Гроза пустошей

Глава 10, в которой мы посещаем Хаир в разгар праздника куртизанок, а Ястреб Джек сбегает.

Один из властителей прошлого построил алые стены Хаира, назвав их неодолимыми, и из-за этого город был вынужден сражаться значительно чаще, чем любой другой. Каждый завоеватель хотел доказать, что может покорить непобедимое, снова и снова стены встречали жестокие удары и беспощадные осады. Затем технический прогресс сделал остатки опоясывавших город стен бесполезными, крепость пришла в упадок. Однако после катастрофы Шрёдера, когда мир перемешался и потерял большую часть людей, каменные ограды Хаира снова обрели давно забытое назначение. Хотелось бы сказать, что стены стали защитой от банд и рассеянных по всем пустошам любителей насилия, но на деле многие из маньяков оказались внутри.

Во времена войны банд город переходил из рук в руки, как мяч во время игры, пока его владельцем не стал Шкуродёр. Раньше его назвали бы мэром, но теперь он стал хозяином Хаира. Неожиданно, но под его руководством город расцвел, словно хищный цветок, питавшийся слабыми пришельцами и позволяющий подниматься сильным. Несмотря на все свои недостатки, Шкуродёр был коллекционером, а значит вещи и объекты разрушались значительно реже, чем при его предшественниках. Кроме того, сюда пришли мутанты, удерживавшие Шкуродёра от беспредела, и внутри красных стен Хаира закипела жизнь.

Хаир - город куртизанок всех полов, крепость амбры, мускуса и гранатов. Весь он - обманчивый маяк для тех, кто надеется разгадать все тайны, а вместо этого попадает в капкан. Из Хаира множество экспедиций отправляется в искажения за наживой, но никто не возвращается обратно. Город страстей, запретной красоты, единственная в своем роде крепость гедонистов, живущих бок о бок с горе-учеными и отпетыми головорезами. Город поисков и несбыточных надежд на роскошь.

Перед нами возвышался финальный пункт затянувшегося путешествия, и это вызывало странные чувства. Ястреб Джек и Хайки помалкивали, глядя на крепкую преграду из камня, отделявшую Хаир от пустыни. Тушкан, которого мутант посадил за пазуху, любопытно озирался.

Здесь царил принцип замка, которого и в помине не было в Балхе, просто вываленном на плато у ног старых божеств, будто горка разноцветных фантиков. Хаир демонстрировал неприступность издалека, покалывал острыми зубцами ясные небеса пустыни. Алый каменный гранат посреди лабиринта из глубоких арыков, прорезающих поля.

Лучшие инженеры древности изначально поработали над этой системой, пока она не пришла упадок в век поездов и всемирной торговли, но сейчас орошение водой из источников города снова вернулось, как и сложная работа инженеров. Странно, но люди способны достигнуть одного и того же результата массой способов, и не всегда самый технологичный наиболее эффективен.

Хаир был самым крупным городом пустошей, сохранившим дух противостояния между людским поселением и бесконечными безжизненными равнинами, эту оппозицию, которая давно стерлась в мелких стоянках вроде Стилпорта, где единственным центром цивилизации стал небольшой кабак Уоррена. Никому в Стилпорте и в голову бы не пришло возводить стены - все равно их вскоре разрушат не бензоманьяки, так какие-нибудь культисты. Стены сами по себе становились поводом их сломать или испортить. В пустошах главная вещь – это мобильность, способность тут же вскочить на свою тачку, ящерицу, верблюда или черт знает что еще и немедленно скрыться. Хаир же высокомерно доверял своим оградам, алому кольцу высоких стен.

- Чиллиз, а мы правда должны отдать таблички? – Хайки вздохнула. – Рё сказал, мы тогда станем рабовладельцами.

- Подумай сама, мелкая. Если мы их не отдадим, то останемся и без денег, и без головы. Иногда приходится делать неприятные вещи, чтобы не оказаться мертвыми на обочине дороги. Такая вот взрослая мудрость.

- Попали мы с этими табличками. А ведь даже не понять, хорошие там стихи или нет.

Хайки поковыряла ногой грязный коврик на полу машины.

Красные стены Хаира приближались, становясь все выше. Ястреб Джек поддал скорости, будто соскучился по удобству и многолюдным местам, где ему легко было спрятаться. Сомневаюсь, что он одобрял план Шкуродёра, как и заказчика в целом, но тем быстрее ему хотелось избавиться от бремени. Ему, бункерной крысе, проще было скрываться там, где людской муравейник занят своими делами, а не в одиноких пустошах.

- Слушай, Чиллиз, а ты не думал, что люди не возвращаются из искажений не потому, что умирают, а потому, что не хотят?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, вспомни тот город с летающими разумными облачками, пьющими кофе, и башнями, которые становятся вертящимися ромбами? Если искажения такие же, может, людям неохота возвращаться сюда? Тут же тоска смертная по сравнению со всем, что происходит в живом городе. Если искажения похожи на живой город, то, может, люди сваливают в них и даже не думают возвращаться, чтобы туда не сунулись бандиты Шкуродёра или подручные очередного придурка. Типа, ученые туда едут, видят, как там все устроено, - и напрочь забывают обо всем.

Хайки опять болтала без остановки, выстраивая теорию за теорией, а меня вдруг осенило. Ястреб Джек не читал никакой поэзии, когда мы попали в живой город, - тот просто предоставил нам возможность побыть внутри. Что, если вопрос, меняться внутри города или нет, зависел от самих людей?

Нет, не может быть. Я сам не раз видел, как искажения убивают. Они не спрашивают, а просто превращают людей во что попало, и зачастую на результат даже смотреть противно. Путешественники рассказывали жуткие вещи, спасшись в последнюю минуту.

- Может, и так. Но это как билет в одну сторону. Вроде вопроса о жизни после смерти, который волнует проповедников. Не помрешь - не узнаешь, а я помирать еще не готов. Ты вот готова?

- Ну… Это же самая настоящая тайна. Всем, у кого мозгов больше, чем с кулачок, интересно. Просто мы делаем вид, что это запрещенная зона, чтобы не беспокоиться. И так ведь народу куча перемерла. Может, искажения не всех растворяют? Может, им есть разница, кто туда суется? Одна я бы вряд ли туда полезла, но согласись, Ястреб Джек на редкость ловко управляется. Мне кажется, без него нас бы как раз и превратили в стульчак, тушканчиков или колесо от коляски.

- К чему ты ведешь?

- Я веду к тому, Чиллиз, что Шкуродёр - мерзкая дырка от задницы, - фыркнула она. - Больше ни к чему. Зачем ты вообще у него заказ взял? Даже детям байки о его сушеных шкурах рассказывают.

Я не был готов объяснять въедливой девчонке, что планировал завязать с делами, командами и риском, взять заработанные деньги, нанять охрану и открыть кинотеатр с хорошим кабаком. Долгие годы я собирал фильмы на любых носителях, покупал старую дрянь на рынках. Пустоши не место для таких начинаний, но потому я и хотел это сделать – из чистой ностальгии и старомодного авантюризма. Мне хотелось воскресить ту часть цивилизации, что мне нравилась.

Молодняк не понимает тягу к покою, их разрывает от жажды приключений. Хотя Хайки сама тянулась к любому источнику забвения и умиротворения, так что, может, она бы и поняла. Но о чем тут спорить? Я и сам знал все о Шкуродёре, иначе назвал бы мутантам заказчика гораздо раньше.

- Нам надо спрятать чертов мотоцикл, - переключился на другие мысли я. – Через ворота Хаира такое незамеченным не пройдет.

Мы попрепирались, посигналили Джеку и сделали небольшой крюк к востоку, где зарыли мотоцикл в песок под куцым деревцем, оказавшимся единственным осмысленным ориентиром.

Пиро не одобрила, но проехать с таким заметным трофеем в Хаир, полный головорезов, равнозначно мишени на груди. Не сомневаюсь, что кто-то из охотников за головами ошивается рядом с шестью входами в Хаир, приглядывая за путниками и разыскивая среди них самых дорогостоящих. Шкуродёр заключил с охотниками соглашение, по которому его люди в Хаире неприкасаемы, но для других нарушителей спокойствия исключений не делали.

Ястреб Джек протиснулся в кабину, обмотавшись лисамом пуще прежнего, и вскоре мы уже забирали барахло у стоянки за стенами. Хаир поглотил нас.

- Я покажу вам Хаир, которого вы никогда не видели, деревенщины, - пообещал я, но даже не представлял, что смогу в полной мере сдержать обещание.

Мы приехали в разгар Дня куртизанок, и праздник захлестнул нас, стоило оказаться на главной улице. Самые красивые женщины и мужчины шествовали, словно правители экзотических королевств, а простые смертные, страшные лицом и обточенные пустыней в куски смуглого дерева, приникли к окнам и оградам, чтобы полюбоваться на лучших любовников и любовниц пустошей. Везде летали лепестки юкки и роз, пышно произраставших в богатых водой садах Хаира. Суматоха и восторженные возгласы наполнили воздух атмосферой торжества.

Индустрия любви в Хаире невероятным образом превратилась в искусство. Жители любили говорить, что это произошло потому, что как оазисы необходимы иссохшей пустыне, так и посреди грубых, лишенных ресурсов пустошей, заполненных бандитами, должно существовать нечто прекрасное. В действительности куртизанки стали местными богами и богинями исключительно потому, что что у них оказалась отличная защита, не дававшая им скатиться в то, что проституция представляет собой испокон веков. Ходил слух, что их защищает отряд мутантов, уставших от междоусобиц и войн, но я никогда их не видел.

Служители борделей специально заняли места повыше, а кое-кто даже забрался на крыши домов, чтобы орошать своих любимцев ароматным цветочным дождем. Те же ступали по усыпанным лепестками мостовым, неся свою красоту, словно драгоценную ношу. Сверкали драгоценные камни, блестела богатая и массивная вышивка, поражала воображение краска на лицах женщин. Восхитительные маски, над которыми работали часами, или ритуальные рисунки, отражающие мятежный дух любовниц, после однообразных горизонтов пустошей слепили глаза.

Не брезговали краской и мужчины – их обильно подведенные глаза заставляли поклонниц кричать от волнения и предвкушения, каждый был принцем в изгнании или бедуином с закрытым платком лицом, что возбуждало фантазию возможных клиенток. Эти люди наслаждались вседозволенностью праздника, и хотя я считал себя слишком старомодным для большинства развлечений Хаира, поневоле увлекся чтением характеров, сквозивших в нарядах.

Весьма смело распахнутые на груди туники, открывающие спину одежды или разноцветные кимоно, строгие дишдаши[19] или байкерские шмотки - мужская мода в Хаире брала неизведанные высоты. Брови Ястреба Джека взметнулись так высоко, что я побоялся, что они свалятся с лица. К счастью, прекрасные женщины Хаира вскоре его задобрили, а вот Хайки получала массу удовольствия от шествия, хотя она явно тяготела к более суровым парням.

Таких тут тоже хватало - например, жонглер, который стоял на канате, натянутом между зданиями. Он храбро подставлял темное тело жаркому солнцу и удерживался на раскачивающейся нити, вызывая восторг публики. Или Танжер, персонаж удивительный даже для фриков пустошей. Он променял дисциплину механиндзя на любовные приключения, эдакую жизнь либертина, которую чередовал со схватками на подпольных рингах Шкуродёра. Злые языки говорили, что Рё его просто вышвырнул за отсутствие дисциплины. Никакого самоуважения.

Я видел его в драке, он был крайне жесток. Но вот визг толпы показал, что он проходит мимо - и здесь Танжер лениво возлежал на носилках, задумчиво отправляя в рот одну виноградину за другой. Каждый, у кого карман ломился от денег, мог предложить ему провести вместе ночь, и стыда у парня не было ни грамма, ведь слухи говорили, что отказывается он редко. Гладиатор-шлюха, что тут еще добавить.

Хайки пялилась на него с неприкрытым любопытством.

- Они такие красивые!

- Это да, - согласился Ястреб Джек, рассматривавший полупрозрачные одежды ближайших танцовщиц.

- А вот Вербовщик всех их знает!

- Неужели?

- Мне положено всех знать.

Я ждал, когда появится Линн До, которую нескромно, но точно называли королевой любви.

Запахло горьковатой сердцевиной лотосов. Тончайшее ожерелье из серебряных цепочек с каплями алых камней покрывало верхнюю часть груди Линн, будто ее сбрызнули гранатовым соком. Ей не было нужды раздеваться - все знали, кто владеет троном.

Народ взорвался приветственным гомоном, воздух переполнился запахами благовоний и шелковыми лентами, которые устилали путь Линн До. Длинные темные волосы женщины спадали до пояса, она танцевала в окружении мотыльков под нудноватые звуки местной разновидности лютни. Мне нравился ее голос - однажды я слышал, как она поет низким, шершавым голосом, заставляющим мужчин терять голову… Стоп. Мотыльки?

Мы с Джеком переглянулись.

- Думаешь, она из культа? - прокричала Хайки, пытаясь прорваться сквозь напирающих людей. – Надо отдать ей тушкана!

- Нам пора.

После долгого путешествия, где нашими спутниками становилась лишь пара ящериц и птиц, процессия оглушала. Может, Линн До и была членом культа Белого Мотылька, но нам-то что с того - добраться до нее невозможно, тем более во время празднеств. Здесь желающих хотя бы дотронуться до ее покрывала и то добрая сотня. А если пиро в такой густой толпе заденет неотесанный грубиян, и она вспылит, то местным не поздоровится. Лучше отойти туда, где поспокойнее.

Мы обогнули группу полураздетых мужчин и женщин, показывающих зевакам, как пылающие обручи и веревки образуют необычные фигуры вокруг влекущих тел. Пиро несколько раз обернулась.

- Я тоже могла бы показывать огненные представления и зарабатывать кучу денег. Если бы научилась не сжигать все подряд, а подчинять огонь…

- Тебя все тянет к каким-то изящным штучкам, chica, - заметил Ястреб Джек. - Но судя по тому, что я видел, ты - молот. Научись наслаждаться этим.

Мы отдалились от шума процессии, повернули пару раз и оказались внутри обыкновенного Хаира, не озаренного блеском куртизанок, непривычно аккуратного и жившего ежедневной, скучной жизнью. Большая часть торговцев и зевак отправилась глазеть на не слишком тщательно одетых красавиц, так что за всю дорогу до банка мы никого не встретили. Слово «банк», конечно, излишне льстит, это сеть лавок, которые перемещают деньги от города к городу и дают ссуды. Там я выплатил по внушительной сумме каждому из мутантов и перевел деньги Коре за наши пушки. Хайки начала скакать и кружиться, радостно ухмыляясь, Ястреб Джек положил деньги за пазуху и закурил.

Мы укрылись в тихом переулке. Через квартал от нас продолжалось шествие, и ветер доносил музыку и довольный шум толпы, но здесь было спокойно. Словно замереть за кулисами идущего представления.

- Я не пойду с тобой к Шкуродёру, Вербовщик. Награда за мою голову чересчур соблазнительна, чтобы я туда совался.

Джек выпустил череду колечек и поскреб короткую бороду, которую отрастил в пустошах. Он сгорбился и казался потрепанным и усталым.

- Но мы же встретимся после? Можно ворваться в бордель и наконец выспаться на отличной кровати! Представь только - мягкий матрас, завтрак, свежие просты-ы-ынки! Мы вправе кутить и танцевать, спустить половину денег на красивых мужчин. И женщин, - торопливо добавила Хайки, увидев физиономию Ястреба Джека. - И ты побреешься и снова будешь классным!

- Да, конечно, chica, - кивнул он, улыбнулся.

И исчез.

- Куда он… куда он делся?

Пиро добежала до лавки с табаком, стоящей напротив жилища менялы, но мутанта и след простыл.

Он одурачил нас, как Рё, его мечника или охотников за головами, незаметно и неумолимо. Мы с белобрысой даже не осознали, что промежуток времени, в который он ушел, пропал из памяти – как тогда, около кабака Гурга. Хайки собралась расплакаться, но пока держалась, с переменным успехом пытаясь переплавить печаль в ярость.

- Он ведь вернется? Черт подери, Чиллиз, он же найдет нас после похода к Шкуродёру?

Я не знал, что ей ответить. Наемники уходят, когда дело закончено. Так устроен этот бизнес.

- Мелкая, Джеку просто нужно отдохнуть. Наверняка он хочет поглазеть на Линн До, подкупив ее разумным тушканом. Этот бункерный болван ни разу не видел ничего подобного, но стыдится признаться. Мужчинам трудно устоять перед соблазнами Хаира.

- Ястреб Джек – мастер дзен, а не болван, - обиделась за мутанта Хайки. – Черт...

Отпустить ее было бы самым лучшим решением, но хоть убейте, а я не мог ее оставить в таком переполненном людьми городе, как Хаир. Если она подожжет тут что-нибудь от расстройства, девчонку забьют камнями или что похуже. Я ощущал дружеский долг, что ли, ведь сам ее сюда притащил без ошейника. Это называется ответственность.

- Он наблюдает за миром глазами птиц, Хайки. Если захочет, он тебя найдет.

- Ну ладно, - она легко позволила себя обмануть, как все, кто жаждет приятного обмана. - Он же говорил, что я хороший сообщник! Наверняка это испытание.

Эх, хотелось бы мне оказаться на мягкой кровати с симпатичной девахой, на "просты-ы-ынках" и с большим жбаном гранатового вина, но вместо этого я сначала отвел пиро к лекарю, который поливал ее руку дурно пахнущим антисептиком, а затем пришлось вместе тащиться к Шкуродёру.

По дороге я решил, что Хайки не помешала бы ванна, а значит обо мне и говорить нечего, но предстоящее дело казалось грязным, дурным. Я вспомнил разноцветных существ, веселившихся в живом городе, и помрачнел, не желая их предавать. Но раз обстоятельства вынуждают совершить нечто неприятное, то лучше сделать его в заскорузлой от пота и пустыни одежде, с немытой рожей и сожалением в сердце.

Пиро бурчала под нос, усердно пыталась убедить себя, что Ястреб Джек вернется. Меня же больше занимало, когда Рё доберется до Хаира и каким он видит себе конфликт со Шкуродёром, будут ли переговоры или профессиональная резня начнется сразу, на пороге. Внутри замкнутого старого города со своими ритуалами любителю белого будет непросто. Но мысли, которыми механиндзя поделился с нами под действием развязывающего языки обаяния Ястреба Джека, говорили, что грядет война.

Особняк Шкуродёра, его зверинец и прилагающиеся сады занимали немалую часть Хаира. Тонкая кованая решетка, недружелюбно завершающаяся острыми пиками, опоясывала его владения, фонтаны бездарно расплескивали воду. Если Рё изображал аскета, давая слабину только в отношении одежды и огромных вложений в импланты, то поместье Шкуродёра всецело кричало о характере правителя старого толка, для которого роскошь – способ показать власть. То тут, то там за оградой виднелись мордовороты с оружием. Многие из них сражались на боевых аренах Шкуродёра, где любили пот и кровь под крепкие напитки, и в своем мясницком ремесле эти ребята преуспели. Тени от гранатовых деревьев нарисовали на дорожках непроходимый лабиринт.

- Ты остаешься здесь, - приказал я Хайки не допускающим возражения голосом. – У Шкуродёра сложные отношения с мутантами.

Хайки подняла бровь:

- А если на тебя нападут? Тоже тут сидеть?

- У меня есть пушки, - я похлопал по бедрам. – Вы, мутанты, постоянно забываете о пользе пуль. Сиди здесь и не издавай ни звука. Изображай усталую бродяжку, и смотри, чтобы тебя не заметили охотники. Если кто-то подойдёт или начнет приставать, отступай в переулки.

Пиро кивнула.

Когда я вошел, Шкуродёр сидел в кресле-качалке и хлопал в ладоши, довольно покрякивая. Перед ним под жизнерадостный ритмичный фанк, звучащий со старого проигрывателя, танцевал щупловатый мужик. Судя по грации пьяного борова, он не был специалистом в танцах, но заворачивал коленца вслед за гитаристом так, что ноги подгибались от усердия. Я даже подумал, что застал проклятого кредитора в хорошем настроении, занятым бесхитростными забавами, как и полагается пожилому человеку, но быстро заметил лежащий на коленях тирана пистолет.

Скрываясь за пестрым наполнением кабинета, состоявшим из статуэток, зоологических справочников, трофеев из чучел животных и портретов давно умерших людей в белых париках, охранник Шкуродёра Реза тоже пристально наблюдал за танцующим спиной ко мне человеком.

- А-а, Вербовщик, - приподнялся хозяин. - Я тебя давно жду. Когда я просил обокрасть Рё, я не просил тебя засветиться на весь мир и устроить передел пустошей между бандами.

Танцор замедлил движения, но Шкуродёр встал и отвесил ему чувствительную затрещину, после которой тот начал двигаться поживее.

Для 55-летнего убийцы и ростовщика мэр Хаира находился в неплохой форме, хотя брюхо уже перестало помещаться в брюки старинного покроя. Он напоминал мне стареющего игрока в гольф со старых снимков в газетах — в голубой рубашке-поло, светлых брюках, с часами на руке и короткой стрижкой. Шкуродёр осознанно выглядел словно анахронизм или реконструктор, тщательно воссоздающий давно ушедшую эпоху.

- Танцуй, дружок, танцуй, - он похлопал заплетающегося в танце мужчину по плечу, от чего тот покачнулся. - Осталось всего пять часов.

Реза хмыкнул из угла, а мужик, лица которого я так и не увидел, издал невоспроизводимый всхлип.

- Он мне не заплатил, Вербовщик, - объяснил происходящее Шкуродёр. – И ты знаешь, что происходит с такими людьми. Но глупец спросил, не может ли отработать чем-то свой долг, а я как раз читал старый роман про халифов. Старая литература полна неописуемой магии, Чиллиз. Все азиаты были невероятными поэтами, но сейчас у нас никто не азиат — и все азиаты. Кто бы мог подумать, что страны и нации будут разрушены искажениями в один момент...

Зажигательная музыка делала слова Шкуродера безобидными, словно я смотрю постановку, но чем дальше, тем более зловещим становилось происходящее.

- Так вот, книга. Там рассказывалось, что танцоры целый день услаждали взор загоревавшего халифа. Целый день, а? Я решил проверить, возможно ли такое. Не сможет — придется его наказать, но вдруг получится, - самый крупный ростовщик пустошей рассмеялся. - Я болею за мелкого засранца. Мне нравится, когда легенды оказываются правдой.

- Он непрофессиональный танцор, - сдержанно заметил я. - Стоило бы уменьшить срок, иначе это нечестно. Танцоры халифа – тренированные люди, посвятившие этому всю жизнь. А это просто нищеброд с улиц.

Ни грамма сочувствия – и, может, мужику повезет.

- Слышал, Али? Мой добрый друг Чиллиз говорит, что тебе стоит скинуть часок, - Шкуродёр крутанул пистолет и подмигнул Резе. - Так и быть. Хорошего гостя стоит приветствовать, как полагается. Реза, присмотри за нашим талантливым другом, а мы с Чиллизом прогуляемся.

Я искренне надеялся, что этот скинутый час позволит Али не попасть в знаменитый шкаф содранных кож Шкуродёра, но хозяин не дал мне поразмыслить над судьбой должника, увлекая прочь из комнаты.

Мы прошли по галерее, увешанной рисунками перепелов на блюде, портретами женщин в смешных шапочках с пером и большим изображением морской битвы. Из комнаты неторопливо вышли два больших белых пса и следовали за нами на небольшом расстоянии. Шкуродёр держался за прошлое так же цепко, как и за свои деньги, но он умрет, как и все, картины сгниют, а искажения победят.

- Люди говорят, что Рё отправил за вами отряд, а это значит, что он вас поймал. От Рё не сбежишь, Чиллиз, так что я не знаю, чем ты думал. Я надеялся на твой интеллект и тихую, спокойную операцию, хотя этого и не оговаривал. Мммм, нет... Не было такого. Так что главный вопрос, почему он тебя не убил?

Он сделал знак охранникам, стоящим у лестницы, и те заметно оживились, внутренне подготовились к сопротивлению. Визит к плотоядному богомолу из искажений, если он существовал, начал маячить перед моим внутренним зрением.

- Я свалил все на тебя, - честно признался я. – И Рё, между прочим, обрадовался.

- Человек пойдет на многое, чтобы остаться в живых. Но я не спрашивал, что ты ему наплел. Я спросил, почему он тебя отпустил.

Тот момент, когда приходится подбирать слова очень осторожно. Что же сделать? Сдать Джека? Тогда мутантом заинтересуется весь Хаир, а не только охотники за головами. Ястреб Джек, конечно, - та еще заноза в заднице, да еще и неуважительно свалил, но все же внимания Шкуродёра не заслуживал.

- Рё отправил меня как сообщение, что он скоро нападёт на Хаир. Сказал тебе передать, что нельзя обворовывать хана пустошей и не получить по заслугам, - самозабвенно сочинял я.

- Он прямо так и сказал? Хан пустошей? Надо же.

Шкуродёр рассмеялся и засунул руки в карманы, приглашая двигаться дальше. Мы спустились по лестнице в конце галереи и теперь пересекали сад, двигаясь в сторону зверинца. Теплый ветер резвился в прохладных кронах тщательно подобранных деревьев, источали аромат размякшие на жаре розы. Псы неторопливо шагали следом, тяжело переставляя мощные лапы. Шкуродёр был помешан на коллекционировании животных, и рев особо ценных экземпляров слышался издалека.

- Рё хорош, но он поклонник ножей. Как по мне, ножами должны пользоваться кухарки, делая ужин. Настоящий мужчина всегда выберет порох, грохот, избыточную силу, которая оставляет развороченные дыры. Наши предки не зря изобрели артиллерию, полностью изменившую войну. Благородства и мастерства поменьше, но ты когда-нибудь видел кирасу с дырой от пушечного ядра? Незабываемое зрелище!

Он посмотрел на меня, словно ожидая понимания единомышленника, но я не разделял его восторга.

- Ядро просто проламывает кирасу насквозь, разорвав железо и мясо, и несется дальше, словно окровавленный астероид смерти. Вот это мужское дело, Вербовщик, а фехтовать закаленными и модифицированными ножами лучше в цирке. Или в борделе.

Я оставил фрейдистский пассаж без ответа, потому что никакого ответа Шкуродёр и не ждал. Он просто наслаждался звуком собственной речи, и у меня было время с усмешкой подумать, что в борделе Рё действительно произвел бы фурор. Черные руки на белой одежде, суровый профиль, безжалостный взгляд, волосы еще эти. Девчонки такое любят – стоит только на Хайки посмотреть.

- Таблички принес? – прервал мои мысли Шкуродёр.

- Конечно. И я хотел бы знать, из-за чего вот-вот разгорится новая война банд. Что это такое?

- Слишком большое количество знаний несовместимо с жизнью, мой друг. Знания рождают сомнения, вызывают алчность. Но таблички - просто коллекционные записи поэзии, а я большой ее знаток, - врал он замечательно. – Рё стоило бы отдать содержимое своего ангара человеку, который способен это оценить, но он отказался продавать. Механиндзя любят лишь железо.

Мы подошли к клетке с урчащим тигром. Крупное, холеное животное с яркими глазами и впечатляющим набором зубов мерило выделенный ему пятачок с угрожающей грацией прирожденного убийцы. Я достал из-за пазухи таблички и протянул их Шкуродёру, легко считывая намеки.

Каждый вербовщик знает, когда стоит перестать кочевряжиться или спорить о цене - и пора изобразить феодальную лояльность. Мне только было интересно, собирается ли старый надменный козел бросить меня в клетку при любом раскладе или только если глиняные таблички окажутся не тем, чего он ожидал.

Тигр зарычал и начал ходить кругами, пока его приятель в соседней клетке терзал кусок мяса. Взгляд животного прилип ко мне обещанием бесславной гибели.

- Это поразительно! – искренняя улыбка на лице Шкуродёра выглядела необычно, но он и впрямь ликовал. – Ты замечательно поработал. Я ведь не тебе одному это поручал, но механиндзя их порезали на стейк. Это наше будущее, Чиллиз.

- Наше будущее – это стейк или поэзия? – не удержался я.

Он только усмехнулся. Придя в хорошее расположение духа, мэр Хаира сделал охране знак убираться и спрятал таблички в карман хорошо отутюженных брюк. Мы оказались наедине.

- Чиллиз, у меня есть задание. Раз ты так исполнителен, было бы расточительством просто распрощаться. По городу ходят удивительные слухи, и мне нужен человек, который их проверит. Назови старика мечтательным, но говорят, искажения породили умное насекомое размером с грузовик. Это настолько противоречит физике, что я не могу выбросить эту мысль из головы, - Шкуродёр принял излюбленную позу оратора. – Восхитительная игра искажений! Моя коллекция неполна без такого экземпляра.

- Это байки, - фыркнул я. – Насекомое размером с грузовик? Бредни пьянчуг. Может, в искажениях такое и встречается, но точно не в пустошах. Это даже звучит безумно.

Врать отлично умел не только Шкуродёр.

- И все же, если ты узнаешь об этом больше, я хорошо заплачу.

- Я думал, наше сотрудничество завершено. Но я поспрашиваю. Если кто-то что-то видел, то я передам вашим людям.

Шкуродёр некоторое время понаблюдал за тиграми, задумчиво ощупывая таблички в кармане, - пожилой отец семейства, отдыхающий от дел. Я терпеливо ждал.

- Сотрудничество двух хороших людей никогда не заканчивается, Чиллиз, - наконец продолжил он. – Остаток денег тебе переведут.

Я проделал обратный путь через сад, и неведомые звери Шкуродёра рычали и подвывали мне в след, будто просили их освободить. Сладкий воздух садов поместья окатывал душистыми волнами, журчали фонтаны, сияло солнце, но на душе было черным-черно. Я ощущал себя опустошенным.

- Ну наконец-то! – Хайки выбежала мне навстречу, такая чумазая и… настоящая. – Я думала, они скрутили тебя и бросили в яму с кольями! Собиралась идти следом.

- Нет, я просто получил экскурсию в зверинец. Посмотрел на тигров.

Про намеки Шкуродёра я рассказывать не стал.

- Экс- что? – пиро прищурилась. – Видно, ты зря опасался. Выполнил задание, как всегда. Ты хоть раз лажал?

- Мелкая, ты шутишь. Это просто невозможно, у меня талант.

Я ухмыльнулся, хотя вначале проваливал задания не раз и не два, а однажды угробил всю команду с концами.

Все любят идеально действующих героев, покупаются на яркие легенды, но в мире таких нет. Все с изъянами. Одного железобетонного громилу может вывести из себя появление паука, другой не терпит девушек в зеленых платьях, потому что они напоминают ему маму, а третьи настолько тщеславны, что рисуются даже на виселице. Теперь я худо-бедно умел собирать мозаики из наемников пустошей, но далось это не сразу. Для этого пришлось убить приличное количество людей.

В Хаире у Рё недостаточно влияния, поэтому мы вполне могли позволить себе отдохнуть и подождать развития событий.

- Пойдем в бордель? - неуверенно предложила Хайки. - Я плюшек хочу. И ванну с лепестками. И еще хочу послушать, как иш-баши поют.

Честно говоря, здесь наши пути должны были разойтись. Я никогда не отмечаю успех с наемниками, потому что от них одни неприятности, особенно когда они отпускают себя после дела и начинают расслабляться. В такие моменты все их скрытые конфликты вылезают наружу, так что лучше бежать, пока народ делит деньги. Но пиро выглядела такой несчастной, а на душе почему-то погано скребли кошки, так что я принял решение:

- Никаких громких мест. Никаких концертов, на которых все скачут, как сумасшедшие, Хайки, если не хочешь встретиться с охотниками за головами. Ты спасла мне жизнь, я это ценю. И теперь нам нужно немного отдыха и оладьев по утрам. Так что вместо борделей пойдем в кабак моего приятеля, называется "Хашдам". Он тебя не сдаст. Где бы ты ни шаталась, возвращайся туда, рекомендую. Хорошие маленькие комнаты, большая купальня у источника во дворе.

- Мне показалось - или ты хочешь оградить меня от разврата большого города?

Хайки посмеялась.

- Тебе не помешало бы набраться ума от кого-то, кто еще недавно не хлебал матушкино молоко. Спустить все деньги на шлюх легче легкого, но потом опять придется работать на неприятного дядю. Об этом ты не думала?

- Например, на тебя, старый? - дразнила пиро.

- Я не старый, черт бы тебя подрал...

- Ну ладно, ладно. Тогда непонятно, зачем любишь поучать, прямо как мой дед?

Пререкаясь и разглядывая окрестности, мы добрались до "Хашдама" и договорились встретиться завтра, чтобы поискать храм Мотылька или Джека, что по сути означало одно и то же, так как без Джека и его чутья никаких существ искажений мы не найдем.