Как спасти любовь

10

Дорога до больницы тянулась мучительно долго.

Натали сидела в салоне «скорой помощи», склонившись над Коннором.

— Держись, любимый, умоляю, держись, — шептала она, касаясь губами его щеки.

Где-то на полпути он открыл глаза и застонал.

— Нат?

— Шшш. Лежи спокойно. Все будет хорошо.

— Зачем я, дурак, полез на крышу?

— Ничего. Все будет хорошо. Только продолжай смотреть на меня.

— Я… полный идиот, — пробормотал он и снова стал теряться.

— Коннор, смотри на меня. Рассказывай мне что-нибудь. Например, о своем последнем курорте.

Коннор вздохнул.

— Тебе… это не…

— Мне очень интересно. Он красивый? Сколько там номеров?

— Нат, извини… я упал… — Его глаза медленно закрылись.

— Говори со мной, прошу! — По щекам Натали катились слезы.

— Нат?

Она утерла нос рукавом.

— Что, любимый?

— Я скучал по тебе, малышка.

Он снова закрыл глаза и провалился в сон.

Натали мерила шагами приемную в больнице.

Время от времени она подходила к кофейному автомату, бросала в него четверть доллара и заставляла себя выпить стакан черной, похожей на грязь жижи. Потом садилась, листала старые журналы, снова вставала, ходила по приемной или заглядывала в кабинет медсестер. Ей отвечали, что он еще на рентгене.

Наконец, когда она решила, что ей лгут, что с ним случилось что-то ужасное, дверь кабинета открылась.

— Миссис Уорнер?

— Да! — Натали вскочила на ноги.

— Можете повидаться со своим мужем.

— Как он? Что с ним?

— Ничего страшного, если учесть, что он упал с крыши. На теле много синяков, растянуты мышцы запястья и небольшое сотрясение мозга. Пришлось сделать несколько швов.

— О господи! Он жив! — воскликнула Натали и чуть было не бросилась целовать медсестру.

— Конечно, милая. — Медсестра улыбнулась. — Идите к нему. Он в палате 216. Доктор вам все объяснит.

Еще в коридоре Натали услышала голос Коннора. Упрямый, решительный и требовательный.

— Доктор, я не вижу смысла оставаться на ночь в больнице, — говорил он. — И почему, черт побери, у меня отняли мою одежду? Я не десятилетний ребенок.

— Конечно нет, — сказала Натали, входя в палату. — Просто, доктор, он ведет себя как десятилетний ребенок.

Она посмотрела на Коннора. На его лбу виднелось несколько свежих швов, запястье было перебинтовано.

— Миссис Уорнер, как хорошо, что вы здесь, — сказал доктор и подошел к ней. — Я доктор Фортас. Я только что пытался объяснить вашему мужу, что ему нужно остаться в больнице до утра. Нам нужно убедиться, что у него не слишком серьезное сотрясение.

— У меня нет никакого сотрясения. У меня просто болит голова, — пробурчал Коннор. — А от головной боли не умирают. Ну и что, что я потерял сознание? Любой бы потерял, если бы навернулся с крыши.

— Конечно. И я уверена, что с тобой все в порядке, — сказала Натали и, повернувшись к доктору, добавила:

— Не волнуйтесь, доктор, он останется здесь до утра.

— Вот и хорошо, — сказал доктор. — Можете забрать его из больницы завтра после утреннего обхода. — Он глянул на часы и направился к двери. — Скажем, в девять. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Натали.

Как только дверь за доктором закрылась, Коннор метнул на Натали гневный взгляд.

— Черт знает что, Нат! Может, у меня и сотрясение мозга, но это не значит, что я не способен принимать решений!

— Тогда прими разумное решение. Останься здесь на ночь, а утром я приду и заберу тебя отсюда.

Коннор снова посмотрел на жену. Она произнесла эти слова довольно резко, но при этом в ее глазах сквозила нежность.

Он злился оттого, что, как назло, навернулся с крыши в тот момент, когда их отношения с Натали стали налаживаться.

Воспоминания прошлой ночи были так свежи, так ощутимы, так реальны и прекрасны.

Но как быть со всем, что произошло после его падения с крыши? Насколько те воспоминания реальны? Он помнит, что Натали поцеловала его, помнит, что шептала ему нежные слова любви, плакала над ним. Было ли все это наяву или пригрезилось?

Ему ужасно хотелось спросить ее об этом, но он панически боялся ответов. А вдруг это все только привиделось ему? Если так, то лучше не знать правды. По крайней мере, не сейчас.

Сейчас, пусть на какое-то время, ему хотелось обмануть себя, представить, что их с Натали мир вернулся к ним. Об этом он думал, когда проснулся рядом со своей любимой женой сегодня утром, когда потом полез на крышу, чтобы проверить, почему та протекает.

Он продолжал думать об этом, когда поскользнулся, упал и покатился по крыше, а потом сорвался вниз…

— Коннор?

Он поднял глаза и посмотрел на нее.

— Пожалуйста, останься здесь до утра, — проговорила Натали нежным, заботливым голосом. — Пусть они убедятся, что с тобой все в порядке.

А завтра я заберу тебя… домой.

Он вздохнул и обмяк, опираясь на подушки.

Когда она просит таким голосом, он готов сделать все, что угодно.

— Хорошо, — с улыбкой ответил он. — Честно говоря, я не ел больничной еды с тех пор, как мне в детстве вырезали гланды. Как я могу отказаться от такого редкого удовольствия?

Натали тоже улыбнулась. Хотя это было не так просто. У нее сердце разрывалось на части при виде того, как ее муж, сильный, взрослый мужчина, сидит в больничной постели с бледным лицом и выглядит беспомощным. Подумать страшно, что она едва не потеряла его.

Натали почувствовала, как в груди накипают слезы. Не плачь! Не вздумай разрыдаться! — приказала она себе. Все, что угодно, только не слезы! И поэтому она часто заморгала, вздохнула и выдавила из себя улыбку.

— Вот и замечательно, — сказала она торопливо. — Я скажу медсестре. И… увидимся завтра утром.

Коннор приподнялся на подушках, борясь с болью в теле и ноющей пульсацией в висках.

— Натали… Не уходи. Прошу тебя, малышка, подожди…

Но она уже была за дверью.

День тянулся безнадежно долго, и Коннор от всей души поприветствовал наступление сумерек, надеясь, что ночь принесет ему желанный покой.

Но каждый раз, стоило ему вздремнуть, как в палату врывалась медсестра и спрашивала, как он себя чувствует.

— Чувствовал бы лучше, если бы вы дали мне немного поспать, — сердито отвечал Коннор.

Из-за ее беспрерывных визитов ночь тянулась бесконечно, и каждая минута бодрствования была наполнена мыслями о Натали.

Почему она ушла, не поцеловав его?

Может, она жалеет, что провела с ним ночь?

Может, и вправду он бредил, когда слышал ее ласковый, тревожный шепот над ухом, чувствовал ее поцелуи?

На рассвете он даже стал сомневаться, приедет ли Натали за ним в больницу.

В восемь часов снова пришла медсестра и нашла Коннора сидящим на краю кровати и полностью одетым.

— Доктор скоро придет, — сказала она.

И доктор вошел. Поглядел на Коннора и нахмурился.

— Кажется, нам сегодня намного лучше, — сказал он.

— Не знаю, как вам, а мне кажется, будто по мне проехал трактор. Но меня не тошнит, и голова у меня не кружится. Так что сделайте нам обоим одолжение, док, подпишите мою карточку на выписку.

— Ваша жена еще не приехала, мистер Уорнер.

— Она приедет, — сказал Коннор, хотя сам в это мало верил.

Но тут открылась дверь и на пороге появилась Натали.

— Привет, — сказала она сдержанно.

— Привет, — ответил он, не в силах удержать улыбку.

— Готов?

— Более чем.

Коннору хотелось побыстрее сбежать из больницы и добраться туда, где он сможет быть наедине с Натали.

Они спустились в фойе госпиталя и вышли на улицу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, как только он заполз в машину.

Как он себя чувствует? Ужасно. Но он не скажет ей об этом. Он вспомнил, как вез ее из больницы, когда она потеряла ребенка. С того момента и начались все эти игры с холодной вежливостью. Он не смог отвезти ее в больницу, потому что был в это время то ли на Таиланде, то ли на Того, то ли у черта на рогах, но только не дома, когда она так нуждалась в нем.

— Нормально, — ответил он. — Совершенно нормально.

Натали кивнула и завела машину. По его виду нельзя сказать, что нормально: лицо землистого цвета, губы сжаты и видно, что он пытается подавить боль. Совершенно случайно она вспомнила, как Коннор забирал ее из больницы, когда она потеряла ребенка. Как бережно он перенес ее из коляски в машину, застегнул на ней ремень безопасности и нежно поцеловал.

— Как ты, малышка? — спрашивал он всю дорогу, а она, опустошенная и разбитая, холодно и подчеркнуто вежливо отвечала, что нормально. Она винила его в том, что его не было рядом, когда она потеряла ребенка.

— Нат? — Коннор посмотрел на нее.

— Что?

Куда мы едем? — хотел он спросить, но не смог.

— Ты в порядке?

— В порядке ли я? — Она натянуто рассмеялась. — Конечно, ведь я не падала с крыши.

— Я тоже не падал. Я поскользнулся, — сказал он с достоинством.

Натали удивленно подняла брови.

— Разве это не одно и то же?

Он криво усмехнулся.

— Если человек падает, значит, он сделал неверный шаг. Если человек поскользнулся…

— То что?

Коннор пожал плечами.

— Это просто случайность.

Натали улыбнулась.

— Одним словом, ты поскользнулся и упал.

А я все эти годы жила в неведении и не знала, какой у меня неуклюжий муж. — Она вдруг перестала смеяться, нахмурилась, прокашлялась и серьезно добавила:

— Ой, чуть не забыла. Доктор дал мне рецепт на твои лекарства.

Она свернула с дороги и остановила машину у тротуара.

— Нат? — Коннор протянул к ней руку, но она уже выскочила из машины.

— Я вернусь через пару минут, — сказала она коротко и захлопнула за собой дверцу.

Она вернулась с лекарствами через десять минут.

— Ну, — бросила она, снова садясь за руль. — Ты так и не рассказал мне, что делал на той крыше.

Коннор помрачнел. Она, похоже, не хочет говорить о том, что по-настоящему важно.

— Меня разбудил какой-то шум наверху, — сказал он. — И я вспомнил, что Грант говорил о протекающей крыше.

Натали кивнула, пытаясь скрыть волнение.

Коннор заботился о ней. Пусть он не звонил ей, но он звонил Гранту, чтобы узнать о ней.

— Я подумал, что гроза могла сорвать несколько черепиц. — Его голос звучал хрипловато. — Ты ведь помнишь, что ночью была гроза?

Она покраснела и резко сменила тему.

— Почему бы тебе не откинуть голову на спинку сиденья и не расслабиться?

— Хорошая идея, — ответил он с горечью, откинул голову и закрыл глаза.

Натали притормозила на перекрестке и посмотрела на него. Сегодня он выглядит немного лучше, только губы слегка пересохли. У него наверняка высокая температура. Медсестра пыталась дать ему лекарство, но он отказался. Он всегда был упрямым. Ей приходилось воевать с ним, чтобы заставить принять таблетку аспирина. Невозможный.

Но она не лучше. Она приняла решение отвезти его к себе и даже не спросила, хочет ли он этого.

Но как она может бросить его в таком состоянии?

Она поживет с ним, пока не затянутся швы на его лбу. И ни секунды дольше.

Она подъехала к дому, остановила машину и вышла. Обошла машину и посмотрела на лицо спящего мужа. Вокруг глаз — темные круги, у рта — несколько тонких линий, А щеки и подбородок покрыты густой щетиной. Сексуальной стерней, как она называла ее, когда просила, чтобы он не брился перед выходными. Когда он спрашивал ее, почему, она наклонялась к его уху и шепотом рассказывала, что она чувствует, когда эта сексуальная стерня ласкает ее грудь, живот, бедра.

— Бесстыжая девчонка, — отвечал Коннор с провоцирующей усмешкой. — Но я знаю, что делать с такой развратницей, как ты.

А потом… потом…

Натали тряхнула головой, прогоняя опасные воспоминания. Она никогда больше не ляжет с ним в постель.

Она осторожно тронула его за плечо.

— Коннор?

— Ммм.

— Проснись. Мы дома.

Он медленно открыл глаза, полные недоумения.

— Дома? — Он выпрямился и потер ладонями лицо. — Кажется, я спал.

— Давай я помогу тебе.

Он кивнул и стал медленно выбираться из машины. Она привезла его в этот огромный дом на берегу океана.

— Вот так, хорошо, держись за меня, — сказала она и, наклонившись, подставила ему плечо.

— Ты привезла меня к себе домой, — с удивлением сказал он. — И ты будешь в этом доме со мной.

Щеки Натали вспыхнули.

— Да. Я думала, что так будет лучше, потому что…

Она не смогла договорить, потому что Коннор закрыл ей рот поцелуем.