Измена. Осколки нашей любви

Глава 38

— Добрый день, Нина Евгеньевна.

Я так и подскочила на месте от неожиданности.

Повернулась на голос.

Передо мной всего в паре шагов высилась Инга Ильяшева, помощница Муратова-старшего.

На мгновение меня посетила безумная мысль как следует оглядеться. Чтобы удостовериться, что я по-прежнему нахожусь в клинике мужа, а не забрела ненароком на территорию его старшего брата. Потому что… что она вообще могла здесь делать, да ещё и 2 января?

— Д-добрый… Извините, я совершенно не ожидала…

— Это я должна извиниться, — холодный взгляд Ильяшевой прогулялся по мне с внешним безразличием. — Не хотела вас напугать.

— Всё в порядке. Просто… никогда бы не подумала, что встречу вас здесь. Да ещё и сегодня.

— Не особенно люблю праздники, — ушла от прямого ответа Ильяшева. — Они работать мешают.

Да уж, я вот примерно так же позавчера рассудила, решила поработать, пока другие празднуют. И в итоге во что моё благое начинание вылилось? Воспоминания о недавнем дурдоме до сих пор преследовали меня и жгли калёным железом.

При этом я с нарастающей паникой понимала, что вовсе не над теми воспоминаниями я больше всего ломала голову. С Егором всё более или менее было понятно, тут оставалось только действовать.

Но вот объяснить всё, связанное с нынешним владельцем коттеджа, я до сих пор не могла. В какой-то момент я просто устала пытаться подвести его поведение под какую-либо логическую основу и предпочла списать всё на сумасшедшие обстоятельства.

— Не совершайте моей ошибки, — пробормотала я. — Моя попытка проигнорировать праздники закончилась полным провалом.

На красиво очерченные губы Ильяшевой легла улыбка, которую даже можно было назвать располагающей:

— Вам просто опыта не хватает.

А вот это действительно прозвучало очень уж неожиданно. Не припомню, чтобы при мне она вообще когда-нибудь позволяла себе нечто похожее на настоящую шутку.

— Возможно. Но всё равно с Наступившим вас, Инга. Желаю, чтобы этот год у вас выдался продуктивным не только на работу, но и на отдых.

— Благодарю, — отозвалась она и бросила мимолётный взгляд по сторонам. — А вы, очевидно, к сыну приехали?

Я кивнула, но зачем-то всё-таки уточнила:

— И к сыну, и… вот, попыталась на документы о его лечении взглянуть. Не вышло.

— Странно, — прокомментировала Инга таким тоном, который обозначал прямо противоположное. Её будто совершенно не удивило такое положение дел. — Дайте угадаю. Вам наверняка отказали, аргументировав это уникальностью случая и его важностью для человечества.

И снова ирония, на которую я даже, возможно, улыбнулась бы, если бы всё произнесённое болью не отозвалось где-то внутри. Она ведь настолько точно озвучила суть ситуации…

Всякие условности и врождённая робость отступили под жадным желанием разузнать, откуда ей всё это известно.

— Инга, вы что-то знаете?..

Внимательный взгляд из-под соболиных бровей не выдал мне ничего, за что я могла бы зацепиться.

— Боюсь, то же, что и все. Но не вижу причин, по которым вас ставят в один ряд с остальными. Вы мать и имеете полное право на доступ к любой информации, касающейся вашего сына.

— Я бы с большим удовольствием спросила с собственного мужа за подобное, но не могу ему дозвониться, — я стиснула гревшийся в кармане пальто телефон. — Видимо… празднует. Ему сегодня не до работы.

Между нами ненадолго повисло неловкое молчание.

— Как ваш сын себя чувствует?

По тону моей собеседницы, к сожалению, было не разобрать, почему она вообще считала нужным справляться у меня о состоянии моего сына. Но как и там, в коттедже, в первый раз, когда она задала мне подобный вопрос, я предпочла не лезть к ней со встречным. Хотя бы потому что отчётливо понимала: Инга Ильяшева не будет со мной объясняться. Ответ она держала только перед своим начальником.

— Хорошо. Боюсь сглазить, но… действительно хорошо. Ему даже перерыв в лечении назначен. На новогодние праздники.

Ильяшева кивнула, но объяснять свой интерес, конечно же, никак не стала.

— Это отличные новости.

Не поспоришь. Но их неизбежно отравляла ситуация с документами. И тот неприятный факт, что для её прояснения мне придётся общаться с Егором. И пообщаться с ним мне нужно как можно скорее. А он, как назло, где-то пропал.

— Да. Спасибо. Вот бы ещё с бумагами разобраться.

— Разбираться с ними особенно нечего, — абсолютно будничным тоном отозвалась Ильяшева.

Я уставилась на неё немигающим взглядом, пытаясь отгадать, что могло значить это неожиданное замечание.

— То есть…

Она посмотрела на меня безо всякого выражение и слегка поджала плечами:

— Разбираться вам с мужем придётся. С его забором из грифов «секретно» и странным запретом допускать вас к ознакомлению с процессом лечения. А с бумагами как таковыми нечего разбираться. Лежат себе в его кабинете. В сейфе. Вместе с остальной важной документацией.

Моя челюсть отвисла сама по себе, и пришлось поднапрячься, чтобы отыскать слова для вопроса:

— О-откуда вы это знаете?..

Ильяшева качнула головой и сумрачно улыбнулась:

— Это неважно. Профессиональная тайна.

Я растерянно заморгала:

— И… что мне делать с этой неожиданной информацией?

Инга загадочно повела глазами и сделала шаг в сторону, молчаливо обозначая намерение меня покинуть:

— А это, Нина Евгеньевна, уже не моё дело. Не та информация, которой я буду интересоваться.