История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

ГЛАВА 4

Вивертека

в которой Сентябрь привлекает внимание Виверна, заучивает Наиболее Огорчительный Закон, а также вкратце размышляет о доме.

Сентябрь проснулась и увидела, что вокруг есть только маленькие красные цветы. Ночь она провела на ногах, смахивая за спину километры пройденных лугов; звезды кружили над ней подобно серебристой карусели, в то время как лунный свет, слабея, истиралась о линию горизонта. «Вокруг столько всего, что не приспособлено к сосуществованию, - убеждала себя девочка, - что страшно ложиться спать, когда положено. Того гляди, украдут». И хотя ноги очень устали и даже ныли, она дожидалась рассвета, не переставая идти, и грезила о солнце, под теплыми лучами которого будет спать, как под одеялом. И так и случилось: взошло солнце, застелило землю теплым покрывалом, и заодно укрыла маленький комочек посреди луга. Оранжевое платье смялось, но высохло, правда стало немного жестким, видимо от морской соли. Зевая спросонья, Сентябрь сладко потянулась.

-Что случилось с твоей второй туфелькой? – грохоча совсем близко, произнес низкий глубокий голос, заставив Сентябрь замереть от неожиданности (как была, с вытянутыми вверх руками). Инстинктивно широко раскрыв глаза, девочка увидела перед собой два непоседливых пламени, два сверкающих желтых глаза, - с нескрываемым интересом на неё смотрел дракон, лежавший, свернувшись, в высокой траве, словно кот. У него были маленькие рожки (по которым Сентябрь определила, что перед нею самец), похожие на телячьи; длинный хвост, вилявший лениво из стороны в сторону; и массивные бронзовые цепи, скованные внушительного вида замком, опоясывавшие его тело несколько раз так, чтобы крыльям не было никакой возможности расправиться. Его чешуйчатая кожа мерцала красным, словно дотлевающие угольки костра.

-Я …её…потеряла, - пробормотала Сентябрь, не опуская рук, и вообще, стараясь не совершить резких движений, чтобы не напугать ни дракона ни себя . – Она зацепилась за подоконник, когда я вскарабкивалась на Леопарда.

-Это вовсе не означает «потерять» - прогремело нравоучительно чудище, - это означает «забыть где-то»

-Ну…

-Обувь я лично вообще не ношу, - помотав головой резко и презрительно, рявкнул дракон, - Меня пытались приучить, когда я был еще крохой, но потом сапожник махнул на меня рукой. – Он встал на мускулистые лапы, а затем, балансируя виртуозно на одной, вытянул вперед другую. Пальцев на лапе было три, и все они были невероятно длинные и алые. Спустя секунду, он щелкнул со звоном черными челюстями, прозвучав так, будто перевел в начало строки каретку пишущей машинки.

-Что ты молчаливая такая? Скажи что-нибудь. Ты умеешь показывать фокусы? Мне правда понравится, я обещаю. Вот, например, твое имя, - это самый легкий и простейший из всех.

Сентябрь опустила руки и сложила их на коленях. Дракон в предвкушении действа, подобрался поближе и, раздувая крупные красные ноздри и выпуская сладковатый дым, взбудоражено дышал.

-Сентябрь, - начала нерешительно девочка. - И честно говоря ,я не знаю никаких фокусов; а если бы и знала, то не смогла бы их показать, потому что очень сложно делать что-то, когда очень напуган и возможно проживаешь свои последние минуты. Но прежде чем Вы возможно меня съедите, как это обычно происходит в сказках, которые мне рассказывали дома, я хочу сказать, что по мне, раз уж дело касается употребления в пищу, лучше кушать самой. Здесь так тяжело с пропитанием, я последний раз кушала вчера вечером. Вот и у Вас наверняка нету пирога. Хотя если бы он был, я бы его съела, потому что он был бы драконьим пирогом, - а мне только пищу Фей не рекомендуется кушать.

-Какая же ты смешная! – взревело чудовище. – Но начнем по порядку. Я вовсе не дракон, и не понимаю, почему ты так решила. Я же тебе дал рассмотреть свою лапу, - так долго, что ты могла даже под лупой воспользоваться. Я – Виверн; видишь, у меня нет передних лап. – Гордо выпятив широкую грудь, отливавшую на солнце цветом переспевших персиков, поддерживая равновесие мощными мышцами задней части тела, он выгнулся большущей буквой «S». Голова Виверна была огромна, под стать телу, с массивными челюстями со множеством зубов, и пробивающимися над ними огненно-красными усиками. – И сдается мне, там, откуда ты родом, водятся драконы посвирепее, о которых я даже не слышал. Людям свойственно приходить в драконьи горы и взывать о несправедливости жертвоприношений, как то «СГИНЬ, О НЕНАСЫТНОЕ ЧУДОВИЩЕ ИЗ НАШЕЙ ДЕРЕВНИ», или так «ПАСТЬ ТЕБЕ ОТ МЕЧА МОЕГО, ВЕЛИКИЙ ДРАКОН», - но по большому счету, никто же их за язык не тянет. Так что осуждать тех драконов, всё равно, что осуждать леди за то, что умяла порцию свежего хрустящего салата, принесенного ей официантом в ресторане. А вот насчет пирога, - у меня его действительно нет.

-О, я вовсе не хотела Вас оскорбить.

-Да я даже не обратил внимания. Я просто знаю всё о драконах: они чуть отдаленнее двоюродных братьев и гораздо ближе сестер. Потому что они начинаются на Д.

-Виверн, а у тебя имя есть? Надо было вообще-то сразу тебя спросить.

-Я – Почтенный Виверн От-А-До-Лэ, маленькая фея. Полагается, конечно добавить «к твоим услугам», но вся эта вычурность не по мне, как ты наверное заметила.

-Смешное какое имя для… - Сентябрь задумалась над подходящим словом. – для такого деликатного чудовища.

-Дань семье. – Отадолэ произнес надменно. – Библиотека приходится мне отцом. Так что дословно, я должен зваться Библерн. Хотя может и Вивертека? Я до сих не могу определиться.

-По-моему они оба не годятся, - сказала Сентябрь, хотя Вивертека ей понравилось больше.

-Пусть оно и не соответствует мне, оно – истинное. А поэтому на все сто процентов пригодное. Моя благословенная матушка была духом-хранителем одного влиятельного Ученого. Он любил её, даже раз в неделю протирал ей чешуйки пчелиным воском и трюфельным маслом. А кормил только горькой редиской, гораздо крупнее и горше обычной, которую выращивал в собственной лаборатории, и давал подслащенную воду. Он заботился о ней, звал ее всегда «хорошая Виверна», постель ей устроил из осоки, подбивного шелка и старых костей, кому принадлежавших неизвестно, но точно не кому-то из его знакомых. (Гнездо дракона обязательно должно иметь кости, иначе оно не станет домом) Маму такое обхождение целиком устраивало, пусть даже она и недолюбливала ученого, считая его слишком умным. Потому что он носил самые большие в мире очки. А чем больше очки, тем мудрее тот, кто их носит, - это каждой рептилии известно. Но даже мудрейшие не властны над смертью, и истина эта особо витает над теми из мудрейших, кто имеет привязанность к химическим опытам. И она настигла его в виде невероятного научного открытия.

-Как это печально, - вздохнула Сентябрь.

-Невероятно печально! Но закалившимся в пламени скорбь не ведома. Когда покровительствовать стало некому, моя мама поселилась среди руин огромной Библиотеки, называвшейся Досконб, и стала жить там одна, читая и мечтая. Каждый день она позволяла себе привязаться к Досконб еще крепче, - а ведь это была в самом деле очень сильная и страстная бибилотека, - обнаруживая какими изящными прямыми и крепкими оставались полки, не смотря на невероятную тяжесть расставленных на них книг. В наши дни подобная моральная стойкость уже редкость. Время шло, появился я и мои братья и сестры, и галереи наполнились смехом и топотом. Мы бегали по винтовым, полуразрушенным лестницам вверх-вниз, отыскивая новые энциклопедии или приключенческие романы и напитываясь ими. Я знаю всё обо всём – правда в пределах первых страниц. Несколько лет назад агент по недвижимости оформил маме вдовство, а к тому времени я успел прочитать только до буквы «Лэ». Так или иначе, пока мы были младенцами, мама рассказала нам всё про нашего отца. «Почему у нас нет Папы?» - пища, спрашивали мы, а она отвечала – Библиотека ваш Папа. Любящий вас. Заботящийся о вас. А если будете ждать, что однажды появится симпатичный и дородный Виверн и научит вас изрыгать пламя, - напрасно потеряете время. Потому что некому. Досконб подсобит вам книгами по теории возгорания, и какими бы странными они не показались вам, знайте, что вы любимы двумя родителями, - и ничем не отличаетесь от других чудовищ.

Сентябрь растерянно прикусила губу. Слова готовы были вырваться из ее рта, но она боялась, что снова невзначай обидит.

-Дома у меня есть подружка, - медленно начала она. – Её зовут Анна-Мари. Её отец продавал газонокосилки всей Небраске и некоторым даже из Канзаса. Анна-Мари была еще младенцем, когда однажды в Топеке ее папочка встретил даму, у которой был самый большой в округе газон, и остался у нее навсегда. Анна-Мари даже не помнит, как он выглядел, и когда ей становится печально от этого, мама рассказывает ей, что папочки у неё не было вовсе, поскольку она дочь ангела, и забота о ней уж точно не дело для гнусного коммивояжера. Как ты думаешь, а вдруг… с твоей мамой произошло что-то подобное?

Отадолэ жалостливо поглядел на нее. Сомнение слабой, но устойчивой тенью легко на его блестящее красное лицо.

-Сентябрь, а по-твоему, какой из вариантов реально имел место? Что какой-нибудь быкообразный мужлан оставил мою маму высиживать яйца, а сам сбежал торговать газонакосками, или всё-таки что она сблизилась с Библиотекой и вывела много любимых и любящих детей? Я хочу сказать, давай взглянем, как реалисты! Кроме того, все говорят, что я просто копия отца. Видишь какие у меня крылья, - разве не из пергаметных страниц они созданы? При определенном ракурсе тебе, наверное, удастся прочитать на них историю зарождения воздухоплавания!

Отадолэ напряг крылья, пытаясь раскрыть их показать, как они просвечивают и трепещут на ветру, но тяжелая бронзовая цепь свела на нет все усилия. Получилось, что он потер ими себя по бокам.

-Ах, точно! А так сразу и не скажешь. Вот глупышка. Просто я не привыкла еще к Королевству Фей, надеюсь ты понимаешь, - принялась заверять его Сентябрь, - хотя на самом деле крылья были костлявые, обтянуты кожей, практически такие же как у птеродактилей: они не выглядели как пергамент и несомненно не имели никакого текста поверх. «Наверняка он печален, - подумала она, - и, конечно, он мил».

-За что тебе заковали крылья? – спросила она, намереваясь перевести разговор в другое русло.

-Потому что таков закон. Ты же знаешь, ты ведь не новорожденная. Передвижение по воздуху возможно только на Леопарде или с одобрения Следопытов Крестоцвета. Следовательно, мне нельзя.

-Почему это?

Отадолэ пожал плечами.

-Маркиза постановила, что по отношению к Любви и к Внедорожным Гонкам возможность лететь является Нечестным Преимуществом. Тем более она без ума от кошек, но поскольку Следопытам никто не вправе указывать, она внесла в декрет соответствующие разрешения.

-Но ведь ты куда крупнее Маркизы, - неужели ты не мог сопротивляться? Затоптал бы ее, или зажарил бы, или что-нибудь придумал бы.

От удивления у Отадолэ даже открылся рот.

-Ну и кровожадная же ты, хоть и мелюзга! Естественно, я крупнее и, само собой, я могу сказать «нет» , но, справедливости ради, во времена правления Доброй Королевы Мэллоу такое вообще бы не случилось, - и всех нас это очень расстраивает. Но Маркиза есть Маркиза. У нее есть шляпа. А кроме этого у нее есть веская магия. Никто не говорит ей «нет». Ты же своей Королеве не говоришь «нет»?

-Там, где я живу нет Королев.

-Тогда мне тебя жаль. Королевы олицетворяют роскошь и великолепие, даже если они выбирают себе имя Маркиза или заковывают в цепи несчастных Виверн. Так и есть, роскошны и великолепны и - куда без этого - столь же устрашающи. Я иногда думаю, что именно внушаемый страх делает их роскошными. Но что же это за место, где нет Королев, где плохие отцы и Анны-Мари? Откуда ты пришла?

-Всего одна Анна-Мари. Я из Небраски. – Сентябрь смолкла и задумалась. Она оказалась так далеко от дома, но ничуть по нему не скучала. Она готова была согласиться, что она – плохая дочь, но эти мысли легко отлетали при виде необъятных просторов Королевства Фей и всего интересного, что она уже увидела и что ей предстояло увидеть. – Там сплошь равнина, хоть и золотистого цвета, и там живет моя мама. Она каждый день ходит на фабрику и собирает двигатели для самолетов, - потому что все мужья и отцы отправились на войну, и некому стало собирать самолеты. Она очень умная. И красивая. Однако мне не удается видеть её часто и долго; а отец, я уже говорила, ушел вместе с остальными. Он сказал, что с ним ничего не случится, потому что он в основном будет собирать информацию о других армиях и записывать ее, а стрелять ни в кого он не будет. Но мне всё равно за него страшно. Думаю, что маме не меньше. А ночами вокруг дома в прериях кто-то воет, а в доме темно-претемно. Зато днем я навожу кругом чистоту и порядок, чтобы порадовать маму, когда она вернется с работы. Тогда она расскажет мне перед сном какую-нибудь историю, или подскажет, как обращаться с бойлером, или о том, что было на заводе. – Внезапно, опрокидывая чашечки красных цветов в разные стороны, по лугу пронесся прохладный ветер, и Сентябрь какое-то время растирала ладошки, чтобы согреть их. – На самом деле друзей там у меня почти нет. Я люблю читать, совсем не как другие дети, которые играют в бейсбол, катаются на осликах или завивают кудри. Так что, когда в моем окне появился Зеленый Ветер, я сразу догадалась, что он предложит, - потому что в книжках такое часто описывается. И я, не раздумывая, решилась, потому что, кроме мамы, мне собственно и терять-то некого. – Сентябрь быстрым движением утерла нос. – Но когда мы улетали, я даже не помахала ей на прощание. Я знаю, что некрасиво поступила. Правда, когда я просыпаюсь, её тоже не бывает дома. Она уходит на фабрику и оставляет мне на кухонном столе бисквиты и стакан апельсинового сока, - так что я подумала, раз уж она обычно не прощается со мной по утрам, то и мне не так важно помахать ей на прощание. Ох, я такая гадкая! Но ничего не могу с этим поделать. А ведь на самом деле, мама всегда оставляла на кухне разные записки или, случалось, смешные рисунки, - а я ей ничего не оставила. Но домой меня правда не тянет, - потому что там нету гномов и ведьм и вивертеки: одни лишь противные кудрявые дети и чайные чашки, которые надо всегда мыть. Так что лучше я извинюсь, по возвращении, хоть мне здесь гораздо приятнее находиться.

Отадолэ осторожно обнял ее за плечи двумя когтистыми пальцами. По сравнению с ними, она показалась себе карликом. Когда она обвила обе руки вокруг длинного когтя и облокотилась на него, ей вспомнился дубовый ствол, по которому она часто карабкалась.

-Другое дело, что не всё так чудесно в Королевстве Фей, да? У ведьм убили братьев. Ложку отняли. Твои крылья сковали цепями и они одрябли, - и даже не спорь, Дол, я же вижу, как истерлась на них кожа. Можно я буду называть тебя Дол? Отадолэ какое-то излишне многосложное имя. Что-то тут не то творится. Я даже не увидела еще ни одной настоящей Феи, их мерцающих крылышек и маленьких платьиц. Все кругом печалятся, и ни у кого нет ничего поесть. Ох, я столько слов за один раз никогда раньше не высказывала, даже Зеленому Ветру. Всё-таки жалко, что его не пустили сюда вместе со мной. И вообще, кажется меня скоро стошнит от всех этих местных запретов! Какой тогда смысл в Королевстве, если всё привлекательное противозаконно? Чем она отличается от обычного мира?

-Бедняжечка, Сентябрь. Слушая тебя, мое сердце стонет. Я знаю, как бывает когда защемит. Начинается с буквы «З». Ну и какие у тебя планы?

Шмыгнув еще раз носом, Сентябрь выпрямилась. Не из тех она была девочек, кого нужно продолжительно жалеть.

- Я иду в Пандемониум и собираюсь украсть там Ложку, - это в двух словах. Ну а вообще, надо вернуть её хозяйке, ведьме До Скорого, чтобы она вновь смогла приступить к варке будущего и больше не печалиться.

-Но это же Маркизина Ложка, - прошептал Отадолэ, что потребовало от него каких-то свистящих, засасывающих воздух трюков.

-Да ну и что!? Судя по ее мерзким цепям и ее луку и ее дурацкой шляпе, эта Маркиза – отвратительная личность. Красть у неё, по-моему, не такой уж и плохой поступок.

Вивертека, разжав дружеские объятия, встал на обе ноги, а затем присел на корточки с по-настоящему кошачьей грацией. Его лицо поравнялось с девочкиным – и в них Сентябрь не увидела угрозы, а только дружелюбность: переливавшуюся на солнце красивым оранжевым оттенком.

-Мне самому надо в Город, девочка из человеческого рода. После того как мама стала вдовой, наши пути с братом и сестрой разошлись: Мэ-Тире-Сэ устроилась гувернанткой, С-Тэ-До-Я подался в солдаты, ну а я отправился искать нашего дедушку, - Муниципальную Библиотеку Королевства, в которой собраны все-все книжки со всего мира. Я надеюсь, он признает во мне своего внука, полюбит и обучит библиотечному делу. Конечно, у меня есть недостатки, которые могут помешать получить эту работу, (главное, конечно, что я изрыгаю пламя), но в-целом, я примерное чудовище, и мне нравится каталогизировать, - так что шансы наследовать семейный бизнес у меня есть. – Он помолчал, проделывая очередной трюк с дыханием. – Мы вполне можем путешествовать в компании друг друга, по крайней мере, первое время. В конце концов, чудовища, у которых горе-отцы, должны держаться вместе. Тем более тебе может понадобиться помощь на поприще Обнаружений Ужина, - а кто, как не я, лучший спец в этой сфере.

-Я согласна, Дол, - радостно ответила Сентябрь. Путешествовать одной ей не нравилось, и к тому же, она сильно тосковала по Леопарду и Зеленому Ветру. – Пойдем прямо сейчас, пока солнце еще в небе. А то ночи здесь холодные.

Так вдвоем они направились на запад, бряцая при каждом шаге цепью, которая сковывала красные крылья Вивертеки. Сентябрь не могла сравниться с ним в скорости ходьбы, потому что едва доставала макушкой его колена, - так что совсем скоро он позволил ей забраться по цепям себе на спину. Сентябрь не могла знать, что Передвижение Верхом на Удивительных Существах Внушительных Размеров людям в Королевстве Фей так же запрещено. Отадолэ знал. Но ему до этого не было никакого дела.

-Давай, я скрашу твою долгую поездку перечислением всего, что мне известно, - предложил он раскатисто. – Аардварк, Аббатство, Авторитет, Ажадио, Аллигатор, Аргумент…