Клоуны водного цирка

Глава 12

Арман лежал и блаженно смотрел, как София одевалась. Она поймала этот взгляд и улыбнулась:

— Не замурлычь.

— Еле сдерживаюсь. Хочу спросить.

— Опять?

— Да, опять. И на ту же тему. Как ты замужем за ним оказалась?

— Я же сказала. Я его люблю. Пусть по-своему, но люблю. Он хороший, милый. Меня любит. А для женщины быть любимой важнее, чем любить самой.

— Но ты понимаешь, что окружающие будут думать, что ты с ним из-за денег?

— Понимаю. И это отчасти, правда. Но меня такие разговоры совершенно не волнуют. Городские кумушки все равно, что-нибудь бы да говорили. Была бы старше, говорили бы, что я его охмурила. Или что он меня использует. Была бы богаче, говорили бы, что это он со мной ради денег. Люди всегда будут что-нибудь говорить. Главное научиться не обращать на это внимания.

— Для женщины это редкость. Не обращать внимания на мнение остальных.

— Для умной женщины нет. Сам подумай, что лучше? Жить в нищете, но гордо говорить, какая ты порядочная? Но тогда бы сплетничали о том, что ты никому не нужна. Или жить, не бедствуя, но со сплетнями, которые тебя не волнуют? К тому же, порядочной будет некому говорить о своей добродетели. Никто слушать не будет. Да и сами сплетницы вспоминают о тебе раз в неделю, когда на приеме видят. Если бы у них не было этого повода они бы рассказывали друг-другу, что у меня платье устаревшее или что моя бабушка моего дедушку на полную луну приворожила.

— И что делать?

— Ничего делать не надо. Я о том и говорю. Это часть жизни и с ней надо свыкнуться. Пусть болтают. Зато болтают о моем богатом муже. Услышать такое лучше, чем жить одной или, что еще хуже, с неудачником мужем.

Арман посадил Софию в карету, которую подогнал к черному ходу. Приказал молчать двум ухмыляющимся крейклингам. Уверил Софию, что они ТОЧНО будут молчать, получил прощальный поцелуй. Торопливый, но жадный. Дал поручение вознице, чтобы доставил, вернулся. Шел к себе в комнату и думал, что старение все же откладывается. Слишком много глупостей, присущих исключительно молодым. Драка с опасным противником, любовные утехи с чужой женой. И все в один вечер. Нет, это еще молодость о себе напоминает.

На повороте в коридор, ведущий в свою комнату, встретил Оливию.

— Что не спишь? — оба спросили одновременно.

— Слушай, я все-таки баннерет, а ты так вольно со мной разговариваешь. Где уважение? Где подобострастность?

— Ничего, я думаю, мне можно. И не нужна тебе моя подобострастность. А уважение я растеряла давным-давно. Причем сразу ко всем мужчинам.

— Еще и на «ты». Что ж с тобой делать?!

— Помимо того, что обычно делаешь? Выпороть прикажи. Как того парня. За то, что за меня вступился перед Фабрисом.

— Перестань, зачем ты так? — Арман подошел к ней ближе и погладил по щеке. — А парня приказано было выпороть, вот и пришлось. Я у Фабриса в подчинении.

Оливия на ласку не ответила, и он опять спросил:

— Так чего не спишь-то?

— Собираюсь, княгиня меня отослала. Она оставила гостей у херра Йохана, сама к детям вернулась. Так что иду спать. А ты чего странствуешь по коридорам с разбитым носом?

— Занят был. Провожал чужую жену, а перед этим был с ней у себя в комнате.

— Я догадываюсь о ком речь. Она на тебя так смотрела весь день.

— Ты совсем не ревнуешь?

— Совершенно.

— Почему?

— Ревнуют тех, кого любят.

— Знаешь, я столько любовных признаний выслушал, что, наверное, уже к ним и не восприимчив. А ты не только ничего про любовь не говоришь, но еще нос воротишь.

— Разве? Я с тобой бываю, куда как чаще той девчонки.

— Это не то. Ты как будто работу делаешь.

— Вот если бы я тебе в любви клялась, то, поверь, ты бы меня совсем не ценил. А так у тебя интерес и просыпается.

— Так в этом все дело? Ты играешь?

— Нет. Я честна с тобой. А признания оставь таким вот девочкам.

— Ты опять ее девочкой называешь. Она не младше тебя. Даже старше.

— Возраст — это не количество прожитых лет. А понимания прожитого.

— Что же с тобой такое случилось, раз так быстро повзрослела?

— Не надо тебе знать.

— Это, конечно только догадка, но это как-то связанно с твоим мужем? Который сейчас в камере.

— Говорю же, не надо тебе знать.

— Милая, я пошел на нарушение правил игры Арены. И только ради твоей просьбы. Ради того, чтобы твой муж выжил. Думаю, имею право знать. Это было сложно. Найти и нанять наемного убийцу в течение нескольких часов после того, как ты заметила в толпе новоприбывших своего мужа. Найти специалиста прежде, чем начнется игра. Да еще такого спеца, который с меня десять флоринов содрал. И не ради того, чтобы кого-то убить, а чтобы залепить с трибун бутылкой, в соперника твоего мужа. А потом изображать пьяного. Если ты так ненавидишь своего благоверного, зачем сохранила ему жизнь?

Оливия уставилась ему прямо в глаза.

— А пусть живет. Вот так. В грязной камере и ждет смерти. Пусть видит, как человека рядом с ним рвут на куски и понимает, что это скоро произойдет и с ним. Пусть его долго не вытаскивают из бассейна, чтобы он все разглядел и прочувствовал. За это, кстати, отдельное спасибо. Чтобы боялся, что перекладина вообще за ним не спустится. Что бы боялся, что его сейчас могут так же на куски порвать. Чтобы все время боялся. Смерть — это легко и быстро. Раз и покой. А покоя он не заслужил!

Арман ошеломленно смотрел на нее.

— Ого. Я слышал, что семейная жизнь редко бывает простой и супруги часто терпеть друг друга не могут, но вот это уже очень неудачный брак.

— Брак?!! Муж!!! — Оливия гневно раскрыла рот, но взяла себя руки и горько усмехнулась — муж. Это не муж. Это не человек даже. Так, таракан.

— Тараканов не ненавидят. Брезгуют, избегают, часто давят. Но не ненавидят. А у тебя это ненависть.

— Ненавидят и тараканов. Когда они вынуждают тебя опуститься до их уровня.

— Но, что там между вами случилось, ты, разумеется, все равно не скажешь?

— Не скажу. Не надо тебе это. Я уже говорила.

Арман смотрел на нее, потом еще раз провел ладонью по щеке.

— Меня не любишь, мужа не любишь, ты кого-нибудь, когда-нибудь любила?

— Да, но недолго и скорее по-детски, чем серьезно. Я вообще все, что связано с детством люблю. Оно у меня было приятным, красивым и кончилось резко и жестко. С тех пор я только ненавижу.

Арман спустил руку ей на плечо.

— Пошли! — хрипло сказал он.

— А хватит на меня? После той девчонки-то?

— Пошли — упрямо повторил он и повел ее за собой в комнату.

— Вы что делаете?!!

Курти подпрыгнул и чуть не завопил на всю камеру. Карел схватил его некрепко, но неожиданно. Откуда он взялся? Подошел совершенно бесшумно.

— Что делаем? Искупаться решили, жарко, — буркнул Курти. А Шепелявый подчеркнуто надменным шепотом произнес:

— Делаем, что хотим. Ты меня уже знаешь. Творю, что в башку втемяшится и никого не спрашиваю. Ты-то чего соскочил?!

— Да, вижу парочка ненормальных утопиться решила, — так же шепотом ответил Карел, — заинтересовался. Неужели за вчерашний день воды не нахлебались?

— Сказано тебе — не твое дело! Отвали!!

— Хорошо — спокойно согласился Карел. Отошел от них на несколько шагов и, сложив на груди руки, прислонился к бортику бассейна.

— Спать иди! — набычился Шепелявый.

— Думаешь, я оттуда не увижу? Вы купайтесь, купайтесь.

И то верно. Вряд ли он теперь уснет и забудет.

Это затруднение отразилось на лице Шепелявого, несмотря на полутьму Карел это заметил и с усмешкой спросил:

— Так что вы делать-то собирались? Я ведь говорил тебе, там замки на решетках. Или ты решил, что мелкий в знак благодарности, за то, что ты его вчера спас, решетку зубами прогрызет? Утопишь ведь.

Так вот откуда Шепелявый про этот путь знает. От старожила.

Надо было, что-то решать и Шепелявый так же шепотом спросил:

— Бежать отсюда хочешь?

— Бежать-то хочу, но ты все никак меня услышать не хочешь, замки там… — он осекся так же, как и Шепелявый недавно, когда Курти показал ему ключ. Теперь Курти демонстрировал ключ Карелу. Нельзя сказать точно, все-таки темно, но Карел не мигал, пока смотрел на ключ.

— Куда плыть, знаете? — хрипло спросил он.

— Откуда?

— Наугад, что ли?

— Если хочешь, оставайся, — тебя вообще не планировалось.

Карел оглянулся и внимательным взглядом окинул нары.

— Оставайся, если нравится, — усмехнулся Шепелявый.

— Я не поэтому. Кто-нибудь да заметит. Слишком много народу.

— И пусть. Главное уйти.

— Ладно, вы пока потолкуйте, а я начну, — Курти полез в бассейн. Погружался медленно, чтоб не издать лишнего всплеска. Набрал воздуха, нырнул в теплую воду, подплыл к решетке. Зря боялся, вблизи все видно, в том числе и замок.

Бородка вошла в скважину легко, чем сразу развеяла страхи, что Курти спер не тот ключ. А вот поворачиваться ключ не хотел. Висел замок давно и заржавел добротно. Курти несколько раз усиленно дернул кистью, пока не стал пускать пузыри, но безрезультатно. Вынырнул, объяснил ситуацию. Шепелявый взял у него ключ, набрал в грудь воздуха и полез вместо него.

Какое-то время ничего не происходило, затем Карел шепотом сказал:

— Если бы ты знал парень, как я хочу домой.

— А я нет, — так же шепотом ответил Курти. — Дома мне делать нечего. Но я хочу выбраться отсюда.

— Скучаю по морю, — Карел его не слушал и говорил сам с собой. — Я его вижу все время в окно, но сквозь решетку оно не мое.

— Тебе воды здесь не хватает?

— Не воды. Моря. В Ривоссе оно другое. И по цвету, и по запаху. Я уже забывать начал как апельсины пахнут. В марте на побережье такой аромат стоит!

— Что такое апельсины?

Ответить Карел не успел. С нар спрыгнул сутулый парень и зевая направился в угол к нужнику. Проходя мимо них, бросил удивленный взгляд и остановился. Краем глаза Курти увидел, что Шепелявый начинает всплывать и стараясь быть небрежным сунул руку в воду.

— Вы чё тут? — задался сложным вопросом парень.

— Да так, перетереть надо, — непринужденно ответил Карел.

Шепелявый наткнулся на руку Курти и тот напряг ее, пытаясь остановить здоровяка.

— А-а-а… — протянул сутулый и пошел дальше.

Шепелявый под водой и откинул руку Курти в сторону. Курти почувствовал его раздражение и снова уперся ладонью в здоровый лоб. Удержать он его понятно дело, не смог бы, но была надежда, что тот поймет, что Курти не из придури это делает. Шепелявый действительно понял и замер под водой. Избежать всплесков не удалось и Курти второй рукой стал демонстративно умываться. Сутулый обернулся на шум, но не заинтересовался и пошел дальше.

Теперь Курти будут спятившим на воде считать. Стоит мокрый, засунув руки в воду. И это после вчерашнего. Плевать. Он вообще сейчас сбежит.

Продолжая плескаться, осторожно вытянул из воды Шепелявого по шею и приложил палец к своим губам. Пусть побудет в воде, пока сутулый у нужника. Шепелявый почему-то держал ключ в зубах и в воде сидел долго, столько же, сколько проснувшийся не вовремя парень сидел в углу. Потом выжидали пока тот вернется обратно на нары и ворочаться перестанет.

Торопиться надо, пока еще кто-нибудь не проснулся. Итак никакой гарантии, что кто-нибудь не разглядывает их прямо сейчас. Возможно, Карел был не единственный. Но единственный кто подошел.

Шепелявый, орошая пол стекавшей с одежды водой, вылез из бассейна и тихо произнес:

— Повернул и почти открыл. Но решетка застряла полуоткрывшись.

— Пролезть можно? — спросил Карел.

— Пролезть-то можно, — Шепелявый говорил нехотя, — но и ты и я будем себя туда пропихивать. Легко вот только он пролезет — и кивнул на Курти.

— И что? Раз протиснуться можно, то, чего ждем?

— Мы не знаем пути, и если кончится воздух, то придется возвращаться. И делать это резво. Не хочется застрять там.

— И что теперь?

— Он хочет, чтобы я полез первым, нашел путь, а потом вернулся бы за вами. А дальше, как проводник, — пояснил Курти.

— Так что?

— Согласен.

Сквозь щель Курти пролез легко. Ему показалось, что возможно Шепелявый преувеличивает. Оказавшись внутри широкой трубы туннеля, оттолкнулся от решетки и поплыл в темноту.

Через несколько гребков закрыл веки. Все равно ничего не видно, а вода напрягала глаза. Плыл, раскинув руки, чтобы не пропустить возможное ответвление и все время напоминал себе, что Хальдор плавает здесь каждый день, без опаски, а значит поверхность где-то рядом.

Поворотов или проток не было, Курти рукой почувствовал воздух и вынырнул. Туннель закончился в небольшом зале, которых в Цирке, судя по всему, было несметное количество. Кто и для чего все это строил, оставалось загадкой, Курти неинтересной. Никаких источников света не было, но комнату Курти разглядел. Помогало умение видеть в темноте.

В центре каменной комнаты располагался бассейн. Над проемом в одной из стен зависла горгулья. Статуя с телом крупной жабы и распахнутыми крыльями, гладкая волчья морда, хищно оскалившись, нависала над входом. Дальше ступеньки вниз.

Помимо центрального, из которого Курти вынырнул, у трех стен располагалось еще по бассейну. Они казались кругами, воткнутыми в стены до половины. Бортики покрыты облицовочной плиткой.

Курти вылез, убрал с лица мокрые волосы, подошел и заглянул в проем коридора. Ступеньки вели вниз, в полную темноту. Разглядеть, что там ниже, не помогало даже умение Курти видеть в темноте. Поднял голову, рассмотрел горгулью. Похожие, только в виде чертей он уже видел на стенах ратуши Еловы. Но у этой морда злее. Массивные надбровные дуги и свирепое выражение придавали статуе свирепый вид. Курти сделал несколько шагов вниз, держа перед собой вытянутую руку.

Спустился на десять футов и только здесь озадачился вопросом — а куда могут вести эти ступеньки? Их камера и без того находится на первом этаже. Что может быть ниже? Только он подумал об этом, как рука уперлась в шершавую мокрую стену. Странно. А ступеньки продолжают спускаться.

Нагнулся и нашарил проем, в который можно пролезть. Подумал и решил, что делать этого не надо. Черт его знает, что там? Но вряд ли выход будет вести вниз.

Сзади, из зала послышался шорох. Курти выпрямился и оглянулся на слабоосвещенный проем. В темно-сером прямоугольнике на черном фоне что-то промелькнуло. Или показалось?

Курти замерев, стоял с повернутой головой не меньше минуты. Да нет, показалось. Нервы на пределе, вот и чудится всякое. Решил вернуться и сделал несколько шагов обратно наверх.

В зале раздался шумный всплеск. Кто-то прыгнул в один из бассейнов.

Курти снова замер и облизывая губы, медленно двинулся вперед. Высунул на пол-лица голову и внимательно осмотрел темную комнату. Никого. В бассейне у дальней от него стены неспешной рябью расходились волны. Курти осторожно подошел к воде и заглянул. Напряженно склонился, готовый в любой момент отпрянуть. Ничего не было видно. Темная вода перестала колыхаться, и паренек видел лишь очертания собственного отражения.

Не сводя глаз с воды, попятился назад, повернулся и на мгновенье потерялся. Что-то было не так, но он не мог понять что. Картинка изменилась. Курти разглядывал проем, из которого вышел и морщил лоб. Потом дошло.

Горгульи не было!

Курти снова облизнул губы. Постоял и прыжком с места нырнул в ближайший бассейн. Главное не в тот куда заглядывал. В стене под водой была такая же решетка и тоже с замком. Курти решительно сунул ключ в замок и тот не только подошел, но еще и легко повернулся. Пальцы нащупали смазку. За замком ухаживают. Интересно кто?

Открыл решетку, поплыл по новому туннелю вперед. Затем замер, пуская пузыри, развернулся и закрыл за собой замок. Даже не побоялся, что воздуха не хватит. И без того было, чего боятся.

Вынырнул в комнате, где было почти светло. Свет луны падал в окно. Низко расположенное и закрытое мощными металлическими прутьями. Курти вылез из бассейна и беспрестанно озираясь, подошел к окну и попытался выглянуть. Бесполезно. Толстая кладка, толстые прутья. Рука и та не пролезет. Курти бессознательно вытянул руку подальше. Ночной воздух приятно холодил мокрую ладонь. Обернулся. На другой стене было такое же решетчатое окно, но мало того, что оно было под потолком, так еще и вело вглубь Цирка. В глубине комнаты обнаружилась дверь. Плотная, дубовая, с металлической обивкой. Навесного замка нет, а к врезному ключ Армана не подходил. Курти вернулся в зал, где обитала плавающая горгулья.

Открыв решетку, он вплыл и сначала осторожно высунул голову, посмотрел над аркой. Горгульи не было.

Курти вернулся к решетке и закрыл ее. Тот, кто смазывал замок не должен знать, что здесь кто-то был.

Пересек зал и нырнул в бассейн напротив. Такая же решетка, так же легко открылась и вела в похожую комнату, только без окна. Здесь было темнее, чем в предыдущих помещениях, но общие очертания угадывались.

Курти вылез из бассейна и направился к тому месту, где в предыдущей комнате была дверь. Сделал шаг и замер. В полутьме прослеживалось движение. Курти попятился и наступил на что-то мягкое. Под ногой пискнуло и Курти больно укусили. Он вскрикнул, и комната отреагировала на этот звук сотнями красных вспышек. Со всех сторон на него смотрело множество глаз. По ногам пробежало несколько мохнатых тел и Курти давя их, бросился обратно к бассейну. Нырнул и широкими гребками вернулся к решетке. Рядом с ним, в бассейн падали крысы и непонятно, скидывали ли их товарки в начавшейся толчее или они его преследуют?!

Стараясь не паниковать, Курти закрыл за собой решетку и снова вернулся в центральный зал. Горгулья по-прежнему где-то шлялась, но единственным возможным путем побега теперь оставался именно тот бассейн, куда она нырнула.

Не хотелось думать, ни что это за тварь, ни на что она способна. Вряд ли она на радуге пляшет и выводит заблудших путников из леса. Ну, или беглых рабов из темниц. Зубы неподходящие для таких дел. Если Цирк недавно построили, как кто-то говорил, то вряд ли она здесь давно. Но как-то завелась.

Первый бассейн вел в комнату с закрытыми окнами и дверью, второй в полную крыс, которые не дадут шага ступить. Оставался третий. И его обязательно надо было проверить. И если все бассейны сообщаются между собой, то этот мог вывести наружу. Но именно в него прыгнула тварь, изображавшая горгулью.

Курти мялся перед разукрашенным бортиком и внушал себе, что если она не тронула его, когда он прямо под ней проходил, то, наверное, не тронет и сейчас. Может она вообще на него внимания не обращает. Пустое место он для нее. А может ее там и вовсе нет. Уплыла куда-то по своим жабо-волчьим делам. Бассейн, в который горгулья нырнула, вел в центр Цирка и туннелей там должно быть много.

Уговаривал, но никак не мог заставить себя нырнуть. Волчьи зубы стояли перед глазами и Курти почти чувствовал, как они вонзаются в ногу. До хруста костей чувствовал.

Но выхода другого нет. В буквальном смысле. Еще одного «конкурса» он, скорее всего, не переживет.

Сначала засунул в бассейн голову. Внимательно осмотрелся. Горгулью не увидел и что интересно не увидел и решетки. Широкий, шире предыдущих туннель не был ничем огорожен.

Нырнул, поплыл по туннелю, но закрывать глаза не рискнул. Может зря, потому что в полутьме теней любое выдающееся темное пятно представлялось зубастым чудищем. Руками он по-прежнему шарил по стенкам и дважды натыкался на ответвления. Время на них не тратил, справедливо полагая, что сначала надо изучить центральный коридор. Воздух кончался и Курти подумывал вернуться. Спустя мгновенье вода над головой посветлела, и он вынырнул.

Бассейн был огромный, не меньше ста футов шириной. Длину назвать сложнее, края терялись, и будто уходили за стены — зал тоже гигантский. Помещение хранило следы роскоши. Казалось, при постройке его богато оформили, роскошно обставили, и сразу забыли. Не ставший роскошным зал увядал. Стены отсырели и от фресок остались блеклые узоры. Пустые постаменты, где, по идее, должны были стоять статуи. Небрежно собранные в одном месте столы и стулья с искусной резьбой. Рядом с грудой перевернутой мебели темнели двойные двери с причудливыми гнутыми ручками.

Курти, подошел, подергал. Заперто. Приложил ухо к створке. Голова задралась, и он увидел свет под стертой росписью потолка.

Зал был разделен стеной, упиравшейся в площадку под крышей, где горел огонь.

Стену покрывали заброшенные леса, по ним Курти и полез.

Он уже залазил на площадку, когда уловил движение и остановился.

— Жрите сволочи! Жрите! — прохрипел кто-то наверху, затем послышались всплески. Сначала слабые они нарастали, добавился звук бурлящей воды. Шум заполнил зал.

Ведомый больше любопытством, чем необходимостью поиска пути побега, Курти сделал по лесам несколько шагов в ту сторону.

На одной линии с ним, футах в тридцати стоял грузный старик с обрюзгшим лицом и повязкой на глазу. В руках держал ведро, наполненное сырым мясом. Одышливо дыша, хватал куски и бросал вниз.

С той стороны в стену упирался бассейн, зеркальный тому, откуда вылез Курти. Увидев его содержимое паренька передернуло.

В бассейне кишело. Водоем заполненный кайкапами бурлил и чавкал. Старик отставил пустое ведро в сторону и поднял с пола еще одно.

Теперь понятно, где этих тварей держат, но это знание Курти ни к чему. А вот открытая дверь в конце площадки его заинтересовала.

— Долго тебя ждать, стервец старый?!!! — сварливый женский голос вопрошал со стороны двери.

— Сколько потребуется, поганка замшелая, — хрипло пролаял в ответ старик, продолжая кидать куски в бассейн.

Он что, не может вывалить содержимое ведра сразу?

Старик продолжал неспешную кормежку. Ведра стояли в ряд и опустошив одно, старик брался за следующее.

Курти уловил движение наверху. Подняв глаза, увидел Хальдора на балке под потолком. Карлик завороженно смотрел на кайкапов внизу и тихонько что-то шептал. Кажется, беспрерывно повторял «рвать».

— Да сколько можно хрыч дряхлый?!! — снова донеслось из двери. — Хватит мясо на них переводить!!! Чем я на рынке торговать буду?!

— Непорочностью своей. Она тоже ничего не стоит и задаром отдана была. Хоть и сто лет назад, — хрипло и привычно ответил старик и в который раз добавил — Жрите твари!!!

— Ты мне всю жизнь этого угольщика вспоминаешь, гриб старый!!! Пошли домой уже!!! И мясо оставь!

— И вспоминать буду! А домой пойду, когда работу, за которую мне платят закончу! Какого черта ты за мной таскаешься?! Дома и сиди.

— Чтоб ты к той пряхе с Зерновой улицы завернул?!! Размечтался, пень! Мяса побольше оставь, говорю!

— Вот заметут тебя на рынке, когда узнают, откуда мясо, так мы оба на корм этим тварям пойдем!

— Не пойдем. Не найдут они большего придурка, чем ты, чтобы на такую работу согласился. Домой пошли, старый хрен! Я уже дверь открыла!

— Так закрой, пока не зашел никто!

— Кто?!! Кто, кроме нас с тобой здесь по ночам шляется?! Даже крейклинги сюда заходить избегают. Только мы каждую ночь, как два идиота, ходим!

— Идиот здесь один, — тяжело дыша, сказал старик, ставя на пол ведро и беря следующее, — тот, кто женился пятьдесят лет назад на идиотке.

— Что?!

— Жди, сказал!!! — злобно буркнул старик, потом поднял кулак и погрозил Хальдору на балке:

— Чтоб ты свалился, мелочь шутовская!

— Что?! — снова визгливо спросили из открытой двери.

— Чтоб ты сдохла, говорю!!!

Закончив кормежку, старик собрал ведра, воткнув их друг в друга и спустившись вниз к бассейну, из которого вылез Курти, долго и тщательно их мыл.

Курти дождался пока за стариком закроется дверь, перелез и внимательно изучил ее. Ничего особенного, деревянная, но крепкая. Сломать не получится. Но зачем ломать? Если старик здесь каждую ночь, а снаружи никого нет, то надо дождаться следующей ночи. Только бы на «конкурс» завтра не попасть.

Сзади него захлюпало. Курти обернулся.

Горгулья, распластавшись по площадке почти плашмя, жадно слизывала кровь с деревянного настила. Ведра старик вымыл, а вот место, где раскидывал мясо, не удосужился. На Курти горгулья не обращала никакого внимания, хоть и находилась от него всего в десяти футах.

Курти не знал, что ему делать. Беспомощно посмотрел на Хальдора, но того уже не было на балке. Горгулья, прижав уши, со всхлипом всасывала кровь.

Курти сделал шаг, чтобы обойти ее. Горгулья замерла и подняла голову. Измазанные кровью широкие ноздри раздувались, на губах пузырилась кровавая пена.

Курти застыл.

Горгулья наклонила голову и тщательно вылизывала щели между досками, куда затекла кровь. Когда Курти, боком протискивался мимо, утробно и угрожающе зарычала.

Дрожа от ужаса, что она в любой момент прыгнет за ним, Курти прежним путем вернулся в камеру.

Когда вынырнул, его схватил Шепелявый и потрепал по мокрой голове.

— Живой! А мы уж не знали, что думать! Почему так долго?!

— Что живой молодец, конечно, но скажи, путь-то там есть? Сможем бежать? — Карел был намного более сдержан в эмоциях.

— Да парниша, скажи-ка нам, — неожиданно вмешался вкрадчивый третий голос, — получится побег или нет?

Курти повернулся. У бортика стоял Джус. Улыбался гнусно и радостная одновременно.