Клон в пальто

Погоня за леопардом

После Австралии Леша не просто начал больше бывать дома — командировки тоже прекратились. Аля из этого сделала закономерный вывод, что прежние деловые поездки были обычными блядками, а значит, с ними покончено раз и навсегда, по крайней мере до того момента, пока Антонов остается идеальным мужем.

И вдруг идеальный муж заявил, что ему надо срочно лететь в Англию!

— «Ягуарами» собираешься торговать? — не поверила Аля.

— «Леопардами», — отшутился Рыжий.

— А есть такие машины — «леопарды»? — встряла Юлька.

— Конечно есть, — объяснила Аля. — Желтые и в пятнышках.

— А почему я их никогда не видела? — ребенок чувствовал какой-то подвох.

— Они не подходят для нашего климата. Ведь мех портится от дождя и снега.

— Какой мех?

— Пятнистый. Корпус машины покрыт пятнистым мехом.

— А салон — лягушачьей кожей! — включился Рыжий.

Юлька не знала, хохотать или обижаться, что ее дурят.

— Во время Великой Отечественной войны, — продолжала Аля как ни в чем не бывало, — у немцев были танки, которые назывались «тигры». Тебе об этом говорили в школе?

Юлька пожала плечами. Мало ли, о чем ей говорили в школе. Что же, все помнить?

— Ну, значит, еще расскажут. Так вот, эти танки так назывались потому, что они были желтые, полосатые, покрытые мехом.

— A-а! Ты же сама сказала, что мех портится от дождя!

— Вот именно. Поэтому Гитлер и проиграл войну.

Юлька переводила недоверчивый взгляд с нее на Лешу.

— Пап! Скажи, что не было таких танков!

— Были, Юлечка, были.

— Честное-пречестное слово скажи!

— Честное-пречестное слово — были танки, которые назывались «тигры». А еще были «пантеры»!

— Да ну вас! — и Юлька, решив все-таки дуться, отправилась в свою комнату.

Но через минуту она снова появилась на пороге кухни и объявила:

— Я тоже хочу в Англию — смотреть на леопардовые машины!

— Можем поехать все вместе, — согласился Леша.

Значит, это все-таки не блядки.

— Так что ты собираешься там покупать — «роверы»?

Но Лешка, который последнее время посвящал ее в свои дела, на этот раз предпочел уйти от ответа:

— Да какая разница, Алинька. Не забивай ты себе голову такими скучными вещами.

За день до их отлета Лондон выбрали столицей Олимпиады 2012 года.

— Отлично! — прокомментировала Юлька. — На Олимпиаду я тоже поеду, это круто. А пока все посмотрю, узнаю, выберу себе гостиницу в хорошем месте…

«Ну и запросы, однако, — в который раз поразилась Аля. — Эти дети в самом деле растут с уверенностью, что купить можно абсолютно все. А главное — что у них всегда, всегда будут деньги все купить. Правильно ли мы их воспитываем? А вдруг жизнь повернется иначе?»

— Ничего страшного, — успокаивала ее в свое время Верочка. — Вон декабристы росли в безделье и роскоши, а потом пошли на каторгу. И жены их, светские красавицы, следом поехали. Жили в деревне, топили печку дровами…

Аля сильно сомневалась, что Юлька когда-нибудь захочет топить печку дровами. Да и сама она не чувствовала в себе такого призвания. Хорошо, что Антонов, при всех своих разнообразных достоинствах, не стал декабристом.

— А Набоков, помнишь, что писал? — не сдавалась Вера. — У него сказано: «Балуйте детей, господа, вы не знаете, что их ожидает».

— «Тогда из них вырастают настоящие разбойники», — возразила Аля.

— Что?

— Это у Шварца в «Снежной королеве»: «Детей надо баловать, тогда из них вырастают…»

Верочка была не сильна в детской литературе. Она полезла в энциклопедию выяснять, мог ли Шварц где-то прочитать высказывание Набокова и наоборот. Выходило, что вряд ли, хотя жили они примерно в одно время, только один был писателем советским, а другой — эмигрантским, один просто хорошим, другой гением…

Но и гений Алю не убедил, она так и осталась в сомнениях по поводу балования как воспитательной системы. Может, и правда отправить Юльку учиться в Англию, как делают обеспеченные люди? Или это тоже только понты, швыряние денег? Хотя Ленка Нарышкина говорила, что английские дети даже рта не раскрывают, пока их не спросят. Пожалуй, стоит навести справки о пансионе, пока ребенок, ни о чем не подозревая, будет выбирать гостиницу к Олимпиаде…

Но ни мамашиным, ни дочкиным планам не суждено было сбыться. Ночью накануне отъезда Юлька неожиданно заболела: резко подскочила температура, опухло горло, начался понос. Где она могла подхватить эту инфекцию, непонятно — сидела дома, гуляла только с родителями в парке, ни к кому близко не подходила. Бабушка на даче клялась, что у них все здоровы, да и в город девочка уехала десять дней назад. Короче, путешествие за леопардами «накрылось медным тазом», как жалобно просипела Юлька из-под одеяла.

— Ничего, какие твои годы, еще погуляешь по Лондону, — успокоил ее врач из платной «неотложки».

Аля пошла разбирать чемодан. Она тоже по Лондону не гуляла ни разу, но какие ее годы!

Антонов улетел один. Его самолет приземлился в аэропорту Хитроу в восемь утра по местному времени. Юлька к этому моменту выздоровела, как по мановению волшебной палочки, — живот и горло не болели, температура спала. Аля недоверчиво посмотрела на градусник и велела ей еще полежать в постели.

— А в Лондон не успеем? — глупо спросил ребенок, потянувшись за пультом телевизора. Ну что ж, надежда умирает последней.

Аля пошла пить кофе и готовить обед. Прошло пара часов, из детской комнаты не доносилось ни звука, и она решила, что дочка заснула, как вдруг раздался ее пронзительный крик.

Аля ошпарилась бульоном, уронила на пол шумовку и бросилась в детскую.

— Мама, там террористы! — кричала Юля с восторгом, тыча пультом в мелькающий экран. — В Лондоне взорвалось метро! Пять или шесть взрывов!

— Что ты орешь? — сердито сказала Аля, поднимая сползшее на пол одеяло и дуя на обожженную руку. Она-то бежала, думала, что ребенку плохо, а тут всего-навсего какая-то муть в телевизоре. В Лондоне не может быть терактов. Там живет столько арабов, зачем им взрывать самих себя? Да еще пять или шесть взрывов — такого даже в Ираке и Израиле не бывает. Полная чушь!

— Нет, не чушь! Нет, не чушь! — повторяла Юля, чуть не подпрыгивая в постели. — Смотри, показывают же!

— Мало ли что показывают — может, это фильм какой-то. Или передача, — охладила ее пыл Аля. Она присела, чтобы рассказать дочке, как в школе их водили на научно-популярный фильм о последствиях ядерной войны. Все было снято очень достоверно, но понарошку. А еще была история с радиопередачей по роману «Война миров», которую передавали в пятидесятые или шестидесятые годы. И люди, включив радио, подумали, что действительно началась война с марсианами. Поднялась жуткая паника, все выбежали на улицу. Кстати, действие романа происходит в Англии…

— Ой, мама, ну при чем тут марсиане! — скривилась Юлька. — Это же новости, это на самом деле. Видишь, диктор говорит. Слушай, а как же там папа?..

Папа? Аля почему-то совершенно не связала новости из Лондона (а они, похоже, были правдой, совершенно невероятной, невозможной правдой) и Лешкину командировку. А ведь он именно там, в этом взорванном городе. Хотя что ему делать в метро?

— Папа в метро ездить не будет, — подтвердила ее предположения Юлька.

В этот момент по телевизору показали развороченный двухэтажный автобус. Аля тихо ахнула.

— Да ну, мам, перестань. Папа и в автобусе не ездит. Я имела в виду, что он это все видел. Вот здорово!

— Что тут здорового, Юля, — вздохнула Аля и стала набирать номер Лешиного мобильника. Номер не отвечал, абонент был временно недоступен.

Аля кое-как доварила бульон и отнесла Юльке в кровать. Дочка обнадежила ее сообщением, что среди пострадавших россиян не обнаружено. Пока не обнаружено. То же самое говорили в первые дни азиатского цунами.

— А чего ты не смотришь? Ты же любишь теракты, — заметила девочка. Она в этот раз предпочла новостям даже сериал про Вовочку.

— Я люблю теракты? Юль, ты в своем уме?

— Еще как любишь! Ты всегда их включаешь. Помнишь, когда у нас еще был один телевизор, ты не давала мне мультики смотреть, потому что по новостям показывали про заложников. Ты говорила, что это важнее.

— Юлька, ты сама не понимаешь, что несешь.

— Я несу свою мысль, — серьезно ответил ребенок. — А что такого? Все взрослые любят про теракты. Я как расскажу в классе, что мой папа сам это видел, — вот они сдохнут от зависти!

Похоже, что в ребенке проснулись мамины гены. Пусть вокруг все взрывается, лишь бы можно было рассказать об этом так, что все сдохнут от зависти.

— Передали телефон посольства, по которому можно позвонить, — добавила Юля, опустошая тарелку. — Можно я встану?

— А горло?

Юлька широко разинула рот и дохнула на маму бульоном. Горло было нормальное.

— Вставай, только надень носки. И постель убери.

— Убери ты.

— Это еще с какой стати?

— Я же болею.

— Болеешь — лежи.

— Ну, мам…

Аля знаком дала понять, что торг здесь неуместен. Показанный по телевизору номер посольства в Лондоне был бесконечно занят.

— Настя Должикова постель вообще не убирает, — обиженно заявил ребенок, выползая из своей комнаты, — у них это делает домработница.

— А ты ей завидуешь? — поинтересовалась Аля.

— Я никому не завидую. Завидовать глупо. Но я хочу, чтобы у меня тоже так было.

— Глупо не уметь делать элементарных вещей, — заметила Аля, снова набирая Лешин телефон. «Please, call later».

— А я умею. Просто не хочу.

— Пускай твоя Настя тебе завидует. Знаешь, я в международном лагере жила в одной комнате с девушкой из ЮАР. Там у них у всех дома черная прислуга, так принято. И эта девушка говорила: «Какое счастье, что здесь я могу сама убирать свою постель».

— Надо пригласить ее к нам, пускай убирает за всех, — фыркнула Юлька. — И ей будет счастье. Ты папе звонишь? Спроси — он был близко?

— Он недоступен, — сказала Аля как можно спокойнее.

— Еще бы. Конечно, он недоступен. Он же по делам поехал, за этими, как их, «леопардами». Ведет какие-то важные переговоры, телефон отключен.

— Мог бы сам позвонить. Он же знает, что случилось, и должен понимать, как мы здесь волнуемся.

— А мы здесь не волнуемся. Давай я наберу.

Но и Юльке прозвониться не удалось. Лешин телефон молчал день, ночь и следующий день. Аля именно из-за этого и психовала. Если Рыжего не доела акула и не подстрелил киллер, то и в теракт он вряд ли попадет. Но почему выключен телефон? Или Юлька права, и джентльмен в дикой природе не может думать ни о чем, кроме охоты на леопардов…

По новостям сказали, что в терактах пострадал только один россиянин — мальчик из Уфы, которому выбитым стеклом порезало палец. Но в метро под завалами есть еще не вытащенные тела.

Аля дозвонилась до посольства. Ей повторили информацию из новостей. Зарегистрировался ли ее муж в консульстве по приезде в Великобританию? Если нет, они не могут ничего знать о его местонахождении.

Юлька окончательно выздоровела и теперь изнемогала от безделья. Ехать к бабушке на дачу и собирать с кустов малину она тоже не хотела.

— Мам, может, мы поедем к папе в Лондон?

— В какой Лондон! Ты что, не слышала — там каждый день новые бомбы находят. Да и папа скоро вернется.

Леша должен был вернуться через три дня, но не вернулся и не позвонил.

— Ты можешь подать заявку о пропаже мужа в посольство, — посоветовал ей Шереметьев. — Но, по-моему, это лишнее. Мало ли, какие дела мужика задержали.

Он говорил серьезно, но Але показалось, что он ухмыляется, намекая на прошлые Лешкины «командировки». О них, по-видимому, была осведомлена вся Москва. И если она начнет бегать по знакомым и рассказывать, что Антонов пропал в Лондоне во время теракта, народ будет только переглядываться: в теракте он пропал, вы же понимаете. У этой теракты и ночует.

Разве им объяснишь, что никаких баб тут нет и в помине! Если Рыжий и взялся за старое, то с какой стати ему начинать с Англии? Таких «командировок» и дома достаточно.

И тут Але пришло в голову, что Антонов, может быть, никуда и не уезжал. А Лондон придуман для конспирации. Сам сидит где-нибудь в подмосковном доме отдыха, и не один…

Нет, это чушь. Во-первых, Аля сама видела билеты. Во-вторых, зачем ему сочинять про Лондон? Поездка в какую-нибудь Пензу звучала бы вполне правдоподобно. И наконец, в-третьих, с любых затяжных загулов Леша всегда отзванивался, хотя бы доложить, что добрался благополучно.

Кроме того, он всерьез собирался взять с собой их с Юлькой, опять же билеты были самые настоящие. Он же не мог предвидеть, что Юлька вдруг заболеет. Хотя болезнь ее была какая-то странная, скоротечная. Обычно с малейшей простудой ребенок валяется не меньше недели, а тут хлоп — и встала как огурчик. Понос тоже сам собой прошел… Но это невозможно! Не мог Антонов отравить собственную дочь, даже самым безобидным снадобьем. А главное, ради чего? Чтобы наворотить полные горы совершенно не нужного вранья? Это совсем не в его привычках, он никогда не утруждал себя тем, чтобы правдоподобно заморочить ей голову. Ты же умная женщина, вот сама и придумай что-нибудь.

И с какой стати он именно сейчас вернулся к прежним привычкам? Не было к тому никаких причин, ни признаков.

Нет, Аля и беспокоилась-то только потому, что была уверена: Лешка поехал не изменять ей, а работать. Поехал и канул в городе, полном террористов и еще не взорвавшихся бомб.

Главное свинство состояло в том, что никто не хотел ей помочь. Так бывает, когда женщина приходит в милицию и плачет: пропал муж, может быть, ранен, убит! А ей с усмешкой отвечают: да подождите, еще вернется, мало ли где загулял. А может, не пропал, а ушел? Мог же он просто от вас уйти к другой, молодой и красивой.

Аля много раз видела такое по телевизору. А теперь похожая история произошла с ней самой.

Похожая? И вдруг ее как молнией ударило. Вот это дура так дура!

Сегодня утром она позвонила к Леше на работу — вдруг там что-то знают. Трубку долго не брали, а потом к телефону подошла референтка Наташа, жизнерадостная сорокалетняя сплетница. «То-то она похихикает с подружками над тем, как загулявшего шефа разыскивает жена», — вздохнула про себя Аля. Но делать было нечего.

Наташа вполне участливо сообщила, что про Алексея Алексеевича ничего не известно с тех пор, как он уехал в Англию. (Значит, английская версия присутствовала и в офисе.) Да, он собирался в ближайшие дни уже вернуться. А разве Александра Сергеевна с ним не говорила?

Чтобы перевести разговор на другую тему, Аля спросила, почему никто не брал трубку.

— Я звонила несколько раз, — сурово добавила она. — Неудивительно, что Алексей Алексеевич не может к вам пробиться.

Наташа вдруг ужасно развеселилась. И стала рассказывать, что недавно четырехлетняя племянница на вопрос, почему к ним трудно дозвониться, совершенно серьезно ответила: «Тетя Ната, террористы взорвали телефон». Вы представляете?!

— Представляю, — сказала Аля. Значит, не только взрослые любят про теракты. — А ваш телефон кто взорвал?

— Да никто, — сказала Наташа, всегда готовая все объяснить. — Просто Сусанна Марковна сегодня на выставке, ее Алексей Алексеевич послал вместо себя. За нее осталась Лизавета, а она к этому аппарату не подходит.

— Это еще почему не подходит? — продолжала по-хозяйски допытываться Аля. — Что за новости?

Раздался шорох — видимо, Наташа устроилась поудобнее и прикрыла трубку ладонью.

— У Лизаветы роман, — доложила она приглушенным голосом. — Она к своему мужику переселилась на неделю. А мужу сказала, что ее на стажировку посылают, в Тольятти. Теперь живет у мужика, на работу ходит, на телефон для клиентов отвечает, а на этот, для сотрудников, — нет. Потому что муж этот номер знает и может проверить, на какой-такой она стажировке. И мы, если просят Лизавету, говорим, что ее нет.

— Черт знает что у вас творится, — пробормотала Аля. Там бомбы взрываются в центре города, люди пропадают, а эти крутят какие-то романы, обманывают мужей. Когда только работать успевают. Пожалуй, Леше надо было не одну Кристину уволить, а весь этот бабский батальон.

Только к вечеру до нее дошло. А не странное ли совпадение — Лешкина командировка и Лизаветина стажировка? Они даже рифмуются между собой. Переехала к мужику, а мужу сказала, что в Тольятти — вот здорово! А мужик жене сказал, что едет в Лондон, сам по соседству снял квартирку или номер в гостинице. Ему-то как шефу на работу можно вообще не ходить. А Лизавета должна рисоваться в офисе, чтобы их отсутствие на пару не выглядело слишком подозрительно.

Лизавета? Аля нахмурилась. Она работала у Антонова уже давно, но, по Алиным наблюдениям, ни разу не привлекала Лешкиного внимания. Она была не в его вкусе — маленькая, пухленькая, коротко стриженная. Рыжий-то, как известно, был страстным поклонником длинноногих блондинок с пышной гривой. Но вкусы его могли измениться после общения с акулой. Лизавета, в общем, тетка симпатичная, бойкая, умная и не сказать, чтобы слишком старая.

Бред какой-то. Уж если бы это оказалась красотка Суламифь — Сусанна Марковна, Аля могла бы понять Лешку. Но Лизавета… А что, Лизавета как Лизавета. Не хуже и не лучше остальных. Уж больно все сходится.

«Ты же сама этого хотела, — напомнила себе Аля. — Чтобы он стал прежним, чтобы гены проснулись. Вот они и проснулись. Вдруг, внезапно, но кто может знать, как это бывает у клонов».

Зато теперь можно простить предательниц Терехиных и рассказать им про Лизавету и командировку-стажировку. Она уложила Юльку, пообещала ей на днях поход в «Мегу» — но только не коньки! А на дежурный вопрос о папе ответила, что папа звонил к себе на работу, чуть-чуть задерживается, но скоро уже приедет.

Звонок раздался глубокой ночью. Аля в этот раз не оставила трубку рядом с кроватью, как она делала с момента Лешкиного отъезда — чтобы сразу ответить.

— Добрый вечер, Александра, — произнес пока не узнаваемый, но знакомый голос.

— У нас ночь, — машинально поправила Аля, босиком пробираясь на ощупь в спальню, чтобы не разбудить Юльку разговором.

Трубка прокашлялась — или то был треск плохой связи?

— Это Максим. Ты помнишь меня, надеюсь?

Ну да. Голос она слышала плохо, но правильную русскую речь трудно было с кем-то спутать. Что теперь нужно от нее бывшему возлюбленному и британской разведке?

— Я хотел тебе сказать, что твой муж с нами.

— С вами? Где — с вами?

— Он в Лондоне.

— В каком еще Лондоне? — Это слово теперь звучало для нее как издевательство.

— В столице Великобритании, — теперь в голосе Максима слышалось легкое удивление. — Разве ты не знаешь, что он поехал в Лондон? Это мы его вызвали — так было надо.

«Ударил первым я тогда — так было надо», — некстати возникла у Али в голове строчка Высоцкого.

— Что он там делает — с вами?

— Он очень помогает нам. Хотя, к сожалению, многое упущено. Ладно, что тут говорить, ты же смотришь телевизор. Одним словом, Аля, ты не волнуйся, с Алексеем все хорошо. Просто он очень занят и звонить не может. Так складывается. Как-нибудь потом я тебе объясню. И еще. Он должен задержаться. Минимум на несколько дней. Не беспокойся. Если нужны деньги, скажи — я найду возможность тебе передать.

— Не надо, деньги у меня есть, — сказала Аля, забираясь в кровать.

— Какие-нибудь проблемы? С дочкой? — настаивал Максим.

— Пожалуй, да. Я бы хотела, чтоб она где-то отдохнула вместе с моей мамой, — Аля сама не знала, почему это сказала. Отдыхом Юльки она вполне могла заняться и сама.

— За границей? На море? — деловито спросил британский разведчик.

— Нет, ну ее, эту заграницу — там все взрывается, — ляпнула Аля и прикусила язык. Ведь ее собеседник сейчас находился там, где все взрывается, и для него это была не заграница. Неужели английская разведка, вместо того чтобы ловить террористов, будет устраивать отдых ее дочери? — Лучше на море, но у нас. Где-нибудь в Крыму. Но ты не заморачивайся, мы и сами справимся, это не проблема.

— Для нас это тоже не проблема, — ответил после паузы Максим. Наверное, искал значение неизвестного ему слова «заморачивайся». — Я позвоню тебе в ближайшее время и сообщу, куда обратиться за путевкой.

— А почему Леша не может звонить? — не выдержала Аля.

— Этого я тебе пока не скажу. Прими это как данность. У тебя все в порядке?

— Угу.

— Это самое главное. Прости за поздний звонок. Спокойной ночи, Алекс.

— Спокойной ночи, — произнесла Аля, опуская трубку на подушку. Этот политкорректный разговор совершено сбил ее с толку.

Первое, что она попыталась сделать, — поискать в нем какой-то подвох. Если Антонов так хитро организовал легенду с лондонской командировкой, то он вполне мог подговорить какого-нибудь приятеля позвонить ей и поморочить голову. Но откуда ему знать про Максима? А вдруг он откуда-нибудь да знает? Она же всю жизнь вычисляла его походы налево: с кем, где, когда.

Тогда он должен знать все, в том числе и то, что Максим — английский разведчик. А это уже перебор. Не мог Джеймс Бонд подставиться так, что его раскусил простой русский торговец автомобилями.

Но Максим сам говорил, что в Лешке закодирована какая-то информация от их пропавшего агента. То есть не такой уж он простой. Может, он знал, что в его теле поселилась часть сознания британского шпиона. И не какая-то там часть, а просто он был шпионом, который все это время маскировался под простого парня Лешку Антонова. А английская разведка наивно полагала, что незаметно вырезала из русского торговца своего агента, как аппендицит.

Аля велела себе не думать об этом. Если читать шпионские книжки, то вокруг появляется столько агентов, что непонятно, куда делись обычные люди. В детстве, в возрасте младше Юльки, она, начитавшись всякой дряни, вдруг заподозрила в шпионстве собственных родителей. Маленькая Аля читала все, что попадалось под руку, а у бабушки на тумбочке валялась какая-то толстая повесть сталинских времен из жизни НКВД. И там добропорядочные граждане на каждом шагу оказывались чужими резидентами и врагами народа. Мало того — их семьи были вовсе не семьями, а ячейками, и даже детей им выдавали для конспирации. Впечатлительная Алечка целых три дня (пока не отвлеклась на фигурное катание) страдала от мысли, что, может быть, она тоже выдана для конспирации, а ее родители — чужие люди, шпионы и враги народа.

Чем-то похожим сейчас представлялся и Лешка. С той разницей, что от этого врага народа она все-таки может потребовать объяснений. Он не поставит ее в угол и не пошлет к игрушкам. Пусть только приедет.

Аля приняла две таблетки фенозепама, и только так ей удалось заснуть. Но и во сне ее преследовали невнятные голоса в телефоне, английские полицейские с гербами на высоких касках и развороченные двухэтажные автобусы.

Утром ей позвонила любезная девушка из турагентства и пригласила за билетами и путевками в санаторий в Гурзуфе.

— А сколько это стоит? — заикнулась было Аля, но девушка заверила ее, что путевки полностью оплачены.

Выходит, ночной звонок был не сном.

Весть об отдыхе в неизвестном ей Крыму Юлька восприняла настороженно: «А бассейн там есть? А „Макдоналдс“? А аттракционы?». Мама тоже стала выпендриваться: мол, у нее высажена картошка и огурцы поспевают, и раз так, то не поживет ли Аля на даче и не последит ли за хозяйством…

— Нет, не послежу и не поживу, ответила Аля.

— Может быть, Лешик… — вздохнула мама. И Аля с ужасом представила покладистого Лешика, который ночь проводит на даче, утром ни свет ни заря мчит в город на работу, а вечером, засучив рукава, копается на грядках. Ведь истинный джентльмен никогда не откажет теще.

Лондонская трагедия ушла из телевизионных новостей, теперь ее обсуждали только в Интернете. Журналисты, ссылаясь на разные филиалы «Аль-Каиды», наперебой обещали теракты в Риме, Копенгагене и других спокойных местах. Аля еще раз порадовалась, что в этом году Юлька не едет за границу. Правда, и Крым — Украина, другая страна, но какая же это заграница. Даже англичанин Максим понял ее правильно, когда она выпалила: «Не надо за границу, лучше Крым».

Российские телеканалы были увлечены появлением в Думе двух фракций «Родина» и все время повторяли в связи с этим слова «клон» и «клонирование». Аля каждый раз вздрагивала от этих выражений, пока не спохватилась, что пора перестать смотреть новости — «любимые передачи» про теракты кончились.

Юлька требовала срочной поездки в магазин за летними вещами для Крыма. Аля не отважилась ей возразить, что в санатории все ходят в шлепанцах и пляжных халатах. Во-первых, она не была в этом уверена, а во-вторых, Юля, услышав про такой ужас, никуда не поедет. Вместо споров Аля легла в постель и сказала, что очень плохо себя чувствует. После звонка Максима и ночных размышлений о Лешкиной шпионской сущности она действительно не могла прийти в себя.

Ребенок перепугался: «Ты, наверное, от меня заразилась» — и до конца дня носил маме чай с лимоном и встревоженно заглядывал в приоткрытую дверь.

Назавтра они все-таки собрались в магазин — чем еще развлекаться летом в городе. По дороге Аля рассчитывала заехать за билетами и путевками. Они с Юлей уже стояли одетые в коридоре, когда в дверь позвонили.

— Папа? — удивленно-радостно подскочила Юлька.

Но на пороге стоял Максим.

— Здравствуй, Аля. Я привез бумаги из турагентства, ты можешь за ними не ездить.

— А-а… — неуверенно начала Аля.

— А нам все равно надо за покупками, — напористо закончила Юлька.

— Покупки придется отложить, — деловито сказал Максим, и Юля — вот чудо! — переварив это сообщение, с несколько очумелым, но спокойным видом отправилась в свою комнату. Неужели именно так выглядит английское воспитание?

— Мне нужно с тобой поговорить, — Максим посмотрел на захлопнувшуюся Юлькину дверь. — Где это лучше сделать?

— В кухне. Не бойся, она не будет подслушивать. Ей наши отстойные дела глубоко неинтересны.

— От-стойные? Это жаргон?

— Да. Молодежный. Это означает — скучные, старомодные.

— Спасибо, что ты меня учишь современному языку. Я мало бываю в России и за ним не успеваю. Позавчера ты мне тоже сказала интересное слово — «замо-рачиваться». Я нашел его только в третьем словаре русского сленга.

— А это не сленг, просто разговорное слово, — мимоходом заметила Аля. Беседа на филологические темы казалась ей отстойной. Она провела Максима на кухню и включила чайник.

Аля любила свою кухню. Для нее это вообще было главное место в доме. Еще со времен детства, когда папа (оказавшийся родным отцом, а не шпионом) обклеил их типовую кухоньку обоями под темное дерево — и стены, и потолок — и получилась не то избушка, не то шкатулка. По стенам он развесил расписные доски и жостовские черные подносы с цветами, а табуретки обил веселенькой клеенкой. Но Аля предпочитала сидеть на лавке, которая была одновременно кладовой для банок с консервами, картошки и мясорубки. Нет, замечательная была кухня, и Алины друзья любили на ней бывать, пить чай и лакомиться мамиными пирогами с вареньем.

Сейчас кухня у нее еще лучше, а главное — больше. Тоже все в темном дереве — Аля так захотела. Стол — не раскладная «книжка» из пластмассы, а солидный, дубовый, с керамикой и разлапистыми чугунными ногами. Вместо табуреток — красивые стулья, на стенах — экзотические сувениры из разных стран и картина с видом Венеции. Подруга Вера, правда, что-то ворчала себе под нос, что, мол, слишком все нагромождено и вообще довольно безвкусно, но это просто от зависти. Всем остальным кухня нравилась, и Терехина с мамой, Ирина, Гнус, а порой даже сиятельные Нарышкины часами распивали там чаи и кофеи, развлекаясь Алиными рассказами.

— Алексей привезет деньги, — сообщил Максим.

— А? — Аля чуть не забыла о нем, увлеченная собственными мыслями. — Какие деньги? Тебе чай или кофе?

— Алекс, приди в себя, — укоризненно заметил англичанин. — Во-первых, ты уже вскипятила чайник — так какой же тут кофе? Во-вторых, кофе я не пью, ты должна это помнить. Забыла?

— Забыла, — спокойно призналась Аля. Может, он думал, что я до конца жизни буду помнить его привычки? Слишком самонадеянно с вашей стороны, сэр.

Максим улыбнулся, и знакомые лучики разбежались по его загорелому лицу. Впрочем, сейчас оно казалось скорее потемневшим и очень усталым.

— Надо тренировать внимание, учиться замечать малейшие детали, — сказал он.

— Зачем? Я не собираюсь становиться разведчиком.

— Ну и зря.

— Мне уже поздно.

— Александра, Александра! Не зарекайся. Так говорят по-русски? Не помню только, для чего.

— Не для чего, а от чего. От сумы и от тюрьмы.

— Что такое сума?

— Сумка.

— Не понимаю.

Аля объяснила.

Максим подлил себе в чай молоко — это она все-таки помнила, но не как его привычку, а как известный английский обычай. Удовлетворенно кивнул:

— Теперь понимаю. Так вот, не зарекайся от шпионской сумы. Ты не попьешь со мной?

Аля присела к столу, машинально сунула в рот кусочек рахат-лукума. У нее была счастливая особенность — при манере грызть сладости в нервных ситуациях она совершенно не поправлялась.

— Я приехал специально, чтобы поговорить с тобой, потому что опасаюсь, как бы это сказать? Неадекватной реакции, которая может все испортить.

— Боже мой, да говори уже! — не выдержала Аля. — Ты раз пятнадцать повторил, что хочешь поговорить. Даже до меня дошло.

— Не пятнадцать, а два, — невозмутимо возразил британец.

Интересно, Джеймс Бонд в быту был таким же занудой?

И Максим наконец начал говорить.

Брэд, тот агент-аристократ, что пропал в Австралии, был специалистом по исламскому радикализму. Несколько лет он работал под прикрытием в одном из тренировочных лагерей на юге Ливана. В отличие от других разведчиков Эм-Ай-Сикс…

— Разведчиков чего? — не поняла Аля.

— Ну, по-вашему это будет МИ-6 — британская внешняя разведка. Не знаешь? Какая ты все-таки необразованная, Александра. Ты что, кино не смотришь? Это же все дети знают. Америка — ЦРУ, Израиль — «Мосад», Великобритания — МИ-6, Россия — СВР…

— …Смерть неизбежна, — не удержавшись, добавила Аля.

— Смерть? О чем ты?

— Так, неважно.

Никогда ему не узнать и не понять, этому англичанину, какая сила заключена в словах из учебника русской грамматики: «Россия — наше отечество. Смерть неизбежна». Это был эпиграф, который любимый Верочкин писатель Набоков поставил к своему роману «Дар». Что-то ведь и Аля когда-то читала, хоть она не смотрит кино про британскую разведку.

— Если неважно, то не перебивай меня. Тема трудная. Мне приходится и так дозировать информацию, чтобы ты все поняла, но не узнала лишнего.

Так вот, в отличие от своих коллег, Брэд знал многих террористов в лицо. Это очень важно. Даже при том, что в базе данных существуют их портреты, личное знакомство дает неоспоримые преимущества. Можно изменить внешность так, чтобы стать непохожим на свою фотографию, но гораздо труднее обмануть того, кто тебя знает лично.

«А можно быть чьей-то полной генетической копией, но того, кто знает тебя лично, не обманешь», — подумала Аля о своем, о девичьем.

МИ-6 долго искала Брэда. Даже теперь многие уверены, что он не погиб, а слишком глубоко законсервировался. Возможно, он работает сейчас на другую разведку, но не против Соединенного Королевства — это абсолютно исключено…

Але уже стала потихоньку надоедать интригующая история суперагента Брэда. Она была не большим любителем политических триллеров. А главное — при чем тут ее муж Леша? Когда-нибудь до него уже дойдет?

— Дойдет, дойдет, — успокоил ее Максим. — Как все-таки женщины нетерпеливы.

Леша Антонов и послужил главным доказательством того, что Брэд не перешел на сторону врагов. Родственник королевы неслучайно закодировал свою информацию в теле человека, который погиб на Золотом берегу одновременно с его исчезновением. Он знал, что эти два события обязательно свяжут…

— Подожди, подожди! — вскинулась Аля. — Это что же — они оба попали в пасть к одной акуле? И там ваш агент прицепил Лешке свою информацию? Мол, умираю, товарищ, а ты доставь пакет…

— Не думаю. Вероятнее всего, — ответил Максим, не улыбнувшись, — информация была передана Антонову еще до появления акулы, на берегу. Он этого, разумеется, не заметил.

— Что-о?! — возмутилась Аля. — Как это — до появления? А откуда же ваш супер-Брэд знал, что на Лешку нападет акула? Или он сам это все подстроил?

Англичанин помялся. Аля тихо заводилась. Она вдруг сообразила, что для этих Джеймс-Бондов ничего не стоит натравить акулу на человека, если это делается в интересах Соединенного Королевства. Да и любая разведка мира поступила бы точно так же.

— Может, и палец ему отрезали заранее? — кипя от злости, спросила Аля. — Тот, в котором хранилась информация? А все остальное — акуле на завтрак?

— Это одна из версий, — спокойно ответил Максим, глядя ей в глаза. — Что ты кипятишься, Алекс? Это все давно уже в прошлом, и сегодня мы имеем дело с тем, что есть. Твой муж жив, здоров, он с тобой. Что еще надо?

«Надо, чтобы он был человеком, а не контейнером для шпионских сведений», — хотела сказать Аля. Но этого британца все равно не проймешь. Пускай уж лучше рассказывает.

— А какие еще версии? — спросила она недоверчиво.

— Ну, например, что информация была закодирована на стадии регенерации при участии австралийских врачей. Этого мы так и не смогли досконально выяснить.

— Тоже мне разведка, — буркнула Аля, чтобы его разозлить, но он, конечно, не разозлился.

— Александра, ты все время переводишь разговор на всякие мелочи и не даешь мне приступить к самому главному. Если бы эта сцена была описана в книге, никто бы не дочитал ее до конца.

Аля сердито пожала плечами. Эту книгу и так никто бы не стал читать. Вот если бы она сама придумала шпионскую историю про акулу — ух! Авторы триллеров с горя переквалифицировались бы в воспитателей детских садов.

— С твоей помощью мы получили от Алексея некоторую информацию. Но в определенный момент этого стало мало. В Скотленд-Ярд поступили предупреждения о готовящихся террористических атаках. Великобритания — демократическое государство, мы не можем проверять документы у всех людей с неевропейской внешностью или проводить облавы в мусульманских кварталах.

«Не можете — вот и расхлебывайте», — с некоторой мстительностью подумала Аля. Что-то подобное писала ей подруга Соня из Канады. Мол, мы демократическое государство, у нас никогда не будут проверять документы на улицах. Лешка над этими заявлениями усмехался: если у вас рванут метро или кафе, ваши демократы первые пойдут громить черных и арабов.

— Одним словом, мы решили прибегнуть к помощи Антонова — а точнее, той информации, которая может в нем храниться, — и вызвали его в Лондон.

Але представилась жуткая картина: Лешка сидит в кресле вроде зубоврачебного, неподвижный, как труп, а агенты в белых халатах облепляют его присосками и трубками и выкачивают информацию, которая в нем хранится. Теперь ясно, почему он не может позвонить домой.

— Он у вас в больнице? Без сознания? — спросила она.

— Он носится как угорелый, работает почти без отдыха и делает практически невозможное. Если бы мы могли заполучить его раньше, хотя бы на один день!

Максим отставил чашку.

— Наша вина. Внешняя разведка скептически относится к Скотленд-Ярду, это глупое, но стойкое заблуждение. А вот израильтяне к ним прислушались и спасли своего министра — он должен был как раз в тот день быть на Ливерпуль-стрит стейшен, но не поехал.

Внешняя разведка! Израильский министр! Может, ей действительно сочинять политические боевики? После лондонских терактов это будет модно. Но она в этом ничего не понимает и до сих пор путает Че Гевару и Ким Чен Ира. Кроме того — писать, она же терпеть не может писать. А устно такие телеги не прокатят, никто не поверит, что все это было с тобой и твоим мужем. Увы, проверено.

Но что же Леша?

— Твой Леша хранит в себе всю внутреннюю картотеку Брэда.

— Картотеку?

— Я неправильно выразился. Базу данных.

— О господи, говори по-английски, так проще!

— Ничего, все в порядке. Понимаешь, хороший разведчик держит самые важные сведения в своей голове. У Брэда в этом смысле была уникальная база данных. Он помнил всех людей, с которыми встречался. Лица, привычки, имена, места проживания, специфические детали. С его помощью мы нашли типа, который сделал пластическую операцию, но не сумел избавиться от привычки подергивать головой, когда нервничал. Вернее, мы его идентифицировали по записи на камерах слежения, но найти не смогли. Пока не смогли.

— Максим, я хочу услышать про Лешу.

— Так я же и говорю тебе про Лешу! Это то, что произошло сейчас, буквально вчера.

Аля захлопала глазами. Более или менее она начала понимать.

Часть личности суперагента Брэда была закодирована, заархивирована, законсервирована — одним словом, засунута в сознание Алексея Антонова. Она находилась в латентном, как бы спящем состоянии и не мешала Антонову жить жизнью обычного русского предпринимателя.

Об этом МИ-6 узнала из того информационного среза, который они добыли с помощью Али и прищепки-клипсы на ухе спящего Алексея.

До поры до времени Брэд был им не нужен. А потому Антонова оставили в покое, сообщив Але, что с ее мужем все в порядке, скоро с него сотрут остатки чужой информации, и он полностью станет самим собой.

Многие коллеги Максима надеялись, что Брэд сам объявится и избавит Алексея от необходимости быть его тайным двойником.

Но тут поступило предупреждение о терактах.

После долгих споров начальство распорядилось вызвать Антонова и активировать личность Брэда.

Аля решила не спрашивать, как проходила эта активация. Она надеялась, что дело обошлось без инъекций и электрошока. Наверное, ему дали какую-то таблетку вроде активированного угля.

В Москве Алексей Антонов вдруг понял, что ему надо ехать в Лондон. Он не мог объяснить Але, чем собирается заниматься в этой поездке, но у него самого никаких вопросов по этому поводу не возникало.

Но это был еще не Брэд, а Леша Антонов. Поэтому он решил взять с собой жену и дочь, что для британской разведки было совершенно лишним.

И тогда Юлька неожиданно заболела, чтобы через несколько часов так же резко выздороветь.

«Никаких препаратов, — успокоил ее Максим, — чистое внушение. Детская психика очень отзывчива. Ты знаешь, что некоторые дети заболевают накануне какого-то мероприятия, на которое родителям не хочется идти? Они улавливают флюиды, это научный факт».

Аля сердито засопела, но Максима это не тронуло. Что такое безобидное детское недомогание рядом с сотнями жизней, которые можно было спасти…

Алексей Антонов прилетел в Хитроу за полтора часа до первого взрыва. Они едва успели доехать до города.

— Почему так поздно? — первое, что он сказал им, когда в нем проснулся хладнокровный и неустрашимый разведчик Брэд.

А потом началась работа. Брэд с молниеносной быстротой наваял десятки фотороботов тех подозреваемых, на кого не было фотографий в досье. В подмогу ребятам, которые отсматривали записи камер слежения из метро.

Его хотели связать с израильтянами, но он отказался и убедил начальство, что не стоит терять времени: палестинцы — не наш контингент. И вообще — для организации взрывов экстремисты обычно пользуются местными ресурсами.

— Будем знать, — пробормотала Аля. Она уже чувствовала себя без пяти минут суперагентом. Правильно Максим сказал: не зарекайся от шпионской сумы.

Итак, искать следовало среди студентов и служащих-мусульман. Тех, кто уже давно живет в Британии, не имеет проблем с законом, не числится в картотеке спецслужб. Так сказал Брэд. А еще он сказал: «Я знаю в лицо многих радикалов, но если мы их найдем, они не будут иметь к взрывам никакого отношения. Во всяком случае, мы этого никогда не докажем. Но их все равно надо арестовать, чтобы успокоить население».

Он сказал, что был в Мадриде в январе две тысячи четвертого и в Израиле весной две тысячи первого. И что самое страшное — это паника. Люди подозревают бомбу в любом мусорном кульке, полиция каждую минуту срывается на вызовы, и на этом фоне экстремисты делают что хотят. Спокойствие, только спокойствие. Так сказал Брэд.

— Это Карлсон сказал, — заметила Аля. Ну что он пугает ее, в самом деле, этот Максим? У них в Москве своих страхов хватает.

— Я хочу только показать тебе, какой молодец твой муж, — объяснил британец.

Мой муж?

— Еще он сказал: почаще приглашайте журналистов и говорите с ними. Отвечайте на самые дурацкие вопросы. Говорите много и на все отвлеченные темы. Так они скорее потеряют к нам интерес.

Максим глубоко вздохнул:

— Как ты знаешь, вчера ночью мы эвакуировали Бирмингем.

Аля ничего этого не знала — со вчерашнего дня она не смотрела новости.

— Несколько десятков предупреждений. Местная полиция была близка к истерике. Брэд высказывался против. Он говорил: люди не должны испытывать страх, ложась спать в своих домах и выходя на свои улицы.

— Почему он так много говорит? — спросила Аля. — Он у вас что — начальник?

— Нет, — улыбнулся Максим, — он совсем не начальник, просто крепкий профессионал. Но у него всегда на любой счет было свое мнение, и он его высказывал. Это его ошибка. Начальство не любит слишком умных исполнителей. Ему говорили: Брэд, не умничай и делай то, что тебе приказали. Другие ребята в таких случаях умели подать свои выводы так, что командиру казалось, будто он сам до них дошел. Брэд не снисходил до таких тонкостей, он всегда торопился.

«У Антонова тоже всегда было собственное мнение, и он торопился его высказать, — подумала Аля. — За это его выперли со второго курса МЭСИ, он пошел в армию, выучился на шофера и стал крутым специалистам по машинам в те времена, когда его ровесники с трудом отличали „москвич“ от „жигулей“. Какой молодец мой муж!»

— Так кто же устроил теракты в Лондоне? — спросила она. — Что по этому поводу говорит Брэд?

Максим не уловил насмешки.

— Брэд считает, что следы ведут во Францию.

— Во Францию?

— Исламские радикалы не собирались трогать Великобританию — она ведь многим из них давала приют, и их семьям тоже. Планировалось взорвать парижскую подземку на следующий день после того, как будет объявлен город Олимпиады в две тысячи двенадцатом году. Париж считался абсолютным лидером, и там у террористов все было готово.

— Но ведь Париж… Там тоже много мусульман.

— А где их мало — в Багдаде, в Стамбуле? Радикалам это все равно. Они еще не отомстили Миттерану за запрет носить хиджабы.

— Какое дело террористам до платков? Я думала, они занимаются политикой…

— Ах, Алекс, Алекс. Это и есть самая главная политика. Сначала женщина перестает носить платок, потом она разводится с мужем, говорит своим детям, что они не арабы, а французы или британцы, и ведет их в церковь. И с кем тогда делать политику? Ты знаешь, что больше всего не нравилось арабам в евреях, когда они начали селиться в Палестине? Что их женщины носили шорты и ездили верхом в седле. Традиция — основа политики. Мы, англичане, это тоже понимаем. Не знаю, как бы мы вели себя, если б нам пришлось жить в чужой стране или находиться под оккупацией.

А во Франции — о, у них была задумана идеальная операция. Все бомбы приводились в действие одновременно, с помощью мобильных телефонов, на которые с компьютера отправлялись SMS-сообщения. Сообщение служило командой, а мобильники — пультами. Правда, хитро? Исполнители могли даже ничего не знать. Вдруг им на телефон приходит месседж: «I love Paris» — и все взрывается.

Аля покачала головой. Да уж, действительно остроумно. На всякий случай надо перестать посылать эсэмэски. Представить только — ты пишешь мужу: «Ya v magazine» или «Dobav deneg na kreditku» — и все взрывается.

— Это тоже Леша разгадал? То есть Брэд?

— Нет, это результат общих усилий. После того как столицей Олимпиады неожиданно был выбран Лондон, боевики разозлились — так все было красиво подготовлено. И с досады рванули наш город. Пустили в ход те «живые бомбы», которые сидели в Англии и ждали своего часа.

— А разве там им не надо было готовиться?

— Такого фейерверка, как планировали в Париже, все равно не получилось. А вообще — о, Алекс, мы все живем на пороховой бочке. И не взлетаем на воздух только потому, что террористам не до нас… Шучу. Потому что есть такие ребята, как Брэд, и сотни других.

— Максим, — невинно спросила Аля. — А почему ты мне все так подробно рассказываешь? Это ведь, наверное, секретная информация? Или ты думаешь, что Лешка все равно от меня не будет скрывать?..

— Да какая секретная, — махнул рукой разведчик. — Об этом уже давно раструбили на сайте Би-би-си. Что касается Леши — это и есть дело, по которому я к тебе пришел. Ничего он не расскажет. Он не будет помнить.

— Совсем? — поразилась Аля.

— Совсем. Может быть, отдельные картинки, которые ничего для него не будут означать. И вот тебе наконец ответ на твой вопрос, почему он не звонил домой.

— О боже, — сказала Аля. — Он не помнит, что он Антонов? Да? И что у него в Москве есть жена и ребенок?

— Как тебе сказать… Если с ним об этом заговорить, он, пожалуй, постепенно вспомнит. Но никто с ним не говорит о Москве, а самому ему не до этого.

— Что вы сделали с моим Лешкой? — воскликнула Аля, хлопая по столу. Чашка Максима подпрыгнула и плюнула молоком. — Натурального зомби!..

— Дурочка! — удивился Максим. — Кто он был у тебя?

— Кто, кто? Клон в пальто! — буркнула Аля. Но Максим на этот раз не заметил новой русской идиомы.

— Скучный обыватель — вот кто он был. А сейчас супермен, человек будущего. Воплощает в себе лучшие качества — ум, смелость, самоотверженность, работоспособность. Неужели он не нравится тебе нынешний? Ах, да!.. — остановился он, вспомнив. — Тебе же не нравится. Ты хочешь, чтобы он стал таким, как раньше. Пил водку, буянил, изменял тебе. Ты говорила. Удивительный народ — русские женщины. Ну что ж, это твое право. Может, ты и добьешься своего. Женщина может все сделать из мужчины, даже превратить джентльмена в проходимца.

«Сам ты дурак, — с непонятным ожесточением подумала Аля. — Супермен, джентльмен — кому это все надо? Мне это тоже сначала казалось прикольным, а теперь меня тошнит от вашего супермена. Превратить в проходимца, говоришь? Ну и превращу. Пусть проходимец, но живой, а не запрограммированный. И я это сделаю».

Странно, раньше Максим действовал на нее успокаивающе, а сейчас он ее наоборот раздражал. И от прошлой влюбленности не осталось и следа.

— Ну, и что дальше? — сказала она вслух. — Он вернется, ничего не будет помнить, а потом вы снова вытащите его, когда вам понадобится Брэд?

— Надеюсь, что Брэд не понадобится, — ответил Максим. — Такие специалисты нужны только в критических ситуациях. Мы постараемся, чтобы они больше не повторялись. А еще… Еще лично я верю, что настоящий Брэд жив.

— Вы главное разберитесь, кто из них настоящий, — усмехнулась Аля. — А когда он вернется?

Максим сделал выразительное лицо: мол, кто это может знать? — и пожал плечами.

— Ты, Алекс, не дергай его особенно насчет этой лондонской поездки. Не задавай лишних вопросов. Он на них все равно не ответит, но будет чувствовать дискомфорт.

— Мой дискомфорт никого не волнует.

— Волнует, — Максим взял ее руку в свои горячие ладони. Как тогда в ресторане, когда она заставила отвезти ее на явочную квартиру. Ей казалось, что она ему хоть немного нравится. На самом деле его всегда интересовал только Лешка. И даже не Лешка, а разведчик Брэд. Ну и плевать.

— Я волнуюсь за тебя, Аля, — мягко произнес Максим. Его белесые брови трогательно поползли вверх. — Скажи мне, твоя жизнь с Алексеем наладилась?

— Тебе это зачем? Беспокоишься за своего Брэда?

— Брэд сам о себе позаботится. Меня волнуешь ты. Это личный вопрос.

— Со мной все в порядке, Максим, — сказала Аля, отнимая руку. — И жизнь моя вполне наладилась. Я ответила на твой личный вопрос?

— Ответила, — он улыбнулся, снова взял ее руку, поцеловал кончики пальцев.

— Спасибо за путевки.

— Пустяки. А ты не хочешь где-нибудь отдохнуть?

— Например, в Бирмингеме, — усмехнулась Аля.

— Папа приехал! Мам, смотри, какие джинсы! А куртка!

Лешка появился в квартире рано-рано утром, когда Аля еще спала после таблетки фенозепама. Он выглядел похудевшим и усталым, но улыбался во всю свою рыжую физиономию. Юлька подпрыгивала, вертела в руках какую-то джинсовую тряпку, сворачивала ее, разворачивала, прижимала к себе и чуть ли не целовала. Куртка, вся в заплатках из мешковины и золотистого шитья, была уже на ней.

— Для Аленыша тоже кое-что есть, — Леша поцеловал ее в щеку. — Потом покажу. Ух, я голодный! Кормить будут?

— У нас есть гавайская пицца! — победно крикнула Юлька. — Пап, тебе разогреть?

— Еще как!

— Сейчас, только джинсы померю, — и ребенок умчался в свою комнату. Аля накинула халат и пошла греть гавайскую пиццу.

— Ну, как ты съездил, Лешка? — спросила она за столом, когда он уминал последние треугольнички пиццы. Пришлось греть вторую, чтобы и Юльке хватило. — Заключил контракт?

Этот вопрос вырвался как-то сам собой, она только потом вспомнила о предупреждении Максима.

— Не подписал, — Леша покачал головой. — Не вышло. Совсем не до этого было. Пришлось террористов ловить.

— Террористов? — невинно переспросила Аля.

— Ну да, там же теракт был. Как-то так получилось. Даже подарки вам с Юлечкой мне перед отъездом передали помощники, сам бы я не успел.

— Какие помощники?

— С которыми я работал. Ой, Алик, ну это долго объяснять. Мне даже заплатили.

— За террористов?

— Угу, — сказал Леша с набитым ртом.

А что же Максим: не знает, не вспомнит! Вот вам и личность суперагента в спящем режиме. Плохо усыпили, господа разведчики.

— Рыжий, ты врешь? — спросила она на всякий случай. И увидела безумно хитрую сощуренную морду.

— А ты поверила? Ну, даешь! Добавка есть?

Ей он тоже привез потрясающий костюм — вишневого цвета, вышитый, с кожаными тесемочками на штанах. «Это Максим выбирал, — догадалась Аля. — То-то он меня все оглядывал с ног до головы. Я думала — любуется».

Глазомер у разведчика Ее Величества был идеальным — он даже Юлькин размер угадал точно, хотя видел ее полторы минуты в коридоре.

Пока Аля мерила костюм, Леша заснул, не раздеваясь, на смятой постели, которую Аля не успела убрать. Делать было нечего, и они с Юлькой в новых английских нарядах отправились в «Мегу» за летними шмотками для санатория. Выглядели они обе на миллион долларов, а потому пришлось держать марку и накупить всякой ненужной ерунды еще на полмиллиона. «Ничего, заграница нам поможет, — подумала Аля, подсчитывая в уме остаток на карточке, — МИ-6 не даст умереть с голоду семье своего лучшего суперагента».

— Я не успел, Аля… Слишком поздно… Организаторы давно покинули Англию, а заряженные «живые бомбы» остались. Они будут взрываться, полиция — стрелять в кого попало, люди — разбегаться от каждого пакета. Идиоты, идиоты, почему они не позвали меня раньше?..

Аля едва заснула, когда он разбудил ее этим бормотанием. Глаза были закрыты, но речь вполне ясная. Спит, бредит?

— Леша, ты все помнишь? — спросила она шепотом.

Неожиданно он открыл глаза и посмотрел на нее совершенно осмысленным взглядом:

— Конечно, помню.

— Ты знаешь, кто такой Брэд?

Глаза закрылись.

— Эй, Рыжий!

Его дыхание стало ровным и глубоким. Надо найти Максима и потребовать объяснений. У всех мужья как мужья, а у меня агент в спящем режиме. Если в спящем, то чего ему ночью не спится?