Игрушка для чудовища

— Имей в виду, я не верю ни одному твоему слову. Не пытайся обхитрить меня. — Это гипноз? — Твой жалкий вид вызывает у меня отвращение. Пора превратить тебя в настоящую наложницу… Вздумаешь сбежать — отыщу и клеймо поставлю, а затем снова отпущу. Поверь, после этого и шагу ни сделаешь, как тут же загремишь за решетку. Проституция в этой стране не приветствуется.

— Проституция… — шепнула я, не понимая, к чему грек клонит.

— Именно. По знаку на теле любой догадается, кем ты являешься.

Отпусти уже, Кавьяр. Убедил.

— Все ясно?

— Конечно.

— Конечно? — Клио выгнул бровь.

— Да, господин… — чуть ли не подавилась словами, но все же сохранила невозмутимое выражение лица.

Вот только греку это представление не нужно было. Он ухмыльнулся и, проведя кончиками пальцев по синякам на моей шее, кивнул.

— Вижу, ты сменила тактику. Что ж, это хорошо. Так тебе самой легче станет… Иди за мной.

Как оказалось позже, Кавьяр собирался свозить меня в город. Вроде бы и рада была этому, но все же испытывала непонятное волнение. Тревожное чувство не покидало и тогда, когда Марио вводил мне противозачаточный препарат и пытался разговорить.

И даже наскоро перекусив в своей комнате, я все никак не могла успокоиться. Но все же радостное предвкушение небольшого развлечения заглушило остальные чувства.

Служанка Жанна вошла в комнату как раз в тот момент, когда я, нахмурившись, разглядывала свой до жути надоевший свитер. Она держалась уверенно и немного отстранено, словно и не беседовала со мной прошлой ночью.

— Привет, а я уж думала, Кавьяр запретил тебе со мной водиться, — насмешливый тон не укрылся от блондинки, и она, покосившись на меня, положила на кровать джинсы и водолазку.

— Переоденься, — сказала женщина и направилась к двери.

— Жанна, все в порядке? — смягчилась я.

— Конечно, — обернулась блондинка и, немного подумав, добавила: — Я должна за тобой присматривать, но не привязываться. Хозяин не любит этого. Извини, Летти, ты мне не подруга.

Я кивнула, горько усмехаясь.

— Все понятно. Спасибо за расстановку. Теперь намного яснее, кто есть кто.

Жанна не ответила и молча покинула комнату.

Испорченное настроение, конечно, не ускользнуло от взгляда Кавьяра и, когда мы устроились в машине, — намного меньшей, чем тот внедорожник, — грек поинтересовался, чем я опять недовольна.

— Все хорошо… — лишь проворчала в ответ и, отвернувшись, уставилась в окно.

Но Клио не поверил, завел мотор и, тронувшись с места, снова пристал с вопросами:

— Не доела? Или не выспалась? — пилил грек.

Я прикрыла глаза, пытаясь притвориться спящей, но не тут-то было.

— Летти, не прикидывайся. Я знаю, что ты не спишь. Отвечай, — проговорил Клио безапелляционным тоном.

— Да что ж такое, а? — посмотрела на него. — Просто плохо себя чувствую. Вот и все.

Выдавать Жанну я не намеревалась.

— Или, может быть, причина твоего мерзкого настроения кроется в чем-то другом? — пронюхал ложь Кавьяр.

Экстрасенс, что ли?

— В чем? — выдержала тяжелый взгляд, даже не моргнув.

Кавьяру пришлось отвернуться первому, и я ликовала, одержав эту маленькую победу, хотя и знала, что он просто за дорогой должен следить. Самонадеянность моя тут же боком вылезла.

— У меня прекрасная память, Летти, — заверил Клио, уставившись прямо перед собой. — Особенно на плохое…

— И почему я не удивлена? ..

— Твои дерзости без внимания не останутся. Мы с этим разберемся.

— Мы?

Но грек проигнорировал мой вопрос и продолжил:

— А насчет настроения… — улыбнулся и на меня взглянул. — Думаю, тебя разочаровала Жанна. Она ведь говорила с тобой?

Дьявольщина какая-то, честное слово. Ну как так можно? Мысли читает, что ли? Или это у меня на лбу вся информация хранится? Соберусь сбежать, так грек сразу пронюхает. Придется действовать спонтанно, чтобы ни о чем не догадался.

— Ну… говорила, — ответила я тихо.

— Вот и правильно, что выслушала ее. Я предупреждал, дружбу заводить ни с кем не позволю. А не будешь соблюдать правила — пострадают другие. Чувство вины, похоже, уничтожает тебя быстрее всего.

Козел! В раз меня раскусил. Эх, Ханна ведь часто говорила, что я абсолютно бесхитростна. В общем, мой внутренний мир — проще пареной репы.

— Вскоре станет еще лучше, — рассказывал Кавьяр спокойно. — У тебя появится бытовой стокгольмский синдром. Будешь меня обожать и сзади бегать… Слышала о таком?

— Слышала… — пробормотала недовольно. — Не стоит меня запугивать. Я одичаю еще больше. Вообще не подойдешь.

Клио хохотнул и покачал головой.

— Потрясающая самоуверенность, — сказал, словно умиляясь. — Ты такая дура, что даже разозлиться не могу. Знаешь ведь, захочу, подойду в любое время суток, невзирая на твое состояние, настроение или внешний вид. Плевал я на это.

Замолчал грек неожиданно, а я уже и не пыталась продолжать разговор. Тоже притихла и уставилась в окно, наконец-то обратив внимание на прекрасную архитектуру города.

Ну, возможно, это только для меня Касабланка казалась прекраснейшим местом на Земле. Свобода, какой бы она ни была, есть свобода. Поэтому и городом я восхищалась, абсолютно не скрывая своих эмоций. Прилипла к стеклу и таращилась по сторонам.

В этой части Касабланки я не была. Сбежав из особняка, бродила в основном около пляжа и только однажды забрела на площадь. Боялась тогда заблудиться в бесконечных улицах.

Но теперь Кавьяр осторожно вел машину, вглядываясь куда-то вдаль, как будто хотел увидеть нечто неожиданное. Свернул на более тихую улицу, затем еще левее, и моему взору открылся бесконечный океан, сливающийся с небом в одно целое там, где расплывалась линия горизонта.

С востока тянулись лучи утреннего солнца, которое нерешительно выглядывало из-за плотных облаков, вселяя надежду на хорошую погоду.

— Маяк, — указал Кавьяр направо. — Хотя ты, наверное, уже видела…

В точку.

— Красиво здесь, — кивнула я.

— Очень красиво, — согласился грек и прибавил газу.

Тревожное чувство вернулось. Покосилась на Клио и занервничала еще больше. Что-то не так. Это однозначно. Он напряжен, немного озадачен, хотя, в целом, держится уверенно. Однако его телефонный разговор с Хавьером почему-то заставил меня почти вжаться в сиденье.

— Он людей прислал… — пояснял грек охраннику. — Да, я уверен, Хави… Пока не вернемся… Нет… Это приказ… Я должен закончить некоторые дела… У меня встреча, Летти будет со мной… Я позвоню.

И сунул сотовый в карман куртки.

Спросить, что не так, я жутко боялась — не гнева Кавьяра вовсе, а ответа его.

Кто знает, какие дела и с кем водит Клио? Явно проблемы из-за товара нагрянули.

— Пригнись немного, — отчеканил Кавьяр ледяным тоном.

Даже спорить не хотелось. Просто тихонько сползла вниз, — почти легла, — и затаила дыхание.

— Ты чего? — удивился грек, бросив на меня насмешливый взгляд. — Под сиденье, что ли, собралась спрятаться?

— Ты же сказал…

— Ну, не настолько же… — усмехнулся и по носу моему щелкнул пальцем.

Почувствовала себя самой настоящей идиоткой и осторожно выползла из укрытия.

— Разве нас не хотят убить? — поинтересовалась, будто оправдываясь.

— Нас? Скорее, меня. На твою драгоценную жизнь никто не покушается, — съязвил Кавьяр, выезжая на центральную улицу. — А вот и наш магазинчик.

Затормозил так, что визг поднялся неимоверный. Люди бросились врассыпную, как будто машина на них неслась. На деле же грек ловко припарковался и, пулей выскочив из автомобиля, проехался задом по капоту, — прямо как уличный танцор, - и, открыв дверцу, выволок меня на оживленную улицу.

Я бы и сама выбралась, да вот только меня настолько поразили неожиданно-мальчишеские манеры Клио, что я буквально приросла к сиденью, таращась на грека, как на одно из Чудес Света.

— Давай-давай, шевели ходулями, — подгонял Кавьяр, толкая в спину по направлению к двери небольшого магазинчика.

А оказавшись внутри, я поняла, что нельзя так пренебрежительно отзываться о столь уютном и умело отделанном помещении. Это был не магазинчик, это был настоящий бутик.

Неожиданно, конечно. Такое чувство, что владелец магазина хотел спрятаться от покупателей, но, скорее всего, я ошибалась. Такие места посещают постоянные клиенты. И что-то подсказывало мне — Кавьяр был одним из них, потому что стоило нам войти, как навстречу выскочил низенький смуглый мужичок и залепетал на французском. Грек удивил своими способностями, отвечая администратору, — а это был явно он, — непринужденно и абсолютно свободно.

— Иди с ним, — приказал Клио, оглянувшись через плечо, а сам устроился в кресле у стены и достал сотовый.

Наверняка собрался утрясать вопросы с преследованием.

Я послушно поплелась за мужиком, который бесконечно что-то лепетал и вел меня по узенькому коридору. Только вначале казалось, что магазин этот совсем крошечный, а, следуя за администратором, я убедилась в обратном.

Видимо, бутик растянут на весь первый этаж. С улицы не разберешь, а вот внутри магазин действительно большой. Достаточно скромная, но очень богатая обстановка создавала приятное впечатление.

Однако, заметив себя в одном из многочисленных высоких зеркал, развешанных на стенах коридора, — наверное, пытались зрительно расширить узкое помещение, — осознала, что выгляжу я как настоящая бомжиха. Стало так неловко, даже к нежно-розовым обоям прикоснуться побоялась и, входя в комнату вслед за „болтуном“, мне уже не было так весело и любопытно, как до этого.

Но все же судорожный вздох вырвался, потому что светлое, просторное помещение, особенно после слабо освещенного коридора, привело меня в полнейший восторг.

Твою ж мать, как красиво!

Солнечные лучи пробивались сквозь прикрытые шифоновые занавески, и от мягкого желтоватого света белоснежный цвет мебели не казался таким вычурным и навязчивым.

— Добрый день, юная леди, — выплыла из-за ширмы, расписанной яркими розовыми цветами, немолодая женщина с вполне типичной внешностью азиатки. — Я помогу Вам с переводом. Ясмин говорит слишком быстро даже для французского языка. Постараюсь все успеть.

Женщина и на английском говорила не очень уверенно. Так что я вовсе не надеялась на ее помощь.

Этот самый Ясмин потащил меня к креслу у зеркала и, усадив, начал с преувеличенным интересом разглядывать мои космы.

Надо отдать „болтуну“ должное — долго он колдовал надо мной и, несмотря на то, что часто размахивал у меня перед носом ножницами, явно угрожая убить, все же завершил миссию. Конечно, терпение Ясмин свое убил окончательно, зато был очень доволен результатом проделанной работы. Как, впрочем, и я. Только не то, чтобы совсем в восторг пришла… Просто непривычно было, будто незнакомка из зеркала смотрела.

Обрезав мои спутанные и посеченные волосы, „болтун“ оставил среднюю длину, тщательно сбрызнул чем-то приятно пахнущим, только немного приторным, и еще раз расчесал.

— Ясмин говорит, что так намного лучше. Все равно, конечно, завьются… — поясняла азиатка с улыбкой, но, как и положено восточным женщинам, не проявляла своих эмоций. — Намочишь, так и кудри сразу же вернутся. Но теперь не будут… Эээ… Как же это объяснить?.. Ме… Мешать, кажется.

Кивнула я тоже с улыбкой, мол, правильно говоришь, и посмотрела на Ясмина. Он уже рылся в одежде, скрывшись среди рядов с вешалками, только ноги были видны.

Высунулся и что-то сказал мне, но в переводе я не нуждалась. И так было понятно — нужно подойти.

У азиатки зазвонил сотовый, и она, даже не взглянув на нас, выскочила за дверь.

Ясмин лепетал о чем-то непонятном, при этом протягивая мне стопку нарядов.

— И что мне с этим делать? — поинтересовалась, глядя на „болтуна“ чересчур выразительно.

Он закатил глаза и указал пальцем в сторону примерочных кабинок.

— Задолбали, блин, — пробормотала я, задергивая темно-синюю штору.

Швырнула гору шмоток на пуфик и, схватив первое попавшееся, принялась переодеваться. Признаться, я была очень даже не против сбросить с себя эту поношенную водолазку и большие джинсы. Да и кроссовки тяжелые мне опостылели совсем.

Ясмин, особо не скромничая, отдернул занавеску, поставил на пол пару черных ботинок и вновь исчез. Я нервно вернула штору на место и, одевшись в очень удобные черные джинсы и чертовски приятный мягкий свитер, — наверное, кашемировый, — быстро обулась.

— Ясмин, — позвала, выскочив из кабинки. — Отличный вкус. Как раз то, что нужно. Стиль, который называется “Отсутствие какого-либо стиля”… Ясмин?..

Стояла тишина. Полная и немного пугающая тишина. Вроде белый день, светлое помещение, да и не одна я здесь вовсе, а страшно стало, будто оказалась ночью на кладбище. И не на этих сказочных готических захоронениях со статуями ангелов, а на нашем настоящем русском кладбище.

Чертовщина быстро заполонила мозг, хотя по природе своей я не была чересчур трусливой, тем более суеверной.

Одернув себя, направилась к двери и, как только открыла ее, так на месте и замерла, потому что лбом уткнулась в холодное дуло пистолета.

— Назад, — проговорил незнакомец тихим голосом.

Конечно, пришлось подчиниться. Он вошел и прикрыл за собой дверь.

— Иди туда, — указал он в сторону гардеробной. — Теперь направо.

Молчала и делала, что говорят. Откуда мне знать, кто это? Может, меня сейчас спасают? Тогда желательно ему не мешать.

— Быстрее давай, — подтолкнул мужик в спину, и я чуть не растянулась на полу, зацепившись за что-то…

Или за кого-то?..

Взглянула вниз и тихонько вскрикнула, накрыв рот ладонью. Ясмин лежал в луже собственной крови… с перерезанным горлом…

Что за хрень здесь творится?

— Да иди ты уже! — рявкнул незнакомец, вытолкав меня за дверь, которую сразу и нельзя было разглядеть.

Это был запасной выход и о нем, по-видимому, знали далеко не все. Значит, бандиту кто-то поведал маленький секретик.

Как я поняла, оказались мы на заднем дворе магазина, и нас уже ожидала машина. Вот тогда и заорала во все горло, рванув обратно к двери, но внезапно на меня навалилась темнота.

Ни черта не вижу… Я очнулась или по-прежнему в отключке? Если первое, то какого хрена так темно…

Скрипнул, вероятнее всего, засов, и желтая полоска как будто грязного света просочилась в помещение. Звук этот гулким эхом ударился о стены, и ситуация немного прояснилась — подвал, скорее всего.

Как обычно. Где же еще прятать похищенного человека?

Я не ошиблась и, когда незнакомец, лица которого не было видно, открыл дверь настежь, огляделась.

Стул, — на нем и сидела, — стол, к которому я была прикована наручниками и обычная табуретка, стоящая у стены. Ни окон, ни хотя бы малюсенькой щелки в стене — сплошной монолит из бетона. Судя по жуткому холоду и затхлому запаху сырости, меня упрятали прямо в подземелье.

Отвратительное давящее чувство непременно приплюснуло сверху. Иначе быть не могло — всегда ненавидела метро. Это, наверное, клаустрофобия называется. Вот и в подвале этом меня залихорадило, и дышать я начала чаще и более отрывисто. Нужно было держаться. До истерики оставалось немного.

— Поговорим? — напомнил о себе мужик, включив свет, скудный и мутноватый, и, придвинув табуретку к столу, уселся напротив меня.

Сцепил пальцы рук и принялся сосредоточенно рассматривать мое лицо.

— У меня есть выбор?

— Конечно, — улыбнулся мужик, а я уставилась на него, желая запомнить все до мелочей. — Можешь не отвечать и получить за это по морде. Но есть и второй вариант. Расскажи мне все о Клио Кавьяре и, возможно, выживешь.

Вот, блядь, урод греческий! Из-за него еще и по роже надо получать. Чтоб ты подавился своим богатством, Кавьяр.

— Я ничего о нем не знаю…

Голову отнесло назад как-то неожиданно, я даже не успела приготовиться. Во рту сразу же появился привкус крови.

Проглотила. Ну не плевать же.

— С чего ты вообще взял, что я что-то знаю?

— Ты живешь в особняке Кавьяра. Разве этого недостаточно?.. — мужик со своим паршивым колким взглядом и немного крючковатым носом тут же заработал прозвище „ястреб“. Очень уж на него походил.

— Слушай, давай так. Ты мне сейчас поведаешь о делах твоего дружка и его папаши, а я взамен обещаю отпустить тебя. Вернешься к Кавьяру и передашь привет. Это будет наилучшим вариантом… Итак, какое отношение Клио имеет к операции „Черный крест“?

Ого, вот это название! Прямо не по себе стало. Что за фигню придумал грек?

— Я ровным счетом ничего об этом не знаю, — попыталась вложить в свои слова как можно больше искренности. — Да пойми ты, я… я всего лишь…

Черт, словно на горло наступили. Сомнения закрались в душу. А стоит ли признаваться, кем являюсь? Возникло острейшее ощущение опасности.

— Что? — подался вперед „ястреб“.

Пришлось выдать лишь кусочек правды, а иначе бы точно грохнул.

— Я просто очередная подружка Клио. Он не допускает меня к своим делам. Знаю только то, что у него куча денег и прибыльный бизнес.

— Какой именно?

— Фабрики… Или заводы… Что-то с мебелью, кажется, связано… — пролепетала я, начиная сильно нервничать.

— Эй-эй, — нахмурился мужик. — Не вздумай откинуться. Ты еще пригодишься.

Ну не завербовать же хочешь, а? Только не это.

— Слушай внимательно. Подведешь — убью. — Верю-верю, вон рожа какая бандитская. — Вернешься к своему уроду и выведаешь все о „Кресте“, ясно?

Энергично закивала. Чего уж тут непонятного? Теперь мне точно конец. Шпион из меня дерьмовый, — не раз убеждалась, — и грек быстренько это дело прикроет. Скорее всего, меня убьют. А что же еще?

К тому моменту, когда Кавьяр обнаружит в своем доме „шестерку“, и информация попадет в руки вот этого бандита с ястребиным лицом, от меня и мокрого места не останется. Но ведь самой же интересно, что скрывает Клио.

Мужик внезапно прищурился, и лицо его стало хитрым.

— Хочешь узнать, что такое „Черный крест“? — ехидный голос резанул по ушам.

Я вдруг поняла, чего добивается „ястреб“. Явно намеревается напугать меня темными секретами грека, думая, что я разочаруюсь в „любимом“ и предам его. Вот только кое в чем бандит ошибся. Нужно было для начала узнать, кто я, а потом уже просить меня о помощи. Я и без них пытаюсь спастись от Кавьяра.

— Может, разочарую тебя, — вздохнул мужик и нарочито небрежно добавил: — Летти Тейлор.

Черт! Черт! Черт вас всех подери! Значит, дело гораздо серьезнее, чем я полагала. Он меня знает, соответственно, намеренно затащил в этот вонючий подвал, чтобы заслать в логово Кавьяра „своего агента“.

— Мой хозяин очень хочет перенять бизнес твоего хозяина. Но для этого ему необходима информация, которую предоставишь ты. Уяснила?

— Не боишься, что я, вернувшись, просто расскажу Кавьяру обо всем, и на этом твоя история закончится? — спросила осторожно, понимая, что сильно себя подставляю.

Ведь стоит „ястребу“ вдруг передумать, и меня в порошок сотрут.

— Вообще-то, я в курсе, как твой господин наказывает тебя, Летти, за плохое поведение. Вот уж не думаю, что ты мечтаешь о нем днем и ночью, — усмехнулся мужик.

Хм. Значит, есть у него свой человек в особняке Клио. Любопытно.

— Что ж, — кивнул бандит, видимо, все поняв по моему лицу. — Так-то лучше. Мое дело малое: рассказать о „Черном кресте“, отвезти обратно в город и ждать новостей…

В город? А мы где?

— Эта организация, которая имеет огромную власть, я бы сказал — во всем мире, но есть страны, которым, мягко говоря, насрать на представителей „Креста“. Таких государств мало, но они держатся и по-прежнему не сдают позиций. Одна из этих стран-бунтарей Россия. Ты наверняка слышала, что русские девушки очень высоко ценятся у покупателей „живого товара“. Как бы там ни было, правительство неплохо справляется с проблемой работорговли. Однако есть одно огромное „но“. Женщины сами, невзирая на предупреждения, толпами несутся на отдых в потенциально опасные места. „Черный крест“ не упускает своих возможностей и пополняет ряды секс-рабынь с завидной регулярностью…

— Так это просто организация? Что в ней такого страшного?

— Оттуда не выбраться… По крайней мере, нужно многое отдать, чтобы вытащить человека из „Креста“. Там правят балом не простые смертные, а самые серьезные, богатейшие люди, — „ястреб“ даже вспотел, рассказывая мне об этой загадочной организации. Как будто до смерти испугался, опасаясь стать одним из заложников „Черного креста“. — Мало тех, кто вернулся к своим родным… Короче, это тебе не страшилка на ночь, а пища для размышления. Твой Кавьяр…

— Он не мой…

— …вытворяет жуткие вещи с бабами, попавшими в его лапы. И самое паршивое, что он один из „крестовых“. Это мы так называем… Добудь информацию. Мой хозяин ждет. Не тяни с этим, пока Кавьяр не усугубил ситуацию.

Моя голова раскалывалась надвое от количества новостей. Что ж там такое творится в этом „Черном кресте“? Чем грек занимается? И кто в этой истории прав, а кто виноват? Вдруг Кавьяр, напротив, пытается им воздух перекрыть, и поэтому они взъелись? Что-то я ни черта не понимаю. Да и не хочу, если честно. Соваться в разборки влиятельных людей ну вообще мне не уперлось.

— Давай, ты меня освободишь, — предложила я решительно. — И отвезешь домой… Эээ… В особняк…

Твою мать, домой? Зашибись, дожилась.

— Хм. А всего-то пару недель прошло. Уже привыкла, — скривился бандит, отстегивая наручники. — Проваливай. Мои напарники тебя отвезут.

Пошла к двери быстрее, чем следовало, поэтому начала спотыкаться — ноги-то затекли.

— Летти, — окликнул мужик. — Имей в виду, если через неделю от тебя не услышу ни звука, мы увидимся вновь. Только настроение мое будет уже очень-очень плохим.

— Мне что, записку прислать? — съязвила я. — Или по проводам…

— Вариант с запиской вполне подойдет, — полное отсутствие юмора. — Оставишь ее у ворот. Там растет розовый куст, вот под ним и спрячь послание.

Похоже, реально весь мир сошел с ума. Игры на выживание с цепями и письмами. Полная задница.

— Пожалуй, я бы лучше осталась здесь, — пробормотала себе под нос и вышла, — чем встретилась с разъяренным Кавьяром.

А место, в котором меня держали, в самом деле, оказалось за городом. Сплошная пустошь. Далеко же меня занесло. Весь обратный путь я мечтала, о том, что вот-вот на машину нападут бандиты, убьют этих двоих головорезов с одинаковыми прическами и квадратными рожами и увезут меня в Чикаго.

А потом мою многострадальную персону покажут по телевизору, и я буду плакать, рассказывая, как ужасен Клио Кавьяр.

Черт подери, никогда не смогла бы сделать ничего подобного. Просто ненавижу публичность и жалость. Не потому, что считаю себя не такой, как все, а, напротив, я — серая масса, которая не нуждается в сострадании. В мире есть люди более несчастные, чем мне подобные. Как раз им не помешал бы кусочек гуманности. Вот только на словах мы все такие справедливые и понимающие, а как коснется помочь кому, нас уже словно ветром сдуло.

Бесит. Не показная сострадательность и не напускная жалость, а трусость бесит. Неужто нельзя просто не чесать языками, просто заткнуться и не делать вид, что нам не все равно. Все равно ведь. Наплевать на чужое горе — „у нас своих проблем по горло“. Конечно, вот тогда не стоит лезть к другим в душу. Пусть себе останутся в одиночестве и без поддержки, зато лгать в лицо никто не будет и притворяться не придется, что ты крайне

благодарен за фальшивую помощь.

Пока меня несло по просторам моего ошалевшего мозга, машина затормозила у той самой мечети, что располагалась рядом с особняком.

— Проваливай, — бросил через плечо один из „близнецов“ (болезнь какая-то, давать прозвища!), и мне пришлось выпрыгнуть из автомобиля.

Бандиты умчались прочь, а я поплелась к воротам особняка, чувствуя себя собачкой, вернувшейся домой. Только в отличие от благодарного животного, радости я не испытывала и хвостиком не виляла. Наоборот, хотелось открыть калитку ударом ноги.

Но не получилось, потому что стоило мне только приблизиться, как щелкнул замок, и кто-то сильный и злой втащил меня во двор.

Ну, конечно, камера видеонаблюдения, как я могла забыть? Глупой такой была, когда тот побег совершала. Не догадалась даже, что весь день за мной следили. Теперь-то я все понимала.

— Ну что, малышка, нам предстоит долгий разговор, — прошипел Кавьяр, прижимая меня спиной к воротам. — Очень интересно послушать твою версию.

Действительно, а какая моя версия? Вот же „ястреб“ долбаный! Хотя бы придумал чего путного. Опять самой расхлебывай.

— Могу точно сказать, — пропищала я, втягивая голову в плечи, — Ясмина не убивала. Он сам…

— Сам себе глотку перерезал? Оригинально, Летти. В дом, живо!

Сорвалась с места так стремительно, что грохнулась и растянулась на газончике.

— Бля, сучка мелкая, — раздалось над головой.

Неожиданно от Кавьяра. Ни разу при мне не матерился.

— Не намного младше тебя… — я думала, нет, просто уверена была, что Клио не расслышал.

Как бы не так.

— Восемь лет разницы, — рявкнул грек и, поставив меня на ноги, подтолкнул в спину. — Всего восемь гребаных лет, а ты ведешь себя, словно малолетка тупая…

— Клио, послушай… — осеклась под взглядом Кавьяра. — Господин, мне можно хотя бы оправдаться? Я ведь не по клубам шлялась.

Что же сказать? Необходимо правду смешать с ложью. Так лучше всего, иначе не поверит.

— Говори, — смиловался грек.

— Меня похитили трое мужиков… Не знаю, чего хотели. Сказали тебе привет передать. И…

Вздохнула, сделала вид, что ничего не поняла.

— Предупредили насчет „Черного креста“. И все.

Затаила дыхание, наблюдая за побелевшей физиономией Кавьяра. Он стал тих и мрачен, что пугало гораздо больше открытого гнева. Подумал немного и посмотрел на меня. Прямо в глаза, в самую душу.

— Ты их знаешь? — спросил Клио вкрадчиво.

Ох, заподозрил меня, наверняка заподозрил!

— Н-нет… Что ты… Вы… Господин… Впервые видела.

Предательский голос подвел как раз тогда, когда нельзя было. Не выдержать мне такого рентгена. Моргнула, чуть ли не заплакав от нервного напряжения.

— Что-нибудь еще говорили о „Кресте“?

— Ничего.

На этот раз увереннее прозвучало.

— Хорошо, — кивнул Клио и, приблизившись, кажется, решил уничтожить меня взглядом. — Потому что, если ты лжешь, Летти, наказание будет страшным.

Скажи грек эти слова в гневе, я бы, вероятнее всего, наплевала на их смысл. Но вот такое выражение лица в совокупности с абсолютно ненормальными глазами выбило из меня всю дурь. И я даже решила пока отложить свои действия по поводу вынюхивания информации. Инстинкт самосохранения, что ли?

Ну их в задницу с такими разборками. Я-то просто похищенная девица, а не Лара Крофт.

Тягаться с Кавьяром — смерти подобно.

========== Глава 10 ==========

Take my hand and lead the way

Out of the darkness and into the light of the day

And take me somewhere I’ll be safe

Carry my lifeless body away from the pain

Возьми меня за руку и уведи

Из тьмы на дневной свет.

Возьми меня туда, где я буду в безопасности,

Избавь моё безжизненное тело от боли…

Hurts ©

Снова и снова Кавьяр задавал одни и те же вопросы. Снова и снова я повторяла свою маленькую ложь. В конце концов, просто умолкла, и грек даже не заметил этого. Он сосредоточенно покачивался в офисном кресле, буравя взглядом монитор компьютера. От скуки начала зевать и, возможно, уснула бы, но Клио ожил. Посмотрел на меня так внимательно и проговорил.

— Филипп интересовался моими последними делами? — а вот об этом Кавьяр еще не спрашивал.

— Филипп? — похоже, имя «ястреба». — Да, кажется… Мне ведь страшно было. Я не могла все запомнить…

— Молчать! — хлопнул грек ладонью по столу, и я подпрыгнула от неожиданности.

Псих, еб твою мать!

— Лжешь… — прошипел Клио, поднимаясь из-за стола и направляясь ко мне. — Сплошная ложь. Что ты скрываешь, Летти? Признавайся.

Навис надо мной, а я вжалась в спинку дивана.

— Правду говорю… Честное слово…

— Летти, — угрожающе прозвучало. — Лучше признайся, иначе отправимся вниз… Губа разбита, значит, пытали. Ты не смогла бы промолчать.

— Напрасно, господин, сомневаетесь во мне.

Он отодвинулся резко и отвернулся.

— Пошла прочь, — бросил на ходу, а сам направился обратно к столу.

Ну и пожалуйста. С удовольствием избавлюсь от твоего общества, недоумок.

В комнате меня ждал сюрприз. Собираясь прилечь, я обнаружила книгу, прикрытую подушкой. Ничего особенного, простой детективчик, но стало приятно. Скорее всего, дело рук Жанны. Как бы она не противилась, все же дружба между нами уже начала завязываться. Теперь осталось лишь не разозлить Кавьяра.

Побродив из угла в угол, потащилась в ванную и, тщательно умывшись, придирчиво оглядела себя в зеркале.

Да и правда слишком исхудала. Раньше была немного полнее, но после того, как начала работать в «Шансе», осунулась сильно и старше стала выглядеть.

А теперь вот на дистрофика тяну. Но, в общем, если судить не предвзято, то вид мой немного улучшился. Думаю, за счет стрижки…

Немного жаль Ясмина. Надо же, как не повезло. И это уже второй человек, который страдает из-за меня. Сначала Юми, теперь вот и он. Только в отличие от «болтуна» служанка осталась жива. Но кто знает, может, там, в другом доме, она молит о смерти…

Что-то не в ту степь меня понесло. Слишком мрачные мысли.

Вышла из ванной, услышав, как открылась дверь. Это Жанна принесла мне ужин.

Женщина молча поставила поднос с едой на тумбочку и неожиданно, нарушая привычный ритуал, приблизилась ко мне. Я от такого поворота даже опешила немного.

— Как ты? — шепнула блондинка.

А я лишь кивнула, удивляясь заботливому тону служанки.

— Слава богу, что жива осталась, — продолжала Жанна. — Перепугались мы очень. Весь день хозяин орал на Хавьера. Такого никогда еще не было. Служба охраны впервые подвела нашего господина. Если бы ни давняя дружба с Хави, точно убил бы его…

— Что ты несешь? — шикнула я, не выдержав, как мне показалось, глупой болтовни. — Перепугались они. А вам не насрать ли, а? Странно — Кавьяр, понимая, что моей вины здесь нет, и похитили меня только ради информации, все равно бросился разыскивать. Неужели нельзя было просто оставить в покое? Придурки те убили бы и все… Как же вы достали меня.

Жанна нетерпеливо покачала головой и, чтобы заткнуть меня, вытянула вперед руки.

— Господин ни словом не обмолвился о твоей причастности, но теперь он будет осторожен вдвойне. От тебя первой хозяин ожидает предательства, потому как ты и не предана ему вовсе. Он разыскивал тебя, Летти, потому что ты должна быть здесь… Не проси, больше ни слова не скажу. Только помни, что хозяин не подпустит тебя к себе, как бы ты ни старалась угодить. Он с детства был своенравным, а после гибели матери стал еще хуже… А сестру потеряв…

— Сколько же тогда тебе лет, раз ты знаешь Клио с детства? — пробормотала я задумчиво и всмотрелась в невзрачные черты лица служанки.

— Достаточно, чтобы защитить от любого, кто посмеет нанести ему вред, — убедительно прозвучало.

И только сейчас стали заметны морщинки на бледном лице женщины, поблекшие губы и дрябловатая кожа на шее. Раньше просто не обращала на это внимания.

— Откуда ты? — поинтересовалась я тихонько. — Не местная ведь?

Блондинка вздохнула и опустила глаза.

— Из Болгарии. Родители продали, когда мне еще и десяти лет не исполнилось. Нас шестеро было, и отец не успевал денег заработать, как они тут же заканчивались. Мать угасала на глазах… От голода и рутины… В общем, мистер Кавьяр-старший выкупил меня, и с тех пор я здесь. Он тогда совсем молоденьким был.

Получается, Жанна и света белого не видела. Зато прекрасно знает тайны этого семейства. На глазах этой женщины произошли все трагедии. И Клио вырос под ее присмотром. Говнюк теперь командует и ноги об нее вытирает.

— Как ты терпишь все это? — вырвалось у меня.

Жанна оглянулась на дверь и, вновь повернувшись ко мне, ответила:

— Зная, почему хозяин стал таким, не могу я не оправдывать его…

— Жестокость ничем не оправдывается. Абсолютно ничем…

— Не надо громких слов, Летти, — возмутилась служанка. — Господин не наказывает просто так.

— А мне показалось, что именно так он и поступает, — вспылила и тут же осеклась. — Расскажи, что с ним? Почему он такое говно? Какого хрена я должна терпеть его припадки? Кавьяр не контролируем со мной. Разве я в чем-то виновата?

— Ох, Летти… — Жанна вдруг вся ссутулилась и посмотрела на меня так, словно похоронить собиралась. — Мне очень жаль. Господин не оставит тебя в покое, пока не наиграется. И тут два варианта: либо ты не вынесешь всего этого и умрешь, либо он просто продаст тебя в гарем. И что-то подсказывает мне, что хозяин стремится к первому.

Женщина засеменила к двери, а я таращилась ей вслед.

— Но почему?

Блондинка не обернулась, но все же ответила:

— Никого из своих наложниц и никогда он так не наказывал. Думаю, на этот раз хозяин хочет дойти до конца.

Ни черта я не поняла из слов Жанны. Куда там Кавьяр хочет дойти? И почему это мне выпала «честь» быть потасканной Кавьяром? В сотый раз словила себя на мысли, что хочу убить грека самым изощренным способом.

Ночь пришла стремительно. Даже не успела заметить, как в комнате стемнело, но зажигать свет не хотелось. Просто лежала на кровати и размышляла над странными речами служанки. Когда комната окончательно погрузилась во мрак, я устроилась поудобнее, собираясь уснуть, но в замке повернулся ключ. Приподнявшись, уставилась на вошедшую молоденькую девушку в форме служанки.

— Господин ждет тебя в спальне, — провозгласила она будто приговор и вышла.

Чудесно. Просто превосходно. Теперь точно не отвертеться.

Стало страшно.

Не было ничего подобного днем, когда очнулась в сыром подвале, но сейчас, осознав, что придется идти к Кавьяру, да еще и в спальню, просто онемела от ужаса.

Кое-как сползла с кровати, непременно запутавшись в одеяле, и на ватных ногах подошла к двери.

Но как только высунулась в коридор, девушка-служанка, дожидавшаяся меня, презрительно фыркнула.

— Разденься и набрось халат, — сказала она таким тоном, будто очевидные вещи говорила.

— Что? — переспросила, хотя знала — просто тяну время.

— Поторопись, господин не любит ждать.

Громко хлопнувшая дверь комнаты сообщила служанке о степени моего гнева.

Урод, твою мать! Озабоченный ублюдок!

Но раздеться все же пришлось. Сопротивляйся-не сопротивляйся, результат один. Но маленькую пакость я все же себе позволила: осталась в нижнем белье, а поверх него халат напялила.

— Готово, — вышла из комнаты, и служанка молча повела меня к греку.

Красивой была спальня Клио или нет, разобраться так и не смогла, потому что, оказавшись в его логове, внезапно оробела и осталась стоять у двери. Служанка неодобрительно покачала головой и вышла, но перед этим поклонилась Кавьяру.

Ну и воспитание у него. Даже не поднялся с кровати. Как лежал обнаженный, едва прикрывшись простыней, так и не пошевелился.

— У меня есть для тебя подарок, Летти, — вкрадчивый голос в полумраке комнаты подействовал безотказно, и я уже не сомневалась, что ночь будет бесконечно длинной.

Боясь встретиться с греком взглядом, топталась на месте, не решаясь подойти.

— Я жду, — Кавьяр перевернулся на бок и, подперев голову рукой, похлопал ладонью по кровати. — Садись.

Медленно приблизилась, словно опасаясь перемен в настроении Клио, что было вполне естественно. Постоянно в крайности впадает — это я уже выяснила. Но что задумал грек на этот раз, было не ясно. Оставалось лишь ждать продолжения.

— Не спросишь, что за подарок? — притворное удивление.

Я передернула плечами, мол, мне все равно, и осторожно присела на краешек кровати.

— Ладно, — кивнул Кавьяр, поднимаясь. — Твоя кислая мина скоро начнет вызывать у меня аллергию. Вечно все портишь.

Отвернулась, чтобы не смотреть на голого грека.

Хотя, что я там не видела? Он уже не раз обнажался.

Пошарив рукой в верхнем ящике тумбочки, Клио принял прежнее положение и положил передо мной три вещи: что-то вроде металлических прищепок, соединенных цепочкой, странную стеклянную штуку, продолговатую с бугристой поверхностью, ремешок на защелке и со встроенной по центру прямоугольной пластиной, размером с сантиметр, не больше. Первое и последнее мне еще было понятно (вероятно, прищепками что-нибудь зажмет), а ремешок этот — типа часы, но вот со стеклянной фигней возникли сложности. Однако не сомневалась нисколько, что назначение ее мне не понравится.

Так и случилось, когда грек, заметив мой растерянный взгляд, принялся пояснять:

— Это удержит тебя от побега, — и надел на мое запястье странный браслет. — Сюда встроен датчик слежения. Конечно, снять его проще простого. Но ты ведь не решишься, правда?

Прожег взглядом.

Ух… Выродок… Ненавижу тебя. Думала, хотя бы что-то человеческое в тебе есть, но нет, ошиблась.

— Вот это для твоих миленьких сосков. — Ужасно ошиблась: ты, Кавьяр, настоящее дерьмо. — Зажимы… Раздевайся.

— Ай! — вскрикнула, когда, стянув одежду, оказалась в цепких лапах Клио.

Грек, использовав эти самые зажимы по назначению, немного потянул за цепочку.

— Больно, придурок!

Пощечина. Опять началось. Все то же самое и по кругу.

— А это мой сюрприз, — недобрым огнем заблестели глаза Клио, и он приказал: — На живот!

От страха поджилки затряслись, ведь до меня дошло, что Кавьяр собирался делать с этой стеклянной штукой.

— Как тут наша попа? — пробормотал Клио мне на ухо и медленно сполз вниз.

Вздрогнула от холодного прикосновения стекла к коже. Кавьяр ненадолго отодвинулся, но только для того, чтобы взять смазку, стоящую на тумбочке.

— В коленно-локтевую, живо!

От ужаса не могла двигаться, поэтому грек, недовольно вздохнув, поставил меня так, как ему нужно было и, используя смазку, принялся растирать ее плавными движениями по моему заду.

То, что я заплакала, стало неожиданностью как для меня, так и для Кавьяра.

— Да ладно тебе, Летти, — проворчал грек недовольно. — Не будь дурой, столько удовольствия испытаешь, что и не снилось. Как можно от этого отказываться?.. Слышишь меня?..

Прилег рядом, так и не позволив сменить позу, и заглянул в лицо.

— Все равно сделаю так, как мне хочется, понимаешь, — сказал Клио спокойно. — Утри сопли, не порти картину. Грубым не буду, обещаю. Не сегодня, по крайней мере. Без тебя знаю, что ты в смерти Ясмина не виновата. Так что это не наказание. Просто секс… Ну же, Летти, давай, успокойся.

Продолжая тихонько скулить, я покачала головой.

— Как будто… Как будто не ясно… Кавьяр… Ты мне противен, сука… — выговорила все-таки.

Невозмутимое выражение лица Клио резко сменилось мрачным. Он холодно улыбнулся, но жалеть о сказанном я не собиралась. Считала, что должна была показать все, что чувствую. В конце концов, я живой человек, и мне бывает больно. А еще страшно… И домой очень хочется… Но в этом, конечно, нельзя признаваться.

Грек встал и больше не пытался меня успокоить, просто принялся за дело.

Однако обещание сдержал: был осторожен, возможно, лишь немного напряжен и даже внимателен.

Действия его вызывали во мне смешанные чувства. Вроде и хорошо было, но как-то странно и… не по-людски все это… Пусть и стонала от удовольствия — не сдержаться было — но все же ненавидела… Всей душой Кавьяра ненавидела.

Жгучее чувство стыда отошло на задний план и вовсе исчезло даже тогда, когда Клио вставил мне в анус стеклянную штуку и при этом, наклонившись, за цепочку потянул. А дальше… Ох…

И боль не была такой уж неприятной, как ожидалось, и Клио умелыми движениями подводил меня к оргазму. А сам не скрывал своего порочного наслаждения и, вероятнее всего, муками совести не страдал…

Первая мысль, что пришла мне в голову после внезапного пробуждения среди ночи, была: ой, как же это неправильно.

Все неправильно. Нельзя так. Раз уж ты решил меня избивать постоянно и издеваться, так и продолжай. Но вот эти твои нежности и осторожность ну на хрен мне не сдались. Как же так, а?

Неужели действительно можно привязаться к человеку, даже если он последнее говно, только из-за хорошего секса? Ну что за фигня? Что за шутки природы?..

А он еще и сопит рядом. Пора выметаться отсюда. Мне привычнее спать одной. Ненавижу слушать дыхание за спиной.

Стараясь не разбудить Кавьяра, я осторожно выбралась из-под его тяжеленной руки и притихла на полу. Скользнула взглядом по обнаженному телу грека и жутко покраснела. А ведь мне было хорошо. Нет, серьезно. Стоит признаться в этом хотя бы себе. Нельзя быть трусихой. Так вот, признаю, Клио — неплохой мужик, когда не хочет меня убить. Но это только один раз, больше подобных мыслей точно не допущу. Не нужно обольщаться и думать, что такой человек, как Кавьяр, способен на благородство. А желание довести меня до оргазма вполне объяснимо — услада для его самолюбия, только и всего.

Захватив белье и халат, я тихонько пробралась к двери и…

— Летти, — хрипловатый голос пробрал до мурашек.

Испугалась я немыслимо и, вздохнув, обернулась. В свете одной лампы грек, растрепанный и сонный, выглядел до неприличия привлекательным. Судорожно сглотнула, но больше от страха, чем от восхищения. Ну его, этого придурка. Подумаешь, внешностью удался. Таких полным-полно…

— Куда собралась?

— К себе…

— Вернись на место.

Подчинилась и, бросив одежду на пол, посмотрела на Кавьяра.

— Это принципиально, да? — поинтересовалась раздраженно и хотела уже прилечь с краю, но Клио неожиданно сел.

— На пол, — рявкнул он.

— Что? — я крайне растерялась, не поняв, чего хочет грек.

Он прищурился и указал рукой на овальный коврик у кровати.

— Я сказал — на пол! Будешь спать здесь.

Глаза защипало от гнева и обиды. Как я могла хотя бы на секунду засомневаться в дебилизме Кавьяра? Уму непостижимо. Он же самый натуральный урод.

Стиснув зубы, опустилась на пол и, улегшись на бок, притихла. Конечно, об удобстве не могло быть и речи. Но все же это не ледяная плитка в подвале. Однако холод пробирал.

— Может, одеяло дашь? — осмелилась спросить я.

— Обойдешься, — зевнул Клио. — Не нужно было нарушать идиллию. Не хотела спать со мной, наслаждайся ковриком.

— Сукин сын… — прошептала в темноту, когда Кавьяр погасил свет.

— Ты что-то сказала, Летти? — протянул Клио, явно улыбаясь.

— Спокойной ночи, господин, — прорычала в ответ и еще сильнее сжалась.

— Хм. А мне тут показалось…

— Показалось, господин.

От моего ехидного тона у грека вырвался тихий смешок.

— Хорошая девочка.

Иди на хуй, мудак. Это тебе вместо «сладких снов».

Конечно, нормально поспать мне не удалось. Эту вторую по счету ночь опять провела на холоде и вполне естественно, что под утро меня начало знобить. Спросонья ничего не поняла, просто почувствовала, как кто-то осторожно поглаживает меня по плечу. Вот поэтому и вскочила, будто ошпаренная, чем жутко напугала Жанну, пытавшуюся меня разбудить.

Она-то и сообщила о лихорадке, потому что мне самой такое состояние казалось обычным. Привыкла я уже за время пребывания в особняке к непроходящей слабости и апатии.

— Ну, слава богу, — вздохнула служанка, разглядывая меня с озабоченным видом. — Господин приказал тебе спуститься в столовую.

— Жанна, милая, — прохрипела я в ответ и, прокашлявшись, закончила фразу: — Передай господину, что может поцеловать меня в зад. Спасибо.

И снова улеглась на пол. Блондинка и не думала уходить. Вместо этого она насильно укутала меня в халат и заставила встать.

Комната кружилась, в горле нещадно жгло и першило, а веки будто свинцом налились. Сухой кашель жутко раздражал и не прекращался на протяжении всего пути до моей спальни. Блондинка прижимала меня к себе, и это бесило, потому что я всегда ненавидела такие нежности.

Хотя, с другой стороны, почему бы и не воспользоваться добротой женщины. Конечно, без ущерба для ее безопасности. Проблемы мне на хрен не нужны.

Как раз в тот момент, когда Жанна толкнула дверь в комнату, за спиной раздалось:

— Какого черта? Я, кажется, сказал прийти в столовую.

Ууу… Козлина… Неужели не видишь, что мне хреново?

Служанка испуганно обернулась. Я же осталась стоять в дверном проеме, прижавшись спиной к косяку. Почувствовала, как на лбу выступила испарина — путь от спальни Кавьяра до моей комнаты показался невероятно длинным. Слабость во всем теле не позволяла даже голову поднять. Я просто куталась в тонкий халат и дрожала от холода.

— Хозяин, у нее температура, — попыталась оправдать меня и заодно себя Жанна, — и кашель…

— Ясно, — прервал грек служанку, вытянув руку и окинув меня внимательным взглядом, достал из кармана брюк сотовый. — Будешь знать, как сбегать по ночам из спальни господина.

Ну, впрочем, ничего другого я и не ожидала. Естественно, Кавьяр винил меня в этой болезни.

— Марио… Нет, не трогал я ее, — прорычал грек в трубку. — Заткнись уже, не изображай папочку… У нее простуда, вероятно… Да, жду…

Закончил разговор и подошел ко мне. Все равно не посмотрела на Кавьяра. Как-то неловко было после прошлой ночи.

— Ты достала меня, — отчеканил Кавьяр, уперев руку в стену над моей головой. — Просто сплошная ходячая проблема. Худая, перепуганная, ни хрена не умеющая и к тому же вечно избитая или простуженная. Мне твоя активность нужна и преданность, понимаешь?

Скользнула взглядом по притихшей Жанне и все же подняла на него глаза.

— Не припоминаю, чтобы хоть раз просила хлестать себя стеком, или как там это фигня называется?

Приподняв бровь, Клио молчал. Долго молчал, и я уж подумала, что забыл, о чем мы тут речь ведем. Но нет, очнулся.

— Я буду бить тебя, если заслужишь. Буду трахать столько, сколько захочу и как захочу. Буду презирать тебя, но жалости ты во мне не отыщешь. Заруби себе на носу. Все, что ты делаешь в этом доме, либо на пользу, либо тебе же в ущерб. Просто засунь свою дерзость и самомнение вот сюда… — задрал мой халат и со всей страстью и чрезмерной «любовью» шлепнул по ягодицам. Прямо в глазах потемнело. — Понятно объясняю?

Молчала в тряпочку. Блондинка за спиной хозяина как раз об этом и умоляла — жестами, конечно.

Но Кавьяр, — надо же такое забыть, — последнее чмо, и просто отцепиться он не способен.

— Смотри в глаза! — так сжал пальцами подбородок, что слезы выступили. И без того сопливая была, а еще этот урод добавлял «малины». — Повторяй за мной: «Да, мой господин, я полностью в Вашей власти»… Быстро!

С таким равнодушием я таращилась на грека, что самой страшно стало. Это привычка. Да-да, совершенно точно — привычка, которая оказалась неожиданностью и напугала до смерти. Не хотелось верить, но Кавьяр приучил меня к боли. Так быстро.

Досадно даже. Хотя одна мысль все же немного обнадежила: вероятно, из-за лихорадки нормальную реальность я воспринимала как нечто странное — словно во сне была. По-прежнему помещение кружилось, а стены коридора то отдалялись, то вновь приближались, создавая психоделический эффект. В голове невыносимо пульсировало, и за то недолгое время, что я находилась на ногах, мне стало ясно — температура неплохо повысилась.

— Ты что, спишь с открытыми глазами? — не отставал Клио, все так же удерживая меня на месте. — Повтори, что я сказал.

— Господин… — пробормотала я, едва сдерживая напавшую зевоту.

Но не удержалась и начала почти безостановочно зевать. Затем кашлять. Чихнула вдобавок ко всему два раза, даже не прикрыв рот. Назло греку. Так приятно было видеть его заплеванную рубашку.

Клио сдерживался. Это только слепой не заметил бы. Наверняка руки чесались врезать мне хорошенько. Но, похоже, боясь, что может нечаянно убить, Кавьяр ничего не предпринимал.

Стоять я больше не могла, поэтому осторожно сползла на пол и плюхнулась прямо под ноги греку. Эта поза его больше устраивала, поэтому он, наклонившись, за волосы потянул, заставив смотреть на него, и настойчиво повторил:

— Выполняй приказ.

Вздохнула.

— Господин…

— Мой господин…

— Ладно, — скривила губы. — Мой господин, я полностью в Вашей власти…

— Умница…

— … и даже тогда, когда Вы спите и ничего не можете мне сделать, я тоже принадлежу Вам. И в тот момент, когда спиной ко мне поворачиваетесь, я опять же…

— Умолкни! — рявкнул Кавьяр и, отпустив, стремительно направился к лестнице.

Жанна отлепилась от стены и, проводив Клио удивленным взглядом, подошла ко мне.

— Напрасно ты так рискуешь, — покачала женщина головой, помогая мне встать. — С огнем играешь.

— Да знаю я, — огрызнулась в ответ. — Как будто сдерживаться могу с этой сволочью. Даже поболеть нормально не даст.

— Поверь, простуда хозяина не остановит. Сейчас немного остынет и придумает для тебя что-нибудь необычное. Только зря на неприятности напрашивалась… Его не переделать.

Досадно так стало, что закричала бы, но не хотелось слабость свою показывать даже при Жанне. Так что просто промолчала и улеглась на кровать, а служанка, быстро натянув на меня трусы и футболку, вышла из комнаты.

Марио, как всегда, проводил мне чистку мозгов, убеждая в прекрасном добродушном нраве Кавьяра. Тошнить начало от речей доктора, но возразить я не успела, потому что в спальню заявился «Его Величество Ублюдок».

— Что скажешь, Мар, долго она будет бездельничать? — поинтересовался грек.

— Слушай, Клио, — немного подумав, ответил Марио. — Ты не боишься, что сюда заявятся твои дружки из Греции? Неплохо бы уехать…

— Что по поводу состояния Летти? — с непроницаемым лицом повторил Кавьяр.

— Это не воспаление, но есть подозрение на ангину. В течение недели, думаю, станет легче. Если на антибиотики аллергии нет?

И вот он — мой шанс!

Мысль страшная и совсем не христианская ошеломила меня своим неожиданным появлением и заставила испытать такое облегчение, как будто грек вдруг сдох, а меня освободили из этого поганого плена.

Знала, что рискую ужасно, но все же представив себя талантливейшей актрисой в мире, — чтобы врать легче было, — насупилась и…

Прости, Господи…

— Нет у меня никакой аллергии. Только гречку ненавижу, — блядь, ляпнула невпопад. — Ну… Это ж не относится к делу?

Марио подавил смешок, явно посчитав меня идиоткой, а я наслаждалась будущей победой. Вот только мысли о том, что попросту умру, не возникало. А аллергия имела место быть…

Мне словно мозг отключили. Твою ж мать, как страшно представить, что будет, если грек меня раскусит. А смерть не пугала… До поры до времени.

— Вот и отлично, — хлопнул в ладоши доктор, и я нервно дернулась. Марио нахмурился. — Тебе необходимы антидепрессанты, Летти? Как считаешь, ты в норме?

— Порядок, док, — бросила я хрипло-бодрым голосом, изобразив героев однотипных голливудских боевиков. — Все о’кей.

— Ну конечно, — сарказм Кавьяра заставил меня улыбнуться.

Не искренне и приятно, как я умела раньше, а, напротив, с отчаянной злобой и презрением.

— Вам же, господин, невдомек, что человек, проспав ночь на холодном кафеле, просто-напросто может сдохнуть от пневмонии. Думаете, у всех такое здоровье, как у Вас?

Клио расхохотался. Наверное, впервые добродушно и по-мальчишески красиво.

Я от удивления даже рот раскрыла, а Марио почему-то нахмурился.

— Если я обнаружу у тебя признаки психологической травмы, — сказал док. — Положу в клинику.

— Вот еще! — воскликнула и осунулась на подушки.

Снова кашель и острая боль в горле.

— В общем так, возьму мазок из зева и завтра к вечеру привезу результат, — сказал доктор, обращаясь к Кавьяру. — И анализы неплохо бы…

— Делай все, что нужно, — отмахнулся тот и пошел к двери. — Кстати, Летти, вряд ли ты подхватила бы пневмонию. По-моему, тебе феноменально везет.

— Надеюсь, что нет, — оскалилась я, о чем тут же пожалела, потому что грек заинтересовался моим тоном и обернулся.

Сканирующий взгляд прошелся по моей персоне, и я поспешно отвернулась.

Боже, какая же дура. Ну вот кто за язык тянул? Сейчас Кавьяр все поймет по твоей бледной роже, и тогда, Летти, не рассчитывай на спасение.

Но мне действительно повезло. Снова.

Грек развернулся и вышел.

Доктор колдовал недолго. Взял этот треклятый мазок, отчего меня едва не вырвало, и кровь из пальца.

— Выздоравливай и не вставай. Постельный режим то, что тебе нужно. Отоспись. Я побеседую с Клио и вернусь. Тогда и введу антибиотик.

Марио встал, а я титаническим усилием воли заставила себя улыбнуться, но хмурое выражение лица дока оповестило о том, что он недоволен моим поведением.

Ну, естественно, раньше я спорила с доктором и постоянно огрызалась. Вполне понятно, почему его напряг мой оскал.

— Отдыхай, — кивнул Марио, подоткнув мне под бок одеяло — странный жест для чужого человека — и вышел из спальни.

Пришло время подумать. Тщательно, с пристрастием.

Готова ли я к смерти? Твою мать, конечно, нет. Вначале все казалось таким безнадежным, но теперь появился шанс на спасение. Вдруг раскопаю что-то важное и уничтожу Кавьяра? И что, если я откинусь, а на особняк налетит банда тех придурков, которые меня похитили, и пристрелят грека? Получится, моя жертва будет неоправданной.

О чем это я — жертва? Какая жертва? Кому я ее принесу? Если бы нужно было спасти близкого человека — это другое дело. А когда никого нет, кроме Ханны, само собой, то и слово это — «жертва» — смысл теряет.

В целом, я осознавала, что просто пытаюсь себя отговорить от глупого поступка. Никак до меня не доходило, что не увижу больше ничего и никого. Не понимала, что до жути страшно идти туда, где неизвестность. Тьма ли там? Свет? Огонь или бездна? Больно ли это? А быть может, настолько приятно, что на протяжении тысячелетий людей нарочно пугали смертью.

Неожиданно вспомнился один эпизод из моей собственной жизни, и этот момент стал решающим. Ведь я умирала уже. Знала, как это происходит. Только тогда помогли, откачали.

Анафилактический шок. Непереносимость одного лекарственного препарата. Мне его ввели в первый раз, но доза была маленькой, и все обошлось лишь головокружением и тяжестью в области сердца.

У меня тогда острый бронхит обнаружился, и пришлось усиленно лечиться — впереди были важные школьные экзамены, а я вот умудрилась простудиться в жару такую. На пять дней мне расписали инъекции. И вот на вторые сутки это и случилось.

Медсестра болтала со мной, все как обычно, а я внезапно начала «отъезжать». Буквально уплывала куда-то. Горло сильно сдавило, сердце так тяжело-тяжело стукнуло и все.

Как же мне было хорошо. Честное слово, умирать оказалось очень приятно. Если учесть, что это не автомобильная катастрофа, когда ноги-руки разбросаны по асфальту, а ты еще в сознании и чувствуешь эту охрененно невыносимую боль, то вполне можно и повосторгаться процессом умирания.

Так вот, мне как раз-таки понравилось. Ведь тогда не чувствовало мое тело абсолютно ничего. Просто парила я где-то в темноте. Да, в самом деле, ничего не было видно, но это другое — совсем не та тьма, которая приходит с наступлением ночи, и не та, что вызывается искусственно. То есть посади меня в маленькую комнату без окон и погаси свет — все равно той необыкновенной темноты не достичь. Она как будто живая была и нестрашная совсем. Создавалось впечатление, что я в космосе парю.

Но об этом думала потом, а в тот момент просто смотрела перед собой и испытывала всепоглощающую благодать, эйфорию. Как же, оказывается, приятно освободиться от оболочки. Однако прекратилось все внезапно. Очнулась и почувствовала адскую боль во всем теле.

Было так плохо, что даже не верилось. Жива ведь осталась. Тогда почему не радовалась?..

Вот в тот день все религиозные убеждения вмиг стали понятны. Мы живем, испытываем муки душевные и физические, а потом умираем и освобождаемся по-настоящему. Поэтому, по сути, наши тела — это оковы, а жизнь — сплошная боль…

— Ты готова? — голос Марио вырвал меня из размышлений.

Кивнула с легким сердцем, потому что знала — так будет лучше, и бояться мне нечего.

— Давай, док, — улыбнулась я, укладываясь поудобнее и протягивая руку для инъекции. — Пришло время подлечиться.

— Что-то раньше ты не особо стремилась к выздоровлению, — проворчал Марио, извлекая шприц из упаковки.

— Люди меняются. Я устала.

Доктор с задумчивым видом принялся натирать локтевой сгиб моей правой руки резко пахнущим ватным тампоном, и в такой ответственный для меня момент он выглядел как-то особенно мрачно.

Мне, в принципе, плевать было, будет ли Мар терзаться муками совести по поводу моего убийства. Так что смотрела на него, как на обычного случайно подвернувшегося палача.

Если что, док, замолвлю за тебя словечко. Ты же не знал, в конце концов, какая бездушная тварь решила покончить с собой, но только твоими руками. Мудро, ничего не скажешь.

От собственного скотства даже покраснела немного.

— Что, больно? — забеспокоился доктор, медленно вводя препарат в вену.

Даже не заметила, когда иглу всадил. Так разнервничалась. Не каждый же день такое случается, имею в виду самоубийство.

Вот оно. Началось… Быстро и стремительно горло сжалось в неприятном спазме, а легкие потребовали кислорода. Запомнилось перекошенное ужасом и гневом лицо Марио. Затем появился звон в ушах, и навалилась долгожданная тьма.

========== Глава 11 ==========

Ashes burn the morning after

Only know I’m here to stay

I was so, I let you see me

Пепел сгорит на следующее утро,

Только знай, что я останусь здесь

Таким я был, я позволил тебе узнать меня.

Hurts ©

Господи, за что такая боль? Невыносимо просто… Во всем теле сплошные муки, а в голове каша. Кончики пальцев не чувствую. Вообще конечностей как будто нет…

Неужели это смерть? Тогда почему я словно горю? Погасите, умоляю, этот чертов пожар… Кто-нибудь спасите…

Где-то совсем рядом раздался хрипловатый голос, но тут же отдалился. На некоторое время я как-то выпала из реальности. Бесконечный звон в ушах и опять тьма. На этот раз выбиралась из нее очень долго и бесконечно болезненно.

Как только сознание немного прояснилось, весь ужас содеянного навалился на плечи тяжелым грузом, а боль, обжигающая и одновременно леденящая, буквально парализовала все тело.

Меня тошнило, причем довольно сильно, и я начала опасаться, что вывернет наизнанку.

Первый спазм заставил стоящих рядом людей, которые разговаривали, — по-моему, даже ругались, — поднять невероятный шум.

Боже, что за жуть здесь происходит? Почему я никак не могу открыть глаза?..

— Давай, вот так. — Кто-то перевернул меня на бок.

Удалось, наконец, разлепить веки. Первое, что увидела — пластмассовый ярко-оранжевый таз и тут же вновь зажмурилась, потому что вытошнило. В принципе, и нечем было, но мышцы по-прежнему безжалостно сокращались, и я продолжала висеть на краю кровати, судорожно вцепившись в чью-то теплую руку.

— Сейчас пройдет. — Неизвестный погладил меня по голове.

Постепенно начало доходить, кому принадлежит успокаивающий голос.

— Мар… — прохрипела и принялась кашлять.

— Тише, — ответил доктор. — Постарайся поменьше говорить.

Марио уложил меня обратно на подушки и, дождавшись, когда я посмотрю на него, произнес:

— Летти, ты знала, что антибиотики вызывают у тебя аллергическую реакцию?

Таким тоном сказал, что вмиг поняла, какими будут последствия моей глупости.

— Я… не знала… — едва просипела в ответ и провела рукой по горлу, будто это могло спасти от боли.

Доктор смотрел слишком пристально. Мне стало не по себе, но все же удержалась и не отвернулась.

— У тебя была остановка сердца. Несколько секунд, но это только потому, что я не успел ввести дозу до конца. Иначе…

Внезапно в поле зрения возник Кавьяр. Он был непроницаем и мрачен. Внутри что-то оборвалось. Я судорожно сглотнула. Страх, настоящий панический, накрыл волной. Не могла оторваться от высокой фигуры грека, застывшего у стены. Темные брюки и белая рубашка, расстегнутая до середины груди, с закатанными рукавами. Весь такой напряженный, что прямо, казалось, воздух наэлектризовался.

— Я, быть может, повторюсь, — проговорил Клио ледяным тоном, — но мне проблемы не нужны. Пока ты жива, дела мои полностью контролируются. Поэтому смерти твоей я не допущу. Солгала ли ты, сказала ли правду — все равно. Манипулировать собой не позволю… Мар, заканчивай здесь и зайди ко мне…

Грек вышел, оставив после себя облако негатива. Если не расстраиваться по поводу его гнева и намеков, то вполне можно было пережить и даже переварить произошедшее. Но поскольку по глазам Марио я поняла, что и он мне не верит, пришла к выводу, что, вероятнее всего, они попытаются вытащить из меня правду. А это само по себе пугало и без перекошенного яростью лица Клио.

— Как ты? — спросил доктор, осмотрев меня и сделав очередную инъекцию, но судя по моей нормальной реакции — это было что-то более подходящее, чем антибиотики.

— Отвратительно, Мар, — предательски задрожали губы, и по щеке скользнула одна скупая слезинка, которую я поспешно утерла. — Зачем ты вытащил меня? Совсем совести нет? Ты ведь видишь… Черт… Что с горлом?..

Закашлялась.

— Вероятно, ангина…

— Видишь ведь, — продолжила наконец, — как Кавьяр со мной обращается. Неужели трудно было оставить все как есть? Ну, раз обнаружилась эта долбаная аллергия, сделал бы вид, что спасти меня нельзя, и точка.

Доктор резко встал и отошел от кровати, встав у окна спиной ко мне.

— Во-первых, Клио не глуп и потребовал бы вскрытия, а это не в моей компетенции. Ему сообщили бы, что тебе можно было помочь. Тогда мне пришел бы конец. А во-вторых, Летти… — обернулся, — ты неблагодарная сука…

Неожиданно для себя самой кивнула.

— Согласна.

Марио растерялся, как, в принципе, и я.

— Ты прав, — повторила для полной убедительности, хотя до конца своей вины и не признавала. Все они здесь сволочи законченные. — Ты многое для меня делаешь, но ведь ни на секунду не задумался, что я здесь пленница, вещь, о которую вытирает ноги твой ебанутый друг. Марио, кто из нас все же неблагодарная сука? За что, по-твоему, я должна спасибо сказать? За одежду и пищу? И все?

Силы покидали меня, но договорить я должна была во что бы то ни стало.

— Или, может, приползти к Кавьяру и поблагодарить его за то, что издевается? Или за ночь в подвале?.. Да, в общем, кому я это говорю?

Натянула одеяло на голову и попросила:

— Уйди, а?

Док вздохнул.

— Думаешь, я не знаю, каково тебе? Но ты не замечаешь очевидного. Все твои проблемы из-за длинного языка и глупых поступков. Клио…

— Клио? — высунулась я. — Клио, кто? Царь и Бог? Проблема не во мне, а в прошлом этого долбоеба, который решил срываться на мне. Сука, как вообще такие живут на белом свете и при этом еще богатеют? Нет смысла защищать его, Марио. Все равно я считаю Кавьяра мразью, и вся его семейка — сущие ублюдки. И даже мать, родившая такого урода, тоже сука. И заслужил он смерть близких. Видит бог, заслужил…

Ну почему-почему-почему я никогда не могу вовремя остановиться? В последний момент заметила грека, стоящего у двери. Как он так тихо вошел, не имела ни малейшего представления, но то, что мне крышка, сразу стало ясно. Лицо Кавьяра даже не бледное, а буквально серое, отпечаталось в моей памяти на всю жизнь.

Вжалась в подушку, надеясь лишь на свой испуганный вид.

Возможно, это остановит Клио.

Он приблизился и взглядом, полным горячей ненависти, окинул меня, словно я была жалким существом. Повернулся к испанцу.

— Мар, ты задержался здесь. Идем. Пусть подумает над своими словами. Ведь это последний день в моей жизни, когда я дал слабину, — посмотрел на меня. — Ты будешь той, кем должна быть. Домашняя зверюшка со всеми прилагающимися атрибутами. А пока насладись одиночеством.

Когда мужчины покинули спальню, действительно пришлось пораскинуть мозгами. Одно стало ясно — если грек так разозлился, значит, я нащупала его «ахиллесову пяту». Вероятно, все же есть шанс на побег…

Черт, нет… Для начала необходимо было придумать, как поступить с браслетом.

Но от усталости и интенсивной мозговой деятельности меня потянуло в сон, чему я уже и не сопротивлялась.

Выплывать из серой дымки сновидений было сложно. Какие-то мрачные эпизоды мелькали один за другим, словно слайды чужой жизни. Незнакомые дома и незнакомые люди. Однако, наконец-то проснувшись, я обнаружила мокрую от слез подушку и, в один миг поняв, что видела во сне эпизоды из самого детства, даже изумилась.

Нисколько не смущал тот факт, что прошло оно в детдоме — теперь то место казалось настолько прекрасным и «своим в доску», что оглядевшись, я тихонько застонала от бессилия и разочарования. Марио испортил мне жизнь. Совершенно точно, я обвиняла именно его во всем, что так и не случилось.

Пусть знает, кем я его считаю — таким же выродком, как и Кавьяра. Свою шкуру спасал, не иначе.

Тишина давила на психику невыносимо, и спустя пять часов полного одиночества пришлось найти силы и встать. Хотелось пить. Да и перекусить немного не помешало бы. На ватных ногах я добралась до шкафа и, схватив очень длинный теплый свитер и носки, с большим трудом оделась. Выглянув в коридор и не обнаружив охраны, тихо и медленно поплелась, держась за стену, в сторону лестницы и на полпути остановилась, потому что, проходя мимо кабинета Кавьяра, услышала голоса. Разговаривали трое: грек, Марио и Хавьер.

— Подожди пока, Клио, — распинался доктор. — Не трогай ее. Увези лучше. Они приедут, вот увидишь. Тогда нам всем…

— Ни черта нам не сделают, — отчеканил Клио и добавил: — Хавьер, разберись с этим. Всех тщательно проверь. Начиная от простых уборщиков и по возрастающей.

— Понял, хозяин, — пробасил охранник. — Сейчас же отправлю туда кого-нибудь из парней.

Зашипела рация, и приглушенным голосом Хави принялся раздавать приказы.

Что-то стряслось на какой-то фабрике. Кто-то взорвал склад, пострадали люди, товар испортили…

Это то, что мне удалось понять из беседы Мара и грека. И я уже собиралась уйти, как вдруг Клио сказал:

— Стив не подсылал своих головорезов?

— Пока молчит, — ответил доктор.

А он, как я посмотрю, неплохо осведомлен о делах Кавьяра.

— Отлично. Только расслабляться нельзя.

— Хозяин, — отозвался Хавьер. — В городе был замечен Давид. Он ошивается у мечети. Думаю, это неспроста.

Молчание, затем спокойный ответ грека:

— Конечно, я ведь у него из-под носа увел добычу… Давно жду прихода арабской шайки.

Вот это сюрприз. Давид? Это тот самый чернокожий, с которым я в Сахаре столкнулась? Наверняка он. А добыча — я?

Ох, дерьмово все это. Чувствует моя душа, скоро настигнут неприятности. А поскольку с некоторых пор я завишу от Кавьяра, будет крайне паршиво, если он погибнет. Неизвестно, куда меня потом судьба забросит.

— Иди, Хави, займись делом, — скомандовал Клио, и я в панике шарахнулась в сторону в поисках укрытия.

Повезло невероятно — дверь в соседнюю комнату оказалась открытой. Пытаясь успокоиться и унять сильное сердцебиение, я застыла посреди незнакомого помещения и, наконец, взяв себя в руки, огляделась. То, что это была комната девушки, сомнений не вызывало.

Персикового оттенка шторы, бежевый ковер с набивными цветами, широкая кровать и комод из темного дерева. Все, как и должно быть в комнате молодой девчонки. Кружевные салфетки, фотографии в рамках и так далее. Создавалось впечатление, что хозяйка спальни вышла на минуту и вот-вот вернется, застукав меня «на месте преступления».

Осторожно взяла фото в сиреневой рамке, стоящее на тумбочке у кровати, и не сдержала улыбки. На нем Клио, — как будто немного моложе, чем сейчас, — в необычной для него одежде — в спортивных брюках и футболке, с взъерошенными волосами, хохочет и прижимает к себе молоденькую девушку. У нее светлые коротко остриженные волосы и довольно привлекательная внешность.

Девушка похожа на Кавьяра, значит, это Елена: худенькая, словно тростиночка, и счастливая. Правильные черты лица даже вызвали во мне легкую зависть.

Мне далеко до такого идеала, но кое-что жутко смутило в этом снимке. Хотя Елена и выглядела необыкновенно красивой и веселой, ее темные глаза казались какими-то тусклыми, возможно, даже испуганными.

Очень странно. Неужели она боялась родного брата? Ну, если предположить, что Клио давно превратился в такого мудака, вполне можно понять причину страха Елены. Удивительно и то, что по типажу я как раз подходила под описание сестры Кавьяра. Пусть и не лицом, зато худоба и вьющиеся волосы — идеальное сходство.

Вздрогнув от того, как внезапно и совсем близко послышались голоса, я поставила рамку на место и прижалась к стене за дверью ровно в тот момент, когда в комнату заглянули.

— Где она? — почти прокричал Кавьяр, а я буквально слилась с обоями, каждой клеточкой тела ощущая напряжение грека.

Нас разделяла дверь, какая-то несчастная деревянная дверь, и в этот миг мне так хотелось, чтобы грек не додумался шагнуть вперед, что даже дыхание перехватило. Выдохнула только тогда, когда Клио вернулся в коридор и прорычал:

— Найдите ее немедленно!

Не помня себя от страха, действовала чисто интуитивно и почему-то, выскочив за дверь, потащилась к лестнице, мечтая укрыться в саду. По пути встретилась только Жанна и, к счастью, уже на первом этаже. Она просто остановилась и несколько секунд мы молча смотрели друг дружке в глаза. Этот немой диалог был гораздо красноречивее любых слов.

Наконец, блондинка вздохнула, покачав головой, и отошла в сторону, наверняка и уже в который раз посчитав меня полнейшей дурой.

— Спасибо… — произнесла я беззвучно и юркнула за стеклянную дверь.

День клонился к вечеру, и мой абсолютно пустой желудок не мог молчать, поэтому тишину сада нарушал его жуткий вой. Скрывшись за зеленой кроной непонятного карликового дерева, устроилась на скамье, подтянув колени к груди, и прислушалась.

Кажется, Жанна все же не сдала меня греку.

Значит, осталось несколько минут, прежде чем Кавьяр благодаря чертову браслету отыщет меня и убьет.

Эх, если бы это было так… Не убьет ведь. Доведет до сумасшествия, но ни за что не даст умереть. Высшая мера жестокости. Хуже людей на свете нет. Оно и к лучшему. Нечего портить и без того подгнивший мир.

Внезапно вспомнился Робби.

Что же с ним? Неужели англичанин так и не добрался до Чикаго, и Ханна по-прежнему не знает обо мне?

Представила ее лицо с добрыми голубыми глазами, улыбку… Боже… Какое же оно родное и такое далекое, словно мечта, которой мне уже никогда не коснуться.

Нет-нет, так думать нельзя. Не сейчас.

Встала, собираясь вернуться в дом, но от внезапно поднявшегося шума просто остолбенела.

— На землю! — откуда-то проорал Кавьяр.

Видимо, я не подчинилась, потому что посыпались грязные ругательства, и кто-то очень тяжелый и злой сбил меня с ног.

Дышать не представлялось возможным, а когда неожиданно до моего мозга дошло, что двигаться я тоже не могу, принялась орать и вырываться.

— Ебанулась, что ли? — рявкнул на ухо грек и, немного приподнявшись, зажал мне рот ладонью.

А вокруг продолжалась перестрелка. В кино все ерунда. В жизни это оказалось настолько страшным, что меня всю буквально трясло, а приступ паники не прекращался и грозился обернуться обмороком. Клио присмотрелся — видимо, заметив мои выпученные глаза, убрал руку и сполз, улегшись рядом. А я, как сущая идиотка, — ну не соображала же ни черта, — рванула, собираясь встать.

Парень какой-то в строгом костюме бросился на меня, и вновь я оказалась прижатой к земле.

Внезапно стало тихо. Звенящая такая тишина наступила, что я даже пискнуть не решилась. Хотя этот паренек оказался еще тяжелее Кавьяра.

Нетерпеливо пошевелилась. Вот не сразу поняла, в чем дело. А когда дошло, что мой спаситель не двигается, заверещала что было сил.

— Помогите кто-нибудь!.. Он же мертв! Помогите!..

Парня сняли с меня, и я вскочила на ноги, пытаясь о свитер вытереть окровавленные руки. Но тут же мощный удар ноги в живот сбил с ног. Задохнулась и осталась лежать, потому что перед глазами поплыли белые круги. Дыхание все никак не восстанавливалось. Знать бы, за что конкретно получила, может, тогда не было бы так обидно.

— Эй-эй, Хави, — голос Марио, — остынь. Убив ее, ты только проблем себе добавишь.

Убив кого? Чертовски интересно.

Кто-то подхватил меня сзади под руки и потащил в неизвестном направлении. Бросив на скамью, как мешок с костями, этот кто-то, — а именно Клио, — пошел к толпящимся парням. И тогда до моего слуха донеслось:

— Хозяин, позвольте убить эту суку, — проревел Хавьер. — Она во всем виновата. Спасая ее, погиб Маркус…

— Успокойся — прервал его Кавьяр, — твой брат делал свою работу… И, поверь, мне очень жаль, что так вышло. Нужно убрать тело.

Тело? Мертв? Брат Хавьера?

Бог ты мой, что я натворила?

Боясь пошевелиться, чтобы не привлечь внимание мужчин, молча наблюдала за нехитрыми манипуляциями охранников, которые поднимали с земли труп этого самого Маркуса. Холодными пальцами вцепилась в собственные плечи, пытаясь сдержать крик ужаса. Безысходность, которая за это время как-то притупилась, вернулась и с новой силой свалилась на голову. Вокруг одни разборки, кровь, жестокость. Откуда вся эта злоба? И почему я здесь, в эпицентре всего?

— Встань, — властным голосом проговорил Кавьяр.

Не понятно, когда успел подойти.

Осторожно сползла со скамьи, по-прежнему вздрагивая от страха и усталости, а поскольку грек долго молчал, медленно подняла на него глаза.

Получив звонкую пощечину, успела лишь вскрикнуть, но не упала, потому что Кавьяр вцепился в мой свитер и рванул на себя.

— Отправляйся-ка в мой кабинет, — прошипел в лицо. — Есть разговор.

И оттолкнул, брезгливо так поморщившись, словно от меня воняло. Невольно окинула себя взглядом.

Проходя мимо Хавьера, который, казалось, как-то постарел даже, притормозила.

— Мне очень… — начала было я, но мгновенно осеклась, остановленная взглядом охранника.

Сплошная ненависть и гнев. Теперь и от Хави можно ожидать чего угодно. Похоже, в этой стране друзей мне не завести. В принципе, с этим всегда были проблемы. Неспокойный характер, упрямство и чрезмерная грубость — полный набор одиночки. Но это спасало. По крайней мере, раньше точно.

Не знаю, стоит ли сейчас принять условия этого странного «семейства», когда и так уже пострадало немало людей? Однако снова повторюсь — я не просила похищать меня и держать взаперти. Почему мне должно быть стыдно за гибель одного из выродков Кавьяра?

Но черт подери, мне все же было стыдно. До боли в груди и неприятного комочка в горле. Хотелось до хрипоты доказывать свою непричастность к случившемуся. Но ведь это ничем уже не поможет тому погибшему парню.

***

Грек вошел тихо. Я сидела на диване в его кабинете и смотрела в окно, предполагая, что в последний раз вижу чистое небо. Да и белый свет, вероятнее всего, тоже. Запрет Кавьяр в подвале и электричество отключит. Будет мне медленная мучительная смерть в кромешной темноте…

Клио закурил. Просто услышала, как чиркнул зажигалкой, и в нос ударил терпкий запах табачного дыма. К горлу подкатило от зависти. Все еще страшно хотелось курить. Глаз я больше не поднимала — хватит с меня пощечин.

— Почему ты это сделала? — хрипловатый и подозрительно спокойный голос.

Ничего хорошего за этим не последует, уверена.

— Простите, господин.

— «Простите, господин» и все? — в поле зрения появились туфли Клио.

Он встал напротив меня, совсем близко.

— Я не хотела, чтобы так вышло, — пролепетала вполне искренне. Ведь правда же, не хотела. — Не знала, что за домом следят… Простите, мне жаль.

— Ммм… — протянул Кавьяр задумчиво. — Посмотри на меня.

Боязливо подняла глаза.

— Ты все время меня разочаровываешь. Не понимаю, почему до сих пор не убил тебя?

— Может, потому что я твоя связь с теми бандитами? — хотела осадить грека, выставив себя сообразительной.

Кавьяр выгнул бровь и насмешливо улыбнулся.

— Да что ты говоришь? А может, потому что ты как никто другой боишься меня, и это жутко заводит, м? Или, к примеру, мне легко из тебя слепить что-либо на свой вкус?

Не удивилась, признаться, таким выводам Клио. От него буквально несло самоуверенностью и высокомерием. Гадость-то какая. Когда человек убежден в собственном могуществе, он становится глупым. А глупость, как известно, приводит к риску. Ну, а риск, в свою очередь, чаще всего убивает.

Поэтому я подожду, Клио, когда ты начнешь рисковать. И ведь начнешь же рано или поздно, потому что иначе тебе не спастись от тех, кто сегодня напал на особняк. Вот тогда-то я и воспользуюсь моментом.

— Возможно, вы правы, господин, — улыбнулась уголком губ.

Что-то горячее разлилось в груди от осознания того, что меня ждут перемены. Предвкушение и предчувствие смешались, создав потрясающий микс, который чудесным образом придал мне сил.

Кавьяр ничего не заметил: ни того волнения, что отразилось на моем лице, ни радости, потому как отвернулся и подошел к столу. С невозмутимым видом грек переложил какие-то бумаги и, задержав взгляд на одной из них, улыбнулся.

— Вообще, Летти, я имел в виду твою маленькую смерть, когда спрашивал, почему ты так поступила? — пояснил Клио. — Хавьер справится со своей утратой. А вот ты совсем не подумала о последствиях той выходки, правда ведь?

Прямо физически ощутила, как Кавьяр меня уничтожает взглядом и, посмотрев на него, побледнела — кровь отхлынула от лица.

Вот сука, он догадался…

— Так, говоришь, об аллергии своей ты не знала? — прищурился, изображая участие и понимание, и медленно приблизился. — Прочти, пожалуйста.

Мои руки дрожали. Это даже Клио заметил, но ничего не сказал, лишь многозначительно фыркнул.

Вначале у меня не получалось сосредоточиться на тексте. Грек стоял слишком близко, нависая надо мной, как будто пытался придавить тяжелой энергией властности. Но все же скользнуть взглядом по нескольким строкам мне удалось, и лист сам по себе выпал из рук.

Выписка из истории болезни, видимо, присланная по факсу, сообщала о том, что в возрасте семнадцати лет у меня была зафиксирована остановка сердца, случившаяся в результате анафилактического шока… Далее перечислялись конкретные препараты, категорически мне запрещенные. Интересно, кто предоставил греку эту информацию? Хотя, что это я? Деньги правят миром.

— Что скажешь? — напомнил о себе Клио.

Впрочем, я и не забыла о его присутствии. Особенно учитывая то, что он стоял рядом и стирал меня в порошок. Не буквально, конечно, но лучше бы на месте пристрелил, чем вот так смотрел.

— И давно ты об этом узнал? — спросила бесцветным голосом.

— Даже если бы бумагу успели выслать немного раньше, все равно не остановил бы тебя. Почему-то я был уверен, что ты лжешь. И с самого начала понял — пойдешь до конца. Впечатляет. Только вот твой эгоизм для меня — нечто невообразимо неожиданное. Вроде бы ты бросалась Юми защищать, вроде бы и сострадательность в тебе зашкаливает. Тогда, что за хрень ты устроила с этим безнадежным самоубийством, а? Марио привязался к тебе. Жалел, заботился, а ты принялась, как последняя сука, себя с его помощью убивать… Чем больше тебя узнаю, тем тверже убеждаюсь в правильности своего выбора. Тебя наказывать надо, причем сурово, потому что такая дурь в твоей башке сидит, что только болью и выбьешь.

— Будто ты не любитель чужими руками жар загребать! — огрызнулась в ответ.

Жалкие попытки отгородиться от горькой правды. Я ведь именно так и думала о себе, как грек сказал, когда док инъекцию делал.

Это ужасно. Я не была такой раньше. Ни бессердечной, ни эгоистичной. Что изменилось? Что сломалось?

— Не говори больше ничего, — усталый тон Клио заставил меня подняться.

— Разве ты мне отец? Что за выражение: «Болью надо дурь выбивать?» Искал себе умную-красивую-покорную? Извини, это не по адресу…

— Заткнись. Я думал, ты сильнее… Похоже, ошибся. Суицид — это последнее, что ожидал от тебя. Так низко…

— Низко? — искренне удивилась, и волна истерики накатила так неожиданно, что остановить ее уже не успела. — Да просто я наложница… Ты лишил меня всего… Даже не посмотрел, было ли у меня что-то. Уничтожил мать ложью о моей гибели… Чего можно было ожидать от меня? Я бы попыталась умереть снова, если бы подвернулась возможность…

— Не дождешься…

— Ты мне о жалости говоришь? О сострадательности? Кому здесь можно посочувствовать? Все подонки и мрази! Для вас нормально то, что для других равносильно смерти. Я ненавижу вас всех! От всей души ненавижу!

Как оказалась на полу, не поняла, но рыдания так сотрясали тело, что не удивительно было обнаружить себя лежащей. Все, что накопилось, выходило глухими вскриками и рыданиями, а слез не было. Ни одной слезинки не проронила, и это крепко пугало. Нечто ненормальное произошло, и, возможно, на уровне психики что-то надломилось. Но то, что прежней я никогда не стану, было очевидным.

Пока меня морально выворачивало наизнанку, грек сидел на краю стола и, покуривая, наблюдал за мной. Он не насмехался, не сочувствовал, не злился — полное безразличие. Будто и не человек это, а робот бездушный.

В принципе, мне на него тоже было наплевать. Боль затопила все, и где-то в глубине подсознания тоненький голосок запищал, что нужно успокоиться и не унижаться перед греком. Он получал удовольствие от моего вида — я это чувствовала. Поэтому, постепенно затихая, понимала, что никогда не смогу оправдать поступки Кавьяра. Если до этого верила, что даже в таких, как он, все же есть немного человеческого, то теперь полностью опровергала подобные доводы.

— Что ж, — проговорил Клио громко и выпрямился. — Раз ты хочешь быть мразью, помогу. К тому же наказать тебя за попытку самоубийства я просто обязан.

Не шевелилась. Тихонько лежала на полу и ждала. Чего угодно, только не этого. Кавьяр поднял одной рукой, что-то треснуло, — лопнул шов моего свитера, — и заставил сесть.

В следующее мгновение сзади на шее щелкнул замок, и глаза мои расширились от ужаса.

Ошейник? Это же ошейник!

— Что ты…

Но договорить не удалось — грек дернул цепь, и меня отбросило назад. Больно ударилась затылком о ножку столика.

Сука… Какой урод…

— Отлично, — удовлетворенно вздохнув, Кавьяр зафиксировал цепь на стене так, что я оказалась «собакой на привязи».

— Марио осмотрит твое горло. — Лучше заткнись, тошнит от тебя! — Но результаты никак не повлияют на мое решение. Теперь ты будешь жить здесь под моим надзором.

— Ублюдок… Буду ждать с нетерпением, когда сюда нагрянут твои очередные дружки…

— Злись сколько угодно. Дела это не меняет. Ты — моя игрушка. Теперь даже наложницей язык не повернется назвать. — Улыбка во все тридцать два и злобный взгляд.

— Отлично, хотя бы лапы свои поганые перестанешь распускать.

Клио расхохотался и, приблизившись, присел на корточки.

— Даже не надейся. Твои обязанности остаются за тобой, — поднялся. — К тому же ты так и не научилась кофе варить.

«Не научилась кофе варить…»

Это то, что его заботит больше всего?

Кавьяр подошел к столу и, сняв телефонную трубку, проговорил приказным тоном:

— Принеси бульон, - и, положив ее на место, вновь повернулся ко мне. — За любую дерзость понесешь наказание. Если пес непослушен, его следует дрессировать. Так и с тобой.

— Боже, Клио, просто отъебись от меня.

Язык мой — враг мой.

Кавьяр стремительно быстро сократил разделяющее нас расстояние и, пнув меня, прижал ногой мою голову к полу.

— Неправильный ответ. Как нужно говорить с господином?

Ничего ответить я не могла, поскольку было жутко больно, к тому же унизительно.

В тот момент, когда грек требовал от меня подчинения, в кабинет вошли Марио и Жанна. Я успела их заметить, прежде чем Кавьяр нажал ногой на скулу так сильно, что пришлось зажмуриться. Но терпеть сил не было, поэтому я осторожно отодвинулась и вырвалась. Удивленный и озадаченный грек отошел назад и, видимо, собрался меня ударить. Но внезапный тихий вскрик заставил его обернуться. Жанна стояла, зажав рот рукой, и в ужасе смотрела на Кавьяра. Марио, на всякий случай, закрыл женщину собой.

— Клио, не надо, — произнес он твердо. — Ты не в себе… Это будет ошибкой…

— Ты защищаешь ее? — слова были адресованы Жанне. Кавьяр ткнул в мою сторону пальцем. — Она подставила Марио. Из-за нее погиб Маркус. Считаешь, эта мразь не заслуживает такого обращения.

Я поднялась на ноги, благо, что «поводок» позволял.

Щека, до этого ощутившая тяжесть обуви грека, просто пылала. Потерла скулу и уставилась на мрачного дока.

— Жанна, подойди, — Кавьяр не кричал и не выказывал гнева. Ровный и обжигающе ледяной тон.

— Подойди, — повторил.

Служанка осторожно вышла вперед и, поставив поднос с едой на столик, приблизилась к Клио.

— Если тебе жаль Летти, значит, я должен помочь избавиться от этого.

— Клио… — пропищала я, испугавшись за женщину.

Грек окинул меня презрительным взглядом.

— Молчать, — шикнул и, вцепившись в локоть Жанны, поволок ее к двери.

— Послушай, Клио, — попытка Марио привлечь внимание Кавьяра не увенчалась успехом.

— Кавьяр, — рявкнула я, и грек остановился. Все теперь мне точно конец. — Ты слабак. Мне жаль тебя. Избив ее, еще раз это докажешь. Моя вина останется за мной. Какого черта ты перекладываешь ее на других? После неудавшегося самоубийства мне в целом насрать на твои заебы…

Это было полнейшей ложью. Так колотило меня от страха, что челюсть сводить начало. Зато слова мои подействовали безотказно.

— Вон отсюда, — глухой голос Кавьяра.

— Клио, черт, прекрати это, — доктор был бледен как полотно. — Если убьешь ее…

— Выйдите, — только и повторил грек.

Проводила Марио обреченным взглядом и отошла назад, как будто это могло спасти.

Грек спокойно расстегнул ремень брюк. Внутри все похолодело.

Вытащив его, он не сделал то, чего я ожидала.

И до меня дошло. Только поздно было. Да и не могла я ничего изменить.

Первый удар пришелся по спине, дальше было бесполезно считать. Просто хлестал ремнем, не жалея сил, и дышал тяжело так и хрипло. А я уж и перестала изворачиваться. Свернулась калачиком на полу и орала. Почему-то казалось, что все в доме слышат мои крики и злорадствуют. Хотя, возможно, только Жанна и не веселилась.

Когда тело уже горело и ныло, я только и могла, что хрипеть. Из последних сил цепляясь за сознание, честно пыталась не отключиться.

Громкий звук звякнувшей об пол пряжки и тишина, оповестили о том, что экзекуция окончена. То ли это был болевой шок, то ли полуобморок, — если такое понятие существует, конечно, — но полное онемение конечностей не позволяло что-либо почувствовать. Поэтому лежала тихо и не шевелилась.

По-прежнему слышала дыхание Клио.

— Летти?.. — позвал он тихо и (о, черт!) испуганно. — Ты жива?

Что за хуйня, Кавьяр, столько сил приложил, теперь страшно стало?

Вдруг поняла, что мозгами я тронулась окончательно, но жалость к греку затопила стремительно.

Что со мной не так? Пожалуй, не откажусь от психоаналитика…

— Летти? — более настойчиво произнесено.

Пошевелила рукой и зашипела от боли в суставах.

Завтра наверняка превращусь в сплошную гематому.

Неожиданные действия Клио вызвали у меня приглушенные вскрики. Он совершенно внезапно бросился в мою сторону, расстегнув ошейник, сгреб меня в охапку и прижал к своей груди.

Слезы брызнули из глаз, но это было вполне объяснимой реакцией на физическую боль. Поскольку вырваться я не могла, позволила воспринимать припадки Клио как поведение действительно больного человека. Так было легче убедить себя в заслуженности наказания и оправдать это тем, что заступилась за Жанну. Сама нарвалась…

Но как же все-таки это несправедливо. Откуда столько жестокости и гнева?..

— Лена… Не делай так больше… Пожалуйста, — Кавьяр покачивал меня, словно ребенка, и гладил по голове. — Ты ведь не такая.

Жутко неприятное и в то же время неожиданно теплое ощущение защищенности поднялось в груди.

Защищенности? О чем я? Защищенности, блядь… Дура безмозглая. Увидела то, чего, на самом деле, и не было.

Как же я запуталась. Не понять, кого жаль, кого считаю виноватым…

Одно было яснее ясного — у Клио проблемы с прошлым, и я в его игре непосредственный участник.

Только бы разобраться, чем все закончится, тогда и расслабиться можно было бы.

— Моя девочка… — пробормотал грек, заставив меня поморщиться от отвращения. — Елена…

Похоже, его сестре крепко досталось, раз Кавьяр впал в прострацию. Совсем не понимает, что это я — “его игрушка”.

========== Глава 12 ==========

Don’t you waste my time

Let it go, let it go

And don’t just stand in line

If you wanna lead, you can lead

Не трать моё время,

Забудь обо всём, забудь обо всём,

Не стой, опустив руки,

Если ты хочешь всё изменить сама — меняй.

Hurts ©

Внедорожник неслабо подбрасывало, пока мы неслись по ухабистой дороге. Справа, там, где солнце уже окрасило линию горизонта в оранжево-алые цвета, простиралась пустынная долина. Слева пейзаж отличался разве что синеватым мраком, медленно заволакивающим остатки дневного света. Это был тот самый необычный момент, когда еще не наступила ночь, но день уже остался позади.

Одним словом, сумерки во всей своей красе. Это мое любимое время, потому что в серо-синем мраке все кажется таким призрачным и немного волшебным, как будто становишься случайным свидетелем борьбы света и тьмы. Пусть подобные мысли по-детски наивны, но мне всегда нравилось думать, что мы видим всю красоту окружающего мира только потому, что нам позволили, наделили таким даром, вдохнули жизнь.

Однако созерцать мрачный профиль Кавьяра вот уж точно не хотелось, поэтому я, отвернувшись, залюбовалась закатом.

После того как этим же вечером Клио нещадно наказал мое тело и проявил себя с неожиданной стороны, он внезапно рассвирепел и, созвонившись с кем-то, вел долгую и достаточно агрессивную беседу. Из нее мне стало ясно, что грек «не оставит это нападение без внимания» и «порвет всех на хрен».

И уже по завершении громкого разговора отправил меня собирать вещи, пояснив это тем, что нам больше нечего делать в этом особняке. Впереди ожидался ремонт, поскольку бандиты разнесли фасад дома.

Вот после этого Кавьяр еще некоторое время улаживал свои дела. Затем затолкал меня и мою сумку, собранную заботливой Жанной, которая вновь не разговаривала со мной, в машину. Приказав Хавьеру приехать через пару дней, Клио позвонил Марио, чтобы и он к вечеру уехал из особняка. Ожидалось, как я поняла, что док должен присоединиться к нам.

Опять будет глаза мне мозолить да мозги прочищать.

Весь путь до неизвестного мне коттеджа Кавьяр молчал. Хоть бы радио включил, что ли. А то словно в пещере оказалась. Только негромкое урчание мотора давало о себе знать, а так в салоне стояла тишина.

Дорога, надо сказать, оказалась неблизкой. Мы ехали на северо-запад от Касабланки, стремительно пересекая довольно большую часть Сахары. И насколько я помнила карту местности, двигались мы как раз в сторону побережья, омываемого Гибралтарским проливом.

Спасибо тебе, география.

Пусть мне эти знания и мало чего дали, но зато примерно понимала, где нахожусь.

Изрядно вымотавшись и устав от молчания, я несказанно обрадовалась, когда Кавьяр наконец-то затормозил у высоченной изгороди и, не заглушив мотор, выпрыгнул из внедорожника.

В свете фар нарисовалась его высокая фигура, и, распахнув железные ворота, грек вернулся в машину.

— Где мы? — решилась спросить я.

Он лишь скользнул по мне недовольным взглядом и вновь отвернулся.

Язык, что ли, проглотил? Это я должна злиться на него и игнорировать вопросы. Моей спине неплохо досталось от тяжелого ремня Клио. Так что…

— Выходи. - О, идем на рекорд! Первое слово произнесено.

Но выбраться из этого «танка» оказалось не так-то просто. Кавьяр так запутал меня в ремнях безопасности, что освободиться не представлялось возможным.

— Эй! — распахнула я дверцу и крикнула в спину греку, который уже, стоя на крыльце, воевал с замком.

Было довольно темно. Фары погашены, а фонарей и близко не видно. Дом стоял, прямо скажем, на отшибе. Так странно. Вокруг долина и где-то совсем близко шум воды.

Это море… Соленый запах сразу ударил в нос.

Красноватый диск луны, — светило, только вступившее в свои законные права, — давал немного света, поэтому рассмотреть лицо Кавьяра не получалось. Пока он отстегивал меня, я молча вжималась в сиденье и ждала. Так страшно было видеть его настолько близко. И еще это странное призрачное освещение, создающее обманчивое впечатление об окружающей обстановке.

Все действовало на нервы. Я боялась. Искренне и по-детски боялась присутствия Клио. А бросив взгляд на темные окна дома, напоминающие бездонные черные глаза грека, и вовсе растерялась. Перспектива остаться с ним вдвоем в огромном коттедже, где на километры вокруг не было ни живой души, мягко говоря, не радовала.

И, несмотря на то что вскоре должен был приехать Марио, я чувствовала себя зверьком, загнанным в клетку.

Внезапно вспомнила о записке, которую так и не получилось подложить. По идее, ничего нового я и не узнала. Нервничать не стоило. Но все же занервничала, и Клио так косился на меня, пока отпирал дверь — сердце уходило в пятки.

— Что, Летти, страшно? — очень тонко подмечено. — Здесь только ты и я.

Фыркнула.

— Америку открыл как будто. Без тебя догадалась.

— Что ж ты не была такой сообразительной, когда глупости совершала? Никогда тебе этого не прощу.

От подобного заявления встала на месте, словно вкопанная. Это надо же быть таким самонадеянным. Твою мать, он меня не простит.

Ох, молчи, Летти, лучше молчи…

— Долго будешь там торчать? — поинтересовался Кавьяр будничным тоном, зажигая свет в небольшом холле. — Ночи-то холодные.

Шагнула внутрь, громко хлопнув дверью. Довольно зябко оказалось в доме, который, кстати, только снаружи выглядел огромным. А на самом деле, был довольно уютным и без глупой вычурности. Приятные цвета в интерьере и простая мебель. Высокий шкаф-купе со стеклянными дверьми, куда Клио тут же забросил наши куртки.

— Снимай обувь, — скомандовал он, когда я ринулась в сторону одной из комнат. — Твои американские привычки отвратительны.

Задело. Гражданкой США я была лишь по документам, но, видимо, действительно плохое цепляется быстро.

— Там ковры дорогие лежат, — продолжил распинаться Кавьяр и бросил к моим ногам пару мягких домашних тапочек.

С удовольствием переобулась и все же вошла в комнату, оказавшуюся гостиной.

Грек обошел меня и щелкнул выключателем. Помещение залил мягкий приглушенный свет лампы. Комната была просторной, но из-за большого дивана значительно теряла свое преимущество. На стене, напротив этого внушительного предмета мебели, висел плазменный телевизор. На полу действительно лежал ворсистый сиренево-фиолетовый ковер, прохаживаясь по которому можно было утонуть, настолько мягким он оказался. Парочка картин, низенький столик, на окнах плотные шторы… В общем, я даже немного расслабилась.

— Выпьешь? — С чего вдруг он это спросил?

Нерешительно кивнула, подозрительно косясь на Кавьяра. Он смотрел на меня исподлобья, когда протягивал рюмку с прозрачной жидкостью.

— Водка, — ответил грек, почему-то фыркнув. — Умеешь пить такие напитки?

— Чтобы употреблять водку много ума не требуется. Скорее, подойдет его полное отсутствие, — парировала и сама поразилась собственной красноречивости.

Клио, видимо, удовлетворенный таким ответом, приподнял рюмку и, кивнув мне, залпом ее осушил.

Однако я застряла на месте, так и не выпив. Даже не поморщившись, Кавьяр налил себе вторую порцию, и мне стало немного не по себе. Если этот идиот напьется, наверняка заставит меня делать какие-нибудь гадости. А поскольку ничего подобного допустить я не могла, то попыталась отвлечь Клио от бутылки, поставив при этом свою рюмку на столик.

— Красивый дом, даже уютный, — проговорила, немного запинаясь.

Смущалась я жутко, потому что вести беседу в дружеском тоне с человеком, частенько меня избивавшим, было непривычно и в некоторой степени страшно.

Вдруг он опять сорвется…

— Да, — согласился Клио и, все же опустошив еще одну рюмку водки, повернулся ко мне.

Слишком внимательный взгляд. Слишком я его боюсь.

— Сядь, — тон Кавьяра мне не очень понравился, но не подчиниться означало бы, что очередная порция побоев не за горами.

Опустилась на диван и уставилась прямо перед собой. Грек с громким звуком опустил стеклянную рюмочку на стол (как она не треснула?) и возник в моем поле зрения. Ногой отодвинув журнальный столик чуть назад, Кавьяр уселся на него так, что расстояние между нами сократилось по максимуму. Немного наклонившись вперед, грек ухватил меня за подбородок, заставляя посмотреть на него, и, поймав мой взгляд, проговорил:

— Значит так, Лена… — нахмурился. — Летти. У меня нет никакого желания устраивать здесь кровопролитие. Поэтому хочу, чтобы ты запомнила три простых правила… Внимательно слушаешь?

Уверенно кивнула, хотя дрожала от такой близости. Нормальное состояние для человека, который почти превратился в боксерскую грушу.

— Отлично. - Ох, не нравится мне его взгляд, ох, как не нравится. Хоть и говорит спокойно, а в глазах сплошная непроглядная тьма, и как будто сам не верит своим словам. — Раз уж ты никак не можешь понять, что обращаться ко мне следует не иначе как «господин», и физическое воздействие не приносит плодов, называй по имени. Но за свою реакцию все же не ручаюсь. Еще ни одна наложница не доставляла мне столько неприятностей… Далее. Запомни раз и навсегда, что тебе нельзя заводить дружбу ни с прислугой, ни с членами семьи…

— С твоим отцом, что ли?

— Сомневаюсь, что он мечтает о твоем внимании, — усмехнулся грек. — Кстати, Марио проявляет по отношению к тебе столько заботы не по моей просьбе, отнюдь. Он восхищен тобой, но не более того. Так что не обольщайся. И последнее, самое важное…

Кавьяр придвинулся еще ближе.

Почувствовала его запах и едва удержалась, чтобы не отвернуться.

— Никогда, заруби себе на носу, Летти, не смей спрашивать меня о прошлом. И даже не заикайся об этом, ясно?

Что ж тут не ясного-то?

Поспешно кивнула и все же поинтересовалась:

— Настолько все плохо?

Клио отодвинулся и одарил меня взглядом «ты-совсем-безмозглая-что ли?»

— Извини… — пробормотала и, наконец, отвернулась, начав с преувеличенным интересом знакомиться с обстановкой.

Странно, но как только «господин» дал официальное разрешение на обращение к нему по имени, так сразу же это самое имя в глотке и застряло. Прямо язык к небу прилип…

Громкое урчание моего ошалевшего от голода желудка заставило грека улыбнуться. Как-то это не высокомерно у него вышло и совсем не презрительно.

— Иди за мной, — скомандовал он и, поднимаясь, потянул меня за свитер.

В лицо пахнуло алкоголем.

Что-то мне не по себе. Прямо раздражать начинает этот придурок. Какого хрена, скажите на милость, он начал проявлять такую заботу? Головой, что ль, ударился?

Но все эти мысли покинули меня, когда Клио, усадив за стол, принялся «кашеварить». Вот уж удивительно он выглядел в этот момент. Даже как-то эротично, черт бы его побрал. Стащил через голову свой свитер и остался в белой «борцовке» и джинсах. Несколько раз я порывалась отвернуться от его широких немного сутулых плеч, но вновь таращилась, боясь, как бы грек меня «не застукал».

А он, зажав дымящуюся сигарету в зубах, продолжал орудовать огромным ножом и не подозревал, как я за его спиной смущаюсь и злюсь. Вероятнее всего, на себя.

— Летти, — протянул и добавил: — Дыру протрешь.

Обернулся внезапно.

— Лучше бы ты смотрела на меня вот таким же взглядом в спальне.

Признаться, соображала я плохо, потому как аппетитный запах жареного бекона почти вогнал меня в экстаз.

— Подожди еще немного.

Судорожно закивала, глотая слюну, и взглядом голодного пса проследила за рукой Клио, который непринужденно подбросил в воздух томат-черри и, тут же поймав его, сунул себе в рот. Мои глаза расширились.

Не жрать почти сутки — это тоже срок.

Сок брызнул изо рта грека, и что-то подсказывало мне — он делает это нарочно. Кавьяр большим пальцем провел по нижней губе и, приблизившись, облокотился на стол, прямо напротив меня.

— Оближи, — протянул он мне этот самый палец.

Я вылупилась на грека как на сумасшедшего. Не то чтобы меня поразила его просьба, просто что-то было не так. Отвратительный комок в груди засел прочно и надолго, и все время обрывался, пугая меня внезапностью и болезненностью.

— Я жду… — приподнял бровь Кавьяр.

— Клио, я…

— Молчи… Делай, что говорю.

Желание в темных глазах ошеломляло, потому что в них не было ни гнева, ни ставшей уже привычной ненависти.

И я облизала. Да. А что же оставалось? Знала, если начну упрямиться, лишусь ужина и сна.

Ну, второго, похоже, я все равно лишусь.

Настойчиво и неумело «обрабатывала» палец грека, а он глаз не отводил. Что все это значило, я не понимала и не желала понимать.

— Черт! — шикнул Кавьяр и, отскочив от меня, бросился к плите.

Пока он там гремел посудой, мой мозг усиленно обрабатывал информацию о «новом Клио».

Что за хрень? Прямо интим какой-то, честное слово. И с чего вдруг грек возжелал меня не как вещь?

— Ешь, — грохот тарелки о столешницу заставил вздрогнуть и, оторвавшись от размышлений, ничего не спрашивая, я принялась уплетать омлет с беконом, — отнюдь не вечернее блюдо, — и наивкуснейший салат из овощей.

Похоже, сюда наведалась горничная или кто-нибудь из многочисленной армии прислуги Кавьяра. Иначе откуда взялись продукты?

Немного успокоив свой желудок, осторожно покосилась на притихшего и мрачного Клио, который стоял у окна спиной ко мне. В отражении наши взгляды пересеклись, и грек, нервно передернув плечами, сменил положение, лишив меня возможности пялиться на него.

Покончила с ужином довольно быстро, хотя и обожглась не единожды. Это не остановило меня, и омлет исчез с тарелки с завидной скоростью. Отодвинула посуду и взглянула на Кавьяра, дымящего сигаретой, словно паровоз.

— Сыта? — вновь ледяной тон, и даже не обернулся.

— Да… Эм… Спасибо… — выдавила, ощущая неловкость.

Жуть, как не нравится мне этот новоиспеченный Клио. Будто затаился и ждет подходящего момента, чтобы злобу свою сорвать. А вообще таким, как он, не нужна причина или повод. Может просто без предупреждения и подготовки наброситься. Так что не плохо бы держать ухо востро.

— Иди на второй этаж. Справа от лестницы твоя комната. Ложись спать.

Так и не посмотрел в мою сторону. Ну и хрен с ним. Подумаешь, велика потеря.

Наверху было темно. Сколько я ни шарила руками по стене, выключатель не обнаружила. Так и двинулась в сторону спальни наугад. Наконец, нащупав дверную ручку, толкнула дверь, и тут уже отыскался выключатель. Яркая вспышка света мгновенно выбила из колеи, заставив меня зажмуриться. Но привыкнув к освещению, я осмотрелась.

Нормальная человеческая спальня, правда, немного меньше, чем в особняке в Касабланке.

Маленькая кровать, пуфик у комода с зеркалом, двустворчатый шкаф справа у стены. Вообще казалось, что комната эта принадлежала кому-то из прислуги. Почему я так решила, не знаю. Может, из-за выцветшего покрывала и немного потрепанных штор? Но вероятнее всего, что никто из членов семьи Кавьяра никогда бы не стал жить в таком «изрядно поношенном» помещении.

— Моя комната… — раздалось за спиной, и я шарахнулась в сторону, задышав часто и тяжело, будто после длинного забега. — В детстве я провел здесь свои лучшие годы.

Неожиданность за неожиданностью. Задолбал ты, придурок, впечатлять меня.

— Награда за победу в школьных соревнованиях по кикбоксингу… — произнес грек, задумчиво теребя ручку кубка, стоящего на одной из полок. — Мне тогда четырнадцать было. Прекрасное время…

— Так ты уже с детства имел тягу к насилию? — тихонько пробормотала я, сторонясь Клио.

Он повернулся в мою сторону и, слегка склонив голову набок, обольстительно, — да именно так это выглядело, — улыбнулся.

Ну вот может же быть человеком, когда захочет. И даже приятным человеком. Ну… Если бы не этот пронзительный взгляд…

— Конечно, как я, по-твоему, стал таким красавчиком? - О, боги, он умеет шутить! Это просто невероятно.

— Слушай, ты зачем это рассказываешь? План какой-то осуществляешь или что?

Грек закатил глаза.

— Ты из железного сплава, что ли? — съязвил Клио, разведя руками. — Хоть на секунду доверься мне.

— На хуй, Кавьяр, — отмахнулась, опускаясь на пуфик. — Не верю ни одному твоему слову. Ты лжец и… и… кровопийца…

В зеркальном отражении увидела, как Кавьяр приблизился ко мне и, упершись руками в стол, навис надо мной так, что я оказалась в ловушке.

Посмотрел на меня в зеркале и кривовато усмехнулся.

— Тебе не нравится по-хорошему, правда ведь, Летти? — прохрипел над ухом. — Нужно же показать все самые гадкие стороны своего характера…

— Ошибаешься, — отчеканила тихо, стараясь не разозлить грека. Но он и так уже был зол. — Мне не интересно твое прошлое. Поэтому не хочу, чтобы ты рассказывал…

— Защищайся, сколько влезет. Рано или поздно этот панцирь даст трещину, и тогда наступит момент, когда все твое жалкое бахвальство улетучится. Ты примешь меня со всем этим дерьмом и будешь умолять, чтобы я хотя бы взглянул на тебя.

— Уже слышала это. Не распинайся…

Резкое движение, и мое горло оказалось сжатым правой ладонью Кавьяра. Не сильно, но все равно отвратительное ощущение.

Глаза его горели и еще этот запах водки…

— Прекращай, Летти. Повторять не стану и так многое тебе спускаю. Пре-кра-щай, — произнес Клио по слогам и отпустил. — Раздевайся, живо!

Нет, ну блядь! Зачем спорила с ним? Опять отыгрываться будет.

Пока стаскивала свитер, Кавьяр молча наблюдал и, только после того как полностью разделась, взялся за свою одежду. Поспешно отвернулась.

— Смотри на меня, — приказной тон заставил вздрогнуть, но подчиняться я не спешила.

Ну не хотелось мне созерцать голое тело грека. И без того знала, что Кавьяр хорош.

— Я не ясно выразился?

Что ж, придется выполнять…

Краснея, словно школьница, уставилась Клио в лицо.

— Ниже!

Нет, пожалуйста, это же глупо.

— Летти, ниже.

Хрипловатый голос как-то необратимо действовал на мою потрепанную нервную систему, заставляя дрожать всем телом.

Все-таки добралась я до паха Кавьяра и, признаться, ничего нового не увидела. Просто раньше грек щеголял передо мной в таком виде, но мне было не до него, поскольку находилась, чаще всего, в полубессознательном состоянии. А вот сейчас все казалось таким нелепым… Я имею в виду эти эротические игры Клио. Чего он добивался, мне было не понятно.

Скользнула взглядом вверх и встретила насмешливый взор грека.

— Все в порядке? — поинтересовался Кавьяр.

— Смотря что под этим подразумевается. Если про свой член говоришь — он на месте. А вот о твоих мозгах такого не могу сказать. По-моему, ты слегка не в себе.

Кавьяр наигранно-обреченно пожал плечами и, вздохнув, отвернулся.

— На колени, Летти, — скомандовал он, бросив что-то на кровать.

Я посмотрела в том направлении и невольно застонала от отвращения.

Кожаные ремни на цепочках, и…

— Что это? — во рту пересохло от предчувствия.

Сердце застучало где-то в области горла.

Широкая, почти ангельская улыбка Клио и дьявольский огонь в глазах напомнили мне о том, какой он все-таки мудак.

— Твой новый ошейник, милая. И кожаные фиксаторы, — медовый голос, прямо затошнило.

— Я знаю, как выглядит ошейник, — огрызнулась и ткнула пальцем в хрень из гладкой стали с коротким проводом и прикрепленным к нему пультом.

— Ах, это, — усмехнулся Кавьяр и приблизился. — На колени, Летти. Скоро все узнаешь…

И я узнала… Узнала, что грек в этот вечер намеревался довести меня до белого каления своими извращенными действиями. А штука та стальная оказалась электростимулятором, и что только Кавьяр с ней не вытворял. Благо я плохо соображала.

И на размышления времени так и не осталось, потому что по завершении всей этой вакханалии Клио заставил меня выпить водки, и я, совершенно измученная, провалилась в долгожданный сон.

Просыпаться было неприятно. Наверняка потому, что болезненные ощущения в области анального отверстия (да, впрочем, во всем теле) негативно действовали на нервы. К тому же утро еще не наступило. Ночник так и остался включенным, поэтому приподнявшись на локтях, сдула с лица непослушную прядь и огляделась. Никого. В спальне я одна. Правда, под дверью ванной заметила полоску света, значит, грек там.