Кэд

Глава 3

Педро Диас был маленьким крепышом с очень широкими плечами. Его тело, казалось, было сработано из железобетона и производило впечатление грубой силы. Лицо его было одновременно привлекательным и отталкивающим, а цвет кожи — неестественно темным для мексиканца. Он казался нахальным и гордым.

Войдя в большой салон для приемов, который Диас снимал в отеле «Торо», Кэд увидел, что матадор стоит у окна и смотрит на стены арены, находящейся по другую сторону улицы. Рядом с Диасом стоял его слуга, Реджино Франко, который только что закончил раскладывать шпаги на кушетке.

Франко был молод, невысок, а его быстрые, лживые глаза тут же забегали по лицу Кэда. Крил предупредил Кэда, что с этими двумя надо быть поосторожней.

— Реджино развлекает Диаса и выполняет разные его поручения, он предан хозяину и слушается его, как бога. Если Диас прикажет, слуга, не задумываясь, убьет любого. Но, если вы думаете, что между ними есть что-нибудь такое… вы ошибаетесь. Весь свет знает, что Диас большой любитель женщин.

В кресле, недалеко от окна, жуя сигару, сидел оживленный человек с огромным животом и устрашающими усами. Это был знаменитый Ренадо, менеджер матадора. Он встал, пожал Кэду руку и сказал, что счастлив познакомиться с таким известным человеком. Кэд тоже сказал ему что-то любезное на ужасающем испанском языке. Ренадо представил Кэду Диаса, который продолжал неподвижно стоять у окна. Но Кэд умел брать самые неприступные крепости, и пять минут спустя суровый матадор уже улыбался его остротам. Кэд понял, что Диас любит лесть, и тут же сыграл на этой слабости.

Крил все приготовил заранее, и Кэд тут же принялся за работу. Он никогда не жалел пленки, зная, что рано или поздно сделает нужный снимок. Колоссальный опыт подсказывал ему, что постепенно фотомодель привыкнет к аппарату, расслабится, и в этот момент может получиться тот снимок, которого ждал заказчик.

Диас охотно болтал, и Кэд соглашался со всем, что тот говорил. Внезапно Франко, который подозрительно косился на все это, неудачно задел шпаги, лежащие на кушетки, и они со страшным грохотом упали на пол.

Лицо Диаса исказилось от ярости и он заорал:

— Черт бы тебя подрал! Неужели ты не можешь не вертеться хоть пять минут!

Это был момент, которого ожидал Кэд. Он нажал на кнопку своего аппарата, предвкушая удачу. Но прежде, чем закончить сеанс, он сделал еще около двадцати снимков. Диас казался разочарованным.

— Вы хотите посмотреть бой? — спросил он.

— Конечно, — сказал Кэд, делая Крилу знак, что все в порядке.

— Это будет великолепное зрелище, — сказал Диас. — Вы сможете рассказывать детям и внукам, что видели великого Диаса, убивающего быка.

С непроницаемым видом Кэд ответил, что считает это великой честью. Он обещал Диасу прислать снимки и пожал протянутую ему руку. Провожая Кэда до двери, Ренадо подмигнул ему заговорщицки.

На улице Крил сказал Кэду:

— Очень глуп, но он большой тореро, сеньор. Он храбр, как лев. Многое можно простить такому человеку. Сейчас вы увидите его в деле. Через год или два его карьера закончится, потому что он слишком любит женщин. В постели он имеет не меньший успех, чем на арене. Это не самое лучшее занятие для тореро.

Кэд не слушал его. Он думал о Хуане. Она ушла из отеля очень рано утром, хотя он и просил ее пойти на корриду вместе. Она ответила, что все эти корриды ей страшно надоели, кроме того, необходимо подготовить дом, где она будет ждать Кэда после того, как он освободится.

С первым быком Диасу повезло. Это было мощное, быстрое и храброе животное. Крил сказал, что теперь редко встречаются такие замечательные быки. Люди, которые разводят быков для коррид, потеряли свое умение: теперь быки получаются маленькими и быстрыми, но не храбрыми, и пикадоры почти не могут их разъярить. А что делать матадору со спокойным быком?

Кэд, который никогда не видел корриды, внезапно понял, что присутствует на великолепном представлении. Он сделал, сотни три снимков, действуя со сноровкой профессионального фотографа. Крил очень удачно исполнял роль помощника.

Кэд был потрясен тем, как Диас убил быка. Он продемонстрировал свою феноменальную силу, вонзив шпагу в загривок зверя с такой силой и ловкостью, словно иголку в материю. Бык испустил дух еще до того, как упал на арену.

В то время, как Диас под аплодисменты публики гордо обходил арену, Кэд и Крил потихоньку ушли. Кэд заранее сговорился с одним фотографом, и тот обещал проявить ему пленку.

Два часа спустя, Кэд вышел из темной комнаты, держа в руках еще мокрые позитивы. Крил и хозяин ателье болтали, потягивая пиво.

— Вот лучшие, — сказал Кэд, раскладывая перед ними снимки.

Фотограф, толстый мексиканец, который был ярым противником коррид, слегка присвистнул.

— Да! — сказал он. — Я впервые вижу снимки корриды, которые доставляют мне удовольствие.

Крил покачал головой:

— Диас будет в ярости, когда увидит это.

— Ну и что? — сказал Кэд, засовывая высохшие снимки в большой конверт. — Отвезите меня домой.

Запуская мотор, Крил заметил:

— Диас — опасный человек. Он богат и очень популярен. Вы подумали об этом? Вы не польстили ему, сеньор… Я не понимаю, как вам удалось превратить его искусство во что-то грязное и подлое.

— Что и требовалось доказать, — ответил Кэд довольным тоном.

— Вряд ли Диас согласится с вами. Он может причинить крупные неприятности.

— Если бы я боялся людей, которые могут причинить мне неприятности, я никогда не нашел бы себе работу.

— Конечно, сеньор, но я должен вас предупредить.

— Спасибо. Посмотрим, что будет.

Крил пожал плечами:

— Понимаю, вы такой же храбрый, как и Диас.

— О, довольно, — поморщился Кэд. — Поезжайте скорей, я тороплюсь домой.

Домик не разочаровал Кэда. В нем была большая гостиная, две спальни, две ванные комнаты, хорошо оборудованная кухня, гараж на две машины, цветущий сад с маленьким фонтаном и старыми деревьями, которые давали густую тень. Мебель была подобрана с большим вкусом.

После экскурсии по дому Хуана нетерпеливо взглянула на Кэда. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.

— Ты не можешь себе представить, как все это важно для меня, — с чувством сказал он. — Это замечательно, дорогая. Первый раз в жизни я буду жить в настоящем доме, и все благодаря тебе.

Хуана прижалась к нему.

— Я ждала этих слов… Я так счастлива! Этот домик будет нашим столько, сколько мы захотим. Только нашим…

Они пообедали в ближайшем ресторане, а вернувшись, Кэд показал ей свои снимки. Она ничего не говорила до тех пор, пока не увидела снимок Диаса, ругающего слугу. Затаив дыхание, она отложила другие снимки и стала рассматривать этот.

— Он в сам деле был таким? — спросила она.

— Я дождался, пока он перестанет позировать, — ответил Кэд. — Да, это Педро Диас. Не такой, каким ему хочется выглядеть, и не такой, каким видят его другие, а какой он есть на самом деле!

Она взглянула с недоумением:

— Я не хотела бы, чтобы ты фотографировал меня, амиго. Нет, я не шучу… Ему не понравится эта фотография.

Она положила снимок и встала:

— Пойдем спать. Это первая ночь в нашем доме. Мы должны отпраздновать такое событие.

— Ты не досмотрела снимки, которые я сделал на корриде, — сказал Кэд. — Они очень удачны.

— Я верю. Все, что ты делаешь, всегда очень удачно. Ты не хочешь лечь со мной?

Кэд встал.

— Это будет наше новоселье, — сказал он и поднял ее на руки. Выходя из комнаты, он остановился, чтобы погасить свет, а потом быстро поднялся по лестнице.

Утром, во время первого завтрака, Кэд спросил Хуану, умеет ли она водить машину.

— Конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Я хочу взять машину напрокат.

Хуана издала радостный вопль и бросилась Кэду на шею, покрывая его лицо поцелуями.

— Эй! Ты меня задушишь! —закричал Кэд, усаживая ее к себе на колени. — Ты так рада?

Хуана глубоко вздохнула.

— Я всегда мечтала иметь машину.

— Ну что ж, твоя мечта сбудется.

— Но можем ли мы позволить себе машину, ведь наш домик стоит так дорого?

— Разумеется, можем. А теперь я должен идти — сегодня у меня очень напряженный день. Вернусь около четырех. Если соскучишься — я у фотографа Альмейдо. Мне нужно увеличить снимки и отправить их сегодня вечером. Ты справишься без меня?

— Конечно, — рассмеялась она. — У меня есть, чем заняться. Я приготовлю тебе замечательный обед, и тогда поймешь, какая я отличная кухарка.

Кэд вынул бумажник и достал из него пачку билетов по пятьсот песо.

— Когда они кончатся, скажешь мне. Это наши деньги, Хуана. Купи себе, что хочешь. Теперь у нас все общее.

Он взял ее на руки и положил на софу…

Через некоторое время Кэд присоединился к Крилу, который ждал его возле дома в своем «понтиаке». Кэд никогда еще не чувствовал себя таким счастливым. Он был безумно влюблен и, как все влюбленные, готов был подарить весь мир первому встречному.

Когда они отъезжали, Кэд сказал:

— Мне нужна ваша помощь, Адольфо. Во-первых, я хочу взять машину напрокат. Вы можете найти мне «тундеборг»?

— Можно устроить, сеньор. У меня есть приятель, который как раз занимается машинами.

— Чудесно. И еще одно: я хотел бы купить браслет… что-нибудь с бриллиантами. Вы сможете достать мне такой?

Крил широко раскрыл глаза и чуть не врезался в проезжающее такси, шофер которого обругал его по-испански. Помолчав, Крил сказал:

— Бриллианты? Но ведь это очень дорого, сеньор.

— Пусть это вас не беспокоит. Вы сможете этим заняться?

— С деньгами все возможно. У меня есть один знакомый ювелир. Можете на меня положиться.

Крил остановил машину перед ателье.

— Приезжайте сюда около трех часов на «тундеборге» и с браслетом, — сказал Кэд.

— Хорошо, сеньор.

Кэд приветливо улыбнулся ему.

— Спасибо, Адольфо, вы замечательный парень.

— Она очень красива, — сказал Крил, — но я практичный человек. Я счастлив, что могу быть вам полезен, но я знаю, что деньги очень быстро тают, особенно, когда их тратят на красивых женщин.

Кэд расхохотался и вошел в ателье, где его ожидал Альмейдо.

Около трех часов все снимки были готовы для отправки Сэму Венду. Кэд приготовил несколько фотографий и для Диаса. Альмейдо сказал, что отправит их с посыльным. Ожидая, пока хозяин ателье упакует снимки, Кэд взял утреннюю газету. На первой странице была фотография Мануэля Барреды, внизу был текст: «Мануэль Барреда, известный судовладелец, умер вчера утром от закупорки коронарных сосудов. Сеньор Барреда после тяжелой болезни находился на отдыхе в одном из роскошных отелей Акапулько».

Кэд выронил газету и внезапно почувствовал себя очень плохо. Этот человек был бы жив, если бы Хуана не оставила его. Кэду казалось, что это именно он украл жизнь Мануэля. Он был виноват в этой смерти.

Кэд снял трубку и позвонил Хуане:

— Ты видела газеты?

— Амиго, я слишком занята, мне не до газет. Почему ты спрашиваешь?

— Барреда умер.

После короткого молчания она сказала:

— Ах… да? У меня кое-что готовится на плите, амиго. Мне надо посмотреть. Ты будешь очень мил, если…

— Ты что, не слышала? — сердито переспросил Кэд. — Барреда умер. Это мы его убили!

— Послушай, милый, он был старый и больной. Все старики рано или поздно умирают. В чем мы виноваты? Что с тобой? Ты кажешься таким возбужденным…

Кэд вытер покрытый крупными каплями лоб. На стене перед ним висела фотография девушки в бикини. Девушка показалась Кэду уродиной.

— Тебя это совсем не волнует?

— Я, конечно, очень огорчена, но…

— Мы не должны были делать этого.

— Он все равно бы умер, — сухо возразила она. — Не сейчас, так потом. Не думай больше об этом… Извини, мне пора на кухню, а то мой прекрасный обед пропадет, — и она повесила трубку.

«Мы все должны умереть когда-то, — подумал Кэд. — Должны. Но только не так. Со мной это тоже могло произойти. Когда у нее появится другой мужчина, завтра, через месяц или через год, она тоже бросит меня».

Внезапно он почувствовал ужас. Теперь, когда он так любил ее, невозможно было представить, что все это придется потерять. Чего же он ждет? Он любит ее, сходит по ней с ума, и она тоже любит. Единственный логичный выход — жениться.

Около трех часов перед их очаровательным домиком остановился красный «тундеборг».

Хуана подбежала, чтобы обнять Кэда. Они немного покатались по городу, а около шести вышли в сад. Хладнокровие и мастерство, с которыми Хуана вела машину, поразили Кэда.

Теперь они любовались браслетом, который Хуана выбрала из пяти, привезенных Крилом. Сначала она заплакала от радости, а потом чуть не задушила Кэда в объятиях. Это была очень красивая драгоценность, стоимостью в двадцать тысяч долларов.

А в восемь часов они, обнаженные, лежали в объятиях друг друга и стонали от удовольствия.

В десять часов начался ужин при свечах. Хуана нашла минутку между их объятиями и приготовила какое-то мексиканское кушанье. Когда они поели, Хуана спросила, скрывая волнение:

— Ну как, хорошая я кухарка? Только говори правду.

— Ты замечательная, — ответил Кэд. — Единственная на всем свете. Все у тебя замечательное…

Она вскочила на ноги.

— Оставим это и отправимся к пирамиде Луны. Ночью это замечательное зрелище.

Через полчаса езды они были у подножия вулкана Попокатепетля, где руины ацтекских храмов простирались километров на тридцать. У пирамиды Луны около статуи коленопреклоненной женщины Кэд попросил Хуану стать его женой. Он не мог представить обстановки более романтичной, и был очень растроган.

— Ты в самом деле этого хочешь? — спросила она. — Ни один мужчина никогда еще не просил меня об этом. Я буду очень счастлива, а ты? Мне было бы все равно, женишься ты на мне или нет, но теперь я так счастлива…

Кэд был уверен в своем желании. Он уже видел себя женатым на Хуане. «Как только она станет моей женой, — говорил он себе, — никакой другой мужчина не сможет отнять ее у меня». Они решили пожениться в конце недели.

Быстро закончив свою работу, Кэд с легким сердцем позволил Хуане показать ему Мехико, который она хорошо знала. Они больше не говорили о Барреде, хотя Кэд иногда вспоминал несчастного. Хуана сказала, что хотела бы справить скромную свадьбу без всяких церемоний. А потом они отправятся в свадебное путешествие на остров Косумель. Кэд был совершенно счастлив. Он ненавидел пышные свадьбы. Хуана сказала, что позовет в свидетели одну свою подругу, а Кэд решил воспользоваться услугами Крила. Толстый мексиканец был тронут такой честью до слез, и с радостью согласился.

Накануне свадьбы, когда они укладывали багаж, из Нью-Йорка позвонил Сэм Венд.

— Этот тип верещит от восторга, Вал, — крикнул он. — Фотографии просто потрясающие. Это сенсация! А что ты делаешь теперь? Возвращаешься? Ты хочешь, чтобы я нашел тебе работу в Мехико, или предпочитаешь другое место?

— Я буду очень занят весь этот месяц, — сказал Кэд, жалея, что не видит лицо Сэма, — завтра я женюсь.

— Боже мой! — воскликнул Сэм. — Женишься? Ты шутишь! Я тебе не верю.

Кэду пришлось потрудиться, пока Сэм не поверил, что он говорит серьезно.

— Это невероятно, — сказал, наконец, Венд. — Конечно, я тебя поздравляю, но… ты уверен, что все хорошо обдумал?

— Совершенно уверен. Я вернусь где-то десятого и поселюсь в Мехико, Сэм. Так что подыщи Мне работу здесь. Согласен?

— Конечно. Я предложу тебе кое-что, когда ты вернешься. Кстати, если твоя невеста хороша так, как ты говоришь, почему бы тебе не прислать несколько ее снимков? Я их куда-нибудь пристрою.

Но Кэд не хотел, чтобы фото его невесты попало в газеты.

— Нет, — ответил он. — Я не хочу этого.

— Ну, если не хочешь… Развлекайся хорошенько. Я позвоню после десятого, — и он повесил трубку.

За спиной послышались шаги Хуаны, она подошла и сказала:

— Я хочу быть твоей и только твоей, навсегда…

В тот момент, прижимая Хуану к себе, Кэд верил в это…

Их медовый месяц получился не слишком удачным. Кэд раздражался, видя, какой интерес Хуана вызывает у американских туристов. Они пользовались любым предлогом, чтобы оказаться рядом, и вертелись вокруг, как мухи. Хуане это казалось забавным, но Кэд был в ярости. Они не могли побыть наедине: в ресторане, на пляже, в бассейне, — американцы постоянно останавливались рядом, чтобы поболтать, а на танцевальных вечерах тут же похищали Хуану, и Кэд, наконец, решил, что большую часть времени они будут проводить в номере. Но тогда начала скучать Хуана. Она с тоской вспоминала о своем домике и машине, так что вскоре новобрачные решили прервать медовый месяц и вернуться в Мехико.

Кэд с удивлением обнаружил, что хоть женитьба и казалась ему, безусловно, заманчивым делом, все же теперь он не свободен, как раньше. Когда Кэд не снимал, он должен был ходить по городу в поисках интересной натуры, неожиданных житейских сценок, ярких красок. Хуана просилась с ним, но ходить с ней было совершенно невозможно. Она ненавидела пешие прогулки, и Кэду стоило большого труда убедить Хуану не брать машину. Хуана капризничала. Тогда Кэд решил не тратить больше времени и позвонил Сэму, чтобы начать работу.

— Привет, приятель! — воскликнул Сэм. — Хорошо развлекся?

У Кэда не было настроения шутить.

— Ты нашел мне работу? — начал он. — Я готов приступить.

— Но ведь ты говорил о десятом числе, а сейчас только второе. Впрочем, у меня есть кое-что для тебя. Ничего особенного: триста долларов и расходы. В процессе сам поймешь, что к чему.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Твои дела не так уж хороши, Вал. Мне позвонил директор твоего банка. Ты перерасходовал четыре тысячи долларов. Я посоветовал ему продать несколько твоих акций, и теперь он говорит, что их у тебя больше нет.

Кэд напрягся. Он никогда не испытывал недостатка в деньгах. Когда-то у него были неприятности с банком. Вот тогда Венд и посоветовал ему быть менее доверчивым. Он предложил Кэду купить пакет акций и оставить на текущем счету лишь тысячу долларов.

— Когда истратишь эту тысячу, — сказал Сэм, — ты продашь акцию. А когда снова получишь деньги за снимки, купишь еще одну акцию. У тебя никогда не будет перебора, а деньги принесут прибыль. Я займусь этим, если хочешь.

Они так и сделали.

— Что случилось? — продолжал Венд. — Еще месяц назад у тебя было акций на сорок тысяч. Только не говори, что ты их продал.

Кэд провел рукой по волосам. Обычно он писал на чеках: «Если мой счет исчерпан, продайте одну акцию», но ему ни разу не удосужились сообщить сумму издержек. Кэд думал, что располагает солидным пакетом бумаг… Впервые мысль о расходах обеспокоила его. Машина, бриллиантовый браслет, домик, норковая шуба, которую он подарил Хуане, десять дней, проведенные в самом дорогом отеле… Но сорок тысяч долларов?!

— Ты еще здесь? — спросил Венд.

— Помолчи немного, — сухо произнес Кэд. — Я пытаюсь подсчитать.

Через минуту он пришел к выводу, что действительно истратил сорок тысяч, и это заставило его задрожать.

— Сэм, эти три тысячи долларов… ну, за корриду. Мне уже заплатили?

— Да. Десять дней назад. Ты сразу истратил их. Что с тобой происходит, скажи ради бога!

— Ты говоришь, перерасход четыре тысячи.

— Да. Теперь послушай…

— Подожди минутку…

Он взял карандаш и занялся вычислениями.

Еще были машина и моторная лодка, которые он нанял на Косумеле, снаряжение для подводного плавания, которое он купил вместо того, чтобы взять напрокат. Ах, да! Потом этот сервиз из серебра, который так понравился Хуане… Как может нравиться такой сервиз? Он должен был не соглашаться, кто будет пользоваться этим дурацким сервизом? Просто глупый каприз!

— Послушай, Сэм. Нужно продать часть моих акций. Мне необходимо пять тысяч долларов, чтобы отдать этот долг, и на жизнь.

— Дела на бирже никогда еще не были так плохи. Сейчас наступил момент, когда надо покупать, а не продавать.

— Это всегда так, когда очень нужны деньги. Тем хуже. Но продать все же придется. Ты же понимаешь, что я на мели.

— Ладно. Я посмотрю, что можно сделать.

— Моя платежная ведомость должна быть составлена через месяц или два, не так ли?

— Да. Я думаю, что это будет что-то между восемью и девятью тысячами долларов.

Кэд вздохнул.

— Тогда к чему эти треволнения?

— Вот и я о том же, — сказал Венд. — А теперь давай-ка о работе. Музей археологии Востока заказал серию снимков Чичен-Ица. Я пришлю тебе список. Что ты об этом думаешь?

— Но ведь я только что вернулся с Юкатана.

— Конечно, это мое упущение, но ведь ты не сказал, куда едешь.

— Три сотни долларов и расходы?

— Да. Но расходы на одного. Ты можешь взять жену, но только за свой счет. А лучше оставь ее дома: там работы дней на восемь.

— Восемь дней вкалывать за триста долларов? Пусть они идут к черту!

— Не валяй дурака! Тебе нужны деньги.

Венд никогда не говорил так с Кэдом.

После секундного размышления он ответил:

— Хорошо. Я согласен. Плата сразу же?

— Безусловно. Чао, Вал. И повесь замок на свой бумажник.

Кэд пошел на кухню, где хлопотала Хуана.

— Я только что разговаривал с Сэмом, — сказал он. — Срочная работа. Я должен вернуться на Юкатан.

Она наморщила носик:

— Это действительно необходимо, амиго?

— Увы.

— Когда?

— В конце недели.

— Ну, что ж. Мы будем там недолго?

Кэд в замешательстве потер подбородок.

— Я должен поехать один, — сказал он. — Это очень сложная работа, и мне нужно сосредоточиться.

Хуана посмотрела на мужа с удивлением:

— А… Это значит, что ты больше не хочешь меня?

— Ты с ума сошла! Это не так. — Кэд обнял ее. — Меня не будет неделю. Это очень важная и срочная работа. Я буду скучать без тебя. А ты? Что станешь здесь делать ты?

— Я бы предпочла поехать с тобой. Я бы не надоедала тебе днем. Только ночью… Ты не хочешь?

Кэд заколебался.

— Дело в том, что заказчик оплачивает расходы только на одного человека.

Хуана с любопытством посмотрела ему в глаза.

— Я думала, у нас куча денег…

— Конечно, но лучше их не транжирить. И потом сейчас я немного стеснен в финансах… Через месяц или два я получу гонорар по ведомости, и дело пойдет совсем хорошо.

— Ты потратился на меня?

— Послушай, — сказал Кэд твердым голосом. — Занимайся домашним хозяйством и предоставь мне заботиться о деньгах. Я знаю, что делаю. Будь терпелива и подожди меня здесь, а через месяц или два мы снова отправимся путешествовать.

К его облегчению, снова зазвонил телефон.

Это снова был Венд.

— Я проверил курс, — сказал он. — Если ты продашь их сейчас, то потеряешь тридцать процентов.

— Никаких разговоров, возьми под залог в банке.

— Ты что, забыл, что у тебя нет там кредита?

Кэд занервничал. Он не привык к обсуждению подобных вопросов.

— Хорошо, — сказал он. — Что такое какие-то дурацкие тридцать процентов после всего этого? Продай акции. Мне необходимы деньги.

— Не настолько. Восполни перерасход и в ожидании поступления постарайся обойтись двумя тысячами.

— Делай, что я тебе сказал. У меня нет настроения спорить, — ответил Кэд. — Спокойной ночи.

И повесил трубку.

Теперь, когда Кэд был в курсе своих денежных затруднений, он стал следить за расходами, вникая во все мелочи, которые раньше его не занимали: бензин для машины, ремонт холодильника, дюжина бутылок скотча, духи «Джойс», которые он имел неосторожность взять, не поинтересовавшись ценой, плата Альмейдо за пользование его темной комнатой, четыре пары туфель, заказанные Хуаной… Впервые в жизни он боролся с цифрами, видя, с какой ужасной быстротой исчезают те четыре тысячи долларов, которые должны были остаться после того, как он покроет перерасход в банке.

В конце недели Хуана отвезла его в аэропорт. Казалось, она тоже была огорчена. Всю дорогу они молчали. В аэропорту Кэд сделал над собой усилие и безмятежно Спросил:

— А что ты собираешь делать, когда останешься одна, дорогая?

Хуана пожала плечами.

— Чем-нибудь займусь… Я хотела бы поехать с тобой, одной мне будет очень плохо.

Они расстались у входа на летное поле. Кэд готов был зарыдать. Он поцеловал жену и сказал:

— Я буду звонить тебе каждый вечер. Береги себя. А теперь иди. Я позвоню тебе сегодня после восьми.

На следующий вечер, когда Кэд был в своем номере, позвонил Крил. Кэд как раз размышлял в тот момент, стоило ли быть таким экономным? Ему очень недоставало Хуаны. Накануне он пытался дозвониться ей, но линия постоянно оказывалась занятой. Кэд как раз собирался заказать разговор, звонок Крила нарушил его план, и Кэд недовольно спросил, что тому надо.

— Я только хотел сказать, что журнал, где вы поместили снимки корриды, сегодня появился в Мехико.

— И что же?

— Он был очень плохо встречен, сеньор. Я вас предупреждал. Поклонники Диаса считают, что вы его ошельмовали.

— Что же вы от меня хотите?

— Я только предупредил… Сегодня днем кто-то проколол покрышки у моей машины. Многие знают, что я вам помогал.

Кэду стало неловко.

— Я так огорчен, Адольфо. Вы не знаете, кто это сделал?

— Догадываюсь. Я же говорил вам, что Реджино Франко смотрит на Диаса, как на бога. Думаю, это его рук дело.

Кэд секунду колебался, но все же сказал:

— Замените покрышки и пришлите мне счет. В сущности, это моя вина.

— Я беспокоюсь не о покрышках, а о вас. Если они сделали мне такое только за то, что я помогал вам… Одним словом, держитесь настороже.

— Не будем больше говорить об этом негодном коротышке, — ответил Кэд. — Если он попробует тронуть меня хотя бы пальцем, я сверну ему шею. Пусть вам заменят покрышки за мой счет. Я настаиваю на этом.

— Большое спасибо, сеньор. Но будьте осторожны. Ваше счастье, что вы сейчас далеко, а когда вернетесь, может быть, все уже и утрясется.

И тут Кэд подумал о Хуане.

— Адольфо, как вы думаете, они не могут что-нибудь сделать с моей женой?

— Нет, сеньор, — рассмеялся Крил. — Конечно, нет. Сеньора в полной безопасности. Она способна себя защитить, к тому же она мексиканка… и очень красива. Она — не вы. Это совсем другое дело.

Кэд успокоился:

— Ну, хорошо. Спасибо, что позвонили. До свидания.

Он повесил трубку, закурил сигарету, потом позвонил Хуане.

Она долго не подходила к телефону. Кэд рассказал ей о сообщении Крила.

— Меня лично это совсем не беспокоит, но как ты там одна?

— Ради Бога, не беспокойся, — сказала Хуана, — я поговорю с Ренадо, он сумеет поставить на место этого прохвоста. Не думай больше об этом. А… как там твоя работа?

Вдруг Кэд насторожился. Ему показалось… нет, он был почти уверен, что в трубке раздался мужской голос, просивший о чем-то Хуану. Кровь бросилась Кэду в голову.

— Куда ты пропал? — прозвучало из трубки.

Кэд насторожился, но слышал лишь дыхание Хуаны.

— Амиго? — спросила жена.

— Прости… моя работа? Да. Она продвигается… У тебя есть кто-нибудь?

— У меня? Конечно, нет. Откуда такая подозрительность?

— Я слышал мужской голос.

Она рассмеялась.

— Это радио. Я слушала пьесу, правда, не слишком интересную.

Кэд вздохнул.

— Ну, ладно. Хорошо. А что ты сегодня делала?

Она описала ему свой день и сказала напоследок:

— Нужно заканчивать: переговоры так дорого стоят. Доброй ночи, амиго. Я буду мечтать о тебе.

Кэд пролепетал еще какие-то слова и с сожалением повесил трубку.

Спускаясь в ресторан, Кэд понял, что если бы здесь была Хуана, ему не удалось бы спокойно провести вечер, а тем более поработать: даже сейчас, когда он был один, многие туристы приветствовали его и спрашивали о здоровье жены. Но ему не хотелось разговаривать. Заказав обед, он развернул вечернюю газету, отыскивая страницу с программой радио. Кэд хотел посмотреть, какую пьесу слушала Хуана.

Ни одна радиостанция не передавала пьес.

Он снова начал волноваться. Ревность поднималась удушливой волной и заполняла все его существо. Теперь он был уверен, что у Хуаны был мужчина. Неужели возможно, что она так быстро стала обманывать его? Он попытался убедить себя, что мужской голос существовал только в его воображении, но почему же тогда она солгала? Ведь радио не передавало никаких пьес!

Было десять часов.

Он решил снова позвонить Хуане. Прошло несколько томительных минут, и телефонистка сообщила, что номер не отвечает. Кэд попросил ее вызывать номер до тех пор, пока он не ответит, и, не находя места, стал метаться по комнате.

Через некоторое время он почувствовал необходимость выпить. Позвонив портье, он попросил принести бутылку мексиканской водки текилы, лимоны и лед, после чего сел у открытого окна…

Да, у нее был мужчина, и теперь они вместе вышли. Или же они, будучи по-прежнему дома, лежат в кровати и слушают звонки, не решаясь поднять трубку.

Немногим после полуночи бутылка с текилой опустела наполовину. Кэд, совершенно пьяный, справился у телефонистки, не забыла ли она о его просьбе. Телефонистка ответила, что звонит через каждые десять минут, однако, номер не отвечает.

Без четверти час телефонный звонок заставил Кэда подскочить. Он подошел к аппарату. Текила слегка поддержала его, но все же он был полон холодной ярости.

— Алло? — донесся из трубки голос Хуаны. — Кто у телефона?

— Где ты была! — закричал Кэд.

— Это ты? Как мило, что ты позвонил. Я как раз думала о тебе…

— Где ты была?

— Где я была? А что, ты пытался созвониться со мной?

— Да, я пытался! Где ты была?!

— Зашла Анна, и мы решили сходить в кино.

Анна была свидетельницей у них на свадьбе. Эта толстая девушка с неискренним лицом сразу не понравилась Кэду.

— Не лги! Ты ходила с мужчиной. Кто это был?

Кэд услышал, как она затаила дыхание.

— Ты пил, Вал?

— Неважно. Кто этот мужчина?

— Не было никакого мужчины. Мы ходили с Анной. Если не веришь, позвони ей. Я дам тебе номер телефона.

— Я возвращаюсь в Мехико. Мы все выясним завтра, — и он резко повесил трубку.

Дрожащей рукой Кэд снова наполнил стакан и залпом выпил. Несколько секунд он оставался неподвижным, потом выронил стакан и повалился на кровать.

На следующее утро Кэд проснулся с ужасной головной болью. Он проглотил четыре таблетки аспирина, заставил себя встать под холодный душ, после чего почувствовал себя немного лучше, выпил три чашки крепкого кофе и принялся размышлять.

Хуана ему солгала, это было совершенно ясно. Он должен заставить ее сознаться и все ему объяснить. К дьяволу эта работа для музея. Его душевный покой стоит дороже трех сотен. Нужно немедленно вернуться в Мехико.

Кэд уложил свой чемодан, оплатил счет и отправился в аэропорт.

Уже в самолете он вдруг со страхом подумал, что скажет на это Сэм Венд. Ему пришло в голову, что дорога в оба конца и счет в гостинице теперь не будут оплачены. Снова ненужные расходы.

Хуана ожидала его, сидя в саду. Она была бледна, и под глазами лежали темные круги. Увидев Кэда, она поднялась навстречу, но он не позволил ей приблизиться.

— Покончим с этим сразу же, — сухо проговорил он. — Вчера в нашем доме был мужчина. Я слышал его голос. Ты мне сказала, что слушала какую-то пьесу по радио. Я просмотрел всю программу: никакой пьесы вчера не передавали. Значит, ты солгала.

Хуана посмотрела на него с вызовом.

— Если ты считаешь меня лгуньей, зачем же вернулся?

Кэд почувствовал, как страх сжимает его сердце.

— Зачем я вернулся? Ты забываешь, что я твой муж. Я имею право получить объяснения.

Холодный взгляд Хуаны подтвердил его опасения.

— Тут нечего объяснять, — сказала она спокойно. — Я слушала пьесу. Что ты еще хочешь услышать?

— Я повторяю, что вчера вечером по радио не было никаких пьес. Послушай, Хуана, врать бесполезно…

Она гордо выпрямилась. Ее глаза яростно блеснули.

— Пьеса называлась «Вы не унесете ее с собой». Она передавалась на коротких волнах из Нового Орлеана. Попроси Крила проверить это, если хочешь. Ты просто глуп, подозрителен и гадок. Я не могу любить мужчину, который наделен такими качествами.

Она быстро вошла в дом и хлопнула дверью перед носом Кэда.

В ужасе от того, что зашел слишком далеко, и может потерять Хуану, Кэд устремился следом, в отчаянии выкрикивая се имя.