Карающий ангел

Глава 36

Знакомый саквояж. — Мои драгоценности в платке с каемкой. — Возвращение васильковой папки. — Настоящее завещание. — Деятельность высших сил по наведению порядка в мире смертных. — Перстень на память. — Прогулка в хорошей компании. — «Господин Легонтов всегда к вашим услугам!»

Мы с Легонтовым спустились вниз. Александр Матвеевич открыл огромный несгораемый шкаф, стоявший в его служебном кабинете, и извлек кожаный саквояж. Саквояж был очень похож на тот, что исчез из моего дома вместе с Женей и содержимым моего сейфа.

— Узнаете эту вещицу? — спросил Легонтов. Я кивнула. Александр Матвеевич раскрыл саквояж и извлек из него мои ценные бумаги, мои украшения, завернутые в ситцевый платок с синей каемкой, и васильковую папку, принесенную когда-то Шурой из арбатского писчебумажного магазина «Надежда».

В папке так и лежали все наши тщательно собранные документы о преступлениях компании любителей чужих наследств, а также настоящее, по всем правилам оформленное завещание старой графини Терской, найденное Женей в конторе нотариуса. Наконец-то оно попало в мои руки, и теперь я могу быть спокойна за судьбу моей подруги и ее близких.

Развернув набивной платочек, я, как и обещал Легонтов, увидела свои пропавшие драгоценности, включая бриллиантовую диадему. Как ни странно, все было цело.

— Вы упомянули о крупной сумме денег, которые также были похищены из сейфа, — сказал Легонтов. — Но денег мне обнаружить не удалось — либо наши голубчики успели все потратить, либо где-то припрятали. Связанная мадемуазель не признается. Не пытать же ее — все-таки дама. Так что не взыщите, Елена Сергеевна, денег нет.

— Александр Матвеевич, деньги — не самая страшная потеря, это дело наживное. Вы вернули мне то, что действительно важно было вернуть.

— Строго говоря, этот саквояж со всем содержимым следовало бы передать судебным властям и приобщить к материалам дела в качестве вещественных доказательств. Но по своему опыту знаю, что драгоценности или неименные акции, превратившись в вещественные доказательства, имеют обыкновение к концу процесса растворяться самым магическим образом. Я никогда не следовал букве закона тупо, в этих делах нужен творческий подход. Возьму-ка на себя смелость вернуть ваше достояние непосредственно вам в руки, тем более что я заинтересован прежде всего в соблюдении интересов моей клиентки. Не думаю, что эпизод с очисткой вашего сейфа от ценностей и документов будет фигурировать на суде как значительное преступление, если речь идет о нескольких убийствах и подделке миллионного завещания. Если бы суммировали все сроки наказаний, ваша Дроздова заработала бы лет двести пятьдесят каторжных работ. А так, сколько улик ни предъявляй, небось больше десяти лет молодой девице жалостливые присяжные и судьи все равно не дадут…

— Вы мудрый человек, Александр Матвеевич! Способность прислушаться к тому, что подсказывает житейский опыт, помогает избавиться от некоторых иллюзорных представлений о справедливости. Но все же остается Божий суд, иначе Женя не попалась бы вам в руки и не сидела бы теперь связанная в ожидании переезда в тюремную камеру.

— Елена Сергеевна, я очень высоко оцениваю деятельность Всевышнего по наведению порядка в мире смертных, но не умаляйте и мои скромные заслуги! Было не так-то легко выследить Женю, скрывавшуюся на заброшенной уединенной даче в Сокольниках, и догадаться, что она пытается улизнуть под личиной безобидной старушки.

— Но согласитесь, в Сокольники вас привели высшие силы.

— Возможно. Если это они внушили мне мысль разыскать извозчика, который увез девицу с саквояжем из Последнего переулка. В таком случае я им весьма признателен.

— Александр Матвеевич, а что было у нее с лицом? Я никогда не видела такого убедительного грима. Я хорошо знаю многих актрис, и нарисованные морщинки на лицах молодых женщин, занятых в сценических постановках, так и отдают театральной условностью.

— Это несложный трюк. Делается специальный раствор на основе ржаной муки и наносится на лицо. Высыхая, он стягивает кожу, собирает ее в морщины, делает темной и сухой. Возможно, для лица это не очень полезно, и не каждая дама рискнет проводить такие эксперименты со своей кожей, но как разовая мера, чтобы избежать опасности быть узнанным, годится. Когда из ворот дачи выползла древняя старушка, чем-то похожая на вашу беглую Женю, и засеменила прочь, прижимая к себе саквояж, я прежде всего обратил внимание на ее руки. Меняя свою внешность, люди много внимания уделяют лицу и совершенно забывают о руках. Как я и предполагал, Дроздова тоже не сочла нужным состарить кожу на руках, в надежде, что этого никто не заметит. А ведь лилейная молодая ручка с полированными ноготочками не могла принадлежать той старой карге, которую она из себя изображала. Вот, дорогая Елена Сергеевна, как вредно пренебрегать мелочами. Перехватить мнимую бабку и доставить ее ко мне в контору на Ордынку было уже делом пустяковым.

— Александр Матвеевич! Разрешите вручить вам эту безделушку в качества сувенира на память о нашем общем приключении.

Из кучки драгоценностей, лежавших на ситцевом платке, я вытащила мужской перстень с бриллиантом. Сколько каратов было в камне, я не помнила, но знала, что много.

Когда-то мой второй супруг, господин Лиховеев, выиграл этот перстень в Купеческом собрании, играя в карты с известным сахарозаводчиком. Всех обстоятельств дела Лиховеев не запомнил и сам, но когда под утро его в большом подпитии доставили домой и мы с лакеем принялись стаскивать с хозяина дома смокинг, из кармана выпал дорогой перстень. Поправляя здоровье огуречным рассолом, Лиховеев вспомнил, что вроде бы накануне играл в карты с господином Фесенко и обставил его не только на большие деньги, но и на какую-то блестяшку с камушком. Выигрыш ушел на оплату банкета для всех присутствующих, а колечко, заявил Лиховеев, пусть валяется дома на память о поражении главы конкурирующей фирмы.

У меня «блестяшка с камушком» никаких приятных воспоминаний не рождала. Может быть, господину Легонтову она придется по вкусу и напомнит какие-то забавные моменты нашего приключения? Я протянула перстень Александру Матвеевичу.

— Елена Сергеевна, простите, но вы ставите меня в чрезвычайно глупое положение.

— Почему?

— Я не привык получать дорогие подарки, и в особенности ювелирные украшения, от женщин, рассчитывая обычно только на оплату моего скромного труда.

— Оплата — само собой, это вопрос скучный и деловой. Впрочем, извольте, можете и это считать оплатой — законный процент за возврат моих утраченных драгоценностей. И весьма небольшой процент, заметьте.

— Ну что ж, на таких основаниях я могу принять ваш подарок.

Легонтов надел кольцо на палец левой руки.

— Александр Матвеевич, мне, пожалуй, пора. Я у вас на радостях засиделась, но нельзя же злоупотреблять вашим гостеприимством.

Я сложила обратно в саквояж узелок с драгоценностями, васильковую папку и свои ценные бумаги.

— Очень признательна вам за все. Поторопитесь передать Женю в руки полиции, ее содержание здесь, боюсь, не совсем законно, а я не хочу, чтобы у вас начались неприятности. Да и ей тяжело сидеть со скрученными руками и ногами, с кляпом во рту… Она, конечно, исчадье ада, но это не значит, что над ней можно измываться. Мы — цивилизованные люди.

— Не беспокойтесь. Несколько минут в запасе у нас еще есть. Я провожу вас до извозчика, Елена Сергеевна!

— Честно говоря, я хотела немного погулять. Я давно не гуляла по Замоскворечью, а здесь так уютно и спокойно. Мне сегодня очень не хватает покоя. Сначала похороны Нафанаила, дело не из приятных, потом ваш «сурприс» в виде Жени. Общение с этой девицей угнетает мою психику. Пока я слушала ее разглагольствования, мне казалось, что на меня выливают ушаты грязи…

— Но вы, Елена Сергеевна, держались с таким достоинством, что низвели все ее рассуждения до идиотского чириканья.

— Но это чириканье было исполнено злобы и ненависти. Пойду пройдусь по переулкам, по Ордынке, по Полянке, по Якиманке — восстановлю душевное равновесие.

— Елена Сергеевна, побойтесь Бога, я не могу отпустить вас на прогулку в одиночестве. У вас в руках саквояж, в котором целое состояние, не считая документов и завещания, дающих право вашим друзьям на еще одно состояние. Неужели вы хотите этим рисковать? Мало ли что может произойти с одинокой дамой на улице?

— Александр Матвеевич! У меня все это уже воровали. Неужели случается, чтобы у человека дважды за короткий промежуток времени воровали одно и то же? Это невероятно, такого не бывает!

— Мадам, я повидал в этой жизни всякое и могу авторитетно заявить — невероятные вещи происходят с нами гораздо чаще, чем нам того хотелось бы. Я не Бог весть какой кавалер, но раз уж вам припала такая охота побродить по Замоскворечью, позвольте составить вам компанию. Мне будет спокойнее, что ни с вами, ни с драгоценным саквояжем ничего не случится и не придется вторично разыскивать ваши ценности по всей Москве.

— Я бы с охотой приняла ваше предложение, но как же быть с Женей? Она ведь не может сидеть со скрученными руками до окончания нашей прогулки? Конечно, если вы поручите кому-то из ваших помощников доставить ее в полицейский участок…

— Нет уж, удовольствие доставить в полицию задержанную мной преступницу и мысленно щелкнуть по носу нерасторопному приставу я не упущу! Ничего с криминальной дамочкой не случится, пусть подождет, пока я буду наслаждаться вашим обществом. Из человеколюбия я, так и быть, прикажу, чтобы ее за это время накормили, напоили и дали возможность, пардон, справить естественные надобности. Мы ведь не звери! Так что, дорогая Елена Сергеевна, за преступницу можете не волноваться — она проведет это время в относительном комфорте. Может быть, и вы не откажетесь от чашки чая?

— Благодарю вас, но раз уж мы решили отправиться в путешествие по Замоскворечью, не будем его откладывать.

— В таком случае — вашу руку, мадам!

Мы с господином Легонтовым медленно бродили по старым улочкам среди невысоких домиков, зеленых садов и резных деревянных заборов. Впрочем, здесь, как и по всей Москве, уже велось строительство современных домов — кирпичных гигантов в шесть этажей со сверкающими фасадами, гранитными подъездами, эркерами, балконами, кариатидами, каменными орлами или вазами в нишах и внушительными монументальными швейцарами в униформе у богатых дубовых дверей.

Неужели и Замоскворечью суждено будет со временем утратить свою неповторимую московскую физиономию и превратиться в некий городской район неопределенно-европейского вида?

Безжалостные перемены в облике города меня просто убивали… Как большинство москвичей, я предпочитала жить в новом комфортабельном доме, но любоваться старинными уголками с одноэтажной поэтически-бестолковой застройкой.

Александра Матвеевича прогулка по Замоскворечью тоже настроила на лирический лад.

— Знаете, дорогая Елена Сергеевна, в молодости я был большим любителем приключений, и мне удалось-таки немало испытать на своем веку, но с годами я все более и более начинаю ценить покой.

— Я заметила это по вашим канарейкам и мощной герани…

— Конечно, здесь я смог устроить жизнь согласно собственным неприхотливым вкусам — тихий домик, как у старой бабушки, сад, курочки… Вы видели, какой у меня великолепный петух? Просто красавец… Но честно говоря, я уже подумываю о полном переустройстве своей жизни — с одной стороны, хотелось бы сделать ее более спокойной, размеренной, уйти от утомительной частной практики, а с другой стороны — мне вдруг замечталось, чтобы моя жизнь была более изящной…

— Вы меня удивляете все больше и больше! Я-то полагала, что сделать свою жизнь более изящной мечтают не сыщики, а приказчики из галантерейных лавок.

— А какая между сыщиком и приказчиком разница, за исключением рода занятий? Я надумал уйти от дел, купить себе дачку в Финляндии…

— В Финляндии?

— Да, где-нибудь в Выборгской губернии, поближе к Петербургу. Там есть замечательные дачные места на Финском заливе — чистое Балтийское море, желтый песок, сосны, гранитные валуны… И жилищу можно придать там совсем иной, нежели в Москве, стиль. Воображение рисует мне ухоженный парк, уютную виллу на берегу моря, гостиную, обшитую дубовыми панелями, хорошие картины на стенах, крахмальную белоснежную скатерть на столе, тонкий фарфор и столовое серебро…

— Вы просто поэт! Эта замечательная картина так и встает перед глазами…

— Но в ней чего-то не хватает!

— Ну, продолжать описание можно до бесконечности — вы еще не коснулись мебели, штор, паркета…

— Ах, Елена Сергеевна, это все незначительные частности. В моей будущей вилле не хватает красивой, элегантной хозяйки в костюме для верховой езды…

— Ну это дело наживное! Любая дама с удовольствием разделит с вами одиночество на вилле в Выборгской губернии.

— Но меня устроит не любая! Елена Сергеевна, я всегда мечтал встретить женщину, похожую на вас. В вас так гармонично сливаются все женские черты, которые мне симпатичны…

— Ну что вы, у меня ужасный характер! Я, откровенно говоря, настоящая стерва! Вы и сами, помнится, не так давно утверждали, что я — язва.

— Это поверхностное ощущение. Хотя, надо признаться, некоторая язвительность придает вам особый шарм. Женщина, умеющая придумать тонкую колкость, способна к мыслительному процессу во всех его проявлениях.

— А двойственность моей натуры? С одной стороны, я непоколебимо стою на позициях женской эмансипации, а с другой — во мне слишком много дамского, чтобы считаться настоящей феминисткой.

— Ну что ж, прогрессивно мыслящая, современная и независимая женщина, не растерявшая при этом своей женственности и очарования, — это же прекрасно! Забитые домашние клушки, лишенные самостоятельного мнения, и деловые эмансипированные особы, ввергнутые в пучину службы и потерявшие из-за этого женский облик, одинаково неприятны. Елена Сергеевна, перестаньте выдумывать глупости! Никакие доводы не отвратят меня от мысли, что такая редкая женщина, как вы, рождается раз в столетие! Конечно, у вас есть определенный житейский опыт, а я еще никогда не пробовал себя в роли мужа, но если вдруг вам надоест одиночество, помните — господин Легонтов всегда к вашим услугам.

— Александр Матвеевич, дорогой, можно сразу же попросить вас об одной услуге?

— Для вас я готов на все!

— Вы позволите мне не считать все вышесказанное вашим официальным предложением? Я не хочу, чтобы наши отношения в чем-то осложнились, а предложение руки и сердца порой может испортить дружбу. Прошу меня простить, но я пока не мечтаю о переменах в судьбе, хотя для вас я тоже готова на все, кроме ложного шага…