Глава 7

Нэд не без труда отыскал свой офис. Однако он ни у кого не спрашивал, как туда попасть. Он просто бродил по цитадели, пока не нашел дверь, на которой было написано «Офис Командира». Она оказалась прямо рядом с его жильем, что в принципе было вполне логично.

Нэд зашел вовнутрь, уселся за маленьким столиком и уставился на сверток, как будто тот мог взорваться, броситься в пляс или сделать еще что-нибудь такого рода. Само по себе содержимое свертка не могло причинить никакого вреда. Но Нэд слишком хорошо знал, что на самом деле оно означает.

Раньше он был бухгалтером в Департаменте счетоводства Легиона. Правил бухгалтерские книги. Сверял отчеты о расходах. Создавал архивы и составлял описи. Частенько занимался аудитом. В целом, это была довольно монотонная работа. Настоящий ужас счетоводческого отдела скрывался в этом маленьком свертке.

Нэд отыскал полупустую бутылку с какой-то выпивкой и сделал большой глоток. В бутылке оказался виски – либо очень хороший, либо очень плохой. Затем Нэд вскрыл печать на свертке. Внутри лежал кусок черно-зеленого угля с небольшой выемкой и маленькая монетка, завернутая в ткань. Монетка была с одной стороны золотая, а с другой стороны платиновая. На золотой стороне было изображено расплывшееся в улыбке сатанинское лицо. На платиновой стороне толстый демон держал в руке весы, на одной чаше которых лежал весь мир, а на другой – груда денег. Вдоль ребра монеты был выгравирован незамысловатый девиз кошмарного Девятого круга ада: «Да породит прибыль зло».

В Девятом круге находилась адская бухгалтерия. Демоны там были ужасно умелыми. Их интересовали лишь доход и рентабельность. Для них все было либо дебитом, либо кредитом, либо достатком, либо убытком. Их главной целью было свести вселенную до уровня подсчетов, до уровня последнего бессердечного уравнения, в котором каждая душа, живая или мертвая, святая или проклятая, служила бы во имя Великой абсолютной прибыли. Демоны в Девятом круге были самим воплощением зла, но зато они были лучшими в своем деле. Именно поэтому Легион поручал им решать большинство своих денежных проблем.

Допив содержимое бутылки, Нэд порезал острым ребром монеты большой палец. Монетка впитала предложенную ей кровь и стала отливать малиновым. После этого Нэд опустил ее в выемку в куске угля. Воздух зашипел. Проклятый уголь раскололся, и из него вылезло маленькое дьявольское существо – красный жилистый демон ростом в восемь дюймов. Если не считать чешуи, крыльев, крошечных рожек, копыт и длинного остроконечного хвоста, гомункул был очень похож на человека. Было заметно, что демон лысел, хотя он и попытался, правда безуспешно, скрыть это, зачесав редкие волосы на сияющую лысину. Демон был одет в тунику, сшитую из нечестивой плоти проклятых, от него воняло плесневелыми бухгалтерскими книгами и жженым навозом.

Гомункул поправил свои очки с толстыми стеклами и почесал крючковатый нос.

– Как я полагаю, ты и есть Вечно Живой Нэд.

Нэд кивнул.

– Превосходно. Давай тогда приступим к делу. – Гомункул огляделся вокруг. – Где твои бухгалтерское книги?

– Без понятия.

– Это никуда не годится, – нахмурился гомункул. – В конце концов время деньги. Каждая упущенная секунда уменьшает Великую прибыль. Ты должен был подготовиться.

– Прошу прощения.

– Эх, смертные. – Демон вздохнул. – Я думаю, мы с таким же успехом можем опустить и консультацию. Сэкономим время. По правде говоря, я уже изучил это дело и заранее отправил мои рекомендации. Все, что бы ты ни сказал, было бы сразу же отклонено. Я даже не стал бы слушать тебя. Я бы просто кивал головой, пока ты не закончишь говорить, а потом сказал бы то, что я и так скажу. Но все же я ожидал большего от коллеги-счетовода. Должен признать, что я разочарован.

– Прошу прощения.

Гомункул продолжал говорить, как будто и не слышал Нэда.

– Нет бизнеса лучше, чем война. Тем не менее Людоедский отряд умудрился ни разу не принести прибыли Легиону. А это никуда не годится. Это богохульство, непростительная ересь по отношению к бухгалтерской книге Тьмы. В командовании Легиона был разговор, вернее очень серьезная дискуссия. Людоедский отряд хотели распустить, а ресурсы, которые он потребляет, пустить на более полезные нужды.

Нэд не видел в этом желании ничего плохого. Ведь если бы Людоедский отряд прекратил свое существование, его могли бы перевести обратно в бухгалтерию.

– Однако все всегда сводится к числам, – продолжал гомункул. – Числа открывают всю истину. Прибыль есть везде. Если нам не удается ее отыскать, значит, мы подвели числа, а не они нас. Поэтому я пока не вижу смысла отказываться от проекта Людоедского отряда.

Захлопав крыльями, демон завис в воздухе. Он щелкнул пальцами, и перед ним появился свиток.

– Я составил фискальный план действий и, могу уверить, выполнил эту работу превосходно, так что любой сможет следовать этому плану. – Он сдвинул очки на кончик носа и, подняв вверх брови, посмотрел на Нэда. – Я подчеркиваю, любой.

Свиток развернулся и лег на стол. Нэд потянулся к манускрипту, но тот так сильно шлепнул его по пальцам, что на них остался красный след. Бюджетный план затрясся, пододвинулся к лицу Нэда и зарычал.

– Осторожней, – сказал гомункул. – Он кусается. Наверное, мне стоит объяснить тебе несколько основных положений. Просто чтобы удостовериться, что ты все понял. – Он щелкнул пальцами, и свиток, непристойно заурчав, послушно опустился в его руку. – План довольно прост. В нем семьсот семьдесят семь пунктов. – Гомункул откашлялся. – Которые я сейчас детально разберу.

Нэд тяжело опустился на стул. «Интересно, – подумал он, – Ульга вообще собирается принести свое вино или нет?»

Гомункул вещал часами. От его писклявого голоса у Нэда звенело в ушах, а волосы стояли дыбом. Адский счетовод воспевал могущество дьявольской бухгалтерии, и черные чары опускались на офис Нэда. Свиток все разворачивался и разворачивался, на пол ложились, строка за строкой, методы снижения цен и сокращения расходов. Стены комнаты начали таять. Злобные бесы закопошились во тьме. Песок в песочных часах на столе посыпался в другую сторону. Нэд уже почти слышал стоны проклятых где-то вдали.

Гомункул увеличился в размере. Страдания Нэда и его мучительная тоска подкармливали демона. Под конец он вырос на целый фут, его кожа стала ярко-красной, а его маленькие рожки впечатляюще завернулись. Нэд ссутулился на стуле, у него текли слюни. Дебиты и кредиты впивались в его мозг подобно крошечным вилам.

– В заключение, – сказал гомункул, – я хотел добавить, что, по моему мнению, проект Людоедского отряда еще можно спасти. Если, конечно, отряд удастся превратить в действующее боевое подразделение. Но это уже не моя задача. Я – счетовод, и я могу тебя уверить, что подсчитано все безупречно.

Нэд трясущимися руками вытер слезы с лица. Его тело было липким и холодным. Лекция демона высосала всю и так ослабевшую волю Нэда к жизни. В этот момент он с радостью проткнул бы себя своим собственным мечом, чтобы положить всему конец. Но такой возможности у него не было. В этом заключалась плохая сторона бессмертия.

Свирепый бюджетный план ползал по офису; вдруг он скользнул под стол и тугими кольцами обвил ноги Нэда, не давая циркулировать крови. План поочередно мурлыкал своему создателю и рычал на Нэда.

– Это я порекомендовал, чтобы тебя перевели на эту должность, – сказал гомункул. – Правда, эту идею сперва не хотели принимать. У тебя не особо выдающийся послужной список. Но я подчеркнул, что все предыдущие командиры были хорошими солдатами, но тем не менее ни один из них не смог сделать из Людоедского отряда ничего стоящего. С логической точки зрения послать еще одного выдающегося бойца в бездонную пасть к почти верной смерти было бы пустой тратой ресурсов. Но вдруг нашелся человек – и этот человек ты, – который обладает необходимым бухгалтерским опытом и способен правильно разобраться в ситуации, что большинству других солдат не под силу. Кроме того, у этого человека есть удивительный дар – ему удается раз за разом обманывать смерть. А самое главное, этот человек, если, конечно, дар не покинет его, сможет служить бесконечно долго.

Нэд попытался встать, но бюджет обвился вокруг его талии и удержал его на стуле.

Гомункул удовлетворенно улыбнулся.

– Мне потребовалось время, чтобы убедить их. Я думаю, они надеялись, что я просто посоветую свернуть весь проект. Но я смог уговорить их дать Людоедскому отряду последний шанс. У тебя есть шесть месяцев, чтобы привести отряд в порядок. Этого времени более чем достаточно, если ты будешь следовать моим советам.

Нэд не помнил ни одного из них. Он не помнил вообще ничего за последние несколько часов, кроме дьявольского заклятия, напева без слов, песни тех, кого покинули деньги.

– Просто придерживайся моего плана, делай, что от тебя требуется, и у тебя все получится, командир.

Бюджет поднялся в воздух, собираясь порезать Нэду лицо острым краем бумаги. Нэд не хотел этому препятствовать, однако у его негодной руки были другие соображения по этому поводу. Она схватила пустую бутылку из-под виски и угрожающе взмахнула ей. Свиток зашипел и, брызгая слюной, напал на руку.

– А что, если я не справлюсь с задачей? – спросил Нэд.

Гомункул хихикнул.

– Я предполагал, что ты спросишь это. Прибыль знает, что числа никогда не подводят, но подобного нельзя сказать про людей. Если ты не справишься, Людоедский отряд распустят, а солдат перераспределят в соответствии с моими рекомендациями.

– А куда отправят меня? Обратно в бухгалтерию?

Гомункул всасывал тревогу Нэда. Глаза демона загорелись алым огнем.

– О нет. Твое место в этом департаменте уже занято. В любом случае там ты просто зарывал свой талант в землю. Мне кажется, что в Берсеркерской программе от тебя будет гораздо больше пользы.

Нэд сжал зубы.

Гомункул вырос еще на один дюйм.

– Берсеркеры обычно так коротко служат, поэтому необходимость найти кого-нибудь, для кого смерть вовсе не была бы проблемой, казалась мне очевидной. Я уверен, тебе понятна моя логика.

Нэд знал, что из него выйдет никудышный берсеркер, не важно, бессмертный или нет. Берсеркеры должны были очертя голову бросаться в битву. Они были безрассудными свирепыми воинами, готовыми встретить смерть, но прежде отправить на тот свет как можно больше врагов. Умирать Нэд умел хорошо. У него была возможность в этом попрактиковаться. Но вот убийца из него был так себе. За всю свою военную карьеру Нэд убил только одного человека. Случайно. Своего. Во все остальные разы, когда Нэд выходил на поле битвы, он всегда погибал одним из первых.

Гомункул кивнул Нэду.

– Моя работа здесь окончена. Желаю удачи, командир.

Демон скукожился и исчез. Комната посветлела. Стены перестали таять. Песок в песочных часах снова посыпался в правильную сторону. Бесы отправились обратно в свое чистилище. Но бюджетный план остался.

Он вцепился в негодную руку Нэда и изо всех сил пытался ее оторвать. Нэд был не против, но просто так сидеть и ждать не хотелось. Поэтому Нэд вынул из ножен кинжал, проткнул бюджет и пригвоздил его к столу. Ужасно завыв, план задрожал, а потом застыл без движения. Но не погиб. Нэд все еще мог видеть, как он дышит, как медленно вздымаются и опускаются цифры на его страницах. Может, чтобы убить план, надо было вогнать осиновый кол в итоговые строки.

Но колов под рукой не оказалось. Поэтому Нэд просто схватил один конец свитка и свернул его. Бюджет не сдался без боя, однако почти весь его пыл уже, видимо, угас. Кто-то постучал в дверь. Нэд засунул свободный конец свитка в выдвижной ящик, резко задвинул его и прислонил к ящику стул. Оставшись без движения, свиток зарычал – один его конец застрял в ящике, другой удерживал кинжал. Нэд осторожно пересек комнату, стараясь не наступить на спутанные петли острой бумаги, и открыл дверь.

За ней стояла Регина с двумя кувшинами в руках. Еще два она держала под мышкой.

– Ваше вино, сэр. Хотите, я поставлю его к вам в офис?

– Нет.

Нэд скользнул в коридор и захлопнул за собой дверь. Он больше не собирался возвращаться в свой офис. А если обстоятельства сложатся так, что ему не удастся избежать этого, то он придет в полных доспехах, с очень длинным копьем и огнедышащей саламандрой Салли. Из офиса донесся ужасный грохот. Должно быть, бюджетный план перевернул стол и теперь охотился на отчеты о расходах, пожирая их и становясь сильнее и в то же время все ненасытнее.

Нэд кивком указал на соседнюю дверь.

– Отнесем их в мои апартаменты.

Они поставили кувшины в угол командирской комнаты. Нэд прислонил ухо к двери, которая вела в его офис. Бюджета не было слышно, но он несомненно был там. Нэд подпер дверь стулом.

– Что-нибудь еще, сэр? – спросила Регина.

Он обернулся и посмотрел на высокую, красивую амазонку и котенка, который терся об ее длинные-предлинные ноги. Бюджетный план зашумел в другой комнате. Нэд сел на край кровати и нагнулся, чтобы почесать у котенка за ушком.

Регина покосилась вниз.

– Что-нибудь еще, сэр? Подумайте.

– Нет.

Она положила руки на талию и выпятила свою впечатляющую грудь.

– Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь?

За дверью мелькнула тень.

– Можешь найти что-нибудь, чем заколотить дверь.

Нэд лег на спину и закрыл глаза.

Регина запнулась. Она схватила Симуса и вылетела в коридор. Но вдруг она резко развернулась на каблуках. На ее недовольном лице появилась натянутая улыбка.

– Я никогда раньше не пробовала колдовского вина, сэр. Позволите мне выпить немного?

– Вот. Наслаждайся.

Нэд взял один кувшин, дал его амазонке и захлопнул дверь.

Регина выпустила Симуса, и тот начал тереться об ее ноги, печально мяукая. Она грубо отпихнула его, так что Симус ударился о стену. Когда облако дыма рассеялось, котенок уже превратился обратно в гоблина.

– Ай! – Симус потер голову.

Черные, еще больше потемневшие глаза Регины смотрели вниз на гоблина.

– Наверное, удар вернул меня в мое настоящее обличье. – Он глуповато улыбнулся. – Какая удача, не правда ли?

Амазонка не улыбнулась ему в ответ.

– В следующий раз, когда ты застрянешь, я буду колотить тебя, пока ты не освободишься.

Симус почесал бороду.

– Не надо злиться на меня просто из-за того, что из вас вышла плохая кокетка.

– Я не кокетка.

Гоблин выгнул спину и провел рукой по бедру.

– Я чем-нибудь могу помочь вам, сэр? Подумайте. – Он захлопал глазами, вытянул свои широкие тонкие губы и громко зачмокал. – Не особо изысканно. Хотя некоторым парням нравится прямой подход. Правда, командир вряд ли принадлежит к их числу.

Регина схватила гоблина за горло и продолжала сжимать руку, пока его лицо не стало синим вместо зеленого.

– Амазонки не кокетничают. Мы не целуемся. И уж точно не бросаемся на первого попавшегося красивого мужчину.

Симус, задыхаясь, сумел выдавить:

– А вы считаете его красивым?

Регина, заворчав от отвращения, швырнула гоблина в сторону. Он превратился в шелковый шарф и невредимым опустился на землю. Затем он вернулся в свое настоящее обличье и поспешил за амазонкой, которая шагала вниз по коридору.

– Этот парень выглядит так, как будто побывал в брюхе у дракона, – сказал Симус.

Регина не ответила.

– Эй, я вас не осуждаю. Иногда я и сам люблю немного подурачиться. – В клубах сиреневого дыма он превратился в козла, проблеял один раз, а потом снова стал гоблином. – И не критикуйте меня, пока сами не попробуете. Но как бы то ни было, мы говорим не обо мне, а о вас. Итак, вам он действительно нравится?

– Нет.

– Ой, да ладно. Это ж очевидно!

Регина остановилась и положила руку на эфес меча.

– Мне не нравится ни один мужчина.

– Это вы меня пытаетесь убедить? – спросил Симус. – Ведь вы же не верите во всю эту амазонскую пропаганду, правда?

– Это мой кодекс.

– Тоже мне кодекс. Мужики – плохие. Бабы – хорошие. Немного простовато для кодекса, вам так не кажется?

– Истина всегда проста.

– Вам просто вбили это в голову. Наверное, я не должен винить вас за то, что вы не можете избавиться от этих мыслей. Хотя, по-моему, весь этот фанатизм – гадость полнейшая. – Он покачал головой. – Ничто так не портит хорошенькую девушку.

Регина вынула свой меч.

– Давайте. Убейте меня. – Симус поднял руки. – Именно так поступила бы амазонка. Или мужчина.

Регина выпустила воздух сквозь сжатые зубы и неохотно убрала оружие.

– Запомни, рядовой. – Она подняла гоблина за его длинные уши. – Мне. Не. Нравится. Нэд.

– Как скажете.

Они пересекли внутренний двор и направились к пабу.

– А как амазонки вообще размножаются? – спросил гоблин.

– Это не твое дело.

В голосе Регины послышались нотки гнева. Любой другой на месте Симуса тотчас заткнулся бы. Но Симус был гоблином, а гоблины всегда легкомысленно относились к опасности. Они были готовы умереть в любой момент, и поэтому не видели смысла беспокоиться о таких пустяках, как смерть.

– Я разные истории слышал, но мне все равно всегда хотелось узнать правду.

Регина тоже слышала разные истории. И их было много. Сотни. Одни говорили, что амазонки запирают рабов для секса в ящиках в своих спальнях. Другие утверждали, что амазонки овладели изотерическим искусством и могут отделять и сохранять для последующего использования определенные части мужского тела. Третьи считали, что амазонки растут в земле прямо под кукурузными полями и просто вылезают наружу. Среди многочисленных теорий были как реальные, так и абсурдные, в которых упор делался больше на изобретательность, чем на правдивость.

– А правда, что вы нападаете на деревни и берете в плен юных девушек? – спросил Симус.

– Из-за этого обычая отношения с нашими соседями стали слишком напряженными, и от него давным-давно отказались. Но иногда мы все же берем военнопленных. Или покупаем преступников и ссыльных. Если мужчина оказывается действительно выдающимся, мы можем использовать его в своих целях.

– Звучит эротично. – Симус с вожделением прикрыл глаза. – А существует какая-нибудь тайная церемония соблазнения? Какой-нибудь пышный пир, где осужденный мужчина сперва погружается в тысячи сладострастных утех, потом достигает вершины блаженства и, буквально затраханный досмерти, погибает с вечной улыбкой на устах?

– Все происходит не совсем так. Хотя похожая процедура имеет место быть.

Слово «процедура» поубавила задору в фантазиях Симуса, но он зашел слишком далеко, чтобы теперь отступать.

– А какая она?

– Тебе лучше не знать этого.

– Это тайна?

– Нет, но ты просто будешь разочарован.

Гоблин схватил Регину за юбку. Еще одна опасная вещь, которую он сделал, не подумав.

– Ну, пожалуйста!

Амазонка вырвала юбку и ударом сбила Симуса с ног.

– Мы привязываем мужчин к кровати, занимаемся с ними сексом, а потом избавляемся от них.

Гоблин остался сидеть на земле. Его глаза загорелись от наплыва непристойных мыслей.

– А к какой кровати вы их привязываете?

– К обычной.

– А каким сексом вы с ними занимаетесь?

– Действенным и эффективным.

Симус пока еще не хотел оставлять свои фантазии.

– А как вы их убиваете? Отравленным поцелуем? Или вы выжимаете из них жизнь своими мощными бедрами?

– Обычно мы просто закалываем их кинжалом. – Регина широко улыбнулась. – А иногда – отрубаем им голову.

– Наверное, на палаче надет только черный капюшон, и больше ничего. Ее обнаженное тело блестит от пота. Ее огромная грудь колышется, когда она наносит смертельный удар.

– Казни у амазонок проводят евнухи.

– М-да. – Нахмурившись, гоблин встал. – Все оказалось не таким сексуальным, как я надеялся.

– Я тебя предупреждала. Этот обычай больше не существует. Он слишком непрактичный. Нет никакой гарантии, что родится девочка. А если родится мальчик – девять месяцев просто потрачены впустую.

Теперь мы в основном покупаем маленьких девочек в возрасте от пяти до семи лет и посвящаем их в амазонки. Многие из наших соседей специально выращивают для нас девочек. Это четвертая крупнейшая отрасль промышленности во всем регионе.

– Звучит очень, – Симус вздохнул, – меркантильно.

Они прошли еще немного.

– Так если вы не живете с мужчинами, не захватываете мужчин, тогда как же вы общаетесь?

– Все амазонки связаны тесными узами сестерства.

– Здорово, здорово. Сестерство. Отличная штука. – Гоблин наклонился вперед и сжал руки. – Но я имею в виду другое общение. Понимаете?

– Я не понимаю твоего вопроса.

– Ну… это… Любовь. Интимные отношения. Физическая близость.

Он быстро показал несколько неприличных жестов, половину из которых Регина не знала. Но общий смысл она уловила.

– Мы, амазонки, отказались от этого возмутительного занятия много веков назад.

– От этого просто так не откажешься. У нас у всех есть потребность в этом. – Симус подвигал бровями вверх-вниз. – Только не говорите мне, что вам ни разу не приходило это на ум. Особенно после того, как вы целый день убиваете этих ах-каких-гадких мужиков и теперь наконец лежите в палатке с несколькими сестрами-амазонками. Их липкие от пота тела пробирает дрожь. Повсюду влага, жар, манящая кожа. Одна из ваших сестер прижимает вас к себе. Ее теплое дыхание мягко играет на вашей шее. Ее длинные рыжие волосы легко касаются вашей возбужденной груди. Ее ловкие пальцы скользят по вашим упругим бедрам к вашей трепещущей…

Симус не увидел удара. Гоблин отлетел довольно далеко, но так и не перестал ухмыляться. Над ним с мечом в руках стояла Регина.

Амазонка слышала и такие истории, и в них была доля правды. Не все ее сестры были так же сильны, как она. Многие из них не устояли перед соблазном плотских наслаждений, но Регина твердо верила, что любовные утехи, не важно с мужчинами или с женщинами, – самое большое зло.

– Если хочешь жить, впредь ни слова ни о каких трепещущих частях моего тела.

– Ладно, ладно. Но нельзя же убивать за фантазию. Мечтать – это нормально.

Регина наступила на гоблина и надавила. Симус начал задыхаться, но улыбаться не перестал.

– Знаете, мне отсюда хорошо видно, что у вас под юбкой. Видно даже вашу трепещущую…

Превратившись в наковальню, он еле избежал удара, который должен был пронзить его лицо, подобно шампуру. Меч громко лязгнул. Регина плашмя постучала мечом по Симусу.

– Выходи, подлый маленький трусишка! Дерись как мужчина!

Симус опять вернулся в свое настоящее обличье.

– Во-первых, я не мужчина. Я гоблин. Во-вторых, мне казалось, что вы всех мужчин считаете трусами.

Амазонка попыталась отсечь ему голову, но он был быстрее. Ее меч отскочил от гранитной статуи гоблина, который показывал язык. Регина обошла вокруг статуи, но упрямый Симус и не думал шевелиться. Он либо застрял, как это иногда случалось, либо был очень напуган.

Она подняла его и прошептала в его каменное ухо.

– Слушай же, маленький гаденыш. Если ты еще хоть раз будешь говорить такие отвратительные вещи, или если мне покажется, что ты просто мечтаешь о подобной низменной ереси, я отрублю твою маленькую пустую гоблинскую башку. Я понятно изъясняюсь?

Гранитный Симус лишь хитро покосился. Регина подозревала, что в этот момент ему было наплевать на ее угрозы. Его воображение рисовало полные пара амазонские купальни, обнаженных воительниц, дерущихся подушками. Она поразмыслила, стоит ли проучить гоблина и отколоть ему язык. Но ее гнев угас так же быстро, как воспылал, и, кроме того, она просто была не в настроении. Вместо этого амазонка бросила статую в городской колодец. Она подождала немного. Может, холодная вода заставит гоблина принять более уязвимую форму.

В ожидании Регина открыла кувшин с колдовским вином и начала жадно пить. Отвратительное зелье успокоило ее. На вкус оно было похоже на особый отвар, который принимали юные амазонки, чтобы стать большими и сильными.

Регина поразмыслила над тем, что Симус говорил по поводу важности секса. Его мнение казалось ей абсурдным. Она не видела в сексе никакого смысла. Вместо того чтобы тратить время на любовь, она лучше потренировала бы свое тело и разум в искусстве войны. Иногда, при особом стечении обстоятельств, амазонки, конечно, могли взять себе любовника, но сейчас ни одного из этих обстоятельств не наблюдалось. Нэд был просто мужчиной. Красивым бессмертным мужчиной. Но этого было мало.

– Черт возьми. – Она сделала еще один глоток вина.

Из колодца никто не появился. Даже ни одна муха не вылетела оттуда. Хотя Регина не знала, умел ли Симус превращаться в муху. Она бросила кувшин через плечо, и тот разбился о булыжную мостовую. Нахмурившись, амазонка продолжила свой путь.

Чуть позже из колодца осторожно выполз тарантул. Симус огляделся вокруг, а потом превратился в козла и с вожделением в глазах поскакал на луга.

Загрузка...