Кэд

Глава 4

Весь вечер Кэд успокаивал Хуану. Больше часа он стоял перед ее запертой дверью, умоляя разрешить ему войти. В конце концов, она разрешила, но сказала, что не желает ничего слушать. Ей не нужны его извинения.

— Я не лгунья, — проговорила она. — А ты мне не веришь, значит, не любишь.

— Попытайся понять, умоляю, — уговаривал Кэд. — Ты — первая женщина, которую я люблю. Я схожу с ума от ревности и ничего не могу с собой поделать. К тому же ты сама говорила, что ревность — доказательство любви.

— Но ты назвал меня лгуньей!

Они спорили до тех пор, пока Хуана, наконец, не смягчилась.

— Ты меня оскорбил, — сказала она со слезами на глазах. — Я не спала всю ночь. Ты был пьян, ты кричал на меня. Это так ужасно!

— Ты права, любимая. Я страшно огорчен, что так получилось. Обещаю тебе, что это больше не повторится.

Кэд обнял ее, и, после некоторого колебания, она прижалась к его груди.

— Я никогда не была так несчастна…

Через минуту Хуана уже улыбалась, и обрадованный Кэд предложил ей поехать в город и пообедать, чтобы отпраздновать примирение. Они отправились в «Негрум», и Кэд заказал шампанское, не беспокоясь об оплате, ведь его карточка члена клуба позволяла ему не расплачиваться немедленно.

Вернувшись домой, они занялись любовью, но Кэд заметил, что на этот раз Хуана была несколько рассеянна. Прежде, чем уснуть, он решил загладить свою вину и подарить ей что-нибудь, ну, например, часы «ролекс». Это было дороговато, но деньги еще оставались, а через пару месяцев будут новые поступления. Поэтому, когда Хуана, все еще немного надутая, отправилась за покупками, Кэд позвонил Крилу и попросил его достать нужные часы. Потом, чувствуя некоторую неловкость, позвонил Сэму Венду.

— Я передумал, Сэм. Эта работа не по мне, — сказал Кэд, стараясь держаться независимо. — Предложи лучше что-нибудь другое.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, — отозвался Сэм недовольным голосом. — Они будут в ярости. Я уже сказал, что договорился с тобой.

— Ну и что? Скажи, что ты ошибся. У тебя есть на примете что-нибудь другое?

— Нет. Пока ничего. Но Гарри Джексон очень доволен твоей работой на корриде. Он попытается поместить эти снимки в «Лайфе». Он еще хочет сделать для них статью о джазовых командах Нового Орлеана. Если это пройдет, он предложит тебе проиллюстрировать это фотографиями. Это могло бы дать немало денег. Я увижусь с ним завтра и позвоню тебе.

— Очень хорошо. Да, вот еще что. Продай несколько акций. Мне необходимы пять тысяч долларов.

— Еще? Но ведь я объяснил тебе…

— Это мои деньги, Сэм. Держи свои объяснения при себе.

— Я прекрасно знаю, что это твои деньги, но напрасно ты воображаешь, что их очень много. Сейчас твой капитал составляет ровно двадцать одну тысячу долларов и ни цента больше. Если я продам акции по теперешнему курсу, ты получишь лишь пятнадцать тысяч.

— Но ведь скоро я должен получить деньги, да? Ты же сам говорил о «Лайфе».

— Послушай, Вал…

— Мне нужны пять тысяч долларов, — оборвал его Кэд. — Больше я ничего не хочу знать.

Часы, привезенные Крилом, были великолепны. Кэд страшно обрадовался. Крил уверял его, что ни у кого в Мехико больше нет таких часов, и Хуана придет в восторг.

В эту ночь Кэд и Хуана окончательно помирились и любовь их была обоюдно пылкой.

На следующее утро Кэду позвонил Сэм Венд и сообщил, что репортаж о джазе у них в кармане. Потом он добавил, что для того, чтобы выручить пять тысяч, вынужден был продать акции с потерей в сорок процентов. Кэд не сказал ни слова: в сущности он сам хотел этого.

— В пятницу Гарри Джексон будет в Новом Орлеане. Отель «Фонтенбло», — продолжал Венд. — Вы должны там встретиться. Эта работа принесет тебе девять тысяч долларов. Ты доволен?

— Отлично! — воскликнул Кэд. — Скажи Джексону, что я согласен.

Он тут же сообщил Хуане, что в пятницу они едут в Новый Орлеан, и она пришла в восторг. Кэд позвонил Крилу и попросил его побеспокоиться о двух билетах на самолет и номере в отеле «Фонтенбло».

Вечером, после обеда, Кэд предложил Хуане прокатиться на машине по городу. Они вместе вышли из дома и направились к гаражу. Внезапно из-за кустов показались три фигуры и направились в их сторону. Хуана первая почувствовала опасность.

— Осторожно! — скомандовала она, прыгнув в сторону. А потом бросила сумочку в голову одного из мужчин и закричала. Двое мексиканцев прыгнули на Кэда раньше, чем он понял, что происходит. Все трое они упали на землю. Кэд ударил ногой, почувствовал, что ботинок пришелся во что-то мягкое, и тут же получил удар в лицо. Он тоже ударил вслепую. Внезапно крики Хуаны прекратились. Кэд попытался встать, и тотчас же на него бросился еще один мексиканец. Он поднял руку, чтобы защитить голову, но слишком поздно. Кэд так и не узнал, чем его ударили. У него появилось ощущение, что голова раскололась. После этого наступила темнота.

Хозе Пинто, молодой мексиканский хирург, вышел из процедурной и направился к Хуане, Крилу и Сэму Венду, которые ждали его в приемной госпиталя. Венд прилетел в Мехико сразу же, как только узнал о нападении на Кэда. Хуана, на лбу которой красовалась глубокая царапина, что, впрочем, совершенно не тронуло Венда, ничего не могла объяснить.

— Их было пятеро, — сказала она Сэму в аэропорту. — Мне сразу же набросили что-то на голову, и я ничего не видела. Соседи услышали мои крики и вызвали полицию, которая явилась лишь после ухода бандитов. Гараж пылал, машина была разбита, а Кэд лежал без сознания. Его срочно отвезли в госпиталь, и он провел там три дня, прежде чем его решились оперировать.

— Он еще легко отделался, — сказал Пинто. — К счастью, у парня крепкий череп. Конечно, есть трещины, но через месяц он будет уже на ногах.

— Я могу повидать его? — спросила Хуана.

— Не раньше завтрашнего дня.

Позднее, в кафе, Хуана попросила у Сэма денег.

— Нужно оплатить операцию, — объяснила она. — Кроме того у меня еще масса других расходов, и мне нужна новая машина.

— У него почти нет денег, — холодно проговорил Венд. — Последнее время Вал слишком много тратил. — Он постучал пальцем по часам Хуаны. — Если вы нуждаетесь в деньгах, продайте это. Страховая компания заплатит за машину. Ему понадобятся деньги после госпиталя.

Хуана встала.

— Кэд говорил, что вы его лучший друг, — сказала она. — У меня складывается иное впечатление. Если я продам часы, он расстроится.

Не утруждая себя вставанием, Венд улыбнулся — Хуана показалась ему просто красивой шлюхой.

— Именно потому, что я его лучший друг, советую вам продать часы и все остальные побрякушки, что он вам подарил, — сказал он. — Из того, что у него осталось, вы не получите ни цента, красавица. Я ничего не дам в ваши очаровательные ручки.

Она пожала плечами и вышла из кафе.

На следующее утро Венд навестил Кэда. Доктор Пинто сказал, что Кэд будет здоров через месяц, но Венд в это не верил.

— Ты приехал, Сэм? — сказал Кэд. — Это очень любезно с твоей стороны. Как там Хуана?

— Я видел ее вчера. Прекрасно себя чувствует, по-моему.

— Она не говорила, когда придет ко мне?

— Думаю, сегодня. Как ты?

Кэд сделал гримасу.

— Грязная история, Сэм… Значит, дело с Новым Орлеаном пропало, да?

— Джексон не может ждать. Он нанял Лукаса.

— Хотел бы я знать, как выкрутится Хуана без денег? Помоги ей.

— Она устроится, — сказал Венд. — Я не продам твои последние акции. Они тебе самому пригодятся, когда ты выйдешь отсюда.

— Конечно… Ладно, я поговорю с ней.

— А что это за история? — спросил Венд. — Ты знаешь, кто и за что тебя избил?

— Думаю, им не понравились фотографии, которые я сделал на корриде. Адольфо предупреждал меня, но я не послушался. Машина пропала?

— Да.

— Хуана должна будет купить новую.

— Этим займется страховая компания. Не беспокойся, эта Хуана способна постоять за себя. Послушай, Вал, я должен возвращаться. Хочу сказать, что, как только ты выздоровеешь, я тебя завалю работой. Лежи и думай, как бы поскорей поправиться, а об остальном позабочусь я.

Венд вышел, и Кэд закрыл глаза. Голова у него болела, и он чувствовал себя очень слабым. Он не понимал, почему Хуана все еще не идет его навещать?

Хуана появилась после полудня. Кэд дремал, а когда открыл глаза, увидел ее возле своей кровати. Он с трудом улыбнулся и поцеловал ее в губы, когда она склонилась над ним.

— Амиго, — позвала она, присаживаясь у кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Все хорошо. А ты? Тебе не хватает меня?

— Разумеется… Нужно столько сделать. Страховые агенты ужасно придираются. Они говорят, что в контракте не предусмотрен пожар. Я советовалась с адвокатом. Он не думает, что они заплатят. А потом еще гараж… Он не был застрахован. Они хотят, чтобы ты заплатил за него.

У Кэда раскалывалась голова, но все же он заставил себя улыбнуться.

— Не огорчайся, дорогая. Скажи, чтобы они подождали. Я выйду из госпиталя и сам займусь всем этим.

— Да, когда ты еще выйдешь? А у меня теперь нет машины… Такси очень трудно поймать. Может быть, ты позволишь мне купить новую?

— Да… конечно. Я не знаю, что там осталось у меня в банке, но думаю, на машину должно хватить. Там, в ящике, моя чековая книжка, дай ее мне. Я подпишу чек. Но постарайся, дорогая, не истратить больше, чем у нас есть.

Лицо Хуаны осветилось ласковой улыбкой. Она протянула ему чековую книжку и авторучку.

— Попроси Крила подыскать тебе что-нибудь недорогое, милая, — сказал Кэд, подписывая чек. — Мы должны быть очень благоразумны.

— Я не хочу беспокоить Крила. У меня есть один друг, который занимается машинами, он сам подберет мне что-нибудь.

Она положила чек в сумочку и посмотрела на часы.

— Доктор Пинто сказал, что я не должна утомлять тебя. Не беспокойся, если я завтра не приду. Мне нужно будет выбрать машину. Приду, как только смогу.

— Секунду, Хуана. Ты говорила с Ренадо насчет Франко. Это ведь он организовал нападение, не так ли?

— Я не знаю, дорогой. Мне кажется, это мог быть кто угодно. После того, как эти снимки появились в журнале, в Мехико многие тобой недовольны.

— Но ты говорила с Ренадо?

— Нет, я забыла… — пробормотала она в легком замешательстве. — Но пойми, это мог быть кто угодно. Адье, амиго. Поскорей выздоравливай, мне тебя не хватает.

Она нагнулась, поцеловала его и ушла.

Ее посещение огорчило Кэда, да и доктор был недоволен.

— Больше никаких посещений. Вы должны отдохнуть хотя бы несколько дней, — сказал он. — Нет, не спорьте, это необходимо для вашего же блага. А сейчас вам дадут снотворное. Вы должны как следует выспаться.

— Позвоните моей жене, — сказал Кэд. — Я не хочу, чтобы она узнала о вашем решении, лишь когда придет в госпиталь.

В ожидании сна Кэд вспоминал разговор с Хуаной. Когда он выйдет из госпиталя, то окажется перед серьезной финансовой проблемой. Он немного пожалел, что подписал чек, не проставляя суммы, но все же надеялся, что Хуана не истратит все деньги. Кэд подумал, что еще не оплатил часы. И гараж. Придется заплатить его владельцу. Кэд внезапно понял, что слишком злоупотреблял беззаботной жизнью, и когда снотворное начало действовать, с облегчением провалился в сон.

Прошла неделя.

Кэд чувствовал себя неплохо. Голова больше не болела, силы постепенно возвращались. Каждый день к нему в комнату приносили цветы с карточкой, на которой неуверенной рукой было написано: «С любовью, Хуана». Кэд впервые видел ее почерк. На восьмой день он спросил доктора Пинто, нельзя ли пустить к нему Хуану.

— Пока еще нет, — покачал головой молодой врач. — Посещение вашей жены может плохо подействовать на вас. У нее могут быть свои заботы, и вам еще рано разделять их с ней. Будьте терпеливы. Через восемь дней ваша рана окончательно заживет, и тогда сами удивитесь, как быстро пойдете на поправку. Но малейшее волнение может приковать вас к постели еще на месяц.

— Скажите ей это, хорошо? — попросил Кэд.

Доктор Пинто отвел взгляд.

— Я скажу ей, — пообещал он.

К концу второй недели Кэд уже мог сидеть у окна. Он чувствовал себя заметно окрепшим, хотя голова иногда еще болела. В одно из ежедневных посещений доктора Пинто Кэд сказал, что уже может встретиться с женой.

— Да, — согласился врач. — Я полагаю, теперь вы вне опасности. Я позвоню ей. Хотите, чтобы она пришла завтра?

— Нет, — возразил Кэд, — сегодня. Я слишком долго ждал этого. И потом, почему в этой палате нет телефона? Я что, нахожусь в тюрьме?

Пинто пожал плечами.

— Мистер Кэд, было бы опрометчиво ставить здесь телефон. Мы лечим людей, а больные, как правило, не имеют необходимости пользоваться телефоном.

— Сколько вы еще собираетесь держать меня здесь?

— Еще дней восемь.

— Это мне слишком дорого стоит, — сказал Кэд, нахмурившись. — Я чувствую себя хорошо. Мне необходимо приниматься за работу, доктор.

— Через восемь дней. Может быть, даже раньше. Я вам обещаю.

Кэд взял маленькую карточку, которая каждый день сопровождала букеты Хуаны. Таких карточек накопилось уже пятнадцать. Кэд сморщился.

— Передайте моей жене, чтобы она перестала присылать мне цветы. Это для нас непозволительная роскошь.

Доктор Пинто посмотрел в другую сторону. После минутной паузы он сказал:

— Мне нужно идти. Увидимся завтра.

Кэд до двери проводил его взглядом и внезапно почувствовал какую-то неловкость. Врач явно что-то скрывал. Или, может быть, ему просто нездоровилось?

Посещения в госпитале начинались в три часа дня. Кэд, сидя у открытого окна, ждал, поглядывая на часы. С секунды на секунду войдет Хуана, и они снова будут вместе. С ней ему не были страшны ни долги, ни будущее. Просто сначала им придется быть благоразумнее. Но какое все это имеет значение по сравнению с их любовью. Главное, они будут вместе!

В дверь постучали.

— Входи, дорогая, — сказал Кэд с бьющимся сердцем.

Дверь открылась, и на пороге возник Адольфо Крил. Он выглядел еще более жалким, чем обычно. На костюме появились новые пятна, и жирное лицо лоснилось от пота. Он избегал смотреть на Кэда.

— Адольфо? — удивился Кэд. — Я вас не ждал. Почему вы пришли?

Крил, наконец, посмотрел на него грустными, влажными глазами. Он раскрыл рот, но не мог вымолвить ни слова.

— Я жду Хуану, — с некоторым нетерпением сказал Кэд. — Вы не могли бы прийти завтра?

— Она не придет, сеньор Кэд, — тихо ответил Крил.

Кэд весь сжался.

— Она больна?

Крил покачал головой.

— Тогда в чем же дело? Да не стойте же как истукан! Почему она не придет?

— Ее здесь нет.

— Как это нет? Вот цветы, она прислала их мне сегодня утром.

Крил пристально рассматривал свои пыльные ботинки.

— Она в Испании, сеньор.

— Вы с ума сошли? Что ей могло понадобиться в Испании?

— В Мадриде открылся сезон боя быков.

Кэд старался оставаться спокойным, но кровь все сильней стучала у него в висках.

— Сезон боя быков? Но при чем здесь Хуана? Объясните мне, Адольфо. Она что, бросила меня?

Крил, мучаясь, опустил голову.

Кэд схватил пятнадцать карточек, на которых было написано: «С любовью, Хуана» и потряс ими в воздухе.

— Вы или сошли с ума, или лжете! Я вам говорю, она посылала мне цветы еще сегодня утром!

— Нет, сеньор… Это не она. Это я… Мне очень стыдно, что пришлось обманывать вас, но врач сказал, что вы не перенесете правду.

— Вы?

— Да, сеньор. Я хотел, чтобы вы поправились. Это я писал на карточках.

— Но ведь их пятнадцать, — и голос его задрожал. — Когда же она уехала?

— На следующий день после того посещения, сеньор.

Кэд закрыл глаза.

«Она приходила за деньгами», — подумал он. — Продолжайте, Адольфо. Ведь есть и что-то еще, не так ли? С кем она уехала в Испанию?

Он уже знал ответ. Все стало ярко и четко, как материализовавшийся кошмар.

— С Педро Диасом, — ответил Крил.

Кэд медленно сжал кулаки:

— Спасибо, Адольфо. А теперь оставьте меня одного.

Крил хотел еще что-то сказать, но его глаза наполнились слезами, и он вышел, притворив за собой дверь.

Через полчаса Кэда зашел навестить Хозе Пинто. Он нашел больного уже одетым. Кэд, бледный, с пустыми глазами, казалось, не замечал врача.

— Что это значит? — сухо спросил Пинто. — Вы еще нездоровы. Немедленно ложитесь в постель.

— Оставьте меня в покое, — сказал Кэд, — я ухожу. Хотите, чтобы я подписал вам обязательство?

— Мистер Кэд, я знаю, что произошло, и я по-настоящему огорчен. Но все же надо быть благоразумным. Вы не можете покинуть госпиталь.

— Оставьте ваше огорчение при себе, — сказал Кэд. — Я говорю, что ухожу. Вам будет уплачено. Пошлите счет моему агенту, а сейчас оставьте меня в покое.

Пинто понял, что слова не подействуют на больного, но все же произнес:

— Вы очень рискуете, мистер Кэд, и я, конечно, не могу вам помешать. Я прошу только повременить немного, чтобы я приготовил бумаги, которые вы должны подписать.

— Даю вам четверть часа, —сказал Кэд, садясь на кровать. — И ни минуты больше.

Через двадцать минут, подписав необходимые бумаги, он неуверенно вышел из госпиталя. К нему подошел поджидавший неподалеку Крил:

— Машина тут, сеньор. Куда вы хотите ехать?

Кэд чувствовал, что выглядит кошмарно: его бритая голова, перевязанное лицо и блуждающий взгляд привлекали внимание прохожих.

— Оставьте меня, Крил, — сказал он. — Я сам могу ходить. Вы теряете время, у меня больше нет денег платить вам.

— Я спросил, куда вы хотите ехать, амиго, — тихо повторил Крил.

Кэд остановился, посмотрел на толстого человека и положил руку ему на плечо:

— Простите меня, Адольфо. Я сам не знаю, что говорю. Отвезите меня домой, хорошо?

По дороге они не сказали ни слова. Машина остановилась перед домом, и Кэд неподвижно сидел несколько секунд. Потом он сделал усилие и открыл дверцу. Крил некоторое время ждал в саду в надежде, что его позовут, но не дождавшись, тоже вошел в дом.

Он нашел Кэда, сидящим в гостиной. В руке у того был наполовину пустой стакан текилы. Фотограф указал Крилу на кресло той рукой, в которой был зажат стакан, и при этом пролил несколько капель на пол. Потом он кивнул на стол.

— Что это там за карточки, Адольфо?

Крил бросил беглый взгляд на стол.

— Это карточки городского кредита, сеньор.

Кэд удобнее устроился в кресле и устремил глаза к потолку.

— Им, наверное, были очень нужны деньги. Они все продали, даже мои фотопринадлежности…

Крил сел и сложил все квитанции в большой конверт.

— Сколько? — спросил Кэд.

— Восемь тысяч песо, сеньор.

Кэд пожал плечами.

— Теперь это не имеет никакого значения. Уходите, Адольфо, и приходите завтра, если вам захочется.

Крил медленно поднялся.

— Я верю в ваше мужество, сеньор, — сказал он. — Я вам однажды сказал, что мужественному человеку можно многое простить. Не разочаровывайте меня, сеньор.

— Вы просто сентиментальный идиот, Адольфо, — не глядя на него, сказал Кэд. — Идите, и не беспокойтесь обо мне. Я не нуждаюсь в помощи. Я получил свою порцию счастливой жизни и теперь не стою того, чтобы обо мне заботились.

— Я предпочел бы остаться. Мы могли бы поговорить, это помогает.

— О, ради Бога, — проговорил Кэд. — Я не нуждаюсь в помощи. Вы думаете, мне полегчает, если такой толстый боров, как вы, подставит для моих слез свою жилетку? Уходите же, ну!

— Да, сеньор, — ответил Крил без тени обиды. — Я понимаю.

Когда он направился к двери, Кэд процедил ему вслед:

— Вы распустились, Адольфо: час назад вы называли меня амиго…

Крил остановился.

— Я умею любить и дружить безвозмездно. Я не обижаюсь на вас, сеньор.

— Это все слова, — сказал Кэд, снова наполняя свой стакан.

— Будьте осторожны, — увидя это, предупредил Крил. — Текила действует исподтишка, к ней быстро привыкают.

— Я же сказал, чтобы вы оставили меня в покое!

Крил грустно вздохнул и вышел.

Через полчаса он разговаривал по телефону с Сэмом Вендом.

— Вы ничего не сможете с ним поделать, Адольфо, — сказал Венд. — Нельзя спасти того, кто сам этого не хочет. Если Кэд теряет педали только потому, что его обдурила женщина, тем хуже для него. Это не ваша и не моя вина. Не беспокойте меня больше вашими неприятностями, у меня хватает и своих. Он выкрутится, поверьте мне.

— Он очень хороший парень, сеньор, — горько возразил Крил. — Мы должны попытаться помочь ему. Приезжайте сюда, может быть, вам удастся его образумить.

— Никто не сможет ему помочь. Я вам говорю, он сам справится с этим. И перестаньте меня впутывать в это, — сказал Сэм и повесил трубку.

Крил вышел из кафе, откуда звонил, сел в свою машину и два часа бесцельно ездил по городу, размышляя, как помочь Кэду. Глубокой ночью Крил подъехал к его дому. Он сам не знал, что скажет, но мысль о том, что Кэд в доме один, не давала ему покоя.

Дом был погружен в темноту. Крил вошел в гостиную, включил свет и увидел Кэда, который привалился к столу рядом с пустой бутылкой из-под текилы.

Крил взял Кэда на руки, с трудом отнес его на диван, распустил его галстук, снял ботинки, потом собрал все квитанции и положил их к себе в бумажник.

Он еще немного постоял, печально глядя на Кэда, потом покачал головой, вышел из дома и направился к своей машине.

Кэд проснулся около десяти часов утра. Настроение было паршивым, страшно болела голова, во рту ощущалась нестерпимая горечь. Некоторое время он оставался недвижим, потом обхватил голову руками и попытался встать. Он чувствовал себя разбитым и совершенно подавленным. Осмотревшись, он увидел лежащий на столе чемодан. Дрожащей рукой он открыл замки и обнаружил внутри аппарат и остальные принадлежности. В тот момент, когда он доставал аппарат, в дверь вошел Крил, неся поднос, на котором стояли дымящийся кофе и сахарница.

— Добрый день, сеньор, — сказал Крил.

Кэд взглянул на него.

— Это вы все это выкупили? — просил он.

— Да, сеньор. Как вы себя чувствуете?

— Но где вы взяли деньги?

— Занял. Вы отдадите их мне, когда сможете. Это совсем не к спеху. С нами обоими случилось несчастье: мне прокололи покрышки, и вы помогли мне, у вас пропал аппарат, и я…

— Спасибо, Адольфо, — сказал Кэд, садясь в кресло.

Крил поставил перед ним чашку с кофе.

— Я подумал, что вы не захотите оставаться в этом доме. В моей квартире есть свободная комната. Там не очень уютно, но, может быть, несколько дней…

— Нет, — сказал Кэд, — мне нужно побыть в одиночестве. Я что-нибудь подыщу себе. И все же спасибо вам.

— Комната имеет отдельный вход, сеньор. Я понимаю ваши чувства и на вашем месте тоже предпочел бы остаться один.

Кэд колебался некоторое время, потом пожал плечами. Он и сам хотел покинуть этот дом, но перспектива искать другое жилье удручала его.

— Пусть будет так, — согласился он. — Но только на несколько дней…

— Конечно. Пейте кофе, а то остынет. А я пока соберу ваши вещи.

Через три часа Крил позвонил Венду, сказал, что устроил Кэда у себя, и добавил:

— Ему сейчас необходима работа. Он слишком переживает и начал пить. Нужно, чтобы вы нашли ему работу. Его надо занять. Дело не только в деньгах, он просто должен отвлечься.

— Хорошо, Адольфо, — ответил Венд. — Я посмотрю, что можно сделать. Но он сможет работать?

— Думаю, да.

Крил сказал номер своего телефона, и Венд обещал позвонить.

Но Крил не успокоился. Он попросил свою прислугу Марию незаметно наблюдать за Кэдом, и она тут же сказала, что Кэд купил три бутылки текилы и почти ничего не ест.

На следующий день Крил поехал в дом, оставленный Кэдом, чтобы забрать почту. Вернувшись, он постучал в комнату Кэда, где тот сидел, запершись на ключ.

— Для вас есть письма, сеньор, — сказал он.

Кэд открыл дверь. Он снял бинты, которыми была перевязана его голова. Волосы на ней уже начали отрастать. Кэд был бледен и совершенно пьян.

— Дайте сюда.

Он вырвал письма из рук Крила и резко захлопнул дверь. Потом он сел на кровать и начал вскрывать конверты. Он ждал письма от Хуаны, но это были лишь накладные. Было еще письмо от страховой компании насчет взноса в три тысячи долларов за машину и счет из клуба на шестьсот долларов.

Кэд бросил счета на пол, откупорил последнюю бутылку и повалился на пол. Он знал, что губит себя, но ему было это совершенно безразлично.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.

Это был Венд.

— Как поживаешь, Вал, — закричал тот. — Ты готов работать?

Кэд закрыл глаза. Ему было очень плохо. С большим усилием он ответил:

— Привет, Сэм… Можно попробовать. Я получил целую пачку счетов и нуждаюсь в твоей помощи. Продай акции, мне нужно заплатить…

— Ладно! Пришли мне все счета. Для тебя есть неплохая работенка.

— Что именно?

— Завтра в Мехико прибудет генерал де Голль. Я получил монополию на репортаж. Это было нелегко. Заказы «Пари Матч», «Жур де Франс» и еще кое-что. Если ты постараешься, тебе не придется беспокоиться о долгах. Адольфо займется всем этим.

Кэд вытер лоб. Текила вызывала нестерпимую головную боль.

— Согласен, — сказал он. — Спасибо, Сэм. Ты получишь свои фотографии.

Это было началом конца.

Несмотря на то, что Крил все подготовил, позаботился о пропуске для Кэда и разрешении на аудиенцию у генерала, и сам проводил его туда раньше назначенного часа, Кэд не смог сделать качественных снимков. Об этом позаботилась текила.

Он даже не смог самостоятельно проявить снимки и поручил это Альмейдо.

Сидя вместе с Крилом в фотоателье, Кэд с волнением ждал результатов. Когда Альмейдо вышел из темной комнаты, выражение его лица заставило Кэда вздрогнуть.

— Я ничего не понимаю, — недоумевая сказал Альмейдо. — Эти снимки никуда не годятся. Есть только один, который можно куда-то предложить. Ваш аппарат, наверное, расфокусирован.

Но Кэд знал, что с аппаратом как раз все в порядке, просто он сам был не «в фокусе». Но все же это была версия, которой можно было воспользоваться.

— Что ты там плетешь? — кричал Сэм Венд на другом конце провода. — Ты что, не в состоянии настроить фотоаппарат? Что я скажу журналам?

— Это несчастный случай, который случается раз в жизни, Сэм, — самозабвенно врал Кэд. — Не сработала автоматическая регулировка. Это невозможно было предусмотреть. Со мной еще никогда такого не бывало.

— Да? Знаешь, что я тебе скажу? Ты меня утопил, иуда! Никто не станет слушать моих объяснений. Как ты мог, как ты только мог сделать такую вещь?

— Да замолчи ты! — крикнул Кэд. — Это могло случиться с кем угодно. Перестань орать и найди мне что-нибудь другое. Я без цента, понимаешь ты это? Я живу на деньги Крила, как нищий. Найди мне что-нибудь!

— Еще один такой случай, и мы оба будем нищими, — сказал Венд. — Ты только пакостишь, а объясняться приходится мне. Это тебе дорого будет стоить.

— Перестань ныть и найди мне другую работу, — сказал Кэд, берясь за стакан, который теперь всегда был у него под рукой.

— Я позвоню, — сказал Венд и повесил трубку.

Два дня спустя Кэд получил от него погашенные счета. Венд заплатил все его долги, в том числе за госпиталь и гонорар доктору Пинто. Для этого пришлось продать последнюю акцию Кэда, у которого теперь и в самом деле не было ни гроша. С горечью он убедился, что Венд выдал ему вперед шестьсот пятьдесят долларов, а к этому еще нужно было прибавить семьсот, которые он задолжал Крилу.

Алкоголь уже крепко держал Кэда за горло. Если он не пил, возвращались мысли о Хуане, а перенести этого он был не в состоянии.

Венд предложил Кэду другую работу: репортаж о визите в Мексику герцога Эдинбургского для «Лук Ньюс», нового калифорнийского журнала, который быстро набирал тираж. Ему предложили шестьсот долларов.

— Шестьсот? — сказал Кэд в трубку. — Странно. Этот визит волнует весь мир. Должно быть, это работа на синдикат.

— Так оно и есть, — ответил Венд. — Но это поручили Лукасу. Твоя ошибка с генералом наделала шума. Ты еще должен быть счастлив, что «Лук Ньюс» хочет получить твои снимки. Можешь, конечно, отказаться, но, если все же ты возьмешься за это дело, постарайся, чтобы твои снимки можно было отправить куда-нибудь, кроме сортира.

— Все будет как надо, — заверил его Кэд.

Работа стоила ему невероятных усилий. Теперь он был пьян почти целыми днями, а когда не был — получалось еще хуже. Альмейдо попытался напечатать фотографии и вернул их без комментариев. Кэд даже не посмотрел на них. Он знал, что это почти любительские снимки, не похожие на его обычную работу. И вряд ли найдутся идиоты, которые захотят их использовать.

Венд позвонил на следующий день. Кэд ожидал нового взрыва, но тот разговаривал очень спокойно, и это было еще страшнее.

— Так больше не может продолжаться, Вал, — сказал он. — То, что ты мне предложил, просто непристойно. Это унижает журнал… и тебя. Любой ребенок может сделать такие фотографии.

Кэд чувствовал, что его охватывает гнев, и, понимая, что не имеет на это право, негодовал еще больше.

— А что бы ты хотел получить за эти несчастные шестьсот долларов? Эти фотографии…

— Брось, Вал. Они заплатили, но возьмут фотографии Лукаса. Может быть, подумают, что это расточительно, однако им нужно думать о репутации. Мне тоже. Я не взял никаких комиссионных. На эти деньги ты сможешь прожить месяц или два. Полечись и приди в себя. Когда ты снова будешь в норме, я постараюсь еще что-нибудь тебе предложить, а пока…

— Убирайся к черту! — закричал Кэд и швырнул трубку.

Что теперь будет? Он не мог окончательно поверить, что Венд бросил его. После стольких лет… Подонок! За кого он его принимает?

Кэд допил свой стакан и с трудом поднялся на ноги. В конце концов, Венд не был единственным агентом… Он еще покажет им, на что способен. Отныне Венд не получит ни единой фотографии, подписанной именем Вала Кэда.

Но тут в нем что-то сломалось. Он задрожал и, упав на колени, разрыдался, спрятав лицо в ладони.