Клон в пальто

Дважды в тот же океан

— Это что? Юля, что это у тебя на руке?

Дикарское украшение из каких-то острых костяных штучек вызывало смутные, неоформленные, но ужасно неприятные ассоциации. Алю даже замутило.

— Это мне Катя Засыпкина из второго подъезда подарила. Браслет из акульих зубов. Правда, круто?

Так и есть!

— Из чего?.. — выдохнула Аля. — Юля, сними это немедленно и убери.

— Почему? — дернула плечом Юлька. — Это мне подарили!

— Разве ты не помнишь, что случилось с папой?

Историю про нападение акулы и папины тяжелые раны они рассказали ей давно, считая, что ребенок уже достаточно взрослый. Пусть лучше услышит все от них, а не в эмоциональном исполнении бабушки.

— Ну и что? Папе все равно.

— Зато мне не все равно!

— А при чем тут ты? Тебя же акула не кусала.

Непонятно, откуда в ней бралась эта вредность. Вроде до переходного возраста далеко. Впрочем, по мнению бабушки Надежды Андреевны, у Юли переходный возраст никогда не кончался. «Как и у тебя, Алечка, — со вздохом добавляла мама, не смущаясь Юлькиным присутствием. — И как с вами бедный Леша справляется?»

Леша с ними справлялся великолепно. А вот Аля чувствовала, что у нее все чаще сдают нервы. И было из-за чего — последние полгода были наполнены акульими зубами, дружескими изменами, шпионскими романами, рыжими оборотнями и синеглазыми убийцами с их любовью к животным. Даже у более выдержанного человека могла бы поехать крыша. А Аля, как известно, была принцессой, а не полицейским.

Она сходила с Ленкой Нарышкиной на ежегодную ярмарку косметики, купила кучу какой-то ненужной дорогой ерунды, сделала маску у Ларисы и стрижку у Марины. Жизнь легче не стала.

Мамаша Терехина вытащила ее пить кофе, но Аля сидела набрав в рот воды и не рассказала ни одной истории. Мамаша посмотрела на нее удивленно и предположила, что у Али депрессия, и ей надо пойти поработать. Это очень хорошо помогает. Кстати, в одном из офисов ее нефтяного мужа нужен переводчик с английского.

— Какая работа! — возмутилась Аля. — У меня ребенок!

— Тоже мне ребенок — десятилетняя кобыла. Поработаешь пару месяцев, всю хандру как рукой снимет. Мы в ваши годы бегали на службу с девяти до пяти и не знали, что такое депрессия.

«Конечно, не знали, — подумала Аля. — Тогда вся страна находилась в депрессии, и людям казалось, что так и должно быть».

— Никакой хандры у меня нет, — сказала она. — Просто я пишу книгу. Это так трудно, мамаша, ты себе не представляешь.

— О чем? — тут же вскинулась терехинская мама.

— О жизни. Только я хотела, чтобы было легко и романтично, а выходит тягомотная муть.

— Вот видишь! — с торжеством воскликнула мамаша. — Ты воспринимаешь свою жизнь как тягомотную муть. А это никуда не годится!

Аля согласилась, что это никуда не годится, и решила держать себя в руках и смотреть на свою жизнь легко и романтично. Хотя никакой книжки она, разумеется, не писала. Помимо своей вечной нелюбви к писанине, она была уверена, что книжек и так написано слишком много и половина из них неправильные, так что нужно их пересказывать по-своему. Это не значит, что она, Аля, знает, как правильно. Но в том-то и дело, что написанное пером не вырубишь топором, а рассказывать можно бесконечно, каждый раз по-новому и исправляться, если ошибешься.

В один прекрасный и довольно романтичный день они с Лешей зашли в модный китайский ресторан, где им предложили новое, оригинальное блюдо — суп из акульих плавников.

Услышав это название — из КАКИХ плавников? — Аля побледнела и уронила на пол меню в переплете из змеиной кожи. Вслед за ним под ноги официанту полетели баночка с приправами и пепельница. Аля, крепко зажмурившись, колотила ребром ладони по столу и визжала: «Убе-рите!».

Из ресторана им пришлось уйти. Антонов сказал, что надо обратиться к психологу, так нельзя. Вся история произошла почти год назад, к тому же акула напала не на нее, а на Лешу, так что ее реакции неадекватны. Он говорил мягко, но категорично. Сам он не только не шарахнулся от акульих плавников, но и готов был их съесть.

— Тебе хорошо, ты ничего не помнишь! — хныкала Аля в машине.

— Но ведь и ты ничего не помнишь! Разве ты видела акулу?

— Нет!!! Я видела только твой обглоданный палец!

— Тогда при чем тут акула? Тебе же не предлагали суп из человеческого пальца.

— Заткнись, дурак!

Психолога, к которому Леша привел свою нервную жену, звали Кристиной. Да-да, то была та самая Крыса, бывшая секретарша Антонова. После душеспасительной беседы за чашкой чая «Конфуций» она пошла на курсы, но не секретарей-референтов, как рекомендовал ей Леша, а психоаналитиков. Выяснилось, что Кристина всю жизнь мечтала копаться в тайниках человеческой души.

Ее новое образование в дополнение к ногам все той же немереной длины и прозрачным голубым глазам действовали на пациентов сильнее электрошока. Очередной покровитель снял Кристине кабинет, оплатил рекламу, и уже через месяц бизнесмены города взахлеб заговорили о новом психоаналитике, которая способна за один сеанс избавить человека от всех проблем. О том, что новый психоаналитик сама становится проблемой для многих своих клиентов, они скромно умалчивали. Впрочем, проблемы ведь бывают и приятные.

— А ты к ней ходишь? — ревниво спросила Аля по дороге.

— Нет, — простодушно ответил Лешка. — Но ее хвалят. Всегда надо дать человеку шанс. Если тебе не понравится, найдем кого-то другого.

— То есть у тебя нет своего психоаналитика?

— Нет, малыш. Мне он не нужен. У меня ведь совесть чиста.

Аля предпочла промолчать.

Кристина убрала в пучок свою роскошную гриву, а глаза спрятала под очками в солидной оправе. Все это делало ее абсолютно неотразимой и одновременно неприступной. Только ноги по-прежнему торчали напоказ из-под короткой юбки облегающего твидового костюма. Но без помощи ног, по-видимому, ее бизнес не мог процветать.

Поверх суровых очков она бросила на Лешу томный взгляд, полный благодарности и желания немедленно отплатить рыцарю за спасение от злого дракона. Рыцарь ободряюще улыбнулся в ответ и остался в приемной, наедине с секретаршей — молоденькой замухрышкой в настоящих, да еще бифокальных очках. Аля уселась в мягкое кресло с такой откинутой спинкой, что из него были видны только коленки модного психоаналитика, а смотреть ей в глаза было совершенно невозможно.

— Расслабьтесь, сейчас я вам помогу, — прожурчал из полумрака голос Кристины.

«Представляю, что творится после этих слов с клиентами мужского пола, — подумала Аля. — Но я, кажется, совсем не туда попала».

Однако Крыса, к Алиному удивлению, разобралась с ее проблемами лихо и вполне профессионально. «Лучший способ избавиться от навязчивых страхов, — сказала она, — снова поставить себя в пережитую ситуацию и убедиться, что ничего страшного в ней нет. Это вроде заклятья, которое может снять только та же ведьма, что его наложила».

— Хорошо бы вам съездить на это место, — подытожила Кристина. — Прогуляйтесь по берегу, посмотрите на океан, можете поплакать. Увидите, что все страхи постепенно пройдут. Если вы сможете войти в воду, считайте себя исцеленной.

Войти в ту же воду? Аля вообще не любила плавать, а не то что в океане, кишащем акулами. Но Кристине она решила об этом не говорить, чтобы не провоцировать новые советы: как избавиться от водобоязни. Тем более что это вообще признак бешенства.

Разумеется, история про акулу была преподнесена психоаналитику в щадящем варианте: животное напало и изранило отважного серфингиста, но он остался жив.

— Может, правда поедем, Аленька? — загорелся Рыжий. — Ты говорила, врачи меня должны проверить, посмотреть.

«Вот она, рука судьбы!» — воскликнула про себя Аля. А вслух заметила:

— Рановато. И вообще в Австралии еще зима.

— Это разве зима! — засмеялся Лешка. — Ладно, поедем, когда у них весна. Через месяц. Закажешь билеты?

Весна на Золотом берегу походила на разгар крымского лета. «Интересно, какая тут зима? — размышляла Аля. — Как московский август?»

Мама, вернувшись в январе из Греции, кстати и некстати повторяла пушкинскую фразу: «…наше северное лето, карикатура южных зим…». Наверное, ждала, что ей скажут: «Как вы точно это подметили, Надежда Андреевна». И тогда она, скромно потупившись, проговорит: «Это не я. Это Пушкин, наш великий русский поэт». И дальше можно будет продолжать разговор про великого Пушкина и произносить всякие правильные вещи. Надежда Андреевна любила чинные беседы, где не было места спорам и разногласиям.

Но в дочкином доме ее никто не поддержал. Аля не хотела подыгрывать маме, Лешка классических цитат не узнавал в упор, а Юльку бабушка достала Пушкиным еще во время совместного отдыха.

Антоновы поселились в той же гостинице, причем Леша настоял, чтобы им дали номер с видом на океан, хотя Аля сопротивлялась. Гулять по берегу, как рекомендовала Кристина, она отказалась, сославшись на усталость.

Вечером к ним в отель пришла Ребекка. Они расцеловались с Алей, как старые подруги. Потом доктор Моррис по-европейски подставила щеку Леше. Он ее помнил с трудом и, кажется, несколько стеснялся.

— Я счастлива видеть вас, мистер Антонов, — заявила Ребекка, глядя на Лешу сияющими глазами. — Простите мой порыв. Но я отношусь к вам как к собственному ребенку, даже более нежно. Ведь вы в какой-то степени творение моих рук.

— Я вам очень благодарен, — пробормотал Рыжий. Он честно отходил на языковые курсы, но все равно говорил по-английски не очень свободно, а уж австралийскую скороговорку понимал совсем плохо. За щебетанием жены и доктора Моррис ему было не угнаться.

— Необходимая проверка, всего пара дней, но это необычайно важно для науки, — без остановки трещала Ребекка, незаметно подмигивая Але. По электронке они уже давно обо всем договорились. Але пришлось залезть в Диккенса, Теккерея и Оскара Уайльда, чтобы на доступных примерах объяснить, каким был от природы ее муж Алексей Антонов и каким она хочет его видеть.

«Ты уверена?» — спрашивала ее австралийская докторша, уразумев, что от нее требовалось. Так умная компьютерная программа уточняет: вы уверены, что хотите выбросить в корзину ваши письма, мысли, воспоминания, вашу беззаботную, благополучную жизнь с идеальным мужчиной?

Аля была в этом твердо уверена. Она безумно любит Лешку, но не этого пресного и правильного аристократа, которого они сочинили с Ребеккой, акулой и разведчиком Брэдом, а живого, веселого — настоящего. Он должен стать таким, чего бы это ей ни стоило.

Это не стоило ей ничего. Ребекка, чувствуя себя виноватой в непрошенном Алином счастье, добилась гранта на новый эксперимент — по коррекции сознания клонированного ранее объекта. Поскольку, как следовало из заявления его жены, объект испытывает трудности в социальной адаптации.

— Два дня в клинике — после этого вы выходите свеженький как огурчик и можете навсегда о нас забыть.

— Я постараюсь не забывать, — вежливо сказал Леша. — Невозможно забыть, что вы для меня сделали.

Аля за его спиной состроила Ребекке насмешливую рожу: видишь, мол, с кем приходится жить. Не мужчина, а облако в штанах. Эту фразу она уже цитировала ей по почте, доктор Моррис не поняла, и Аля сгоряча перевела для нее несколько строф из Маяковского.

«Что же в этом плохого?» — написала в ответ Ребекка, причем между строчек явно прочитывалось: какие странные эти русские, кто их разберет…

С утра пораньше Рыжий все-таки вывел ее на прогулку по берегу океана, и Аля убедилась, что это не так уж страшно. Серфингистов не было, наверное, они еще спали. Над горизонтом висели сероватые облака, похожие на свежевыстиранное белье.

Потом они поехали в клинику. В вестибюле Аля поцеловала Лешу, мысленно прощаясь с ним и так же мысленно обещая никогда, никогда не забывать удивительных дней, проведенных с этим суперменом из пробирки. Ей пришла в голову мысль, которой она хотела поделиться с Ребеккой, но доктор Моррис была занята подготовкой к эксперименту по коррекции сознания.

Мысль состояла в том, что, может быть, попробовать сделать двух Антоновых — идеального и нормального, ведь генетического материала в спасенном пальце более чем достаточно. Фантастика, конечно, но если уж удалось клонировать человека, то почему не использовать все заложенные в нем природой варианты развития? Для науки это было бы чрезвычайно интересно…

Размышляя о том, как бы она жила с этими двумя мужьями, Аля вернулась на берег. Океан был похож на синюю юбку, не детскую, как казалось ей в тот раз сверху, а огромную широкую юбку какой-нибудь толстой рыбачки. Дул ветер, синие складки с белым кружевом вздымались и опадали. Так же нескромно вздымалась Алина собственная юбка, и ей приходилось сбивать ее ладонями.

— Хотите покататься, мэм?

Парень с доской был бронзовым, голубоглазым, улыбчивым. За его спиной перемигивались другие серфингисты. Покататься на доске по океану? Да нет, она еще не сошла с ума.

— Пожалуйста, мэм, — тихо попросил мальчик. — Понимаете, я поспорил с ребятами, что вы согласитесь. Если да, они ведут нас с вами в ресторан. Если нет — я неделю не вхожу в воду, а у нас скоро соревнования. Не бойтесь, я буду стоять рядом и держать вас очень крепко. Да и волна сегодня слабая.

Он был рыжим — это решило дело.

— Хорошо, — улыбнулась Аля. — Я только переоденусь.

Утром Антонов заставил ее купить в гостиничном киоске купальник, хотя она клялась, что и близко не подойдет к океану. Купальник был очень красивым, золотисто-оливковым, и Леша надеялся, что Аля выйдет на пляж хотя бы из желания покрасоваться перед публикой. Публики, кстати, на берегу практически не было, но блестящий пакет с купальником Аля так и таскала с собой, не успев занести его в номер.

Когда она вышла из раздевалки, восхищенные взгляды ребят с досками приободрили ее. В самом деле, глупо побывать на Золотом берегу, в этом раю серфингистов, и ни разу не покататься на доске. Через несколько дней Рыжий будет крутить здесь загорелым торсом и зазывать в свои мокрые объятия местных красоток, а она что? Она тоже имеет право оттянуться.

— Меня зовут Эдди, — сказал ей на ухо поспоривший парень. Он держал ее за локоть и не отпускал, хотя пока в этом не было необходимости.

— А меня Элли, — игриво улыбнулась она.

Интересно, этот мальчик представляет, сколько ей лет и что у нее есть почти взрослая дочь — десятилетняя кобыла, как выразилась мамаша Терехина?

На доске сначала пришлось стоять на четвереньках, что, наверное, выглядело со стороны совсем неприлично. Друзья Эдди гоготали на берегу. Потом они поднялись, и он крепко прижался к ней молодым горячим телом. Неужели Антонов в такой же позе катался с девушками? Вот паразит!

Но высвободиться из нескромных объятий Аля не могла при всем желании. Она и без того умирала от страха. Доска плясала под ногами, волны подкидывали их вверх и роняли с отвесного обрыва, и Алю тут же утянуло бы в пучину, если бы Эдди ее отпустил. Надо же быть такой дурой — захотеть войти в тот же океан дважды! Дайте ей только выбраться отсюда благополучно, и она никогда даже не посмотрит в сторону этих жутких волн…

— Элли, ты отлично держишься! — крикнул сзади мальчик, коснувшись ее уха мокрыми губами.

Это были последние слова, которые она запомнила.

Вокруг что-то произошло. Люди в ресторане над пляжем повскакивали с мест. Серфингисты на берегу разом закричали и замахали руками, но в океане их не было слышно. «Мы с вами наблюдаем уникальный кадр!» — захлебнулась от восторга стриженая девушка с микрофоном. Другая, вся в мелких косичках и почти без майки, подпрыгивала на месте и кричала парню с камерой: «Снимай, Мэйсон, снимай!»

— Что случилось? — спросила азиатская старушка, пытаясь настроить бинокль на волны.

— Акула напала на людей, — любезно объяснил ей долговязый старик в цветастых шортах.

— Джезус! — хором ахнула американская чета.

— Шма, Исраэль, — пробормотал раввин из Сиднея, разгуливавший по пляжу в черном костюме и шляпе, с выводком таких же засупоненных в черное мальчиков.

— Аллах акбар, — согласился с ними владелец ресторана Махмуд и потянул прочь от берега свою юную беременную жену, чтобы она не смотрела на всякие ужасы. Старшая жена ревниво пристроилась между ними.

— Шарк! — тонким голосом выкрикнул Эдди непонятное слово, которое Аля никак не могла вспомнить.

Он соскользнул с доски и исчез в волнах. Сбоку показался острый плавник, вспарывающий воду, как консервный нож.

Через час, когда люди на берегу уже начали расходиться, усталые спасатели вытащили на песок странно легкий лоскут брезента. Толпа испуганно подалась назад. Рыжий Эдди, стуча зубами, оглянулся на почти пустое зеленое полотно, и его вырвало.

В этот момент доктор Ребекка Моррис закончила вводить в компьютер, подсоединенный к мозгу Алексея Антонова, корректирующую информацию. Оскар Уайльд, Теккерей и Диккенс вместе с Алиными воспоминаниями были давно закодированы в биотоки. Но доктор Ребекка медлила. Ей было жаль идеального мужчину, который таким чудесным образом возродился из ее мечты, а теперь должен исчезнуть.

Тем более нелепым ей казалось губить его своими руками. Может, оставить все как есть? Недовольной Алекс можно сказать, что эксперимент не удался, бывает же и такое, наука знает не только победы, но и поражения. В конце концов, стерпится — слюбится, как сказал какой-то русский поэт. Ребекка в последние дни столько занималась Алей и ее чисто русскими проблемами, что начала изучать язык и традиции этой загадочной страны.

Уж коли на то пошло, в коррекции нуждается сама Александра, если она не в состоянии оценить лучшие качества человеческой души, а требует себе в мужья пьяницу, грубияна и сластолюбца. Ребекка теперь жалела, что не предложила Але такой путь — измениться самой. Это было бы не очень этично, но честно. Ведь все научные эксперименты должны быть направлены на улучшение человеческой природы, а не наоборот.

Можно поступить и по-другому. Можно создать еще один клон Алексея Антонова. Ведь настоящий его палец (о чем Алекс не знает) до сих пор хранится в холодильнике больничной лаборатории и готов послужить неиссякаемым источником генетического материала. И тогда распутного Антонова Ребекка отправит с Алей, как она и хотела. А верного, благородного, неиспорченного — с ним она сделает вот что…

Ребекка не успела додумать свою мысль, потому что зазвонил телефон, тот самый экстренный номер, по которому ее могли беспокоить только в крайних случаях.

Положив трубку, она оглянулась. Сотрудники уже поняли ее без указаний, по тем отрывистым междометиям, из которых состоял телефонный разговор. Вспыхивали и мигали включенные приборы, извлекался из холодильника питательный раствор, лучшие в мире специалисты по экстремальному клонированию натягивали перчатки и завязывали хирургические маски.

— Начинаем через сорок минут! — бросила доктор Моррис уж на пути к выходу. — Питер, вы должны проследить за аппаратами мистера Антонова. Я буду занята.

Парень в очках послушно кивнул ей в спину.

В свой кабинет Ребекка влетела бегом, сбив со стола томик Джейн Остин. Но не стала поднимать. Сейчас «Гордость и предубеждение» ей все равно не помогут.

Но почему не помогут? Прекрасный мир благородных мужчин и верных, искренних женщин. Таких людей уже не осталось на свете, только Алексей Антонов, созданный талантом доктора Моррис в недрах генетической лаборатории. А если их будет двое… или даже трое… Тогда нынешний безнравственный и жестокий мир постепенно изменится.

Ребекка бросила взгляд в окно, на раскинувшийся до горизонта океан. Если акулы опять стали нападать на людей, то местные власти на какое-то время закроют пляжи. Но потом снова откроют, ведь Золотой берег разорится без туристов. И у доктора Моррис будет много работы.

Оставшись один в тесной кабинке, Леша Антонов повернулся к зеркалу. Вид не то чтобы очень растерзанный, хотя, конечно… Он намочил и пригладил рыжую шевелюру, заправил водолазку в брюки, тщательно умылся, уничтожая следы помады. …Тьфу ты! Воротник тоже измазан красным! Не иначе как мадемуазель сделала это нарочно, напоказ. Она вообще оказалась психопаткой — в разгар событий вдруг задергалась и заторопилась, потому что над дверью зажглась картинка «пристегните ремни». Ну да, скоро уже посадка, а кто виноват? Кто заставлял себя уламывать чуть не два часа?..

Леша и сам немного не прав — первую половину полета он проспал, в одиночестве выдув «мерзавчик» виски. И только проснувшись, обнаружил в соседнем ряду скучающую блондинку в мини-юбке и жакетике с глубоким вырезом. В насмешку, что ли, такой костюм называют деловым? Или только в нем и делаются дела?..

Они пили джин с тоником, он, перегибаясь через проход, трогал ее за коленку, рассказывая всякие байки. Говорил, что он был съеден акулой на Золотом берегу, клонирован из пальца австралийскими врачами и теперь старается взять как можно больше от едва не утраченной жизни. Блондинка глупо хихикала, испуганно поглядывая на Алю: как же так? при живой жене… Но Аленка, умница, только улыбалась себе под нос, не отрываясь от новой игрушки, которую они купили в Гонконге, — карманного компьютера под названием «палм», то есть «ладонь». Очень ей этот «палм» понравился.

И лишь на подлете к Москве дама в деловом костюме вспомнила, что ей позарез надо покурить, и некурящий Антонов как джентльмен составил ей компанию. Правда, оказалось, что места для курения в самолете не предусмотрено. Тогда Леша предложил спрятаться в туалет, потому что у него есть презерватив — надеть на индикатор дыма, а вы что подумали?

Лешка кое-как затер водой пунцовое пятно на воротнике и вышел. В мокрой водолазке было противно, да и Аля, конечно, догадается. Нехорошо получилось. И почему деловые женщины всегда пользуются самой яркой и несмываемой помадой?.. Зато визитка хозяйки помады лежит у него в кармане, обещая продолжение знакомства с заведующей рекламным отделом модного мужского журнала «Бицепс». Для фирмы это исключительно важный контакт, ради которого можно многим пожертвовать. Например, запачканным воротником и презервативом, который так и не налез на датчик дыма, вы представляете!..

По динамику объявили посадку.

— Ну вот, скоро дома, — сказал Леша, виновато заглядывая в глаза жены.

Она кивнула, не отрываясь от «палма», что-то быстро выстукивая на маленькой клавиатуре. Кто бы мог подумать, что эта штука, купленная ради развлечения, подвигнет Алю на великие дела! Она чувствовала, что время великих дел пришло. Она больше не будет тратить зря свой талант, веселя знакомых увлекательными историями. Вместо этого она опишет свою жизнь в виде невероятного, абсурдного романа из жизни клонов. Ведь она может, оказывается, писать, у нее получается! Да так получается, что оторвать ее от этого занятия не может ни голос стюардессы, требующий выключить электронные приборы и пристегнуть ремни, ни Рыжий со своими попытками спрятать измазанный помадой воротник.

Леша вздохнул. Да, перед Алей неудобно. Хотя она привыкла. И уже завтра будет рассказывать об его самолетных похождениях в компании подруг. Но все-таки не стоит ее огорчать, она ведь недавно чуть не погибла в океане, катаясь на доске, и спаслась только чудом да усилиями австралийских врачей.

Антонов открыл каталог duty free. Надо Альке купить в подарок какую-нибудь красивую безделушку — в виде извинения да и вообще… Страшно подумать, он мог навсегда лишиться своей потрясающей жены, если бы не доктор Ребекка Моррис.

В своем кабинете над океаном доктор Ребекка Моррис выключила компьютер и засунула в пляжную сумку томик Джейн Остин и теннисную ракетку. Ее отстранили от работы на два месяца за превышение полномочий и нарушение врачебной этики. Ничего, она не в обиде. В эти два месяца ей есть, чем заняться.

По дороге она заехала в супермаркет, купила вина и сыра. Может, взять мяса для барбекю? Не стоит, дома наверняка уже готов обед. Как здорово даже про себя произносить слово «дом», когда знаешь, что тебя там ждут.

Из-за двери действительно доносился ароматный запах риса, пропаренного в сливках и белом вине. Ребекка обожала ризотто гораздо больше, чем традиционное австралийское барбекю. А еще в последние дни она полюбила русский borshch и kotlety po-kiyevsky, известные в англоязычном мире как chicken-Kiev.

Она открыла дверь и поставила сумки на пол. Лешка Антонов, рыжий и сияющий, выглянул из кухни и помахал ей, улыбаясь во весь рот. Он был в фартуке, с шумовкой в руках и знаком показал, что поцеловать ее сможет потом, когда разделается с рисом.

Ребекка просияла и кивнула. Она подождет. Она так долго ждала своего счастья, что потерпит еще немного, пока счастье закончит готовить ужин.