Иду на задержание!

ПОГОНЯ

Дежурство выпало на воскресенье. Факт сам по себе не очень воодушевляющий, к тому же, как нарочно, чтобы подразнить, выдался ослепительно солнечный денек. За окном, скрытые буйной зеленью тополей, перекрывая шум улицы, оглушительно колготели воробьи, из соседнего двора временами доносился безудержный ребячий смех, методически раздавались глухие шлепки по волейбольному мячу, девичий голос по радио выводил: «Проходит только время золотое, чего же мой желанный не идет…»

Да, летечко, пора долгожданная, благословенная! И кому, нормальному, в голову придет сидеть в воскресенье при такой погоде в четырех капитальных стенах и перелопачивать бумаги.

Но график есть график, хоть и скользящий. Вот они, нормальные молодые парни, и сидят, прислушиваясь к пестрому разноголосью улицы, изредка поглядывая на часы. Лейтенант Валерий Кудинов, на сегодня назначенный ответственным дежурным по ГАИ, заполняет карточки дорожно-транспортного происшествия, рядовой Юра Ананьев делает выписки из журнала регистрации нарушений правил уличного движения и время от времени отвечает на телефонные звонки. Кудинов по должности автоинспектор, Ананьев — штатный дежурный по отделению ГАИ.

Несмотря на разницу в званиях, немногословные их биографии удивительно схожи. Оба родились в один год — сорок восьмой, в одном городе — Ленинске-Кузнецком, в рабочих семьях: у Юрия отец шахтер-проходчик, у Валерия — шофер. Оба почти одновременно вступили в комсомол, тот и другой несли службу на восточной границе недалеко друг от друга, обоим по возвращении из армии военкомат помог найти теперешнюю работу, которую повелось называть беспокойной.

Однако к нынешнему дежурству это определение никак не подходило. И телефон звонил, казалось, реже обычного, и инспектора с трасс не спешили со снятыми с машин госномерами, и начальство как будто потеряло интерес к обстановке.

Посетители были минутными, с поднадоевшими уже вопросами: когда можно сдать на водительские права, как зарегистрировать мотоцикл да какой порядок купли-продажи машины.

Лишь один, невзрачный на вид, но не по виду громогласный посетитель, заставил дежурных использовать все свое красноречие, чтобы убедить: помочь ему они при всем своем желании ничем не могут. Дело было простым и безнадежным. У мужика из стайки еще весной угнали новенький, только что купленный «Иж-Юпитер» с коляской — предмет давних мечтаний, жестокой экономии и горячих стычек с женой, которая ни за что не хотела преждевременно стать вдовой. Воров в конце концов в какой-то деревне нашли, но от мотоцикла остались глушитель да задний щиток. Преступников судили, присудили, кроме срока, возмещение ущерба, но от этого потерпевшему не стало легче.

— Это же до скончания века ждать свои деньги! — возмущенно басил посетитель. — Какие там у них заработки!

— Я знаю, в колониях ведется агитация за досрочное погашение долгов, — попытался утешить Ананьев и еще больше подлил масла в огонь.

— Хорошо вам успокаивать, не у вас машину угнали да раскурочили. Давайте, ищите части, а не то…

— Что, не то? — вступил в разговор Кудинов.

Посетитель немного подумал и вымученно засмеялся:

— А не то буду пешком ходить, вот что! Ну, что, действительно, с вас возьмешь? Чувствуете себя здесь спокойненько, как у слона в животе. Выйдете на дорогу, полосатой палочкой помашете и шабаш. А иные из вас — что я, не знаю! — без зазрения совести на асфальте кормятся. Мой сосед как выезжать на своем «Москвичонке», уже загодя «рыжий» или трояк в права сует. Штрафы вашему брату гонит, а квитанции, ой как редко, получает…

Мужика, что называется, повело в разнос, и ушел он накаленный, так и не почувствовав, чего стоило парням сдержаться, чтобы не ответить резкостью на его обывательские обвинения.

Кудинов вгорячах пошел к дежурному по горотделу выяснять, почему тот вместо того, чтобы самому разобраться с гражданином или направить его со своими претензиями в уголовный розыск, направляет его в ГАИ.

В горотдельской дежурке жизнь шла веселее, чем у «их в ГАИ. На пульте, за которым восседал лейтенант Бервиков, то и дело загорались лампочки, зуммерил телефон. Лейтенант с удовольствием, будто играя в настольный хоккей, щелкал рычажками тумблеров, иногда бросал взгляд на карту-схему города, на которой кружочками, квадратиками и треугольниками, разноцветными дорожками были обозначены работающие сегодня подвижные милицейские группы, машины медвытрезвителей, маршруты пеших и моторизованных патрулей, пульты централизованного наблюдения, опорные пункты милиции и общественности, штабы добровольных народных дружин. В общем, разрисована была дислокация всех милицейских сил и средств, полновластным хозяином которых на сутки был он, лейтенант Бервиков, недавний выпускник высшей школы милиции, о чем свидетельствовал темно-красный университетский ромб на новом, тщательно выглаженном мундире.

Уступив свое место за пультом помощнику, Бервиков подошел к Кудинову.

— Ага, ругаться пришел, что иерихонскую трубу на вас натравил? Понимаешь, жаль стало мужичка. Ему все равно кого разносить, чтоб душу облегчить, ну, а вы товарищи выдержанные, безответные. Причем, я знаю, начальник ваш проводил недавно занятие по поводу приказа товарища министра о культурном и вежливом отношении к гражданам…

— Ну, знаешь что! — не выдержав, перебил Кудинов.

— Знаю, Валера, знаю, — не дал перехватить инициативу Бервиков. — Знаю, что у тебя разряд по боксу и тебе надоело слышать мой легкомысленный треп во время нашей беспокойной, но ответственной службы. Но пойми меня своим мужественным сердцем, Валера: когда еще в этой суете сует, зовущейся милицией, удастся мне поговорить с умным человеком, представителем героической профессии гаишников!

И, не ожидая от Кудинова ответа, перевел разговор на другую тему.

— Слышал, скоро новые модифицированные машины из Тольятти повалят, с компьютером, который будет думать за бедолагу-водителя. Это точно? Якобы, тут тебе и оптимальный режим работы двигателя, и безупречное управление тормозами, и детальная информация о дороге и указательных знаках. К примеру, мчишься со скоростью 200 кэмэ в потоке машин и вдруг впереди, перед самым носом, без своевременного сигнала тормознула чья-то машина. Кажется, кранты, не избежать столкновения. Ан нет, радар на машине быстрее человеческой склеротической мысли просигналит об опасности, а компьютер автоматически погасит скорость. Или еще. Выехал шофер на незнакомую дорогу. Все данные о ней сообщит магнитофончик, стоит вставить в него кассету. К примеру, по нашим городским дорогам может быть такая информация: «Дорогой товарищ, покрытие шоссе ухабисто-выбоистое, на железку не дави. Внимание, за поворотом глубокая траншея: по генплану здесь будет через год-два что-то проложено, так что крути баранку на объезд. Еще внимание: на улице Кирпичной существует опасность наехать на железобетонную балку, которую обронили в прошлом году строители, а на улицах Базарной, Балластной, Клейзаводской и некоторых других с такими же красивыми названиями влететь в незакрытый канализационный колодец. Но особенно будь бдителен на улицах так называемого 10-го участка, безопасность движения на которых охраняет гроза шоферов Валерий Михайлович Кудинов, прозванный в народе Неумолимым…

— Ну, ты даешь! — восхитился Кудинов, воспользовавшись тем, что Бервиков на какой-то момент прервал свой монолог. — И как только с тобой Аннушка живет! А насчет автомашин с электронно-вычислительной техникой ты меня не удивил, тоже кое-что читаю, в том числе и произведения, опубликованные в весьма популярном журнале «Наука и жизнь». Артур Хейли, «Колеса».

— Точно! И все-то вы, Валера, знаете, даже неинтересно с вами. Только не знаете, где сальники достать, вторую неделю, между прочим, жду обещанного…

— Проще компьютер достать, — пошутил Кудинов. — Но я, признаться, просто забыл об этих сальниках. Завтра будут, устраивает?

Бервикова устраивало, и Кудинов вернулся в свою дежурку, где Юра Ананьев один приуныл у телефона. Кудинов хотел шутливо спросить, не о будущей ли женитьбе он задумался, но зазвонил телефон.

— Валера, надо срочно блокировать дорогу на Грамотеинский разрез. Угон…

В трубке слова стали вдруг невнятными, далекими: Бервиков, видимо, отставив ее, отдавал кому-то распоряжения, и Кудинов, ожидая продолжения разговора, дал знак Ананьеву собираться.

— Угон, говорю, — через несколько минут снова громко раздалось в трубке. — ЗИЛ-164, госномер 41-28 КЕЛ, зеленый, от шестьдесят четвертого магазина. Дороги на Лапшиновку, на Дачный поселок, на четвертый и десятый участки перекрываю, ПМГ по рации уже вызваны, а на Грамотеинский путь открыт. Давай!

Их мотоцикл выскочил на малолюдную улицу Энгельса, где можно было наддать оборотов, чуть тише проскочили по Кирова и снова на предельной скорости понеслись по улице Суворова. Асфальт здесь был отличный, зря злословил насчет дорог Бервиков, и Кудинов ощутил радостное возбуждение от быстрой езды. Водил он мотоцикл классно, это ни у кого в горотделе не вызывало возражения и сам он знал, что мало кому уступит в мастерстве. Отцовская выучка!

Ему было лет десять, когда отец доверил баранку своего старенького, но безотказного «Захара». ЗИС-5, управляемый вспотевшими вдруг руками, строптиво подергиваясь, сделал на пустыре широкий неровный круг. «Давай еще!» — сказал отец. На втором круге машина стала послушней, шла шибче и отец одобрительно определил: «Быть тебе, Валерка, шофером! Только помни, сынок, водителем быть — не баранку крутить, а железную машинную душу до каждого винтика чувствовать. Сел за руль, зажигание включил, сразу не рви, а двигатель прежде послушай. И вообще, только когда матчасть назубок узнаешь, когда дорогу научишься понимать и будешь с машиной как с верным другом, тогда и газуй. Она, машина, для скорости и создана. Но боже тебя упаси как-то оскорбить ее, ездить на покалеченной, рвать без смысла или быть выпимши. — Отец начал распаляться: — Ты ж, пьяная свинья, забираясь в кабину, всех обижаешь: не только себя, но и тех, кто придумал этот мотор, и кто делал его, и кто строил дорогу, надеясь, что будет она служить хорошим людям, чтоб ускорить хорошие встречи друг с другом. И своего брата водителя смертельно оскорбляешь. Он на трассе тебе как себе верит, а ты ему, нажравшись, подлость приготовил. А шофер — открытая душа, он и грубый, может, да в душе благородней любого».

Может быть, и не так говорил Михаил Сергеевич, даже наверняка не так, но в этом ли дело? Главное, что было такое благословение, слова которого он помнил, когда десятиклассником впервые заводил дорогой отцовский подарок — мотоцикл ИЖ-49, когда после сельскохозяйственного техникума работал в колхозе механиком, когда в армии по фантастическому бездорожью водил большегрузный трехосный автомобиль.

Его решение после армии пойти в ГАИ поначалу даже обескуражило отца — уж очень хотелось, чтоб работали они в одной автобазе, из одного окошка получали зарплату.

— Значит, с шоферами воевать? Отца, конечно, в первую очередь заловишь… На его новеньком БелАЗе. Вот жизнь! Вырастил на свою голову. Родной сын на шоссейке с компостером…

Пошутить отец любил, но в конце сказал серьезно:

— Стоящая работа. Кажется, для нас, шоферов, автоинспектор — первый враг. Хоть и все будто бы с машиной у тебя в порядке, а увидишь «Сережу», как мы сержантов называем, и очко заиграет, вдруг что-нибудь обнаружится: люфт больше допустимого или ручник не работает, или резина лысая, масло течет, задний фонарь не горит. Ко всему ведь можно придраться. И придираются, и с линии убирают. Однако скажу: правильно придираются! Иной пустячок жизни может стоить. Вон давеча Пашка Лукин при повороте в кювет кувыркнулся, выяснилось, подвел люфт рулевого колеса. И оказывается, не враг тебе сержант, а друг. Правда, милицию у нас еще многие не любят — вишь, не дают двигаться как попало, но что поделаешь. Так что надевай свою милицейскую робу, не стесняйся, и шагай — не спотыкайся…

Мотоцикл вырвался на окраину города. Прямая, глянцевитая лента шоссе, пустынная в этот день, пролегла к разрезу. Здесь можно остановиться, понаблюдать за проходящими машинами.

Сидящий в коляске Ананьев что-то крикнул, ткнул жезлом по ходу движения. Кудинов уже увидел: навстречу мчался грузовик, да, ЗИЛ-164. Хорошая машина, подумал Кудинов и машинально, по старой студенческой привычке, определил: сто лошадей, двигатель четырехтактный, карбюраторный, шесть цилиндров в ряд, пять передач вперед и одна назад… Автомобиль старался держаться середины дороги, но его то и дело вело по сторонам. Они сразу, хотя еще и не различили номер, определили, что это угнанная машина. Только как она оказалась за городом? Где-то, значит, сумела проскочить через посты и теперь опять, шурует в город на поиски приключений. Ананьев поднял жезл, но по тому, как машина прибавила ходу, понял, что она не остановится. Грузовик летел прямо на мотоцикл, который Кудинов развернул на левой обочине. Ближе, ближе… Уже отлично видно водителя: красная физиономия, тупая ухмылка. Он крутанул баранку, когда до мотоцикла оставалась два-три метра, только веером брызнула из-под колес мелкая галька с обочины. ЗИЛ чудом не перевернулся, пересек дорогу и, не сбавляя скорости, запылил по окраинной улице. Улица была по-деревенски широкая, мирная. На ней, очень даже вероятно в такую погоду, мальчишки могли гонять футбол, спокойно шагать по своим делам взрослые. И хотя Кудинов яростно жал на сигнал, зазевавшемуся прохожему осталось бы слишком мало времени, чтобы увернуться от бешеного автомобиля. Дважды Валерий обгонял машину, перегораживал путь. Дважды лишь в доли секунды он успевал рвануть мотоцикл в сторону, чтобы не оказаться под колесами. И каждый раз, когда «ЗИЛ» проносился мимо, они видели ухмылку пьяного «в дупель» водителя. Теперь он ухмылялся не тупо, как прежде, а с открытым злорадством. Видимо, этой роже нравилось мчаться на чужой машине, не разбирая дороги. И будь перед ним деревянный забор или живой человек, он с одинаковой легкостью сомнет их и не оглянется.

Грузовик все прибавлял и прибавлял скорость. Кудинов глянул на спидометр мотоцикла: так, за восемьдесят километров, сверхмаксимальная скорость для таких «зилов», в каждую секунду двадцать три метра. Если бак полный, хватит погони за пятьдесят с лишним километров. Он даже усмехнулся от такой несуразной мысли. Какие там километры, когда каждую секунду может произойти авария!

Они уже неслись по другой, такой же, к счастью, малолюдной улице, но ведущей прямо к центру, и тут увидели, как впереди из переулка на середину улицы вывалила праздничная толпа: яркие платья, размашистые движения, высокий чубатый парень с растянутой на сколько хватило рук гармошкой, девушка в белом. Свадьба! Угонщик и не подумал сбавить скорость, да и поздно было. Кудинов снова неистово нажал на клаксон, Юрий, пристав из коляски, кричал, чтоб люди разбегались, и остервенело махал жезлом. Куда там, никто не обернулся! Видно, за песней никто не слышал сигналов и шума моторов, Кудинов глянул на Юрия. Тот, чуть изменившись в лице, понимающе кивнул головой. Оставалось одно: опять ставить мотоцикл перед машиной.

Но им повезло. Кто-то из компании все же обернулся, закричал, веселое шествие вмиг раздвоилось и по образовавшемуся узкому коридору, чуть не задев край-чих, в пыли и сизых клубах выхлопных газов проскочили мотоцикл и грузовик. Промелькнули белые лица, чей-то в крике открытый рот, цветастые меха гармошки.

Приближался перекресток с улицей Кирова, одной из самых оживленных в городе. Сложный перекресток. Здесь магазины, автобусная остановка, бойкое движение всех видов транспорта. Беды не миновать. Валерий еще раз попытался закрыть дорогу, но грузовик обойти не удалось: «ЗИЛ» теперь, на сузившейся улице, просто не давал обгона, при каждой попытке маневра загораживая собой путь. Ананьев наклонился к Валерию, прокричал:

— Давай сзади! Попробую перемахнуть!

Кудинов отрицательно мотнул головой. Большой риск. Вплотную приблизиться к заднему борту труда не составит, но вдруг угонщик решит тормознуть, ведь он неотрывно следит за ними в зеркало заднего вида. Вот если только он подумает, что они отстали.

Перекресток неумолимо приближался, и Валерий решился. Он стал постепенно отставать, потом, оказавшись вне поля наблюдения угонщика, пристроился сзади, прибавил газу. Вот и задний борт. Высоковато, кажется, но с коляски достать можно.

А скорость по-прежнему велика. Пустой кузов на неровностях часто подбрасывает: не промахнись, Юрка!

Ананьев, изловчившись, в прыжке хватается за борт и легко забрасывает тело в кузов. Валерий тотчас тормозит: все же чертовски неприятно ехать между крутящимися, прыгающими колесами. В одно из мгновений ему показалось, что коляска чиркнула о кожух дифференциала.

Ну, теперь дело за Ананьевым. Тот уже барабанит кулаком по кабине. Машина резко тормозит и он чуть не перелетает через кабину.

Опешивший от стука над головой пьянюга быстро сообразил, кто у него объявился в кузове, и озверел пуще прежнего. Так дать провести себя! Ну, держись тогда, мальчики! До отказа педаль акселератора, есть полный газ! А теперь с размаху по тормозам! И еще раз таким макаром, и еще раз! А если резкий поворот, и сразу в другую сторону! Ты еще в кузове, легавый? Вдруг плотная тень закрыла лобовое стекло. Это еще что? А-а, какую-то тряпку накинул, чтоб дорогу не увидел. А нам и не надо, чтоб все видеть, хватит бокового окна.

Ананьев, еле удерживающийся в кузове при диких рывках и поворотах, понял, что его китель, наброшенный на лобовое стекло, не остановит машину, а он, распластавшийся на кабине, может в любой миг запросто слететь на дорогу. К тому же обалдевший шофер, не видя ничего, еще быстрее врежется в преграду. «Надо вытащить ключ зажигания, но как? Боковые стекла подняты… Что-нибудь бы твердое, поувесистее». Кузов пустой, какие-то тряпки, веревки. «Ага, а это? Самое то — заводная рукоятка!»

Он стукнул рукояткой по лобовому стеклу и хотя не увидел, но был уверен: образовалась лучистая звезда, мешающая смотреть. Сделал еще звезду. «Неужели этот тип не понимает, что сейчас, если продолжать ехать, стекла посыплются, могут поранить? Нет, не реагирует». Машина продолжает мчаться. Уже чуть не врезались во встречный автобус и «Москвич». «Что ж, тогда попробую по стеклу кабинной дверцы слева. И сразу — на подножку».

Тут, однако, ЗИЛ, резко тормознув, остановился, и водитель, ширококостный, взлохмаченный и потный мужик, выпрыгнув из кабины с правой стороны, спотыкаясь, но довольно быстро побежал в сторону строящихся домов.

Кудинов, ожидая этого момента, легко догнал беглеца и, связывая ему руки ремешком, поскольку тот бросился в драку, вздрогнул от неожиданности, услышав над ухом знакомый бас:

— Вот, мерзавцы, что делают! Помочь не требуется?

Перед ним стоял тот самый мужчина, который сегодня утром ругался с ними в отделе, требуя отыскать его украденный мотоцикл. Тот тоже узнал Кудинова, и, немного смутившись, сказал:

— Ох, скажу я, и работка у вас! Подхожу к своему дому — вон он за тополями — и вижу, автомобиль, как «сбесившийся козел, скачет. Подавил бы людей, факт…

Угонщик, успокоившись, мрачно молчал. Кудинов посадил его в коляску мотоцикла, Ананьев сел за руль угнанного автомобиля.

Три месяца спустя в центральном Доме культуры их награждали медалью «За отличную службу по охране общественного порядка», приурочив это торжество ко Дню милиции. Крепко жали руки и бесхитростно подначивали:

— Ну, хлопцы, в флинтовские времена вы были бы отличными пиратами. Так провести абордаж!..

— Юра, я и не подозревал, что в тебе скрывается талант тетки Манеихи. Есть такая артистка на моем участке, вчера в третий раз соседям окошки повыхлестала.

— Да он же не со злым умыслом, хотел тому дураку в кабине вентиляцию сделать, а тот не оценил…

История, приключившаяся с Валерием Кудиновым и Юрием Ананьевым, могла произойти с каждым из их товарищей, наверно, любой бы из них не отступил, поскольку дело было в элементарном исполнении служебного долга. Это понимали все, в том числе и сами награжденные. Потому, может, и были смущены они высокими словами правительственного Указа: «За отвагу и находчивость, проявленные при задержании опасного преступника…»