История ислама в России

Глава II. Волжская Булгария, Древняя Русь и степные народы Восточной Европы. XI — 30-е годы XIII в. Ислам на Северном Кавказе

В результате упадка Хазарии в конце X в. на территории Восточной Европы от Дуная до Волги образуются четыре доминирующие силы: Волжская Булгария в Среднем Поволжье; Русь, контролировавшая узкую полоску среднего и верхнего течения Днепра, верховий Волги и далее к северу, до оз. Ильмень; степные территории от нижнего Дуная до среднего Дона контролировали печенеги, а на нижней Волге закрепились огузы.

Волжская Булгария значительно усиливает свое влияние в Поволжье после разгрома Хазарии огузами и киевскими князьями. Союзный поход киевского князя и огузов на Булгарию 985 г. принес им победу, однако летопись содержит эпизод, где в уста Добрыни, дяди по матери и одного из влиятельнейших советников князя Владимира Святославича, вложена фраза о нецелесообразности продолжения каких-либо попыток противостояния с Булгарией ввиду наличия у нее огромных материальных ресурсов. Между сторонами был заключен мир. К 1006 г. относится заключение договора о свободной торговле. Каких-либо сведений о дальнейшем периоде внутренней истории булгар имеющиеся источники не содержат.

Зато есть интересные данные о внешней политике Булгарии и, что наиболее значимо, с мусульманскими странами. Персидский историк Бейхаки (995-1077) сообщает о событии, современником которого он был. Это отправка в 1024—1025 гг. эмиром Булгара Абу Исхаком Ибрахимом б. Мухаммадом б. Б.л.т.варом (Эльтебером?) денег в Бейхак (область Нишапура) для строительства двух мечетей — в Себзеваре и Хосровджерде. Интересным является сообщение арабского историка XII в. Ибн аль-Джаузи (1116—1201), относящееся к событиям 1041/1042 гг., когда один из знатных выходцев из Волжской Булгарии со свитой в 50 человек, направляясь в хадж, посетил двор аббасидского халифа аль-Каима (1031—1075). Интересно, что в свите хаджи был человек по имени Йала б. Исхак, имевший нисбу аль-Хорезми и прозвище «судья» (кади) — именно он вел переговоры с чиновниками халифа. Это еще два очень важных свидетельства прочных контактов Волжской Булгарии с Хорезмом и значительной роли хорезмийцев в религиозной жизни булгар. Кроме того, даже эти немногочисленные данные явно говорят о том, что Волжская Булгария была полноценной частью мусульманского мира.

Древняя Русь и ислам. Политическое образование, созданное киевскими князьями, происходившими из русов, имело в основе славянское и финно-угорское население. До определенных пор некоторые племенные группировки сохраняли своих династийных правителей. Но уже при Святославе, а затем его сыне Владимире они начинают уничтожаться, и в земельных центрах садятся княжеские наместники. Князь Владимир, победив при помощи скандинавских дружин в междоусобной войне, предпринимает меры по централизации власти и укреплению авторитета на международной арене. Важнейшее значение для внутреннего фактора имели сакрализация власти правителя и создание для многочисленного и разнородного населения общей идеологии, выходящей за рамки племенного формата и концентрировавшейся на одном правителе.

Уже в 980 г. Владимир установил на холме близ княжеского терема в Киеве ряд идолов, из которых наиболее был выделен идол Перуна, то же самое сделал в Новгороде верный ему назначенный туда посадником (то есть наместником) его дядя Добрыня. Перуну приносились масштабные жертвы, в том числе и человеческие. Как говорится в летописи Нестора: «постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла, и Мокошь. Жряху имъ, наричюще я богы, приво жаху сыны своя и дъщери, и жряху бесомъ, оскверняху землю теребами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холмъ отъ».

Эти мероприятия должны были продемонстрировать утверждение новой иерархии известных населению богов и продемонстрировать сакральные функции князя как единственного посредника между небесными и земными силами. Однако, хотя разноплеменное население и имело общий пантеон, каждое племя придавало разный статус входившим в него богам, и эта попытка князя не встретила понимания населения.

Древнерусские летописи донесли различные полулегендарные версии о принятии в 988 г. Владимиром христианства и подробный рассказ о последующем насильственном крещении населения различных регионов.

Дело в том, что еще в 986 г. к Владимиру прибыли послы от волжских булгар с предложением обратиться в ислам. Выслушав разъяснение о том, в чем состоит суть религии, он отказался, отметив среди главных аргументов следующий: «Руси есть веселие пити и не можем без того быти». Хотя из собственно древнерусских летописей известно, что этот князь, по крайней мере до крещения, отличался склонностью к пьянству и разврату, нет причины трактовать источник буквально и искать здесь оправдание какого-то порочного свойства. По-видимому, речь идет о традиции устраивать застолья для княжеской дружины, бывшей основой административного аппарата и фактически представлявшей реальную исполнительную власть. Необходимая перестройка общества требовала бы значительных изменений в психологии народа. Согласно древнерусским летописям, отказано было под разными предлогами католическим монахам и еврейским проповедникам из хазарских земель. Прибывший же греческий монах, именуемый древнерусской летописью Философом, был более осторожен в своих речах, когда говорил о сравнении ортодоксального (православного) христианства с другими религиями. Умело расставив акценты на тех сторонах других вероисповеданий, которые могли вызвать негативные эмоции у непосвященного человека, он сумел посеять сомнения в голове Владимира и более заинтересовать его именно греческим христианством.

Сюжет о религиозном диспуте довольно популярен и, вероятно, проник в летописи из каких-то памятников греческой литературы. Тем не менее у арабского автора XII в. аль-Марвази (1056—1124) есть сведения о прибытии в Хорезм послов от некоего князя русов Владимира (вероятно, именно Владимира Святославича, хотя личное имя рассматривается у арабского автора как титул) с просьбой послать им людей, благодаря которым они смогли бы принять ислам, объясняя, что это будет подвигать их на активные действия, воинственность и походы, и спасет их от бедности, в которую они впали, приняв христианство в 912/913 гг. Правитель Хорезма отправил к ним имама, и, согласно арабскому автору, все они обратились в ислам. Однако эти, безусловно интересные, сведения не только не могут быть как-то датированы, но и не находят подтверждения в других источниках.

Среди историков существуют различные трактовки обоснования выбора веры, сделанного князем Владимиром, однако, по-видимому, основным фактором, обусловившим принятие восточного (ортодоксального) христианства, или православия, стали культурные, социально-политические и геополитические факторы. Во-первых, это относительная простота обрядовой стороны, не требующая введения новых языков, поскольку богослужение могло осуществляться на славянском языке и уже существовала определенная богословская литература, написанная азбукой, разработанной когда-то болгарами Константином (Кириллом) и Мефодием; во-вторых, восточное христианство не предполагало даже номинальной зависимости светского правителя определенного политического образования от какого-либо другого правителя, будь то аббасидский халиф или римский папа, а все священнослужители не составляли сильной оппозиции для правительственной власти, что демонстрировал пример Византии; в-третьих, ислам был давно принят волжскими булгарами, являвшимися политическими соперниками киевских князей, заинтересованных в отсутствии возможности подпасть под какое-либо влияние соседа, христианская же Византия была достаточно далеко.

Тем не менее в сфере социально-политической жизни правители Древней Руси унаследовали политические амбиции Хазарского каганата. Созданный в середине XI в. трактат киевского митрополита Иллариона «Слово о законе и благодати» именует Владимира (980—1015) и его сына Ярослава Мудрого (1019—1054) каганами.

Ярославу принадлежит введение так называемой удельно-лествичной системы, суть которой заключается в том, что вся подвластная территория является общим владением правящего рода, а главенствующим из них признается самый старший с точки зрения первородства (что до каких-то пор совпадало и с возрастным старшинством), при этом земельные владения также делятся по принципу более или менее престижных — старший рода правит в своеобразной столице, идущие следом члены рода получают во владения менее престижные земли, но со смертью старшего следующий претендент переезжает в его владение. Такой принцип наследования старший брат — младший брат — старший племянник характерен для тюркской традиции (ср. в предыдущей главе о волжских булгарах), а подобная смена уделов и вовсе известна в государстве Саманидов.

Такая система более или менее эффективно действовала в пределах не более двух поколений, позже наступало явление, именуемое историками перепроизводством политической элиты. Многочисленность потомков, каждый из которых имел права на правление, нехватка земельных владений для раздачи уделов, нарушение системы наследования вследствие несоответствия генеалогического и возрастного старшинства членов рода, а также наличие князей, умерших, не побывав на великокняжеском престоле, что автоматически лишало этого права и их потомков,— все это предопределило очередной политический кризис. Уже сыновья Ярослава столкнулись с амбициями обойденных племянников, а после смерти последнего из сыновей Ярослава, князя Всеволода, в 1093 г. Русь погружается в усобицы, хотя формальное старшинство за отдельными князьями признается. Любечский съезд 1097 г. закрепляет за каждым из князей и его потомками те территории, которыми он правил на тот момент, переводя, таким образом, удельно-лествичный принцип передачи власти в масштаб отдельных княжеств. Фактически же единая прежде Русь распадается на ряд отдельных владений со своими династиями, лишь формально признававшими какого-нибудь из правителей старшим, но в действительности ведшими свою автономную внутреннюю и внешнюю политику.

Ислам у кочевников степей Северного Причерноморья: печенегов, торков, половцев. Конфедерация печенежских племен являла собой грозную силу. В первой половине 90-х годов X в. князю Владимиру Святославичу с переменным успехом приходится противостоять набегам печенегов на территории Руси. В 996 г. он возводит ряд крепостей на пограничье леса и степи.

Арабский автор XI в. аль-Бакри сообщает о принятии частью печенегов ислама под влиянием попавшего к ним в плен мусульманина. Это событие относится примерно к 1009/1010 гг. В дальнейшем арабский автор повествует о развязавшейся усобице среди племен печенегов между сторонниками и противниками ислама. Согласно его сведениям, победу одержали первые, которых было изначально 12 тысяч человек. Побежденная сторона также начала принимать ислам, но часть племен откочевала в византийские владения. В настоящий для самого аль-Бакри момент (вторая половина XI в.) говорится о существовании у печенегов ученых, законоведов и чтецов Корана.

Во время междоусобной войны, развязавшейся на Руси после смерти Владимира в 1015 г. печенеги поддержали и оказали военную помощь старшему представителю династии князю Святополку в борьбе с восставшим против него братом Ярославом, опиравшимся на помощь скандинавских дружин. Однако Святополк, несмотря на поддержку поляков и печенегов, проиграл, уступив киевский престол младшему брату. В 1019 г. Святополк бежал к печенегам, и больше о нем ничего неизвестно.

В 1036 г. печенеги предприняли неудачную попытку осады Киева, но были отброшены войсками Ярослава. В дальнейшем начинается вытеснение печенегов на Балканы огузами, которые сами были теснимы идущей с востока группировкой кыпчакских племен.

Появившиеся вскоре на месте печенегов огузы (древнерусские летописи именуют их словом торки) изначально жили на территории Приаралья, где появились, видимо, уже в середине IX в., ведя кочевой и полукочевой образ жизни. Уже Ибн Фадлан (922 г.) сообщает о принятии ислама отдельными выходцами из этой племенной группировки, об и их интересе к исламу. В X в. огузские племена были объединены в крупную конфедерацию во главе с ябгу (диалектн. джабгу), вторым по значению был титул кюль-эркин, были также титулы таркан и йынал. В начале X в. огузские предводители состояли в родстве с правителями Волжской Булгарии.

В первой половине XI в. в степях Евразии происходит очередная перегруппировка племенных конфедераций, вызванная миграцией племен с Дальнего Востока, которые начали теснить более западных соседей, что создало цепную реакцию переселений тюркских племен. В степях Восточного Казахстана образуются несколько объединений кыпчакских племен, начавших движение на юг и на запад, где они начали теснить огузов, часть из которых в свою очередь также уходит южнее (следствием этой миграции стало движение сельджуков), а часть — западнее, за Волгу. Постепенно кыпчакские племена также начинают проникать за Волгу. В середине XI в. огузы подходят к границам Руси, но, теснимые кыпчаками, в 1060 г. терпят поражение от объединенных сил князей. Частью они переходят на службу киевским князьям, заселяя буферные территории между степью и лесом, частью уходят на Балканы вслед за печенегами, частью входят в состав кыпчакских обществ. Осевшие под Киевом племена основывают город Торческ, в дальнейшем сюда вливаются представители других племенных союзов — печенеги, берендеи (тюркск. баяндыр) и др.; древнерусские летописи именуют их черные клобуки (что не надо путать с кара-калпаками «черными колпаками», поскольку это разные виды головных уборов), они образуют отдельное пограничное земельное владение и становятся неотъемлемыми участниками политической жизни русских княжеств и верными союзниками киевских и черниговских князей в последующем.

Кыпчаки, или, как именуют их западные источники, куманы, а древнерусские летописи — половцы, не представляли собой, равно как и печенеги или огузы, политически цельного объединения. Существовали отдельные группы, кочевавшие в пределах тех или иных территорий и имевшие собственных предводителей. Уже с 60-х годов XI в. летописи упоминают о столкновениях правителей русских княжеств и половцев, а с 70-х годов отдельные половецкие группировки уже принимают участие в усобицах князей. В частности, в 1077—1078 гг. они оказывают военную помощь ушедшему в Тмутаракань князю Олегу, сыну Святослава Ярославича, умершему до вокняжения в Киеве, после чего старшие и младшие братья решили не выдавать его сыновьям владений. Этот князь Олег имел очень тесные отношения с половцами — в 1094 г. они оказывали ему помощь в возвращении захваченного другими князьями удела его отца, города Чернигова.

Усиление отдельных половецких группировок приводит к тому, что их предводители (ханы) становятся такими же участниками политической жизни русских княжеств, как князья. Между ними заключаются союзы и династические браки, они участвуют в совместных походах. Тем не менее тогда эти группировки были слишком разрозненны и не смогли создать централизованной политической структуры.

Наиболее крупными из них были следующие. Во-первых, это конфедерация, имевшая двукрылую структуру, чьи владения были на территориях правобережья Днепра, ее возглавлял клан Бурчоглы, из которого наиболее известен хан Бёнэк (Боняк древнерусских летописей, прообраз Буняки Шелудивого древнерусских былин). С этими же правобережными территориями связана активность Тогор-хана (Тугоркан древнерусских летописей, ставший прообразом былинного Тугарина-змея). Донские половцы звались киевским летописцем «дикими». Это те самые группировки, которые были связаны с Олегом Святославичем, и хорошие отношения с ними унаследовали его потомки, род Ольговичей (древнерусская форма от «Олеговичи»), но к их же помощи прибегал и Владимир Всеволодович Мономах, и его потомки. Если Ольговичи и участвовали в объединенных с ними походах, то в основном только против приднепровских половцев и очень редко против донских, «диких». Здесь сильнейшими были клан Тухсоба (Токуз-оба), кочевавший между Доном и Волгой, возглавлявшийся в конце XI в. Шаруг-ханом (Шарукан древнерусских летописей, прообраз Шарк-великана древнерусских былин), и позже, с середины XII в. появляются Ольберли, контролировавшие земли Нижнего Поволжья, примерно до р. Урал на восток. Известны здесь также и другие объединения.

С вокняжением в Киеве Святополка Изяславича (1093—1113), находившегося под влиянием своего двоюродного брата, умелого политика и стратега, переяславского князя Владимира Всеволодовича, известного убийством в 1095 г. двух заманенных в гости половецких ханов, политика Руси становится более агрессивной в отношении степных соседей. Несмотря на заключение мирного договора в 1101 г., по инициативе Владимира в 1103 г. организуется общекняжеский поход против половцев. Это была хорошо продуманная операция, ставшая внезапностью для половцев: после тяжелой зимы, когда табуны и стада половцев не успели окрепнуть, объединенные силы князей вторглись в степь и разграбили ряд половецких стоянок, уведя в плен множество людей. В 1107 г. следует новое столкновение, закончившееся заключением династийных браков — дочери двух ханов вышли замуж за сына Владимира Всеволодовича и сына Олега Святославича, князя Новгород-Северского. Но уже в 1111 г. князья снова нарушили мирный договор и неожиданно напали на половцев. Особенно частыми и масштабными походы становятся после вокняжения в Киеве (1113—1125 гг.) Владимира Всеволодовича, прозванного в честь деда по матери, византийского императора, Мономахом.

Уже приход Владимира к власти в Киеве сопровождался большим кровопролитием. Массовый характер закабаления и продажи в рабство славянского населения вызвал народное восстание, перешедшее в разграбление дворов верхов и значительный погром, в ходе которого особенно пострадало иудейское население.

Для Владимира жизненно важно было установить контроль над черноземными землями к югу от Киева. Агрессивные и расчетливые действия князя Владимира вынуждают часть половецких группировок откочевать на Северный Кавказ и даже в Грузию, в том числе часть группировки Тухсоба, где они перешли на службу к местному царю. Часть группировок, находившаяся в союзных отношениях с кланом Владимира, получает больше возможностей для усиления, поскольку привлекалась ими для решения как внутренних, так и внешних проблем военным путем.

Тем не менее уже со второй половины 20-х годов XII в. половецкие союзники черниговских князей, потомков Олега Святославича, вновь появляются на политической арене. Вероятно, за это время произошла определенная перегруппировка половецких племен. В 40-е годы XII в. в прикаспийских и причерноморских степях начинают складываться несколько крупных половецких группировок, оформившихся к началу 70-х годов. В частности, это левобережная поднепровская (лукоморская) группировка хана Кёпека (Кобяк древнерусских летописей), сына Карлы; еще одна левобережная группировка во главе с Беглюком, затем его сыновьями Изаем и Кёзэ (Коза древнерусских летописей, Гзак «Слова о полку Игореве»?) из клана Бурчоглы; донская группировка во главе с Кёнчэком (Кончак древнерусских летописей) из клана Тухсоба.

Клан Бурчоглы, судя по всему, имел во владениях и Крым, о чем свидетельствуют сходства каменных изваяний Лукоморья и Крыма. Половцы контролировали сухопутные торговые пути, судя по всему беря под протекторат и прибрежные торговые города, не вмешиваясь в их политическую жизнь в целом. Отсюда большой интерес вызывает гипотеза о существовании уже в половецкие времена института фискальных наместников ханов в поселениях оседлых народов, подчиненных им. Речь идет о тюркском слове баскак, упоминаемым позже в древнерусских летописях в качестве синонима монгольского даруга. Это примерно соответствовало должности тудуна у хазар (см. выше).

Ибн аль-Асир (1160—1234) описывает крымский город Судак 1223 г. как «город кыпчаков, из которого они получают свои товары, потому что он лежит на берегу Хазарского моря[3]и к нему пристают корабли с одеждами; последние продаются, а на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры, белки и другие предметы, находящиеся на земле их». Интересен приводимый сельджукским историком Ибн Биби (ум. в 1272 г.) факт, что нападение в Судаке на мусульманских купцов спровоцировало вторжение в Крым армии сельджукского султана в 1222 г., где он нанес поражение половецко-русскому войску. Однако остается неясным, о какой половецкой группировке и войсках каких русских земель может идти речь. Это сообщение интересно также потому, что хотя мы не имеем точных данных о формах связей территорий Крыма с Сельджукским (Румским) султанатом в Малой Азии, но очевидным фактом является сельджукское влияние на архитектуру Крыма, в том числе на архитектуру мечетей, а также на искусство, ремесло местного населения. По данным археологии, оно начинается именно в период XIII в., что также позволяет предполагать существование в Крыму анатолийской диаспоры. При этом, судя по всему, имело место несколько волн переселений, хотя не ясно, начались ли эти переселения до событий 1222 г. или позже. Важно, что эти переселенцы определенно приносили с собой исламскую традицию суфийского толка. Характерно, что существование сельджукских традиций в культуре населения Крыма продолжилось здесь в эпоху Золотой Орды (см. след. главу).

О связях половцев с мусульманами есть также сообщение, относящееся к еще более раннему времени. Согласно древнерусским летописям, в походе, организованном в 1184 г. ханом Кёнчэком (Кончаком), принимали участие мусульманские инженеры, обслуживавшие огнеметные и стрелометные орудия. В летописи они названы «бесоурмени» — термином, употреблявшимся в то время, как правило, по отношению к хорезмийцам.

Вообще для древнерусских летописей иногда характерно было называть как половцев, так и других степных кочевников, словом «измаильтяне», применявшимся, как правило, к мусульманским народам. Вероятно, здесь можно предполагать какой-то намек на значительное распространение среди западной части половцев ислама, хотя ни прямые данные письменных источников, ни материалы археологических раскопок не позволяют обоснованно судить об этом. Скорее всего, речь должна идти об особенностях мировоззрения летописцев, принадлежавших к той христианской традиции, где образ потомства Исмаила был наделен негативными свойствами и был обыгран в различных мифах.

Любопытен тот факт, что в родословной арских князей, упоминается имя некоего Бачман-султана, при этом его отец и дед носят арабские мусульманские имена. Если он идентичен Бачману, предводителю племени Ольберли, жившему в период монгольских завоеваний (см. след. главу), то это может свидетельствовать о распространении ислама среди части кыпчакской элиты, по крайней мере, в середине — второй половине XII в., но, с другой стороны, нет никакой уверенности ни в этой идентификации, ни в том, что эти поздние, созданные уже в мусульманской среде источники носят достоверный характер и к тому же не перенесли реалии своей эпохи на более ранние времена.

Волжская Булгария. Известно, что экспансия славянских племен приводила к вытеснению и ассимиляции ряда финно-угорских племен. Одним из конечных пунктов продолжавшейся экспансии на восточные лесные районы был в XI в. город Муром, хотя он еще в 1015 г. известен как подвластный киевскому князю город. По данным археологии, самобытная культура финно-угорского племени мурома начинает исчезать уже в этот период. Ряд финно-угорских племен входил, тем не менее, в сферу влияния Волжской Булгарии, и, чтобы не допустить дальнейшего расширения владений Руси, занятой в этот период больше делами на западном направлении, уже в 1088 г. булгары заняли Муром, однако, судя по всему, были вскоре выбиты оттуда. Булгарские правители понимали возможность дальнейшей экспансии князей, ставшей очевидным фактом уже в начале XII в., когда она разворачивается во всех направлениях. Не желая допустить дальнейшего расширения влияния Руси, в том числе захвата волжского торгового пути, булгарские правители предпринимают превентивные меры, сами переходя в наступление. Известно, что в 1107 г. один из подвластных им мордовских князей осадил и взял Суздаль.

В дальнейшем ростово-суздальские князья концентрируют свое внимание на восточном направлении, вступая в вековое противоборство с булгарами за контроль над верховьями Волги и политическое влияние над местными финно-угорскими племенами, такими как мари (черемисы) и мордва.

В 1117 г. половецкий хан Айоба (Аепа древнерусских летописей), тесть Юрия Ростово-Суздальского, сына Владимира Мономаха, вторгается в пределы Волжской Булгарии. Однако булгарский правитель вынужден был пойти на хитрость — он послал половцам отравленные пищу и питье, употребив которые, ничего не подозревающие половецкие предводители во многом числе умерли. В 1120 г. Юрий снаряжает против булгар собственный поход, также привлекая половецкие отряды союзных родов. В результате похода было захвачено множество добычи и пленных, после чего был заключен мирный договор, стабилизировавший общую границу.

О состоянии Волжской Булгарии с середины XII в. позволяют судить богатые данные археологических раскопок и записки арабского автора аль-Гарнати (1080—1169/1170), дважды побывавшего на территории Нижнего и Среднего Поволжья. По археологическим данным, в XI-XII вв. пределы этого политического образования простирались от р. Суры на западе до р. Шешмы на востоке, от Самарской Луки на юге, до района Елабуги на севере. Население этих территорий не было однородным в этно-лингвистическом и культурном отношении. Значительное распространение элементов мусульманской культуры в погребальной обрядности, характеризующейся достаточным единообразием, позволяет отчасти увязывать носителей этих признаков с доминирующей общностью, принадлежавшей к племенам тюркского круга. Арабский путешественник описывает город Булгар как окруженный деревянными стенами, люди жили в деревянных домах, но часть населения вокруг города жила в шатрах. Речь, несомненно, идет о кыпчаках и других тюркских племенах, селившихся в низовьях Камы, по данным археологии с конца XI в. булгарский правитель совершал зимние походы со своей закаленной армией на окружающие народы и накладывал на них джизью. Финно-угорское племя весь платило харадж. Те, кого арабский автор именует славянами (сакалиба), говоря о населении верховий Волги (хотя, возможно, речь идет о других финно-угорских племенах), также платили харадж булгарам. Поскольку харадж представлял собой поземельный налог, можно утверждать, что эти территории входили в прямое подчинение булгарского правителя, в отличие от земель других народов, власть над которыми ограничивалась сбором выплат в центральную казну. По-видимому, булгарские правители также сохраняли за рядом народов права на внутреннюю автономию.

Волжская Булгария имела торговые контакты с Хорезмом и Хорасаном, а с севера приходили торговцы из племен весь и югра, также известны давние торговые связи с русскими княжествами, которые булгары в голодные годы обеспечивали хлебом.

Наиболее стабильной во второй половине XII в. была политическая ситуация в Нижнем Поволжье. Здесь аль-Гарнати описывает город Саксин, население которого в основном состояло из неких тюрков, вероятно огузов, которые были мусульманами, здесь же в отдельных кварталах жили хазары, выходцы из городов Булгар, Сувар, а также множество иноземных купцов, в основном из мусульманских стран. У каждой народности была соборная мечеть, где они молились, свои кадии, факихи и хатибы. Большинство жителей придерживалось ханафитского мазхаба, но среди купцов и путешественников встречались маликиты и шафииты, проживавшие в собственных кварталах со своими мечетями.

Судя по всему, Саксин представлял собой отдельное политическое образование. Он находился где-то в низовьях Волги, вероятно, там же, где прежде Итиль, но, так или иначе, он до сих пор не обнаружен археологами, хотя в последнее время все большее количество специалистов склоняется в пользу отождествления его с Самосдельским городищем. Степные территории по обоим берегам нижнего течения Волги, как уже отмечалось, контролировала кыпчакская группировка во главе с кланом Ольберли. Один из персидских современников аль-Гарнати описывает необходимость обороны Саксина от племен кыпчаков и йемеков, как именовалась тогда одна из группировок кыпчакских племен. Но в других источниках мы находим также указание на то, что булгары, саксины (т.е. жители Саксина) и кыпчаки совершали набеги на Хорезм, но неизвестно, совместные это были мероприятия или совершенно самостоятельные. Судя по всему, отношения булгар с Саксином были достаточно теплые и даже партнерские, а о масштабных конфликтах булгар с кыпчаками источники сведений не содержат.

О постоянных контактах Поволжья со Средней Азией косвенно свидетельствует тот факт, что из источников известно о некоем шейхе Ахмаде Булгари, который был учителем султана Махмуда Газневи (998—1030). Иногда его сопоставляют с неким Ахмадом Булгари, написавшим труды по фикху «Аль-Джами» («Всеобъемлющий») и «Аль-Фаваид» («Полезные наставления»), а также «Тарикат» («Путь»).

Вместе с тем о традиционных тесных культурных связях Волжской Булгарии, Саксина и Средней Азии говорит то, что в Бухаре и Нишапуре совершенствовал свои знания ученый рубежа XI-XII вв. Абу-ль-Аля Хамид б. Идрис аль-Булгари, основавший после возвращения в Волжскую Булгарию свою научно-богословскую школу. Одним из его учеников был Сулейман б. Дауд ас-Саксини ac-Сувари, развивавший в своих сочинениях этическую тематику в русле традиции своего наставника и его учителей. В мусульманском мире был широко известен его труд «Бахджат аль-анвар мин хакикат аль-асрар» («Блеск лучей от истины тайн»), переведенный затем им же на персидский под названием «Зухрат ар-Рийад ва нузхат аль-кулуб аль-марад» («Красота цветников и отрада для больных сердец»). Именно ас-Саксини сообщает, что его учитель был кади Булгара и придерживался суфийского тариката йасавийа.

Любопытно, что именно в Бухару около XIII в. булгары обращались за фетвой об отмене ночного намаза (иша) в период рамадана, т.к. из-за краткости ночи в этой географической широте в летнее время мусульмане не успевали бы совершить ифтар между вечерней (магриб) и ночной молитвой (иша).

Волжская Булгария поддерживала также связи с другими регионами мусульманского мира. Так, согласно Ш. Марджани, в арабо-персидских источниках содержатся данные о следующих богословах XII-XIII вв., имевших нисбу аль-Булгари.

Во-первых, это братья Тадж ад-Дин и Хасан б. Йунус, получавшие образование в Ираке и писавшие труды по медицине. В частности, Тадж ад-Дину б. Йунусу принадлежат сочинения «Ат-тирйак аль-кабир» («Лучшее противоядие») и «Фи-ль-ад-вийат аль-мафридат» («Возможности лекарственных трав»). Последнее было продиктовано ученым в 1219 г. Любопытно, что сохранилось произведение арабского врачевателя Абу Мансура Рашид ад-Дина б. Али ас-Сури (1174—1241), который дискутировал с ним, написав даже специальное сочинение «Ар-рад аля китаб ат-Тадж аль-Булгари фи-ль-адвийат аль-мафридат» («Против книги Таджа аль-Булгари „Возможности лекарственных трав“»), где именует Тадж ад-Дина самым выдающимся ученым эпохи. Этот труд Тадж ад-Дина, переписанный в 1222 г. врачевателем по имени Абу Йахъя Закарийа ибн аш-шейх ас-саййид Биляль б. Йусуф аль-Мараги Амири аль-Мутатаббиб под названием «Мухтасар фи-марифат аль-адвийа» («Собрание полезных свойств лекарственных трав»), где истинным автором назван Тадж ад-Дин Абу Мухаммад Али б. аль-Хусайн аль-Булгари и охарактеризован как «любимец царей и султанов».

Во-вторых, Бурхан ад-Дин Ибрахим б. Йусуф (ум. 1204 г.), обучавшийся в Нишапуре и Несефе, оставивший ряд философско-богословских трудов, в частности «Рисале-и Бурханийа» («Записки Бурхана»), комментария к сочинению Шамс ад-Дина Мухаммада б. Ашрафа аль-Хасани (ум. 1200 г.) «Рисалят фи-адаб аль-бахс» («Записка об этике ведения спора») под названием «Хашийат-и Адаб аль-муназарат» («Толкование противорчеий в „Адаб“»), «Фусуль ан-Насави фи-ильми-ль-джадаль» («Достижения ан-Насави в науке диалектике»), и др.

Из труда вышеупомянутого аль-Гарнати известно имя некоего кади города Булгара, который был учеником Абу-ль-Маали аль-Джувайни (1028—1085), выдающегося факиха, представителя шафиитской школы, руководителя медресе ан-Низамийа в Нишапуре, одним из учеников которого был, кстати, и сам Абу Хамид аль-Газали (1058—1111). Упомянутый кади отождествляется Марджани с Йакубом б. Нуманом (1058/1059—?). Он написал (или переписал) некую «Историю Булгар», с которой ознакомился аль-Гарнати, не сохранившуюся до наших дней.

До нашего времени дошла поэма социально-философского содержания «Кысса-и Йусуф» («Сказание о Йусуфе»), написанная примерно в 1236 г. булгарским поэтом Кул Али (в татарской традиции: Кул Гали). Подражая караханидскому придворному поэту второй половины XI в. Йусуфу Хас-Хаджибу Баласагуни, Кул Али стремился показать идеальный образ справедливого правителя, заботящегося о государстве и поданных, разбирал принципы отношений между различными социальными группами, рассуждая также о таких категориях, как добро, зло, счастье, любовь, он обращался к проблеме роли разума и знания в постижении истины. Любопытно, что в поэме ощущается значительное влияние тасаввуфа (суфизма).

Основным противником Волжской Булгарии являлся западный сосед — с 20-х годов XII в. уже не единая Русь, как было сказано выше, давно к этому времени политически распавшаяся, а Ростово-Суздальское княжество, обособившееся и усилившееся при Юрии Владимировиче, который унаследовал все черты отца, и за активную политику был прозван Долгоруким. Особенно наступательную политику суздальцы стали вести при сыне Юрия от половецкой княжны, дочери отравленного булгарами хана Айобы (Аепы), Андрее Боголюбском, перенесшим в 1155 г. столицу своих владений во Владимир и начавшим именовать себя титулом великий князь. Это был жесткий и принципиальный политик, которого боялись и ненавидели даже собственные подданные. Например, в 1162 г. он совершает совместно с рязанскими и муромскими князьями поход на донских половцев, окончившийся победой, но принесший тяжелые потери для княжеских дружин. Захватив и разграбив вместе с половецкими союзниками в 1169 г. Киев, номинально все еще считавшийся столицей Руси, Андрей демонстративно ушел оттуда, оставив там в качестве наместника своего брата. Этот факт говорит об утрате реальной значимости киевского престола. С того времени можно говорить о существовании Владимиро-Суздальского княжества, как нового центра русских земель.

В 1164 г. Андрей с объединенными силами муромского князя организует крупный поход на Волжскую Булгарию, в результате которого было разграблено несколько городов на правом берегу Волги, в том числе некий Бряхимов, как именуют его древнерусские летописи, т.е. Ибрахимов. Где-то после этого на Волге основывается город Городец, ставший оплотом для дальнейшей экспансии владимиро-суздальских князей. В связи с этими событиями булгары переносят свою столицу из города Булгар на берегу Волги (современный город Болгар, административного центра Спасского района Республики Татарстан) восточнее, в город Биляр.

Новый поход совместными силами владимиро-суздальского, муромского и рязанского князей имел место зимой 1171/1172 гг., но суздальские бояре не привели свои войска, из-за чего князья, имея в распоряжении только собственные дружины, ограничились грабежами нескольких поселений, но не стали рисковать и вступать в битву с подошедшим булгарским войском, уйдя обратно в свои владения.

Жестокость князя Андрея даже по отношению к своим подданным привела к его гибели в 1174 г. в результате заговора бояр и людей из собственной свиты. Его убили прямо в княжеской резиденции, которая затем подверглась разграблению, а тело было выброшено на улицу, и никто из людей даже не подумал похоронить его или хотя бы прикрыть.

В течение следующих лет следует период затишья, связанный с началом борьбы за владимирский престол. Дальнейшее развитие экспансия суздальцев получает при брате Андрея — Всеволоде Юрьевиче (1176—1212). Более осторожный и гибкий политик, за свое длительное правление он сумел сделать так, что фактически все остальные князья признали его власть, что выразилось в его титуле — «великий князь», а после его смерти расширившееся Владимиро-Суздальское княжество распалось на ряд уделов, где сидели его многочисленные сыновья — за это он остался в истории под именем «Большое Гнездо».

В 1183/1184 гг. Всеволод организует масштабный поход на Волжскую Булгарию объединенными силами владимиро-суздальских, черниговских, низовских князей. При этом, судя по древнерусским летописям, в его войске были и булгарские перебежчики, один из которых привел с собой отряд половцев из племени йемек, основная территория кочевания которого находилась вовсе к востоку от Волги. Войска дошли до самого Биляра.

В 1186 г. еще один поход на булгарские владения был совершен из Городца. Натиск со стороны владимиро-суздальских князей вынудил булгар подписать новый договор, обеспечивавший благоприятные условия для продвижения суздальской колонизации на восток.

Известен также поход на судах, датированный 1205 г. Его результатом стал захват множества пленных из булгар, мари (черемис), мордвы и, судя по всему, половцев.

Смерть Всеволода и начавшиеся усобицы между его сыновьями, дестабилизировавшие ситуацию во владимиро-суздальских владениях, создали благоприятную обстановку для контрнаступления булгар. Но их операции были направлены на северные районы, пока еще не в достаточной степени закрепленные за суздальцами. В 1219 г. булгары заняли Устюг и предприняли попытку захватить Унжу. Однако в 1220 г. князь Юрий Всеволодович направил на Волжскую Булгарию значительное войско, шедшее на судах, а сухопутным сопровождением выступили союзники из половцев. Летом 1220 г. ими был взят город Ошель, расположенный на западном берегу Волги, а зимой булгары отправили предложение о перемирии. Юрий принял предложение только после присылки третьего посольства, сам находясь в Городце, служившем командным пунктом для всех операций. Было заключено перемирие сроком на шесть лет, гораздо более выгодное для суздальцев, поскольку уже в 1221 г. Юрий строит новый опорный пункт на месте впадения Оки в Волгу — Нижний Новгород. Вместе с тем имеются некоторые сведения о существовании на этом месте поселения, основанного прежде булгарами, что пока невозможно подтвердить или опровергнуть археологически.

Под угрозой экспансии со стороны Владимиро-Суздальского княжества в 20-е годы XIII в. среди мордовских племен в Среднем Поволжье формируются политические образования, складывавшиеся вокруг авторитетных вождей. Группировку мордовских племен мокша возглавляет князь Пуреш, а группировку эрзя — Пургас. Первый ориентировался на суздальцев, второй — на булгар.

В 1228 г. Юрий из Нижнего Новгорода организует поход на земли союзного булгарам Пургаса, в ответ на это булгары нападают на Пуреша. Сам Пургас в ответ на агрессию суздальцев атаковал Нижний Новгород, где им был сожжен княжеский монастырь. Юрий собрал войско, в которое привлек сына Пуреша и половецких союзников, напав на Пургаса и оттеснив его обратно в его владения.

1229 год ознаменован заключением окончательного мирного договора между булгарами и суздальцами. Стороны договорились об освобождении пленных, урегулировании границ и заключили торговое соглашение.

Вероятно, это было связано с тем, что с востока появился новый опасный противник (см. след. главу).

Ислам на Северном Кавказе. Прежде всего необходимо сказать также о дальнейшей судьбе ислама на Северном Кавказе, что прежде всего связано с Дербентом. Как упоминалось выше (см. главу I), со второй половины IX в., в период кризиса Аббасидского халифата, здесь правила самостоятельная местная династия. Характерно, что в течение всего этого периода состав населения города характеризовался необычайной пестротой. Здесь уживались представители самых разных культур и религий.

Отдельного внимания в этом контексте заслуживает деятельность тмутараканского князя Мстислава, сына Владимира Святославича. В 1022 г. ему удалось объединить под своей властью проживавших в Приазовье хазар, алан и адыгов (касоги). В 1024 г., разгромив своего брата, правившего в Киеве Ярослава, он навязывает ему мирный договор, согласно которому за Мстиславом остаются все земли по левую сторону Днепра. Судя по всему, с этим князем связана экспедиция 1031 г. русов и алан в восточный Прикаспий, где они напали на владения ширваншаха и вмешались в усобицу сыновей умершего эмира Дербента. Второе их появление в регионе, в 1032 г., подвигло правителей Ширвана, Аррана и Дербента организовать коалицию, к которой также присоединились дагестанские племена. Русы были разгромлены, и лишь небольшая их часть бежала. В следующем году русы и аланы совершают безуспешную попытку овладеть Дербентом. После смерти Мстислава в 1036 г. его владения переходят к Ярославу, а набеги русов на Каспийское побережье прекращаются.

Однако новое объединение под властью киевского князя земель, бывших подвластными при Владимире, и уход печенегов ознаменовали лишь короткий период возвышения Древней Руси (см. выше).

О том, что одним из важнейших центров ислама был Дербент, свидетельствует упоминание в арабских источниках ряда имен мусульманских ученых, происходивших оттуда. Так, например, это Хасан б. Ибрахим ад-Дарбанди (VIII в.) — ученый, в совершенстве владевший арабским языком; Мухаммад б. Хишам б. аль-Валид Абу-ль-Хасан ад-Дарбанди, известный также как Абу Имран аль-Баби (IX в.) — известный ученый Дербента своего времени; Хабиб б. Фихр ад-Дарбанди (IX — 1-я пол. X в.) известен как ученый, в совершенстве владевший арабским языком; Ибрахим б. Джафар ад-Дарбанди (X-XI вв.) — о нем известно, что он преподавал в Египте; Хиляль б. Аля аль-Баби (XI в.), т.е. из Баб аль-абваба, — знаток хадисов; и др.

Важно отметить, что в процессе распространения ислама в Дагестане в XI-XII вв. очень значительна роль тюркской культуры. Начавшееся в XI в. в Средней Азии движение огузско-туркменских племен под предводительством сельджуков вскоре отозвалось и на истории Дербента. В 1067 г. Сельджукский султан Алп-Арслан (1063—1072), занятый тяжелой войной с армянами и византийцами, снарядил в Дербент отряд под предводительством Сау-тегина. После захвата города Сау-тегин оставил там наместником Аглаба б. Али, а сам вернулся к султану. В декабре 1075 г. новый султан, Мелик-шах (1072—1098), пожаловал Дербент Сау-тегину под управление. С этого времени в Дербенте возрастает влияние тюркской культуры.

Сами сельджуки изначально были тесно связаны с суфийскими братствами, оказывая им всяческую поддержку и покровительство. Оказавшись вскоре властителями огромных территорий с мусульманским населением и войдя после занятия Багдада в 1055 г. в тесный союз с аббасидским халифом, они стали проводниками ислама суннитского толка. При сельджуках, особенно с периода правления султана Мелик-шаха, начинается новый период расцвета мусульманской культуры на Ближнем Востоке. В это время начинаются тесные контакты Дагестана с остальным мусульманским миром. В медресе ан-Низамийа, построенном в Иране великим вазиром Мелик-шаха Низам аль-Мульком (Абу Али ат-Туси, убит в 1092 г.), получили подготовку многие дербентские богословы и правоведы, в том числе представители тасаввуфа.

Арабские источники сохранили имена многих ученых этой эпохи, носящих нисбу ад-Дарбанди или аль-Баби: Маммус б. аль-Хасан аль-Лакзи ад-Дарбанди (1040—1110) — знаток хадисов, автор хроники «Тарих Баб аль-абваб ва Ширван» («История Дербента и Ширвана»); Абу Йакуб Йусуф б. аль-Хусайн аль-Лакзи аль-Баби (ум. ок. 1089—1090) — знаток хадисов, духовный глава шафиитской общины в Дербенте; Хаким б. Ибрахим аль- Лакзи аль-Хиналуки (ум. 1143) — обучавший в Багдаде у самого аль-Газали (1058—1111), а затем в Мерве, после чего поселился в Бухаре, где и провел всю оставшуюся жизнь; Йусуф б. аль-Хусайн аль-Лакзи ад-Дарбанди, известный также как Хасан ад-Дарбанди (1-я пол. XI — 2-я пол. XII в.) — был славен своим благим нравом; Абу-ль-Касим Маймун б. Умар б. Мухаммад аль-Баби (XII в.) — дербентский ученый, известный даже в Сирии и Египте. Особо должен быть упомянут Абу Бакр Мухаммад б. Муса б. аль-Фарадж (ум. не ранее 1099) — богослов, автор крупного труда по теории тасаввуфа «Райхан аль-хакаик ва бустан ад-дакаик» («Базилик истин и сад тонкостей»), самого раннего из известных в Дагестане сочинений подобного плана; и др. Как раз последнее сочинение, написанное, где-то на рубеже XI-XII вв., но дошедшее до нас в копии 1342/1343 г., демонстрирует тот факт, что тасаввуф был давно известен в Дагестане.

О распространении тасаввуфа в последующие времена свидетельствует мусульманская эпиграфика — надписи на могильных камнях, содержащие имена ряда деятелей-шейхов. Традиция создания мусульманских эпитафий, повествующих о благих деяниях умерших, фиксируется с XII в. и продолжалась вплоть до XIX в. Характерным свидетельством непрерывности линии развития тасаввуфа в Дагестане является также зафиксированная традиция переписывания сочинений по суфизму, и прежде всего — трудов аль-Газали. В частности, самая ранняя копия рукописи его известного труда «Ихйа улум ад-дин» («Возрождение религиозных наук»), относится к 1191 г., будучи сделанной в Багдаде, а самые поздние списки относятся даже к XVII в.

Все это ярко свидетельствует о том, что суфизм начал свое проникновение в Дагестан уже в конце XI-XII в., и этот процесс непосредственно связан с периодом господства на Ближнем Востоке Сельджукидов.

После смерти в 1098 г. султана Мелик-шаха и начавшейся смуты в Дербенте вновь приходит к власти самостоятельная династия. Однако она вынуждена считаться с соседним сильным государством Ширван. С образованием в 1136 г. государства атабеков, Азербайджана, во главе с кыпчаком Ильдегизом появляется новая сила. Распад сельджукского государства на отдельные султанаты в третьей четверти XII в. вновь погрузил мусульманские государства в усобицы. Впоследствии дербентские эмиры вынуждены были лавировать между постепенно угасающей державой сельджукских султанов, поднимающейся христианской Иверией, и двумя крупными соседними мусульманскими государствами — Ширваном и Азербайджаном[4].

Важно указать, что отмеченные тенденции касались прежде всего предгорных районов. Давние связи Дербента с Ширваном и Азербайджаном фактически позволяют в какой-то период времени рассматривать эти территории как единый историко-культурный регион. Во второй половине XIII в., под влиянием миграций вытесненных монголами из Средней Азии кочевых тюркских племен, в Азербайджане начинается новый подъем суфизма. Это не могло не затронуть и Дагестан. Любопытно, что фактически с этого времени речь идет о начале нового этапа миссионерской деятельности мусульман в регионе. Продолжается распространение ислама среди горского населения Дагестана. Так, в с. Кубачи, судя по эпиграфическим находкам, в 1305/1306 г. был убит шейх тариката сухравардийа Хасан ас-Садик аш-Ширвани. Местные народы долго еще оставались в центре внимания видных мусульманских религиозных и политических деятелей, стремившихся обратить их в ислам и включить их земли в свои владения. А много позже дагестанские народы стали участниками еще одной политической драмы, разыгравшейся на стыке Дагестана и Ширвана. В 1460 г. у с. Гапцах в битве с правителем Ширвана, считавшим эти территории сферой своего влияния, погиб намеревавшийся распространить здесь ислам в его шиитской версии шейх Джунейд, глава тариката ас-сафавийа, дед Шаха Исмаила Хатаи, основателя Сефевидской династии в Иране. В Дагестане же погиб и его сын шейх Хайдар.

Несмотря на неудачные попытки, стремления отдельных деятелей, тем не менее, увенчались успехом уже в период Золотой Орды, когда в XIV-XV вв. ислам начинает более глубоко проникать в культурную жизнь населения Дагестана и всего Северного Кавказа.

Возможно, в конце XIV в. во время нашествия эмира Тимура (см. след. главу) в регион проникает учение тариката накшбандийа — через шейхов из Бухары и Самарканда, сопровождавших среднеазиатского завоевателя в походах. По крайней мере, османский путешественник Эвлия Челеби (1611—1682/1683), побывав в Дагестане в 1666 г., фиксирует в селении Эндери мавзолеи святых аль-хаджи Джама, хаджи Йасави-Султана, хаджи Абдаллаха Ташкенди, т.е. людей, носивших тюркские имена и, очевидно, совершивших хадж. В селении Койсу им упомянуты две текке (обители дервишей) тариката накшбандийа. Это упоминание, по-видимому, является первым достоверным свидетельством о бытовании этого тариката на территории Дагестана.

1. Опишите картину межрелигиозных отношений в Волжской Булгарии и Среднем Поволжье в XII в. Какие еще мусульманские центры, существовавшие в регионе, Вам известны?

2. Расскажите о мусульманской культуре Волжской Булгарии.

3. Какая проблема, связанная с соблюдением поста в месяц рамадан в летний период времени стояла перед мусульманским населением Среднего Поволжья? Как она была решена?

4. Расскажите о внешнеполитических связях Волжской Булгарии. Охарактеризуйте положение государства на международной арене.

5. Расскажите об обстоятельствах выбора официальной религии киевского князя Владимира Святославича. Какие факторы оказали влияние на невозможность сделать выбор в пользу ислама?

6. Что Вы можете сказать о взаимоотношениях Руси с мусульманским миром в период IX — начала XII в.

7. Что известно об исламе в среде кочевых народов степей Северного Причерноморья: огузов, печенегов и кыпчаков (половцев)?

8. Каким образом появление сельджуков на Кавказе сказалось на развитии ислама в регионе?

9. Расскажите о мусульманских ученых — выходцах из Дербента.

10. Каково значение сельджукского фактора для развития исламской традиции в Крыму?