внимание. Супруги замолчали, удивленно оглянулись на непрошенного гостя.

- Я прошу прощения, что врываюсь в семейный разговор, но мне совершенно необходимо срочно побеседовать с вашей женой, Давид…

- Ах ты, скотина!

- Мужик, ты кто?

Обе фразы прозвучали одновременно, Давид лихорадочно пытался осознать происходящее, а Вера озиралась в поисках чего-то тяжелого. Майор схватил девушку за руки, пытаясь удержать:

- Я из органов, но это неважно… Дай ей что-нибудь переодеться в сухое!

- Шкаф в спальне, - пробормотал Давид.

Гарри тащит упирающуюся, кричащую и норовящую укусить его Веру в спальню, вталкивает, прижимает телом дверь, кричит:

- Переоденься! Простынешь…

Дверь какое-то время содрогается под ударами с той стороны, потом все стихает. Давид по-прежнему ошалело смотрит на Гарри, бесконечно повторяя:

- Мужик, ты кто вообще?!

Гарри делает ему знак помолчать, прислушивается и приоткрывает дверь. Вера переодетая в тренировочные штаны и растянутую “домашнюю” футболку, выходит, держа одну руку за спиной.

- Вот это не надо! Зря! - Гарри прыгает к девушке, выворачивает ей руку, из которой выпадает утюг. Кричит Давиду:

- А ты что стоишь? Дай ей воды, есть успокоительное?

Давид бросается в кухню, выбегает, расплескивая воду, с неполным стаканом.

- Успокоительное есть какое-нибудь?

- Нету… Не держу.

- А надо бы, видишь, какая она, когда бешеная. Коньяк? Водка?

- Есть водка.

- Тащи!

- С соком, - неожиданно спокойно говорит Вера, вырывает руку из ослабившего захват майора, садится в кресло.

Давид, уже появившийся со стопкой в руках, собирается вернуться, когда Гарри осторожно забирает у него водку и кивает в сторону кухни:

- Мне тоже надо успокоиться. И себе налей!

Все трое выпивают. Пауза. Становится тише и спокойней.

- Теперь мне кто-то объяснит, что происходит? - спросил, наконец, Давид и повторил привычное:

- Мужик, ты кто?

Гарри вытащил удостоверение, сунул ему под нос, подержал раскрытым, чтобы тот прочувствовал важность внезапного появления майора армейской разведки.

- Дело в том, что ваша жена - Гарри вежливо перешел на “вы”. - Вера Берген выполняет особо важное задание, о котором я, к сожалению, вам ничего сказать не могу. Это, как вы понимаете, не только моя тайна…

- Вот же ты скотина… - пробормотала Вера.

- Задание сложное, так что, сами видите, нервы на пределе и у вашей супруги, - тут он повернулся к Вере и чуть повысил голос. - И у меня. Так что давайте все успокоимся. Мы сейчас с Салли переговорим..

- Салли? - изумился Давид.

- Оперативный псевдоним! - быстро ответил Гарри. - Так вот, нам надо срочно побеседовать, а я, естественно, не могу просить вас покинуть собственный дом…

- Пусть покинет! - взвилась девушка. Давид мрачно потупился.

- Просить я права не имею. Но я могу пригласить вас выпить в баре напротив, а мы пока кое-что с вашей женой и нашим агентом выясним…

Давид замешкался.

- Волноваться вам не о чем, мы чисто деловые партнеры, - оценил паузу майор.

- Сволочь ты, а не партнер!

- Нервы, - участливо объяснил Гарри. - Задание сложное очень.

- Видите ли, Георгий… - начал Давид.

- Гарри. Прошу - просто Гарри. - И протянул Давиду несколько купюр. - Искренне буду признателен, если вы не обидите меня отказом!

- Иди-иди! - напутствовала мужа Вера. - Можешь не возвращаться! Пусть эта… твоя теперь тебя кормит и поит.

- Ничего страшного, - Гарри приобнял Давида и проводил до выхода из квартиры. - Вам действительно сейчас надо побыть порознь. Потом продолжите выяснение отношений, а сейчас - извините - служба!

- Скажи мне, тварь, у тебя вообще никакой совести нет? - спросила Вера, когда Давид ушел. - Ты что творишь, мразь?!

- Салли, дорогая… - начал было Гарри, но девушка его сразу прервала:

- Я тебе не “дорогая”! И не смей меня называть этой гадкой кличкой, понял? У меня имя есть!

- По правде говоря, ты сама себе этот псевдоним выбрала, - примирительно поднял руки Гарри. - Но сейчас не об этом.

- А о чем тогда? О том, как ты меня подло в реку кинул? А то, что я могу не в деревню эту попасть, а утонуть, не подумал?

- Подумал. Но в результате ты все же туда попала. Как ты говоришь, деревня?

- Деревня. И я счастлива, что смогла унести ноги из этого проклятого места.

- Вот об этом ты мне сейчас подробно расскажешь. Прямо с того места, как в реку упала.

ПРАЗДНИК СВЕТА

Салли вышла на двор, присела по-маленькому и заплакала от унижения и бессилия. Что делать? Вот попала так попала! Мерзавец Гарри! Как можно было так безжалостно распорядиться ее судьбой?! Гарри? А Никита этот - не мерзавец? Да такая же скотина! Овладел ей по-животному, правда и кончил быстро, слава богу. Но это сегодня, а что ждет ее дальше? Неужели весь этот ужас будет длиться бесконечно?! Она же с ума сойдет! Или убьет его.

Когда Никита задергался, замычал и ослабил хватку, она вырвала голову из-под его руки, вывернулась и бросилась в сторону. Здоровяк со спущенными портками только заржал, нисколько не обидевшись, не огорчившись.

- Тут ложись! - он кивнул на лавку у стены с разбросанным тряпьем, сам улегся на кровать и тут же захрапел. Это вот так вот у них в деревне муж с женой живут? Кошмар какой.

Она долго лежит без сна, размышляет, что делать дальше, но ничего не может придумать, кроме как взять топор и прямо во сне отрубить новоявленному муженьку голову. Вот он топор, до сих пор воткнут в столешницу. Но Салли понимает - не сможет. Расцарапать ему смазливую рожу, впиться ногтями, раздирая кожу - сможет. Дать ногой по яйцам - сможет - и как это ей раньше в голову не пришло? Разбить ему там все, чтобы не смог ничего… Нет, на это ее сил не хватит, а он ее изобьет до смерти. Причем, в буквальном смысле. А ее могут выпороть до бесчувствия, а то и на эти березы страшные отправить. Нет, не выход. Но делать-то что? Смириться? Но это же и будет самый большой кошмар! Что делать?!

С этой мыслью она выходит во двор, присаживается прямо у крыльца - еще не хватало место искать! Обойдется! И думает, непрерывно думает… И так и не может ничего придумать. Ничего. Выхода нет. И слезы льются и льются безостановочно от жалости к себе и гнева на весь остальной мир. Она возвращается на лавку и засыпает в полном отчаянии. Сожрет ее эта деревня!

Ей кажется, что она только закрыла глаза, когда ее больно толкают в бок.

- Обнаглела, что ли? Ну-ка встала быстро, жрать готовь!

“И тебе доброе утро, скот поганый!”, - думает Салли, но встает - а что ей остается делать. Пока будем присматриваться, решение придет, обязательно придет. А до той поры надо постараться, чтобы он ее не убил. В буквальном смысле.

Глиняные и деревянные миски в доме Никиты покрыты толстым слоем застарелого жира, противно до невозможности. Салли остатками воды долго оттирала посуду с песком и травой, не идеально, конечно, но стало чище, хотя бы есть можно. Муженек ее и из такой бы поел, но она себя будет беречь. Назло всем - и Никите этому, будь он проклят, и Хельге, и деревне их, и Гарри, сволочи последней. Эх, вернуться бы, дать ему по башке, да так, чтобы надолго запомнил! Но себя надо беречь и для Давида - это важнее всего. А про этого Никиту она ему ничего не расскажет. Ничего.

Чем его кормить, гада этого? Салли сходила в курятник, достала пару грязных вонючих яиц, отмыла их, растопила печь, нашла какое-то подобие сковороды, разбила туда яйца. Хлеб-то есть у него? Хлеба у него нет, ну да, странно было бы думать, что такой дебил будет сам печь хлеб. Надо будет научиться, что ли, хлеб тут знатный.

Поставила перед “мужем” сковородку, которую он тут же заграбастал, ложкой быстро выел яичницу, запил водой, довольно отрыгнул:

- Чтоб последний раз такое дерьмо мне готовила, поняла? Хлеб давай, масло, сметану, овощи в огороде набери, мужа кормить надо!

- Где я тебе сметану с маслом возьму? - не выдержала Салли.

- Корову видела? Молока надоишь, сепаратор возьмешь, масло спахтаешь. Поняла? Ох, чувствую, учить тебя и учить! На хрен мне такая баба?!

Он притянул ее к себе, попытался стянуть штаны и усадить на колени, но Салли вывернулась и отскочила.

- У-у-у, - протянул Никита. - Значит будем учить!

Снял со стены какую-то кожаную сбрую (“Откуда у них сбруя? Я же никаких лошадей тут не видела”, - некстати подумала Салли), подошел к девушке, замахнулся, чтобы ударить. Салли вжала голову в плечи, зажмурилась, ожидая удара.

- Не, морду тебе портить сегодня не буду, праздник, а вот жопу надеру!

“Да что они к жопе моей привязались!?” - мысленно взвыла Салли, когда он повалил ее на ту же лавку, где она спала, несколько раз ударил по старым ранам, да так больно, что девушка взвыла в голос, мгновенно охрипнув. А потом стало еще хуже: Никита навалился на нее и снова овладел, да так, что вся нижняя часть тела онемела от боли.

“Долго я так не выдержу, - думала Салли. - Надо срочно искать какой-то выход! Срочно!” Но в голову ничего не приходило.

Целый день она носилась по двору, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка в разваленном хозяйстве Никиты, выгнала корову к стаду, которое вел молодой пастух, с интересом смотревший на “новенькую”. Почистила курятник, от чего ее вырвало и чистить пришлось снова. Постирала тряпье с лавки, развесила сушиться на заборе, с удивлением обнаружила, что вроде - все. Да и устала. Присела на крыльце, когда вышел Никита.

- Ты что, совсем уже? Чего расселась? Дел нет, так я тебе придумаю!

Салли вскочила и помчалась в огород: что угодно, только бы не видеть это чудовище. Господи, он же ночью снова ко мне полезет! Нет! Может, и правда, пусть убьет лучше?

Жить все равно хотелось. И хотелось очень сильно.

За огородом, как и за домом, Никита не следил. Стало понятно, кто из них двоих лентяй. Салли никогда не занималась фермерским трудом, делала все неловко, больше портила, чем наводила порядок, но постепенно все это становилось похожим на жилье. Хоть так.

Натаскала овощей, сварила в чугунке, попарила в печи, покормила “мужа”. Тут и самой удалось поесть. Невкусно получилось, но этот бугай вроде все съел, слова не сказал. Интересно, а он в доме чем занимался целый день? Интересно? Да нисколько не интересно.

Пока мыла посуду, вспомнила, что ей Хельга говорила про реку. Опасно, конечно, наплела какую-то ерунду про нечисть, которая девок на дно утягивает, только зачем она это плела? Она же сюда попала через реку, в которую ее этот… Гарри скинул. А вдруг и обратный путь идет через нее? Ну, конечно! Как она раньше не подумала! Броситься в реку и плыть, пока хватит сил, глядишь, и сможет сбежать от этого ужаса. А если нет? А если нет, решила Салли, значит нет. Утонет. Все лучше, чем быть подстилкой у Никиты. Хотя с какой стати будет тонуть хазарская девушка, на реке выросшая и плавать сызмальства умевшая! Может, и выплывет. Сил и злости хватит. Должно хватить.

Никита, легок на помине, вышел во двор, почесался. Не обращая на девушку внимания, помочился (“А я, дура, стеснялась у крыльца ссать!” - злобно подумала Салли). Зевнул и сказал, будто только что ее увидел:

- А ты что не одета еще? Быстро давай! Надо на площадь идти, праздник сегодня!

- А во что мне одеться? У меня только вот это и есть.

Никита сбегал в дом, притащил неожиданно новый комплект штанов и рубахи, бросил ей:

- Быстрей давай!

Салли переоделась, посмотрелась в бадью с водой - зеркала у Никиты не было, ужаснулась: нос распух, от удара под обоими глазами синяки, губа прокушена, волосы свалялись. Попыталась хоть как-то подручными средствами привести себя в порядок. Сначала расстроилась, а потом разозлилась: да хрен с ними со всеми, пусть видят, как ее “любит” этот “муж”, которого по доброте душевной подобрала ей эта Хельга, будь она проклята. Не перед кем там красоваться. Обойдутся.

Никита оглядел ее, хмыкнул. И вдруг вспомнил:

- А венок где?

- Какой венок?

- Вот дура! Сегодня - Праздник Света! Все женщины приходят в венках. И ты придешь.

- А где я венок возьму?

- Ты вообще идиотка? Вон в саду сколько бурьяна всякого - сплетешь. И быстрей давай! Опоздаем!

Черт его знает, как плести эти венки, когда-то они с девчонками что-то такое делали, но она напрочь забыла как. С грехом пополам справилась, Никита снова осмотрел ее:

- Готовить не умеет, хозяйством не занимается, еще и уродина. Вот мне староста жену подсунула!

- Так брось меня, откажись! - злобно выпалила Салли.

- Ага. Сейчас. Раз Хельга сказала с ленивой уродиной жить - никуда не деться. Ослушаться нельзя. А на березы неохота. И от грома помирать неохота. Не знаю только, за что она меня так…

- От грома? - удивилась Салли.

- Ну да. Есть у нее такая штука: черная, вроде небольшая, но как грохнет - все, человека нет!

“Это они про пистолет, - догадалась девушка. - Ну да, Хельга же говорила, что его они называют “громобоем”. Вот же… деревня!”

На площади перед правлением уже собралась толпа. Действительно, женщины были в венках, мужчины переоделись в чистое, выглядели все благообразно и празднично, насколько это было возможно в таком месте. Женатые стояли парами, незамужние девушки отдельно, неженатые парни - отдельно. Салли разглядела Миленку, кивнула ей, та почему-то отвернулась. “Интересно, что я ей сделала? - подумала Салли. - Может, она сама на Никиту виды имела? Так это не на меня надо обижаться, на Хельгу свою!”

Парни лузгали семечки, громко смеялись, поглядывая на девушек. Девушки хихикали, перешептывались, стреляя глазками. В общем, все как всегда, в любой деревне, в любом городе, на любом сборище людском. Все ждали какого-то начала.

Никита приобнял Салли, но при этом подмигнул и Миленке. Та улыбнулась, посмотрела на соперницу, деланно помрачнела и снова отвернулась.

Наконец из “правления” вышла Хельга в просторном белом балахоне, никакого венка у нее не было. Сделала знак Миленке, та оторвалась от подружек, взбежала на крыльцо, встала рядом со старостой и звонким голосом завопила:

- Жители Деревни нашей - привет вам и низкий поклон!

Все, кроме Хельги и Салли поклонились. Хельга сурово посмотрела на Салли, покачала головой: не нарушай! Да и Никита со всей дури врезал “жене” по шее, схватил за волосы, пригнул низко. Кланяться надо, когда все кланяются!

- Свет вам, добрые люди! - продолжила Миленка. - Вот уже который раз празднуем мы пришествие света, который принесла нам староста наша, всеми любимая Хельга!

Народ одобрительно загудел. “Что за свет? - удивилась Салли. - Что она им принесла? Странно!”

- Жили мы во тьме, жили как звери лесные, жили, не зная, как плохо живем, - нараспев декламировала Миленка. - Были у нас старосты, да творили они зло и беззаконие. Людей пороли нещадно, на березы ставили за провинности малые, ну вы помните!...

Толпа снова зашевелилась, кто-то крикнул:

- Помним, как же!

- Вот! - назидательно продолжила Миленка. - А и не надо забывать. Кто своего прошлого не помнит, каким бы плохим бы оно ни было, тот и настоящего недостоин!

- Верно! - крикнул кто-то рядом, похоже, что Никита. “Активист хренов!” - злобно подумала Салли.

- Но послала нам судьба… А может и не судьба, а кто и повыше, великую женщину…

- Спокойней, спокойней, - негромко сказала Хельга. Миленка кивнула.

- Послала нам судьба избавительницу, мать нашу родную, свет нам открывшую, порядок установившую, закон поставившую. Нет больше горя, есть одно счастье. И мы - самые счастливые!

“Интересно, по сравнению с кем? - язвительно мыслила Салли. - Они же кроме друг друга никого в жизни не видели, а вот поди ж ты!”

- Знаем мы, знаем, что есть где-то горе и злоба, людей поедом едят, жить спокойно не дают, там люди в ненависти живут, не друг о дружке заботятся, а извести хотят всех единственно по злобе своей. И хоть крепко мы держим деревню нашу, но иногда и оттуда черной злобе удается прорваться - вот хотя бы и она!

Миленка ткнула пальцем в Салли, та вздрогнула. На нее обернулись, смотрели кто безучастно, кто с интересом, но большинство - со страхом.

- Да уж натерпелись от нее! - выскочила вперед Лучица. - Еле выжили! Если бы не матушка наша, свет наш Хельга…

- Заткнись! - коротко отреагировала староста. Лучица тут же ринулась обратно и смешалась с толпой.

- Зачем она к нам пришла? Неизвестно. Что могла натворить? Ох, много чего. Но мудрость Хельги и тут нашла выход… Теперь эта чужая женщина жена нашему Никите…

Толпа снова загудела, кто-то из молодых парней, смеясь, крикнул:

- Повезло!

Но на него сразу зашикали, кто-то даже отвесил ему хорошую затрещину.

- Да нет, не повезло! - неожиданно громко сказала Хельга. - Никите теперь долгая работа предстоит, учить пришелицу уму-разуму, законам нашим следовать, порядок соблюдать…

“Их специально что ли учат так разговаривать? Как в древних присказках…”

- И вот вы увидите, друзья мои, как через некоторое время эта чужая женщина станет среди нас своей. Нарожает детишек, вырастит внуков и забудет про тот злой и недобрый мир, откуда пришла. А нам с вами стоит помочь ей.

- Да я уж ей помог, как смог! - глумливо выкрикнул Никита. - Не беспокойтесь, будет как шелковая!

Мужики дружно заржали, завыли, бабы понимающе засмеялись.

- Ну вот и славно, - подытожила Хельга и кивнула Миленке.

- А теперь как и каждый год в честь появления Хельги нашей дорогой - да будет свет! - громко выкрикнула та.

Хельга подняла высоко руку, в которой был зажат какой-то предмет, из которого в темное ночное небо вырвался сноп света. “Господи, это ж фонарик! Простой фонарик! Тоже мне свет! - ухмыльнулась Салли. - Интересно, где она батарейки берет?”

Толпа радостно взвыла, подалась вперед, но Хельга подняла вторую руку и крикнула:

- Радуйтесь!

Началось какое-то движение, женщины в венках взялись за руки, встали в круг, в середину которого вбежали незамужние девушки. Женщины медленно пошли против часовой стрелки, девушки подняли руки и запрыгали.

- Чего встала? - Никита больно ударил Салли по затылку. - Особое приглашение надо? А ну встала в круг быстро!

От удара Салли вылетела вперед, ткнулась в медленный этот хоровод и, хочешь - не хочешь, взялась за руки разомкнувших кольцо баб и побрела по кругу вместе с ними. Мужики тоже образовали круг, внешний и, взявшись за руки, пошли по часовой.

“Интересно они радуются. С тоски можно сдохнуть. Как же они скучают тогда?”

Неожиданно движение убыстрилось, оба круга ускорили шаг, потом побежали, спотыкаясь и налетая друг на друга, девушки в центре закричали, завыли, запрыгали быстро-быстро… Краем глаза Салли видела Хельгу, которая ухмыляясь стояла на крыльце. Миленки рядом не было, видно вошла в круг, а, да точно, вон она! Салли попробовала ей улыбнуться, но та отвернулась. “Ну и хрен с тобой, дура ревнивая! Что у них тут дальше по плану?”

Дальше по плану мужики выкатили несколько бочек, из которых начали наливать гнусно вонявшую жидкость. Народ радостно кинулся к бочкам, зачерпывали кружками, кто захватил, кто забыл - шапками, бабы хлебали ладошками, девушки чинно получили огромную бутыль на всех, стали пить прямо из горлышка.

- Чего встала? - Никита, держа в руках кружку, подошел к ней. “Предусмотрительный, скотина!” - Иди, пей!

- Я не буду.

Никита изумленно посмотрел на “жену”.

- Как не будешь?

- Так. Не буду.

- Нет такого “не буду”. Все пьют - и ты пей.

- Сказала: не буду!

- Ты что, сучка, перечить вздумала? Закон нарушать? На празднике света все пьют. И ты будешь. Такой порядок.

- Не буду!

Никита помолчал, потом взял и плеснул из кружки прямо ей в лицо. Схватил девушку за волосы, потащил к бочкам.

- Разойдись! Пришелица выпить хочет!

Народ пьяно заржал.

- Пей, чужачка! - крикнул кто-то. - Ну-ка, Никита, покажи, кто в доме хозяин!

Салли упиралась изо всех сил, ей казалось, что очень важно настоять на своем, не только потому, что жидкость эта была отвратительна даже на вид, но потому что хоть какие-то остатки достоинства надо было сохранить. Нельзя было сдаваться, потому что тогда унижениям не будет конца.

Но Никита был сильнее и намного. За волосы, заломав руки, подтащил к бочке и резко окунул ее головой в мерзкую жижу.

- Пей, сказал! Утоплю!

Салли дергалась, но вырваться не могла, воздух в груди быстро кончился, она сделала вдох, но вместо воздуха в горло и нос полилась то ли водка, то ли самогон, обожгла , она захлебнулась, начала кашлять, от этого еще сильнее стала захлебываться… “Сдохну сейчас!” - подумала Салли и попыталась вырваться, и неожиданно ей это удалось.

Она, немилосердно воняя сивухой, рухнула на землю, откашливаясь и выхаркивая огненный самогон, обжигавший горло и ноздри. Пыталась вздохнуть и никак не могла.

- Никита, ты совсем дурак? - рядом стояла Хельга, так вот, кто приказал ее вытащить. - Тебе кто сказал ее топить? Не можешь добром угостить, праздник света отметить, так что ты лезешь со своей силой, придурок?

- Да я только поучить хотел…

- Это ты так учишь? Ты так калечишь. А мне в деревне калеки не нужны. Мне дураков хватает, понял. Воды ей дай. Переодень.

Салли хотела поблагодарить старосту, но не могла произнести ни слова, дышать было все еще трудно. Никита поднял ее, поставил на ноги, подхватил и потащил к дому.

- Да нечего и переодеваться… Сейчас это все снимем, да поиграем, да ведь? - коротко хохотнул.

“Только не это! - все внутри Салли закричало, завыло, зарыдало. - Нет! Что делать? Делать-то что?!”

Никита дотащил ее до дома, впихнул в комнату.

- Раздевайся давай. Слышала, что Хельга сказала? Сейчас тебя порядку учить буду!

Салли видела все как бы со стороны. Подошла к бадье с водой, зачерпнула ковшиком, попила. Стало легче. Попила еще. Пока пила, огляделась. Да, хозяйка она хреновая: вчерашний топор хоть и выдернула из столешницы, но на место не положила, бросила просто в угол. Собственно, где этому топору место, она понятия не имела. Отошла, сбросила балахон, призывно подмигнула Никите.

- Ну, давай, учи! Раз обещал…

Тот удивился, обрадовался и, стягивая штаны, поскакал навстречу “жене”. “Тут тебе и конец, скот!” - отчаянно подумала Салли, схватила топор, изо всей силы пнула “мужа” в пах, который Никита, запутавшись в штанинах не успел прикрыть, взвыл и замахнулся… “Ну все. Сейчас или никогда. Зарублю!” Занесла топор над головой, поняла: не сможет. Ударила его куда-то, поняла, что ударила слабо, подняла топор снова, перевернув обухом. Никита голым задом сел на пол, потрогал ухо, изумленно посмотрел на руку в крови.

- Ты чо, - смог выдавить.

- Ничо.

Салли зажмурилась, треснула его по голове еще раз, выронила топор, схватила балахон и бросилась бежать. Куда? Господи, да к реке же! Она бежала изо всех сил, задыхаясь, думая только о том, чтобы не упасть, а до реки еще было далеко, вдруг погоня? А если там и правда что-то водится, какая-нибудь нечисть? “Ты что? - обратилась она сама к себе. - Всё? Головой поехала? Поддалась на эти сказки? Нет там ничего, я ж уже была там!”

Остановилась перевести дух. Позади раздался шум, кто-то кричал, приближаясь. Все, надо бежать, потом отдохнем!

Она с разбегу влетела в воду, замолотила руками и ногами, потом вспомнила, что надо беречь силы. В темноте не было видно другого берега, течением ее сносило куда-то в сторону, сколько ей еще плыть, было непонятно. Сзади по берегу бегали какие-то люди, сверкали факелы, слышались крики, но в воду никто не полез. Видно, сказки свое дело сделали… Вот и славно, хоть в чем-то повезло.

Скоро она все же устала. Дна не было, вода была холодная, течение несло ее и несло, она хотела перевернуться на спину, чтобы отдохнуть, но хлебнула воды, дыхание сбилось, она стала махать руками, запаниковала и начала тонуть.

ДВИЖЕНИЕ ВРЕМЕНИ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Утонула? - иронически спросил Гарри.

- Утонула, - спокойно ответила Вера. - А потом очнулась на берегу, выплевывая воду и водоросли. Отлежалась и пошла домой.

И не удержалась, съязвила:

- Ну, а ты как тут жил без меня эти дни?

- Дни? - переспросил Гарри

- Ну да. Я ж там дня три была, по-моему. Да, точно три с половиной.

Гарри вскочил, походил по комнате, пробормотал:

- Странно…

Ушел на кухню, чем-то звенел, принес стаканы, протянул один Вере.

- Что это?

- Твой любимый напиток. Водка с соком.

- Терпеть не могу, - Салли сделала большой глоток.

- А ты выпей, выпей…

- Что-то меня все мужики напоить пытаются. Известный способ запудрить мозги бедной девушке, - пьяно засмеялась Вера. - Кому как не тебе знать,, сволочь ты редкостная!

И снова отпила из стакана.

- Не о том думаешь, Салли.

- Я Вера.

- Для меня ты Салли.

- Да пошел ты!

- Пойти-то я пойду. Это неизбежно. Только ты знаешь, сколько тебя не было?

- Четыре дня?

- Девять месяцев.

- Что-о-о? - Вера широко раскрыла глаза. - Какие девять месяцев?

Гарри развел руками.

- Хочешь проверь. Ты когда туда попала?

- Не я попала, а ты меня столкнул, гад!

- Хорошо, - покорно согласился Гарри. - Какого числа я тебя столкнул в реку?

- Четвертого марта

- А сегодня?

- Что сегодня?

- Сегодня первое ноября.

- Не может быть! - Вера схватила со стола мобильный телефон, включила. Высветились цифры… Она в ужасе посмотрела на майора:

- Это как так?

- Очевидно, время тут и там идет по-разному, - пожал плечами Гарри. - Тут тебя не было девять месяцев, там ты провела три дня. С этим тоже надо будет разобраться.

- Ну, разбирайтесь, - равнодушно сказала Вера. - Вырвали у меня несколько месяцев из жизни… а теперь будут разбираться…

- Не так все плохо, - засмеялся Гарри. - Ты осталась на девять месяцев моложе, представляешь?

- И день рождения пропустила…

- Это дело поправимое. И Давида своего сильно не ругай: он не на следующий день себе другую нашел…

- Зачем напомнил?! Ты считаешь, что мне от этого легче, что он какие-то полгода терпел-терпел, а потом все же не вытерпел? Вы, мужики, все же инопланетяне. Факт остается фактом.

- А у вас, женщин, беда с логикой. Он же не знал, ни где ты, ни что с тобой, полиция ничего сказать не могла, что он должен был делать? Начал потихоньку устраивать жизнь.

- Устроил? Ну и бог в помощь!

- Зря ты так.

- Значит, зря. Все, иди. Задание выполнено, господин майор, разрешите отдохнуть?

- Отдыхай! - засмеялся Гарри и вышел из квартиры. На скамейке у подъезда сидел жалкий скукожившийся Давид. Вопросительно взглянул на майора.

- Ты пока туда не ходи, - посоветовал Гарри. - Ей сильно досталось, выжди несколько дней. А то и тебе сильно достанется.

И пошел к своему “Бизанту”, что-то насвистывая и о чем-то напряженно думая.

Вера просыпается и долго не может сообразить, где она и что происходит. И мгновенно вспоминает. Сна больше нет, хоть и спала совсем мало, теперь чувствует себя усталой, опустошенной, и в голове на разные лады крутится одна и та же мысль: как жить дальше? Ей 24 года… Впрочем, если действительно за три ужасных дня, что она провела в деревне, здесь прошло девять месяцев, то ей уже 25… Невозможно поверить! Разве так бывает? Неужели они хотят, чтобы она поверила в эту мистику? Опять этот Гарри пытается запудрить ей мозги. Кого спросить? С кем посоветоваться?

Вера с горечью понимает, что у нее больше никого нет.

Нет Давида, мужа, когда-то безумно любимого. Но он предал ее, причем предал в самую трудную минуту. Да, Гарри что-то там говорил про девять месяцев, какую-то ерунду, но для нее-то это были всего три дня. Три дня! И всего через три дня она уже видит любимого с другой! Вера не хочет вспоминать, что именно она видела, ей больно.

Она шлепает босыми ногами на кухню, насыпает кофе в чашку, заливает кипятком, привычно достает из холодильника молоко. Надо бы умыться, думает она, зубы почистить, вообще душ принять, она же как из этой гадкой реки вылезла, так и не помылась даже. Ужас, равнодушно думает Вера. Она устала. Сейчас она выпьет кофе, немного отдохнет, потом примет душ и только тогда будет думать, как ей жить дальше. Хорошо бы найти кого-то, кто помог бы, хотя бы советом.

Подруги? Да, у нее когда-то были подруги. Но они все замужем, у многих уже дети, свои заботы. Они, конечно, выслушают все про деревню, про Давида, про Гарри, а дальше что? Поверят что ли? Скорее, сочтут, что Вера от домашних неурядиц умом тронулась. А вот Гарри… Вера понимает, что этот негодяй - единственный человек, с которым она может нормально говорить обо всем. Как странно. Она его ненавидит за мрак, в который он ее окунул. Но кто, кроме него, знает, что никакая она не сумасшедшая? Девять месяцев! Она и сама не очень в это верит.

Вера выглядывает в окно. Три дня назад, в марте, в Кузаре была оттепель, зима вообще была теплой. Итиль и так редко покрывался льдом в нижнем течении, а тут в свежем морозном воздухе шел от воды пар, такой она была теплой, прогревшейся за лето. Лето? Она пропустила любимое лето с прогулками по вечерам, когда спадает жара, с купанием, с поездками на пикники… И как ее судорога не утопила, когда Гарри… эта сволочь, сбросил ее в реку. Вчера вода была просто ледяной. Вчера? Вера собирается с силами и выглядывает в окно. Трудно отличить март от ноября. И там, и там голые деревья, схваченные ледком лужицы, который она в детстве любила разбивать каблуками, глядя, как во все стороны разбегаются белые трещинки. И там, и там с неба свисают серые лохмотья туч. Неужели Гарри дурит ей голову таким странным образом? Нет, это надо немедленно выяснить, иначе не будет ей покоя.

Вера делает большой глоток кофе, рассматривает себя в зеркале. Давно не видела. Постарела? Вроде, нет. Все то же самое, только лицо сильно похудело… Ну и синяки эти ужасные под глазами, огромная блямба засохшей крови на носу, к которой прикоснуться больно. Она задирает футболку - синяки на груди, на ребрах. Значит, всё правда? Какой-то “первый парень на деревне” бил ее смертным боем и одновременно трахал, как последнюю суку?! Господи правый, она же сама изменила Давиду!

Изменила? Да с какой стати! Ее взяли силой, грубо, отвратительно, настолько грязно, что она теперь даже помыслить не может лечь в кровать с мужем. С мужем? Который точно так же трахал какую-то неведомую тетку? А с кем? Да с любым мужчиной… Не будет больше этого. Противно.

Нет, определенно надо снова поговорить с Гарри. Теперь он просто обязан нести за нее ответственность! Так что, дорогой майор, скотина ты эдакая, обеспечь мне с этой минуты нормальную жизнь! Как? Не мое дело, твои проблемы!

Только как этого гада достать? А, мессенджер! Он ее тогда нашел, теперь она его найдет. Не отвертится. Вера открывает компьютер, нетерпеливо дожидается загрузки. Нетерпеливо? - удивляется она себе. Мне так срочно нужен этот Гарри? Да, срочно. А что еще делать? И он увидит меня вот такую уродину? Вчера же видел, продолжает внутренний диалог Вера, так что и сегодня обойдется. А тебе не кажется, дорогая Вера, что это все только предлог, чтобы с ним увидеться? Нет! Ни в коем случае! После всего, что я по его милости пережила? Нет! Ей просто нужно четко понимать, что это было и что ее ждет дальше. Кроме него, каким бы плохим человеком он ни был, никто этого объяснить не сможет.

Компьютер загрузился, выскочило окошко мессенджера… Ее сообщения зашифрованы, так что Давид прочитать их не мог, они договорились, что интернет - личное пространство каждого, и пароли от месседжей друг другу не говорили. Дура она, вот что. Взломать-то это пять секунд, а там так и осталась ее фотка, целующейся с этим майором, будь он проклят. Вот она… Ужас какой. Из-за этой дурацкой картинки разрушена вся ее жизнь. И кем разрушена? Вот этим вот, который к ней тут присосался. Вера вспоминает, что целоваться с ним было очень, очень приятно, и гневно прогоняет это воспоминание.

“Нам надо поговорить”, - пишет она, решив обойтись без всяких “здрасьте!” и “как дела?”. Не тот случай. Ответа нет. Вера возвращается на кухню, снова нажимает кнопку чайника, размышляя, выпить ли еще чашку кофе или нет. И когда она решает все же еще раз выпить кофе - а то голова как в тумане, никак не проснуться, не прийти в себя - Вера слышит: “Блямс!”

Бросается к компьютеру, с удивлением чувствуя, что волнуется. С чего бы?

“Ну как? Выспалась?” - светится сообщение мессенджера.

“Надо поговорить” - Вера решает не рассусоливать. Все должно быть четко и по-деловому.

“Боевой настрой?” - она прямо слышит ехидные интонации ненавистного Гарри.

“Когда и где?” - сухо пишет Вера.

“Через час в баре” - так же сухо высвечивается мессенджер. И майор отключается.

ИСТОРИЯ ГРЕХОПАДЕНИЯ

МОЗГОВОЙ ШТУРМ II

ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- То есть, все это время ты нам просто дурил голову? - возмущенно спросил Сапега. - А я с тобой еще водку пью? Ну и гад же ты, майор!

- Гад, - весело согласился Гарри. - Что поделать, работа…

- …Такая, - подхватил Минц. - Да-да, сто раз слышали: не мы такие, жизнь такая, любое свинство можно оправдать.

- Любое - не любое, - с лица Гарри медленно сползла его вечная улыбка. - И да, в нашей работе приходится совершать свинства и подлости. Я вам больше скажу: даже преступления. Только это не ради наживы или личной выгоды, но ради страны и ее безопасности, уж простите за пафос!

- Ох, как вы любите весь этот пафос про родину, безопасность, кругом враги… Никакая высокая цель не может оправдать низости и предательства.

- А вот предательства я никогда не совершал, - глаза Гарри сузились. - Ты бы поосторожней со словами играл, господин старший дознаватель, понял?

- Да ладно тебе, - примирительно сказал Сапега. - Извини, если обидел ненароком, я не хотел. Но принцип “цель оправдывает средства” мне все равно не по душе.

- Ну почему же? Есть разные ситуации, - серьезно начал армейский разведчик. - Например, если наша цель сейчас еще выпить, то это оправдает любые средства, вложенные в достижение этой прекрасной цели.

Минц откровенно заржал, Сапега сдержанно улыбнулся.

- Тут ты прав, майор. У нас есть еще? - обратился он к Минцу, и тот, продолжая похахатывать, вытащил из маленького холодильника, скрытого в тумбе стола, очередную бутылку:

- Цель достигнута без вложения средств!

Посмеялись, разлили, выпили, закусили осетриной. Нет лучше закуски к крепкой холодной водке!

- А скажи мне, Гарри, ты как майора-то получил? Молодой вроде…

- Ну, если бы не кое-какие чрезвычайные обстоятельства, я бы до сих пор в капитанах ходил.

- Расскажешь?

Гарри помотал головой.

- Не хочу вспоминать. Лучше налей.

Минц разлил водку по стопкам. Помолчали.

- Нет, так дело не пойдет, - резко начал Сапега. - Давай все же попробуем узнать, с кем нам придется работать. И с какой целью. И кто это у нас такой скрытный, в отличие от нас, которым скрывать нечего, у нас работа рутинная: преступники убегают, мы догоняем. Давай, майор, колись.

Полтора года назад генерал Тархан, военный атташе дипломатической миссии Каганата в столице Империи Георгианополе, вызвал к себе младшего военного советника миссии капитана Георгия Даева. В этом, собственно, не было ничего необычного: подумаешь, начальник вызвал подчиненного. Но где генерал и где капитан? Да и не баловал атташе подчиненных особым вниманием. Так что в этот раз история начиналась более, чем странно.

Прежде всего генерал пригласил капитана сесть, и это само по себе было тревожным признаком. Генералы держат капитанов по стойке смирно, навытяжку, единственно разрешая “есть начальство глазами” и на все разговоры отвечать коротким “Есть!”. А тут Тархан достал бутылку прекрасного имперского коньяка и предложил младшему советнику выпить. Понятно, что Георгий отказался, не хватало еще пить с начальством в разгар рабочего дня. Ну, и зная немного своего начальника, Георгий (для друзей Гарри) вполне мог предположить, что это легкая провокация. А нам нужны провокации? Нет, нам не нужны провокации, твердо сказал себе капитан Даев, но благоразумно промолчал.

- Ну как скажешь. Дело хозяйское. А ты у нас сколько языков знаешь? - осведомился генерал, щедро налив себе и пряча бутылку обратно в ящик стола. - Кроме имперского, понятно.

- Кроме имперского - русинский неплохо, половецкий - правда, не читаю, только разговорный, как и арабский. Хазарский, понятно, без словаря, - решил осторожно пошутить капитан, в тысячный раз рассматривая знакомый до последней ручки на столе кабинет и краем глаза следя за реакцией начальника. Генерал хмыкнул, что было хорошим признаком. И выпил.

- Молодец! - Информация о знании языков младшего военного советника была зафиксирована в личном деле Гарри, и Тархан, конечно же, был прекрасно осведомлен о способностях своего подчинённого. - Имперский у тебя свободный, правда же?

- Так точно!

- Давай без чинов, у нас тут обычный разговор. Хоть ты и не пьешь…

- Есть! - ответил капитан, и оба рассмеялись.

- Появилась у меня, Георгий, одна мысль. “Только одна!” - внутренне рассмеялся капитан Даев.

- Точнее, задание, - поправился генерал. - А еще точнее - приказ.

“С этого и начинал бы. А то - садись, коньяк, языки…”

- Ты ведь у нас Дербентскую разведшколу заканчивал?

- Да, господин генерал.

“Опять же все в личном деле записано, а он уточняет. С какой целью, интересно? Ловит что ли?”

- Так что язык за зубами держать умеешь, я полагаю?

Гарри развел руками, типа, о чем вы говорите?!

- Ладно. Понял. Ты знаком с архистратигом Романом?

По долгу службы, младший военный советник посольства безусловно был знаком с Романом, правой рукой императора Василия, лучшим его полководцем, суровым и неприветливым человеком, хранителем главных военных секретов. Архистратиг давно был желанной целью армейской разведки, потому как был решительным противником усиления Каганата в регионе, не без оснований полагая, что это усиление значительно ослабит Империю. Два сильных государства на любом континенте друг с другом уживаются с трудом.

Конечно же разведка пыталась к архистратигу подобраться, но задача была практически невыполнимой: Роман оказался человеком принципиальным, жестким и прямым. В общем, пока не получалось. Все попытки были безуспешны, пару раз дело закончилось высылкой нескольких хазарских дипломатов, обвиненных в шпионаже, так что попытки эти оставили. С какой стати атташе снова заинтересовался этой фигурой?

- Как ты думаешь, он с нами на контакт пойдет?

- Конечно, нет. Пробовали уже. Бесполезно.

- А его жена?

Вот тут Гарри сильно удивился. Жены высших сановников Империи были отдельной закрытой кастой, потому как эти сановники прекрасно понимали, какими секретами владеют их супруги, и охраняли их строже, чем сейф с самыми секретными документами. Не раз и не два разведки многих стран делали попытки подобраться к этим секретным женам, но каждый раз все заканчивалось крахом и в лучшем случае, очередной высылкой из страны. А в худшем - бесследно исчезали. Так что риск был не то, что большой - смертельный.

Нэта, жена архистратига Романа, была первой среди придворных дам и самой высокомерной и надменной из них. Только вежливые поклоны иностранцам на дипломатических приемах, никаких доверительных разговоров, даже голоса ее толком никто не слышал. Дежурная улыбка - и проплывает мимо.

- Нэта - личность известная, - уклончиво ответил Гарри, не понимая, но догадываясь, куда клонит Тархан.

Тут генерал вышел из-за стола, прошелся по кабинету, зашел к капитану со спины, положив руку на плечо, пресекая попытку встать. И это плечо больно сжал.

- А вот некоторые считают, что известная недостаточно. И тут я тебе, капитан, должен выговор сделать. Это не я тебе, а ты мне должен был доложить, что суровая супруга имперского архистратига - конченая наркоманка, и что без синского макового отвара жизни себе не представляет…

- …Но как… - изумленно начал разведчик.

- А вот так! - перебил его генерал. - Смежники доложили. Еще и с ехидцей, мол, слабенько работаете, вояки, вот вам нате!

- А какое дело государственной страже до внешней разведки? - удивился Гарри.

- Никакого. В этом-то вся и суть. Шла у них обычная операция по борьбе с наркоторговлей, - нараспев взял былинный зачин генерал, явно наслаждаясь замешательством подчиненного. - Долго ли коротко ли, да взяли они синского дилера с поличным. А в Сине с наркотой борются просто: пуля в затылок и до свиданья. И никаких разговоров. Так что дилер за обещание не выдавать его своим соплеменникам на верную смерть выложил все, что знал, и еще немножко. Тут-то ребята из государственной стражи и обалдели, когда он им сказал, что его важнейшая клиентка - супруга самого архистратига! Уловил?

Гарри покивал. Вот дела!

- У тебя с синским языком как? - поинтересовался Тархан.

- Никак, - пожал плечами капитан.

- Плохо! Но не важно. А важно другое и слушай внимательно. Разработали мы одну нехитрую операцию. Дилера мы супруге архистратига сменим. И будет он не синский, а половецкий.

Холодея от мысли, какому риску сейчас его собирается подвергнуть родное ведомство, Гарри начал догадываться, что судьба его в любом случае печальна. Провалится он с треском, ибо к карьере агента под прикрытием его никто и никогда не готовил. А провалится - значит умрет. И умрет не просто. Это в Сине все отработано - пуля в затылок и до свиданья - а в Империи такие казни изобрели, что про них читать-то страшно, не то, что идти на лютую смерть. Вот попал! Как быть? Что делать? Ничего на ум не приходило.

- Вот ты и пойдешь к ней под видом половецкого наркоторговца. И завербуешь Нэту архистратигову. И будет это нашей самой успешной операцией!

- Но как…

- Тебе в разведшколе чему учили? Представишься, расскажешь, что синца спалили, а он тебе завещал не бросать любимую клиентку. У тебя же половецкий свободный? Значит, проблем не будет, Нэта, как и все в Империи, знает два-три слова, и то нетвердо, риск минимальный. Так и завербуешь девушку, дело не самое сложное, наркоманы ради дозы на все идут. Плохо идут, неохотно, но неизбежно идут, потому что выхода нет. Да не трясись ты! Сдать она тебя не сможет: если выплеснется наружу, что жена архистратига колется дурью как последняя нищенка - конец всей карьере Романа. И ей конец, здесь с этим строго. Так что вариант беспроигрышный: будешь ты, Георгий - Победоносец, - генерал коротко хохотнул. - Потому как за победу ждут тебя высокие награды и внеочередные звания. Хочешь стать майором в юные свои лета?

Гарри кивнул, пока плохо представляя, что придется делать.

- А лейтенантом вернуться в Каганат и служить особистом в каком-нибудь зачуханном гарнизоне на границе с Ханством хочешь? Нет? Ну так иди и работай. Если все пройдет успешно - забуду твой провал с информацией о Нэте, получишь повышение. Нет - ответишь внеочередным понижением в звании и отставкой. Это понятно?

- Так точно, - пробормотал Гарри.

- Разработаешь план, доложишь. Все, свободен.

- Странно, что половецкие драгдилеры так хорошо знают наши древние верования, - Нэта, лежа на плече Гарри, перебирала короткие волоски на его груди. - Всегда считала, что половцы - народ малообразованный.

- Расистка! - нежно сказал Гарри. - Мы такой же народ как и все остальные…

- Как романтично! - Нэта откинулась на подушки. - Кстати, любовью вы занимаетесь не как все остальные.

- А откуда тебе про остальных известно? - притворно нахмурился Гарри.

- Ты же сам говорил, что Нэта - древняя муза подлунного мира! А под Луной… сам знаешь! Всякое бывает.

- Я-то знаю, а вот ты… - Гарри не успел договорить, женщина властно притянула его к себе.

Гарри нравился женщинам, он это знал, но для службы, использовал обаяние своих чуть раскосых миндалевидных глаз впервые. Как и планировалось, Нэта ждала своего дилера в условном месте - обувном магазине. Про ее страсть к красивой обуви знала вся Империя, так что визит туда никаких подозрений не вызывал.

Увидев незнакомого человека, женщина побледнела и попыталась сбежать, но открытая улыбка мнимого половца и нетерпеливое ожидание дозы сделали свое дело.

Деньги за маковый порошок Гарри исправно сдавал в казначейство дипмиссии, там их, хмыкая, принимали. Черт их знает, крючкотворов, может и знали, где источник таких поступлений. Впрочем, самого Гарри это мало интересовало.

Однажды симпатичный половец пригласил жену архистратига выпить у него на квартире настоящий ханский кофе. Нэта конечно же отказалась - не хватало еще, чтобы ее застукали на свидании с каким-то мужчиной. Но через какое-то время все же приняла приглашение прийти в холостяцкое логово обходительного дилера, которое - так удачно! - располагалось в том же доме, что и обувной магазин. Ну, а дальше все было делом техники. Обоим было понятно, с какой целью они встретились. Не кофе же попить, в самом деле.

Встречи были не частыми, чтобы не превращать острое приключение в рутину, но достаточно бурными. Темперамент жены архистратига приятно удивил хазарского разведчика. Деньги за наркотики он продолжал исправно брать: почему нет-то? Так поступил бы каждый нормальный дилер.

После того, как в этот раз все закончилось и Гарри обессилено рухнул на подушку, Нэта встала и нагая прошлепала к журнальному столику, где лежала коробочка с порошком, шприц и жгут. Разведчик внимательно смотрел, как она привычно разводила порошок, привычно грела в ложке маковую настойку, привычно находила вену между пальцами ног, привычно вкалывала туда наркотик.

- Муж твой не видит следы уколов? - спросил Гарри.

- Муж мой вообще ничего не видит, кроме своих танков и пушек. А ты с какой целью спрашиваешь?

- Волнуюсь за тебя.

- Ну-ну, - Нэта недоверчиво улыбнулась.

Красивая женщина. Гарри не смущала серьезная разница в возрасте. Он-то думал, что придется принимать стимулирующие препараты, но не понадобилось. Постельное безумие происходило совершенно естественным путем.

- А если узнает?

- Убьет, - Нэта была серьезна. - Ему придется развестись с женой-наркоманкой и остаться без своих любимых танков и пушек. А это для него хуже смерти. Смерти жены, понятное дело, не его собственной. А ты собираешься меня ему сдать, что ли, красавчик половецкий?

- Вообще-то да, - Гарри встал, натянул брюки, открыл ящик под компьютером, вынул маленький флеш-накопитель. - Я в душ, а ты ознакомься пока. Включить сможешь?

Когда он вернулся, Нэта тупо сидела, уставившись в экран компьютера, где автоматически сменяя друг друга, появлялись и исчезали картинки и и документы.

- И что ты хочешь? - не оборачиваясь спросила она.

- Ничего. Практически ничего. Немного бумажек из сейфа мужа. А я за это смогу достать тебе порошок бесплатно. Выгодная сделка, правда?

- Ты кто? - по-прежнему не оборачиваясь спросила женщина.

- Наркодилер, - рассмеялся Гарри.

- Не ври!

- А какая тебе разница? Роман ничего не узнает о порошке и о наших встречах, я позабочусь. А ты позаботишься, чтобы он не узнал, кто рылся в его сейфе. По-моему, все честно, нет?

- Скотина!

Нэта встала и, не прощаясь, громко хлопнула дверью. “Ничего, одумается. Выхода у нее нет”.

Интернет-сайт “Время Босфора”

”ТАИНСТВЕННОЕ САМОУБИЙСТВО”

Разрешена к публикации информация о том, что муж и жена, покончившие с собой накануне в элитном загородном доме - это верховный архистратиг Роман и его супруга. Что заставило одного из высших сановников Империи пойти на такой шаг - остается загадкой. Одна из версий, которая проверяется стражами порядка - убийство и самоубийство на романтической почве, возможно, из-за подозрения в супружеской неверности, что, возможно, стало причиной убийства и самоубийства. Подробности на данный момент неизвестны. Полиция ведет расследование, мы по-прежнему будем сообщать нашим подписчикам о всех деталях этого сложного дела.

Через два дня Гарри вызвали к Тархану, который вручил ему приказ о присвоении внеочередного звания “майор”.

- Я же ничего не сделал! - удивился Гарри. - Она же никаких сведений передать не успела.

- Ну как “ничего”? - изумился генерал. - Ты убрал нашего главного соперника, врага, командующего войсками сильнейшей армии мира! А это - как ни крути, результат. И результат хороший. Насчет наших людей в их генштабе еще позаботимся, дело наживное, никуда не денутся. А тут - что ни говори, но достижение. Так что заслужил!

И Тархан рассмеялся. А на следующий день в дипмиссию пришел приказ о переводе майора Даева в центральное управление разведки Каганата начальником отдела паранормальных явлений. Отдел состоял из одного Гарри, в обязанности которого входило внимательное изучение писем граждан о летающих тарелках, инопланетянах, привидениях и прочих будоражащих воображение вещах. И помещался весь отдел в крохотной комнатке на втором нижнем этаже высокого серого здания. И, казалось, майор был замурован в этом подвале навсегда.

- Знаешь, что я тебе скажу? Подлая ты сволочь, майор ! - Сапега брезгливо выделил звание. - Прекратить совместную работу я не могу - приказ, но водку с тобой больше пить не буду. Такого приказа, слава богу, у меня нет.

Дознаватель резко встал и вышел из комнаты. Минц посидел еще пару секунд, потом тоже встал, пожал плечами и вышел вслед за своим начальником.

СНОВА В БАРЕ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- А теперь давай рассказывай, зачем ты сломал мне жизнь, как меня нашел с моей группой крови, ну, и как узнал о Хельге. А еще - как такое возможно, чтобы здесь и там время текло по-разному.

Вера была настроена решительно и сурово.

- Погоди, - улыбнулся Гарри. - На какой вопрос отвечать сначала?

- На все, - сухо сказала девушка.

В этот дневной час в баре почти не было посетителей. Бармен, как все бармены мира, бесконечно протирал сверкающие бокалы белоснежным полотенцем, двое мужчин в углу о чем-то тихо разговаривали, медленно накачиваясь крепким спиртным, да какая-то девица пила что-то разноцветное из красивого бокала. Майор занял свое излюбленное место на диване в углу, где было по-интимному темно, душновато, но зато спокойно и видно сразу все заведение.

- Тебе что заказать?

- Воду, - ответила Вера. - Я жду.

- Да ладно! Выпей чего-нибудь легкого… вина? мохито?

- Воду! - отрезала девушка. - Хватит тянуть время.

Гарри сделал знак бармену, тот сразу его понял и принес небольшую бутылку дефицитной минеральной воды из хрустальных источников Халифата. Вера кивнула ему, отвела руку майора, пытавшегося галантно отвинтить пробку, справилась сама, сделала глоток из горлышка и вопросительно посмотрела на собеседника. Гарри притворно тяжело вздохнул и начал рассказывать, как и почему судьба свела его с Верой.

Замурованный в своем подвале, безысходно вникая в суть своей тоскливой должности, майор наткнулся на несколько любопытных сообщений полицейской агентуры. В них говорилось о странных людях, неизвестно откуда появляющихся и неизвестно куда исчезающих. Люди эти обратили на себя внимание, прежде всего, неадекватным поведением, незнанием элементарных реалий Каганата, из-за чего несколько раз задерживались, отправлялись на психиатрическую экспертизу, в ходе которой благополучно исчезали неизвестно как и неизвестно куда. Все это Гарри пролистывал, не очень вникая в суть, пока не наткнулся на очередное донесение: у одного из этих таинственных гостей при осмотре была обнаружена засевшая в мягких тканях тела пистолетная пуля. Дотошный полицейский дознаватель, естественно, приказал пулю изъять и отправить на экспертизу. Вот тут эксперты и выяснили, что пуля была выпущена из армейского пистолета, недавно снятого с вооружения, а затем изумленный дознаватель обнаружил, что этот пистолет был зарегистрирован в качестве табельного оружия ветерана боевых действий Особой группы Восточного фронта санинструктора Нины Зорах, приговоренной к высшей мере наказания за ряд немотивированных убийств. Зорах в качестве возможности помилования принимала участие в реалити-шоу на выживание, и это соревнование благополучно проиграла.

Гарри поразился не меньше неизвестного ему дознавателя, потому что пистолет этот формально был сдан в оружейку давным-давно, но пуля при этом была довольно свежей. А так как майор был занудой почище того полицейского, то листая медицинскую карту пришельца, обнаружил, что анализ крови выявил ранее неизвестную группу: пятую, что повергло врачей в некий ступор, заставив провести повторный анализ, но данные не изменились, остались прежними - не четвертая, как считалось ранее, а пятая группа.

А где же медкарта санинструктора Зорах, ветерана боевых действий на востоке страны? А вот она, в архиве генштаба! И там стоит отметка о странном анализе крови, взятом у военного медика. Гарри сравнил эти данные с анализами таинственных гостей Каганата, неизвестно откуда появившихся и неизвестно куда исчезавших - у всех были одни и те же показатели. Из чего майор Даев сделал логический вывод, что это паранормальное явление как раз по его части, завел дело о параллельном мире с параллельными жителями, но начальству пока решил не докладывать, рассчитывая поразить его результатом.

Следующий шаг разведчика буквально напрашивался сам собой: выяснить, у кого в Каганате есть такая же странная группа крови. Это, конечно, заняло не одну неделю интенсивной работы, но Гарри не сдавался, как-никак был работником спецслужб, так что на бланке генштаба разослал во все поликлиники совершенно секретное требование предоставить все необычные результаты анализов крови. Грозный бланк подействовал, и вскоре майор узнал о существовании Веры Берген.

- Видишь, как все просто, - улыбнулся он девушке.

Вера снова отпила ледяной воды прямо из бутылки.

- И ты решил ради своей блестящей карьеры испортить жизнь ни в чем не повинному человеку? - поинтересовалась она.

- Ну почему же “испортить”? Призвать этого человека к сотрудничеству, вместе попытаться найти разгадку этой тайны…

- …а если он не согласится - столкнуть его в воду: повезет - выберется, нет - ну и бог с ним. Да?

- Ну не совсем так, - начал было майор, но Вера прервала его:

- Мозги мне не пудри. Именно так и было. Ты, может, и другими словами мыслил, но результат - тот же. Меня изнасиловали, избили, продали в рабство, чуть не убили, и все для того, чтобы некий майор стал полковником.

- Вера… - начал Гарри, но она его оборвала:

- Так, на часть вопросов ты мне ответил. Остался вопрос про разницу во времени.

- А вот про это я понятия не имел, - признался разведчик. - Это я вчера впервые от тебя узнал.

- Хорошо. Допустим. А теперь расскажи, как ты собираешься исправить это свое преступление? Ты не забыл, что меня еще и муж по твоей милости бросил?

- Ну, знаешь ли, если бросил, то не такой уж он был любящий муж.

- А это тебя не касается. Просто ты сделал все, чтобы это произошло, и теперь ты же это и исправишь. Так что давай быстро: как ты собираешься вернуть мне мою жизнь?

- А ее надо вернуть? Зачем? Ты снова хочешь стать запертой в четырех стенах домохозяйкой? Стирать носки и готовить жрачку? Это то, что ты хочешь?

- А ты можешь предложить что-то лучше?

Гарри усмехнулся, отхлебнул из бокала, вопросительно посмотрел на воду:

- Можно глоток?

- Сначала ответь на вопрос, - Вера придвинула бутылку к себе.

- Пытка жаждой! - засмеялся майор. - О, как это страшно!...

- Не паясничай. Хочешь пить - закажи свою воду, я с тобой больше ничем делиться не намерена.

Гарри, продолжая смеяться, махнул бармену.

- А придется!

- С чего вдруг?

- С того, что прежнего не вернуть. У тебя начинается новая жизнь.

- Мне не нужна твоя новая, мне нужна моя старая.

- Ты еще потребуй девственность обратно вернуть! - хмыкнул Гарри. - Есть вещи, которые раз и навсегда меняют жизнь. И возврата к прошлому нет.

Он отпил воду из принесенной барменом бутылки бутылки, оценивающе кивнул, продолжил:

- Ты сильная и смелая девушка. А еще - сообразительная, что не менее важно. Мне такие нужны.

- А мне такие как ты не нужны.

Вера встает и собирается идти.

- Погоди… - пытается остановить ее Гарри, но она не слушает его и выходит из бара не попрощавшись.

Она идет к своему дому, пытаясь понять, что же теперь делать. Гарри прав: жизнь ее резко изменилась и, похоже, она действительно становится другим человеком. Другим? Нет. Она тот же самый человек, та же самая Вера… или Салли? Так кто же она теперь? Верная заботливая домохозяйка - или жесткая сильная женщина, огрубевшая от переживаний? Наверное, и то, и другое.

Вера стоит на мосту, вглядываясь в медленно текущий поток. Казалось, совсем недавно этот бессовестный негодяй столкнул ее в реку, но сколько всего изменилось с тех пор! Вот только изменилась ли она сама?

Девушка не знает ответа. Да и нужен ли он ей? Если плыть по течению, как плывет вон тот цветной пакет от чипсов, брошенный чьей-то равнодушной рукой, то куда ее вынесет? Пакет вместе с водой реки вольется в Итиль, потом - в Хазарское море, огромное и глубокое, и будет его волной прибивать от берега к берегу, а ей куда прибиться?

Вера усмехается, увидев на скамейке у дома Давида. Этот человек был ее мужем. Был? Он и сейчас ее муж. Она когда-то любила его. Когда-то? А сейчас? Любит ли она сейчас этого хмурого равнодушного мужчину? Когда-то она говорила “да”, не раздумывая, а сейчас? Что-то сгорело внутри, когда ее бил и насиловал красивый высокий парень, оказавшийся отъявленной скотиной, скотиной в буквальном смысле, по-скотски с ней поступившим. Где ты был, Давид?

Она понимает, что несправедлива к мужу, ведь он никак не мог быть там и защитить ее, но чувствует обиду от того, что его там не было. А она - была там. Это ее били палками, кулаками, это ее сделали рабыней сначала мерзкой бабы, потом мерзкого мужика.

Нет. Это была не она. Это была Салли. И именно так и надо к этому относиться: Вера живет здесь, Салли осталась там.

Она подходит к Давиду, едко интересуется, что он делает здесь и почему он не дома у той доброй девицы, которая так скрасила ему несколько дней, пока ее не было? Несколько месяцев, виновато говорит Давид. Не будем мелочиться, говорит она, для меня нет никакой разницы. Для меня есть и большая, отвечает Давид.

Они продолжают этот бессмысленный разговор, пока поднимаются в квартиру. Давид хочет спросить, где она была, но благоразумно сдерживается, сдерживается и Вера, не спрашивает, где он провел эту ночь, даже думать об этом не хочет.

Спор постепенно перерастает в крик, она злобно смахивает со стола кружку с засохшими остатками кофе, Давид в сердцах бьет кулаком по стене, оставляя вмятину и разбивая костяшки пальцев.

Потом, когда страсти уже накалились до предела, они бросаются в объятия друг друга и, как уже не раз было, происходит бурное примирение, острое и сладостное. Вера чувствует, как расплывается комната, как исчезает в какой-то мутной белизне лицо Давида, как становится ватным ее тело. Веру начинает трясти мелкая дрожь! Нет! Не надо! Пожалуйста! Я не хочу туда! Не хочу! Вера зажмуривается, чтобы не чувствовать того, что неминуемо сейчас произойдет. Так легче, с закрытыми глазами, не так страшно. И когда Давид опустошенно засыпает, она полуголая выбегает из квартиры, изо всех сил бежит к мосту и, не раздумывая, бросается в мутную воду Бушмы. Будь что будет! Но домохозяйкой она больше быть не желает.

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

“Надо прийти в себя”, - думает она, но понимает, что лучше в себя не приходить. То, что она сейчас увидит, опять все перевернет, и ужас начнется снова. Она опять вброшена в эту проклятую деревню. Жизнь кончилась. Навсегда? Или опять на дни, которые потом превратятся в месяцы? За что ей это? За что?!

Но не она ли только что так хотела этого? Не она ли стремилась изменить свою тоскливую жизнь, бросившись в реку? Разве она хотела, чтобы

исчез ее славный и добрый мир, чтобы оказалась она в этой чужой и злобной деревне. Нет, это не деревня, а целая вселенная, в которой нет ни теплого дома, ни любимого человека, ни маленьких радостей, ни утреннего весеннего ветерка, ни осенней пробежки по дорожкам парка, ни летней душной ночи в палатке в обнимку с крепким мужским телом - ничего, только страшные жестокие люди и их тупая жизнь, весь смысл которой: еда, работа ради этой еды и бессмысленное совокупление все равно с кем.

Но если она заранее знала, что сейчас ее снова занесет в эту гадость, то, наверное, можно будет заранее прочувствовать и как отсюда убраться? Может, совершенно необязательно ради этого тонуть в бескрайней и быстрой реке? Может можно управлять этими перебросами из жизни в смерть? А, главное - обратно, из деревенской смерти в опостылевшую жизнь? Как глупо. Так же глупо, как ссориться с Давидом из-за той смазливой шлюшки… Шлюшки? Ну да, а кто она? Какие дурацкие мысли лезут в голову.

Ей холодно.

Сколько может лежать человек на голой земле? И, главное, где? То ли рядом с деревней, то ли опять далеко, надо бы оглядеться, понять. Если у реки, то надо сразу кинуться в воду, не дожидаясь чувства возвращения, река - вещь испытанная. Хотя и очень неприятная. Как это неприятно - тонуть! Открывай глаза, Салли. Ты вернулась! И приятно щекочет под ложечкой - приключение! Страшно. И весело.

Она открывает глаза. Место ей незнакомо, но деревня где-то рядом. Вдалеке видны крайние дома, у которых из трубы картинно ползет вверх белый дымок. Оказывается, она лежит в траве небольшой канавы у самой дороги. Пахнет нагретой прелой листвой и еще чем-то незнакомым и добрым. Забавно: она лежит одетая в ту же деревенскую робу непонятного грязного цвета, в которой тут ходят все. Ее удобная и привычная одежда сама собой куда-то пропала.

Салли поворачивает голову. Прямо перед лицом качается на зеленой ножке красный шарик земляники. Она машинально срывает ягоду, кладет в рот и раздавливает языком сладкую теплую мякоть. Вкусно! Ну что ж, надо идти.

Она поискала глазами другие ягодки, не нашла, вздохнула, собралась с силами, встала и отряхнулась. Похоже, в этот раз ее выбросило с другой стороны деревни. “Вбросило!” - улыбается она, я как десантник прямо. Кстати, Гарри говорил, что санинструктор Зорахдо того, как превратилась в Хельгу, служила в десанте. Теперь эта Хельга, как ни относись, единственная ее надежда. Надо снова идти к ней, снова пытаться поговорить по душам, в конце концов, она такая же гражданка Каганата как и Салли. Она точно так же попала сюда из цивилизованного мира, а не выросла в этом мерзком месте, хоть какие-то моральные принципы должны же были у нее остаться! Да, она приказала ее выпороть, но не садистка же, и тогда говорила, что симпатизирует Салли. Может, поможет… Поможет что? Салли сама не знает, но очень хочется чего-то нового, странного, может, даже и страшного.

Да нет, слабо верится в милость старосты к пришелице. Салли вспомнила Никиту, которому так легко была отдана Хельгой в рабство, вспомнила ужасный этот “праздник”, ноющие от работы мышцы - это не тарелки в посудомойку и не белье в стиралку закинуть. Вспомнила про побои, когда мужчина нисколько не сдерживаясь, со всей силы наносил ей удары. Разрывающее низ живота насилие. Снова пережить все это? Ни за что!

Хорошо, а выход-то какой? Вернуться? Бежать, никого не спрашивая, к реке, может, получится как в прошлый раз. Салли буквально чувствует, как вода заливает рот, легкие, как мучительно трудно не дышать, как лопаются от напряжения глаза и в голове пульсирует одна мысль: я сейчас умру. Малоприятное ощущение, мягко говоря!

Нет, это не выход. Разве за этим она сюда пришла? Но что бы то ни было, издеваться над собой она больше не позволит. Сегодня деревню ждет сюрприз, уговаривает она себя, к ним попала не слезливая слабая девица, а уверенная в себе обозленная женщина. Что лучше: утонуть или быть забитой насмерть? Да какая разница, по большому счету, но в любом случае, лучше сопротивляться. Так будет проще и честнее перед самой собой. Погибнуть в борьбе, романтично думает она, где-то в глубине души понимая, что это обуревающие ее страсти - это очередная мыльная опера. Но никуда не денешься, придется воевать. Воевать за себя, за свое место в этом мире. Черт побери, опять какой-то сериал…

Салли оглянулась в поисках какого-нибудь оружия, подобрала толстую сухую ветку, сломала ее ногой пополам - получилась неплохая дубина. Взвесила ее в руке как заправский разбойник - тяжелая. Вот и славно. А треснет обидчика, да побольнее, она теперь не задумываясь. Решительней, надо быть, решительней, уговаривала она себя, подходя к крайнему дому. В огороде, согнувшись в три погибели, работала широкозадая баба. Распрямилась, поднесла ладонь козырьком к лицу, закрываясь от солнца, увидела Салли, крикнула кому-то в избе. На крыльцо вышел плотный, такой же широкозадый мужик, вдвоем они изумленно посмотрели на девушку, гордо шествующую мимо.

Салли из озорства схватила свою дубину обеими руками, да погрозила этой парочке. Те мгновенно скрылись в доме, слышно было даже как хлопнула дверь. Салли рассмеялась. Что, страшно стало? Ну, бойтесь, бойтесь! Спокойная жизнь ваша закончилась! Она, конечно, понимала, что ничего эта жизнь не закончилась и что ничего толком она сделать не сможет, но уговаривала себя - так было проще не бояться, чувствовать себя бойцом, а не распустехой.

Навстречу прошел давешний обидчик, тот, кто тогда, в первый раз, завернул ей руку за спину и согнутую и униженную привел к Хельге. Был он сейчас без топора, посмотрел на девушку удивленно, пожал плечами, прошел мимо. А Салли на всякий случай демонстративно перекинула дубину из левой руки в правую, мол, готова к любым неожиданностям, нас так сразу не возьмешь!

Вскинув голову, прошлась вдоль всей деревни, направляясь к “правлению”.

Миленки в приемной не было, Салли сразу прошла в кабинет.

- Здрасьти! Вот не ждали! Снова к нам?

За столом Хельги сидела Миленка, без улыбки смотрела на Салли.

- С чем на этот раз пожаловали? Парни наши понравились?

От неожиданности Салли никак не могла сообразить, что происходит, почему вдруг эта девица так обнаглела, что села на место старосты? И разговаривает слишком смело. Даже нагло.

- Хельга где? - без предисловий начала Салли. Миленка засмеялась.

- Вон что вспомнила! А не боишься?

- Чего? - не поняла Салли.

- Хельгу не боишься? А зря. Могу тебе ее показать, если захочешь.

Салли почувствовала как недавно родившаяся смелость покидает ее. Да, Миленка, похоже, окончательно обнаглела, Хельги где-то нет, что-то случилось, но что? Ладно, что с этой разговаривать, нужна та, кто держит деревню в руках.

- Не тяни, - потребовала она. - Хельга где? Мне с ней кое-что обговорить надо.

- Со мной говори.

- С тобой не о чем. Не поймешь.

- А с чего ты, девушка, так осмелела вдруг? Думаешь, мужу башку проломила, так теперь все можно, что ли?

Получается, Никите тогда как следует досталось. Ну, тем лучше. Больше уважать будут. Пусть опасаются.

- Еще раз: где Хельга? - Салли понимала, что происходит что-то непонятное, но решила держаться до конца, даже с намеком чуть приподняла дубину.

- Да здесь твоя Хельга, - рассмеялась Миленка. - В окно выгляни.

Стараясь держать наглую девку в поле зрения Салли подошла к окну. Ну, ничего там нет. Березовая рощица, небольшая полянка на задах правления, вдаль к реке уходит улица. Она повернулась и недоуменно оглядела Миленку.

- Не поняла?! - засмеялась та. - На березки глянь, вон там, поверху…

Над березами с противными воплями носилась стая ворон. К горлу подступила тошнота. В принципе, она уже догадалась, что произошло, но до последнего не хотела верить. И на верхушки берез смотреть не хотела. Господи, да ее сейчас вырвет!

- Вот-вот, там она. Правда не вся. Хочешь к ней? Могу устроить, ты ж говоришь, не боишься. И палку свою брось. А то ненароком грех может случиться.

И Миленка достала из ящика “громобой”, рассмеялась, почему-то икнув. Салли побледнела, нашла силы спросить:

- Расскажешь, что тут случилось? Почему Хельгу… - она замялась. - Почему с Хельгой такое?

- Так хватит, натерпелись, - с удовольствием начала Миленка.

Все началось с того, что пересох Вяткин пруд. Сначала ослабел поток у запруды, крутивший колесо мельницы, а потом вода и вовсе перестала течь. Обнажилось дно пруда с мелкими рыбешками, бившими хвостами, да раками, которые удивленно то заползали в тину, то вылезали опять на потрескавшееся дно. Источник, исправно снабжавший пруд, ни с того, ни с сего, пересох и воду больше не давал.

Колесо встало, мельница не работала, и как на грех именно в этом году урожай жита был такой, что не поспевали убирать. А теперь еще и муку не могли молоть. Сначала Хельга приказала мужикам забираться в мельничное колесо и крутить его ногами, ворочая тяжеленные жернова. После часа такой работы человек падал, обессиленный, приходилось одного за другим мужиков заменять, потом и баб послали, но от тех проку было мало - слабосильные оказались, хоть некоторые из них и мужей поколачивали, да вот только скалкой бить - не жернова крутить.

И репа в этом году не уродилась, вялая была, квелая, с червоточинами, на вкус горькая. А ведь какая раньше сладкая была!

Потом мор напал на курей и другую птицу. Только что ходила курочка, клевала зернышки, несла яички, и вдруг падала посреди двора, подняв к небу скрюченные лапки и закатывая белые глазенки. А за ней другая, третья…

И дети все, как один, по ночам стали мочиться в постель. Ничего не помогало: ни побои, ни увещевания, ни горох в углу, ни травяные отвары - каждую ночь хоть выжимай. Уж перестали им пить давать, так они ходили от жажды белые, а один хрен ссались. Стали класть детей на пол, так они и пол заливали, сердешные.

Деревня зароптала. Сначала выборные от мужиков пришли к правлению, ломая шапки, кликнули Миленку, чтобы позвала Хельгу. Староста вышла на крыльцо, ухмыльнулась, оглядев делегацию.

- С чем пришли, уважаемые?

- Так такое дело, Хельга… - начал самый бойкий из них. - Беда пришла в нашу деревню…

- Понимаю, - сочувственно протянула староста. - Что делать предлагаете?

- Ничего не предлагаем, тебя спрашиваем. Ты у нас старшая, тебе и отвечать.

- Да за что отвечать-то? За источник пересохший? За детей ссущихся?

- Ну так надо же делать что-то. Так-то мы скоро все передохнем, кто от голода, кто от хворей.

- А что именно делать?

- Мы-то откуда знаем? Ты вон к нам пришла, свои порядки навела, кто это все исправит? Ты и исправишь.

- Глупостей не говорите, - отрезала Хельга. - Надо тяжкий период переждать. Год на год не приходится. Этот был суровый, значит следующий будет хорошим. Потерпите.

Мужики покивали и разошлись.

Но и следующий год хорошим не стал. Хуже того: зараза перекинулась на коров, их теперь стадом пасти было никак нельзя, каждый свою буренку выводил сам, да подальше, а то и молока лишились бы. Наступала катастрофа.

С голодухи мужики обессилели, и в ближайшее время пополнения деревни не предвиделось. Не могли уже ничего.

Бабы решили действовать по-своему. Пошли к ненавистной ведьме Неждане, которую за колдовство давно хотели на березы отправить, да все как-то времени не было. А тут как раз время появилось, но решили сначала спытать - что же делать? Как от беды избавляться?

Неждана долго парила над огнем какую-то траву, грызла непонятного вида корень, лила в воду молоко, которое сразу кисло и сворачивалось, поскакала вокруг костра, разведенного прямо во дворе, потом грохнулась в обморок, бормоча какую-то чушь. Бабы остались недоуменно стоять, молча глядя на колдунью. Наконец та очнулась и спокойным голосом сказала:

- Вся беда от пришелицы. Не будет пришелицы - не будет беды.

Несколько ночей бабы выедали мозг мужикам, что надо избавиться от Хельги, и все станет как раньше. Действовали уговорами, угрозами и лаской. Мужики отнекивались, смеялись над глупыми бабскими бреднями, потом злобно отмахивались, а потом все же набрались смелости, и, выпив самогона из проросшего зерна, снова пошли к правлению.

Староста как обычно вышла на крыльцо, но поняла, что все пошло не так, ринулась в дом, выскочила с “громобоем”, как в Деревне окрестили ее пистолет, но выстрелить успела всего один раз, с ходу насмерть уложив Дубыню, но тут от Цветана прилетел ей в голову здоровенный камень. Цветан ловко камни кидал, еще в детстве его все боялись.

Хельга схватилась за голову, уронила пистолет, тут ее и повязали. Без громобоя это уже не страшно было. Стали решать, что делать. Хотели в реку бросить - оттуда пришла, туда и уйдешь, но бойкая Первуша сказала, что так дело не пойдет: вдруг Хельга снова оттуда появится, и опять вся жизнь пойдет прахом, так что решили ее по-простому на березы отправить для верности. За одним и Неждану туда же от греха, а то неизвестно, чего она еще наколдует.

- И что, так сразу и вздернули? - голос у Салли ломался от ужаса.

- А чего тянуть? Чтобы она опять извернулась, да еще кого-нибудь убила-покалечила? Нет. Хватит.

- И кто теперь староста?

- А-а-а, ты же этого не знаешь! Вот умора! Я теперь староста! - Миленка снова икнула. - Представляешь? Была девка на побегушках, а сейчас - первая на деревне. И так бывает.

Новоявленная повелительница открыла шкафчик, вытащила из него аккуратный штоф прозрачной жидкости и нарезанную репу.

- Давай, Салли, за меня за новую, за красивую старосту нашей Деревни!

Только тут Салли заметила, что Миленка-то пьяна вдрабадан. То есть, еще с ног не валится, но до этого осталось недолго. Видно, с утра нарезалась на радостях, новую должность празднует. И если это та же гадость, что тогда на празднике пили, то ведь ужас просто, невыносимо.

Миленка наполнила две глиняных кружки, одну пододвинула к Салли, вторую приподняла:

- Ну, за новую жизнь, подруга! - и махнула залпом.

Отказаться нельзя - обидишь. Салли зажмурилась и, стараясь не дышать, отхлебнула вонючую маслянистую жидкость. Ее сразу передернуло, она схватила ломтик репы, чтобы закусить. Репа и правда была горькая и невкусная.

Дверь открылась, и в комнату вошел Никита. Изумленно уставился на Салли, перевел взгляд на Миленку, у которой, похоже, стали слипаться глаза.

- Откуда она взялась? - спросил.

Миленка не ответила, задремала, а Салли подняла брошенную было дубину и приготовилась дать отпор. Но Никита и не собирался нападать.

- Откуда эта появилась? - снова спросил у Миленки, которую окончательно развезло, но тут она встрепенулась.

- Да хрен ее знает. Ввалилась сюда с дубиной, но меня так просто не возьмешь. Поняла, сучка?!

Как у всех сильно пьющих людей, у Миленки мгновенно менялось настроение, добродушие сменялось агрессией, спорить было бессмысленно, доказывать что-то - глупо. Новая староста схватила с стола пистолет Хельги, помахала им.

- Громобой теперь у меня, ясно? Так что чуть-что - и тебе конец!

- Да ладно тебе, - попыталась успокоить ее Салли. - Ничего такого я делать не собираюсь.

- И к Никите не лезь! Он теперь мой, да, Никитушка?

Миленка вылезла из-за стола, бросив пистолет, подошла к парню, повисла у него на шее, пытаясь обнять. Никита схватил ее за талию, потащил прочь из правления.

- С тобой еще потолкуем! - кинул он, выходя.

“О чем с тобой толковать, убогий?” - усмехнулась про себя Салли.

Она подходит к столу, берет пистолет. Тяжелый! Когда-то ей Давид показывал, как обращаться с оружием, но тогда ей было неинтересно, а сейчас она с трудом вспоминает, что надо нажать вот на эту кнопочку, и тогда из рукояти выскочит обойма. Вот она. В прорези сбоку не видно никаких патронов, а сверху, зажатый с двух сторон скобами, лежит один-единственный патрон, желтая яркая гильза, серая тупая пуля. Салли зачем-то нюхает оружие. Пахнет железом, маслом и какой-то гарью. Она вставляет обойму обратно, думает, а не забрать ли его себе, но потом решает: ни к чему. Не надо. Что она, в кого-то этим единственным патроном выстрелит? Да никогда. Топором огреть - это по нашему, вон и дубина есть, а пистолеты эти… Салли смеется, вспомнив как испуганно глянул на нее Никита, когда вошел. Бросает оружие обратно в ящик, садится за стол “руководства”, обдумывает ситуацию. Надо решать, что теперь делать, только сперва надо поспать. У нее очень болит голова. Надо закрыть глаза и полежать в темноте. Лягу-ка я прямо здесь, кину на пол вон те тряпки, подремлю, а потом будем думать, как жить дальше.

ВОЙНА МИРОВ

МОЗГОВОЙ ШТУРМ-III

ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Есть новости? - Гарри бодро вошел в кабинет, хотя после вчерашнего состояние его было далеко не самым лучшим.

Минц тоже выглядел разобранным на части, и только Сапега сидел прямо, выглядел свежо, хоть и сурово. Хороший организм у мужика, выносливый, с завистью подумал Гарри.

- Откуда новостям-то взяться? - вежливо поинтересовался старший дознаватель. - От пьянки вчерашней? Хотя, нет, вон, есть новость: помощник мой, похоже, недееспособен.

Гарри понимающе кивнул, но верил, что Минц не из таких. Пострадает немного, а дело сделает.

- Тогда давайте, друзья мои, - сказал Гарри. Сапегу передернуло. - Подведем итог: что на сегодняшний день нам известно о бесследно пропавшей девушке? И какие есть версии, где она может быть с такой раной, и как способна вот так появляться и исчезать по собственному желанию?

- Это, майор, тебе должно быть виднее, ты у нас специалист по всяким таинственным явлениям. Нам бы разыскать ее, а уж что там и как было - тогда и выясним.

- Нет, Андрей. Ты путаешь причину и следствие. Не сначала разыскать, а потом выяснять, а сначала собрать в кучку всё, что нам известно, и тогда мы и поймем, где и как ее искать.

- Ну раз я путаю, то давай, собирай свою кучку.

- Да я уже понял, что ты меня бешено презираешь за работу в Империи по сбору информации. Только делал я это не ради нового звания, а ради страны, если уж ты хочешь. Ты воевал? Судя по возрасту - должен был.

- Воевал, - нехотя буркнул Сапега.

- С половцами или с русинами?

- С половцами.

- А кто их натравил на Каганат, хотя они держали нейтралитет? Кто снабжал Княжества вооружением и своими “специалистами”? Кто сидел в самолетах, бомбивших Итиль и Саркел? Кто поставлял ракетные комплексы и готовил для них специалистов?

- Империя, - Сапеге было неприятно признавать правоту армейского майора.

- А кто в Империи разрабатывал все эти действия?

- Я тебе не школьник тут играть в вопросы и ответы! - взорвался дознаватель. - Понятно, что архистратиг Роман, главный враг Каганата, по неизвестной причине люто ненавидящий нас. И устранение его считаю решением, хоть и не нужным, но логичным. А вот методы твои я все равно считаю подлыми. Так было нельзя…

- Серьезно? А как было можно?

- Ну, не знаю… Но не всегда цель оправдывает средства.

- Не всегда, - легко согласился Гарри. - Но иногда оправдывает. Роман имел неограниченное влияние на басилевса, и новая война с нами была вопросом времени. А как вы знаете, сами имперцы воевать не любят, но прекрасно умеют натравливать на нас соседей. Сейчас у них архистратиг Михаил, которому важно одно: не лишиться своего места, поэтому он ни с кем воевать не собирается - вдруг проиграет. А унас, соответственно, в стране мир. Оправдала средства эта цель?

- В какой-то мере - да, но методы…

- Да заладил: “методы”, “методы”! Это - армия. Цель армии - защитить свою страну. А уж какими методами - неважно.

- Вообще-то важно, - неожиданно подал голос Минц. - Но вы тут поспорьте, а я спущусь к автомату, купить водички холодненькой… Сушняк душит.

Сапега и Гарри невольно рассмеялись.

- А зачем ты бедную, ни в чем не повинную девушку в реку столкнул? - снова ощетинился дознаватель.

- Ты прав. Мне, конечно, надо было попытаться ее убедить самой прыгнуть, а когда она наотрез отказалась, просто извиниться. Так что ли?

- Так во всяком случае было бы честнее. И не надо оправдывать…

- Все, господин старший дознаватель! Завершили наш спор, ибо можем мы так на месте топтаться бесконечно. Не нравятся тебе мои методы? Имеешь полное право. Главное, чтобы это не мешало нам сделать главное - найти эту бедную, ни в чем не повинную девушку.

Несколько посвежевший Минц вернулся с бутылкой холодной воды.

- Ладно, мы ее найдем. И что ты с ней сделаешь?

- Ты не поверишь - ничего! Мне важна информация о месте, куда она попадает, и понимание процесса перехода. Всё.

- То-то она с пулей в горле вернулась…

- Вот! Еще одна загадка! С такими ранами не живут. А она - жива и, похоже, неплохо себя чувствует.

- То есть, ты считаешь, что… - Сапега замялся. - Гибель в одном мире не означает гибели во втором?

- Именно так, господин старший дознаватель. Застреленная Нина Зорах оказалась невредимой Хельгой, а погибшая Салли вернулась оттуда живой Верой. Как? Это нам и нужно понять.

- Хорошо, - Сапега вскочил и заходил по комнате. - Ну узнаем мы механизм сосуществования двух этих миров. Что дальше? Пойдем к ним? Они придут к нам? Какая нам польза от этого знания, кроме того, что девушка жива, хоть у нее и останется страшный шрам?

- Польза? Прямая! Ты не понимаешь, что это имеет громадное научное значение? Что это может в корне изменить представление о мире, в котором мы живем? Ну и…

- Ну и военное значение тоже. Вы же все открытия забираете себе сразу. Расщепили атом - сделали бомбу. Слетали в космос - построили баллистические ракеты. Вам что ни дай - вы из всего сделаете машину для убийств.

- А что ты предлагаешь? Не защищаться? Если у имперцев есть ядерное оружие, мы должны сразу встать на колени и сдаться?

- Нет. Но хотя бы не делать эти бомбы и снаряды в невиданных количествах. Договориться можно всегда. Не доводя архистратигов до самоубийства.

- Ладно, я уже понял, что нанес тебе тяжелую душевную травму. Сказать тебе, какой тут может быть интерес, кроме научного? Погибшие в бою солдаты могут вновь становиться живыми. Разве эта цель не стоит всех и всяческих средств? Вернуть матерям сыновей - есть цель достойней этой?

- Вы еще и лицемер, господин майор! То есть, вы сначала заберете сыновей у матерей, отправите их на убой, а потом вернете, мол, получите-распишитесь? А если не сработает? Ты вообще соображаешь, что ты несешь?!

Майор вскочил и сжал кулаки. Сапега тоже встал и напрягся. Видно было, что не уступит. Минц поперхнулся и закашлялся, выхаркивая остатки воды из легких. Гарри выдержал паузу, добродушно рассмеялся. Сапега немного расслабился.

- Ладно, благородный служитель закона, я понял, что мои идеи тебя не прельщают. Можешь отказаться от ведения дела, мне другого дадут, не такого умника.

- А вот хрен тебе, неразборчивый вояка! Я буду искать эту девушку, хоть Веру, хоть Салли, чтобы избавить от тебя и не дать тебе угробить ее ради дурацкой высокой цели. Пока не найдем - мы вместе. А там - разберемся.

ДОМИК В ДЕРЕВНЕ

- Ну и чего ты тут разлеглась?

Салли получает чувствительный удар в бок, открывает глаза. Миленка отводит ногу для второго удара, Салли успевает перехватить ее. Миленка чуть не падает.

- Ты что, сучка? - удивляется “староста”. - Драться вздумала?

Только тут Салли замечает кровоподтек на скуле и разбитую нижнюю губу новой “старосты”. Салли вскакивает и смотрит на вошедшего в комнату Никиту: подбитый глаз красавца наливается сине-красными прожилками. Салли становится смешно.

- Что, бурная ночка выдалась? - смеется она, стараясь все же держаться на достаточном расстоянии от сладкой парочки.

- Не твое дело! - резко бросает Миленка. - Что ты тут делаешь вообще?

- Ночую. А куда мне деваться? Мне идти некуда.

- Ну а мне что за дело?! Тут моя комната, не твоя, пошла отсюда!

- Да я-то с удовольствием, - зевает Салли. - Счастливо оставаться!

Она делает шаг к двери, стараясь обойти Никиту, но тот загораживает ей путь.

- Куда собралась?

- Пойду отсюда. Скучно мне тут у вас.

- А чего приходила тогда?

Салли задумалась. Действительно, что происходит? Что она здесь делает? Почему она страстно захотела вновь попасть сюда? Очередные выкрутасы непостижимого женского характера или этот мир затягивает в себя помимо воли? Но ведь чувствовала же, чувствовала, что нужно вернуться в эту проклятую деревню. Вот и вернулась. И что ей теперь тут делать?

- Да моя бы воля, век бы вас не видать, - Салли попыталась отодвинуть здоровенного парня, но тот легко оттолкнул ее.

- Успеется. А ну давай, выкладывай, зачем ты к нам все время ходишь?

- Да не хожу я, сколько можно объяснять! Я сама не толком не знаю, как сюда попадаю день через день!

Никита и Миленка переглянулись, Миленка хмыкнула, подошла к ведру у двери, зачерпнула ковшиком согревшуюся за ночь воду, жадно отпила, поморщилась.

- Что значит “день через день”? - недоуменно спросил Никита.

- Я ж только позавчера от вас сбежала, и вот на тебе, снова да ладом…

- Вчера?! - фыркнула Миленка. - Семь седмиц прошло, а для тебя это вчера?

Ну вот опять! Опять эти странные скачки во времени, объяснить которые невозможно, невероятно. Странно, очень странно. И интересно! Просто до одури интересно!

Если в Деревне проходит два-три дня, то в мире Салли они превращаются в полгода. И наоборот: два дня там - это почти два месяца здесь. Значит, Гарри прав: это разные миры и живут они по-разному, каждый своей жизнью, даже время у них течет иначе. Но толку-то от того, что она это поняла? Понимать хорошо, да, но что с этим пониманием делать? Как повернуть время вспять - ну не вспять, скажем, а в свою пользу? Можно ли его выстроить так, чтобы оно текло одинаково тут и там? Непонятно. Да и зачем, собственно? Чего она хочет добиться? Надо крепко поразмыслить. Поразмыслить о чем?

Мысли путаются, это очень утомительно, особенно, когда ни на один вопрос не получаешь ответа.Она вернулась, чтобы остаться здесь навсегда? Жить в мире, где нет понятий о добре и зле? Стать такой же, как они, потому что иначе тут не выжить? Если так, то она ни за что не хочет быть жителем Деревни, ни за что. Наверное, все же нужно было остаться в своем спокойном, размеренном, даже скучном мирке - с готовкой, уборкой, стиркой, глажкой, глупыми сериалами и захватывающими книгами. Остаться там, где есть любящий муж (Салли вздрогнула, но быстро взяла себя в руки), где за ней еще могут ухаживать мужчины - это был ее мир, мир, где главной проблемой было что приготовить на ужин и куда поехать в субботу. Где все удобно и понятно. Где она - Вера, а не Салли.

Чем она провинилась, что ее стала засасывать чужая и злобная Деревня? Почему она ее не отпускает? Какая, черт побери, группа крови, а даже если и она, то какое право имел этот Гарри лишить ее собственной жизни и судьбы?

Он, конечно, понятия не имел, куда ее направляет, но разве это его оправдывает? Неужели теперь она обречена вечно жить среди существ, которые не знают самого элементарного, даже колеса - во всяком случае, она не видела здесь ни одной телеги. Впрочем, откуда взяться телегам, если у них и лошадей нет? А с другой стороны, зачем им лошади, если весь их мир за полдня обойти можно? Но этого крохотного мирка хватает для прокорма себя и скотины (“Невелика разница! Все они те еще скоты!” - зло подумала девушка), выращивания злаков, ловли рыбы и охоты на зверя. Кстати, а как они охотятся? У них нет ни луков, ни стрел, ни копий - во всяком случае, она ничего такого не видела. Капканы, что ли ставят? Ну да, наверное. Ружей у них точно нет. На всю деревню - один “громобой” с одним патроном. И они его боятся смертельно. В прямом смысле.

А, вот еще одна загадка: откуда берется электричество? Ведь у них в домах есть свет! Ну, хоть это. Правда никакое другое применение электроэнергии им не известно - даже мельница у них водяная, хотя на бесплатном (Салли усмехнулась) электричестве можно было бы и мотор соорудить. Только кто ж его соорудит? Для их мозгов это слишком сложно, да что там сложно - задача неподъемная!

Странно все это. Странный мир. Странные люди, со своей странной логикой. Странные обычаи, пришельцу кажущиеся дикими. Они могут чуть ли не обожествлять свое “руководство” (Салли снова усмехнулась - какие привычные, но нездешние термины), а потом в одночасье из-за чудовищных суеверий убить Хельгу самым жестоким образом.

А уж изнасиловать пришелицу - вообще без вопросов. Их семья - это женщина, отданная мужчине в рабство. Женщина, ставшая придатком мужа и прислугой в доме.

Смогла бы она выжить в этом мире? Нет. Тогда что она здесь делает? Вернуться? Нет. Там привычно, но тоскливо. Здесь страшно. Очень страшно. Но интересно. Так интересно, как никогда в жизни не было. Стоит этот интерес риска? Может, и нет. Но зачем-то же позвала ее Деревня. Да еще в самый такой момент… А ведь Гарри предупреждал! Говорил, что в эти сладостные моменты странный мир может засосать тебя в свою воронку. Ох…

- Ну что застыла? - фыркнула Миленка. - Тебя, кажется, спросили: зачем ты сюда ходишь? Молчит она! Улыбается еще! Что тебе у себя не сидится, почему обязательно надо к нам припереться? Отвечай - и вали куда хочешь.

- Откуда я знаю, зачем я сюда хожу? - задумчиво ответила Салли. - Сама пораскинь мозгами, на что вы мне сдались, я, например, понятия не имею.

- Ну, а раз не знаешь, то сиди тихо, и делай, что говорят, ясно? Норов свой не показывай, а то у нас разговор короткий, правда, Никита?

Никита машинально взялся за покореженное топором ухо, видимо вспоминая, что и у Салли разговор был не длинным, оглянулся в поисках чего-то, чем можно было огреть пришелицу.

- Ладно, - начала Салли, понятия не имея, что сейчас скажет и чем закончит разговор. - Если вам так прямо необходимо узнать, зачем к вам приходят люди из другого мира, то слушайте…

НАБЛЮДЕНИЕ ЗА НАБЛЮДАТЕЛЕМ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

Анна догадывалась что происходит что-то странное, вот только никак не могла понять - что? Давид ей нравился, тем более, история у него была такая… романтичная: таинственное исчезновение жены, метания и поиски, попытки понять, что же случилось, безутешное горе брошенного мужа. Анна в принципе догадывалась, что ларчик открывается очень просто. Бездетной домохозяйке наскучила эта нудная жизнь, вот она и пустилась во все тяжкие. История стандартная.

Вообще-то она намеревалась писать совершенно о другом, а не о банальной истории сбежавшей жены. Студентке четвертого курса факультета журналистики Хазарского национального университета кровь из носу нужна была дипломная работа - расследование на актуальную тему. А какая тема была самой актуальной в сегодняшнем мире? Конечно же интернет, компьютеры, таинственные стартапы, которые появлялись один за другим, реализуя, казалось бы, совершенно безумные идеи. И намного большим безумием было то, что через некоторое время человечеству становилось непонятно: а как вообще оно раньше жило без этих реализованных идей? Вот тема, которая будет интересна если не всем, то многим: целевая аудитория - читатели, зрители, слушатели - обожает все непонятное, это Анна поняла еще задолго до поступления. А кто разбирается в IT-технологиях, чтобы квалифицированно судить о написанном? То-то и оно.

Так Анна попала в одну интересную контору с замысловатым названием, где симпатичный молодой парень, ненамного старше ее, руководил разработкой чего-то там крайне современного… Она сначала честно пыталась разобраться, что они там такое изобретали и продвигали, но потом махнула рукой. Просто старательно записывала за увлеченным молодым человеком, который все больше горячился, рассказывая об их проекте, и от этого становился еще более симпатичным. Анна пустила в ход все свое девичье обаяние, все те уловки, которые выучила за свой, честно говоря, совсем небольшой, но весьма интенсивный опыт общения с мужчинами. Долго ждать не пришлось: через некоторое время симпатичный молодой человек Давид пригласил ее в кафе, а потом к себе домой. Ну и все.

Все было хорошо, но, как известно, хорошо долго не бывает: совершенно неожиданно, в самый неподходящий момент, объявилась жена Давида, пропавшая несколько месяцев назад. Объявилась почему-то вся мокрая, что придавало водевильной сцене некоторую пикантность. Понятное дело начался скандал, градус которого все повышался и повышался, Анна второпях похватала вещи и поспешила ретироваться, столкнувшись в дверях с каким-то парнем, ну, видимо, любовник, к которому сбежала непутевая супружница Давида.

Впрочем - стоп! Разбирая смятую и скрученную одежду, Анна вдруг сообразила, что резко ворвавшийся вслед за женой (кстати как ее звали? А, ну да, Давид говорил: Вера) мужчина никак не мог быть ее любовником.

Журналистское расследование: во-первых, с какой стати Вера заявилась бы к мужу с любовником? Сразу нельзя было сообразить, разозлилась на себя Анна. Во-вторых, с какой стати ей тогда устраивать скандал Давиду, раз у самой рыльце в пушку? Хотя… она же женщина, ей устроить скандал - милое дело в любой ситуации. Фу, какая пошлятина, снова разозлилась на себя Анна. Логично рассуждай, профессионально, а не эмоционально! Так, теперь - в-третьих: за каким чертом нужно было любовнику появляться не вместе с Верой, а через некоторое время, когда градус скандала достиг наивысшей точки и, похоже, дело шло к членовредительству. И наконец - почему она была мокрая?! Вся, до нитки, как будто только что вылезла из воды? А может, она и правда вылезла из воды? Только что она там делала?

Все это было совершенно непонятно и требовало детального изучения. Какие IT-технологии? Вот о чем надо писать! А если получится - снять и видеосюжет. Похоже, тут какая-то тайна, и вот это-то и станет настоящей сенсацией. Нужна скрытая камера! Была у них на факультете такая, надо заказать и основательно над этим поработать.

В эту ночь, понятное дело, сна не было ни в одном глазу, и Анна решила вернуться к дому Давида - понаблюдать, что там происходит: может, все это тривиальная бытовая драма, а может и нет. Короче, современные технологии от нее никуда не убегут, а вот тут надо бы разобраться. Интересно!

Анна вызвала такси (ночные тарифы у них - чистый грабеж!) и остановила его в квартале от дома Давида. Застуканный на месте преступления муж с мрачным видом сидел на скамейке, окна его квартиры светились, значит, жена с “любовником” были там. Вид у Давида был даже не столько мрачный, сколько изумленный. Впрочем, сказала себе Анна, это было естественно: ситуация - не приведи Господь. Как такое может быть, думала Анна, жена с любовником выгнали законного мужа из собственного дома? Вряд ли. “Любовник”, конечно, выглядел крепким парнем, но Давид, насколько успела понять девушка, тоже был не робкого десятка, просто обалдел от неожиданности, это объяснимо.

Объяснимо? Да ничего тут не объяснимо! Да и не любовник это, понятно же.

Давид встал и, пошатываясь, направился к мосту, а затем - в ближайший бар. Анна осторожно двинулась за ним, вошла, осмотрелась - парень сидел у стойки и мрачно пил что-то прозрачное. Она села на высокий табурет рядом с ним, кивнула бармену - мне то же самое. Давид скользнул по ней равнодушным взглядом, затем вздрогнул:

- Ты что тут делаешь?!

- А ты? - Анна отхлебнула удивительно крепкую гадость, ну и пойло! Зачем он это пьет? Чтобы напиться?

- Я пытаюсь напиться, - словно прочитав ее мысли, сказал Давид.

- Я тоже, - улыбнулась Анна. - Расскажешь, что произошло?

“Жена шпионка? Секретная служба? - сображала Анна, выслушав историю. - Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя… Это практически все объясняет. Но как-то слишком уж ловко”

- И ты поверил?

- Нет, конечно. Но другого объяснения я не вижу. Через полгода домой является мокрая жена, за ней влетает какой-то мужик с удостоверением майора разведки, называет ее Салли - что мне думать? Поверить невозможно. Не верить - глупо. Или наоборот: поверить глупо, а не верить невозможно.

- Ну да,- задумчиво пробормотала Анна. - Как ни крути, оно и глупо, и невозможно. И что ты собираешься делать?

Давид махнул бармену - мол, повторим. Анна быстро замотала головой - нет-нет, только не это, дайте вина, что ли.

- А что мне делать? Пойду на работу, попытаюсь обдумать и понять, что делать.

- Как ты думаешь, они любовники? - Анна решила спросить сразу и в лоб.

- Думаю, да. Или нет. Так-то не похоже.

- Вот так история… - Анна окончательно поняла, что пока не раскрутит этот узел, не успокоится. Один черт она ничего в давидовом стартапе не понимает. А сам Давид на работу все же не пошел. Выпивший, жалкий, отправился он сидеть все на той же скамейке около дома, не решаясь подняться в собственную квартиру.

Анна наблюдала за ним из-за угла, попивая кофе из картонного стаканчика. Одновременно и презирала, и жалела своего бывшего любовника. Ну да, теперь уже точно - бывшего.

На следующий день Давид ей позвонил.

- Она опять исчезла, - сдавленным голосом прошипел он.

- Сбежала?

- Мы поругались - и она исчезла.

- Ушла?

- Да. То есть, нет. Наверное, да. Ушла, пропала, не вернулась.

- Ссорились?

- Сначала да, - Давид замялся.

- Да ладно тебе, все понятно, - усмехнулась Анна. Никакой ревности она не чувствовала.

И стало окончательно ясно, что со всем этим нужно детально и основательно разобраться.

КТО-ТО ЧТО-ТО ПРИДУМАЛ

- Говоришь ты складно, - задумчиво сказала Миленка. - Только веры тебе, сама понимаешь… Чтобы ты такая гладкая, откормленная, да прибегала к нам, чтобы учиться жизни?

“Чего это я откормленная?!” - оскорбилась Салли, но промолчала.

- А ты, Никита, как мыслишь?

- Да никак, - Никита почесал затылок, там, куда так недавно пришелся удар топора. - Врет она все. Если бы жизни училась, то не кобенилась бы, а жила со мной, как жене положено…

- А ты что, жалеешь, что не с ней живешь, а со мной? - грозно поинтересовалась Миленка. Красавец сразу сник.

- Да я для примера тебе говорю! Мне она чуть ухо не отрубила, порядки наши ей не нравились. Хельга ее даже выпорола для острастки. Чему она у нас научилась, а?

- А Никита-то прав! - улыбнулась Миленка. - Чему это ты научилась у нас, сама же говоришь, мы серые, нищие, многого не знаем, а у вас там - красота! Ну?

- А дело не нищете и не в серости, - на ходу придумывала Салли. - Вы живете бесхитростно, просто, к природе близко…

“Что-то я совсем не изобретательно вру”

- Да, Хельга тоже что-то такое говорила…

- Вот! А у нас там - беда. Воздух грязный, еда невкусная - с вашим хлебом не сравнить, занимаемся всякой ерундой, а надо жить как вы: просто. И детей вы рожаете просто, и еду готовите просто, а мы все усложняем.

“Господи, только бы поверили и отстали! Я ж сама не понимаю, зачем приперлась. Главное, чтобы не считали меня врагом. А то так и до берез недалеко”.

- Детей, говоришь? - ехидно спросила Миленка. - Может, от Никиты хочешь? Они у вас красивые получатся. А, Никита? Заделаешь ей мальца?

“Ничего себе поворот! Я что-то не так сказала? Да не дай Бог”!”

- Ты, Миленка, ерунду говоришь! - осторожно начал Никита, на которого переключилось внимание старосты. - Я только тебе хочу заделать, а ее мне даром не надо, мне она неинтересна вообще!

“Можно подумать, ты мне интересен, поганец! Не интересна я ему, видишь ли. Наглец!” - Салли понимала, что мыслит нелогично, но почему-то в голове вертелось именно это.

- А если я тебе прикажу с ней переспать, как Хельга приказала? Ослушаешься? Думаешь, такой здоровый, так тебя и выпороть нельзя? Пороли тебя уже?

- Не, не было, - протянул Никита испуганно. - Да и не надо. Прикажешь - сделаю, но не по своей воле, ты знай!

- То-то же, - удовлетворенно протянула Миленка. - Ответ правильный, молодец. Только не надейся, никакого тебе такого приказа не будет. Обойдешься…

И Миленка обняла здоровяка за шею и впилась ему в губы.

“Пронесло! - думала Салли. - Слава богу, заклинило эту ревнивую сучку, а то ведь с их простотой нравов могли снова изнасиловать, сволочи”.

Что теперь делать и как быть, она не знала. Надо было из этой ситуации как-то выбираться, а то она наплела тут с три короба.

Миленка оторвалась от возлюбленного, победоносно взглянула на мнимую соперницу.

- А вот ответь-ка мне, - ехидно начала она. - Если тебе так интересно то, что тут происходит, то чего ж ты носишься взад-вперед, почему с нами жить не остаешься?

- Это же понятно! А как там у нас узнают про вашу жизнь, если я не буду возвращаться и рассказывать?

Миленка махнула рукой Никите, подмигнула, тот послушно вышел.

- Нечего тебе там делать, - сурово сказала она. - Оставайся здесь, живи с нами. Найдем тебе мужика хорошего, про Никиту думать забудь…

“Да я и не начинала о нем думать-то, господи, на что он мне сдался!”

- … К реке не подходи, я скажу, чтобы проследили за тобой. Пойдешь к реке - выпорю. И будет это твой второй раз. После - сама понимаешь…

“Вот попала!”

- Глупость делаешь, - процедила Салли. - Зачем я мужику тут? Готовить я не умею, за скотиной ходить тоже…

- Вот и научишься, - отрезала Миленка. - Слышь, Никита, кого бы ей в мужья назначить? Может, Цветана? Он у нас третий год бобылем ходит.

- Можно, - пожал плечами Никита. - Только он старый уже, а она девка молодая, видная. Непорядок.

- Непорядок, - согласилась Миленка. - Тогда Белояра? Ему давно жениться пора.

- Эй, а вы меня спросили?! - возмутилась Салли, хотя к ней подступал липкий страх: история повторялась, она снова попала в эту ловушку, откуда вырваться можно было только с боем. Зачем прибежала только?!

- А ты кто такая тебя спрашивать? - изумленно спросил Никита. - Ты кто такая вообще? Думаешь, меня по голове треснула и теперь самая главная? Сама решать можешь? Тут Миленка теперь староста…

- Да знаю я ваши порядки, - отмахнулась Салли, которой становилось все страшнее. - Только я-то тут причем? Я не ваша и порядки ваши соблюдать не обязана. И вообще, я пошла.

Она сделала шаг к двери, но путь ей перекрыл все тот же широкоплечий Никита.

- Куда собралась? А ну стой!

- Ты ее задержи, Никитушка, а я позову Молчана с Дормогоном, они ее быстро образумят.

“Ну вот и все, - обреченно подумала Салли. - Никакому Белояру или кому там я не дамся, значит, придется погибать. Вот же чертова деревня! В ней как-то совсем помирать неохота! Но - сама виновата. Захотела другой жизни? Получай”.

Строго говоря, помирать ей вообще не хотелось, ни в деревне, ни в городе, нигде. А ужасно хотелось жить.

Никита, ухмыляясь, встает около двери, в которую проскальзывает Миленка. Салли ищет глазами хоть какое-то оружие, хоть топор, хоть палку, чтобы не позорно сдохнуть на березах, а гордо погибнуть в бою. Высокопарно, конечно, но как иначе скажешь? И тут она вспоминает про “громобой”, бросается к столу, с силой вытягивает ящик, из которого все сыплется на пол, с тяжелым стуком падает большой черный пистолет. Никита бледнеет, озирается, пытается понять, что делать. Салли поднимает оружие с пола, наводит на здоровяка. “Жаль, что там только один патрон!”

В это время открывается дверь правления, и в комнату входит незнакомая мокрая девушка, широко раскрытыми глазами смотрит на Никиту и Салли.

- Здрасти! - говорит она. - Что это у вас тут творится?

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Это она к мужу мириться побежала?

- Скорее ругаться, - машинально ответил Гарри и резко обернулся.

За столиком позади него сидела вчерашняя девица, со слезами покинувшая квартиру злополучного Давида. Ни вчера, ни в те дни, когда она приходила к покинутому мужу, Гарри не мог разглядеть ее лица, но сразу понял, что это именно она. Как она сумела незаметно пробраться в бар, где они выясняли отношения с Верой - непонятно. “Так она, наверняка слышала про группу крови! Хреновый из меня разведчик!” - злобно подумал майор.