История франков

Глава 1. О столкновении Хлотаря с внебрачными сыновьями Теодориха при подстрекательстве Брунгильды. О наследовании королевской власти и об изгнании Брунгильды.

После того как были убиты или ушли из жизни при различных обстоятельствах многие короли франков, правление которых продолжалось почти пятьдесят один год, из всего королевского рода Хлотарь, отцом которого был Хильперик, остался единственным законным наследником, к которому должна была перейти в первую очередь королевская власть. Брунгильда, однако, прикладывала все, возможные с ее стороны усилия, чтобы поставить во главе королевства Австразии сына Теодориха Сигиберта. Ибо Теодорих имел от различных наложниц четырех сыновей, имена которых были таковы: Сигиберт, Корб, Хильдеберт и Меровей. Но поскольку с материнской стороны они были менее знатными, поэтому считались неравными Хлотарю претендентами на королевскую власть. Это было еще и потому, что было понятно, что и Брунгильда, выбрав одного (претендента), чтобы придать ему видимость правителя, желает сохранить за собой не верховную власть, а свое влияние, и знатные люди Франции недовольны тем, что столько времени находятся под властью женщины. Поэтому Хлотарь при поддержке Арнульфа[710] и Пипина[711], знатных людей Австразии, дошел вплоть до Андруннака[712]. Брунгильда, находясь в Вормации[713], услышав о его приходе, посылает к нему людей, требуя, чтобы покинул королевство Теодориха, которое тот оставил сыновьям. Хлотарь отвечает, что она должна созвать конвент знатных франков и в совместном обсуждении решить общие вопросы и что он во всем подчинится их решениям и не будет противиться их указаниям. Брунгильда, поняв, что ее обманывают словами, отправила Сигиберта, первенца Теодориха, в Тюрингию, и пыталась призвать себе на помощь в войне даже те народы, которые живут за Рейном. С Сигибертом же приняла решение отправить и майордома Варнахария[714] с Альбоином, из знатных людей Австрии самым влиятельным. Но, подозревая Варнахария в том, что тот задумал перейти к Хлотарю, послала вслед за ними письмо и поручила Альбоину покарать его. Альбоин, прочитав письмо, разорвал его и бросил на землю. Оно, однако, было найдено одним из приближенных людей Варнахария, и ему было показано содержание, переписанное на вощеных табличках. Увидев их и поняв, что ему угрожает смертельная опасность, он собрался духом и стал обдумывать, каким образом, устранив сыновей Теодориха, передать королевство Хлотарю и самому отдаться под его власть. Поэтому сначала настроил против них те народы, к которым был послан, чтобы призвать на помощь в войне. Затем, войдя с Брунгильдой и Сигибертом в Бургундию, склонил к своим планам всю знать с епископами самого народа, проведя с ними тайные беседы об этом. И поскольку всем были ненавистны заносчивость Брунгильды и ее гордость, все пообещали оказать поддержку его стремлениям. Добившись этого, Варнахарий отправил к Хлотарю посланников, передавая, чтобы приходил с войском, и обещая, что сдаст ему королевство Бургундию вместе со всем войском австразийцев, если ему будут даны твердые гарантии безопасности и сохранения его власти. И вот Хлотарь с нейстрийцами, имея с собой многих австразийцев, среди которых патриций Алетей[715], герцоги Роккон, Сигоальд и Эвдилан, встретился в Каталаунской Кампании[716] на реке Аксоне с подошедшим вместе с бургундами Сигибертом. Когда оба боевых строя стали друг перед другом, готовые к битве, Варнахарий со своими людьми, согласно принятому плану, по данному знаку ушел с поля битвы до столкновения. То же самое сделали те, у кого было такое же стремление сражаться. Хлотарь, медленно следуя за ними, так как никого из них не желал погубить, зная, что они являются его людьми, дошел до реки Арара, которая теперь называется Сагоной. Захватив трех сыновей Теодориха: Сигиберта, Корба и Меровея (ибо четвертый, по имени Хильдеберт, уйдя с поля битвы на быстром коне, после нигде не появлялся), вернулся к поселку Рионе[717], расположенному на реке Винценне[718], куда по настоянию Варнахария и других знатных его сторонников к нему была доставлена Брунгильда, приведенная из пага Ультраюрана, из поместья Урбы[719], вместе с Теуделаной, родной сестрой Теодориха, препозитом королевских лошадей Эрпоном[720]. Хлотарь приказал зарезать на ее глазах ее внуков Сигиберта и Корба, рожденных Теодорихом. Меровея же, кому Хлотарь приходился при крещении духовным отцом, передал графу Ингободу, поручив отвести его в Нептрик[721] и с милостью воспитывать там. Затем приказал представить Брунгильду. В присутствии многочисленных воинов, собравшихся не только из Нейстрии, но и из Австрии и Бургундии, которые получили возможность не скрывать ненависть, которую давно уже имели в душе против нее, приказал в течение трех дней истязать ее различными пытками и, посадив на верблюда, провести через все войско. Под конец, припоминая ей, что отчасти по ее совету, отчасти ее собственными руками или даже колдовством были изведены десять королей франков, так обратился к ней: «Зачем ты, проклятая среди женщин изобретательница самых злобных чар, дошла до такого своеволия, что не убоялась низвергнуть столь многочисленное потомство славного рода? Поэтому погибни, подвергнувшись жестоким наказаниям, так как не убоялась запятнать себя столь ужасным братоубийством. Уж промолчу об остальном, но все мы знаем, что мой дядя, твой муж Сигиберт, пользуясь твоим советом, поднялся против брата, из-за чего нашел свой безвременный конец. Также и Меровей, мой брат по отцу, из-за тебя ненавистный родителю, был убит ужаснейшим видом казни. Стоит ли вспоминать моего отца Хильперика, которого ты, как передают, без колебаний предала смерти с помощью подосланных слуг? Не могу без рыданий рассказывать о такой кончине моего отца, поведывать о несчастьях моего сиротства. Стыдно вновь вспоминать о братоубийственных междоусобицах, которые велись с нечестивой ненавистью, которую разжигала ты, бедствие всего королевского дома, стравливая на взаимную гибель твоих внуков, чтобы брат убивал брата так, чтобы не возникало в них никакого свойственного людям сострадания. Теодорих, наконец, веря твоим уверениям в том, что Теодеберт не является его родным братом, пролил кровь своего брата, хотя и до того уже имел руки, запачканные кровью рожденного им Меровея. Всем известно, что тобою был разбит о камень и испустил вместе с братом безвинную душу еще находившийся в младенческих пеленках сын Теодеберта. Стоит сказать еще и о твоем недавнем злодеянии, то есть о том, что Теодорих был убит ядом из-за твоего колдовства, и о том, что его сыновья получили внушение вести против меня войну и трое из них были преданы смерти, словно преступники. Предпочитаю промолчать о бесчисленных убийствах герцогов, о которых не стоит сейчас рассказывать, были ли они совершены законно или незаконно, пока вы, дорогие соратники и самые влиятельные знатные люди Франции, не решите, какой казни достойна виновная в таких преступлениях». Когда все закричали, что она должна подвергнуться невиданной до того каре, приказывает привести дикого коня, привязать несчастнейшую королеву за волосы и руки к его хвосту и после пустить его вскачь. И так при начале бега скачущего коня его копытами был раздроблен ее мозг, остальные же члены были рассеяны, протащенные через непроходимые места по камням и терновым кустам. Такой конец претерпела Брунгильда, женщина, изощренная в убийствах своих близких, совершая которые, их владения присоединяла к своим словно трофеи. Удачи так вселяли в нее еще большее высокомерие, что в ней ее женское властолюбие сделало ее заносчивой сверх всякой меры.

Однако не во всем она была такой безрассудной, ибо с глубоким уважением почитала храмы Бога и Его святых, сооруженные ее предшественниками, и сама, строя новые, с благоговением увеличивала их число. Ибо в предместье Лаудуна соорудила базилику во славу святого Винсента[722], другую[723] же, в Августодуне, приказала освятить в честь святого Мартина, пользуясь для этого должным служением почтенного мужа Сиагрия[724], епископа упомянутого города. И во многих других местах основала множество великолепных храмов во имя святого Мартина, веря, что он прежде остальных является ее покровителем, и с верой молясь ему. Здания, построенные ею самой и стоящие до настоящего времени[725], столь многочисленны, что представляется невероятным, что одной женщиной, притом правившей лишь в Австразии и Бургундии, было построено столько в различных частях Франции. Когда же она совместно с сыном и внуками правила королевством, в Галлии, озаренные благодатью святости, просияли, словно светильники, Этерий, Лугдунский архиепископ, Сиагрий Августодунский, Дезидерий Вьеннский, Аунарий Автиссиодурский[726] с братом Аустреном Аврелианским, Луп[727], архиепископ Сенонский, и аббат Колумбан.

Глава 2. О святом пресуле Аустрегизиле[728], ложно обвиненном и чудесным образом оправданном, и о его святости.

Также и Аустрегизил, Битуригский архиепископ, длительно находясь при короле Гунтрамне во дворце, обыкновенно подавал ему полотенце, чтобы вытереть руки. Как-то раз был обвинен неким порочным человеком в том, что без указания государя составил некие записи. Так как решительно отрицал это, королем было приказано очиститься от обвинений оружием. Встав на заре и приказав рабу отнести вооружение на место поединка, Аустрегизил направился помолиться Богу в церковь блаженного Марцелла[729]. Повстречав на пути нищего, просящего милостыню, и дав ему триент[730], с тем приступил к молитве. И молитва была услышана. Ибо когда направлялся с королем на место поединка, им навстречу вышел вестник, говоря, что его противник, когда спешил прибыть в назначенное место, упал с лошади и обрел предел своей жизни. Тогда король, обратившись к блаженному мужу, говорит: «Радуйся, любимейший юноша. Ибо Господь защищает тебя, чтобы недруг не смог навредить тебе». Получив в последующем епископскую кафедру, просиял в мире удивительными чудесами добра.

Глава 3. Об убийстве вместе с сыновьями императора Маврикия, о его порочном нраве и спасительном наказании, о котором было явлено свыше через анахоретов Египта. Также о деяниях Филиппика.

Пока такие события происходили на земле Галлии, август Маврикий, после того как правил в течение двадцати одного года, был вместе с сыновьями Феодосием[731], Тиберием и Константином убит[732] Фокой, который был телохранителем патриция Приска[733]. Был же Маврикий полезен для государства, ибо, сражаясь с врагами, одержал много побед. Его мужеством были побеждены и гунны, которые называются также аварами. Во время своего правления он издавал указы, противоречившие Божьим заповедям, и бывал за это часто попрекаем блаженным Григорием, однако не только не желал их исправлять, но и не переставал наносить Божьему человеку словесные оскорбления, так как не мог оскорбить его делами. За это был удостоен Господом следующего наказания. Некий человек, одетый в монашеское облачение, находясь в Константинополе, пронес обнаженную из ножен спату от городских ворот до статуи гладиатора, которая была установлена на середине форума, и объявил, что императора надо наказать мечом. Август, услышав это, сильно испугался и, позвав некоего приближенного человека из числа префектов, послал его с дарами свечей и фимиама к святым людям, подвизавшимся в пустыне Верхнего Египта, прося со всем благоговением, чтобы молили о снисходительности Господа к нему. Также и сам днем и ночью постоянно воссылал просьбы к благому слуху своего Создателя, непрестанно умоляя, чтобы наказал его за грехи лучше в бренной жизни, а не откладывал это наказание, чтобы послать его в пламя вечного огня. Префект же, вернувшись от святых пустынников, сообщил императору, говоря: «Святые мужи, обитатели пустыни, сказали мне, что Бог, услышав просьбы твоего смирения, хотя и не лишит тебя вечного спасения, но отберет у тебя с большим для тебя позором бренные привилегии власти, которыми пользуешься». Обрадовался император, ибо хотя и не избежит преходящих несчастий, но и не потеряет благ, уготованных праведникам. Был также и сам удостоен получить утешение через следующее видение, полученное свыше. Как-то ночью, находясь в глубоком сне, видит, что стоит перед бронзовым ликом Спасителя, находившимся перед входом во дворец. И послышался глас от него Воплощенного Слова, возвещающий: «Представьте Маврикия». Некие слуги, невиданного сияния и облика, подхватив его, поставили перед Говорящим. Вновь послышался голос, говорящий: «Что больше предпочтешь: в бренном ли мире ответить за совершенные грехи, или отложить наказание до будущего суда?» Маврикий ему говорит: «О добрый Иисус, спасший своей кровью людской род, дозволь мне понести наказание за дурные дела лучше сейчас и не бояться с ужасом дня грядущего суда, прими меня в число твоих избранников». Тогда Тот, Кто говорил, дал ответ: «Пусть будет отдан Маврикий вместе с женой и двумя сыновьями воину Фоке». Император, пробудившись ото сна и вспоминая видение, приказал позвать своего зятя Филиппика[734], которого когда-то подозревал, считая виновным в стремлении незаконно захватить власть. Тот, боясь, что гнев цезаря обрушился на него, спешит во дворец, попрощавшись с женой, словно больше никогда ее не увидит. Маврикий, выйдя ему навстречу, пал к его ногам, умоляя снисходительно простить ему ради Господа то, что сделал против него недостойного, движимый ложными подозрениями. Филиппик, ошеломленный и пораженный тем, что случилось с ним помимо его ожиданий, поднял августа с земли, прося, чтобы тот сам ему больше простил, если за ним было какое зло против него. Ему Маврикий говорит: «Будь лучше милостивым ты и скажи, есть ли в войсках некий, пользующийся влиянием, кто зовется Фокой». И рассказал по-порядку все свое видение. Филиппик же ответил, что не знает такого воина, который звался бы именем Фоки, но среди свиты патриция Приска есть телохранитель, по имени Фока, и этому человеку присуще ужасное безрассудство. На это цезарь: «Если бы только ужасный и кровожадный». Между тем по прошествии некоторого времени Маврикий выступил с войском в поход, желая напасть на тех, которые, нарушив достигнутые договоренности, тревожили поставленные перед ними римские сторожевые посты. Поскольку, находясь на вражеской территории, понуждал воинов воздерживаться от грабежей и разбоев и не платил им положенного жалования, сверх того, принуждал их проводить зимнее время в необжитых местах, возбудил против себя немалый ропот. Ибо, возмущенные такой суровостью сторонника старых воинских порядков, стали сговариваться между собой, будучи недовольными императором, не происходившим из знатного римского рода и стремившимся так недостойно притеснять их., что нельзя больше терпеть тирана-чужеземца, когда в войсках есть достойный власти правитель римского рода. Воины, ведя между собой такие разговоры, приходят к Фоке, тогда центуриону, прося, чтобы принял правление Римской империей. Тот, подчиняясь их воле, одел багряницу. Узнав про это, Маврикий в душевном смятении уступил неблагоприятным для себя обстоятельствам и бежал на некий остров, находящийся в море, на котором был убит мечом вместе с женой и двумя сыновьями посланными Фокой для его преследования аппариторами, исполнив сон своей преходящей смертью.

Глава 4. О преемственной смене Римских понтификов и о примате Римского Престола.

Между тем блаженнейший папа Григорий, узнав, что Фока получил власть, послал к нему и к его августе Леонции письмо, полное поздравительных слов. Во время правления этого принцепса любимец Божий Григорий, отойдя на вечный покой от трудов бренной жизни, оставил[735] престол понтифика Сабиниану, который, скончавшись через год и пять месяцев, оставил Престол Бонифацию[736]. Когда тот через восемь месяцев и двенадцать дней ушел из жизни, на Престол понтифика избирается другой Бонифаций[737]. Этот Бонифаций просил у упомянутого августа и добился, чтобы постановил быть Престолу Римской Апостольской Церкви главным среди всех епархий, ибо Константинопольская Церковь считалась первой из всех епархий. Сам принцепс[738] по просьбе другого папы Бонифация[739] также повелел, чтобы из древнего храма, называвшегося Пантеоном, были убраны языческие мерзости и чтобы там была базилика блаженной Приснодевы Марии и всех святых мучеников так, чтобы там, где когда-то отправлялся культ всех не скажу, что богов, но демонов, было в свою очередь поминовение всех святых.

Глава 5. О войне авара или гунна кагана с лангобардом Гизульфом[740]. Также о несчастной любви Ромильды.

В это время король аваров, которого они на своем языке называют каганом, сражаясь с лангобардами из Форума Юлия[741], убил их герцога, именем Гизульф, с многими из его людей. Жена этого герцога, именем Ромильда[742], очарованная красотой осаждавшего ее в упомянутом городе короля кагана, когда он ей пообещал в качестве платы заняться с ней прелюбодеянием, сдала ему город. Король, захватив город и пленив его жителей, взял ее на одну ночь, словно жену, так как дал обещание. После этого передал ее двенадцати аварам, которые, сменяя друг друга, пользовались ею, словно дешевой проституткой. Под конец, приказав установить посреди поля столб, повелел посадить ее на его острие с такими позорящими ее словами: «Такого достойна ты иметь мужа». Воистину, этот король оставил достойный памяти потомков пример, наказав ее за предательство. Хотя он и воспользовался предательством, но показал, что ненавидит виновницу предательства, вероятно, опасаясь того, что та, которая не пощадила своих близких, не пощадит и его, если добьется его объятий. Потому и погибла такой смертью ужасная предательница, что думала больше о своих вожделениях, чем о спасении своих граждан и сородичей. Ее дочери, следуя не материнской разнузданности, но любви к непорочности, чтобы не быть оскверненными аварами, положили себе между грудями под лифчики сырые кусочки куриного мяса, чтобы дурным запахом их гниения от тепла тела отпугнуть аваров от связи с ними, что им и удалось сделать. Ибо всякий, кто пытался развратно обнять их, напуганный сильным смрадом, отходил прочь, говоря с проклятиями, что все лангобарды вонючие. Говорят, что в последующем одна из них вышла замуж за короля алеманнов, другая – за государя баваров, получив за сохраненную непорочную чистоту достойное замужество. Сыновья же Ромильды, которых родила от упомянутого выше своего мужа Гизульфа, когда город подвергался разорению, сев на коней, обратились в бегство. Самый младший из них при этом был пойман одним из вражеских воинов, который был самым быстрым из всех. Поймавший решил не убивать его из-за его малого возраста, но оставить для рабского служения себе из-за его красоты. Ибо были у самого мальчика сверкающие глаза, одарила его все украшающая природа белыми, как молоко, волосами. Когда воин повел его в лагерь, мальчик, неся в своем маленьком сердце великую душу[743] и тяжело переживая, что его ведут как пленника, обнажил из ножен свой маленький меч, которым, чтобы привыкал пользоваться, был опоясан по своему возрасту, и вонзил его с усилием, каким только смог, в шею ведущего. Когда тот рухнул на землю, мальчик, повернув коня, обратной дорогой вернулся к братьям, сильно обрадовав их.

Сейчас же вернемся к изложению нашей истории.

Глава 6. О деяниях во Франции Хлотаря, короля и монарха.

Хлотарь, стало быть, король франков, получив[744] монархическую власть в королевстве на тридцатом году после того, как начал править после кончины своего отца, назначил Варнахария, чьими стараниями получил власть над королевством Бургундией, в самом королевстве майордомом, дав ему клятву, что до того времени, пока Варнахарий будет жив, у него не будет преемника. Над австразийцами же поставил некоего Радона, человека добродетельного в жизни, удостоив его того же почетного титула. Над жителями Ультраюрана поставил патрицием Эрпона, франка по происхождению. Из-за того, что тот был поборником мира, подавляя суетные распри порочных людей, был убит самими жителями пага, подстрекаемыми патрицием Алетеем и Седунским епископом Леудемундом. В это время Хлотарь, прибыв вместе с королевой Бертетрудой в поместье, имя которому Маролегия[745], в своем стремлении к законности приказал казнить мечом многих, совершивших беззаконные поступки. Леудемунд же, епископ Седуна, подстрекаемый Алетеем, придя к королеве Бертетруде и ведя с ней тайный разговор, призывал ее перенести свою казну в Седун, говоря, что доподлинно знает, что Хлотарь в тот же год уйдет из жизни и что Алетей готов оставить свою жену и взять королеву вместе с королевством, ибо сам Алетей происходит из знатного бургундского рода. Королева, услышав это и оскорбившись тем, что ее считают такой, предлагая такое, быстрыми шагами удалилась в спальные покои. Леудемунд, поняв, что ему придется отвечать за коварство своих слов, спешит через город Седун в Луксовий к аббату Евстазию[746], чтобы при его ходатайстве получить прощение короля, что ему и удалось. Ибо ему было разрешено вернуться на свое место и было обещано, что не будет наказан. Алетею было приказано Хлотарем явиться в поместье Массолак[747] и в присутствии знати защищаться. Когда тот не смог оправдаться по предъявленным обвинениям, был приговорен к смертной казни.

На тридцать четвертом году своего правления[748] Хлотарь, пригласив к себе в поместье Боногил[749] из королевства Бургундии дворцового графа[750] Варнахария со всеми епископами и влиятельными людьми, исполнив их просьбы и сделав пожалования, заручился их верностью и поддержкой.

Глава 7. О дани, которую лангобарды платили франкам.

Сейчас повествование требует рассказать, как лангобарды в течение многих лет выплачивали королям франков в виде дани двенадцать тысяч солидов[751], и почему отдали под власть франков два города, то есть Августу Преторию[752] и Сегусию[753]. Когда умер прославленный король Клеф, о чем уже рассказано выше, герцоги, ставшие править лангобардами, совершив набег на Галлию, увели толпы пленных вместе с захваченной добычей. Из-за этих опрометчивых поступков своей дерзости отдали королю Гунтрамну вышеназванные города. Приняв общее решение, послали к императору Маврикию двенадцать послов и заключили с ним мир. Также назначили такое же количество послов к Гунтрамну и Хильдеберту, чтобы попросить у них дружбу и заключить с ними союз, обещая со своей стороны выплачивать им двенадцать тысяч солидов. Самим своим посланникам дали то главное поручение, чтобы старались склонить на свою сторону в первую очередь тех, кого заметят более благосклонно настроенными к дружбе и союзу. Наконец, выслушав предложения обеих сторон, отдались под покровительство франков, отдав, сверх того, королю Гунтрамну долину, название которой Аметег[754]. И так платили упомянутую дань вплоть до времен своего короля Агилульфа, который послал к государю франков Хлотарю выбранных от своего народа послов, имена которых таковы: Агилульф, Помпей и Гаутон, – прося, чтобы освободил от причитающейся к уплате на каждый год дани. Те, дав деньги тем, которые, как они знали, являлись самыми приближенными советниками короля, а именно дав каждому из них по тысяче солидов, предоставив для этого до трех тысяч солидов, также самому королю дав вместе со своими просьбами до тридцати шести тысяч солидов и получив освобождение от бремени постоянных платежей, вернулись домой.

Глава 8. О кончине королевы Бертетруды и замужестве Сихильды[755]. О сыне (Хлотаря) Хариберте[756]. Также о принятии Дагоберта[757] в соправители.

На тридцать шестом году правления этого государя умерла королева Бертетруда, которую Хлотарь необычайно любил. Любили ее и все левды, зная ее доброту. После ее кончины король Хлотарь взял себе другую супругу, именем Сихильда, от которой имел сына, именем Хариберт.

На тридцать девятом году своего правления Хлотарь сделал своим соправителем своего сына Дагоберта, рожденного королевой Бертетрудой, и поставил его королем над австразийцами, оставив за собой то, что ограничено Арденским лесом и горами Вогезами в направлении Нейстрии и Бургундии.

В это же время окончил свои дни аббат монастыря святого Германа Дезидерий и в управлении (монастырем) его преемником стал Гаусцион.

Глава 9. О том, как Самон стал королем у склавов, о его успехах и потомстве.

На сороковом году правления[758] Хлотаря некий человек, именем Самон, франк по рождению из Сенонского пага[759], привел с собой на родину склавов, которые также называются венедами, для занятия торговлей множество купцов. Склавы, уже давно находясь под властью гуннов, которые называются и аварами, пытались освободиться из-под ига их владычества. Ибо хотя сначала и доставляли им как господам пропитание, когда те сражались, охраняли лагерь, оказывали помощь в обороне, когда те отступали, но и терпели наносимые ими такие оскорбления, что, пожалуй, подумаешь, что властвовали не люди над людьми, а дикие звери над каким-то дешевым рабочим скотом. Ибо помимо всего прочего, что жестоко вытворяли над ними и о чем даже страшно и рассказывать, совершали одно мерзкое и неслыханное ранее во все времена преступление: приходя к ним в жилища как бы для того, чтобы перезимовать, брали их жен к себе в постель как наложниц. Однако те, которые были рождены от гуннов и жен склавов, не желая терпеть то зло, которое терпели их отчимы, подняли против своих господ и отцов огромное восстание. Для того Самон с товарищами как раз и отправился, чтобы помочь венедам в этом. Когда произошло сражение, венеды одолели гуннов. В этом бою Самон со своими людьми показал прекрасный образец мужества. Ибо, подвергая себя большой опасности, сразил многих врагов. Из-за того, что склавы были очарованы его выдающимся мужеством, он был призван ими за этот подвиг для правления. Сделавшись из купца королем, деятельно управлял государством в течение тридцати шести лет, ведя с аварами многочисленные войны, в которых всегда оказывался победителем, мудро используя военную хитрость. Имел также из рода венедов двенадцать жен, от которых породил двадцать двух сыновей и пятнадцать дочерей.

Глава 10. О короле лангобардов Адалоальде и о его преемнике, также о королеве Гундеберге.

Адалоальд же, сын короля лангобардов Агилульфа, прозванного также Агоном, унаследовав королевскую власть от отца, правил вместе с матерью Теуделиндой[760] в течение десяти лет. Приняв после бани напиток от некоего человека, именем Евсевий, которого Константинопольский император направил к нему как посла, впал в безумие. Когда по внушению самого посла приказал казнить двенадцать знатных лангобардов, остальными был изгнан из королевства. На его место поставили Ариоальда, герцога Тауринского, за кем была замужем сестра короля Адалоальда Гундеберга[761]. И вот эта королева, красивая собою, замечательная душевными добродетелями и супружеской верностью, в один из дней стала хвалить одного своего подданного, происходившего из знатного лангобардского рода, говоря, что он красавец. Тот, посчитав, что королева загорелась любовью к нему, говорит ей на ушко: «Так как твоей милости угодно превозносить хвалой мою наружность, да будет угодно, прошу, принять меня на свое ложе». Она, сильно задетая этими словами, плюнула ему в лицо. Он, опасаясь, что, если сам будет молчать, обо всем расскажет королева, подошел к королю, говоря, что, если король удостоит его аудиенции, он откроет ему важные вещи. И отойдя с королем, стал туманно, смешивая правду и ложь, говорить следующим образом: «Тасон[762], правитель провинции Тосканы[763], в течение трех дней вел переговоры с королевой, сговариваясь о твоем убийстве, чтобы она умертвила тебя ядом и взяла бы его в мужья». Поверив этому, король заточил[764] супругу в замок, расположенный в Италии, имя которому Амелий[765]. Узнав об этом, Хлотарь через посланников стал упрекать Ариоальда, говоря, что тот несправедливо поступил, посчитав королеву, происходящую из королевского рода франков, достойной быть подвергнутой такому бесчестью без законного суда. Когда тот стал утверждать, что у него есть достаточные основания, чтобы заточить жену, один из послов, именем Ансоальд, возразил королю такими словами: «Испытание этого легко докажет твою правоту, если одному из приближенных королевы будет дана возможность сразиться с обвинителем на поединке». Когда король дозволил это, одновременно и одобрил, а Адалульфа вынудило согласиться отчаянное положение, некий Ариперт[766], родственник королевы, направил человека, именем Питтон, сразиться с Адалульфом вместо себя. Обвинитель этот очень быстро был побежден им и наказан мечом, королева Гундеберга вернулась к прежнему положению в королевстве после почти трех лет своего заточения.

Глава 11. О мудрости короля австразийцев Дагоберта и о заносчивости Хродоальда.

На сорок первом году правления[767] Хлотаря, когда Дагоберт деятельно правил, имея верховную власть, в Австразии, и, побуждаемый блаженнейшим епископом Арнульфом[768] и майордомом Пипином, возвысил, дав власть, некоего Хродоальда, происходившего из знатного австразийского рода, этот человек, в безрассудстве сменив свои помыслы, стал навлекать на себя гнев короля. Ибо погряз в поборах чужого добра, стал надменным и исполнился гордости, чем дал своим ненавистникам основание низвергнуть себя. Из-за этого разгневанный Дагоберт решил его казнить. Тогда Хродоальд со страхом направился к Хлотарю, умоляя, чтобы посчитал достойным ходатайствовать перед сыном за его жизнь. Хлотарь, встретившись с сыном, среди прочих дел просил его не казнить Хродоальда. Дагоберт пообещал ему, что если тот загладит причиненный вред, сможет иметь надежду на сохранение жизни. Но когда Хродоальд прибыл вместе с Дагобертом в Треверы, ему тотчас по приказу самого короля была отрублена голова перед входом в королевские покои Бертарием Скарпонским[769].

Глава 12. О браке Дагоберта и Гоматруды и о споре Дагоберта с отцом Хлотарем. Об их примирении относительно королевства Австразии.

Когда Хлотарь правил сорок второй год, Дагоберт, облаченный во все королевские регалии, прибыл по повелению отца в Клиппиак[770], недалеко от Паризиев, где отец отдал ему в жены сестру королевы Сихильды, имя которой было Гоматруда[771]. Но на третий день свадебных торжеств между отцом и сыном возникли большие разногласия. Ибо Дагоберт просил отдать ему полностью все, что относилось к королевству Австразии, Хлотарь же возражал, не желая ему ничего уступать. Наконец, были выбраны двенадцать франков, из которых выделялся один Божий человек, предстоятель Меттиса Арнульф. Их благотворными советами отец, примирившись с сыном, отдал ему то, что тот требовал, оставив под своей властью из владений лишь то, что было расположено до Лигера, и в регионе, который называют Провинцией.

Глава 13. О благородстве и вере короля Испании Сисебута и о покорении им Кантабрии, за счет чего было расширено королевство готов.

Когда в это время в Испании ушел из жизни Виттерих, его власть унаследовал Сисебут[772]. Являясь человеком, решительным на войне, мудрым в решениях и, в отличие от прежних королей Испании, исполненным веры, он подчинил своей власти Кантабрию, ранее находившуюся под властью франков. Герцог Францион, который некоторое время правил этой провинцией, платил дань королям франков. Когда он умер, ее заняли войска императора, находившегося в Константинополе, которым были поручены обязанности защищать границы Испании от иноземных народов, как о том мы уже говорили выше. Сисебут, как мы сейчас отмечаем, отнял ее у них силой. Захватив много приморских городов, разрушил их вплоть до основания. Когда его войска рубили попавшихся в упомянутых городах воинов, Сисебут, тронутый милосердием и состраданием, стремясь многих избавить от смерти, позволял им искать убежище у себя и призывал, обещая не наказывать, спасаться бегством, говоря с рыданиями: «Горе мне, несчастному! Во время правления которого случается такое кровопролитие!» Так было расширено королевство населяющих Испанию готов от берегов моря до хребтов Пиренейских гор.

Глава 14. О смерти Варнахария и об инцесте его сына Година со своей мачехой. О его разводе с ней, ее гневе и коварстве по отношению к Гогону. О клятве Гогона в верности, которую ему надо было дать во многих храмах, и его убийстве. Также об изгнании Палладия и Сидока и убийстве Бозона.

В сорок третий год (правления) короля Хлотаря Варнахарий, препозит дворца[773] королевства Бургундии, окончил свои дни. Его сын Годин, движимый своим безрассудством, взял в жены свою мачеху. Король Хлотарь, взволнованный этим оскорблением Божьих заповедей, приказывает герцогу Арнеберту как можно быстрее убить Година. Годин, подавленный гнетущим ужасом, оставив Бургундию и придя в Австрию, попросил Дагоберта вмешаться и склонить отца поменять суровое приказание на более мягкое. Дагоберт не отказался. Хлотарь, хотя и неохотно, все же уступил просьбе сына и, учитывая почет, которым пользовался отец Година Варнахарий, и воздавая должное его прошлой усердной службе королю, смягчил приговор о смертной казни при том, разумеется, условии, что Годин разведется с женой, которую взял вопреки установлениям канонов. Годин, разведясь и получив сохранение жизни, вернулся в Бургундию. Но женщина, перенося с большими, чем можно было ожидать, переживаниями нанесенную ей обиду и стремясь коварным доносом навредить Гогону[774], подошла к королю, говоря ему, что Гогон задумал убить его мечом, если только окажется в присутствии короля. Король, поверив этому, взял с Гогона клятвенные гарантии безопасности своей жизни, благополучия и власти. Когда тот по настоянию королевских доместиков Храмнульфа и Вандальберта дал клятву в базилике святого Медарда в Свессионе и святого Винсента в Паризиях в том, что не будет плести против короля никаких заговоров, и когда ему так не поверили, он был принужден упомянутыми мужами повторить ту же клятву в церкви святого Аниана[775] в Аврелиане и святого Мартина в Туронах. Направляясь в упомянутые места, чтобы исполнить королевскую волю, был ужаснейшим образом зарезан около Карнута в засаде, устроенной при молчаливом согласии короля упомянутыми мужами во время застолья вместе со многими своими людьми, пытавшимися, но не сумевшими оказать сопротивление.

В этом году были отправлены в изгнание некий Палладий и его сын Сидок, епископ Элузы[776], обвиненные герцогом Эйгиной в том, что были замешаны в мятеже васконов. Также герцогом Арнебертом был убит Бозон, рожденный отцом Аудоленом, коренной житель Стамп по приказу Хлотаря, обвинившего его в том, что совершил прелюбодеяние с королевой Сихильдой.

Глава 15. О совете Хлотаря с графами и знатными людьми королевства о преемнике префекта королевского дворца Бургундии Варнахария. Также о раздоре, возникшем из-за убийства Эйгиной Эрмария.

Хлотарь между тем, приказав всем влиятельным людям из знати Бургундии прибыть в Трекас, советовался с ними о преемнике Варнахария, живо интересуясь, какого правителя дворца они хотели бы, чтобы поставил над ними король. Когда же они ответили, что не хотели бы терпеть над собой никакой власти, кроме власти Бога и короля, король, благосклонно приняв их слова, удовлетворил их желание.

На сорок четвертом году правления Хлотарь собрал на совет в Клиппиаке сыновей короля, его приближенных и пресулов Галлии, чтобы приняли решения, способствующие сохранению мира в королевстве и полезные для Церкви. И вот некий Эрмарий, один из числа собравшихся знатных людей Франции, управитель дворца Хариберта, сына короля, и его воспитатель с ранних лет, был убит, когда на него напал Эйгина,. Был Эйгина саксом родом и одним из знатных придворных. Когда из-за этого возник большой раздор, скандал мог бы дойти вплоть до смертоубийства, если бы Хлотарь, выяснив все обстоятельства, не подавил своей королевской властью смуту. Ибо дал возможность Эйгине уйти на гору, которая называется Маркомиром[777], взяв с собой большое число воинов, которые при необходимости могли бы его защитить. Бродульф же, дядя Хариберта, брат, стало быть, королевы Сихильды, собрав отряд из знати и своих сторонников, пытался разгромить Эйгину. Когда об этом стало известно Хлотарю, он призвал к себе левдов, которые были более всего оскорблены злодейским убийством такого мужа, и объявил им, чтобы они не выходили сражаться, если не хотят навлечь на себя гнев короля. И так, когда остыл их боевой пыл, внутренний раздор утих.

Глава 16. О кончине Хлотаря Младшего и о его чудесном исцелении от лихорадки блаженным Сульпицием[778]. О святости жизни этого Сульпиция. О честности и работах золотых дел мастера Элигия.

На шестнадцатом году от принятия монархической власти, на 44 году после начала правления королевством отца[779] король Хлотарь скончался и был похоронен в предместье Паризиев в базилике святого Винсента. Звался Хлотарем Младшим из-за того, что у деда его было то же имя, только к нему прибавлялось слово Старший или, как можно еще сказать, Первый. Тогда Младший будет Вторым. За ними следует и еще один (Хлотарь), о котором будет рассказано в последующем.

Ранее же блаженный Сульпиций, тогда еще архидиакон, в последующем же – епископ Битуригов, избавил этого Хлотаря от тяжелого недуга лихорадки, сначала проведя семь дней в посту. Отличался же (Хлотарь) смирением, знал грамоту, был исполнен страха перед Богом, оказывал помощь бедным людям, заботился о нуждах Божьих церквей и священников. Однако хитростью и изворотливостью злоумышленников ему было внушено, чтобы отправил в ссылку, изгнав с занимаемого места, блаженного Лупа, пресула Сенонов. Этот человек, как с очевидностью явствует из записей его деяний, был такой святости, что однажды, когда он служил чин священной мессы, в святой сосуд с неба упала гемма. В конце концов, король, раскаиваясь в содеянном, приказал вернуть его из ссылки и привести к себе. Попросив и получив у него прощения за случившееся, одарил его подарками и отпустил в свой приход.

Также к этому королю перешел, покинув отеческую землю Лемовиков[780], искуснейший золотых дел мастер Элигий, и получил от короля вместе со средствами повеление изготовить трон, достойный королевского величества. Имея руки, не запятнанные никаким стяжательством, то, что получил для совершения одной работы, разделил на две. Одну окончил, сделав не меньшей величины, чем было приказано. То же, что осталось от полученного для расходования золота, чтобы не пропало из-за небрежности и чтобы не казалось, что оставил у себя, дабы насытить свою алчность, переплавил в работу меньшей величины. Когда государь увидел это, похвалив его и одарив, повелел ему проживать во дворце. Но об этом достаточно.

Глава 17. О действиях Дагоберта после полученного известия о смерти Хлотаря и о заговоре против него Хариберта и Бродульфа. О чудесном обретении мощей Дионисия[781] и его сотоварищей. Также о Садрегизеле, занимавшем место в Аквитании.

Итак, слух о кончине Хлотаря дошел до Дагоберта так, как это свойственно человеческой природе, которой достаточно схватить главное, а остальным больше не интересоваться. Тогда Дагоберт направил в Нейстрию и Бургундию тех избранных им людей из королевства Австразии, которых считал самыми верными, чтобы заручиться поддержкой герцогов и епископов этих народов. Это было воспринято всеми с радостью, так как узнали, что королевская власть причитается Дагоберту. Горожане Ремов первыми приняли прибывшего Дагоберта при стечении в город с большим ликованием знати упомянутых народов.

Его брат Хариберт горел стремлением получить долю государственной власти. Равным образом Бродульф, брат королевы Сихильды, дядя Хариберта, обходя потихоньку влиятельных людей, стремился добиться, чтобы, отвергнув Дагоберта, вручили высшую власть его племяннику. Однако те посчитали необходимым отказать ему в этом, ибо считали, что Хариберт больше стремится обеспечить себе личную власть, чем заботится об общественной пользе, и что он слабее умом. Дагоберт, таким образом, добившись желаемого, постарался воздать в последующем Бродульфу должное по его делам. Устроив свои дела, когда все, которые командовали войсками, поддержали его власть, тронутый сердцем и склонившись, побуждаемый состраданием к брату, к милосердию, по совету друзей поделился с братом частью своей власти, выделив ему провинцию, которая протянулась от реки Лигера в сторону Васконии до хребта Пиренейских гор, который отделяет Галлию от Испании. При этом заключил с ним договор, записав, что, довольствуясь положением частного лица, не должен более помышлять об отцовском королевстве. Хариберт, когда получил власть, выбрал столицей королевства Толозу. Не являясь умственно слабым, каким его считали, но деятельный по природе при устройстве дел, тотчас нашел применение своему интеллекту. Ибо на третьем году после того, как начал править, подчинил себе всю землю Васконии и расширил свое королевство. Однако вся Австразия с Бургундией, также и Нейстрия подчинялись власти Дагоберта. Хотя его деяния и имеются изложенными некоторыми (историками) отдельно, но чтобы его свершения не остались в неизвестности для тех, у кого нет упомянутых книг, мы посчитали необходимым изложить их.

Итак, Дагоберт, отданный родителем Хлотарем для обучения почтенному мужу Арнульфу, епископу Меттиса, провел годы своего детства в изучении грамоты. Учась в юности охоте, которая, как мы уже неоднократно говорили, была любимым занятием у государей франков, решил в один из дней преследовать оленя. Легко обнаружив его благодаря проворству коней и чутью собак, гоня его с быстротой, которая привычна для этого животного, проходя через чащи и обрывы, переходя попадающиеся на пути реки, в погоне Дагоберт был приведен в поселение, которое называется Катуллиаком[782]. В этом поселении была часовенка, которая укрывала мощи мученика Дионисия с сотоварищами, в которую вбежал, найдя безопасное убежище, олень. Собаки, преследуя его по пятам, будучи не в состоянии войти в открытые двери, лаяли около входа. Подошедший Дагоберт удивляется такому зрелищу, в последующем же слух об этом чуде воззвал жителей округи, а в особенности Дагоберта, к почитанию этих святых. Кроме того, Хлотарь поставил управлять делами государства некоего Садрегизела, поручив ему, в частности, герцогство Аквитанию. Он же с высокомерием, которым отличался, старался не считаться с королевским сыном и не мог спокойно переносить его успехи. Оправданием же был юношеский возраст Дагоберта: чтобы не возгордился, имея в подчинении знатных людей. Как-то раз Хлотарь отбыл на охоту и, находясь далеко от сына, дал Дагоберту удобный случай к тому, чтобы приглашенного на трапезу герцога, обвинив в высокомерии, приказать высечь розгами и опозорить отрезанием бороды. Сознавая за собой дерзкий проступок, Дагоберт сам спрятался в том укромном месте, где, как он видел, нашел прибежище преследуемый им олень. Хлотарь, вернувшись после этих событий и узнав об оскорблении герцога, много грозя в гневе рожденному собой, посылает людей привести его, чтобы получил за совершенный проступок заслуженное наказание. Между тем к Дагоберту, когда он со смиренным сердцем пал перед мучениками и был объят сном, явился некий человек со светлым, достойным поклонения ликом, и сказал ему, чтобы не боялся и что он не только будет избавлен от настоящей опасности, но и от вечной кары. Кроме того, пообещал, что ему будет дан королевский трон, если только будет почитать память этих святых. И обещанное сбылось. Ибо понял Дагоберт, что это был не пустой сон, которыми часто обманываемся, ибо те, которые были посланы, чтобы вывести его из священного храма, когда оказались не далее мили от святилища, были остановлены Божьей волей. Возвратившись в растерянности, сообшили пославшему их, что с ними произошло. Тот, укорив их в лености и неверности, посылает других, чтобы исполнили то, что не смогли сделать первые. Когда с ними случилось то же самое, презирая их как пособников сына, отправился сам, задумав сам увести его от могилы мучеников. Но так как перед могуществом Бога равны как короли, так и прочие люди, тот, кто укорял других в бездействии, сам оказался бессильным. В конце концов, поняв силу Бога и его рабов, дал прощение и примирился с сыном. И так, получив дозволение подойти, вошел в блаженный храм и искренними молитвами просил славных мучеников о помощи себе. Для Дагоберта же не было дороже места, что было доказано в последующем.

Глава 18. Об опасностях Дагоберта в битве с герцогом саксов Бертоальдом[783], о достойном удивления приходе на подмогу Хлотаря и об убийстве бежавшего Бертоальда.

Когда же отцом был поставлен королем австразийских франков, двинул войска против саксов, которые попытались поднять мятеж. Перейдя Рейн, сошелся в битве с герцогом саксов Бертоальдом. Получив удар мечом в голову, послал отцу с оруженосцем срезанные вместе с частью шлема волосы, передавая, чтобы поспешил на помощь до того, как падет все войско. И судьба улыбнулась Дагоберту. Ибо Хлотарь, ранее отправившийся на охоту в лес Лонголарий[784], где получив известие о том, что сын в опасности, был встревожен сильной душевной болью. Призвав с собой молодежь, которая была при нем, к остальным же, чтобы следовали за ним, направив посланников, прибыл к сыну, за малое время совершив дальний переход, ибо шел и по ночам. И в эту же ночь, разбив лагерь на берегу реки Визеры, пришедшие стали на привал. С наступлением же утра, когда франки ответили на прибытие короля рукоплесканием и радостными возгласами, герцог Саксонии Бертоальд, ожидавший сражения на берегу реки, услашав шум, спрашивает, что за шум поднялся в лагере франков? Ему ответили, что прибыл король Хлотарь и из-за этого у франков праздничный день. На что тот отвечает: «Обманувшись напрасной надеждой, из-за страха бредят своими ожиданиями. Ибо король, нахождению которого рядом с ними радуются, уже ушел из жизни, о чем нам точно известно по достоверным дошедшим слухам». Хлотарь, стоя в вооружении на противоположном берегу, когда услышал, как он произносит с дерзостью такое, ничего не говоря, чтобы своим молчанием навлечь на врагов еще больший страх, тотчас обнажил голову, сняв шлем. Ибо были его кудри красиво подернуты сединой, и их вид был очень хорошо заметен противникам. Наконец, тотчас узнанный Бертоальдом, получил неподобающий ответ, высказанный предводителем враждебной стороны следующим образом: «Ты ли стоишь здесь, немая бестия?» Тогда король, задетый такой бранью, воспылал неописуемым гневом. Вновь надев шлем на голову, пришпорив, направил коня навстречу Бертоальду, чтобы, переправившись через реку, отомстить своим врагам. Также и франки, выведенные из себя оскорблением предводителя и воодушевленные его примером, переправились вплавь через реку, следуя за королем, который в ярости преследовал бежавшего Бертоальда. Преследовать ему, однако, мешала как тяжесть оружия, так и вода, пропитавшая, когда он переправлялся через реку, его одежду под доспехами и залившая сапоги. Бертоальд же, отступая, кричал королю, что тот стремится не к законности и справедливости, преследуя его, но делает это, движимый лишь жаждой славы, чтобы быть известным тем, что, удалившись от своих людей, вынудил врагов обратиться в бегство, но что королю стоит опасаться, как бы обстоятельства, повернувшись в обратную сторону, не привели его к гибели. Говоря это, не прекращал спасаться бегством, часто повторяя, что он раб короля, а король – его господин, и что представляется несправедливым, когда либо милосерднейший господин убивает своего раба, либо раб – господина, хотя и вынужденно и помимо своей воли. Однако Хлотарь, зная, что тот так говорит из хитрости, и не принимая во внимание сказанное, наконец, убил его, настигнув благодаря быстроте коня, который нес короля. Взяв его голову, возвращается к сыну и остальным франкам, которые, опечаленные тем, что не могли следовать с ним, и опасаясь за его жизнь, спешили за ним как могли. Развеяв их тревоги, входит оттуда вместе с ними в Саксонию и опустошает ее так, что не оставляет в ней ни одного мужчины, рост которого превосходил длину спаты, которую тогда носил король. Так вот поступил Хлотарь.

Глава 19 О приходе Дагоберта в Бургундию после смерти отца, чтобы оказать поддержку угнетенным, и о других его походах. О его разводе с супругой и женитьбе на монашке[785]. О его добрых советниках: епископе Арнульфе, Пипине и епископе Хуниберте.

Между тем Дагоберт, получив после смерти Хлотаря власть над всем народом, отправляется в Бургундию с тем намерением, чтобы поддержать, утверждая законность, притесняемых и несправедливо обвиненных. При его прибытии у добрых людей, в особенности у бедняков, появилась надежда, на смутьянов же и занимающихся грабежами напал большой страх и отчаяние. Король, когда прибыл в Лингоны, предоставил возможность беднякам и вдовам приходить к нему и без каких-либо личных пристрастий каждому воздал должное в соответствии с законом, сохраняя справедливость, угодную Всевышнему. После этого прибыл в крепость Дивион, собираясь там поступать равным образом. Перед тем как отправиться оттуда в Кабиллон, утром вошел в баню, приказав герцогам Амальгарию и Арнеберту и патрицию Виллебаду[786], чтобы убили подозрительного королю из-за своей неверности Бродульфа, дядю своего брата Хариберта. Затем продолжил путь из Кабиллона через Августодун в Автиссиодур. Потом через город Сеноны прибыл в Паризии. И остановившись в поместьи Ромелиаке[787], оставил по совету некоторых франков из-за ее бесплодия королеву Гоматруду, родную сестру своей мачехи Сихильды, взяв себе в жены некую девушку Нантильду, забрав ее из монастыря[788]. Вплоть до того времени пользовался советами блаженного Арнульфа, епископа города Меттиса, также Пипина, служившего в королевстве Австразии майордомом. Поэтому был настолько деятельным, настолько успешным в управлении королевством, что соседние народы уважали его имя и с готовностью предлагали свою помощь в покорении иноземных племен. После же ухода в пустынь вышеназванного предстоятеля, подчиняясь советам уже упомянутого Пипина и пресула города Колонии Хуниберта[789], по их настоянию заботился о законности и справедливости.

Глава 20. О сыне Дагоберта от Рагнетруды[790], который, когда его крестил Аманд, сказал: «Аминь». О впадении короля в безобразную алчность и об ограблении храма божественного Илария. О распутстве короля и его вразумлении советами Пипина.

Затем на восьмом году своего правления, когда по обычаю, заведенному у королей, объезжал дальние земли Франции в печали из-за того, что не породил сына, который бы правил после себя, взял на ложе некую девушку, именем Рагнетруда, и получил от нее в этот же год сына. Когда после этого в городе Аврелиане почтенный муж Аманд, епископ Мозы-Траекта[791], согласно обычая католиков читал (над новорожденным) огласительное слово в присутствии родителя и короля Аквитании Хариберта и когда закончил молитву, а никто из такого скопления народа ничего не говорил, Господь открыл уста малышу, которому от рождения было не более тридцати дней, и в присутствии всех он произнес «Аминь». Поэтому святой предстоятель тотчас возродил его к жизни во Христе, а король Хариберт принял из святой купели. Из-за этого не только короли, но и все стоявшие вокруг были невероятно удивлены и исполнены огромной радости.

После этого Дагоберт, когда неоднократно посещал Нейстрию, королевство отца[792], забыв прошлые добродетели, сделался нечестивым грабителем, стремясь завладеть добром не только церквей, но и некоторых богатых людей. Ибо говорят, что среди прочего, отнятого у церквей Галлии для украшения базилики божественного Дионисия, вынес из храма святого Илария Пиктавийского, ограбив его, створки дверей, сделанные из литой меди. Когда приказал их перевезти по Океану до Секваны, чтобы по ней доставить в Паризии, говорят, что одна из них канула в воду и после не была найдена. Разврату король предавался с такой разнузданностью, что, помимо трех жен, которых возвысил королевским титулом и почетом, ему прислуживали многочисленные наложницы. Поэтому, как считали, отвратилось бы его сердце от Бога и совсем стало бы Ему чуждым, если бы не задумал, образумившись, искупить свои грехи раздачей милостыни.

Был в его королевстве Пипин, один из самых влиятельных людей Австразии, связанный с королем узами близкой дружбы. Он ненавидел людей непорядочных, не участвовал в делах людей преступных. Некоторые из недоброжелателей задумали внушить Дагоберту ненависть к нему. Но, находясь под защитой милости Господа, чьим заветам следовал, и блюдя справедливость, он как избежал уготованных ловушек, так и стал королю самым верным человеком, давая полезные советы. С ним был связан другой человек, именем Эга, равным образом пользующийся доверием государя и подающий не менее благотворные советы. Был он из Нейстрии и обладал немалым влиянием.

Глава 21. О послах к императору и о деяниях императоров Фоки и Ираклия[793]. Об успехах Ираклия в борьбе против Хосрова[794], персидского тирана, убийстве Хосрова и обретении Креста Господня.

В это время[795] перед Дагобертом предстали возвратившиеся послы Серваций и Патерн, которые были в посольстве к Ираклию, преемнику Фоки, сообщая, что заключили с Ираклием вечный мир. Фока же император, оставленный всем сенатом, так как, находясь в безумстве, бросал в море богатства империи, говоря, что хочет подарками умилостивить Нептуна, был убит Ираклианом[796], в то время префектом Африки. На место Фоки у власти был поставлен Ираклий, сын Ираклиана. На одиннадцатом году после того, как надел багряницу, этот Ираклий вернул государству множество провинций, захваченных ранее персами, отомстив за другие сильно опустошенные земли. Ибо Хосров, государь персов, разоряя все, через что проходил, пришел в Иерусалим и забрал оттуда среди прочей добычи, захваченной в церквях и у светских людей, часть Животворящего Креста, которую здесь оставила Елена[797], мать прежнего августа Константина[798]. Отдав царство своему сыну, сам, сидя на золотом троне в серебряной башне, которую построил для этого, установил сбоку от себя свидетельство нашего искупления от греха как своего соправителя. Когда об этом было сообщено Ираклию, он, напав на Персию с сильным отрядом воинов, встретил на пути сына Хосрова с очень большим войском персов, которое следовало за ним, ведомое не желанием служить, а страхом перед тираном. По взаимному уговору сторон император вступил в поединок с предводителем персов при том условии, чтобы никто из обоих войск не выходил для оказания помощи своему военачальнику, а если кто осмелится нарушить условие, должен быть с перерезанными поджилками утоплен в ближайшей реке самим своим государем. Когда уже долго и ожесточенно происходило сражение, Ираклий говорит противнику: «Зачем твои люди нарушают уговор, который мы заключили?» Когда тот обернулся, чтобы посмотреть, кто из его людей идет ему на помощь, был поражен Ираклием и упал замертво с лошади. Тотчас персы в покорности сдаются Ираклию, который, выступив далее, обнаружил Хосрова, находящегося в упомянутом святилище, и рядом с ним – Крест Господен. Когда спросил его, желает ли принять веру Христову и поклоняться спасительному Древу Креста, к которому тот, хотя и недостойный его, все же относился по-своему с почтением, и тот ответил, что не сделает это никоим образом, Ираклий тотчас убил его. Захватив всю Персию, приказал крестить малолетнего сына Хосрова, которого обнаружил при нем, и поставил его (царствовать) над ней. Серебро же из башни раздал войску, золото направил на восстановление церквей. Забрав вместе с разнообразной добычей и семью слонами также и Крест Спасителя, вернулся в Иерусалим, а оттуда – в Константинополь.

Глава 22. О внешности Ираклия, о предсказании, из-за которого он ошибочно посчитал, что потерпит поражение от обрезанных людей. О преследовании им из-за этого иудеев и о его стремлении изгнать их из Франции, хотя должен был потерпеть поражение от сарацин. О сражении с ними и о смерти Ираклия.

Был же он красив лицом, весел с виду, среднего роста, невероятно отважен, ибо не раз на арене в одиночку убивал многих львов. Будучи хорошо обученным грамоте, в конце концов стал астрологом. И вот, узнав по расположению звезд, что его империя будет разорена обрезанным народом, и думая, что это предсказано об иудеях, через посланников просит короля франков Дагоберта, чтобы приказал крестить всех из иудейского рода, которые находились в подвластных тому провинциях; тех же, которые не пожелают этого, либо отправить в изгнание, либо казнить. Что Дагоберт охотно исполнил: всех, которые отказались принять крещение, изгнал далеко за границы Франции. Однако предсказано это было Ираклию не об иудеях, а о сарацинах. Ибо агаряне, они же сарацины, народ неверный, ведущий обычай обрезания и свое происхождение от Авраама, выйдя из предгорий Кавказа, пришли разорять земли Ираклия. Направленное цезарем против них отборное войско потерпело от врагов тяжелое поражение. Ибо, как сообщают, пало сто пятьдесят тысяч воинов. Победители послали августу снятые с убитых трофеи, чтобы тот принял их. Тот же, думая больше о мести, не только отказался принять предложенное, но и, отворив ворота[799], которые соорудил Александр Великий[800] у Каспийских гор[801], через послов привел, наняв себе в помощь, почти сто пятьдесят тысяч вооруженных алан. У сарацин было два полководца, которые вели в бой двести тысяч воинов в полном боевом вооружении. Когда оба войска расположились лагерем вдали друг от друга, ночью, которая предшествовала дню битвы, неожиданно в лагере греков в постелях оказались мертвы пятьдесят две тысячи воинов. Из-за этого остальные, объятые страхом, разбежались кто куда, оставив противнику для разорения свое государство. Те, считая, что получили оскорбление из-за того, что враги осмелились выйти им навстречу, принялись беспощадно все разорять. Получив известие о таком поражении, Ираклий, разуверившись в своей способности оказывать сопротивление, когда враги, уже захватив большую часть Азии, решили осаждать Иерусалим, впал в недуг. Его телесная болезнь, усилившись, довела его до помрачения сознания, ибо принцепс впал в секту Евтихия. Взяв к тому же в жены дочь своей сестры, на двадцать шестом году[802] после принятия власти окончил свои дни. Ему наследовал сын Ираклон[803] с матерью Мартиной, который, процарствовав два года, оставил власть брату Константину[804].

Глава 23. О смерти короля Аквитании Хариберта и его сына Хильперика. О франкских купцах, плохо принятых склавами. О посольстве к королю склавов Самону. О битве, произошедшей между франками и склавами и о поражении франков.

На девятом году[805] правления короля Дагоберта умер его брат, король Аквитании Хариберт, оставив малолетнего сына, именем Хильперик, который недолго оставался в живых. Причину его смерти приписывали Дагоберту, который, узнав о его смерти, направил герцога Баронта, чтобы тот занял его королевство и привез его казну. Говорят, что Баронт сделал из казны большую растрату.

В это время купцы, ведущие меновую торговлю, придя из Франции в землю склавов, были ограблены ими, а те, которые попытались оказать сопротивление, были убиты. Из-за этого к Самону, государю упомянутого народа, Дагобертом был послан некий человек, именем Сихарий, чтобы потребовать возмещения причиненного вреда. Тот, зная, что Самон не хочет его видеть, облачившись, чтобы не быть узнанным, в одежду, которой пользуются славяне, предстал перед взором короля, который стремился избежать этой встречи. Говоря ему то, что было поручено, сказал, что Самон не должен относиться с пренебрежением к народу франков, так как он сам и подвластный ему народ зависят как рабы от их короля Дагоберта. Придя в гнев от этих слов, Самон отвечает, что охотно подчинится Дагоберту со своим народом и своей землей, «если только, – говорит, – тот решит сохранять с нами дружбу». На это Сихарий отвечает: «Невозможно, чтобы рабы Христовы заключали союзы с псами». Когда Самон ответил: «Поскольку вы говорите, что являетесь рабами Божьими, а мы его псы, тогда за то, что вы как негодные рабы дурно сделали против Его воли, нам, без сомнения, всегда дозволено наказывать вас укусами», – тотчас Сихарий был изгнан с глаз его долой. Разъяренный таким оскорблением, Дагоберт направляет из Австрии отборные войска для усмирения народа венедов. В помощь им были алеманны с герцогом Хродобертом и лангобарды. Они, одержав победу там, где сошлись в сражении, вернулись домой, уведя с собой большое число пленных. Австразийские же франки обложили осадой венедов, укрывшихся в крепости Вогастисбурге. Проявив беспечность при ее проведении, были жестоко разгромлены напавшими врагами и бежали, оставив лагерь с палатками. Венеды, воспрянув духом от этой победы, вторглись в Тюрингию и близлежащие земли франков. При этом герцог Дерван, правивший городами склавов, которые до того времени находились под властью франков, отчаявшись, перешел к остальным склавам. Однако это поражение случилось у франков не вследствие силы венедов, а из-за беспечности австразийцев. Иначе одержали бы при Дагоберте над склавами такую же победу, как при Хлотаре над саксами.

Глава 24. О споре аваров с булгарами об избрании короля и о булгарах, изгнанных с родины и убитых в одну ночь по приказу Дагоберта.

В это время между аварами, прозванными гуннами и теми, которые называются булгарами, возник большой спор о том, кто должен наследовать королевскую власть: происходящий ли из булгар или рожденный от аваров. В споре, дошедшем до вооруженного конфликта, гунны одержали победу. Булгары, побежденные и изгнанные с собственных земель, пришли к королю франков Дагоберту, прося, чтобы уступил им для поселения пустующую землю. Тот направил их для зимовки в Баварию, пока не решит со своими придворными, что с ними делать. Когда те были на постое в домах баваров, король, посовещавшись со своими приближенными (ибо опасался, как бы булгары не затеяли какой мятеж), призвав баваров, дав им такое поручение, чтобы каждый из них убил того, кто находится у него на постое вместе с женой и детьми. Что и было осуществлено, и в одну ночь, которая была намечена для столь жестокого дела, все были преданы смерти.

Глава 25. Об испанских королях и о войне, которую вел с ними Дагоберт с помощью бургундов. О требовании чаши для богослужений, ее краже и компенсации за нее.

Когда же в Испании умер милосерднейший король Сисебут[806], на его место встал Свинтила. Так как он жестоко обращался со своими подданными, некий Сисенанд, человек, известный в Испании, пришел к Дагоберту, прося помочь изгнать Свинтилу из Испании[807]. Дагоберт приказывает всем воинским силам Бургундии отправиться туда для оказания помощи Сисенанду. Поэтому, как только в Испании стало известно, что Сисенанд ведет в помощь себе войско франков, тотчас все оставили уже давно ненавистного Свинтилу. Без сражения перейдя к Сисенанду как к победителю, поднимают его на королевский трон. Герцоги Абунданций и Венеранд с войском из Толозы следовали за Сисенандом вплоть до Цезаравгусты. Там знатные готы отдались под его власть и, будучи одаренными им подарками, разошлись по домам. После этого Дагоберт, послав послов Амальгария и Венеранда, просил выдать ему обещанное. Ибо Сисенанд обещал отдать ему из сокровищ готов золотую чашу для богослужений, которую некогда Торисмунд, властвовавший над готами, получил в дар от римского патриция Аэция[808]. Когда король любезно передал ее послам, готы, видя, что путь им предстоит через их землю, чашу отняли грабежом и не дали вернуть ее в общественную сокровищницу. Из-за этого Сисенанд впоследствии выплатил королю Дагоберту в качестве компенсации за чашу двести тысяч серебряных монет, которыми Дагоберт одарил базилику Святого Дионисия. Ниже будет рассказано, какую щедрость он проявил при ее строительстве.

Глава 26. О войне, которую Дагоберт объявил склавам и в которую за уменьшение дани притворно вступили саксы, но которую успешно повел сын короля Сигиберт[809].

На десятом году после того, как вышеупомянутый король Дагоберт начал править[810], помня то зло, которое причинили склавы его людям, он собирает из воинов Франции отборную скару[811], которую мы можем назвать турмой или отрядом. Когда направлялся, чтобы совершить месть над недругами, ему навстречу вышли послы саксов, обещавших, что будут мстителями за обиды, нанесенные франкам, если только король соизволит облегчить дань, которую выплачивали на королевские нужды. Ибо им было приказано Хлотарем Старшим, сыном Хлодвига, отцом Хильперика, привносить к королевскому столу пятьсот коров, положенных к уплате в качестве дани. Они от того назывались положенными к уплате[812], что привносились ежегодно. Дагоберт же по мудрому совету австразийцев не отказал в просьбе при том, разумеется, условии, чтобы в последующие времена саксы защищали от вторжений неприятелей границу с франками, соседнюю с ними. Этот договор, хотя и был утвержден по обычаю саксов клятвой на оружии, однако не был подтвержден никакими реальными делами, хотя они и были освобождены от подати, которую всегда выплачивали. В следующем же году, так как Тюрингия страдала от постоянных набегов склавов, Дагоберт, держав совет с епископами и старейшинами народа, поставил во главе австразийцев своего сына Сигиберта, чтобы исполнял обязанности правителя и имел королевскую власть. Назначил сыну двух опекунов: Хуниберта, пресула города Колонии, и Адальгизела[813], управителя королевского дворца. Ему он выделил необходимую казну и дал поручение описать, скрепив печатью, в завещании все, что было пожаловано. Пока Сигиберт был жив, стараниями и трудами австразийцев были сдерживаемы набеги венедов.

Глава 27. О рождении сына Дагоберта Хлодвига и о разделе королевства на части между ним и Сигибертом. Также о возвращении герцогства Дентелена.

На двенадцатом году правления короля Дагоберта у него от королевы Нантильды родился сын, именем Хлодвиг[814], который также назывался Людовиком. Тогда король по совету тех, которые заботились о делах государства, решил разделить королевство в равных долях между двумя сыновьями. Таким образом, назначил Сигиберта, старшего из сыновей, королем Австрии, как о том уже рассказано выше, младшего же по возрасту Хлодвига наделил равной властью над Нейстрией и Бургундией, вернув и герцогство Дентелен, которое вплоть до того времени неосновательно удерживалось во владении австразийцев. Австразийцы, хотя это и болезненно восприняли, однако из страха перед Дагобертом согласились и дали обещание признавать это в будущем.

Глава 28. Об убийстве герцога Садрегизела и о лишении его сыновей наследства из-за их бездействия и нежелания из-за равнодушия отомстить за смерть отца. Об успешно проведенном военном походе против васконов, за исключением того, что погиб герцог Арнеберт.

Когда Дагоберт правил тринадцатый год, был жестоко убит герцог Аквитании Садрегизел некими людьми, поднявшими против него вооруженный мятеж: тот самый Садрегизел, который, как было рассказано выше, Дагобертом, тогда еще находившимся в детском возрасте, был выпорот бичами и опозорен отрезанием бороды. Его сыновья, хотя и могли быть мстителями за пролитую отцовскую кровь, предпочли жить в бездействии и лености, чем, нападая с оружием на убийц, отомстить за кровь убитого. Поэтому они были согласно римским законам, которые гласят, что необходимо удалить от отцовского наследства тех, которые не захотели отомстить за смерть убитого (отца), лишены некоторыми знатными людьми на народном конвенте франков всего отцовского достояния и оставлены неимущими. Из этих владений Дагоберт многое предоставил исполняющим службу при церкви святого Дионисия.

На четырнадцатом году (правления ) Дагоберта, когда ему сообщили, что васконы задумали выйти из-под его власти, направил туда войско бургундов с двенадцатью герцогами. Они, сойдясь с врагами в сражении и одолев их, увели многих из них в плен, разграбив и опустошив огнем их землю. В конечном итоге все войско без потерь вернулось бы домой с большим успехом, если бы не был убит васконами в долине Суболе[815] герцог Арнеберт с большей частью знатных людей, и притом бывалых воинов, которых привел с собой. Полководцем столь многочисленного войска, покорившего Васконию, хотя в нем и было много предводителей, был Хадоинд, который во многих сражениях при Теодорихе показал свое бесстрашие и чье слово по всем важнейшим вопросам было решающим. Знать васконов, придя к нему, просили пощадить их, обещая предстать перед королем Дагобертом и предоставить возмещение за все, в чем их обвиняют. Посчитав, что эти обещания даны без обмана, он отвел войско обратно.

Глава 29. О посольстве к королю Бретани Юдикаэлю, с которым заключил мир добрый муж Элигий. О вере Юдикаэля и Авдоена.

Когда были закончены эти дела, Дагоберт направил к королю бретонцев Юдикаэлю посольство, с тем чтобы бретонцы повинились за то, что дурно сделали по отношению к франкам, пригрозив, что в противном случае направит на землю Бретани все те войска, которые вернулись из Васконии. Для исполнения этого посольства был привлечен Элигий[816], муж необычайной честности, как о том уже рассказано выше. Он, много беседуя с Юдикаэлем о мире, не только убедил его подчиниться королю франков, но и привел его с собой в поместье Клиппиак, где тогда находился Дагоберт. Там упомянутый государь и повинился за допущенные проступки, и отдал в подданство себя и народ Бретани, заключив с Дагобертом вечный мир. Когда же Дагоберт направился на трапезу, чтобы, как обычно, подкрепиться телесно, Юдикаэль, выйдя из дворца, направился к дому референдария Дадона[817], который звался и Авдоеном, так как имел о нем свидетельства как о человеке, ведущем праведную жизнь, где и отобедал. Ибо был сам Юдикаэль очень набожным и прослышал, что вышеупомянутый Дадон стремится к святому житию. На следующий день, попрощавшись с королем Дагобертом и получив от него королевские дары, возвратился в свое королевство.

Глава 30. О щедрости Дагоберта к церквям и о его речи на совете знатных людей королевства. Также о его завещании и пожалованиях.

В этом году король Дагоберт, подчинив все соседние народности и народы и установив мир в округе, стал стремиться к благим делам. И чтобы выразить свою благодарность за благодеяния, которые сверх обычного посылало ему небо, сделал почти все церкви Галлии наследниками своего состояния. Созвав сыновей и множество друзей, устроил в месте, называемом Бигаргием[818], большой совет. Когда туда без промедления прибыли все знатные люди Франции, король, сидя в десятый день до майских[819] Календ[820] на золотом троне, повел при них такой разговор: «Представляется мне, возлюбленные сыновья и все присутствующие наделенные властью люди Франции, что постарался созвать я вас по причине благой и плодотворной, (а именно), чтобы не утверждать единолично то, что задумал совершить для спасения моей души. Ибо поскольку плоть у нас смертна, а души – бессмертны, то, если хотим быть искренними, нам крайне необходима добродетельность, дабы, если не будем (да не случится этого) в должной мере стремиться к ней, не предать вечному огню не только бренность плоти, что неизбежно, но и само бессмертие наших душ. Поэтому я, думая о наградах, уготованных праведникам и о муках, уготованных нечестивцам, помня и о зле, которое содеял, решил написать завещание, чтобы все известные в наше время церкви нашего королевства, посвященные святым, сделать наследниками того, что было им дано мной. Решил также, чтобы были составлены четыре экземпляра одного и того же содержания, подписанные ниже собственноручно не только мной, но и моими сыновьями Сигибертом и Людовиком, которых сегодня утверждаю королями, также и вами, присутствующие здесь святейшие епископы и знатные люди нашего народа. Из них один экземпляр отдаем на хранение в Лугдун, в Галлии, другой – в Паризии, третий – в Меттис, в церковные архивы. Четвертый же, который имеем в руках, повелеваем хранить в нашей казне. Когда же после того, как мы покинем личину бренной плоти, каждый из пресулов, которые будут править в местах, записанных в завещании, получит пожалованное, просим и заклинаем благим именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы поминали нас в последующие годы три дня в неделю, и чтобы за упокой души нашей служили заупокойную мессу, и чтобы наше имя записали в синодик, не забывая постоянно поминать его».

Содержание завещания мы постарались частично привести здесь, дабы стало ясно видно, каково было почтение набожного государя к Богу и святым. Оно же таково:

«Во имя Троицы всемогущего Господа Бога апостольским мужам, то есть епископам, также аббатам и прочим священникам, находящимся в нашем королевстве, король франков Дагоберт.

Насколько человеческое сознание способно делать оценки проницательным разумом и определять искусным рассуждением, ничто в этом мире роскоши и преходящего наслаждения не может обогатить в большей степени, чем те вещи, которые будет стремиться выделить всякий от своих бренных богатств святым местам на нужды убогих людей. Ибо те, которые с неизбежностью подвержены бренности своей плоти, должны заботиться о спасении души до того, как наступит кончина, чтобы не оказалось, что кто-либо ушел из жизни, не подготовившись и без признательности за совершенные добрые дела. Но пока есть возможность совершать благодеяния, в первую очередь каждый должен стремиться обеспечить себе за счет преходящих средств вечную жизнь в нетленных чертогах, чтобы быть удостоенным желанного места среди сонмов праведников».

И так далее. Также несколько ниже:

«Таким образом, мы, движимые, как мы уже сказали, благоволением к Богу, в здравом уме разумным решением решили приказать написать завещание для нашего спасения и для вечного нам воздаяния. Также для неизменности наших благодеяний мы утвердили четыре документа одного и того же содержания. И то, что мы когда-либо пожаловали святым местам, записали в них равным образом. Из этих документов один мы отправили в Галлию, в Лугдун, другой же – в Паризии, вручив их архивам Церкви»,

– как сказано выше. Далее добавлено:

«Итак, дарим базилике господина Винсента в Паризиях, где мы решили, когда будет воля Господа, устроить свою могилу, поместье, называемое Кумбисом[821] в паге Паризиев, которым владела дочь Альдериха Урса, и постановляем быть этому дару вечным. Равным образом базилике Святого Апостола Петра в Паризиях, где покоится плотью Святая Геновефа, поместье Драверн[822] в Бриегии[823]; базилике же божественного Дионисия, также (находящейся) в Паризиях, где покоится он и иже с ним пострадавшие, – поместье Браунат[824] в Бриегии; базилике святой госпожи Колумбы и святого господина Лупа в Сенонах[825] – поместье Грандекамп[826] в Вастинском паге[827]»,

– и далее идет долгое перечисление. Под конец же добавлено:

«Вы же, добрые сыновья, думая в первую очередь о душевной добродетели, чья благодать смиряет даже диких зверей, живите как братья и не забывайте о своем долге, затем почитайте меня, вашего отца, который предпочел просить, хотя мог бы и приказать, соблюдать наши постановления, если только желаете, чтобы ваши (установления) соблюдались вашими преемниками. Доподлинно знайте, что, если оставите в небрежении завещанное нами (чего не случится, как я полагаю), равным образом и с вашими установлениями не будут считаться потомки».

Когда было сказано это, все пожелали ему долгих лет и счастливой жизни в этом мире, таковой же – и в грядущем. Попрощавшись со всеми, Дагоберт распустил собрание, чтобы каждый вернулся домой.

Глава 31. О клятве, данной васконами франкам и об аббатах (обители) Святого Германа.

На пятнадцатом году правления Дагоберта к нему в Клиппиак) прибыли почти все сеньоры Васконии с герцогом Амандом и, устрашившись встречи с ним, укрылись в оратории святого Дионисия. Хотя он ранее и посчитал их достойными смерти, однако из уважения к святым, у чьих могил они укрылись, решил сохранить им жизнь. Когда они клятвенно пообещали, что впредь будут верны Дагоберту и будущим после него королям франков, им было дозволено вернуться на родину.

В это время, когда ушел из жизни аббат (обители) Святого Германа Гаусцион, на место его правления заступил Герман.

Глава 32. О деяниях короля лангобардов Гримоальда и об убийстве его братьев. Также об осаде императором Константином, который звался и Константом, Беневента. О его жестокости и гибели. О тиране Мезенции и о властвовании Констанция.

Пока Дагоберт, стало быть, правил с миром в Галлии, во главе лангобардов стал Гримоальд, который захватил власть, убив Годеперта, сына короля Ариперта[828], и изгнав из Италии его брата Бертари. Это тот самый Гримоальд, о котором выше мы рассказали, что, когда был разорен вышеназванный город, убил поймавшего его и ведшего, как было сказано, в плен авара. Его братьев Тасона[829] и Какона[830] коварным обманом убил в городе Опитергии[831] римский патриций Григорий[832]. Ибо, пообещав Тасону, что, сбрив ему по древнему обычаю бороду, усыновит его, пригласил его прийти к нему вместе с братом и немногими верными людьми. Когда они вошли в город, приказал закрыть за ними ворота и направил вооруженных воинов, чтобы убили его. Когда вошедшие заметили это, попрощавшись друг с другом, разошлись по улицам города, убивая всех встречающихся им на пути. Когда было убито множество народа, были изрублены под конец немногие, окруженные многими. Таким образом, Григорий, пообещав отрезать Тасону бороду, отрезал ему не только бороду, но и голову. Но чтобы не говорили, что он клятвопреступник, лицемерно срезал ему и кончик бороды. Гримоальд, когда пришел к власти, из-за этого разрушил Опитергий до основания, чтобы отомстить за братьев, убитых там. Во время его правления август Константин, звавшийся также и Константом, стремясь изгнать лангобардов из Италии, переправился через Адриатическое море и осадил Беневент[833], но, устрашенный неожиданным приходом Гримоальда, отступил, оставив одного из знатных людей, именем Сабур, который сошелся с Гримоальдом в сражении. В этом сражении один из лангобардов, именем Амалонг, который обычно носил королевское копье, ударив им некоего малорослого грека, поднял его из седла над головой, вынудив остальных в страхе бежать. Узнав про это, император в сердцах воспылал гневом к своим, то есть к римлянам, и вскоре направился в Рим, где, встреченный с почетом папой Виталианом[834], в первый день преподнес блаженному Петру паллиум, шитый золотом. На следующий же день и в последующие двенадцать дней, пока оставался там, приказал забрать все, что было сделано из меди и что издревле служило украшением городу. Так, что даже снял кровлю с базилики блаженной Марии, называвшийся в старину Пантеоном, и вынес оттуда кровельные листы, изготовленные из меди, перевезя их вместе с другими украшениями в Константинополь. Однако когда добрался до Сицилии, понес заслуженное за такие несправедливости наказание. Ибо подверг жителей этого острова, а также Калабрии, Сардинии и Африки, такому тяжелому гнету, что жены, оторванные от мужей, и дети – от родителей, были понуждены терпеть жестокое рабство. Поэтому император, больше ненавистный своим, чем врагам, был убит в бане воинами, не желавшими терпеть его свирепость. После него власть на Сицилии незаконно захватил Мезенций. Когда в скором времени он был наказан таким же образом и его голова была привезена в Константинополь, кормило власти в течение семнадцати лет держал Константин[835], Константина (о котором мы говорили) сын.

Во времена же правления его отца папа Виталиан направил в Британию архиепископа Феодора[836] и аббата Адриана[837] для укрепления тех посевов христианской веры, которые посеял среди народа англов блаженный Григорий.

Глава 33. О честной кончине Дагоберта и его погребении. О построении храма божественного Дионисия и его украшении.

И вот знаменитый король франков Дагоберт после славного шестнадцатилетнего правления[838] начал недужить дизентерией, находясь в поместьи Спиногиле[839], расположенном на реке Секване недалеко от Паризиев. Будучи перенесенным оттуда на руках слуг к базилике святого Дионисия, когда понял, что вместе со страданиями тяжкой болезни приближается смерть, приказал, чтобы к нему без промедления прибыл его советник Эга. Сообщив ему наедине, что вскоре покинет бренный мир, поручил ему заботу о своей жене Нантильде и сыне Хлодвиге. Попросил также, чтобы воспитывал сына с мудростью, которой его наделил Бог, и благочестиво распоряжался королевской властью. Пригласив также остальных знатных людей и епископов Нейстрии и Бургундии, вверив их сыну, а им – сына, в четырнадцатый день до Календ февраля[840] окончил свои дни. Его тело, набальзамированное ароматами, было погребено в церкви святого Дионисия по правую сторону от могилы самого мученика. Он же, поскольку дал обет, как об этом уже было сказано выше, украсить его могилу и иже с ним пострадавших, основал посвященный им всем храм, который был в то время великолепнее всех храмов Галлии. Не поскупившись в расходах, украсил его мраморными колоннами и таким же полом, соорудив с огромными расходами на строительство и изысканным великолепием. Не меньшими были и его старания в устройстве прочих убранств храма. Ибо все внутреннее его пространство украсил покровами, шитыми золотом, и шелковыми завесами. Установил там такое же богослужебное последование[841], какое исполнялось у (могилы) святого Мартина в Туронах[842] и у святого Маврикия в Агауне[843], а также у (могилы) святого Германа в Паризиях[844]. Братьев же, служащих в этом месте Богу, или монахов при церкви, одарил столь многочисленными поместьями, что благоговение его души в высшей степени удивительно. Был же король Дагоберт весьма осмотрительным, хитрым умом, кротким с друзьями и верными себе людьми, грозным для мятежников и изменников. Любил упражнять свое тело, особенно на охоте, был неутомим во всякой физической работе, отличался опытностью и мужеством на войне.

Глава 34. О видении, явленном анахорету, об участи скончавшегося короля Дагоберта. О том, как помогает украшение храмов и вредит их разорение.

Помимо этого, в то время, когда (Дагоберт) обрел предел своей жизни, некий сиятельный муж, именем Ансоальд, дефензор Пиктавийской епархии, путешествовал по земле Сицилии. Когда возвращался, плывя на корабле, пристал к некоему малому острову, известному подвигами и житием некоего отшельника, именем Иоанн. Когда Ансоальд беседовал с ним о спасении души, тот спросил, знает ли он короля Дагоберта? Ансоальд, сказав, что знает его очень хорошо, рассказал старцу, когда тот вновь спросил его, о характере и жизни короля. Старец ему говорит: «Когда мою плоть, утомленную старостью и непрестанными бдениями и постами, на некоторое время объял сон, явился мне некий человек, красивый почтенной сединой, призывая, чтобы быстрее поднимался молиться о снисхождении Господа к душе короля Дагоберта, которая в тот момент покинула его тело. Когда без промедления поспешил делать это, недалеко в море неожиданно появились демоны, безобразные своим ужасным видом, гонящие связанного короля Дагоберта по глади моря, таща его, подгоняемого ударами бичей, к местам, где был вулкан. Было слышно, как он, терпя пытки при бичевании и понукании, призывал себе в помощь неких святых. Вдруг неожиданно разверзлись небеса и стало видно, как при отблесках молний, с громом ударяющих в море, сошли мужи, сверкающие удивительной красотой. Я стал у них спрашивать, кто они? Они сказали, что они те, кого Дагоберт позвал на помощь: Дионисий то есть и Маврикий, мученики, также и Мартин-исповедник. Они, отняв у демонов душу Дагоберта, подняли ее с собой на небеса, поя следующий псалом: «Блажен, кого Ты избрал и приблизил, чтобы он жил во дворах Твоих[845]». Вот что поведал почтенный Иоанн Ансоальду о своем видении. Тот, возвратясь в Галлию, рассказал это святому Авдоену, который, записав это на бумаге, оставил потомкам, чтобы было вписано в историю то, из чего дано понять, что святые ни в коей мере не оставляют незамеченными те дары, которые приносят к их могилам набожные люди. Ибо хотя и есть мнение некоторых все стремящихся умалить клеветников, говорящих: «Ни к чему Богу и святым золото и серебро, закрепленное на кресте, и висящие на стенах завесы», – однако не без причины понесли наказание от Бога и Валтасар, употребивший постыдным образом сосуды, награбленные в Храме Господа, и Илиодор, попытавшийся разграбить сокровищницу Бога[846]. Также и Антиох[847] за то, что обобрал Храм города Иерусалима, посвященный Всевышнему, в последующем испустил дух, киша червями[848]. Дагоберт же призывал помочь себе в первую очередь тех святых, чьи базилики, как он знал, наделил средствами более других.

Глава 35. О справедливом правленииХлодвига под опекой Эги, мощении римского Парадиза. Также о Тульге и Реккесвинте, королях готов в Испании.

Когда же Дагоберт скончался, на территории Нейстрии и Бургундии начал править его сын Хлодвиг, который, как мы сказали, назывался также Людовиком, с матерью Нантильдой. Советник Эга управлял королевством и дворцом короля. Происходя из знатного рода, терпеливый и богатый средствами, он был большим поборником справедливости, хотя многие клеветали на него, что он корыстолюбив. Однако он полностью вернул владельцам имущество бедных людей, которое было отнято Дагобертом и незаконно присоединено к казне.

В это же время господин папа Римской Церкви вымостил удивительным образом большими белыми мраморными плитами место перед базиликой блаженного Петра[849], которое называется Парадизом.

Когда в Испании умер Сисенанд[850], по просьбе отца королем был избран его сын Тульга. Поскольку готы, воспользовавшись детским возрастом короля, по свойственному им обыкновению совершали различного рода преступления, некий Хиндасвинт, самый знатный из готов, лишив Тульгу власти и принудив стать монахом, захватил власть. Зная о привычке народа убивать или изгонять королей, так предал казни многих из тех, которые, как он знал, были подвержены этому пороку, что из знатных были убиты двести человек, из плебеев же – почти пятьсот, остальных приговорил к изгнанию. Сам же, добившись власти и получив спокойствие, еще при жизни назначил королем сына Реккесвинта. Совершая покаяния о совершенных злодеяниях, раздавая много милостыни, закончил свои дни на девяностом, как передают, году жизни.

Глава 36. О разделе королевской сокровищницы и о советах, поданных Пипином Сигиберту.

Поскольку мы уже показали выше, в каком порядке Дагоберт еще при жизни разделил королевство между своими сыновьями, сейчас стоит поведать, каким образом между ними были разделены его богатства после его ухода из жизни. Пипин, стало быть, который при Дагоберте вместе с некоторыми знатными людьми из Австрии постоянно жил при королевском дворе, с его кончиной перешел к Сигиберту. Завязав, как и ранее, с епископом Хунибертом узы дружбы, он подавал вместе с ним упомянутому королю полезные советы. По их совету Сигиберт послал к брату Хлодвигу посланца, чтобы потребовать причитающуюся себе долю отцовских богатств. Для ее возвращения были назначены определенный срок и место. И вот в установленный день Хуниберт с Пипином прибыли в королевское поместье Компендий, где стараниями Эги, управляющего королевским дворцом Хлодвига, были выставлены на показ все ранее скрытые разнообразные вещи и полученные подарки из сокровищницы Дагоберта и разделены в равных долях между братьями. Третья же часть из всего того, что приобрел Дагоберт после того, как взял в жены Нантильду, была оставлена самой королеве. Долю Сигиберта Хуниберт и Пипин перенесли к нему самому.

Глава 37. О смерти Эги и о префектуре Эрхиноальда. Об убийстве Эрменфреда.

(640 год) На третьем году[851] правления Хлодвига префект дворца Эга, страдая от лихорадки, умер в поместьи Клиппиаке). После его кончины майордомом в Нейстрии был поставлен Эрхиноальд, родственник короля Дагоберта по материнской линии. Будучи смиренным, миролюбивым, украшенным всеми душевными добродетелями, уважал и любил священников Господних и сам был любим ими и всей знатью. Некоторое время спустя после отхода Эги некий Эрменфред, женатый на его дочери, убил в поселении Альбиодоре[852] на судебном собрании[853] графа Хайнульфа. Из-за этого потерпел большой имущественный убыток от родственников Хайнульфа при дозволении и по приказу Нантильды. Также и сам, страшась короля, много времени укрывался в базилике святого Ремигия в Ремах.

Глава 38. О смерти Пипина, оплакиваемой многими, и о вступлении его сына после многих споров и борьбы в должность управителя.

По прошествии года[854] окончил свои дни Пипин, оставив после своей смерти австразийцев в большом горе, вызванном его смертью, ибо был любим всеми из-за своего доброго характера и хранимой им справедливости и законности. Его сын Гримоальд, весьма решительный юноша, был очень дорог как народу, так и знати из-за выдающихся заслуг отца. Однако Оттон, чьим отцом был Берон, надеялся, что сможет стать дворцовым графом, так как был воспитателем короля Сигиберта в его детские годы. Поэтому, начав постепенно относиться к Гримоальду с пренебрежением и уже не скрывая затаенной ранее ненависти к нему, более того, презирая его, стал показывать себя его открытым противником. Гримоальд, уже давно связанный с епископом Хунибертом узами отцовской дружбы, старался изгнать Оттона из дворца. Но когда не смог сделать это, разжег ненависть к нему у герцога алеманнов Левтерия[855], которым на десятом году правления короля Сигиберта[856] этот Оттон был убит и Гримоальд был поставлен на отцовское место майордомом королевства Австрии.

Глава 39. О майордоме Бургундии Флаохаде и о его борьбе с Виллебадом.

На четвертом году своего правления Хлодвиг с матерью Нантильдой направился в Аврелиан, столицу королевства Бургундии[857], где Нантильда повела любезный разговор с прибывшими епископами и знатными людьми самого народа, вверившими себя во власть Хлодвига, призвав их, чтобы хранили верность ее сыну. По их совету поставила Флаохада, происходившего из Франции, префектом дворца[858], отдав ему в жены свою племянницу Рагноберту. Помимо этого, Эрхиноальд и Флаохад, из которых после королей первый управлял королевским дворцом Нейстрии, второй – Бургундии, обменявшись рукопожатиями, заключили друг с другом соглашение о том, что будут соблюдать в отношении подданных законность и справедливость, следуя тем условиям, о которых пришли к согласию при взаимном обсуждении. Из них Флаохад, вернувшись в Бургундию, деятельно исполнял вверенные ему обязанности. Его усилиям противостоял патриций Ультраюрана Виллебад. Гордясь знатностью своего рода и своим могуществом, он считал недостойным для себя быть его подданным или повиноваться его указаниям. Флаохад, однако, делая вид, что не замечает этого, не стал отказываться от участия в мае месяце в общем совете епископов и знати[859], назначенном к проведению в Кабиллоне с участием Хлодвига. Туда также направился и Виллебад с довольно враждебно настроенным отрядом, чтобы казалось, что он грозит войной. Но во дворец он зайти не решился, боясь, стало быть, что, будучи неосторожным, попадет в засаду Флаохада. Заметив это, Флаохад вышел из дворца, желая убить его. Ему навстречу устремился брат Амальберт и не дал совершить убийство Виллебада, уже готовившегося оказывать сопротивление. После этого Флаохад искал удобный момент, чтобы покарать Виллебада.

Глава 40. О кончине королевы Нантильды, убийстве Виллебада и заслуженной смерти немного времени спустя Флаохада.

В том году[860] скончалась королева Нантильда и была положена в церкви святого Дионисия в той же могиле, где и Дагоберт. В том же году Хлодвиг, выйдя в сентябре месяце из Паризиев вместе с герцогами Эрхиноальдом и Флаохадом и некоторыми знатными людьми Франции, через Сеноны и Автиссиодур направился в город Августодун. Оттуда направляет к Виллебаду вестника, приказывая без промедления прибыть к нему. Тот, хотя и хорошо понимал, что ему стоит опасаться уготованной засады, однако считая, что опасно не повиноваться королю, сказанному подчинился, не осмелившись перечить, но пришел, окруженный множеством хорошо вооруженных людей. Ему навстречу вышел некий Эрменрик, посланный королем с другими людьми из числа знати, чтобы отдать приказ, сказав, что он должен без промедления поспешить ко двору, и дав гарантии того, что ему не будет нанесено никакого вреда во время визита и возвращения обратно. Поверив в общем и целом его словам и даже почтив его богатыми подарками и попросив, чтобы шел до города впереди себя, Виллебад отправился в путь. Однако и при этом не будучи в должной мере уверенным в своей безопасности, приказывает сначала идти в королевский дворец Агилульфу, пресулу Валенции[861], и графу Гизону, и выяснить, что там затевается по отношению к нему, а выяснив – немедленно доложить ему. Флаохад приказал задержать их в городе, а сам, поспешно собравшись со своими людьми и оставив город, выступает против Виллебада, чтобы сразиться с ним. Помощь ему оказывали герцог Эрхиноальд с нейстрийцами, Амальгарий и Храмнелен, очень знатные юноши, которых сопровождали большое количество слуг. Из них Храмнелен и Амальгарий со своими подданными в сражении оказывали поддержку Флаохаду, а остальное множество народа стояли поодаль, ожидая исхода сражения. Вестник, заранее сообщивший о выступлении врагов, лишил Виллебада сомнений. Призвав своих, чтобы не дали противникам бескровную победу, выступил навстречу подходящим. В первой же стычке пал замертво, ибо бросился на врагов, не щадя своей жизни и не считаясь с ней. Также Бертхарий, когда яростно сражался с противниками Флаохада, встретил на пути некоего бургунда Манаульфа, который ранее был ему близким другом. Когда Бертхарий стал звать его к себе, обещая, что выведет его из сражения невредимым, и поднимая щит, чтобы защитить, тот, неблагодарный за это благодеяние, ударил его в грудь копьем. Сын Бертхария Хаубедон, боясь за жизнь отца, бросился к нему и поразил Манаульфа копьем в грудь, а из всех, напавших на его отца, одних изрубил, других же обратил в бегство. Так преданность сына спасла, хотя и тяжело раненного, своего отца от угрожавшей смерти. Те же, которые не решились участвовать в сражении, видя, что Флаохад вот-вот одержит верх в сражении, захватив шатры Виллебада и его соратников, вынесли все вещи, которые обнаружили в них. Также увели бродивших по округе лошадей убитых. На следующий день Флаохад, выйдя из Августодуна, пришел в Кабиллон. А через день после его входа город сгорел от случайно возникшего пожара. Флаохад, страдая от лихорадки, был перевезен в ладье по Арару в крепость Дивион, где испустил дух и был похоронен в базилике святого Бенигна[862]. Многие считают, что эти два мужа, то есть Флаохад и Виллебад, потерпели заслуженное наказание за свои поступки, ибо оказались вовлечены во многие клятвопреступления, которые совершили, дав ранее друг другу обеты верности перед могилами святых.

Глава 41. О расходах Хлодвига на бедных людей, собрании епископов и знати и освобождении храма и обители Дионисия от подчинения епископу. О святых мужах, присутствовавших там, и их благочестивых деяниях.

На четырнадцатом году от принятия власти[863] король Хлодвиг приказал снять серебро, которым его родитель покрыл апсиду, простиравшуюся над могилами Дионисия, Рустика и Элевтерия, и передать аббату этого места Айгульфу, чтобы тот сам раздал его неимущим и терпящим нужду, ибо в это время почти всю Францию охватил голод. А так как это место находилось тогда под властью епископа Паризиев, то любимый Богом государь решил следующее.

На шестнадцатом году после принятия скипетра власти приказав собраться всем епископам и знати всего народа в поместьи Клиппиаке и восседая среди них на троне, начал такую речь:

– Хотя созвать вас, граждане франки по рождению, как советников в общественных делах нас понудили заботы нашей земной власти, однако сначала нам следует подумать о делах, относящихся к Богу и его святым, чтобы в последующем милостью Божьей то, что относится к нам, происходило по нашей воле. Ибо Тот, Кто соизволил Сам обещать, говоря: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам[864]», воздаст нам, исполняющим заповеди Его, обещанное Им. Поэтому давайте подумаем, что угодно святым, пребывающим в Царствии Предвечного Отца, – и всюду на земле нам будет сопутствовать успех, если позаботимся исполнить это делами. Поэтому выслушайте нас и поймите стремление нашего сердца, о священники, которые все названы богами и сынами Всевышнего[865]. Если же одобрите услышанное, приложите вместе с нами усилия, чтобы исполнить это. Обетование, стало быть, нашей души состоит в том, чтобы освободить от всякой власти смертных монастырь нашего покровителя господина Дионисия, в котором, он покоится сам, погребенный вместе с сопричастниками свидетельства истины, и в котором завещали похоронить их блаженной памяти наши родители, то есть господин Дагоберт и госпожа Нантильда, дабы аббат и братья, подвизающиеся в этом месте, владея без какого-либо беспокойства со стороны власти владениями, переданными им нашими родителями и другими верными христианами, усерднее молили Бога о нашем благополучии и устройстве нашего королевства. С этим нашим предложением согласен достопочтенный Ландерик, пресул города Паризии, в чьем диоцезе расположена эта обитель и кому она была подчинена вплоть до настоящего времени. Поэтому, когда слуги Божьи, поставленные здесь, получат эту свободу и не будут терпеть ничью власть, кроме власти Бога и его святых, а также нашей власти, кому подчиняется также весь народ франков, пусть знают, что являются нашими должниками и наших родителей, а также тех, которые будут рождены, как надеемся, по Божьей милости от нашего семени. Поэтому пусть не перестают молить Бога о нашем и тех, кого мы упомянули, покое в настоящем и будущем.

Присутствующие, после того как внимательно выслушали так говорящего на собрании короля, выразив одобрение, пожелали ему непрестанного благополучия.

На этом собрании присутствовали почти все епископы Галлии, среди которых выделялись некоторые святые мужи, которых Святая Церковь возносит заслуженными почитанием, ибо на их могилах исцеляются мучимые различными недугами, а именно: блаженный Авдоен и святой Радон, его брат[866], также господин Элигий с блаженным Сульпицием[867] и со святым Этерием. Из них блаженный Авдоен, сын превосходнейшего мужа Аутария, звавшийся также Дадоном, был референдарием короля Дагоберта. Звался же референдарием потому, что к нему доставлялись все общественные документы и он утверждал их, сам скрепляя перстнем, то есть королевской печатью, доверенной ему королем. У него были два брата, а именно: Адон[868] и Радон. Адон, стало быть, отвергнув мирское великолепие, в Йотренском лесу на берегу реки Матроны основал монастырь, который назвал Йотрумом[869], в котором до конца своих дней служил Богу, живя по уставу аббата Колумбана. Также и Радон, воодушевившись ревностью к деяниям брата, когда заведовал королевской казной, сам основал в отцовской вотчине киновию, которую назвал по собственному имени Радолием[870]. А блаженный Авдоен, дабы не казалось, что уступает братьям в благих делах, сам построил в паге Бриегии монастырь, названный им же Иерусалимом. Но сейчас он называется Ресбакской киновией[871] по имени речушки, на берегу которой расположен. Мне думается, что эти братья были воодушевлены на столь прекрасные свершения примером святейшего Элигия. Ибо он, пока жил во дворце жизнью, угодной Богу и людям, попросил у короля Дагоберта уступить ему расположенное в Лемовикском паге поместье, называемое Солемниаком[872], в которой как построил монастырь, так и собрал общину монахов, служащих Богу.

Об основании Флориакской киновии[873].

Поскольку мы упомянули о прочих монастырях, рассказав, кем и при каких обстоятельствах они были основаны, представляется, что повествование требует не обойти вниманием основание нашей обители, в которой и покоится плотью, будучи захороненным, достопочтенный и выдающийся свидетельствами своей святости отец Бенедикт, и мы мольбами самого нашего покровителя и благодетеля[874] получили от Бога все, что в нас есть доброго и полезного (если только что-то есть), воспитанные с самых, можно сказать, пеленок.

Так вот, во время, когда славный король Хлодвиг, сын Дагоберта, стоял у кормила власти над королевством франков, некий человек, знатный родом и в не меньшей степени славный добродетелями души, именем Леодебод, служил аббатом в монастыре святого Аниана в пригороде Аврелиана. Он, придя к упомянутому государю, попросил у него обменять Флориакский фиск. Король, будучи благосклонным по характеру, охотно согласился исполнить его просьбу. Получив от упомянутого аббата поместье, доставшееся тому в качестве отцовского наследства, передал ему во владение упомянутый Флориакский фиск. Получив желанное, не стал терпеть, чтобы это место долго пустовало, но, построив две базилики: одну – во славу Петра, первого из апостолов, другую – для почитания Богородицы Девы Марии, вскоре также соорудил подходящую обитель для монахов. Собрав людей знатных, а также стремящихся служить Богу, поставил над ними аббата, именем Ригомар. Он, по прошествии пяти лет уйдя из земной жизни, оставил преемника, именем Муммол. Этот добрый пастырь, стремясь умножить стадо, порученное ему Богом, Всевышним Истинным Пастырем, принял в постриг для служения Богу некоего беспорочной жизни мужа, именем Айгульф[875], происходившего из очень знатного рода из крепости Блеза. По прошествии времени направил его, испытанного в монашеском житии, на землю Беневента, чтобы перенес оттуда в Галлию достойные поклонения всеми смертными мощи святого отца Бенедикта. С ревностью исполнив поручение, он принес в Галлию мощи упомянутого отца вместе с прахом его сестры Схоластики[876]. Если кто захочет узнать об этом больше, сможет прочитать об этом в книге, озаглавленной «О перенесении (мощей) отца Бенедикта[877]», о чем мы, горя любовью к этому отцу, как смогли, так и поведали кратко героическим размером[878].

До[879] этого места о деяниях франков рассказывала книга монастыря святого Бенедикта на Лигере. То же, что следует далее, принадлежит не Аймоину, а некоему другому историку, и даже не одному, а двум. Ибо повторяется простым и грубым стилем описание смерти и погребения Дагоберта и многое другое. Когда же изложение подходит к деяниям Карла Мартелла, как его деяния, так и деяния других передаются более искусным латинским слогом.

Глава 42. Вновь о смерти Дагоберта, о властвовании его сына и его женитьбе. О майордоме Гримоальде. Об устранении от власти Дагоберта Младшего и его пострижении в монахи. О наказании Гримоальда.

После этого[880] король Дагоберт, пораженный сильной лихорадкой, умер[881] в недуге в поместьи Спиногиле в Паризийском паге и был похоронен в базилике блаженного Дионисия-мученика. Оплакивали его франки много дней, а правил он сорок четыре года[882]. Королем же над собой франки утвердили его сына Хлодвига. И взял он себе жену из рода саксов, именем Балтильда[883], красивую собой и наделенную всяческими дарованиями. После же этого[884] король австразийцев Сигиберт, когда умер Пипин, поставил майордомом его сына Гримоальда. По прошествии времени, когда скончался король Дагоберт, Гримоальд постриг[885] в монахи его малолетнего сына, именем Дагоберт[886], и направил его в чужие края к епископу города Пиктавы Дидону[887] в Скотию[888], поставив у власти своего сына. Однако франки, сильно негодуя на это, устроили заговор против Гримоальда и, схватив его, отправили на суд к королю франков Хлодвигу. Заключенный в застенок в городе Паризии, закованный как достойный смерти в тяжкие оковы из-за преступления, совершенного против своего господина, он окончил свою жизнь в смертельных мучениях.

Глава 43. О грехах Хлодвига, отъявшего длань блаженного Дионисия-мученика. О потомстве от Балтильды и коронации Хлотаря.

В это время Хлодвиг, подстрекаемый дьяволом, отъял длань блаженного Дионисия-мученика. В это же время королевство франков было потрясаемо пагубными бедствиями. Был между тем сам Хлодвиг привержен всяческим мерзостям: был развратником и растлителем женщин, занимался обжорством и пьянством. О его жизни и кончине история не донесла ничего достойного. Ибо многие историки обходят вниманием его кончину, не зная, разумеется, каков был конец его порочности, и передают о нем недостоверные сведения, выдавая одно за другое[889].

В эти времена обителью блаженного Германа Паризийского достойно руководил аббат Сигон.

Упомянутый же король Хлодвиг имел от королевы Балтильды трех сыновей, а именно: Хлотаря[890], Хильдерика[891] и Теодориха[892]. Когда, стало быть, упомянутый король Хлодвиг, правивший шестнадцать лет[893], скончался, франки поставили над собой королем Хлотаря, старшего из трех сыновей, чтобы правил с самой королевой-матерью.

Глава 44. О майордоме Эброине и короле франков Теодорихе. Также о Хильдерике, (короле) австразийцев. Об их деяниях.

Когда в это время скончался[894] майордом Эрхиноальд, франки, находясь в сомнениях, остановились в своем выборе на Эброине, поставив его на вершину этой почетной должности майордома. В эти дни умер юный король Хлотарь. А правил он четыре года. Теодорих же, его брат, был возведен[895] на трон королевства франков. Хильдерика, другого его брата, направляют в Австрию вместе с герцогом Вульфоальдом принять королевскую власть. В это время франки устраивают против Эброина заговор и восстают против Теодориха, лишая его королевской власти. Состригая, удаляют насильно волосы с его головы. Постриженного таким же образом Эброина направляют в монастырь Луксовий, расположенный в Бургундии. Направив людей в Австрию к Хильдерику, срочно призывают его. Когда он прибыл вместе с герцогом Вульфоальдом, был возведен в короли франков. Был между тем сам Хильдерик очень легкомысленным, все делал очень неосмотрительно, пока не возбудил, сильно притесняя франков, к себе большую ненависть и возмущение против себя. Одного из этих франков, именем Бодилон, незаконно приказал нещадно сечь, привязанного к столбу. Видя это, франки, а именно: Ингоберт и Амальберт, а также остальные из старейшин франков, – побуждаемые сильным негодованием, подняли мятеж против самого Хильдерика. Восстал[896] против него также Бодилон с остальными и, устроив засаду, убил короля вместе с его беременной женой, о чем больно говорить. Также и Вульфоальд едва спасся бегством, вернувшись в Австрию. Франки же ставят майордомом королевского дворца сына Эрхиноальда Леудезия. В принятии этого решения участвовали, выразив свое одобрение, блаженный Леудегарий[897] из Бургундии, Августодунский епископ, и его брат Герин. Эброин же, позволив расти волосам, собрав на подмогу сторонников, воинственно выступив из Луксовийской киновии, возвращается во Францию с вооруженным отрядом, послав людей к блаженному Авдоену спросить, что тот ему посоветует. А тот через вестовых послал лишь одно единственное написанное, ответив: «Да будет тебе память о Брунгильде». Эброин, будучи человеком умным, все понял, и, поднявшись ночью, двинул войско, дойдя до реки Изары. Поубивав охранников, переправился через Изару у Святого Максенция[898], где истребил своих противников, которых разыскал, но Леудезий вместе с королем Теодорихом и многими своими сторонниками спаслись бегством. Эброин же стал их преследовать. И придя в поместье Бацивум[899], захватил королевскую казну. Придя затем в поместье Крезиак[900], пленил короля. Дав[901] Леудезию гарантии безопасности, с коварством отдал распоряжение прибыть к нему. Когда это было сделано, он без промедления убил Леудезия, сам же хитростью захватил верховную власть. Святого же епископа Леудегария, подвергнув различным истязаниям, приказал казнить мечом. Также к ужасному наказанию приговорил его брата Герина[902], а остальные франки, их сторонники, едва спаслись бегством. Некоторые, скитаясь в изгнании, лишились своего имущества.

Глава 45. О префектах Австрии Мартине и Пипине Младшем, выступивших с войском против Эброина и Теодориха. О резне, случившейся при столкновении, и о вероломной клятве, данной над пустыми ковчежцами.

Также в это время[903], когда скончался австразиец Вульфоальд, а еще раньше скончались короли, в Австрии властвовали Мартин и Пипин[904], младший сын Анзегизела, до тех пор, пока однажды эти герцоги, воспылав ненавистью к Эброину, двинули большое войско австразийцев, выстраивая боевой строй против короля Теодориха и Эброина. Теодорих и Эброин, выступив в поход против них, выходят им навстречу в местечке, названном Латофаусом. Сойдясь друг с другом, разят друг друга в большом кровопролитии. Пало там великое множество народа. Побежденные австразийцы показали спины, обратившись в бегство. Эброин преследовал их, жестоко разя и разорив большую часть той земли. Мартин, ускользнув в бегстве, вошел в Лаудун и заперся в нем. Пипин же ушел в другую сторону. Таким образом, Эброин, одержав победу, вернулся назад. Прибыв с войском в поместье Эрхерек[905], послал к Мартину посыльных, чтобы тот, после того как была дана священная клятва, с уверенностью в своей безопасности пришел к королю Теодориху, но клятва эта была дана с коварным умыслом обманно на пустых ковчежцах. Тот же, поверив, пришел в Эрхерек и был там убит вместе со своими спутниками.

Глава 46. Об убийстве Эброина и занятии Вараттоном его места. О нечестивости по отношению к нему и гибели его сына. О кончине блаженного Авдоена.

Эброин, таким образом[906], все больше и больше жестоко угнетал франков до тех пор, пока, наконец, не стал показывать, что злоумышляет против франка Эрменфрида, а тот, скрытно напав ночью, жестоко убил упомянутого Эброина[907] и ушел в бегстве в Австрию к Пипину. Франки же, проведя совет, с одобрения короля поставили на его место майордомом королевского дворца Вараттона, мужа знатного. Вараттон тем временем принял от вышеназванного Пипина заложников и заключил с ним мир. Был в это время[908] у упомянутого Вараттона сын, проворный и деятельный, жестокий по характеру и свирепый по натуре, который стал строить козни против отца и сместил его с властной должности. Имя его было Гислемар. Блаженный Авдоен попытался помешать ему так подло действовать против отца, прислушаться к чему тот не пожелал. Были между самим Гислемаром и Пипином многие разногласия и междоусобные столкновения. Наказанный Богом за обиды, нанесенные отцу, и за другие тяжкие грехи, Гислемар испустил свой нечестивейший дух, как и предсказал ему святой Авдоен. Когда он скончался[909], Вараттон вновь обрел прежнюю власть. В это время Ротомагский епископ Авдоен, исполненный дней и славный добродетелями, отошел к Господу в королевском поместьи Клиппиаке ) в пригороде города Паризии и был с почетом похоронен в базилике святого апостола Петра[910] в городе Ротомаге.

Также (в это время), когда умер аббат обители святого Германа Паризийского Сигофред, в правлении на его место заступил Баболен[911].

Глава 47. О кончине Вараттона, префектуре Берхария, войне австразийцев под предводительством Пипина с франками, убийстве Берхария и потомстве Пипина.

По прошествии времени[912] упомянутый Вараттон скончался. Была у него жена, знатная и умная, именем Ансефлида[913]. Франки между тем колебались, склоняясь к разным решениям. И все же поставили майордомом, не зная, что делать, некоего Берхария, (человека) малого роста, посредственного умом, не способного принимать решения. И вот когда франки, были в таких разногласиях друг с другом, Пипин, выступив из Австразии, с многочисленным войском выстроил боевые порядки против короля Теодориха и Берхария. Когда они сошлись в сражении в местечке, называемом Текстрицием[914], и бились друг с другом, король Теодорих вместе с майордомом Берхарием обратились в бегство, Пипин же оказался победителем, а по прошествии времени сам Берхарий был убит приспешниками, подстрекаемыми Ансефлидой.

В это время также скончался аббат обители святого Германа Баболен и на его место пастырского служения был избран Хильдерамн.

После этого Пипин стал при короле Теодорихе первым правителем и майордомом, ибо они заключили мир друг с другом. Пипин, приняв власть над королевским дворцом и казной, оставил с королем вместо себя некоего Нордеберта, а сам возвратился в Австрию. Была между тем у упомянутого государя Пипина жена, очень знатная и очень умная, именем Плектруда, от которой он породил двух сыновей. Имя старшего было Дрогон[915], младший же звался Гримоальдом[916]. Дрогон, стало быть, принял под свою власть герцогство Кампанию.

Между тем, когда Хильдеран окончил свои дни, заботы о монастыре святого Германа принял Гунфрид.

Глава 48. О кончине короля Теодориха, правлении его сыновей Хлодвига[917] и Хильдеберта[918]. О префектуре Гримоальда. Об усердии Карла, сына Пипина. Об аббатах (обители) святого Германа.

Также (в это время) скончался[919] король Теодорих, который правил 19 лет, и королевский трон принял его малолетний сын Хлодвиг, рожденный от королевы, именем Хлодоильда. Немного времени спустя умер сам малолетний король Хлодвиг. А правил он два года. Хильдеберт же, его брат, славный муж, был поставлен королем. Тогда же умер и Нордеберт, а Гримоальд, сын государя Пипина, стал майордомом при дворе короля Хильдеберта.

Когда скончался аббат Гунфрид, правление монастырем святого Германа получил Гундремар, человек деятельный.

Пипин вел много войн против Радбода Язычника и других государей, также против свевов и многих других народов. Гримоальд породил от наложницы сына, именем Теудоальд. Почти в это же время скончался[920] сын Пипина Дрогон. Имел также упомянутый государь Пипин сына от другой жены, именем Карл[921], человека безупречного, выдающегося и деятельного.

Когда в эти дни скончался блаженной памяти аббат Гундремар, пастырские обязанности принял Тедельмар.

Глава 49. О кончине короля Хильдеберта и преемстве Дагоберта[922], убийстве Гримоальда и префектуре его сына Теудоальда[923].

Тогда же отошел к Господу[924] доброй памяти славный господин Хильдеберт, справедливый король. Правил он семнадцать лет, а похоронен был в монастыре Кауциаке[925] в базилике святого Стефана Первомученика. Вместо него стал править его малолетний сын Дагоберт. Между тем Гримоальд имел в браке жену, именем Теудезинда[926], дочь герцога Радбода Язычника. Был же сам майордом Гримоальд благочестив, скромен, приветлив и справедлив. И вот по прошествии времени[927], когда заболел его родитель Пипин, а он пришел к нему проведать его, был убит в Леодии в базилике святого Ламберта-мученика[928] язычником Рантгарием, сыном Велиала. Его же сын Теудоальд по повелению деда был возвышен, получив должность отца при дворе короля.

Глава 50. О кончине Пипина, междоусобных столкновениях франков, свержении Теудоальда и возвышении Рагенфреда. Также об освобождении плененного Карла.

В это время скончался Пипин, пораженный сильной лихорадкой. Обладал же он верховной властью при вышеназванных королях двадцать семь с половиной лет. Также и его жена Плектруда управляла всем своей мудрой властью вместе с внуками и королем.

В это время[929] франки по наущению дьявола вновь в Котийском лесу (Компьенский лес) напали на франков и стали друг друга убивать в жесточайшей битве. И Теудоальд спасся, ускользнув в бегстве. Были в это время сильные раздоры. Ибо когда бежал Теудоальд, (франки) выбрали майордомом в верховные правители Рагенфреда. Он вместе с королем, двинув войска и перейдя Карбонарский лес, опустошил, поджигая, все земли вплоть до реки Мозы и завязал дружбу с Радбодом Язычником. Карл в это время, когда содержался пленником под стражей у женщины Плектруды, едва ускользнул с Божьей помощью.

Глава 51. О кончине Дагоберта и возвышении из клириков в короли Даниэля, звавшегося Хильпериком[930]. О войне Карла с фризами и о бесчинствах Хильперика и Рагенфреда у Колонии Агриппины.

Впоследствии король Дагоберт, заболев, умер[931]. Правил же он пять лет. Франки поставили королем некоего отрастившего волосы клирика Даниэля, назвав его Хильпериком. Вновь в это время двинув войска и дойдя вплоть до самой реки Мозы, строят против Карла боевые ряды. С другой стороны на него нападают фризы с герцогом Радбодом. Карл также стал наступать на фризов, где понес большие потери среди своих вассалов и ушел обратно, спасшись в бегстве. По прошествии времени сам Хильперик с Рагенфредом, двинув войска, вошли в Арденский лес. Дойдя, все опустошая, до реки Рейна и города Колонии, получили от матроны Плектруды много денег и вернулись обратно, однако в месте, которое называется Амблавой[932], понесли при нападении Карла большие потери.

Глава 52. О другой победе Карла над Хильпериком и Рагенфредом и о коронации Хлотаря[933]. О третьем столкновении и бегстве Эвдона[934] и его ограблении. О кончине Хлотаря и смерти Хильперика. О правлении Теодориха, мятеже саксов, победах Карла в Алемании над Эвдоном, а также над сарацинами в Галлии.

В это же время[935] вышеупомянутый муж Карл, двинув войска, вновь пошел войной на Хильперика и Рагенфреда. Они быстро готовят войска к войне с ним. Но когда Карл попросил о заключении мира, они отклонили его просьбу и во время Сорокадневного поста утром в воскресенье, в двенадцатый день до Календ апреля[936] вышли на битву в месте, названном Винциаком[937]. Во время ожесточенной битвы Хильперик с Рагенфредом обратились в бегство, Карл же оказался победителем. Разорив земли врагов и захватив пленных, он вернулся в Австрию с большой добычей. Затем подошел к городу Колонии, где поднял мятеж и овладел самим городом. Решив вопросы с матроной Плектрудой и хитростью захватив казну своего отца, поставил над собой короля, именем Хлотарь.

Хильперик, стало быть, и Рагенфред просят[938] Эвдона о помощи и, двинув совместно с ним войско васконов, вместе выступают против Карла. А он бесстрашно с мужеством выступает им навстречу. Но Эвдон, бежал и вернулся в Паризии. Перейдя через реку Секвану, дошел до Аврелиана. Отступая вслед за королем Хильпериком, забравшим королевскую казну, ушел за реку Лигер, перейдя, едва ускользнув, границу своей земли. Карл же, преследуя, не настиг его. Упомянутый король Хлотарь скончался в этот год, и Карл, направив в следующем году посольство к Эвдону, заключил с ним мир. Тот же выдал вместе с большой данью и Хильперика, но он недолго оставался в королевстве, ибо после этого скончался и был похоронен в городе Новиомаге[939]. А правил он пять с половиной лет. Франки же поставили над собой королем Теодориха[940], сына Дагоберта Младшего, воспитанного в монастыре Кале[941], который сейчас стоит у власти шестой год[942].

Когда скончался аббат монастыря святого Германа Тедельмар, на его место в управлении был избран Ланфред.

Когда[943] в это же время саксы подняли[944] мятеж, Карл, придя, упредил их, разбил и вернулся победителем. В последующем по прошествии года, собрав войска, переправился через реку Рейн. Пройдя через земли алеманнов и свевов, дошел до Данубия и, переправившись через него, занял страну баваров. Покорив эту землю, вернулся со многими богатствами, с матроной Плектрудой, вдовой своего отца Пипина[945], и со своей племянницей Сванагильдой[946].

В последующем[947], когда герцог Эвдон нарушил условия мирного договора, государь Карл, узнав про это через посыльных, двинул войска. Переправившись через реку Лигер и обратив Эвдона в бегство, Пипин забрал у врагов, опустошивших его родину, большую добычу и вновь вернулся домой. Эвдон между тем, видя, что побежден и опозорен, призвал неверный народ сарацин себе на помощь против франков и государя Карла[948]. Те, выйдя в поход со своим королем, по имени Абдирама[949], переправились через Гарумну и дошли до Бурдигалы. Сжигая огнем церкви, убивая людей, дошли до Пиктавов. Спалив огнем базилику святого Илария, о чем больно рассказывать, направляются[950], чтобы разорить, к обители блаженнейшего Мартина[951]. Государь Карл отважно выстроил против них боевой строй и напал, разя их. С Божьей помощью разорил их лагерь и вышел на битву навстречу им. Убив их короля Абдираму, одолел в битве его войско и разгромил его. И так победителем одержал триумф над врагами.

Глава 53. О победах Карла в Бургундии. О смерти Эвдона и о покорении земли Бурдигалы.

В следующем году выдающийся воитель государь Карл вошел на территорию Бургундии. Земли этого королевства он раздал в ленное владение своим левдам, людям знатным и преданным, чтобы оказывали сопротивление мятежным племенам. Установив мир, передал в Галлии Лугдун своим вассалам. И после подтверждения соглашений о перемирии вернулся победителем, исполняя соглашения.

В эти же дни скончался герцог Эвдон.Узнав про это, вышеупомянутый государь Карл, посоветовавшись со своей знатью, вновь перешел реку Лигер и, дойдя до реки Гарумны, занял город Бурдигалу и крепость Блавию[952] ). Захватив и подчинив ту землю вместе с городами и крепостями в предместьях, возвратился с миром победителем.

Глава 54. Об исчислении лет от сотворения мира, из которого видно, что это собрание историй написано не одним автором.

По воле Христа, Царя царей и Господина господ счет лет оказывается следующим.

От Адама, или от начала мира, до потопа 2142 года. От потопа до Авраама 942 года. От Авраама до Моисея 505 лет. От Моисея до Соломона 489 лет. От Соломона до восстановления Храма во времена царя персов Дария 512 лет. От восстановления Храма до пришествия Господа нашего Иисуса Христа 548 лет. Таким образом, от начала мира до страстей Господа нашего Иисуса Христа прошло 5238 лет и от страстей Господа до этого нынешнего года, который является девятнадцатым годом правления государя Карла и считается сто семьдесят седьмым годом в круге Виктория[953], прошло 735 лет. И чтобы этот год стал тысячным, не хватает 265 лет.

Глава 55. О покорении фризов королем Карлом, вторжении вандалов в Галлию и их изгнании горожанами Сенонов с помощью пресула Эббона.

Также (что мы пропустили выше) упомянутый государь отважно вышел на корабле в открытое море и устремился покорять собранным флотом известный морской народ фризов, поднявших вместе со своим предводителем Радбодом[954] дерзкий мятеж[955]. Войдя на острова Вестрахию[956] и Австрахию[957], на реке Бордине[958] убил герцога Радбода[959] Язычника, их коварного правителя, разгромил войско фризов, разорил и сжег огнем их капища, низверг их идолов и вернулся с большими трофеями и добычей победителем в королевство франков.

В это время нечестивое племя вандалов принялось разорять Галлию. Тогда были порушены церкви, разорены монастыри, захвачены города, опустошены дома, разрушены крепости, совершены бесчисленные убийства людей и повсюду пролито много человеческой крови. Когда так на всю Галлию обрушились тяжелейшие бедствия и вандалы все опустошали огнем и мечом, сами вандалы, подступив к городу Сеноны, начали его всячески осаждать метательными снарядами и машинами. Видя это, пресул города, именем Эббон, полагаясь на могущество Бога, вышел со своими людьми из города, отогнал вандалов от города и снял осаду. Когда те обратились в бегство, стал преследовать их, пока они не покинули его землю.

Глава 56. О покорении королем Карлом Лугдунской Галлии, Провинции и саксов.

Между тем проницательнейший человек полковолец Карл, двинув войско, отправился на территорию Бургундии и подчинил своей власти и власти государства город Галлии Лугдун, старейшин и префектов этой провинции, поставил своих судей вплоть до города Массилии и Арелата и с большой данью и богатствами возвратился во Францию.

Когда саксы, ярые приверженцы язычества, живущие за рекой Рейном, подняли мятеж, отважный муж Карл также двинул войско франков. Все предусмотрев, переправился через реку Рейн в месте, где впадает река Липпия[960], опустошил большую часть этой дикой земли, вынудил часть ее свирепого народа быть его данником и получил от него множество заложников. И так с Божьей помощью вернулся домой победителем.

Глава 57. О нападении сарацин на Авиньон и походе короля Карла на них. О мятеже готов под Нарбонной и подавлении сарацин. О покорении Авиньона. О сыне Карла Пипине, отправленном к Лиутпранду для сбривания волос. О мощах, посланных в Галлию в качестве дара, посольстве, отправленном в Рим. О разделе королевства между сыновьями Карла, небесных знамениях и кончине короля Карла.

Перейдя через реку Родан и пользуясь изменой неверных людей, вновь поднял мятеж многочисленный народ исмаилитов, которых сейчас неправильно называют сарацинами. Сами сарацины, собрав войско, хитростью и коварством вошли совместно с неким Мавронтом[961] и его сообщниками в хорошо укрепленный город Авиньон, расположенный в горах, опустошив все кругом. Но выдающийся муж полководец Карл направляет туда с войсками своего родного брата, деятельного мужа герцога Хильдебранда[962] с другими герцогами и графами. Придя в окрестности этого города, устанавливают палатки, окружают город, занимая окрестности, начинают осаду хорошо укрепленного города, выстраивают боевые порядки. Наконец, к упомянутому городу подступает шедший следом воитель Карл, окружает стены, разбивает лагерь, стягивает кольцо блокады. И подобно тому как в Иерихоне, с боевыми кличами и звуком труб, с осадными машинами и канатами начинается приступ стен и укреплений. Войдя в хорошо укрепленный город, поджигают его, берут в плен своих врагов, а пленных, повергая наземь, убивают и возвращают город под свою власть.

И вот победитель и выдающийся воитель Карл, отважно перейдя с войском реку Родан,, вступил на землю готов и подошел к Нарбонне, взяв в осаду сам этот известнейший город, их столицу. На реке Атаксе[963] сооружает вокруг осадные машины в виде таранов. Запер здесь же короля сарацин, именем Атима, вместе с его сателлитами, всюду разбив лагеря. Услышав про это, главные государи сарацин, которые находились в это время на территории Испании, объединив силы с другим королем, именем Амормаха, мужественно выступают с оружим против Карла, подготовившись к войне. Упомянутый полководец триумфатор Карл встречает их, чтобы сразиться, на реке Бирре[964] в долине Корбарии[965] ). Во время битвы сарацины, будучи смяты и побеждены, видя, что их король убит, обратились в бегство, показав спины. Те, которые ускользнули, стремясь уплыть на кораблях, кинулись в залив моря, плывя и стараясь обогнать друг друга. Вскоре на них нападают на кораблях франки. Вооружившись метательным оружием, убивают их, топя в воде. И таким образом франки с триумфом захватывают большую добычу и трофеи. Захватив множество пленных, опустошают вместе со своим вождем-победителем землю готов. Разрушив до основания стены и укрепления, сжег, пустив огонь, знаменитые города Немауз[966], Битеры и Агату[967], опустошил предместья и крепости этой страны. Разгромив, полагаясь во всем на волю Христа, дающего спасение и победу, войска противников, король Карл благополучно вернулся домой на землю франков, оплот своей власти.

Тогда же упомянутый государь направил послом в Аквитанию достопочтенного аббата обители святого Германа Ланфреда.

Вновь в следующем месяце того же года[968] двинув войско, направляет вышеназванного своего родного брата Хильдебранда со многими герцогами и графами на территорию Провинции. Когда те подступили к городу Авиньону, Карл, поспешая со своими людьми, прибыл туда же и подчинил своей власти весь регион вплоть до берега большого моря. Загнав герцога Мавронта в укрепления на неприступных морских скалах, вышеупомянутый государь Карл, когда никто не восставал против него, в спокойствии[969] вернулся победителем. После же возвращения на землю франков заболел в поместьи Веримбрее[970], что на реке Изаре.

Между тем упомянутый государь заключил союз с королем лангобардов Лиутпрандом и отправил к нему своего сына Пипина, чтобы тот по обычаю верных христиан первым остриг его волосы и стал ему духовным отцом. Тот, с величайшей охотой исполнив это, отправил обратно родителю его чадо, одарив многими подарками. Из-за этого случилось, что в это время блаженный папа Григорий[971] направил с посольством упомянутому государю от Престола святого Петра ключи почитаемой могилы с узами святого Петра[972] и огромными несметными дарами, которые в прежние времена никто не видел и не слышал о таких, с тем, стало быть, условием, чтобы упомянутый государь Карл избавил Святую Римскую Церковь от тирании лангобардов, презирая земное и думая прежде всего о небесном, и от союза с лангобардами перешел на сторону римлян, оказав им поддержку[973]. Вышеупомянутый же государь встретил само посольство с величайшим и достойным удивления почетом, принял драгоценные подарки и отправил через своих посланников, а именно: через аббата Корбейского монастыря[974] Гримона и Сигоберта, затворника базилики святого мученика Дионисия, – храмам святых Петра и Павла большие дары.

Затем упомянутый государь, испросив совет у своей знати, разделил королевство между своими сыновьями. И старшего сына, именем Карломан, возвел на престол Австразии, которая теперь называется Алеманией[975], и Тюрингии. Второму же своему младшему сыну, именем Пипин[976], отдал Бургундию, Нейстрию и Провинцию.

В этом же году герцог Пипин со своим дядей, герцогом Хильдебрандом, двинув войска, направляются вместе с многочисленной знатью, с отрядами многих сателлитов в Бургундию и занимают этот регион. Между тем на солнце, луне и среди звезд появились новые знамения, был также и нарушен священный пасхальный порядок[977], рассказ о чем вызывает боль и печаль. Государь Карл одарил базилику святого мученика Дионисия в Паризиях многими дарами[978]. И прибыв в поместье Каризиак, что на реке Изаре, был поражен сильнейшей лихорадкой и умер, оставив в мире присоединенные земли в округе. Правил же обоими королевствами[979] двадцать пять лет, а скончался в одиннадцатый день[980] до ноябрьских Календ в 741 году от Воплощения Слова и был похоронен в базилике святого мученика Дионисия.

Глава 58. О раздоре между сыновьями короля Карла и о пленении Грифона[981].

Вышеупомянутый, стало быть, Карл, уходя из жизни, оставил наследниками трех сыновей, а именно: Карломана, Пипина и Грифона. Из них у Грифона, бывшего по возрасту старшим из них, была мать, именем Сванагильда, племянница герцога Баварии Одилона. Она нечестивыми советами настолько возбудила в нем надежду обладать властью во всем королевстве, что тот без промедления захватил город Лаудун и объявил братьям войну. Те, быстро собрав войско и осадив Лаудун, принимают брата к сдаче. Затем прилагают усилия к устройству дел в королевстве и возвращению тех провинций, которые отпали от союза с франками после смерти отца. Карломан, отправляясь с Пипином за пределы родной земли, чтобы дома оставить все в безопасности, приняв брата Грифона, приказал содержать его под охраной в замке Новум-Кастеллуме[982] ), расположенном рядом с Арденским лесом. Говорят, что в этом заточении он находился до того времени, пока сам Карломан не отправился в Рим.

Глава 59. О походе Пипина и Карломана в Аквитанию и разделе королевства. Также о разорении Алемании, пораженнии Одилона Баварского и саксов и их двухкратной сдаче.

Вспомним о том, о чем мы упомянули ранее, а именно о том, что государь Карл послал аббата обители святого Германа с посольством в Аквитанию. Этот, стало быть, аббат вопреки своей воле три с половиной года удерживался как лазутчик патрицием самой Аквитании Гунальдом[983]. Карломан же и Пипин, овладев[984] королевством франков, сначала решив завладеть Аквитанией, идут с войском в саму Аквитанию против Гунальда, герцога самой провинции, и, захватив некий замок, который называется Луккасом[985], прежде чем уйти из этой провинции, в местечке, которое называется Ветусом Пиктависом[986], разделили между собой королевство, которым владели сообща. Когда же был заключен мир с Гунальдом, Ланфред был освобожден. В этом же году, после того как вернулись домой, Карломан, войдя с войском в Аквитанию, которая сама же отложилась от союза с франками, опустошил ее огнем и мечом.

Карломан и Пипин выступили[987] объединенными силами против герцога Баварии Одилона, рассеяли в завязавшемся сражении его войско. После же того как вернулись оттуда, Карломан один направился в Саксонию и захватил крепость, которая называется Хохензеебургом[988] ), приняв под свою власть правителя той местности сакса Теодориха.

Эти же братья Карломан и Пипин вновь вошли[989] в Саксонию объединенными отрядами и снова приняли под свою власть вышеупомянутого Теодориха.

Глава 60. О монашестве Карломана и о монастыре в Италии.

В этом году[990] Карломан открыл своему брату Пипину то, о чем уже давно задумывался, то есть, что решил оставить мирскую жизнь и служить Богу в монашеском обличье. Из-за этого военная экспедиция этого года была отложена, чтобы было исполнено желание Карломана и были произведены приготовления для отправки его в путь. Ибо он решил отправиться в Рим, и Пипин проводил время в заботах о том, чтобы брат с почетом, достойным его, прибыл туда, куда пожелал.

Отправившийся[991] в Рим Карломан, оставив мирское великолепие, изменил свою жизнь и построил на горе Соракте[992] монастырь во славу святого Сильвестра, где, как передают, некогда во времена гонений, которые были при императоре Константине, скрывался святой Сильвестр[993]. Побыв там некоторое время, посчитал за лучшее оставить это место и пришел в монастырь святого Бенедикта, расположенный в провинции Самнии недалеко от крепости Кассина[994], чтобы служить Богу, где и принял монашеский постриг.

Глава 61. О раздоре братьев Пипина и Грифона и о посольстве франков по вопросу назначения короля, правящего во Франции. Также о помазании майордома Пипина и о его кончине.

Брат[995] Карломана и Пипина, именем Грифон, не желал быть подданным своего брата Пипина, хотя жил при нем, пользуясь привилегиями. Собрав отряд, бежал в Саксонию и, собрав войска саксов, остановился на реке Обакре[996] в местечке, которое называется Орхеймом[997]. А Пипин, пройдя с войском франков Тюрингию, вошел в Саксонию, чтобы помешать коварным замыслам брата, и остановился на реке Миссахе в местечке, которое называется Шёнингеном. Сражение, однако, между ними не произошло, но разошлись, договорившись друг с другом. Грифон, потеряв доверие к саксам, отправился в Баварию и с помощью войск, которые стекались к нему из Франции, подчинил само герцогство своей власти и принял Гильтруду к сдаче. Встретил Свидгера, прибывшего ему на помощь. Когда об этом было доложено Пипину, он, отправившись в Баварию с огромным войском, захватил своего брата Грифона со всеми, которые были с ним и которые пришли к нему, восстановил власть Тассилона[998] над герцогством и, вернувшись домой, подарил Грифону, как это достойно герцогов, двенадцать графств. Но тот не был удовлетворен такими пожалованиями, ибо в том же году бежал к герцогу Аквитании Вайфарию.

Бурхард, епископ Вюрцбурга, и капеллан Фульрад были посланы в Рим к папе Захарию, чтобы посоветоваться с понтификом о статусе королей, которые в то время были во Франции и которые только носили имя королей, но не обладали никакой королевской властью. Через них вышеупомянутый понтифик передал ответ, что лучше называться королем тому, кто обладает высшей властью, и приказал, выразив свою волю, поставить Пипина королем. В этом году[999] согласно санкции Римского понтифика Пипин был назван королем франков и для принятия этого почетного титула был помазан святым помазанием рукой святой памяти Бонифация, архиепископа и мученика, и был поднят по обычаю франков на королевский трон в городе Свессионе. Хильдерик, который ложно носил имя короля, был отправлен с постриженной головой в монастырь. Царствовал же король Пипин пятнадцать лет четыре месяца и двадцать дней. До этого десять лет обладал верховной властью и был майордомом от смерти своего отца до принятия королевской власти.

Глава 62. Об успехах короля австразийцев Пипина в Саксонии и прибытии к нему папы Стефана и брата Карломана. О помазании Пипина и обретении мощей святого Германа и их перенесении.

В этом году[1000] король Пипин с большим войском вошел в Саксонию, и хотя саксы упорно ему сопротивлялись, однако, потерпев поражение, отступили. Сам же Пипин дошел до места, которое называется Рими[1001], что на реке Визере. В этом походе на горе, которая называется Юбергом[1002], был убит архиепископ Хильдегарий[1003].

Когда же король возвратился из Саксонии, прибыл вестник с сообщением о смерти его брата Грифона, который бежал в Васконию, и о том, кем и как он был убит. В этом же году к королю Пипину в поместье, которое называется Каризиаком, прибыл папа Стефан[1004], призывая, чтобы защитил его и Римскую Церковь от притеснений лангобардов. Прибыл по повелению своего аббата и брат короля Карломан, уже ставший монахом, чтобы перед своим братом возражать на просьбы Римского понтифика. Надо, однако, полагать, что он это сделал вопреки своей воле, ибо и он не решался пренебрегать приказами своего аббата, и тот аббат – оказывать сопротивление указаниям короля лангобардов, который повелел ему это.

Папа Стефан, после того как получил от короля Пипина гарантии защиты Римской Церкви, помазал[1005] его самого святым помазанием на царство, а вместе с ним и двух его сыновей: Карла и Карломана – и оставался зимнее время во Франции.

В этом же году архиепископ Могонциака Бонифаций, проповедуя слово Божие во Фризии, был убит погаными и сподобился мученического венца.

В следующем году достопочтенный Ланфред, аббат обители святого Германа Паризийского, пришел к славному королю Пипину, объявляя, что ему было явлено через видение и сказано самим святым предстоятелем Германом, что должен перенести его святые мощи из оратория святого Симфориана, в которой они покоились около двухсот или даже более того лет, в больший церковный храм. Набожный человек, славный король Пипин, услышав это, возрадовался великой радостью. Собрав всех пресулов своего королевства, объявил им об открытой ему тайне, с живым интересом испросив у них совета и обсудив с ними, как должен исполнить это дело. Когда все одобрили сказанное им, в назначенный день славный вышеупомянутый король с сонмом предстоятелей и множеством знатных людей в присутствии своих сыновей-королей, а именно: Карломана и Карла, который в последующем был назван Великим, а тогда был семилетним мальчиком, – перенесли с должным благоговением святые мощи почитаемого предстоятеля Германа в большую базилику. Вышеупомянутый же славный король Пипин, возрадовавшись чудесам, явленным небом при перенесении святейшего предстоятеля, в этот самый день королевским указом подарил святому предстоятелю[1006] в вечное владение некое поместье, названное Палатиолумом[1007], расположенное в Паризийском паге.

Глава 63. О принуждении Пипином короля лангобардов Айстульфа вернуть то, что принадлежит Римской Церкви. О кончине монаха Карломана, коварстве покоренного Айстульфа и его смерти.

Король Пипин по приглашению и призыву вышеупомянутого Римского понтифика вошел[1008] в Италию с сильным отрядом для истребования прав блаженного апостола Петра от короля лангобардов. Пока лангобарды оказывали сопротивление и обороняли теснины Италии, жестокие схватки происходили в самих ущельях гор. Когда же они отступили, все войска франков с небольшими усилиями преодолели путь, хотя он был и нелегок. Айстульф, король лангобардов, не решившись вступить в битву, был осажден в городе Папии королем Пипином, который снял осаду не ранее, чем получил сорок заложников для гарантии возвращения Святой Римской Церкви ее прав. Когда же были выданы сорок заложников и даны клятвенные гарантии, сам король (Пипин) возвратился в свое королевство, а папу Стефана с капелланом Фульрадом и большим отрядом франков отпустил в Рим. Между тем монах Карломан, брат короля, который оставался с королевой Бертрадой[1009] в городе Вьенне закончил свои дни, пораженный лихорадкой, до того, как король вернулся из Италии. Его тело было по приказу короля перенесено в монастырь святого Бенедикта, где он принял монашеский постриг.

Король[1010] лангобардов Айстульф, хотя и выдал годом ранее заложников, и связал как себя, так и свою знать клятвой о возвращении прав Святой Римской Церкви, на деле не исполнил ничего из обещанного. Из-за этого король Пипин с войском вновь вошел в Италию и осадил Айстульфа, запершегося в городе Папии. Осадой вынудил его исполнить свои обещания, а возвращенные Равенну, Пентаполь и весь, относящийся к Равенне, экзархат передал святому Петру. Исполнив это, возвратился в Галлию. Айстульф же после его ухода, пока обдумывал не то, как исполнить свои обещания, а как коварством переменить то, что уже было исполнено, на охоте случайно упал со своей лошади и в течение нескольких дней от полученных ран обрел предел своей жизни. Его королевскую власть унаследовал Дезидерий, который был его коннетаблем.

Глава 64. О дарах Константина, преподнесенных Пипину, и о присяге, которую дал ему герцог Баварии Тассилон. О сдаче саксов. О рождении и кончине Пипина Младшего.

Император Константин[1011] послал королю Пипину многие дары, среди которых и орган, которые были доставлены к нему в поместье Компендий, где он в то время проводил генеральный конвент[1012] своего народа. Туда прибыл и Тассилон, герцог баваров, со знатными людьми своего народа и по франкскому обычаю сам по своей воле перешел в вассалы под власть короля и клятвенно присягнул на мощах святого Дионисия быть верным как ему, так и его сыновьям Карлу и Карломану. И не только там, но и на мощах святого Мартина и святого Германа Паризийского аналогичной присягой пообещал, что все дни своей жизни будет хранить верность вышеупомянутым своим господам. Аналогичным образом и все знатные люди и старейшины баваров, которые прибыли с ним, чтобы предстать перед королем, пообещали в вышеупомянутых почитаемых местах сохранять верность королю и его сыновьям.

Король[1013] Пипин с войском подошел к Саксонии. И хотя саксы ожесточенно сопротивлялись и обороняли свои укрепления, вынудив в сражении отойти защитников, вошел в Саксонию через те самые укрепления, которыми они пытались защищать Родину. Завязав повсюду схватки, сразил многих из них, а остальных вынудил пообещать, что будут исполнять все его приказания и ежегодно приводить на генеральный конвент в качестве дани триста лошадей, чтобы выразить свое почтение. Когда все было так улажено и, чтобы должным образом стало законным в сответствии с обычаем саксов, утверждено, вернулся с войском в Галлию.

В эти дни, когда отошел достопочтенный аббат Ланфред, во главе монастыря святого Германа был поставлен аббат Вихальд.

У короля Пипина родился[1014] сын, которого он решил назвать своим именем Пипином. Но малыш, застигнутый безвременной смертью, скончался в третий год после своего рождения. В этом году король отпраздновал Рождество Господне в Лонголарии, а Пасху – в Йопиле[1015], и не предпринимал каких-либо походов за пределы своего королевства.

Глава 65. О войне, начатой против герцога Аквитании Вайфария, его замирении и начале им новой войны. О захвате городов Пипином и первом военном походе Карла Великого.

Герцог[1016] Аквитании Вайфарий то, что было под его властью, но относилось к монастырям, находившимся под покровительством короля Пипина, не желал возвращать управителям этих почитаемых мест, а самого короля, призывавшего его через своих послов сделать это, не желал слушать. Этим своим упрямством вынудил Пипина начать войну против него. И король, собрав отовсюду войска и войдя в Аквитанию, объявил, что намерен войной взыскать имущество и права монастырей. Когда он остановился, разбив лагерь, в местечке, которое называется Теотуадом[1017], Вайфарий, не решившись сражаться в битве, направил к королю посольство, обещая, что исполнит повеление: возвратит монастырям их владения и причитающееся имущество, выдаст заложников, каких будет велено выдать. Выдал даже двух заложников из числа знатных людей своего народа: Адальгария и Итерия. Исполнив это, настолько умерил возбужденный против него гнев короля, что тот сразу прекратил войну. Ибо получив заложников, которые были даны для гарантии исполнения обещаний, король воздержался от войны и вернулся домой. Распустив войско, зиму провел в поместьи Каризиаке, в котором отпраздновал Рождество Господне и Пасху.

Между тем герцог Вайфарий, хотя и выдал заложников, и дал клятвенные обещания, но посчитав, что будет лучше, если отомстит за прошлогоднее военное нападение, приказал своим войскам, разоряя владения франков, дойти до города Кабиллона. Когда об этом было сообщено королю Пипину, проводившему в поместьи Дурии[1018] генеральный конвент, он, собрав отовсюду подкрепления, с большим войском вошел в Аквитанию. Некоторые города и замки захватил вооруженной силой, среди которых самыми значительными были Бурбон[1019], Кантила[1020], Кларусмонт, некоторые сдались ему как победителю добровольно, главным образом замки арвернов, страдавшие тогда от войны. Король же, после того как дошел до города Лемовики, опустошая огнем и мечом все, что встречал за пределами укреплений, вернулся назад и, зимуя в поместьи Каризиаке, отпраздновал Рождество Господне и Пасху. В этом походе с королем был его старший сын Карл, к которому перешла после смерти отца вся верховная власть.

Глава 66. О войне в Аквитании, в ходе которой был захвачен город Битуриги, и о другой войне, в которой отложился Тассилон. Об очень суровой зиме.

Король[1021] Пипин, стремясь закончить начатую им войну, вновь входит с большими силами в провинцию Аквитанию. Когда были захвачены Битуриги и замок Тоарк[1022], возвращается обратно. Зимовал же он в поместьи Гентилиаке[1023] и отпраздновал в нем Рождество Господне и праздничные пасхальные торжества.

С наступлением[1024] удобного для ведения войны времени года, проведя конвент в Ниверне и собрав отовсюду войска, король Пипин возвращается в Аквитанию и, опустошив огнем и мечом все, что находилось вне укреплений, доходит до города Кадурка. Возвращаясь оттуда с войском, не понесшим потерь, во Францию, проходит через Лемовики. Герцог Баварии Тассилон, обманно симулировав болезнь, вернулся из этого похода на родину. Окончательно решившись на измену, отказался впредь показываться перед королем. Король, распустив на зиму войска, остановился для зимовки в поместьи Лонголарии, где и отпраздновал Рождество Господне и Пасху. Зима же выдалась в это время настолько тяжелой и суровой, что, как представляется, ее не сравнить ни с какой зимой прошлых лет по свирепости холодов.

Король[1025] Пипин, колеблясь в выборе решений из-за двух войн, а именно: аквитанской, начатой уже давно, и баварской, которую необходимо было начинать из-за измены герцога Тассилона, – провел генеральный конвент своего народа в городе Вормации. Отложив на будущее военный поход, остался в этом году дома во Франции и провел зиму в поместьи Каризиаке, отпраздновав в нем Рождество Господне и святое торжество пасхального праздника.

В канун июньских Нон[1026] в шестом часу произошло затмение солнца.

В этом году[1027] король Пипин оставался дома и не покидал пределов своего королевства из-за аквитанской войны, хотя она все еще не была закончена, но провел генеральный конвент своего народа в поместьи Аттиниаке[1028] ), зиму же – в Аквисгране[1029], где и отпраздновал как Рождество Господне, так и Пасху.

Король[1030] Пипин, проведя конвент в Аврелиане, отправился в Аквитанию, чтобы закончить аквитанскую войну. Восстановив разрушенную Вайфарием крепость Аргентомаг[1031] и расположив в ней, а также в городе Битуриги гарнизон франков, вернулся. Рождество же Господне отпраздновал в Сальмунциаке[1032], а Пасху – в Гентилиаке

Глава 67. О споре греков и римлян о Троице и иконах святых. Об аквитанской войне, в которой Пипин захватил Толозу, а в следующем году – множество замков. О приводе к Пипину матери Вайфария, его сестер и племянниц. Об убийстве Вайфария, болезни Пипина и его кончине.

Когда[1033] между западной и восточной Церквями, то есть между римлянами и греками, возник спор о Святой Троице, король Пипин, созвав в поместьи Гентилиаке собрание (епископов), провел по этому вопросу поместный собор. Когда он был проведен, направляется после Рождества Господня в Аквитанию, стремясь завершить вышеупомянутую войну. И пройдя через Нарбонну, подступил к Толозе и взял ее. Приняв к сдаче Альбийский паг[1034] и паг Гавульдан[1035], вернулся во Вьенну. После того как и провел там святые торжества пасхального праздника и дал отдохнуть войску от трудов, уже в самом конце лета, в августе месяце, отправился в места, где еще оставалось сопротивление. И прибыв в Битуриги, провел на поле по обычаю франков конвент. Отправившись оттуда в путь, подошел к реке Гарумне, захватив много замков и укрытий, в которых оборонялось множество вражеских отрядов. Среди них самыми значительными были крепости: Скоралия[1036], Торинна[1037] ), Петроция[1038]. Вернувшись в Битуриги, распустил на зиму войско. Сам, находясь там, отпраздновал Рождество Господне. В этом году скончался Римский папа Павел[1039], с известием о чем к королю прибыл гонец.

Король[1040] Пипин, как только заметил, что наступила благоприятная для ведения войны погода, созвав отовсюду войска, направляется к городу Сантонии. Пленив в пути Ремистана[1041], когда прибыл к вышеупомянутому городу, перед его взором были представлены приведенные мать, сестра и племянница герцога Вайфария. Приняв их с добротой и приказав охранять, направляется к реке Гарумне, где в местечке, называемом Монтесом, к нему вышел Эровик с другой сестрой вышеупомянутого герцога и сдался королю вместе с ней. Добившись некоторых успехов, король возвратился и в замке, который называется Сельцем[1042], отпраздновал Пасху. Взяв с собой свою жену, госпожу Бертраду, и семью, вновь прибыл в город Сантонию. Оставив там жену и семью, со всеми войсками занялся преследованием герцога Вайфария, решив не отступаться, пока не поймает или не убьет мятежника. Убив, стало быть, на земле Петрокория герцога Вайфария и закончив, как представлялось, аквитанскую войну, вернулся в Сантонию. Когда находился там некоторое время, слег от болезни. Во время самой болезни был перенесен в Туроны, где молился у могилы святого Мартина. Когда прибыл оттуда в Паризии, в восьмой день до октябрьских Календ[1043] окончил свои дни. Тело его было погребено в базилике блаженного мученика Дионисия. Его же сыновья Карл и Карломан по согласию всех франков были избраны королями. И Карл принял королевские регалии в Новиомаге, а Карломан – в Свессионе. Карл, бывший старшим по возрасту, направился в Аквисгран, где отпраздновал Рождество Господне, а Пасху – в городе Ротомаге

Глава 68. Об успехах Карла Великого в борьбе с Гунальдом[1044]. О его примирении с братом при посредничестве матери. О кончине Карломана и бегстве его жены.

После[1045] того как два брата, встретившись, разделили между собой королевство, в провинции Аквитании, отошедшей по жребию к старшему по возрасту королю Карлу, было неспокойно, так как в ней оставались очаги прошедшей войны. Ибо некий Гунальд, стремясь к королевской власти, возбудил в провинциалах мятежные настроения. Король Карл, поскольку ему эта провинция досталась по жребию, выступил против него с войском. Но он не мог иметь помощи брата, которому мешали дурные советы его знати не делать этого, а лишь переговорил с ним, встретившись в местечке, которое называется Дуасдивесом[1046] ). Когда брат отбыл обратно в свое королевство, сам Карл направился в город Аквитании Энголизмий, а оттуда, собрав отовсюду войска, стал всюду преследовать бросившегося в бега Гунальда. И почти уже поймал его, но тот, зная места, в которых могли находиться в засаде войска короля, сумел ускользнуть. И покинув Аквитанию, ушел в Васконию, считая, что там он будет в безопасности. В Васконии тогда был герцог, именем Луп[1047], и Гунальд без колебаний доверился ему. Король, направив к тому посольство, приказывает выдать предателя, передав условие, что, если не подчинится сказанному, пусть знает, что он придет в Васконию с войной и не уйдет оттуда до тех пор, пока не положит конец его неповиновению. Луп, устрашившись угроз короля, без промедления выдал Гунальда и его жену и пообещал, что будет исполнять все и всяческие приказания. А король, пока не возвратились послы, которых отправил, строит на реке Дордонии некий замок, именем Фронциак[1048] ). После же того как послы вернулись, был выдан перебежчик и достроен замок, Карл возвратился в свое королевство и в поместьи Дурии отпраздновал Рождество Господне, а Пасху – у могилы[1049] святого Ламберта в поселении Леодии.

Господин[1050] король Карл провел генеральный конвент в городе Вормации. Мать же королей Бертрада, переговорив в Сельце с младшим сыном Карломаном, отправляется в Италию для установления мира. Исполнив дело, ради которого отправилась туда – ибо прибыла, чтобы просить выдать дочь короля лангобардов Дезидерия замуж за своего сына короля Карла, – помолившись также в Риме в храмах святых апостолов, возвращается в Галлию к сыновьям. Карл же отпраздновал Рождество Господне в Могонциаке, а святую Пасху – в поместьи Геристале[1051].

Проведя[1052] по обычаю генеральный конвент, король Карл отправляется зимовать в поместье Валентианы[1053], что на реке Скальде. Пока он находился там некоторое время, в поместьи Сальмунциаке в канун декабрьских Нон[1054] скончался его брат Карломан и король, стремясь взять власть во всем королевстве, прибыл в поместье Карбонак[1055], где принял пришедших к нему Седунского епископа Вильхария и капеллана Фульрада, также многих других священников, графов и знатных людей своего брата, среди которых самыми влиятельными были, пожалуй, Варин[1056] и Адалард[1057]. А жена и дети Карломана с частью знати отправились в Италию. Король терпимо отнесся к их отбытию как к не имеюшему основания. Отпраздновал же Рождество Господне в Аттиниаке ), а Пасху – в Геристале.

Глава 69. О покорении Карлом Великим саксов и низвержении их идола. О разводе Карла с первой женой и второй женитьбе. Также о посольстве к нему папы Адриана[1058] и о предпринятом Карлом военном походе, в ходе которого осадил Дезидерия в Тицине

Когда в Риме скончался папа Стефан, на понтификат после него взошел Адриан. Король же Карл, собрав в Вормации генеральный конвент, решил идти в Саксонию войной. Без промедления войдя в нее, опустошив все огнем и мечом, захватил замок Эресбург и низверг идола, которого саксы называли Ирминсулом. Когда в течение трех дней находился в этом месте, разрушая его, случилось, что из-за постоянно безоблачной погоды в этой местности пересохли все речки и источники и нельзя было найти воду для питья. Но чтобы войско не страдало долго, изнуренное жаждой, в один из дней по Божьей воле, как можно верить, случилось, что, когда все по обыкновению отдыхали в полдень, под горой, которая была рядом с лагерем, забил такой силы ключ из некоего подземного источника, что хватило всему войску. После этого король, когда был низвергнут идол, подошел к реке Визере, где принял от саксов двенадцать заложников. Вернувшись оттуда во Францию, отпраздновал в поместьи Геристале и Рождество Господне, и святые торжества пасхального праздника.

В этом году[1059] господин король Карл развелся с дочерью короля лангобардов Дезидерия спустя год после того, как женился на ней по совету матери, и женился на Хильдегарде[1060], очень знатной женщине из рода свевов. Папа Адриан, будучи не в состоянии терпеть высокомерие короля Дезидерия и притеснения со стороны лангобардов, решил направить к королю франков Карлу посольство и просить оказать помощь ему и римлянам против лангобардов. И поскольку посольство нельзя было направить сухопутным путем через Италию, дал указание легату, которого отправлял, именем Петр, взойти на корабль и добираться до Массилии морем, а оттуда сухопутным путем прибыть во Францию. Тот прибыл к королю на Виллу Теодона[1061], где он тогда зимовал, и изложил цели посольства. После этого вернулся в Рим тем же путем, каким пришел. Король же, тщательно рассмотрев то, что происходило между лангобардами и римлянами, и полагая, что для защиты римлян необходимо начать войну с лангобардами, двинув войска франков, пришел в Генаву, город Бургундии, расположенный на реке Родане, где обдумав, как начать войну, разделил войска, которые привел с собой. И приказал одной части идти со своим дядей Бернардом[1062] через Гору Юпитера[1063], сам же, ведя другую часть, устремляется в Италию через Мон-Сенис. И перейдя через Альпийские горы, без сражения обратил в бегство короля Дезидерия, тщетно пытавшегося оказать сопротивление, и взял его в осаду, заперев в Тицине. И провел в осаде города (ибо она была трудной) все зимнее время, много трудясь.

Глава 70. О мятеже саксов и их неверности. О чудесном избавлении храма от поджога ими. О сдаче Тицина, пленении Дезидерия и покорении Карлом саксов.

Пока это происходило в Италии, саксы, найдя в отсутствие короля удобный момент, опустошают[1064] огнем и мечом соседние земли хаттов[1065]. Когда в местечке, которое сейчас жители именуют Фридесларом[1066], решили поджечь базилику[1067], освященную блаженным мучеником Бонифацием, и пытались тщетными трудами это осуществить, на них напал внезапный страх, посланный свыше, и они вернулись домой, бежав и растерявшись от позорной паники. Король же, оставив войско для осады и взятия Тицина, направляется в Рим для молитвы. Когда, исполнив обеты, король вернулся оттуда к войску, он принудил к сдаче изнуренный долгой осадой город. Все другие города, следуя за Тицином, отдались во власть короля и франков. Король же, покорив Италию и устроив по обстоятельствам дела в ней, возвращается во Францию, ведя взятого в плен короля Дезидерия. Его же сын Адальгиз, на которого лангобарды, как представлялось, возлагали большие надежды, отчаявшись в положении дел на родине, покинул Италию и нашел прибежище в Греции у императора Константина[1068], где и состарился в почетном звании патриция. Король, вернувшись домой, прежде чем саксы узнали, что он вернулся, отправил в их страну войско, разделив его на три части. Все опустошив поджогами и разграблением, убив многих, которые попытались оказать сопротивление, оно с огромной добычей вернулось домой. И отпраздновал вышеупомянутый славный король Рождество Господне, также и Пасху в поместьи, которое называется Каризиаком.

Когда[1069] король зимовал в поместьи Каризиаке, он принял решение напасть войной на неверный и нарушающий соглашения народ саксов и продолжать ее до тех пор, пока они не будут либо приведены, будучи побежденными, к Христианской вере, либо вообще истреблены. Проведя в поместьи Дурии генеральный конвент и перейдя Рейн, напал с силами королевства на Саксонию. И без промедления первым же приступом взял с боем крепость Сигибург[1070], в которой был гарнизон саксов. Укрепил разрушенную саксами другую крепость, Эресбург, и разместил в ней гарнизон франков. Подойдя оттуда к реке Визере, в местечке, которое называется Брунесбергом[1071], разогнал собравшуюся толпу, которая тщетно пыталась помешать ему переправиться через реку. Ибо саксы в первом же столкновении были разгромлены и обращены в бегство и большое их число было там убито. А король, переправившись через реку, направился с частью войска к реке Обакре, где к нему вместе со всеми остфалами вышел Хесси, один из знатных саксов, и выдал заложников, каких приказал король, а также принес присягу верности. Когда, вернувшись оттуда, король прибыл в паг, который называется Буки[1072], к нему вышли анграрии со своими знатными людьми и так же, как и остфалы согласно тому, как было приказано, выдали заложников и принесли присягу. Между тем часть войска, которую король отправил к Визере, разбив лагерь в местечке, которое называется Люббекке, повело себя неосторожно и было обмануто коварством саксов. Ибо когда фуражиры в девятом часу дня возвращались в лагерь, саксы присоединились к ним, словно и сами были их сотоварищами. И так войдя в лагерь франков и подступившись к спящим и полусонным, устроили, как рассказывают, большую резню проявившей неосторожность толпы, но мужеством тех, которые бодрствовали и оказали сопротивление, были отброшены и покинули лагерь. И по договору, какой мог быть между ними при сложившихся обстоятельствах, отступили. Когда об этом было сообщено королю, он, придя с возможно большей быстротой, стал преследовать бежавших и перебил большое их число. И лишь после этого приняв от вестфалов заложников, вернулся на зимовку во Францию.

Глава 71. О мятеже саксов и лангобардов и их повторном покорении. Об их притворной сдаче и крещении. О приходе к королю сарацина Ибналараби[1073].

Когда[1074] король вернулся домой, ему сообщили, что лангобард Ротгауд[1075], которого он сам дал жителям Форума Юлия[1076] как герцога, замышляет в Италии мятеж и уже многие города примкнули к нему. Решив, что нельзя медлить с подавлением этого мятежа, король, взяв с собой самых отважных из своих людей, быстро направляется в Италию. Убив Ротгауда, который стремился к королевской власти, также взяв без промедления отложившиеся к Ротгауду города и поставив в них графов из франков, быстро вернулся тем же путем, каким пришел. Как только он перешел Альпы, к нему прибыли гонцы, сообщая, что крепость Эресбург захвачена саксами, а гарнизон франков, который расположил там, изгнан. Другой замок, Сигибург, хотя и был осажден, но не был взят из-за того, что те, которые были размещены в нем для его охраны, сделав вылазку, напали с тыла на беспечных и занятых осадой саксов. При этом со всей очевидностью над зданием церкви явилось могущество Господа, ибо было видно поганым, что над самой церковью показались как бы два огненных щита, пылающих и переливающихся красным цветом. Защитники крепости, убив многих из саксов, остальных не только вынудили оставить осаду, но и обратили в бегство. Бродящих же и рассеявшихся преследовали до реки Липпии. Когда об этом сообщили королю, он, проведя в Вормации конвент, решил, что необходимо без промедления напасть с войском на Саксонию. Собрав огромное войско, с такой быстротой прибыл к месту, намеченному им в Саксонии, что этой стремительностью опрокинул все приготовления врагов, которыми они пытались сопротивляться ему. Ибо, подойдя к Липпнибрунне[1077], заметил, что все множество этого неверного народа, с виду покорные и всецело преданные, просят у него прощения, каясь в своих проступках. Король и милостиво простил их, и позволил креститься тем, которые утверждали, что желали бы стать христианами. Когда были даны и приняты их лживые обещания сохранять верность, также и приняв заложников, каких приказал выдать, король восстановил крепость Эресбург, которая была разрушена, и построил на Липпии другой замок. Оставив в обеих крепостях многочисленные гарнизоны, сам, вернувшись в Галлию, отпраздновал Рождество Господне в Геристале, а Пасху – в Новиомаге[1078].

Король[1079] с первым дуновением весеннего тепла отправился в Новиомаг. И после того, как отпраздновал там торжества пасхального праздника, из-за лживых обещаний саксов, которым нельзя было верить, с огромным войском направился в Саксонию в местечко, которое называется Патрисбрунной[1080], чтобы провести там генеральный конвент своего народа. И когда прибыл туда, нашел всю знать и плебеев этого неверного народа, которым приказал прийти, покорными и лживо преданными себе. Ибо к нему пришли все, кроме Видукинда[1081], одного из знатных вестфалов, который, сознавая за собой множество преступлений и из-за этого страшась короля, бежал к Зигфриду[1082], королю данов. Остальные пришедшие настолько отдались во власть короля, что удостоились тогда получить от него прощение с тем условием, что если впредь нарушат свои установления, то будут лишены и родины, и свободы. Там же было крещено великое множество их, которые признались, хотя и ложно, что хотели бы стать христианами. Тогда же в это же место из Испании прибыл некий сарацин, именем Ибнальараби, с другими сарацинами, своими спутниками. Представ перед королем, он сдался сам и сдал города, над которыми его поставил король сарацин. Король между тем, проведя упомянутый конвент и вернувшись в Галлию, отпраздновал в поместьи Дузиаке[1083] Рождество Господне, Пасху же – в Аквитании, в Кассиногиле[1084]. В этом поместьи от королевы Хильдегарды у него родился сын, которого от святой купели нарекли Людовиком[1085].

Глава 72. Об успешном походе Карла Великого в Испанию и о неудачном возвращении из-за засады васконов. О разбое саксов и их избиении восточными франками.

Тогда[1086] из уверений вышеупомянутого сарацина у Карла возникла обоснованная надежда захватить некоторые города в Испании. Перейдя по территории васконов Пиренейские горы, Карл подступил сначала к городу наварров Пампилоне и принял его сдачу. Перейдя оттуда вброд реку Ибер[1087], подошел к Цезаравгусте, главному городу той земли. Приняв заложников, которых выдали Ибнальараби и Абутаур, а также и некоторые другие сарацины, возвращается в Пампилону[1088], чьи стены разрушает до основания, чтобы нельзя было поднять мятеж. И решив возвращаться, вошел в ущелье Пиренеев. Васконы, расположив на его кручах засаду, напали на отряд арьергарда, внеся большую сумятицу во все войско. И хотя франки, как было видно, превосходили васконов как вооружением, так и боевым духом, однако и из-за невыгодной позиции, и из-за характера неравного боя оказались побеждены. В это сражении пали многие из придворных, которых король поставил командовать войском, и был разграблен обоз. Враг, зная местность, тотчас растворился в окрестностях. Боль от этой полученной раны омрачила в сердце короля большую часть успешно проведенных в Испании дел.

Между тем саксы, найдя удачный момент, вооружившись, дошли до Рейна. И хотя не смогли перейти через реку, все поселения и поместья, которые были от города Диуции[1089] до реки Мозеллы[1090], опустошили огнем и мечом. Равным образом было разорено все Божье и мирское. Гнев врага не делал никакого различия по возрасту или полу, не пощадил он и посвятивших себя Богу дев[1091], чтобы было явно видно, что они пришли на землю франков не ради обогащения, а ради свершения мести. Когда король в городе Автиссиодуре получил известие об этом, тотчас приказал восточным франкам и алеманнам без промедления выступать, чтобы отогнать врага. Сам, распустив остальные войска, отправился в поместье Геристаль, где собрался зазимовать. А франки и алеманны, которые были посланы против саксов, большими переходами[1092] спешат навстречу им, надеясь, что, возможно, смогут настигнуть их на своей земле. Но те, закончив дело, возвращались домой. Посланные королем, следуя по их следам, обнаружили их в пути в паге хаттов на реке Адарне[1093]. Тотчас настигнув их на речном мелководье, устроили им такую резню, что из огромного множества их, как рассказывают, лишь немногие в бегстве добрались до дома.

Глава 73. О приходе к королю герцога Хильдебранда[1094] и о походе короля на саксов и принятии им вестфалов к сдаче. О другом походе на саксов и их притворном крещении. О путешествии в Рим, коронации его сыновей и сдаче Тассилона.

Король[1095] же, выйдя с первым весенним теплом из Геристаля, где зимовал и где отпраздновал Рождество Господне и святую Пасху, прибыл в Компендий. И когда вернулся оттуда, исполнив то дело, ради которого был там, в поместьи Вирциниаке[1096] пред ним предстал с большими дарами Хильдебранд, герцог Сполетанский. Король и радушно встретил его, и, одарив подарками, отпустил в его герцогство. Сам же, думая о походе в Саксонию, прибыл в Дурию. Проведя по обычаю генеральный конвент, переправился с войском через Рейн в местечке, которое называется Липпехамом[1097]. Хотя саксы и пытались, движимые тщетной надеждой, в некоем местечке, которое называется Бохольтом[1098], оказать ему сопротивление, но были отброшены и обращены в бегство. И король, войдя в страну вестфалов, всех их принял к сдаче. Придя оттуда к Визере, разбил лагерь в некоем местечке, названном Мидуфуллами[1099], и оставался там несколько дней. Анграрии и остфалы, придя туда, как дали заложников, так и принесли клятвы. Совершив все это, король ушел зимовать за Рейн в город Вормацию.

Как[1100] только показалось, что погода благоприятствует, вновь с большим войском направился оттуда в Саксонию. Пройдя через крепость Эресбург, подошел к Липпнибрунне, где, разбив лагерь, оставался на привале в течение нескольких дней. Повернув оттуда на восток, пришел к реке Обакре. Когда там предстали пред ним по его приказу все саксы из восточных земель, большое их число было крещено с характерным для них притворством в местечке, которое называется Орхеймом. Направившись оттуда к Альбии, разбил, чтобы остановиться на привал, лагерь в месте, где Альбия[1101] и Оре сливаются, где занялся устройством дел как у саксов, населявших ближний берег реки, так и у склавов, живших на противоположном берегу. Все уладив и устроив по обстоятельствам, вернулся во Францию. Посоветовавшись, решил отправиться в Рим, чтобы помолиться и исполнить обеты. Взяв с собой жену и детей[1102], без промедления отправился в Италию и в Тицине отпраздновал Рождество Господне. Оставаясь там, провел и остаток зимы.

Придя[1103] оттуда в Рим, был с почетом принят папой Адрианом. И когда праздновал там святую Пасху, понтифик крестил его сына Пипина. Также помазал его на царство. Помазал и его брата Людовика, возложил на них и короны. Старший из них, то есть Пипин, был поставлен королем в Лангобардии, младший же Людовик стал королем Аквитании. Когда же король отбыл из Рима и прибыл в Медиолан, Фома[1104], архиепископ этого города, крестил там его дочь, именем Гизла, и принял ее из святой купели. После этого король вернулся во Францию. Но когда был в Риме, между ним и понтификом Адрианом состоялся уговор одновременно направить к герцогу Баварии Тассилону послов, с тем чтобы напомнить ему о присяге, которую он дал королю Пипину и его сыновьям, а также франкам, и обязывающую его быть их подданным и исполнять их повеления. Для этого посольства были избраны и отправлены со стороны понтифика епископы Формоз и Дамас, а со стороны короля – диакон Рикульф и начальник виночерпиев Эбурхард. Когда они переговорили с упомянутым герцогом о том, что было им поручено, он настолько благосклонно принял это сердцем, что объявил о своем желании без промедления отправиться и предстать перед королем, если ему будут даны такие заложники, с которыми у него не будет необходимости беспокоиться за свою безопасность. Когда они были даны, он прибыл без промедления к королю в Вормацию, принял присягу[1105], какую ему приказывали принять, без задержки выдал двенадцать заложников, которых было велено выдать, которых привел из Баварии в Каризиак, представив перед королем, Зиндберт, Регинский епископ. Но герцог, вернувшись домой, недолго сохранял ту верность, в которой клялся. Король между тем, проводя зиму в этом поместьи, отпраздновал там и Рождество Господне, и Пасху.

В эти же дни, когда скончался аббат обители святого Германа Гвихард, на его место в управлении был назначен Роберт.

Глава 74. Вновь о саксонской войне и выступлении склавов. О непредусмотрительности восточных франков и их большом поражении. О мести саксам, произведенной Карлом Великим.

В начале лета[1106], когда обилие фуража позволило вести войска, король решил, что надо отправиться в Саксонию и провести там генеральный конвент, как он обыкновенно это делал ежегодно во Франции. Переправившись у Колонии через Рейн, прибыл со всем войском франков к Липпнибрунне и, разбив лагерь, оставался там немало времени, где среди прочих дел и выслушал, и отпустил посланных к нему якобы для заключения мира послов короля данов Зигфрида и тех, кого направили каган и югур, государи гуннов. Когда же, закончив конвент, вернулся за Рейн в Галлию, Видукинд, который ранее бежал к норманнам, возвратившись на родину, лживыми посулами побудил умы саксов к отпадению. Между тем королю было сообщено, что сорабы, которые населяют равнину, простирающуюся между Альбией и Зале, пришли на землю соседних тюрингов и саксов для захвата добычи и опустошили некоторые места грабежами и поджогами. Король, тотчас призвав к себе трех своих слуг: камерария Адальгиза, коннетабля Гейлона и дворцового графа Ворада, – приказывает взять с собой восточных франков и саксов и как можно быстрее обуздать наглую дерзость склавов. Когда те, чтобы исполнить приказ, вошли в пределы Саксонии, выяснили, что саксы, подстрекаемые Видукиндом, готовы начать войну с франками. Оставив поход, который намеревались совершить против склавов, спешно направляются с силами восточных франков к месту, где, как они разузнали, собрались саксы. В самой Саксонии с ними встретился граф Теодерик[1107], родственник короля, с теми войсками, которые смог быстро собрать в Рипуарии, когда узнал об отпадении саксов. Он дает совет нетерпеливым легатам[1108] сначала как можно быстрее узнать через разведчиков, где саксы и что у них происходит, а затем, если позволяют условия местности, одновременно напасть на них. Одобрив его совет, они дошли вместе с ним до горы, которая называется Зюнтелем, на северном склоне которой находился лагерь саксов. Когда Теодерик стал лагерем в этом месте, сами (легаты) по уговору с ним, чтобы легче можно было обойти гору, переправившись через Визеру, разбили лагерь на самом берегу реки. Проводя совет, высказали опасения, что слава победы достанется Теодерику, овеяв его имя, если он окажется вместе с ними в этой битве. Поэтому решают сразиться с саксами без него. Вооружившись так, словно предстояло не сражаться с врагом, стоящим в строю, а преследовать с тыла бегущих и разбирать трофеи, каждый из них с величайшей поспешностью, какой только позволяла быстрота его коня, направляется туда, где перед лагерем стояли строем саксы. Как неудачно пришли туда, так неудачно и сражались. Ибо когда начался бой, окруженные саксами, почти все были перебиты. Те же, которые сумели уйти, в бегстве вернулись не в свой лагерь, откуда вышли, но в лагерь Теодерика, который был за горой. Но потери у франков были большими, чем судя по числу убитых. Ибо пали двое из легатов: Адальгиз и Гейлон, – четверо графов, остальных знатных и благородных до двадцати человек, помимо тех, которые, следуя за ними, предпочли лучше умереть вместе с ними, чем жить после них. Когда король получил известие об этом, считая, что медлить нельзя, собрав спешно войска, направляется в Саксонию. Собрав к себе всю саксонскую знать, проводит розыск об инициаторах свершившегося отпадения. И когда все признались, что инициатором этого преступления является Видукинд, но не могли его выдать из-за того, что после всего свершившегося он ушел к норманнам, были выданы до четырех с половиной тысяч тех, которые, действуя по его советам, совершили такое злодеяние. И по приказу короля все они были обезглавлены в один день на берегу реки Аллера в месте, которое называется Ферди[1109] ). Исполнив такую месть, король отбыл на зиму на Виллу Теодона, где по обыкновению отпраздновал Рождество Господне и Пасху.

Глава 75. О кончине королевы Хильдегарды, походе Карла в Саксонию и тяжелейшем двойном разгроме саксов. О женитьбе Карла на Фастраде[1110], франке по национальности, или, как я нашел в записи[1111], на Фауке. О кончине Бертрады.

Когда[1112] наступило благодатное весеннее тепло, король был готов к походу в Саксонию, ибо ему донесли о всяческом их отпадении. До того, как выступил из упомянутого поместья, за день до майских Календ[1113] скончалась его жена, королева Хильдегарда. После того, как достойно с почестями похоронил ее, повел войска в Саксонию, как запланировал ранее. Узнав, что саксы подготовились к битве в месте, которое называется Тиотмелли[1114], пошел на них с максимально возможной быстротой. Вступив с ними в битву, устроил им такую резню, что из их бесчисленного множества, как рассказывают, спаслись лишь немногие. Когда с места сражения прибыл с войском в Патрисбрунну и, расположившись там лагерем, ожидал часть войска, которая еще должна была прибыть из Франции, узнал, что саксы собрались на тарритории вестфалов у реки Хазе, чтобы сразиться там с ним в строю, если придет. Взволнованный этим известием, объединив войска франков, которые тогда прибыли к нему, с теми, которые ранее имел с собой, без промедления направился к месту, где они собрались. И сойдясь с ними в битве, провел ее с той же удачей, как и предыдущую. Было убито неисчислимое множество их и захвачены трофеи. Было захвачено также большое количество пленных. Оттуда король победителем повернул на восток и, все разоряя, дошел сначала до Визеры, а затем – до Альбии. Вернувшись оттуда во Францию, женился на дочери графа Радольфа, именем Фастрада, франке по национальности, от которой породил двух дочерей. В этом же году в четвертый день до июльских Ид[1115] скончалась доброй памяти Бертрада, мать короля. Сам он остановился в поместьи Геристале, чтобы там зазимовать. Там же и отпраздновал Рождество Господне и Пасху.

Глава 76. О повторном походе Карла Великого и его сына против саксов и о победе над ними.

Как[1116] только позволила погода, король с войском переправился через Рейн в месте, называемом Липпехамом, стремясь погасить оставшиеся очаги саксонской войны. И разорив паги вестфалов, подошел к Визере. Когда стоял в месте, которое называется Хукульби[1117], разбив лагерь у реки, заметил, что из-за половодья, которое тогда внезапно произошло из-за непрерывных дождей, ему нельзя перейти в северные районы Саксонии. Поэтому поворачивает в Тюрингию, а своему сыну Карлу с частью войска приказывает оставаться на земле вестфалов. Сам, пройдя через Тюрингию, прибыл в равнинную Саксонию, которая прилегает к рекам Альбии и Зале. Опустошив земли восточных саксов и спалив их поселения, из Сканинги – таково ибо было название места – вернулся во Францию. Когда же его сыну Карлу, шедшему через паг Драгини[1118], вблизи реки Липпии встретилось на пути войско саксов, он, завязав с ними конное сражение, сразился с удачным и благополучным исходом. Ибо перебив большое их число, остальных рассеяв по окрестностям, победителем вернулся к отцу в Вормацию. Король же, вновь собрав войска, направился в Саксонию. Отпраздновав день Рождества Господня в лагерях в паге Хветтагау[1119] у реки Амбры[1120] недалеко от крепости саксов, которая называется Скидробургом[1121], пришел, все опустошая, в место, называемое Рими, где сливаются реки Визера и Вахарна[1122]. Так как двигаться дальше ему мешали как суровая зимняя погода, так и половодье, он отошел на зимовку в крепость Эресбург.

Глава 77. О новом, последнем походе Карла Великого на саксов. О сдаче Видукинда и его соратников и их крещении. О заговоре восточных франков против короля и его подавлении.

Так[1123] как решил там перезимовать, пригласил и привел к себе жену и детей. Оставив с ними в этой крепости в должной мере надежный и крепкий гарнизон, сам вышел с боеготовым отрядом в паги саксов, чтобы опустошить их и разорить поместья. Всюду проходя и всюду убийствами и поджогами сея хаос, как сам лично, так и через посланных герцогов устроил саксам весьма неспокойную зиму. И такими опустошениями в течение всего зимнего времени почти всем землям саксов нанес огромный ущерб. Когда же зима наконец закончилась и из Франции были подвезены припасы, король в месте, которое называется Патрисбрунной, провел по обычаю всеобщий конвент своего народа. И после того как были решены все вопросы, относившиеся к компетенции этого конвента, направляется в паг, называвшийся Барденгау. Там он узнал, что Видукинд находится у Аббиона[1124]. Войдя в Альбину, землю саксов[1125], принялся сначала их убеждать через саксов, чтобы, отбросив вероломство, без колебаний пришли под его покровительство. Вначале они, сознавая свои проступки, колебались, не решаясь доверится ему. Наконец, получив от него желанное обещание освобождения от наказания и приняв заложников в обеспечение своей безопасности, которых просили выдать и которых привел к ним Амальвин, один из придворных, посланный королем, они вместе с ним прибыли в поместье Аттиниак ), представ перед королем, и были там крещены. Ибо король, после того как послал упомянутого Амальвина, чтобы пригласить их, вернулся во Францию. И утихло на несколько лет это вероломное упрямство саксов, главным образом из-за того, что они не могли найти подходящих поводов для отпадения.

В том же году среди восточных франков за Рейном против короля возник немалый заговор. Было установлено, что его главой был граф Гардрад. Но известие об этом быстро дошло до короля и его предусмотрительностью столь значительный заговор был быстро усмирен без какого-либо значительного ущерба. Его же зачинщики были наказаны: одни – ослеплением, другие – высылкой.

Глава 78. О покорении бретонцев. О сдаче жителей Беневента.

Когда[1126] в поместьи Аттиниаке ) королем было как проведено зимнее время, так и отпразднована святая Пасха, он решил направить войско в Бретань. Ибо когда остров Британия подвергся вторжению англов и саксов, большая часть ее жителей, переправившись через море, осела в дальних районах Галлии, заняв земли венетов и кориозолитов. Народ этот, покоренный королями франков и ставший данником, хотя и с неохотой, но обыкновенно выплачивал наложенную на него подать. Но так как в то время они не подчинились указаниям, посланный туда препозит королевской трапезы[1127] Аудульф усмирил с удивительной быстротой дерзость неверного народа и привел к королю в Вормацию как заложников, которых получил, так и многих из знати этого народа.

Король, всюду установив мир, решил отправиться в Рим и войти в область Италии, которая теперь называется Беневентской, считая целесообразным подчинить своей власти оставшуюся часть этой страны, глава которой, пленный король Дезидерий, был у него в руках, а ее большая часть, Лангобардия, была уже покорена. И не стал долго медлить, но, быстро собрав войска франков, вошел в самое время зимних холодов в Италию. Отпраздновав во Флоренции, городе тусков, Рождество Господне, с максимально возможной быстротой направляется в Рим. Когда прибыл туда и обсудил вопрос о походе на Беневент как с понтификом Адрианом, так и со своей знатью, герцог Беневента Арагиз[1128], прослышав о его приходе и узнав о планах вторжения на его землю, попытался предотвратить осуществление этого намерения. Ибо, послав своего старшего сына Румоальда с дарами к королю, принялся упрашивать, чтобы не заходил на землю Беневента. Но король, считая, что в начатом деле необходимо поступить совсем иначе, задержав у себя Румоальда, подошел со своим войском к Капуе, городу Кампании. И разбив там лагерь, остановился, собираясь начать оттуда войну, если упомянутый герцог не предупредит здравыми решениями это намерение короля. Ибо тот, оставив город Беневент, который считается столицей этой земли, укрылся со своими людьми в Салерно, морском городе, как в более укрепленном. Отправив посольство, представил королю обоих своих сыновей, обещая охотно подчиниться всему, что будет приказано. Вняв его просьбам, также из страха Божьего король воздержался от войны. И приняв как заложника младшего сына герцога, именем Гримоальд[1129], старшего отпустил к отцу. Принял сверх того одиннадцать заложников от народа и послал легатов, чтобы они привели к присяге как самого герцога, так и весь народ Беневента. Сам после этого провел переговоры с послами императора Константина[1130], которые были направлены к нему, чтобы просить его дочь. Когда они были отпущены, вернулся в Рим, где отпраздновал с большой радостью святой пасхальный праздник.

Глава 79. Об обманном посольстве Тассилона для установления согласия с Карлом Великим. О его принуждении к подлинной сдаче.

Когда[1131] король все еще пребывал в Риме, герцог Баварии Тассилон направил своих послов, а именно: епископа Арна[1132] и аббата Хунрика[1133] – к папе Адриану, прося, чтобы согласился быть посредником при заключении мира между ним и королем. Понтифик решил не отказывать ему в его просьбе, но со всей возможной настойчивостью постарался ходатайствовать перед королем, чтобы между ними наступили мир и согласие при его апостольском авторитете, увещевании и посредничестве. Когда король ответил, что тоже всячески желал бы этого и одновременно спросил у послов, чем они уполномочены подтвердить это примирение, они ответили, что не имеют поручений на это и что не будут исполнять из этого ничего помимо того, что передадут мнение короля и понтифика своему господину. Раздраженный их словами, папа вынес решение покарать их мечом анафемы, если они нарушат обещанную ранее верность королю. И так, не завершив дело заключения мира, послы вернулись. Король же, посетив святые апостольские места и исполнив обеты, получив апостольское благословение, вернулся во Францию. Найдя свою жену, сыновей и дочерей, а также всю свиту, которую отправил с ними, в Вормации, решил провести там генеральный конвент своего народа. Когда изложил, рассказывая на нем в присутствии знати, все, что он предпринял в Италии, и под конец упомянул о послах Тассилона, прибывших к нему в Рим, принял решение выяснить, что Тассилон решил предпринять в подтверждение обещанной верности. Собрав огромное войско и разделив его на три части, решил направиться в Баварию. Отдал приказ сыну Пипину с итальянскими войсками прибыть в Тридентскую долину. Также и восточные франки с саксами, как было приказано, подошли к месту у Данубия, называемому Фарингой. Сам с войском, которое привел с собой, остановился в предместье города Августы[1134] у реки Леха, которая разделяет баваров и алеманнов, явно намереваясь вторгнуться оттуда с крепким отрядом в Баварию, если Тассилон не прибудет к королю, подумав о себе и своем народе. Но, видя, что отовсюду окружен, Тассилон прибыл с покорностью и молил простить ему совершенное ранее. Но и король, поскольку был кротким по натуре, пощадил покорившегося и просящего. Получив от него, помимо его сына Теодона, еще двенадцать заложников, которых сам приказал выдать, и, связав народ этой земли присягой, вернулся во Францию. И в поместьи, которое называется Ингельхаймом[1135], в пригороде Могонциака отпраздновал, поскольку зимовал там, и Рождество Господне, и Пасху.

Глава 80. О Тассилоне, уличенном в государственной измене и постриженном вместе с сыном Теодоном в монахи. О выступлении гуннов, которых они призвали. О двухкратном поражении гуннов, совершенном баварами, их избиении и утоплении в реке. Также о гневе принцепса Константина на Карла и неудачной войне с беневентанцами.

Когда[1136] король постановил провести в этом же поместьи генеральный конвент своего народа, он отдал приказ присутствовать на этом конвенте герцогу Тассилону и прочим своим вассалам. И когда тот, как и было ему приказано, предстал перед королем, он был обвинен баварами в государственной измене. Ему было вменено то, что после того, как выдал своего сына заложником королю, по совету своей жены Лиутберги, дочери короля лангобардов Дезидерия, ставшей заклятым врагом франков после изгнания отца, призывал народ гуннов враждовать с королем и начать против франков войну. Исход произошедших в том году последующих событий подтвердил, что это было правдой. Предъявлено ему было и многое другое, как сказанное, так и совершенное, что могло быть сделано или замышлено только обозленным недругом. И он принялся отпираться от многого из этого. Но, уличенный в преступлении, единогласно был приговорен к смертной казни как государственный изменник. Однако снисходительность короля соизволила его, хотя и приговоренного, освободить от смерти. Ибо, постриженный в монахи, был отправлен в монастырь, где так благочестиво жил, как охотно туда и пошел[1137]. Равным образом был пострижен и предан монашескому житию и его сын Теодон. Также и бавары, которые были уличены во лжи и вероломстве как его сообщники и сторонники, были отправлены в изгнание в различные места.

Гунны же, как и обещали Тассилону, собрав два войска, одним напали на марку Форума Юлия, другим – на Баварию, но безрезультатно. Ибо в обоих местах были разбиты и обращены в бегство. И потеряв многих из своих, с большими потерями вернулись в свои места. Стремясь отомстить за причиненную обиду, вновь с еще большими силами напали на Баварию. Но в первом же столкновении были отброшены баварами и бесчисленное их количество было перебито. Многие же из тех, которые, пытаясь спастись бегством, решив переплыть Данубий, утонули в пучине.

Между тем император Константин, обозлившись из-за отказа выдать за него дочь короля, приказал патрицию Феодору, префекту Сицилии, с другими своими герцогами опустошить земли беневентанцев. Когда они исполняли приказ, Гримоальд, который в том году после смерти отца был назначен королем Беневентанским герцогом, и Хильдебранд, герцог сполетанцев, имея с собой Винигиза, легата короля, который в последующем наследовал Хильдебранду Сполетанское герцогство, с войсками, которые сумели собрать, сошлись с ними в Калабрии. Завязав сражение, перебили немалое их число и, выйдя победителями без каких-либо серьезных потерь у себя среди своих людей, доставили в свой лагерь большое количество пленных и трофеев.

Король же, отправившись в Баварию, все уладил и устроил там наряду со своими землями. И вернувшись оттуда, торжественно отпраздновал день Рождества Господня и святую Пасху в своем дворце в Аквисгране, где зимовал.

Глава 81. О некоем народе склавов, многочисленном и воинственном, которые пишутся Welatabi, или Wilzi и Vtalii, называются же вильцами. О его покорении Карлом Великим. О пожаре в его дворце.

Есть[1138] в Германии некий народ склавов, живущий у берега Океана, которые на своем собственном языке зовутся велатабами, на франкском же – вильцами. Он всегда был враждебен франкам и постоянно, нападая с ненавистью, теснил и тревожил войной соседей, которые были или подданными, или союзниками франков. Король, считая, что не стоит дальше терпеть его наглость, решил пойти на него войной. Собрав огоромное войско, перешел Рейн у Колонии. Когда оттуда, пройдя по Саксонии, подошел к Альбии, став на берегу лагерем, проложил через реку два моста. Один из них оградил с обеих сторон валами и защитил, расположив охрану. Перейдя сам через реку, привел войско туда, куда наметил. И войдя на землю вильцев, приказал опустошить все огнем и мечом. Но тот народ, хотя и воинственный и полагающийся на свою многочисленность, не смог долго сдерживать натиск королевских войск. И поэтому как только войско короля подошло к городу Драговита, тот, который далеко превосходил остальных царьков вильцев как знатностью рода, так и авторитетом в совете старейшин, без промедления вышел со своими людьми из города к королю[1139], выдал заложников, каких было приказано выдать, клятвенно пообещал, что будет хранить верность королю. Вся остальная знать и царьки склавов, следуя за ним, отдались под власть короля. Тогда он, покорив этот народ и получив заложников, которых приказал выдать, вернулся к Альбии тем же путем, которым и прибыл. И переведя войско по мосту, также устроив по обстоятельствам дела, относившиеся к саксам, вернулся во Францию и в городе Вормации отпраздновал как Рождество Господне, так и Пасху.

В этом году[1140] король не предпринимал никаких военных походов, но, находясь в Вормации, как выслушал послов гуннов, так и отправил в свою очередь своих к их государям. Переговоры шли между ними о том, в каком месте должна проходить граница королевств. Эти тяжба и спор стали причиной и началом войны, которая в последующем велась с гуннами. Король между тем, чтобы не казалось, что стал, проводя время в праздности, бездеятельным, отправился в плавание по реке Майну к своему дворцу Зальцу[1141], построенному в Германии у реки Салы[1142], и вернулся оттуда в Вормацию вновь по течению той же реки. Когда зимовал там, сам дворец, в котором проживал, сгорел, по случайности загоревшись ночью. Но находясь там, король торжественно отпраздновал как Рождество Господне, так и Пасху.

Глава 82. О победоносном, но бедственном из-за падежа лошадей, походе франков на гуннов, которые теперь называются хунгарами.

Когда[1143] прошло весеннее мягкое тепло, король, выйдя в начале лета из Вормации, отправился в Баварию с тем намерением, чтобы воздать гунам по их заслугам, как можно быстрее начав войну против них. Собрав со всего своего королевства для этого самые отборные войска и подготовив припасы, начал поход, разделив войско на две части. Поручив часть войска графу Теодерику[1144] и Мегинфриду[1145], своему камерарию[1146], приказал им следовать по северному берегу реки Данубия. Сам же с другой частью, которую оставил при себе, занял южный берег той же реки, собираясь вторгнуться в Паннонию. Баварам же было приказано с припасами для войска, которые были на кораблях, двигаться вниз по течению Данубия. И так начав поход, первый раз стали лагерем у Анизы[1147]. Ибо эта река, протекая по границе баваров и гуннов, считалась определенным рубежом двух королевств. Только после трехдневных молитвенных литаний о том, чтобы у этой войны был удачный и счастливый исход, войско снялось с лагеря, и франками народу гуннов была объявлена война. Выбив гарнизоны и разрушив укрепления (из которых одно было на реке Кампе, другое было сооружено недалеко от города Комагены на горе Кумеоберге[1148] и обнесено крепким валом), все опустошают огнем и мечом. И когда король с тем войском, которое вел с собой, дошел до течения Рабы, переправившись через эту реку, прошел по ее берегу до места, где она впадает в Данубий. Проведя там на привале несколько дней, решил возвращаться через Сабарию[1149]. Другому же войску, командовать которым поставил Теодерика и Мегинфрида, приказал возвращаться через Богемию тем же путем, которым они шли ранее. И так пройдя и разорив большую часть Паннонии, с невредимым войском франков вернулся в Баварию. Саксы же и фризы с Теодериком и Мегинфридом вернулись домой через Богемию, как и приказал король. Прошел этот поход без каких-либо неприятностей, помимо той, что в том войске, которое вел король, начался такой падёж лошадей, что, как рассказывают, из многих тысяч лошадей едва осталась десятая часть. Сам же он, распустив войска, прибыл в город Регинум, который теперь называется Реганесбургом. И остановившись в нем на зиму, отпраздновал там Рождество Господне и Пасху.

Глава 83. О подавлении ереси Феликса[1150]. Также о заговоре Пипина против отца, раскрытом с помощью Фардульфа, которому в награду была отдана киновия святого Дионисия. О приготовлениях к войне с гуннами.

Есть[1151] город Оргелла[1152], расположенный в Пиренейских горах. Когда его епископ, именем Феликс, родом из Испании, был спрошен в письме епископом Толета Элипандом[1153], как надлежит понимать человеческую природу Спасителя нашего Господа Бога Иисуса Христа: надо ли верить и проповедовать, что Он из-за того, что Человек, собственный или усыновленный Сын Бога, – тот весьма неосторожно и необдуманно вопреки древнему учению Церкви не только провозгласил, что является усыновленным, но и в написанных к упомянутому епископу посланиях стал со всевозможным упорством защищать превратность своего суждения. Из-за этого был приведен во дворец короля (а он тогда находился в Регинуме, городе Баварии, где зимовал). Выслушаный там на созванном соборе епископов и уличенный в заблуждении, был отправлен в Рим и предстал перед Римским понтификом Адрианом. И там в присутствии самого понтифика в базилике блаженного апостола Петра также осудил свою ересь и отрекся от нее. Сделав это, вернулся в свой город.

Когда король там же, в Регинуме, проводил лето, его старший сын, именем Пипин[1154], составил против него заговор вместе с некоторыми франками, утверждавшими, что не могут сносить свирепость королевы Фастрады, и от этого покусившимися на жизнь короля. Когда заговор был раскрыт при помощи лангобарда Фардульфа, он за эту заслугу и сохраненную верность получил монастырь святого Дионисия. Главари же заговора как государственные преступники одни были казнены мечом, другие повешены на виселице, получив такое наказание смертью за замышлявшееся преступление. Король между тем, находясь в Баварии из-за начатой войны с гуннами, построил понтонный мост, чтобы воспользоваться им на Данубии во время этой войны, где отпраздновал Рождество Господне и святую Пасху.

Глава 84. Об огромном канале, проводившемся ручным трудом из-за недобрых вестей, но безрезультатно.

Когда[1155] король, стремясь закончить начатую им войну, решил вновь отправиться в поход в Паннонию, ему донесли, что войска, которые вел через Фризию граф Теодерик, были перехвачены и разгромлены саксами у реки Визеры в паге Рустрингии[1156]. Когда было получено это известие, король, сохраняя хладнокровие при столь больших потерях, отложил поход в Паннонию. И когда его убедили некоторые, утверждавшие, что им хорошо известно, что если между реками Раданцией[1157] и Аламоной[1158] провести такой канал, который смог бы вместить корабли, то он сможет очень удобно совершать плавание из Данубия в Рейн, ибо из этих речек одна впадала в Данубий, а другая – в Рейн, король без промедления со всей своей свитой прибыл на место. И собрав большое количество народа, провел, занимаясь этим, все время осени. Был проведен канал между вышеупомянутыми реками, длиной в две мили, шириной в триста футов, но безрезультатно. Ибо из-за постоянных дождей и из-за грунта, который был болотистым, сильно пропитанным влагой по природе, произведенная работа не могла держаться, но сколько грунта днем вынималось землекопами, столько же ночью наносила вода, вновь прибывавшая на прежнее место. Пока король был занят этим трудом, из разных регионов пришли два очень нехороших известия. Одно было о полном отпадении саксов, другое – то, что сарацины, вторгнувшись в Септиманию, завязали сражение со стражниками ее рубежей и графами и, перебив многих из франков, победителями вернулись домой. Встревоженный этим, король, вернувшись во Францию, отпраздновал Рождество Господне в церкви святого Килиана[1159] у реки Майна, Пасху же – у той же реки в поместьи Франконофурде[1160], где и зимовал.

Глава 85. О торжественном осуждении ереси Феликса и признании недействительным Константинопольского собора. Также о повторной сдаче саксов. О посланнике гуннов.

Король[1161] в начале лета – когда провел и генеральный конвент своего народа – созвал в том же поместьи собор епископов со всех провинций своего королевства для осуждения ереси Феликса. Присутствовали на том соборе и легаты Святой Римской Церкви епископы Феофилакт и Стефан[1162], представляя того, кем были посланы, – папу Адриана. На этом соборе была как осуждена упомянутая ересь, так и на основании общего мнения епископов и их авторитом было составлено послание против нее, которое все собственноручно подписали. Собор же, который за несколько лет до того был созван в Константинополе при Ирине и ее сыне Константине и провозглашенный ими не только Седьмым, но также Вселенским, был всецело отвергнут всеми, чтобы не назывался, будучи недействительным, ни Седьмым, ни Вселенским.

Тогда же умерла королева Фастрада и была похоронена в Могонциаке в церкви святого Альбана.

После всего этого король решил вторгнуться в Саксонию войском, разделенным на две части, а именно, так, чтобы самому с половиной войск войти с южной стороны, а сыну Карлу со второй половиной перейти Рейн у Колонии и прийти в эту землю с запада. Когда это было осуществлено, хотя саксы, ожидая его прихода, находились на равнине, которая называется Синотфельдом, собираясь сразиться с королем, но, потеряв надежду на победу, которую они тщетно питали несколько ранее, все склонились к сдаче. И побежденные без битвы, подчинились власти короля-победителя. Также дали заложников и пообещали, дав клятву, хранить верность королю. Так, отказавшись от битвы, и саксы вернулись домой, и король, перейдя Рейн, возвратился в Галлию. И когда прибыл в Аквисгран, проводя там зиму, отпраздновал и Рождество Господне, и Пасху.

Хотя[1163] саксы прошлым летом и выдали заложников, и дали, как было приказано, присягу, однако король, хорошо помня об их неверности, провел по обычаю генеральный конвент в поместьи Куффенштайне, которое расположено недалеко от Могонциака у реки Майна. И войдя оттуда с войском в Саксонию[1164], почти всю ее прошел, опустошая. Когда прибыл в паг Барденгау и разбил лагерь в местечке, которое называется Барденвигом, ожидая подхода склавов, которым приказал прибыть, неожиданно ему сообщили, что король ободритов Витцин[1165], когда преправлялся через Альбию, попал на самой реке в засаду, устроенную саксами, и был убит ими. Это деяние как бы придало некие стимулы его стремлению быстрее усмирить саксов и еще сильнее разожгло в нем ненависть к неверному народу. Разорив большую часть их территории и приняв заложников, которых приказал выдать, возвратился во Францию.

В этом походе, когда стоял лагерем у Альбии, к нему прибыли послы одного из знатных гуннов из Паннонии[1166], который именовался у них тудуном. Он как изъявил намерение прибыть, так и объявил, что решил стать христианином. Король же, как и в прошедшем году, прибыл в Аквисгран, где, когда подошло время, опраздновал как Рождество Господне, так и Пасху.

Глава 86. О посланных Карлу великим понтификом Львом[1167] реликвиях и о подарках ему от Карла. О повторном разорении Саксонии и разграблении королевского дворца гуннов.

Когда[1168] в Риме скончался Адриан[1169], понтификат принял Лев и вскоре послал королю через своих посланников ключи с гробницы святого Петра[1170] и вексиллум города Рима вместе с прочими дарами, прося, чтобы послал в Рим кого-либо из своих знатных людей, чтобы через присягу привел римский народ в подданство к королю и к верности ему. Для этого королем был послан Ангильберт[1171], аббат монастыря святого Рихария[1172], с которым тогда же послал святому Петру большую часть богатств, которые герцог Форума Юлия Эрик привез королю в том же году из Паннонии, разорив королевский дворец гуннов, который назывался хрингом. Остальное же король щедрой рукой раздал знати, придворным и прочим, несущим воинскую службу при дворе. И закончив с этим, сам с войском франков вторгся в Саксонию. Пипину же, своему сыну, приказал с баварскими и италийскими войсками идти в Паннонию. И как сам, разорив большую часть Саксонии, вернулся на зимовку в Аквисгран, так и Пипин, изгнав гуннов за реку Тису, разрушив их королевский дворец, который у них, как уже сказано, называется хрингом, у лангобардов же – кампом, разграбив почти все богатства гуннов, прибыл к отцу, зимующему в Аквисгране, и представил ему захваченную в королевстве гуннов добычу, которую привез с собой. Также и тудун (тот, о котором речь шла выше), исполняя свои обещания, прибыл к королю, где был крещен[1173] и одарен подарками со всеми, которые прибыли с ним. После клятвы сохранения верности, данной королю, он вернулся домой. Но не стал долго хранить обещанную верность, и немного времени спустя понес наказание за обман. Король же, как уже было сказано, остановившись в Аквисгране на зимовку, отпраздновал там и Рождество Господне, и Пасху.

Глава 87. О принятой через сдачу Затума[1174] Барциноне[1175], осаде Оски[1176]. опустошении Карлом Саксонии, когда он зимовал там. О приеме им послов.

Барцинона[1177], город, расположенный на испанской границе, которая оказывалась при перемене обстоятельств то во власти франков, то – сарацин, в конце концов была возвращена королю сарацином Затумом, который овладел ей до того. Ибо он в начале лета прибыл к королю в Аквисгран и отдался, добровольно сдавшись, под его власть вместе с упомянутым городом. Приняв ее, король послал с войском своего сына Людовика осаждать Оску, а сам, чтобы подавить дерзость неверного народа, вторгся по обыкновению в Саксонию, чтобы опустошить ее. И не отступился, пока не прошел все ее земли. Ибо дошел до ее дальних районов, где она между Альбией и Визерой омывается Океаном. Когда, вернувшись оттуда, прибыл в Аквисгран, принял там сарацина Абдаллу, сына короля Ибн Мауге, пришедшего к нему из Мавритании, а также выслушал посла[1178], по имени Феоктист, правившего тогда Сицилией патриция Ницета, доставившего письма императора из Константинополя. После этого принял решение для завершения саксонской войны зазимовать в той земле. Взяв с собой свою свиту, отправился в Саксонию и, остановившись, разбил лагерь у Визеры, приказав называть место, где был расположен лагерь, Геристелли[1179]. Жителями это место так называется и поныне. Войско же, которое привел с собой, распределил по всей Саксонии для зимовки. Приказал прибыть туда к нему вернувшимся: Пипину – из италийского похода и Людовику – из испанского. Там же выслушал и отпустил послов гуннов, посланных к нему с большими дарами, там принял посла короля Астурии и Галисии Адельфонса[1180], доставившего ему подарки. Оттуда обратно отпустил Пипина в Италию, Людовика же – в Аквитанию, приказав следовать с ним сарацину Абдалле, который в последующем, как тот решил сам, был отведен в Испанию и передан тем, которым всецело доверял. Король же, оставаясь в Саксонии, отпраздновал там и Рождество Господне, и Пасху.

Глава 88. О жестокости заальбийских саксов к послам короля и их разгроме ободритами. О послах Ирины и Адельфонса, о подарках, данных и принятых ими. О разорении Балеар.

Хотя уже и наступила весна, однако войско из-за нехватки фуража нельзя было выводить с зимнего постоя. Улучив момент из-за этого, заальбийские саксы, схватив, убивают легатов короля, которые были посланы для совершения правосудия, оставив немногих из них как-бы для выкупа, убив вместе с остальными и Годескалька, посла короля, которого тот несколько ранее послал к королю данов Зигфриду. Когда он в это время возвращался, был схвачен зачинщиками этого мятежа и убит. Получив известия об этом, сильно встревоженный король, собрав войско, стал лагерем у Визеры в месте, имя которому Мимда[1181]. И взявшись за оружие против отступников, нарушивших договор, как мститель за убийство своих послов опустошил огнем и мечом всю территорию Саксонии, которая простирается между Альбией и Визерой. Между тем заальбийские саксы, набрашись дерзости из-за того, что безнаказанно смогли убить королевских послов, взявшись за оружие, выступают против ободритов. Ибо ободриты всегда оставались союзниками франков с того времени, как однажды были приняты ими в союз. Их герцог Дражко, узнав о выступлении заальбийских саксов, со всеми своими войсками преградил им путь в месте, которое называется Свентаной[1182], и, завязав сражение, положил их в большой сече. Ибо легат короля, именем Эбурис, который участвовал в этом сражении и в строю ободритов командовал правым флангом, рассказывает, что в первом же столкновении из них пали четыре тысячи. Были, стало быть, разгромлены и обращены в бегство, и, потеряв многих из своих, с большим поражением вернулись в свои места.

Король же, возвратившись во Францию, когда прибыл в Аквисгран, в первую очередь выслушал послов императрицы Ирины, посланных к нему из Константинополя. Ибо ее сын Константин из-за заносчивости характера был схвачен своими людьми и ослеплен. По просьбе послов король позволил вернуться домой Сизиннию, брату Константинопольского епископа Тарасия, ранее плененному в сражении. Послами были Михаил по прозвищу Ганглиан и Феофил, пресвитер из Влахерн. После того, как они были отпущены, из Испании прибыли послы короля Адельфонса, а именно: Базилик и Фроя, – привезя подарки, которые тот послал из добычи, которую как победитель взял в захваченном им городе Улиссиполисе[1183], а именно семь мавров со столькими же мулами и лориками. Хотя это было послано в качестве дара, однако больше представлялось как свидетельство победы. Послов король и благожелательно принял, и, одарив, с почетом отпустил.

Балеарские острова, которые теперь обычно называются их жителями Майорикой[1184] и Минорикой[1185], были ограблены маврами, занимающимися пиратством. Король же зимовал в Аквисгране, где отпраздновал Рождество Господне и Пасху.

Глава 89. О полученном понтификом Львом от римлян вызывающем сострадание увечье, его вызволении, прибытии к Карлу и восстановлении в прежнем достоинстве. О походе Карла в Саксонию, послах с Сицилии, убийстве храбрых воителей Герольда и Эрика. Об удачных действиях графа Гвидона (или Видона) против бретонцев. Об избиении мавров, сдаче Оски, дарах, посланных иерусалимцами.

Когда[1186] в Риме папа Лев, направляясь для службы литании[1187], ехал, сидя на лошади, из Латеранской резиденции к храму блаженного Лаврентия, который называется «у Жаровни[1188]», попал в засаду, устроенную римлянами рядом с этой базиликой, где был стащен с лошади. И когда ему вырвали, как свидетельствуют некоторые[1189], глаза, также и вырезали язык, голым и полумертвым быо оставлен на улице. Затем по приказу тех, которые были организаторами этого деяния, был отправлен в монастырь святого Эразма-мученика[1190] якобы для лечения. После этого ночью был переправлен через стену стараниями некоего своего кубикулярия Альбина и, принятый герцогом Сполета[1191] Винигизом, который, узнав о таком преступлении, поспешно прибыл в Рим, был отведен в Сполет. Когда король получил известие об этом, приказал его самого со всевозможными почестями как викария святого Петра и Римского понтифика доставить к себе. Однако не отказался от похода, который наметил совершить в Саксонию. Таким образом, проведя у Рейна в месте, которое называется Липпехамом, генеральный конвент и оставаясь там на лагерной стоянке, ожидал прибытия направляющегося к нему понтифика[1192]. Между тем своего сына Карла[1193] с частью войска направил к Альбии для улаживания некоторых вопросов с вильцами и ободритами и для приема некоторых саксов-нордлевдов[1194]. Пока король ожидал его возвращения, прибыл понтифик и был с большим почетом принят им и оставался с ним в течение нескольких дней. И когда тот поведал ему все, ради чего прибыл, был с большим почетом отведен обратно в Рим с помощью легатов короля, которые были посланы вместе с ним, и восстановлен на прежнем месте. Когда он был отправлен, король, оставаясь на месте некоторое время, выслушав, отпустил посла патриция Сицилии Михаила, именем Даниэль, направленного к нему. Получил также печальное известие и о гибели Герольда[1195] и Эрика. Один из них, а именно Герольд, префект Баварии, был убит в сражении, призошедшем с гуннами. Другой же, то есть Эрик, после многих битв и выдающихся побед попал в Тарсатике[1196], городе Либурнии, в засаду, устроенную горожанами, и был убит.

Между тем король, устроив по обстоятельствам дела саксов, вернулся во Францию. И когда зимовал в Аквисгране, граф и префект Бретонской марки Гвидон[1197], который в том году с графами-соратниками прошел всю провинцию бретонцев[1198], представил ему оружие герцогов, которые сдались, с написанными на нем их личными именами[1199]. Ибо тогда казалось, что вся провинция покорена. Так и было бы, если бы непостоянство неверного народа вскоре по обыкновению не обратило свои устремления в иную сторону.

Были представлены и трофеи, захваченные на Майорике, когда были убиты мавры-грабители. Сарацин же Азан, префект Оски, послал королю с прочими дарами ключи от города, обещая сдать его, если представится возможность. Также и некий монах, пришедший из Иерусалима, доставил реликвии с места Воскресения Господня, которые послал патриарх королю, а также передал его благословение. И король, оставаясь в том же дворце, отпраздновал Рождество Господне. И отпустив монаха, пожелавшего вернуться, приказал следовать с ним Захарии, некоему пресвитеру из своего дворца, поручив ему, чтобы доставил дары столь почитаемым местам.

Глава 90. О пиратах-норманнах и паломничестве Карла в Туроны, кончине там его жены Лиутгарды[1200]. О конвенте в Могонциаке, визите короля в Италию и Рим. О его свершениях там. Об оправдании понтифика, дарах Иерусалимского патриарха, коронации Карла при одобрении народа и именовании его императором и августом, осуждении учинивших насилие над понтификом. О деяниях Карла в Сполете, землетрясении, которым были разрушены храмы и города. Об эпидемии. О послах персов и их дарах. О взятии Барциноны и пленении Затума. Также о взятии города Теате и пленении Розелина. О возвращении иудея Исаака со слоном.

Почти в середине марта, когда вернулась весенняя мягкая погода, король, выйдя из Аквисграна, прошел по берегу Гальского Океана[1201] и на самом море, которое в то время было небезопасным из-за норманнов-пиратов, основал флот и расположил охрану. Пасху отпраздновал в Центуле, в монастыре святого Рихария[1202]. Пройдя вновь оттуда по берегу моря, прибыл в город Ротомаг, где перейдя Секвану, направился в Туроны к могиле святого Мартина для молитвы. Из-за болезни супруги Лиутгарды оставался там некоторое время, которая там и скончалась, и была похоронена. Скончалась же она в канун июньских Нон. Оттуда через Аврелиан и Паризии король вернулся в Аквисгран. Прибыв в начале августа месяца в Могонциак, провел там генеральный конвент и объявил о походе в Италию. Выйдя оттуда с войском, прибыл в Равенну. И пробыв там не более семи дней, приказал своему сыну Пипину следовать с этим же войском в землю беневентанцев[1203]. Отправившись из Равенны в путь вместе с сыном, прибыл в Анкону. Оставив его там, сам направился в Рим. Прежде чем прибыл туда, папа Лев встретил его у Номента[1204] и принял там же с большими почестями. После трапезы, проведенной совместно, когда король остался, понтифик до его прибытия отправился в Рим и на следующий день, стоя с епископами и всем клиром на ступенях базилики блаженного апостола Петра, принял прибывшего и сошедшего с лошади короля, воздавая хвалы Богу и благодаря Его. И при всеобщем пении псалмов, славя и превознося Бога, ввел его в церковь блаженнейшего апостола. Было это в восьмой день до декабрьских Календ[1205]. Через семь дней король, собрав народ, всем объявил, зачем он пришел в Рим, и далее ежедневно занимался исполнением того, ради чего прибыл. Из этого как самым важным, так и самым сложным и начатым прежде всего было, разумеется, расследование обвинений, которые были предъявлены понтифику. Однако понтифик, когда никто не решился свидетельством подтвердить эти обвинения, в присутствии всего народа в базилике блаженного апостола Петра поднялся на амвон, держа в руках Евангелия, и, призвав имя Святой Троицы, клятвой очистился от предъявленных обвинений. В этот же день пресвитер Захария, которого король направил в Иерусалим, прибыл в Рим с двумя монахами, которых патриарх послал с ним к королю и которые в знак благословения доставили ключи Гроба Господня и Голгофы вместе с Крестом. Король, радушно приняв их, удерживал у себя несколько дней. И когда они соизволили возвращаться, одарив, отпустил.

Сам[1206] же, когда в день священного Рождества Господня вошел, чтобы послушать торжественную мессу, в базилику блаженного Петра и стоял, склонившись в молитве, перед алтарем, папа Лев возложил корону[1207] на его главу при возгласе всего народа: «Многих лет и побед увенчанному Богом Карлу Августу, великому и милостивому императору римлян!» После этих приветствий понтифик поклонился ему, как было принято поклоняться древним принцепсам. И затем, сложив титул патриция, Карл был провозглашен августом.

Через несколько дней в суд по приказу императора были приведены те, которые сместили годом ранее понтифика, и после проведенного расследования как государственные преступники согласно римским законам были приговорены к смерти. Однако папа, побуждаемый милосердием, вступился за них перед императором, и им была дарована и жизнь, и освобождение от телесных наказаний, однако из-за тяжести преступления они были отправлены в изгнание. Зачинщиками этого преступления были номенклатор[1208] Пасхалий и сакелларий[1209] Кампул, а также многие другие знатные жители города Рима, которые все вместе были приговорены одним приговором.

Устроив затем не только государственные, но и церковные и частные дела города Рима, курии апостолика и всй Италии – ибо император всю зиму занимался только этим, – вновь отправив экспедицию против беневентанцев, сам со своим сыном Пипином после Пасхи в седьмой день до майских Календ выйдя из Рима, прибыл в Сполет. Когда был там, в канун майских Календ во втором часу ночи случилось большое землетрясение, в котором тяжело пострадала вся Италия. От этого землетрясения рухнула большая часть крыши базилики блаженного апостола Павла[1210] со своими балками и в некоторых местах были разрушены города и рухнули горы. В этом году содрогнулись некоторые места по Рейну в Галлии и Германии и из-за мягкой зимней погоды возникла эпидемия.

Император из Сполета прибыл в Равенну и, побыв там несколько дней, направился в Папию, где ему было сообщено, что послы царя персов Аарона[1211] прибыли в гавань Пизы. Послав людей встретить их, распорядился представить их ему между Верцеллами и Эпоредией. Одним из них – а их было двое – был перс с востока, посол упомянутого царя, другой – сарацин из Африки, посол эмира Авраама, который правил на границе Африки в Фоссате[1212]. Они сообщили, что иудей Исаак, которого император послал четыре года назад к упомянутому царю персов со своими послами Ланфридом и Сигизмундом, вернулся с большими подарками, а Ланфрид и Сигизмунд оба умерли в пути. Тогда он послал Архембальда, своего нотария, в Лигурию, чтобы подготовить флот для доставки слона и всего того, что было с ним. Сам же, когда отпраздновал в Эпоредии[1213] день Рождества святого Иоанна Крестителя, перейдя Альпы, вернулся во Францию. Летом в Испании был захвачен город Барцинона, осаждавшийся уже два года. Ее префект Затум и многие другие сарацины попали в плен. Также и в Италии аналогичным образом был захвачен и сожжен город Теате[1214], а ее префект Розелин попал в плен. Замки, которые относились к самому городу, были приняты к сдаче. Затум и Розелин в один день были приведены к императору, представлены ему и отправлены в изгнание. В октябре того же года иудей Исаак, отбыв со слоном из Африки, прибыл в Портовенере. И так как из-за снегов не мог перейти через Альпы, зазимовал в Верцеллах[1215]. Император отпраздновал Рождество Господне в Аквисгране

Глава 91. О фециалах Ирины и императора Карла. О прибытии морем Исаака со слоном. О сдавшихся Ортоне и Луцерии[1216], разорении заальбийских саксов. О деяниях Гримоальда и Винигиза. О землетрясении и константинопольских послах. Об их деяниях.

Императрица[1217] Ирина направила для установления мира между франками и греками из Константинополя посла, спатария, по имени Лев. И император, отпустив его, в свою очередь ради этого же послал епископа Иессе[1218] и графа Гельмгауда[1219] в Константинополь, чтобы заключили мир с ней. Пасха была отпразднована императором во дворце в Аквисгране. В этом же году в июле месяце в тринадцатый день до Календ августа[1220] прибыл Исаак со слоном и другими подарками, которые были посланы королем персов, и все это представил королю в Аквисгране. Имя слона было Абулабаз.

В Италии был принят к сдаче город Ортона. Также Луцерия, изнуренная непрерывной осадой, сдалась сама, и в ней был размещен наш гарнизон.

Император, предававшийся в летнюю пору охоте в Арденском лесу, послав в Саксонию войска, разорил заальбийских саксов. Герцог беневентанцев Гримоальд[1221] осадил в Луцерии изможденного болезнью графа Сполета Винигиза, который командовал гарнизоном, и принял его сдачу. С пленным же обращался почетно. Император отпраздновал Рождество Господне в Аквисгране

Этой зимой[1222] в окрестностях дворца и в соседних регионах произошло землетрясение, а затем последовала эпидемия[1223]. Винигиз был возвращен Гримоальдом, и из Константинополя вернулись посланники императора, а с ними прибыли послы императора Никифора[1224], который тогда правил государством (ибо Ирина после прибытия посольства Франции была низложена). Их имена были: епископ Михаил, аббат Петр и кандидат[1225] Каллист. Они прибыли к императору в место в Германии на реке Сале, которое называется Зальцем, и приняли письменный договор об установлении мира. И отпущенные оттуда, возвращаясь с письмом римского императора, прибыли в Константинополь[1226]. Император же отправился в Баварию. Устроив дела в Паннонии, в месяце декабре вернулся в Аквисгран, где и отпраздновал Рождество Господне.

Глава 92. О покоренных и переселенных во Францию саксах. О прерванном визите короля данов Годефрида[1227] к Карлу. О прибытии к Карлу папы Льва и о поводе для этого визита.

Император перезимовал[1228] в Аквисгране[1229]. Летом же направив войска в Саксонию, всех саксов, которые жили за Альбией и в Вихмодии[1230], вместе с женами и детьми переселил во Францию, а заальбийские паги отдал ободритам. В это же время король данов Годефрид прибыл с флотом и со всей конницей своего королевства в место, которое называется Слиесторпом[1231] на границе его королевства и Саксонии. Ибо обещал прибыть на переговоры с императором, но был удержан советами своих людей и дальше не пошел. Император в это время находился у реки Альбии в месте, которое называтся Холленштедтом. И отправив к Годефриду посольство насчет возвращения перебежчиков, в середине сентября прибыл в Колонию. Распустив войско, сначала прибыл в Аквисгран, потом – в Арденский лес. Проведя там охоту, вернулся в Аквисгран. В середине ноября ему было сообщено, что папа Лев хотел бы отпраздновать с ним Рождество Господне, где бы ни пришлось праздновать. Король приказал с почетом встретить его, без промедления послав своего сына Карла к монастырю святого Маврикия[1232]. Сам отправился навстречу ему в город Ремы и, встретив там, привел сначала в поместье Каризиак, где отпраздновал Рождество Господне, затем – в Аквисгран. И одарив большими подарками, распорядился проводить его, решившего следовать через Баварию, до Равенны. Причина его прибытия была следующей. Прошлым летом до короля дошли слухи, что в городе Мантуе обнаружена кровь Христова. Из-за этого он послал людей к папе, прося, чтобы проверил достоверность этих слухов. Получив повод для отбытия, папа сначала отправился в Лангобардию якобы для упомянутого расследования, и, пустившись оттуда в путь, нежданно прибыл к императору. И пробыв у него восемь дней, вернулся, как уже было сказано, в Рим.

Глава 93. О титуле короля гуннов какан – ибо так пишет Павел Диакон – либо каган, или капкан. О прибытии к Карлу Теодора. О его просьбе и кончине. О просьбах наследника кагана или капкана. Об убийстве герцога склавов Бехона.

Немного времени спустя[1233] правитель гуннов каган прибыл к императору из-за неотложных нужд своего народа, прося дать ему место для поселения между Сабарией и Карнунтом[1234], так как из-за набегов склавов не мог оставаться на прежних местах. Император благожелательно принял его – ведь каган был христианином, по имени Теодор, – и, вняв его просьбам, позволил возвернуться, одарив подарками. Вернувшись к своему народу, тот через некоторое время скончался. И послал Каган одного из своих знатных людей, прося себе прежних властных полномочий, которые каган по обыкновению имел у гуннов. Император согласился с его просьбами и распорядился, чтобы верховной властью согласно с их обычаями обладал каган.

В этом же году послал свое войско со своим сыном Карлом в землю склавов, которые называются богемами[1235]. Он, опустошив всю их землю, убил их герцога, именем Бехон. И вернувшись оттуда, прибыл к отцу в место в лесу Вогезов, которое называется Кампом[1236]. Ибо император, выйдя в июле месяце из Аквисграна, пройдя через Виллу Теодона и Меттис, прибыл в Вогезы, где предавался охоте. После возвращения войска отправился в замок Ромарика[1237]. Пробыв там некоторое время, на зиму остановился в своем дворце на Вилле Теодона, куда к нему прибыли оба его сына: Пипин и Людовик – и где он отпраздновал Рождество Господне.

Глава 94. О посольстве далматинцев, устройстве дел в Венеции и Далмации Карлом Великим. О набеге мавров, обращении пампилонцев и наварров в христианскую веру. О флоте Никифора, посланном в Далмацию, и чудесном возвращении послов из Персии.

Сразу после Рождества Господня в присутствие императора прибыли[1238] с большими дарами герцоги Венеции Обелерий[1239] и Беат, а также Павел, герцог Ядеры[1240], и Донат, епископ этого же города, – послы далматинцев. И тогда император устроил дела герцогов и народов как Венеции, так и Далмации. Отпустив их, император провел совет со знатью и благородными людьми из франков об установлении и сохранении согласия между своими сыновьями и о разделе королевства на три части, чтобы каждый из сыновей знал, какой частью он должен править и охранять ее, если переживет отца. Об этом разделе было как составлено завещание и подтверждено клятвой, данной знатными людьми франков, так и для сохранения мира были составлены указы. И все это было записано и послано через Эйнхарда папе Льву, чтобы собственноручно подписал. Когда понтифик прочитал это, он и выразил свое согласие, и подписал собственной рукой. Император, отправив обоих сыновей, то есть Пипина и Людовика, во вверенные им королевства, отправился в плавание с Виллы Теодона вниз по течению Мозеллы и Рейна к Новиомагу[1241], где провел святой Сорокадневный пост и отпраздновал священный праздник Пасхи. И прибыв оттуда через несколько дней в Аквисгран, отправил своего сына Карла с войском в землю склавов, которые зовутся сорабами и живут у реки Альбии. Во время этого похода был убит герцог склавов Милидуох[1242] и воинами были сооружены два замка: один – на берегу реки Зале, другой – у реки Альбии[1243]. Усмирив склавов, Карл, вернувшись с войском, прибыл к императору в место на реке Мозе, которое называется Силли[1244]. Как и в прошедшем году, в землю богемов был послан отряд из Баварии и Алемании, а также из Бургундии. Опустошив значительную часть той земли, он вернулся без каких-либо тяжелых потерь. В этом же году Пипином на Корсику против мавров, которые ее опустошали, был послан флот из Италии. Мавры, не ожидавшие его прибытия, отступили. Однако неосмотрительно сражаясь с ними, был убит один из наших, граф города Генуи Гадумар. Наварры же и пампилонцы в Испании, которые в прошлые годы отложились к сарацинам, вновь были приняты под покровительство императора.

Императором Никифором для возвращения Далмации был послан флот, которым командовал патриций Никита. Послы же, которые почти четыре года назад были посланы к царю персов, проплыв через греческие морские сторожевые посты, вернулись в гавань порта Тарвезия[1245] так, что никто из противников их не заметил. Император отпраздновал Рождество Господне в Аквисгране.

Глава 95. О затмениях луны и солнца и об удивительном явлении звезды Юпитера. О сполохах или огнях, которые были видны на небе. О звезде Меркурия, которую видел на солнце автор труда, из чего видно, что автор не один. Об удивительных подарках патриарха Фомы[1246] и о поражении мавров.

В прошедшем году в четвертый день до Нон сентября[1247] было затмение луны. Солнце тогда стояло в шестнадцатой части Девы[1248], а луна – в шестнадцатой части Рыб. В этом году[1249] в канун Календ февраля[1250] была семнадцатая луна[1251], когда звезда Юпитера, как было видно, словно прошла через нее[1252]. И в третий день до Ид февраля[1253] в полдень было затмение солнца, когда оба светила были в двадцать пятой части Водолея. Вновь в четвертый день до Календ марта[1254] было затмение луны. И в эту же ночь показались сполохи удивительной величины. Солнце же стояло в одиннадцатой части Рыб, а луна – в одиннадцатой части Девы. Также и звезда Меркурия в шестнадцатый день до Календ апреля[1255] была видна на солнце как маленькое черное пятно немного выше самого центра этого светила, которое нами наблюдалось восемь дней, но когда точно оно вошло (на солнце) и сошло (с него), указать не можем, так как мешали облака[1256]. В августе месяце в одиннадцатый день до Календ сентября[1257] в третьем часу ночи вновь было затмение луны, когда солнце находилось в пятой части Девы, а луна – в пятой части Рыб. Таким образом, от сентября прошлого года до сентября настоящего года луна трижды затмевалась, и единожды – солнце.

Когда возвращался с востока, скончался посол императора Радберт. И к императору прибыл посол царя персов, именем Абдалла, с монахами из Иерусалима, которые исполняли посольство патриарха Фомы, имена которых были Григорий[1258] и Феликс, неся подарки, которые вышеупомянутый царь послал императору, а именно: шатер и палатки притвора удивительной величины и красоты. Ибо все было из тонкого льна и раскрашено в разные цвета – как палатки, так и их крепления. Помимо этого, дарами упомянутого царя были шелковые плащи[1259], многочисленные и дорогие, а также ароматы, притирания и бальзам. Также и часы из бронзы, изготовленные с удивительным мастерством механики, в которых у клепсидры был ход в 12 часов со столькими же медными шариками, которые падали в конце каждого часа и заставляли своим падением звенеть расположенные под ними кимвалы. Были там и такое же число всадников, которые в конце каждого часа выезжали из двенадцати окошек и, толкая в своем движении, закрывали столько же окошек, которые сначала были открыты. Также в этих самых часах было и многое другое, что сейчас долго перечислять. Помимо этого, были среди упомянутых даров два подсвечника из бронзы удивительной величины и ценности. Все это было доставлено к императору, находившемуся во дворце в Аквисгране. Император, подержав у себя некоторое время монахов и посла, направил их в Италию и дал указание ожидать время для отплытия.

В этом же году император послал своего коннетабля Бурхарда с флотом на Корсику, чтобы защитить ее от мавров, которые повадились наведываться туда для грабежа. Мавры, выйдя по обыкновению из Испании, сначала причалили к Сардинии, где, завязав сражение с сардами и потеряв многих из своих – ибо рассказывают, что там их пало три тысячи, – прибыли прямо на Корсику, где вновь в некоей гавани этого острова вступили в сражение с флотом, которым командовал Бурхард, и были разбиты и обращены в бегство, потеряв тринадцать кораблей и многих из своих убитыми. В этом году во всех местах мавры были измотаны такими неудачами, что сами признали, что это с ними случилось из-за того, что в предыдущем году вопреки всем законам продали в Испании шестьдесят монахов, привезенных с острова Пателарии[1260]. Некоторые из них благодаря доброте императора вновь вернулись в свои места.

Патриций Никита, который находился с константинопольским флотом в Венеции, когда был заключен мир с королем Пипином и до августа месяца установлено перемирие, снявшись со стоянки, вернулся в Константинополь.

В этом году император отпраздновал Пасху и Рождество Господне в Аквисгране.

Глава 96. О нападении короля данов Годефрида на ободритов и склавов и обороне Карла Младшего. Об укреплениях данов против франков. О понтифике Льве и его послах в Британию.

Зима в это время[1261] выдалась очень мягкая и нездоровая. Когда же наступила весна, император отправился в Новиомаг. Проведя там Сорокадневный пост и отпраздновав святую Пасху, вернулся обратно в Аквисгран. И поскольку сообщали, что король данов Годефрид, переправившись, наступает с войском на ободритов, направил с сильным отрядом франков и саксов к Альбии своего сына Карла, приказав оказать сопротивление безумному королю, если попытается перейти границы Саксонии. Но Годефрид, простояв несколько дней лагерем на берегу и захватив приступом несколько замков склавов, вернулся с большими потерями своих войск. Ибо хотя и изгнал герцога ободритов Дражко, разуверившегося в верности плебеев, другого герцога, Годелаиба[1262], пойманного хитростью, повесил на виселице, две партии[1263] ободритов сделал своими данниками, однако потерял лучших и самых решительных из своих воинов, а с ними – сына своего брата, именем Регинольд, который был убит вместе со многими знатными данами при осаде одного из городов. Сын же императора Карл проложил мост через Альбию и с возможно большей быстротой перевел войско, которым командовал, на территорию линонов и смелдингов, которые сами отложились к королю Годефриду. Всюду опустошив их поля и перейдя реку обратно, с невредимым войском вернулся в Саксонию. В упомянутом походе с Годефридом были склавы, которые называются вильцами, которые из-за давней вражды, бывшей у них постоянно с ободритами, добровольно присоединились к его войскам. Когда тот возвратился в свое королевство, они тоже вернулись домой с добычей, которую смогли захватить у ободритов. Но Годефрид, прежде чем вернуться, разрушил эмпорий, который, будучи расположен на берегу Океана, назывался на языке данов Рериком[1264] и приносил, выплачивая дань, большой доход его королевству. Забрав оттуда купцов и отчалив с флотом, прибыл со всем войском в порт, который называется Слиесторпом. Находясь там некоторое время, решил так укрепить валом границу своего королевства, которая обращена к Саксонии, чтобы укрепление вала прикрывало весь северный берег реки Эгидоры[1265] от восточного залива моря, который даны называют Остарзальтом[1266] до Западного Океана[1267], оставив лишь один проход, через который могли бы въезжать и выезжать всадники и повозки. И распределив работу между герцогами войска, король вернулся домой.

Между тем король норданумбров, по имени Эардульф[1268], будучи изгнанным из королевства и с родины, придя с острова Британии, прибыл к императору, когда тот все еще находился в Новиомаге. И раскрыв причину своего прибытия, отправился в Рим. Возвратившись же из Рима, с помощью легатов Римского понтифика и господина императора вновь был возвращен в свое королевство. Во главе Римской Церкви стоял тогда Лев Третий, чей легат Альдульф, диакон из самой Британии, сакс по национальности, был направлен в Британию. И с ним императором были направлены два аббата: нотарий Хруотфрид[1269] и аббат из монастыря святого Аудомара[1270] Нантарий. Император же, построив с помощью легатов на реке Альбии два замка и расположив в них гарнизоны для защиты от нападений склавов, зиму провел в Аквисгране. Там же отпраздновал Рождество Господне и святую Пасху.

Глава 97. О константинопольском флоте, посланном в Венецию. О Тортосе, осажденной королем Людовиком. О восстановлении во власти короля норданумбров, возвращении послов. О действиях короля данов, диспуте относительно исхождения Святого Духа, убийстве Дражко, кончине Ауреола, обещании Амороза сдаться и затмении луны.

Флот, посланный из Константинополя, сначала пришвартовался[1271] в Далмации, а затем – в Венеции. Когда зимовал там, часть его подошла к острову Комиаклу. Завязав сражение с охраной, которая была размещена там, побежденные и обращенные в бегство, (корабли) вернулись в Венецию. Когда герцог, который командовал флотом, по имени Павел, пытался вести переговоря с королем Италии Пипином об установлении мира между франками и греками, словно это было ему поручено, герцоги Венеции Обелерий и Беат оказывали сопротивление всем его усилиям и сами готовили козни против него. Узнав про их коварство, он отбыл с переговоров.

А на западе господин король Людовик, войдя с войском в Испанию, взял в осаду город Тортосу, расположенную на берегу реки Ибера. Проведя в ее осаде некоторое время, после того как понял, что ее нельзя быстро взять, снял осаду и с невредимым войском ушел в Аквитанию.

После того, как король норданумбров Эардульф был возвращен в свое королевство, когда легаты императора и понтифика возвращались, один из них, а именно Альдульф, был захвачен пиратами и приведен ими в Британию, но был выкуплен неким человеком короля Кенульфа[1272] и вернулся в Рим. Остальные совершили плавание благополучно.

В Тоскане Популония[1273], морской город, был разграблен греками, которые называются оробиотами[1274]. Также и мавры из Испании, придя на Корсику, в саму святую пасхальную субботу разграбили некий город и ничего в нем не оставили, кроме епископа и нескольких стариков и немощных.

Между тем король данов Годефрид передал через неких купцов, что слышал, будто император разгневан на него за то, что в прошлом году повел войска на ободритов и отомстил за свои обиды, добавив, что хотел бы оправдаться по предъявленному, ибо те стали нарушать условия мира прежде, чем он начал войну. Также попросил, чтобы была встреча на границе его королевства у Альбии между его графами и графами императора, где можно было бы обсудить и должным образом взаимно уладить действия сторон по отношению друг к другу. Император выразил свое согласие, и за Альбией, в местечке, которое называется Байденфлетом состоялись переговоры со знатными людьми данов. И хотя с обеих сторон было поднято и обсуждалось многого вопросов, стороны разошлись, совершенно не добившись никаких результатов.

Дражко же, герцог ободритов, после того как выдал по требованию Годефрида заложником своего сына, собрав из народа отряд и приняв подмогу от саксов, напал на своих соседей вильцев, опустошив огнем и мечом их территорию. Когда вернулся домой с огромной добычей, вновь принял от саксов сильную подмогу и взял приступом очень крупный город смелдингов. И такими успехами принудил вернуться к союзу с ним всех, которые отложились от него.

После всего, так произошедшего, император, вернувшись из Арденского леса в Аквисгран, в ноябре месяце провел собор по вопросу об исхождении Святого Духа. Этот вопрос сначала поднял в Иерусалиме некий монах Иоанн. Для его решения в Рим к папе Льву были посланы епископ Вормации Бернхарий и Адалард[1275], аббат монастыря Корбея[1276]. Также на этом соборе обсуждался статус церквей и монастырей, а также вопросы жития тех, которые именуются служащими в них Богу. Однако из-за значительности, как представлялось, вопросов каких-либо решений принято не было.

Император между тем, поскольку ему сообщали о заносчивости и притязаниях короля данов, решил за рекой Альбией основать город и расположить в нем гарнизон франков. Когда набрал по Галлии и Германии для этого людей, вооруженных и снабженных остальным, необходимым для дела, и приказал следовать им к назначенному месту через Фризию, герцог ободритов Дражко был коварно убит в эмпории Рерике людьми Годефрида. Но император, после того как было выбрано место для сооружения города, поставив командовать осуществлением этого дела графа Эгберта, приказал ему переправиться через Альбию и занять это место. Место же это на берегу реки Стурии[1277], называемое Эзесфельдом[1278]. И было оно занято Эгбертом и саксонскими графами в мартовские Иды[1279] и стало укрепляться.

Граф Ауреол[1280], который правил за Пиренеями на границе Испании и Галлии напротив Оски и Цезаравгусты, скончался, его же место захватил Амороз[1281], префект Цезаравгусты и Оски, и в его замках расположил гарнизоны. Направив к императору посольство, пообещал, что желал бы покориться ему со всеми своими владениями.

В седьмой день до Календ января[1282] было затмение луны.

Глава 98. Об обещаниях префекта Амороза, вторжении мавров на Сардинию и Корсику. О нападении на венетов, далматинцев, данов и фризов, которых победили даны. О хвастовстве и убийстве короля данов Годефрида, которого Саксон[1283] называет Готриком, кончине Пипина. О падеже быков, затмениях, свержении Амороза.

Префект Цезаравгусты Амороз после того, как к нему прибыли послы императора, попросил[1284], чтобы были переговоры между ним и стражниками испанской границы, обещая, что на этих переговорах он сдастся под власть императора со всеми своими людьми. Хотя император и согласился, чтобы было так, однако из-за множества превходящих обстоятельств это осталось неосуществленным.

Мавры, собрав по всей Испании огромный флот, сначала причалили к Сардинии, затем – к Корсике. Не встретив на ней никакой охраны, подчинили почти весь остров.

Между тем король Пипин, разгневанный на неверность герцогов Венеции, приказал идти войной на Венецию с суши и с моря. Когда Венеция была покорена, а ее герцоги приняты к сдаче, Пипин послал тот же флот для опустошения берегов Далмации. Но так как для оказания помощи далматинцам приближался префект Кефалинии Павел с восточным флотом, королевский флот вернулся домой.

Дочь императора Ротруда, которая была старшей по возрасту, скончалась в восьмой день до Ид января[1285]. Император же, все еще находясь в Аквисгране и думая о походе против короля Годефрида, получил известие, что к Фризии причалил флот в двести кораблей из Нордманнии[1286], а все острова, прилежащие к берегу Фризии опустошены; что войско уже на континенте и с фризами уже произошло три столкновения и даны-победители наложили на побежденных дань и фризами в качестве дани уже выплачено сто футов серебра, а король Годефрид находится дома. И так было в действительности. Это известие настолько взволновало императора, что, отправив во все регионы посыльных для сбора войск, сам без промедления покинув дворец, сначала решил выступить навстречу флоту, затем, переправившись через реку Рейн, решил в месте, которое называется Липпехам, ожидать войска, которые еще не подошли,. Пока несколько дней находился там, слон, которого ему послал король сарацин Аарон, пал внезапной смертью. Собрав, наконец, войска, направляется с возможно большей быстротой к реке Аллеру. Разбив лагерь в месте, где она впадает в реку Визеру, тщетно ожидал прихода короля Годефрида. Ибо тот король, надменный из-за неосуществимой надежды победить, похвалялся, что решил сразиться в строю с императором. Но пока император стоял лагерем в упомянутом месте, к нему пришли вести о различных событиях. А именно сообщали, что флот, который опустошал Фризию, вернулся домой; и что король Годефрид убит одним из своих приближенных; что замок, называемый Хохбуоки[1287], расположенный на реке Альбии, в котором находился легат короля Одон и гарнизон восточных саксов, захвачен вильцами; и что его сын Пипин, король Италии, покинул бренную плоть в восьмой день до июльских Ид[1288]; что для установления мира прибыли два посольства из различных частей света: одно – из Константинополя, другое – из Кордубы. Когда тот узнал все это, устроив по обстоятельствам дела в Саксонии, вернулся домой. Во время этого похода был такой падеж быков, что в таком огромном войске их почти не осталось, но погибли все до одного. И не только там, но и во всех подвластных императору провинциях свирепствовал мор этого вида животных.

Император, прибыв в Аквисгран, выслушал в октябре месяце упомянутые посольства и заключил мир с императором Никифором, а также с Абулазом, королем Испании[1289]. Ибо вернул Никифору Венецию и принял отпущенного Абулазом графа Хаймрика, ранее захваченного сарацинами.

В этом году дважды затмевались солнце и луна: солнце – в восьмой день до июньских Ид[1290] и в канун Календ декабря; луна – в одиннадцатый день до июльских Календ[1291] и в восемнадцатый день до Календ января[1292].

Маврами был опустошен остров Корсика. Амороз был изгнан из Цезаравгусты Абдираманом[1293], сыном Абулаза, и был вынужден уйти в Оску. По смерти короля данов Годефрида его власть унаследовал Хемминг, сын его брата, и заключил с императором мир.

Глава 99. О послах мира, направленных Карлом к Никифору. О мире с королем данов Хеммингом и о знатных людях обеих сторон. О трех войсках, посланных Карлом в три района и удачно вернувшихся назад. О маяке, то есть башне, сооруженной в Бононии, которую называют и Боллонией. О флоте, сооруженном в Ганде. О послах данов и гуннов, аваров, склавов. Об известии о кончине Карла, сына императора.

Когда был выслушан и отпущен[1294] спатарий Арсафий – таково было имя посла императора Никифора, – для подтверждения того же мира императором были посланы в Константинополь послы: Базилейский епископ Хайдон, Гугон[1295], граф Туронский, и Айон, лангобард из Форума Юлия, – а с ними некий спатарий Лев, сицилиец родом, и герцог Венеции Обелерий. Первый из них за десять лет до того бежал с Сицилии в Рим к императору, когда тот был там. И решив вернуться, был отпущен на родину. Другого, лишенного из-за неверности титула, было приказано препроводить в Константинополь к его господину.

Мир, заключенный между императором и королем данов Хеммингом, из-за суровости зимы, которая не давала сторонам проходить друг к другу, сохранялся только данными на оружии клятвами. Наконец, с возвращением весенней мягкой погоды, когда стали открыты пути, бывшие ранее непроходимыми из-за сильных холодов, на реке Эгидоре в месте, которое называется Клатисом со стороны каждого народа, то есть франков и данов, встретились по десять знатных людей и был утвержден мир данными по своим обычаям и ритуалам взаимными клятвами. Знатные же люди со стороны франков были следующие: граф Вала[1296], сын Бернарда[1297], граф Бурхард, граф Унрох[1298], граф Одон[1299], граф Бернард[1300], граф Эгберт[1301], граф Теодерик[1302], граф Аббон[1303], граф Остдаг[1304], граф Вигман. Со стороны же данов в числе первых были братья Хемминга Ханквин и Ангандеон, за ними и другие почтенные среди своих люди: Осфрид по прозвищу Турдимулон, и Варстейн, и Суоми, и Урм, и другой Осфрид, сын Хейлигена, и Осфрид из Сканаове[1305], и Хебби, и Аовин.

Когда с Хеммингом был утвержден мир и в Аквисгране согласно обычаю был проведен генеральный конвент[1306], император направил в три части своего королевства также три войска: одно – за Альбию против линонов, которое как опустошило их землю, так и на берегу реки Альбии восстановило разрушенный вильцами в прошедшем году замок Хохбуоки, другое – в Паннонию для прекращения междоусобиц гуннов[1307], третье – против бретонцев для наказания их за неверность. Все они после успешных действий без потерь вернулись домой.

Между тем сам император, чтобы осмотреть флот, который в прошедшем году приказал построить, прибыл в морской город Бононию[1308], где были собраны эти корабли. Также там восстановил маяк, который был издревле установлен для указания курса плывущим на кораблях, и на его вершине был зажжен ночной огонь. И придя оттуда к реке Скальде, осмотрел в местечке, которое называется Ганд[1309], корабли, построенные для этого флота. И в середине ноября прибыл в Аквисгран. Когда он подходил, с ним встретились послы короля Хемминга Аовин и Хебби, передавая слова мира и подарки короля. В Аквисгране ожидали его прибытия и пришедшие из Паннонии канизавк[1310], правитель авар, и тудун, другие знатные люди, также герцоги склавов, живущих у Данубия, которые прибыли в присутствие государя по приказу герцогов войск, которые были посланы в Паннонию. Между тем в канун Нон декабря[1311] окончил свои дни сын господина императора Карл, который был старшим по возрасту. Император же зимовал в Аквисгране.

Глава 100. О кончине Хеннунга или Хемминга и борьбе за власть между наследниками королевства данов и их гибели. О правлении данов: Хериольда или Харальда и Регинфрида. О кончине Никифора и наследовании ему Михаилом. О послах мира, подходе к Корсике и Сардинии флота мавров, разгроме норманнов в Скотии. О мире с сарацином Абулазом, с беневентанцами, с вильцами и данами.

Немного времени спустя сообщили[1312], что скончался король данов Хемминг. Когда Зигфрид[1313], племянник короля Годефрида, и Амилон, племянник Хериольда[1314] и его самого (Хемминга), стремились наследовать и не смогли договориться между собой, кто должен править, собрав войска и сойдясь в сражении, оба погибли. Однако сторонники Амилона, одержав победу, поставили себе королями его братьев, Хериольда и Регинфрида. Побежденные, следуя за ними по необходимости, не стали сопротивляться воцарению братьев. В этом сражении, как говорят, пало 10940 воинов.

Император Никифор, вступив после многих выдающихся побед в сражение с булгарами в провинции Мезии, был убит, и его зять Михаил, ставший императором, принял и отпустил в Константинополе послов господина императора Карла, которые были посланы к Никифору. С ними отправил и своих послов, а именно: епископа Михаила[1315] и протоспатариев Арсафия и Феогноста, – и через них утвердил мир, заключенный Никифором. Ибо в Аквисгране, куда они прибыли к императору, приняв от него в церкви письменный договор о мире, провозгласили его на своем языке, то есть по-гречески, императором, назвав василевсом. И прибыв на обратном пути в Рим, приняли в базилике святого апостола Петра также и от папы Льва этот же документ о мире и союзе[1316]. Когда они были отпущены, император, проведя по обычаю в Аквисгране ежегодный генеральный конвент, направил в Италию своего внука Бернарда, сына Пипина. И из-за слухов о том, что из Африки и Испании для опустошения Италии ожидалось, как говорили, прибытие флота, приказал быть с ним Вале, сыну своего двоюродного брата Бернарда[1317], пока исход событий не покажет, что наши люди в безопасности. Этот флот частично прибыл на Корсику, частично – на Сардинию. Также и флот норманнов, подойдя к Гибернии, острову скоттов, и вступив со скоттами в сражение, когда была перебита значительная часть норманнов, позорно обратившись в бегство, вернулся домой.

С королем сарацин Абулазом был заключен мир, то же самое и с герцогом беневентанцев Гримоальдом. И беневентанцами было выплачено в качестве дани двадцать пять тысяч солидов золотом. Против вильцев был совершен поход и от них приняты заложники. Короли данов Хериольд[1318] и Регинфрид, послав к императору посольство, запросили мира и попросили отпустить к ним Хемминга[1319], их брата.

Ушел из жизни аббат монастыря святого Германа Роберт и на его место заступил Ирминон, мудрейший муж.

В этом году в майские Иды[1320] после полудня было затмение солнца.

Глава 101. О посольстве к константинопольскому императору Михаилу[1321]. О принятии Людовика в соправители, утверждении Бернарда королем Италии. О соборах по вопросу устройства церковной жизни. О мире с норманнами-данами и о деяниях данов. О западне, устроенной маврам, об их мести и разгроме. О принятии монашества императором Михаилом, воцарении Льва и бегстве булгар.

Император провел[1322] зиму в Аквисгране. И с приходом весеннего тепла отправил в Константинополь Треверского епископа Амалария и Петра, аббата монастыря Нонантолы[1323], для утверждения мира с императором Михаилом. А затем, проводя генеральный конвент и призвав к себе в Аквисгран своего сына Людовика, короля Аквитании, возложил на него корону и сделал соправителем с императорским титулом. Своего же внука Бернарда, сына своего сына Пипина, поставил управлять Италией и приказал именовать королем. Также по всей Галлии епископами по его указанию были проведены соборы для исправления положения дел в церквях и монастырях. Один из них был собран в Могонциаке, другой – в Ремах, третий – в Туронах, четвертый – в Кабиллоне, пятый – в Арелате. И на том конвенте в присутствии императора было произведено сопоставление решений, вынесенных на каждом из них. Если кто захочет познакомиться с ними, сможет найти их в упомянутых пяти городах, хотя их экземпляры имеются и в придворном архиве. С этого конвента за реку Альбию на границу с норманнами были посланы некоторые знатные люди франков и саксов, чтобы заключить мир с королями норманнов по их просьбе и вернуть им их брата. Когда они встретились с данами в назначенном месте в равном с ними числе – а от знати данов было шестнадцать человек, – дачей взаимных клятв был заключен мир и брат королей был возвращен им. Однако в это время короли данов не были дома, а отправились с войском в Вестарфольду[1324]. Эта земля – самая дальняя в их королевстве. Лежа на северо-западе, она обращена к северной оконечности Британии. Ее правители и народ отказывались подчиняться им. Когда они, покорив их, вернулись и приняли брата, посланного императором, сыновья короля Годефрида и многие из знати данов, которые, уже давно покинув родину, жили на чужбине у свенонов, собрав отовсюду войска, объявили им войну. И когда к сыновьям Годефрида отовсюду со всей земли данов стеклись толпы народа, они, завязав сражение с королями, без большого труда изгнали их из королевства.

Когда мавры возвращались с Корсики с большой добычей в Испанию, Эмпоританский граф Ирмингарий[1325], устроил им на Майорике засаду и захватил восемь их кораблей, в которых было обнаружено более пятисот пленных корсиканцев. Стремясь отомстить за это, мавры опустошили город Тосканы Центумцеллы[1326] и Никею[1327] в Нарбонской провинции. Также придя на Сардинию и завязав с сардами сражение, были отброшены и побеждены. И потеряв многих из своих, отступили.

Император же Михаил, пойдя войной на булгар, неудачно повел компанию. И вернувшись из-за этого домой, сложил с себя диадему и сделался монахом. На его место был поставлен, став императором, Лев[1328], сын патриция Варды. Крум[1329], царь булгар, который за два года до того убил императора Никифора и изгнал из Мезии Михаила, возгордившись своими удачами, подошел с войском к самому Константинополю и стал лагерем у ворот города. Когда верхом объезжал стены города, император Лев, сделав вылазку, перехватил его, проявившего неосторожность. И тяжело ранив, вынудил спасаться бегством и с позором вернуться на родину.

Глава 102. Об отходе к вышним Карла Великого и деяниях его наследника Людовика. О посольствах, взаимно посланных императорами, дани беневентанцев, конфликте королей данов и бегстве Хериольда или Харальда.

Когда император Карл зимовал[1330] в Аквисгране, уже на семьдесят первом году жизни, на сорок седьмом году своего правления и на сорок третьем году от покорения Италии, от того же, как был провозглашен императором и августом, – на четырнадцатом году, в пятый день до Календ февраля[1331] покинул бренный мир[1332]..

Когда известие об этом, сообщаемое многими, получил в поместье Теотуаде его сын Людовик, где он в то время зимовал, на тридцатый день после того, как это случилось, он прибыл в Аквисгран и при единодушном согласии и одобрении всех франков стал преемником отца. И обратив свои заботы к правлению принятым государством, в первую очередь выслушал и отпустил послов народов, прибывших к отцу. Затем принял подобным образом и других послов, хотя и посланных к отцу, но прибывающих к нему. Среди них особо значимым было посольство, направленное из Константинополя. Ибо император Лев, преемник Михаила, отпустив епископа Амалария и аббата Петра, которые, хотя были посланы к Михаилу, прибыли, однако, к нему, направил с ними к господину Карлу своих послов: спатария Христофора и диакона Григория, – а через них – условия и подтверждение мира и согласия. Приняв их и отпустив, господин Людовик направил для укрепления дружбы и подтверждения упомянутого мира к императору Льву своих послов: Регийского епископа Нордберта и Рихоина, графа Пиктавов.

Проведя в Аквисгране генеральный конвент своего народа, император направил во все части своего королевства легатов для осуществления правосудия и защиты народа от притеснений. Вызвал к себе своего племянника, короля Италии Бернарда, и, одарив подарками, отпустил в его королевство. С герцогом Беневента Гримоальдом заключил и утвердил мир на тех же условиях, что и отец, то есть, чтобы беневентанцы ежегодно выплачивали дань в семь тысяч солидов. Тогда же направил двоих из своих сыновей: Лотаря[1333] – в Баварию, Пипина[1334] – в Аквитанию.

Короли данов Хериольд и Регинфрид, которые в прошедшем году были побеждены и изгнаны из королевства сыновьями Годефрида, собравшись с силами, вновь объявили им войну. В этом столкновении были убиты Регинфрид и один из сыновей Годефрида, который был старшим по возрасту. Хериольд, разуверившись после произошедшего в своих силах, прибыл к императору и отдался под его власть. Тот, приняв его, дал ему указание отправляться в Саксонию и ожидать удобного времени, когда император мог бы ему оказать помощь, как он и просил.

Глава 103. О походе императора Людовика на данов и их междоусобице. О заговоре против великого понтифика Льва. О посольстве и дарах сардов. О расторжении мира с сарацинами, заключенного ранее. О сильном землетрясении и разливе Рейна. О свирепости римлян по отношению к понтифику Льву.

Императором было приказано[1335], чтобы саксы и ободриты готовились к этому походу. И в эту зиму были сделаны две попытки переправиться через Альбию, но из-за неожиданной перемены погоды, когда из-за оттепели растаял лед на реке, мероприятие осталось невыполненным до того, как с окончанием зимы, в середине мая месяца, наконец наступило благоприятное время выступать. Тогда все графы саксов и все войска ободритов с легатом императора Балдриком прибыли, как было приказано, для оказания помощи Хериольду в землю норманнов за рекой Эгидорой, называемую Сиаландией[1336]. И выступив, на седьмой день, наконец, разбили лагерь на берегу Океана. Простояв там три дня, опустошив все соседние земли и приняв от населения 40 заложников, вернулись к императору в Саксонию, поскольку сыновья Годефрида, которые, собрав большие силы и флот в двести кораблей, находились напротив них на некоем острове, отстоящем от континента на три мили, не решились вступить в сражение. Сам король в то время проводил генеральный конвент своего народа в месте, которое называется Патрисбрунной, куда к нему прибыли знатные люди и послы восточных склавов. Но до того, как прибыл туда, и когда еще был дома, ему было сообщено, что некоторые из знатных римлян в самом городе Риме составили заговор с целью убийства папы Льва, а потом, когда донос об этом дошел до понтифика, все зачинщики этого преступления были казнены по его приказу. Император, с горечью восприняв это, устроив тогда дела склавов и Хериольда и оставив его самого в Саксонии, прибыл во дворец во Франконофурде и отправил в Рим, чтобы расследовать то, о чем сообщалось, своего племянника, короля Италии Бернарда, который был с ним в Саксонии. Когда тот прибыл в Рим, слег в недуге. Однако сообщил императору выясненные обстоятельства через графа Герольда, который был дан ему для этого как легат. Легаты понтифика: Иоанн, епископ Сильвы Кандиды[1337], номенклатор Теодор и герцог Сергий, – следуя за ним, полностью оправдались по всему, в чем обвинялся их господин.

Из города Каралы[1338] прибыли послы сардов, неся дары.

Мир, который был заключен с королем сарацин Абулазом и соблюдался три года, был разорван как бесполезный и против него была вновь начата война. Епископ Нордберт и граф Рихвин, вернувшись из Константинополя, доставили письменный договор о мире, который им вручил император Лев. Помимо прочего, они сообщили, что там в августе месяце в течение пяти дней подряд было сильнейшее землетрясение, которым были разрушены как многие здания самого города, так и в других городах, как свидетельствовали, люди попали под завалы. Но и в Галлии, как рассказывают, в сентябре месяце трясло город Аквитании Сантонию. Река Рейн, наполнившись альпийскими потоками, разлилась больше обычного.

Римляне, когда узнали, что папа Лев слег от болезни, собрав отряд, сначала разграбляют все поместья, которые этот понтифик возвел недавно на территории отдельных городов, затем, подведя огонь, сжигают. Далее решают идти в Рим и вернуть себе силой то, что, как они с возмущением утверждали, было отнято у них. Узнав про это, король Бернард, послав отряд, при помощи герцога Сполета Винигиза как подавил этот мятеж, так и принудил их отказаться от задуманного. И о всем, что произошло, через своих легатов сообщил императору.

Глава 104. О походе против склавов сорабов. О подавлении заговора васконов. О прибытии папы Стефана к Людовику в Ремы и о послах Испании.

С окончанием зимы[1339] саксам и восточным франкам было приказано совершить поход против склавов сорабов, которые не подчинялись указам. Те с готовностью исполнили приказ и без большого труда подавили дерзость непокорных. Ибо когда был захвачен один город, все, что было в этом народе мятежного, утихло, пообещав быть покорным.

Васконы, которые живут за Гарумной и в Пиренейских горах, с обычным для них легкомыслием подняли мятеж и полностью отложились из-за того, что был смещен их герцог, именем Сигивин[1340], которого император убрал оттуда из-за его чрезмерной заносчивости и порочности нравов. Но двумя экспедициями были так приведены к покорности, что сдача и просьба о мире им показались запоздалыми.

Между тем господин папа Лев на двадцать первом году своего понтификата в пятый день до Календ июня[1341] покинул бренную плоть и на его место был избран и рукоположен диакон Стефан. Не прошло и двух месяцев после его рукоположения, как он как можно быстрее спешит прибыть к императору, послав между тем двух легатов, чтобы объявили императору о его рукоположении. Когда император узнал про это, решил встретить его в Ремах. И послав навстречу ему людей, которые бы проводили его туда, прибыв туда раньше его, встретил его там с большим почетом. Понтифик, сразу поведав императору цель своего прибытия, отслужив по обычаю торжественную мессу, короновал его, возложив на него диадему. После того, как они обменялись многими подарками, провели совместную трапезу и заключили прочный союз, а также устроили по обстоятельствам прочие дела Святой Божьей Церкви, понтифик направился в Рим, император – во дворец в Компендии. Остановившись там, принял послов ободритов и послов Абдирамана, сына короля Абулаза, посланных к нему из Испании. Проведя там более двадцати дней, отправился на зимовку в Аквисгран.

Глава 105. О цели посольств сарацина Абдирамана, императора греков и дана Хериольда. О затмении луны и о комете. О кончине понтифика Стефана. Об обвале на императора портика, принятии Лотаря в соправители. О послах императора Льва. Об отложении ободритов и о причине этого. О тирании короля Италии Бернарда и зачинщиках его заговора.

Чтобы просить мира, из Цезаравгусты прибыли[1342] послы короля сарацин Абдирамана, сына Абулаза, и, выслушанные императором в Компендии, получили приказ следовать с ним в Аквисгран. Когда император прибыл туда, принял посла императора Льва, по имени Никифор, посланного из Константинополя для решения вопроса о Далмации. Поскольку отсутствовал Кадолах[1343], в ведении которого были вопросы тех пограничных территорий, но предполагалось, что он вскоре прибудет, император дал указание послу ожидать его прибытия. Когда он прибыл, между ним и послом состоялись переговоры по вопросам, которые поднял посол. И поскольку дело касалось многих как римлян, так и склавов и представлялось, что его нельзя решать в их отсутствие, переговоры были перенесены в Далмацию. В Далмацию для этого вместе с Кадолахом и упомянутым послом был послан также Альбигарий[1344], племянник Унроха[1345]. Также были отпущены послы Абдирамана, которые удерживались три месяца и уже стали терять надежду на возвращение. Также и сыновья короля данов Годефрида, послав из-за постоянных нападений Хериольда посольство к императору, просили мира, обещая его соблюдать. Но поскольку представлялось, что это скорее притворство, чем истинное намерение, это предложение было отвергнуто как бессодержательное и Хериольду была оказана поддержка в борьбе с ними.

В Ноны февраля[1346] во втором часу ночи было затмение луны и в созвездии Стрельца появилась комета. Между тем в восьмой день до Календ февраля[1347] скончался папа Стефан, когда еще не прошло и трех месяцев, как он прибыл в Рим. Пасхалий, избранный его преемником, после своего торжественного рукоположения послал императору и подарки, и письмо с оправданиями, в котором уверял, что сан понтифика был словно навязан ему, не только не желавшему его принимать, но и настойчиво отказывавшемуся от него. Но послав другое посольство, попросил, чтобы соглашения, заключенные с его предшественниками, соблюдались и при нем и были бы подтверждены. Номенклатор Теодор не только исполнил это посольство, но и получил то, о чем просил папа.

В пятый день последней недели Великого поста, когда отмечают Вечерю Господню, рухнул деревянный портик, через который проходил император, когда выходил после проведенного святого богослужения из церкви, и своим неожиданным обрушением опрокинул идущего и более двадцати человек, которые шли вместе с ним, ибо был он как построен из непрочного материала, так и тогда был обветшавшим и подгнившим и поперечины, державшие настил из досок, не смогли выдержать нагрузки. Хотя в этом происшествии тяжело пострадали многие из тех, которые свалились вместе с императором, ему, однако, не было причинено никакого ущерба кроме того, что рукоятью меча, которым был опоясан, была ушиблена левая половина груди и было сзади поранено правое ухо. Тяжестью упавшего бревна было также ушиблено правое бедро у самого паха. Но стараниями лечивших его врачей он очень быстро поправился. Ибо отправившись на двадцатый день после случившегося в Новиомаг, занимался охотой. Вернувшись оттуда, провел по обычаю в Аквисгране генеральный конвент своего народа, где короновал своего перворожденного сына Лотаря и назначил его соправителем, дав ему свой титул. Назвав остальных сыновей королями, одного поставил править в Аквитании, другого – в Баварии. Когда по окончании конвента направлялся на охоту в горы Вогезы, встретил по пути послов императора Льва. Выслушав их во дворце в Ингельхайме рядом с городом Могонциаком и выяснив, что цели их посольства те же, которые недавно изложил Никифор, посол того же императора, отправил их, быстро освободив, и направился туда, куда стремился.

Когда же было сообщено об отпадении ободритов и Склаомира, он лишь поручил через легата графам, которые находились в охранении у Альбии, сторожить вверенные им рубежи. Причиной же отпадения послужило то, что царскую власть, которой до того над ободритами после смерти Дражко Склаомир обладал единолично, императору показалось необходимым разделить с Цеадрагом, сыном Дражко. Это настолько сильно того огорчило, что заявил, что никогда после этого больше не перейдет реку Альбию и не придет во дворец императора. Послав без промедления посольство за море, заключил союз с сыновьями Годефрида и добился, чтобы в Заальбийскую Саксонию[1348] было послано войско. Ибо и их флот по Альбии дошел до замка Эзесфельд, опустошив весь берег реки Стурии, и Глуом, охранник границы с норманнами, ведя пешее войско, подошел сухопутным путем к самому замку всесте с ободритами. Хотя наши и оказали им яростное сопротивление, но, оставив оборону замка, отступили. Между тем, когда император, закончив охоту, возвращался из Вогезов в Аквисгран, ему сообщили, что его племянник Бернард, король Италии, замыслив по совету некоторых вздорных людей узурпацию власти, уже закрыл все дороги, то есть проходы, которые ведут в Италию, расположив на них караулы, и что все города Италии дали ему присягу, что было отчасти правдой, отчасти ложью. Когда для подавления этого выступления император, очень быстро собрав со всей Галлии и Германии многочисленные войска, без промедления отправился в Италию, Бернард, разуверившись в своих силах, в первую очередь из-за того, что его ежедневно покидали его люди, сложив оружие, сдался императору в Кабиллоне. Остальные, следуя за ним, не только сдались, сложив оружие, но и при первом допросе в последующем раскрыли все, как оно было. Главарями заговора были Эггидеон[1349], первый среди приближенных короля, его камерарий Регинхард[1350] и Регинхарий, сын графа Мегинхария, чей дед по матери Хардрад в Германии вместе со многими знатными людьми из этой провинции некогда составлял заговор против императора Карла. Были, кроме того, и многие другие знатные и благородные люди, которые были уличены в этом преступлении, среди них и некоторые епископы: Ансельм Медиоланский[1351], Вольфольд Кремонский и Теодульф Аврелианский.

Глава 106. О приговоре, вынесенном заговорщикам и его исполнении. О наказании мятежных бретонцев, кончине Ирменгарды[1352], затмении солнца. О приеме послов беневентанцев и других послов.

Когда коварство было раскрыто[1353] и заговор разоблачен, а все заговорщики оказались в его власти, император вернулся в Аквисгран и, проведя Четыредесятницу, через несколько дней после святой Пасхи приказал главарей заговора, которые были названы выше, вместе с королем, которые были приговорены судом франков к смертной казни, только лишь лишить зрения. Епископов, низложенных синодальным декретом, приказал заточить в монастыри. Остальных, смотря по тому, кто оказался виновен в большей мере, а кто – в меньшей, приказал либо отправить в изгнание, либо постричь в монахи и отправить в монастыри. И сделав такие распоряжения, сам с большим войском подойдя к Бретани, провел в Венете генеральный конвент. Войдя оттуда в упомянутую провинцию, захватил укрепления мятежников и очень быстро без большого труда подчинил всю ее своей власти. Ибо после того, как войсками императора был убит Морман[1354], который в той земле по обыкновению, свойственному бретонцам, захватил королевскую власть, не находилось ни одного бретонца, который бы оказывал сопротивление либо не выполнял повеления или отказывался выдать заложников, которых было приказано выдать. Когда император, распустив после завершения похода войско, вернулся в город Андекавы, королева Ирменгарда, его жена, которую он, отправляясь в поход, оставил больной, через два дня после того, как прибыл к ней, когда болезнь усилилась, скончалась в пятый день до Нон октября[1355].

В восьмой день до Ид июля[1356] случилось затмение солнца. Император, возвращясь на зиму в Аквисгран через Ротомаг, а также через Амбиан и Камарак, когда прибыл в Геристаль, встретил послов герцога беневентанцев Сигона[1357], которые доставили подарки и оправдывали герцога относительно убийства его предшественника Гримоальда. Были там и послы других народов, а именно: ободритов и герцога гудускан и тимочан Борны[1358], которые недавно отпали от союза с булгарами и пришли на нашу землю, а также Людевита, герцога нижней Паннонии[1359], который, замыслив захват власти, пытался обвинять Кадолаха, графа и префекта марки Форума Юлия, в жестокости и высокомерии. Выслушав их и отпустив, император отправился зимовать в Аквисгран.

Глава 107. О Склаомире, приведенном к императору Людовику и отправленному в изгнание. О Лупе[1360], аналогичным образом отправленном в изгнание, исправлении положения дел в Церкви. О Юдифи, жене императора, мятеже Людевита[1361], кончине Кадолаха, победе Балдрика, происках Борны, замирении васконов, выступлении в Данию Хериольда или Харальда.

Король ободритов Склаомир, для наказания которого за неверность за Альбию в этом году[1362] было послано войско саксов и восточных франков, был приведен в Аквисгран префектами рубежей Саксонии и легатами, которые командовали войсками. Когда его стали обвинять во многих преступлениях знатные люди его народа, которые по приказу прибыли вместе с ним, а он не смог разумными доводами оправдаться по предъявленному, был приговорен к изгнанию и королевская власть была отдана сыну Дражко Цеадрагу. Аналогичным образом и Луп, сын Центулла, васкон, который в этом году вступил в сражение с Беренгарием[1363], графом Толозы и Варином[1364], графом Арверна, в котором как потерял брата Гарсанда[1365], человека в высшей степени безрассудного, так и сам был на краю гибели, если бы не спасся бегством, когда прибыл в присутствие императора и ему были упомянутыми графами предъявлены тяжелые обвинения в измене, а он не смог оправдаться, был сам на время отправлен в изгнание.

В Аквасгране после Рождества Господня был проведен конвент, на котором многое обсуждалось и было решено о статусе церквей и монастырей. Также были записаны и добавлены к законам, поскольку отсутствовали, некоторые необходимые главы. После этого император, сделав смотрины многим дочерям знатных людей, взял в жены дочь графа Вельпона[1366], по имени Юдифь[1367]. Также и в июле месяце во дворце Ингельхайме был проведен конвент. Из-за мятежа Людевита из Италии в Паннонию было направлено войско. Но оно, потерпев неудачи и ничего почти не добившись, вернулось обратно. И возгордившийся Людевит направил к императору послов, чтобы попросить мира, предлагая некоторые условия и обещая исполнить то, что будет приказано, если они будут исполнены. Когда император не принял их и предложил ему через послов свои условия, тот, посчитав, что лучшее для него – упорствовать в совершенном отпадении, прилагал усилия поднять на войну соседние с ним народы, повсюду направляя послов. Также и народ тимочан, который, оставив союз с булгарами, стремился прийти к императору и подчиниться его власти, так переубедил и привлек лживыми уговорами не делать этого, что тот, оставив то, что задумал сделать, стал союзником и пособником его неверности. Когда же войско вернулось из Паннонии, Кадолах, герцог Форума Юлия, пораженный лихорадкой, скончался в самой марке. Когда на его место был выбран Балдрик и вошел на территорию карантан[1368], которая была в его ведении, навстречу ему выступило войско Людевита. Когда это войско было на марше у реки Дравы, Балдрик, напав на него с небольшим отрядом, многих перебив, как вынудил повернуть обратно, так и изгнал из той провинции. Герцог же Далмации Борна, выйдя у реки Колапии[1369] ) с большими силами навстречу наступающему Людевиту, в первом столкновении был оставлен гудусканами, однако ушел, пользуясь защитой и поддержкой своих отборных воинов. В этом сражении погиб тесть Людевита Драгамоз, который, покинув зятя в начале измены, присоединился к Борне. Вернувшиеся домой гудусканы вновь были подчинены Борной. Людевит же, воспользовавшись моментом, войдя в декабре месяце с сильным отрядом в Далмацию, опустошил все огнем и мечом. Борна, видя, что силы неравны, все свое укрыл в замках, сам же, нападая с отборным отрядом то с тыла, то с фланга, наносил урон, насколько это было возможно, войскам Людевита и днем, и ночью, и не позволил ему безнаказанно находиться в своей провинции. В конце концов, нанеся ему большой урон, вынудил покинуть свою землю, убив три тысячи из его войск и захватив более трехсот верблюдов[1370], помимо разграбленного обоза и захваченных различного рода трофеев. О том, как все происходило, сообщил императору через своих легатов.

А на западе сын императора Пипин вошел по приказу отца с войском в Васконию. Изгнав из нее мятежников, настолько усмирил всю эту провинцию, что в ней не осталось ни одного мятежника или непокорного.

Также и Хериольд, проведенный по приказу императора ободритами к своим кораблям, отплыл на родину, надеясь принять там королевскую власть. Говорят, что к нему присоединились двое из сыновей Годефрида, чтобы якобы править вместе с ним, изгнав с родины двух других. Но представляется, что это было сделано с коварным умыслом.

Император, распустив конвент, прибыл сначала в Круциниак[1371], затем – в Бингию[1372], совершив плавание вниз по Рейну до Конфлюэнтес[1373]. Оттуда направился охотиться в Арденский лес. И проведя там по своему обыкновению охоту, вернулся в Аквисгран на зимовку.

Глава 108. О походе на Людевита по совету Борны, поражении Беры в поединке, отступлении Людевита в замок. О расторжении мира, заключенного с Абулазом. О норманнских пиратах, отогнанных от Фландрии и устья Секваны и ограбивших Аквитанию. О гибельной эпидемии, ненастье, сильных ливнях и затмении луны.

В январе месяце[1374] там же был проведен конвент, на котором обсуждалась измена Людевита и было решено для подавления его дерзости и опустошения его земли из трех регионов одновременно послать три войска. Также и Борна сначала через легатов, затем и прибыв сам, дал совет, что, по его мнению, следовало предпринять. На этом конвенте граф Барциноны Бера, который уже давно обвинялся своими соседями в коварстве и неверности, был побежден, пытаясь сражаться со своим обвинителем в конном поединке. И хотя как государственный преступник был приговорен к смертной казни, был помилован снисходительностью императора и отправлен в ссылку в Ротомаг.

Как только по прошествии зимы трава смогла обеспечить прокорм вьючному скоту, против Людевита направляются три войска: одно из них – из Италии через Норикские Альпы[1375], другое – через провинцию карантан[1376], третье выступило через Баварию и Верхнюю Паннонию. Однако два войска, то есть правое и левое, пришли с запозданием из-за того, что проходу одного мешало при переходе через Альпы сопротивление вражеского отряда, другому помехой были и длина пути, и то, что было необходимо переправляться через реку Драву. Среднее же, которое наступало через карантан, хотя в трех местах ему было оказано сопротивление, успешно трижды одолев врага, также и переправившись через Драву, быстро прибыло в назначенное место. Людевит, ничего не предпринимая против этого, лишь укрылся со своими людьми за укреплениями замка, который соорудил на крутой горе. И говорят, что не вел с осаждавшими никаких переговоров ни о войне, ни о мире ни сам, ни через послов. После же того, как войска собрались вместе, опустошив огнем и мечом всю область, вернулись домой без каких-либо полученных серьезных потерь. То войско, которое прошло через Верхнюю Паннонию, при переходе реки Дравы из-за нездоровой местности и воды тяжело пострадало от заболевания живота и значительная часть воинов погибли от этой болезни. Эти три войска были собраны из Саксонии, восточной Франции и Алемании, а также из Баварии и Италии. Когда они вернулись домой, карниольцы, которые обитают у реки Савы и являются почти соседями фриульцам, сдались Балдрику. То же сделали и часть карантан, которые отложились от нас к партии Людевита.

Мир, установленный между нами и королем Испании Абулазом и не приносящий должной выгоды ни одной из сторон, был преднамеренно нарушен и против него начата война.

В Италийском море были захвачены пиратами и потоплены восемь купеческих кораблей, возвращавшихся из Сардинии в Италию. А тринадцать пиратских кораблей, вышедших из Нордманнии, сначала стремясь поживиться во Фландрии, были отогнаны теми, которые были в охранении. Однако там из-за беспечности караульных ими было уведено незначительное число домашнего скота и сожжены несколько малоценных хижин. Попытавшись сделать то же самое в устье Секваны, они встретили сопротивление береговой охраны и, потеряв пятерых из своих убитыми, ушли ни с чем. Наконец, у берегов Аквитании им подвернулась удача. Полностью опустошив поселок, который называется Буеном[1377], с огромной добычей вернулись домой.

В этом году из-за непрерывных дождей и чрезмерно влажной погоды случились большие несчастья. Ибо свирепствовали эпидемия людей и падеж скота, так длительно продолжаясь и широко распространившись, что во всем королевстве франков едва можно было найти какой-либо уголок, который не был бы затронут и не пострадал от этого. Зерновые и бобовые, пораженные постоянными дождями, либо не могли быть убраны, либо, уже убранные, были испорчены гнилью. Даже вино, выход которого было мал в этом году, получилось из-за недостатка тепла кислым и неприятным. В некоторых же местах из-за воды, оставшейся на полях от паводка, был настолько затруднен озимый сев, что до весеннего тепла практически не сеялось никаких культур.

В восьмой день до Календ декабря[1378] во втором часу ночи было затмение луны.

Император, завершив начатую по обыкновению после проведенного в Каризиаке конвента осеннюю охоту, вернулся в Аквисгран.

Глава 109. О совещании по вопросу войны с Людевитом и испанцами. Об утверждении разделения королевства между сыновьями. О послах понтифика, кончине Борны, убийстве императора Льва, бегстве епископа Фортуната, свадьбе Лотаря, снисходительности императора Людовика к разоблаченным заговорщикам. О событиях в Дании, кончине Склаомира. О ненастном лете и суровой зиме.

В феврале месяце[1379] в Аквисгране состоялся конвент и на нем обсуждался вопрос о войне с Людевитом. Были определены три отряда для опустошения будущим летом замель изменников. Аналогичное решение было принято и в отношении Испанской марки, и был отдан приказ префектам ее границ. Было намечено вновь провести конвент в Новиомаге[1380] в мае месяце и были назначены графы, которые должны были прибыть туда. Господин император после пасхальных праздников отправился туда на корабле по Мозе. Там он изложил установленное в прошлые годы и записанное разделение королевства между своими сыновьями и утвердил его клятвами знатных людей, которые там присутствовали. Приняв послов Римского понтифика Пасхалия[1381], а именно: епископа Центумцелл Петра и номенклатора Льва, – и быстро освободив их, а также назначив для похода в Паннонию графов, сам после непродолжительного пребывания там вернулся в Аквисгран и по прошествии нескольких дней, держа путь через Арденский лес, прибыл в Треверы и Меттис. Придя же оттуда в замок Ромарика, оставшееся время летнего зноя и половину осени провел в занятии охотой в чаще Вогезских гор.

Между тем покинул этот свет герцог Далмации и Либурнии Борна. И по просьбе всего народа, а также с согласия императора его преемником был назначен его племянник, по имени Владислав[1382]. Также пришло сообщение о смерти Константинопольского императора Льва, а именно, что он был убит в самом дворце в результате заговора некоторых своих знатных людей, а в первую очередь – комита доместиков Михаила[1383]. Докладывали, что Михаил при одобрении народа и поддержке солдат преторианской гвардии принял регалии империи.

Патриарх Града[1384] Фортунат[1385] был обвинен перед императором неким своим пресвитером, по имени Тиберий, в том, что побуждал Людевита упорствовать в совершенной измене и оказывал ему помощь, посылая мастеров-каменщиков для укрепления его замков. Когда ему из-за этого было приказано прийти во дворец, сначала отправился в Истрию, якобы намареваясь выполнить приказ. Оттуда, делая вид, что возвращается в город Град, улучив момент, тайно отплыл на корабле, когда никто из его людей ни о чем не догадывался, кроме тех, с которыми замыслил это. Прибыв же в город Далмации Ядеру, поведал префекту той провинции Иоанну причину своего побега, который, тотчас посадив его на корабль, отправил в Константинополь.

В середине октября месяца на Вилле Теодона проводился генеральный конвент при большом стечении народа франков, на котором господин Лотарь, первенец господина императора Людовика, торжественно взял в жены дочь графа Гугона[1386] Ирменгарду[1387]. Туда же с большими подарками прибыли легаты Святой Римской Церкви примицерий Теодор и супериста[1388] Флор. На этом же конвенте присутствовали и графы, уже вернувшиеся из Паннонии, которые, опустошив все земли отступников и сторонников Людевита, когда не оставалось никого, оказывающего сопротивление, вернулись домой. На том совете было проявлено необычайное милосердие благочестивейшего императора, которое он оказал тем, которые вместе с его племянником Бернардом участвовали в заговоре против его жизни и власти. Когда им было приказано предстать там перед ним, он не только пожаловал им сохранение жизни и освободил от телесных наказаний, но и с величайшим милосердием вернул владения, конфискованные в казну по требованию закона. Вызвав также из Аквитании Адаларда[1389], где тот был в ссылке, приказал ему быть, как и прежде, аббатом и управителем Корбейского монастыря. С ним вернул, примирившись, в тот же монастырь и его брата Бернарда. Завершив то, что было начато в интересах государства, когда присяга, которую в Новиомаге дали некоторые из знати, была дана всем народом, сам вернулся в Аквисгран, своего же сына Лотаря после торжественно проведенной свадьбы отправил зимовать в Вормацию.

Со стороны данов в этом году было все спокойно, и Хериольд был принят сыновьями Годефрида в соправители, что, как полагают, обеспечило в это время мир и спокойствие между ними. Но поскольку правитель ободритов Цеадраг[1390] был уличен в измене и некоем сговоре с сыновьями Годефрида, было решено вернуть на родину его соперника Склаомира[1391]. Когда тот прибыл в Саксонию, слег от болезни и, приняв таинство крещения, скончался.

Непрерывные дожди мешали в некоторых местах проведению осеннего сева. Затем последовала настолько длительная и суровая зима, что не только малые и средние речки, но и большие и известнейшие реки: Рейн то есть, Данубий, Альбия и Секвана, а также другие, текущие через Галлию и Германию к Океану, – настолько были скованы льдом, что в течение более тридцати дней держали, словно через них были проложены мосты, повозки, идущие в разные стороны. Таяние этого льда причинило немалый ущерб поместьям, расподложенным вдоль течения Рейна.

Глава 110. О дерне или, как говорит Сабеллик в конце восьмой Эннеады[1392], о дереве, поднятом чудесным образом, и о вале, вспучившемся чудесным образом. О монашестве и кончине герцога Винигиза, публичном покаянии Людовика, бегстве Людевита к сорабам и его неверности. О крепости, построенной саксами. О событиях в Испании, походе против бретонцев, отправке Лотаря в Италию, женитьбе Пипина и послах с востока.

В некоем месте земли тюрингов рядом с рекой нерукотворным образом с земли был как срезан[1393], так и перемещен дерн, сорок футов в длину, четырнадцать – в ширину, в глубину – полтора фута, и был найден на расстоянии двадцати пяти футов от того места, где был взят. Также в восточной части Саксонии, которая соседствует с землями сорабов, в некоем безлюдном месте рядом с озером, которое называется Арнзео[1394], вспучилась наподобие насыпи земля и без приложения какого-либо человеческого труда за одну ночь обозначила межу наподобие вала, протянувшуюся на одну левку[1395] в длину.

Сполетанский герцог Винигиз, уже состарившийся, отойдя от мирской жизни, предался монашескому житию и немного времени спустя скончался, охваченный телесной немочью. На его место был назначен Суппон[1396], граф города Бриксии[1397].

Господин император, посоветовавшись с епископами и своей знатью, примирился с братьями, которых приказал принудительно постричь в монахи, и признал свою неправоту, а также сделал публичное покаяние как в этом поступке, так и в том, что было сделано по отношению к Бернарду, сыну своего брата Пипина, и в том, что было совершено против аббата Адаларда, как сказано выше, и его брата Валы[1398]. Совершил это в присутствии всего народа на том конвенте, который в этом году провел в Аттиниаке ) в августе месяце, на котором постарался с величайшей набожностью исправить все, что можно было найти из совершенного подобным образом им самим или его отцом.

Чтобы завершить войну с Людевитом, из Италии в Паннонию было направлено войско. Людевит, покинув при его подходе город Сисцию[1399], бежал к сорабам, народу, который, как известно, занимает большую часть Далмации, и коварно убив одного из герцогов, принявших его, захватил под свою власть его город. Однако к войску императора послал своих послов, через которых пообещал, что хотел бы прибыть и предстать перед императором.

Между тем саксы по приказу императора построили за Альбией в месте, называемом Дельбендой[1400], некий замок, изгнав оттуда склавов, которые ранее занимали это место, и в нем был размещен гарнизон саксов для защиты от их набегов.

Графы Испанской марки, отправившиеся за реку Сикору[1401] в Испанию, вернулись, опустошив территорию и спалив многие поместья, а также захватив немалую добычу.

Аналогичным образом после осеннего равноденствия графами Бретонской марки был совершен поход во владения некоего бретонца, по имени Виомарк, поднявшего тогда мятеж, и все было опустошено огнем и мечом.

Закончив конвент, который проводился в Аттиниаке ), господин император отправился в Арденский лес на охоту, своего же сына Лотаря послал в Италию. С ним отправил своего приближенного, монаха Валу, брата то есть аббата Адаларда, вместе с магистром привратников Герунгом, чтобы пользовался их советом как в личных делах, так и в вопросах, относящихся к интересам государства. Пипину же приказал отправляться в Аквитанию. Однако сначала дал указание взять в супруги дочь Теотберта[1402], Мадриакского графа, и после сыгранной свадьбы отпраляться в западные земли. Сам же, проведя осеннюю охоту, отправился зимовать за Рейн в место, которое называется Франконофурдом и, собрав там генеральный конвент, в торжественной обстановке обсудил со знатью, которую приказал созвать для этого, все необходимое, относящееся к интересам восточных областей своего государства. На этом конвенте выслушал направленные к нему с подарками посольства всех восточных склавов, то есть ободритов, сорабов, вильцев, богемов, моравов, преденецентов[1403], а также живущих в Паннонии авар. Были на этом конвенте и посольства из Нордманнии как со стороны Хериольда, так и со стороны сыновей Годефрида. Выслушав их всех и отпустив, сам, как и наметил, зазимовал в этом же месте в хоромах, заново отстроенных для этого.

Глава 111. О конвенте, назначенном восточным франкам, споре двух братьев о королевстве вильцев, заочном обвинении правителя ободритов Цеадрага, прибытии Лотаря в Рим и принятии им регалий империи, правлении Дрогона, смерти Людевита. Об ослеплении и казни Теодора и Льва, первых при папе людей, о розыске императором виновника этого. О неубедительных оправданиях Пасхалия. О прибытии в Компендий Цеадрага и Хериольда. О чудесах и необычных явлениях в этом году, об эпидемии.

В мае месяце[1404] в этом же месте был проведен конвент, прибыть на который было приказано не всей знати Франции, а из восточной Франции, а также из Саксонии, Баварии, Алемании, а также из соседней с Алеманией Бургундии и районов, прилегающих к Рейну, на который среди различных посольств от варваров, прибывших как по приказу, так и по своей воле в присутствие императора, прибыли два брата, разумеется, от вильцев, имеющие спор о королевской власти, чьи имена были Милегаст[1405] и Цеаладраг[1406]. Были они сыновьями короля вильцев Люба[1407], который, хотя и правил разделенным с братьями королевством, однако из-за того, что был старшим по возрасту, в его руках была высшая власть во всем государстве. Когда он погиб в сражении, завязанном с восточными ободритами, народ вильцев утвердил королем над собой его сына Милегаста, ибо он был старшим по возрасту. Но поскольку он плохо распоряжался врученной ему по обычаю народа властью, отвергнув его, вильцы передали королевскую власть младшему брату. Из-за этого оба прибыли в присутствие императора. Когда он выслушал их и выяснил, что выбор народа склоняется больше в пользу власти младшего брата, постановил, чтобы он и обладал властью, врученной ему его народом. Но все же одарив их обоих подарками и связав присягой, отпустил на родину. На этом совете перед императором был обвинен правитель ободритов Цеадраг в том, что нарушал верность франкам и уже давно отказывался предстать перед императором. По этой причине к нему были направлены легаты, с которыми тот в ответ направил некоторых из знатных людей своего народа и через них пообещал, что в ближайшую зиму прибудет в присутствие императора.

Лотарь же, когда по приказу отца отправлял правосудие в Италии и уже готовился к возвращению из Италии, по просьбе папы Пасхалия прибыл в Рим и, торжественно встреченный им, в день святой Пасхи принял в соборе святого Петра и венец государственной власти, и титул императора и августа. Возвратившись оттуда в Папию, в июне месяце прибыл к императору. Когда доложил императору как о проведенных им судебных делах в Италии, так и о ведущихся, в Италию был послан комит дворца Адалард и ему было дано указание взять с собой графа Бриксии Мауринга и закончить начатые судебные дела. Его брата Дрогона, ведущего жизнь клирика, поставил управителем епархии Меттиса при согласии и одобрении клира этого города и решил возвести в сан епископа. На этом конвенте были назначены время и место проведения следующего конвента, а именно месяц ноябрь и дворец в Компендии.

Когда совет был закончен и знатные люди отпущены, а император уже собрался уходить оттуда, ему было доложено о гибели Людевита, а именно то, что когда тот, оставив сорабов, прибыл в Далмацию к дяде герцога Борны Людемусклу и пробыл там с ним некоторое время, был коварно убит им. Также было сообщено, что примицерий Святой Римской Церкви Теодор и его зять номенклатор Лев были сначала ослеплены в Латеранской резиденции, а потом обезгавлены, и что это с ними случилось из-за того, что всегда действовали, будучи верны стороне молодого императора Лотаря. Были и те, которые говорили, что это было сделано либо по приказу, либо по решению понтифика Пасхалия. Для выяснения обстоятельств и тщательного расследования императором были посланы аббат монастыря святого Ведаста[1408] Адалунг и Курийский граф Хунфрид. Но до того, как они отправились, прибыли легаты понтифика Пасхалия: епископ Сильвы Кандиды Иоанн и архидиакон святого Апостольского Престола Бенедикт, прося императора, чтобы отвел от понтифика то бесчестье, когда считали, что тот одобрил убийство упомянутых людей. Император, дав ответ согласно требованиям обстоятельств и отпустив их, приказал своим вышеупомянутым легатам отправляться в Рим, как и наметил ранее, для расследования истинного положения дел. Сам же провел оставшееся летнее время в паге Вормации[1409], а также в Арденском лесу. Закончив осеннюю охоту, прибыл, как и планировал, в Календы ноября[1410] в Компендий. Легаты, прибыв в Рим, не смогли выяснить точных обстоятельств случившегося, поскольку понтифик Пасхалий с большим числом епископов как клятвой очистил себя от подозрения в соучастии в этом деянии, так и, всячески защищая убийц как близких к Престолу святого Петра людей, обвинил убитых в государственной измене и заявил, что они были убиты законно, и поэтому с вышеупомянутыми посланными к нему легатами направил к императору епископа Сильвы Кандиды Иоанна и библиотекаря Сергия, а также субдиакона Квирина и магистра воинов Льва. Император, узнав как от них, так и от своих легатов о клятве понтифика и оправданиях обвиняемых, посчитал, что не стоит больше ничего предпринимать по этому делу и отпустил с надлежащим ответом к понтифику упомянутого епископа Иоанна и его спутников.

Правитель ободритов Цеадраг, выполняя свое обещание, прибыл с некоторыми из своих знатных людей в Компендий и в присутствии императора убедительно объяснил причину многолетнего откладывания своего визита. Хотя в некоторых случаях он был признан виновным, однако из-за заслуг своих предков ему было дозволено вернуться в свое королевство не только без наказания, но и одаренным подарками. Из Нордманнии прибыл и Хериольд, прося помощи против сыновей Годефрида, которые грозили изгнать его с родины. Для более обстоятельного изучения обстоятельств их тяжбы к этим сыновьям Годефрида были направлены графы Теодерик[1411] и Хруодмунд[1412]. Они, обстоятельно изучив тяжбу сыновей Годефрида и положение дел в королевстве норманнов, опередили отбытие Хериольда и изложили императору все, что смогли выяснить в тех краях. С ними вернулся и Эббон, архиепископ Ремов, который в предыдущем году по совету императора и решению Римского понтифика прибыл в землю данов для проповеди и крестил многих из них, пришедших к вере.

Рассказывают, что в этом году произошли некие знамения, среди которых самыми значительными были землетрясение во дворце в Аквисгране, а также то, что на земле города Туля недалеко от поместья Коммерциака[1413] некая девочка двенадцати лет не принимала никакой пищи десять месяцев. А в Саксонии, в паге, который называется Фирисаци, были сожжены небесным огнем двадцать три поместья и днем с ясного неба сверкали молнии. На земле же города Италии Кумы[1414] в поселении Грабадоне[1415] в церкви святого Иоанна Крестителя[1416] образ Святой Девы Марии, держащей в объятиях Младенца Иисуса и волхвов, подносящих дары, изображенный в апсиде этой же церкви и из-за глубокой древности почти неразличимый, в течение двух дней просиял с такой ясностью, что всем смотрящим казалось, что своей красотой и изяществом он намного превзошел яркость нового изображения. Однако эта ясность не коснулась изображений волхвов, за исключением даров, которые они подносили. И во многих районах погиб урожай, побитый градом. Также в некоторых местах было видно, как вместе с самим градом падали настоящие и немалого веса камни. Говорят, что также громом были побиты дома и повсюду более обычного многие люди и прочие животные были убиты ударами молний. Затем последовала страшная эпидемия и гибель людей, которая повсюду необычайно распространилась во всей Франции и, очень сильно свирепствуя, погубила большое число людей обоего пола и разного возраста.

Глава 112. О посольстве булгарского царя, суровости зимы, затмении Луны, кончине Суппона и Пасхалия, избрании Евгения[1417], оказаных Лотарю почестях, бретонском походе, посланнике императора Михаила, патриархе венетов. О совете по вопросу удаления икон из храмов. О жалобе ободритов на булгар. О Сполетанских графах, поражении васконов и пленении из засады герцогов. О наведении Лотарем порядка в Риме и падении с неба льда.

Царь же булгар[1418] якобы для заключения мира направил[1419] к императору послов с письмами. Когда тот выслушал их и прочитал письма, которые были доставлены, небезосновательно удивившись новым обстоятельствам, для более основательного изучения целей необычного и никогда ранее не прибывавшего во Францию посольства направил к упомянутому царю булгар вместе с самими послами некоего Михельма из Баварии.

Между тем наступила суровая и очень продолжительная зима, которая суровостью холодов погубила не только различных животных, но даже некоторых людей. В канун Нон марта[1420] во втором часу ночи затмилась Луна. Сообщили, что скончался Сполетанский герцог Суппон. Между тем легаты Римского понтифика, вернувшись в Рим, нашли его пораженным тяжелым недугом и находящимся присмерти, и через несколько дней после их прихода он скончался. Хотя на его место в результате споров в народе были избраны двое, однако при победе партии знати был назначен и рукоположен Евгений, архипресвитер титулярной церкви святой Сабины[1421]. Когда весть об этом донес до императора субдиакон Квирин, один из тех, которые исполняли предыдущее посольство, тот, назначив конвент на восьмой день до Календ июля[1422] и проведя его в Компендии, сам планируя осуществить бретонскую экспедицию, решил направить в Рим сына Лотаря, своего соправителя, чтобы тот, действуя от его имени, вынес и утвердил вместе с новым понтификом и римским народом то, что покажется необходимым исходя из требований обстоятельств. И тот во второй половине августа отправился в Рим для осуществления этого. Император же из-за голода, который все еще свирепствовал, отложил вплоть до начала осени осуществление похода, который наметил совершить в Бретань. Наконец, собрав отовсюду все войска, прибыл в соседний с землей Бретани город Редоны. Разделив свое войско на три части и отдав две части своим сыновьям, а именно: Пипину и Людовику, – а третью оставив при себе, вошел оттуда в Бретань и всю ее опустошил огнем и мечом. Проведя в этом походе более сорока дней, также получив от неверного народа Бретани заложников, каких приказал выдать, к пятнадцатому дню до Календ декабря[1423] вернулся в город Ротомаг, где ранее приказал супруге ожидать его. Именно там приказал встречать его также и послам императора Михаила, которые были направлены к нему. Вернувшись с ними, прибыл в его присутствие и патриарх венетов Фортунат. Но послы императора, доставившие письма и подарки, говоря, что посланы для утверждения мира, никак не обмолвились о Фортунате. Также среди прочего, относившегося к их посольству, подняли вопрос о почитании икон, сказав, что им небходимо по этому вопросу отправиться в Рим и посоветоваться с пресулом Апостольского Престола. Выслушав их посольство и дав ответы, император, отпустив их, приказал проводить их в Рим, как они и желали, говоря об этом. Расспросив также Фортуната о причине его побега, отправил его для проведения расследования к Римскому понтифику, сам же направился в Аквисгран, где решил зимовать. Когда прибыл туда и отпраздновал там Рождество Господне, было доложено, что в Баварии находятся послы булгар. Послав людей встретить их, дал указание, чтобы послы ожидали там надлежащего времени, а послам ободритов, которых в народе называют преденецентами и которые населяют соседнюю с булгарами Дакию, прилежащую к Данубию, о прибытии которых сообщали, позволил прийти тотчас. Так как они жаловались на несправедливые притеснения со стороны булгар и просили оказать помощь против них, им было приказано идти домой и вновь прибыть ко времени, назначенному послам булгар.

Когда в Сполете скончался Суппон, как о том уже сказано, его герцогство принял комит дворца Адалард, называвшийся Младшим. Едва прошло пять месяцев, как принял эту должность, пораженный лихорадкой, он скончался. Когда Мауринг, граф Бриксии, был избран ему в преемники, получив известие о врученной ему должности, слег в постель и по прошествии несколько дней закончил жизнь.

Эбл[1424] и граф Азинарий, посланные с войсками васконов к Пампилоне, когда возвращались, выполнив порученное им задание, в самих Пиренейских горах попали в засаду горцев и были окружены. Войска, которые были с ними, почти все были уничтожены, а сами они попали в плен. И Эбл был отправлен в Кордубу, Азинарию же милостью тех, которые его поймали, как их соплеменнику было разрешено вернуться домой.

Лотарь же, отправившись по поручению отца в Рим, был с почетом принят понтификом Евгением. Поведав ему о своем поручении, так исправил при благожелательном согласии упомянутого понтифика правовое положение римского народа, уже давно нарушенное порочностью некоторых пресулов, что все, которые были обездолены незаконным изъятием своего имущества, были в высшей степени удовлетворены возврашением своего добра, которое произошло как дар Божий при его прибытии.

Рассказывают, что в этом году за несколько дней до летнего солнцестояния на территории Августодуна[1425] при неожиданно нагрянувшей буре вместе с градом упал огромный кусок льда. Говорят, что его длина была пятнадцать футов, ширина – семь, толщина – два фута.

Глава 113. О приеме посольства булгар. О хитрости, вероломстве и убийстве мятежного бретонца. О послах данов. Об удивительном воздержании девочки от пищи и возвращении к ней аппетита.

Торжественно отпрадновав[1426] в Аквисгране святой пасхальный праздник, с наступлением весеннего тепла император отправился на охоту в Новиомаг. Послам булгар приказал в середине мая прибыть в Аквисгран, ибо запланировал вернуться туда, чтобы провести конвент, о решении провести который в то время он сообщил знати, вернувшись из Бретани. Когда, закончив охоту, вернулся туда, принял посольство булгар. Было же оно об установлнии границ между булгарами и франками. На этом же конвенте были почти все знатные люди Бретани, среди которых и Виомарк, который как своей неверностью поднял на бунт всю Бретань, так и безрассудным упрямством побудил императора совершить туда военный поход. Вняв, наконец, доводам разума, отбросив сомнения, отдался, как он сам утверждал, под власть императора. Хотя император его и простил, и позволил ему, как и другим знатным людям его народа, одаренному подарками, вернуться домой, тот по давнему обыкновению переменил обещанную верность на языческую неверность, не переставая, насколько мог, грабежами и поджогами тревожить своих соседей, пока не был окружен и убит в своем доме людьми графа Ламберта[1427].

Император же, выслушав посольство булгар, дал надлежащий ответ, послав посьма к их королю с теми же послами, которые были посланы к нему. И, распустив конвент, отправился на охоту в Вогезы к горе Ромарика, где принял прибывшего к нему вернувшегося из Италии своего сына Лотаря. Вернувшись по окончании охоты в Аквисгран, провел в соответствии с обычаем в Августе месяце генеральный конвент. На этом конвенте среди прочих посольств, которые прибыли из различных краев, выслушал и послов сыновей Годефрида из Нордманнии и приказал в октябре месяце в их марке утвердить с ними мир, о заключении которого с ними они просили. Завершив все дела, которые, как представлялось, относились к компетенции этого конвента, отправился со старшим сыном в Новиомаг, своего же младшего сына Людовика направил в Баварию. Сам между тем по окончании осенней охоты к началу зимы вернулся в Аквисгран.

На земле Туля в поместье Комерциаке некая девочка двенадцати лет после святого причастия, которое на Пасху приняла из рук священника, сначала отказавшись, как говорят, от хлеба, а затем от всякой прочей пищи и питья, так постилась, что, не принимая вообще никакой плотской пищи, провела, не нуждаясь ни в каком питании, полных три года. Начала же поститься в лето от Воплощения Господня восемьсот двадцать третье, как о том отмечено выше в погодной записи самого года, и в этом году, то есть в восемьсот двадцать пятом, в начале ноября месяца, закончив пост, начала принимать пищу и жить, питаясь подобно другим смертным.

Глава 114. О требованиях короля булгар, совещании о начале войны с сарацинами. О приеме послов, обвинении Цеадрага своими людьми, крещении Хериольда с женой и детьми. О докладе Балдрика о булгарах. Об органном мастере, преступлениях и бегстве Айзона. Об отпущенных послах и правителях ободритов. О мощах святого Себастьяна, посланных к аббату святого Дионисия, и бесчисленных чудесах, произошедших в их присутствии. Об аббате и строителе киновии святого Германа в Паризиях.

Когда королю булгар его послы сообщили[1428] о своих действиях, он вновь отправил с письмами к императору того, кого посылал сначала, прося, чтобы без задержек были определены границы, а если император с этим не согласен, тогда пусть каждый охраняет свои границы без заключения мирного договора. Император решил повременить с ответом ему, ибо был слух, что король булгар был то ли изгнан одним из своих знатных людей, то ли убит. И приказав послу ожидать, для выяснения истинности молвы направил комита дворца Бертрика в провинцию карантан к графам и охранникам аварской границы Балдрику и Герольду. Когда тот, вернувшись, не сообщил ничего определенного относительно того, что принесла молва, император, позвав к себе посла, приказал ему возвращаться без писем.

Между тем в Календы Февраля[1429] в Аквисгран – ибо там тогда зимовал император – прибыл, как и было приказано, король Пипин, сын императора, со своими знатными людьми и охранниками испанской границы. После того как с ними была обсуждена охрана от сарацин западных областей и приняты решения, Пипин, вернувшись в Аквитанию, провел лето в назначенной ему области. Император же, в середине месяца мая выйдя из Аквисграна, в Календы июля[1430] прибыл в Ингельхайм. И проведя там большой конвент, выслушал и отпустил направленные из различных уголков земли многочисленные посольства, среди которых самым главным и важным было посольство святого Апостольского Престола, то есть Римской Церкви, которое исполняли епископ Центумцелл Лев и номенклатор Теофилакт, и из заморских земель – Доминик, аббат монастыря Монт-Оливети, а также послы сыновей короля данов Годефрида, направленные для заключения мира и согласия, и некоторые знатные люди ободритов из земель склавов с обвинениями против своего герцога Цеадрага. Обвинялся и Тунглон, один из знатных сорабов, в том, что не подчинялся приказам. Каждому из них было сообщено, что, если промедлят с прибытием в середине октября на генеральный конвент, собираемый императором, получат заслуженное наказание за свою неверность.

Прибыли также и те из знатных людей бретонцев, которых решили привести стражники ее рубежей.

В это же время Хериольд, прибыв с женой и большим числом данов в Могонциак, был крещен в церкви святого Альбана со всеми, кого привел с собой. И одаренный императором многими подарками, вернулся через Фризию тем же путем, каким и прибыл. Благочестивейший же император, опасаясь, что из-за этого поступка тому будет отказано в проживании на родной земле, дал ему некое графство во Фризии, имя которому Рустрингия, в котором он мог бы в случае необходимости безопасно укрыться со своими людьми. На этом же конвенте присутствовали графы и префекты границы Паннонии Балдрик и Герольд, и свидетельствовали, что все еще ничего не смогли узнать о выступлении булгар против нас. Балдрик же привел к господину императору некоего пресвитера, именем Георгий, добродетельного человека, который обещал, говоря, что может построить орган по образцу греков. Император радушно принял его. И поскольку Бог послал ему то, чего не было до него в королевстве франков, воздал Ему благодарности. И вверив его Танкульфу, прелату священных скриний[1431], приказал содержать на общественный счет и поручил подготовить то, что необходимо для этой работы. Назначив и объявив на середину октября генеральный конвент, отпустив по обычаю остальных, сам со своей свитой отправился за Рейн в поместье, которое называется Зальцем, куда к нему прибыли послы неаполитанцев. Получив ответ, они вернулись на родину. Там же ему было доложено об измене и неверности Айзона, а именно то, каким образом тот, с помощью обмана войдя в Авсону[1432] и будучи принятым народом, который обманул, разрушил весь город; как тот укрепил те замки этой земли, которые казались в должной мере пригодными для обороны; как, послав своего брата к королю сарацин Абдираману, получил по приказу этого короля подмогу против нас, которую просил. Но император, хотя и тяжело переживал, получив известие об этом, однако, посчитав, что не стоит ничего предпринимать необдуманно, решил ожидать прибытия своих советников. Проведя осеннюю охоту, к Календам октября[1433] совершил плавание вниз по течению реки Майна до Франконофурда. Прибыв оттуда в середине октября в Ингельхайм, провел там, как и было назначено, генеральный конвент своего народа, на котором выслушал и герцога ободритов Цеадрага, а также Тунглона, которые обвинялись перед ним в неверности. И Тунглону, взяв у него в заложники сына, разрешил вернуться домой, Цеадрага же удержал у себя, отпустив остальных ободритов. И послав к ободритам легатов, приказал им выяснить, желает ли народ, чтобы тот правил. Сам же направился в Аквисгран, где собрался зимовать. Когда же легаты, которых посылал к ободритам, вернувшись, сообщили, что мнения в том народе относительно того, кто должен быть их королем, разнятся, однако достаточно знатные и влиятельные согласны принять Цеадрага, император, приняв от него заложников, которых приказал выдать, приказал вернуть его в его королевство.

Пока это происходило, аббат монастыря блаженного Дионисия Хильдуин[1434] послал монахов, подателей своей просьбы, к пресулу святого Апостольского Престола Евгению, моля передать ему мощи блаженнейшего мученика Себастьяна. Господин апостолик, вняв его просьбе, послал через вышеупомянутых посланников мощи святого воина Христова. С благоговением принятые упомянутым мужем в пятый день до Ид декабря[1435], они были помещены в том же ковчежце, в котором были перенесены, рядом с телом блаженного Медарда. Когда они находились там, были явлены столь многие чудеса и знамения, такая слава этого блаженнейшего мученика просияла во всевозможных исцелениях Божественной благодатью, что никто из смертных не в состоянии ни посчитать их число, ни выразить словами их разнообразие. Рассказывают, что некоторые из них были настолько удивительны, что в них невозможно было бы поверить при нашей человеческой ограниченности, если бы не было очевидно, что наш Господь Иисус Христос, за которого, как известно, пострадал этот блаженнейший мученик, может сделать своим Божественным всемогуществом все, что в Его воле, в чем ему подчинена всякая тварь на земле и на небе.

Сам же достопочтенный упомянутый аббат Хильдуин среди многих монастырей, порученных ему августейшим соизволением, имел попечение о знаменитой киновии[1436] в предместье города Свессиона, которую с большим великолепием постороили во славу блаженнейшего исповедника Христова Медарда Хлотарь, некогда король франков, и его сын Сигиберт, в котором упокоены и мощи Медарда. Аналогичным образом вышеупомянутый аббат управлял после кончины Ирминона монастырем святого левиты и мученика Винсента в пригороде города Паризии, который основал Хильдеберт, некогда славный король франков, брат вышеупомянутого короля Хлотаря, где упокоен драгоценный Христов исповедник Герман.

Глава 115. Об отражении выступления из Испании и преступлениях Айзона. Также о нападении Абдирамана, небесных знамениях, выступлениях данов и булгар, кончинах пап, послах императора греков. О перенесении Хемардом мощей блаженных Марцеллина и Петра.

Император послал[1437] для подавления волнений в Испанской марке пресвитера и аббата Элизахара и графов Хильдебранда[1438] и Доната[1439]. До их прибытия Айзон, опираясь на поддержку сарацин, причинил много неприятностей стражникам ее рубежей и настолько измотал их постоянными набегами, что некоторые из них отступили, оставив замки, которые должны были удерживать. Отложился к нему и сын Беры, по имени Виллемунд[1440], также и многие другие, стремившиеся с языческим легкомыслием к мятежу. И соединившись с сарацинами и маврами, каждый день тревожили грабежами и поджогами Цеританию[1441] и Вальес[1442]. Когда аббат Элизахар, посланный с прочими людьми императором для подавления и усмирения непокорности готов и испанцев, живущих в тех краях, многое разумно устроил там как собственными усилиями, так и советами соратников, а Бернард[1443], граф Барциноны, оказывал стойкое сопротивление уловкам Айзона, а также хитрости и коварным замыслам тех, которые переметнулись к нему, и делал все их дерзкие усилия напрасными, было сообщено, что в Цезаравгусту прибыло войско, посланное королем сарацин Абдираманом, чтобы оказать помощь Айзону. Поставленный во главе его королевский приближенный Абумарван из-за уверений Айзона не сомневался в своей победе. Император, послав против него с большими силами франков своего сына Пипина, короля Аквитании, приказал ему охранять рубежи королевства. Это так и было бы, если бы из-за нерасторопности полководцев, которых поставил во главе войска франков, войско, которое они вели, не прибыло в марку позднее, чем это было необходимо по обстоятельствам. Это промедление привело к таким тяжким последствиям, что Абумарван, опустошив земли Барциноны и Герунды[1444], спалив поместья, а также разграбив все, что встретил вне городов, вернулся с невредимым войском в Цезаравгусту прежде, чем наше войско его смогло хотя бы заметить. Думается, что предвестниками этого несчастья были неоднократно наблюдавшиеся сполохи на небе и ужасные ночные пререливы сияния в воздухе.

Император же, проведя два конвента: один – в Новиомаге из-за ложных обещаний Хорика[1445], сына короля данов Годефрида, которыми тот обещал прибыть туда в присутствие императора, другой – в Компендии, на котором как принял ежегодную дань, так и приказал тем, которые посылались в Испанскую марку, что и как они должны были делать. Сам же вплоть до начала зимней поры находился в Компендии и Каризиаке, а также в соседних с ними поместьях.

Между тем короли данов, сыновья то есть Годефрида, изгнав Хериольда из соправителей, вынудили его покинуть землю норманнов. Также и булгары, послав по Драве флот с войском, опустошили огнем и мечом склавов, живущих в Паннонии, и, изгнав их герцогов, поставили над ними булгарских правителей.

В августе месяце скончался папа Евгений. Избранный римлянами на его место и рукоположенный диакон Валентин едва провел в сане понтифика один месяц. Когда он скончался, был избран Григорий[1446], пресвитер титулярной церкви святого Марка[1447]. Но рукоположен он был не прежде, чем в Рим прибыл легат императора и выяснил, каков был выбор народа.

В сентябре месяце в Компендий к императору из Константинополя прибыли послы императора Михаила, посланные для утверждения мира. Встретив их там радушно, он их и выслушал, и отпустил.

В это время Хемард[1448], мудрейший из людей своего времени, побуждаемый пылом святого благочестия, послал в Рим людей и перенес во Францию с согласия папы мощи святых Марцеллина и Петра, поместив их с великим почетом на своей земле и своими расходами. За их подвиги Господь до сих пор являет там многие Божественные чудеса.

Глава 116. О наказании военачальников испанского похода и Балдрика из Форума Юлия. О послах, направленных к императору Михаилу и послах, посланных понтификом. О раздорах данов между собой и с франками, которых даны изгнали из лагеря. Об извинениях и оправданиях относительно этого факта. О выдающемся деянии графа Бонифация. О затмении Луны и небесном знамении.

В феврале месяце[1449] в Аквисгране состоялся конвент, на котором проходило обсуждение как многих разных вопросов, так и в особенности того, что случилось в Испанской марке. Была установлена вина легатов, которые командовали войском, и они были по их заслугам наказаны лишением полномочий. Аналогичным образом был лишен должности, которой обладал, герцог Форума Юлия Балдрик, так как из-за его нерасторопности войско булгар безнаказанно опустошило земли Верхней Паннонии. Марка же, в которой он правил единолично, была резделена между четырьмя графами. Епископ Камаракский Халитгарий[1450] и аббат монастыря Нонантолы Ансфрид[1451], посланные в Константинополь, были с почетом приняты императором Михаилом, как они, вернувшись, рассказали. В июне месяце император прибыл в поместье Ингельхайм, где в течение нескольких дней проводил совещание. На нем он принял решение послать с войском своих сыновей Лотаря и Пипина в Испанскую марку и распорядился, как это надо сделать. После того как отпустил, выслушав, посольство прибывших туда к нему посланников Римского понтифика номенклатора Теофилакта и примицерия Квирина, сам отправился в поместье Франконофурде. Побыв там некоторое время, прибыл в Вормацию, а оттуда отправился на Виллу Теодона. Из этого места в Испанскую марку с большим войском франков отправил своего сына Лотаря. Когда тот прибыл в Лугдун, остановился там, ожидая известий о подходе сарацин. Во время этого ожидания переговорил с братом Пипином и, выяснив, что сарацины либо боятся прийти в марку, либо не желают, когда брат вернулся в Аквитанию, сам возвратился к отцу в Аквисгран.

Между тем, когда на границе с норманнами должны были состояться переговоры как о подтверждении мира между ними и франками, так и о положении Хериольда и туда для этого прибыли графы почти всей Саксонии вместе с маркграфами, Хериольд, обуреваемый жаждой деятельности, нарушил заключенный и утвержденный через заложников мир, спалив и разграбив несколько поместий норманнов. Узнав про это, сыновья Годефрида, быстро собрав войска, пришли в марку. И, перейдя реку, напали на наших, стоявших на берегу реки Эгидоры и ничего не подозревавших, и изгнали их из лагеря. Обратив их в бегство, все разграбляют и возвращаются со всеми своими силами в свой лагерь. Затем, посовещавшись о том, чтобы предотвратить месть за это деяние, направили к императору посольство, объясняя, по какой причине они были вынуждены сделать это против своей воли, говоря, что готовы предоставить возмещение, а то, как это должно быть улажено, волен решать по своему усмотрению император, чтобы впредь между сторонами оставался прочный мир.

Граф Бонифаций[1452], которому была тогда поручена охрана острова Корсики, взяв с собой брата Берхария, а также и некоторых других графов из Тосканы, обойдя с небольшим флотом Корсику и Сардинию, когда не обнаружил в море ни одного пирата, переправился в Африку и, высадившись между Утикой и Карфагеном, встретил большое число наспех собранных жителей, с которыми как завязал сражение, так и пять или более того раз одержал над ними победу, обратив их в бегство. Положив большое число африканцев, потеряв также по случайности некоторых из своих людей, вернулся на свои корабли. И совершив все это, навел на африканцев большой страх.

В Календы июля на рассвете при своем закате затмилась луна. Аналогичным образом затмилась и в полночь в восьмой день до Календ января, то есть на Рождество Господне.

Рассказывают, что на земле Васконии за рекой Гарумной в Агинском паге с неба сыпалось зерно, похожее на пшеницу, но имеющее немного меньшие и более округлые зерна, о чем во дворец в Аквисгране было доставлено сообщение господину императору. Император на день поминовения святого Мартина прибыл на зимовку в Аквисгран. Остановившись там, провел все зимнее время в различных совещаниях, собираемых по неотложным делам государства.

Глава 117. О землетрясении и свирепости ветра. О ложных слухах насчет выступления данов. О занятии охотой императором. Об авторах и последовательности изложения истории.

По прошествии зимы[1453] во время самого святого Сорокадневного поста за несколько дней до святой Пасхи ночью в Аквисгране произошло землетрясение и поднялся столь сильный ветер, что раскрыл не только малые хижины, но и большую часть самой базилики Святой Богородицы[1454], которую называют капеллой, покрытой свинцовой черепицей. Император же был занят до Календ июля в Аквисгране различными делами. Наконец, в августе месяце решил отправиться со своей свитой в Вормацию, чтобы провести генеральный конвент. Но пережде чем вышел оттуда, получил известие, что норманны собрались напасть на землю Саксонии за Альбией и что их войско приближается к нашим границам, чтобы осуществить это. Встревоженный этим известием, император послал людей во все части Франции и приказал, чтобы как можно быстрее все множество его народа прибыло за ним в Саксонию, одновременно объявив, что собирается в середине июля перейти Рейн у Новезия[1455]. Но когда выяснил, что было ложным то, что молва несла о норманнах, в середине августа месяца прибыл в Вормацию, как и наметил ранее. Проведя там генеральный конвент, как по обыкновению принял ежегодную дань, так и принял и отпустил многие посольства, которые прибыли к нему как из Рима и Беневента, так и из отдаленных земель. Завершив этот конвент, своего сына Лотаря отправил в Италию. Также назначил камерарием в своем дворце графа Барциноны Бернарда, который до того времени правил Испанской маркой. Устроив и завершив должным образом прочие дела, которые, как представлялось, относились к компетенции этого совещания, и распустив народ по домам, сам для занятия осенней охотой отправился в поместье Франконофурд. Проведя ее, вернулся на зиму в Аквисгран, где с большой радостью и ликованием отпраздновал день поминовения святого Мартина и блаженного апостола Андрея, также и сам день святого Рождества Господня.

Однако сейчас давайте вернемся на некоторое время назад. Ибо пока мы стремились рассказывать о деяниях славного августа Карла, пропустили поведать о начале властвования блистательного императора Людовика. Но это, как нам кажется, надлежит сделать в начале следующей книги. Хотя это и будет нарушением порядка изложения, однако последующее будет связано с предыдущим при том, что многое между ними, о чем уже рассказано, будет опущено. Но в своих местах и об этом будет упомянуто в немногих словах. Ибо мужество было настолько воспитано в славном государе, что, хотя он и испытал многие несчастья, как домашние, разумеется, так и внешние, что станет очевидным из последующего изложения, но его необоримый дух, хранимый Богом, не смог быть сломлен никакой тяжестью несправедливостей. Одна лишь за ним была вина, что приписывают ему недоброжелатели – то, что был излишне снисходительным. Мы же вместе с апостолом скажем: «Простите ему этот грех». Но правда ли это или нет, всякий прочитавший сумеет узнать. В остальном же то, что описал до времен империи франков, я узнал из изложения знаменитого и уважаемого монаха Адемара, который был его ровесником, воспитанным вместе с ним. Последующее же, что смог заметить и узнать – ибо участвовал в придворных делах, – описал сам.

Конец четвертой книги.