Королевство стеклянных глаз [СИ]

Глава VII: В Стеклянном Дворце

Стук жёлтого кирпича под ногами сменяется стеклянным перезвоном, а после шаги затихают, становясь неслышными: толстые ковры скрадывают любые звуки. Во дворце попросту не было свободного места. На каждом сантиметре стояло что-нибудь, что девчонки вроде Кристин считают «красивеньким»: этажерки с кружевными салфетками, статуи из какого-то блестящего металла, занавески, коврики… И картины. Очень странные картины. Сразу и не поймёшь — то ли образцы современного искусства, то ли мазня, намалёванная пятилетним ребёнком. Впрочем, Кеннет никогда не замечал разницы.

Неожиданно среди криво намалёванных домиков и ёлочек мелькнул портрет, явно начертанный рукой профессионала. Женщина. Светловолосая, с немного крупноватым ртом и родинкой на щеке. Она походила на типичную английскую леди: такая не привлечёт внимания, показавшись на улице. Ну, если только какой-нибудь ювелир вздумает оценить драгоценности, коих на дамочке было полным-полно. Разве что ожерелье на шее оказалось не из золота и драгоценных камней, а из… ключей. Самых обыкновенных металлических ключей, болтающихся на тонких, еле заметных цепочках. Интересно, художнику не надоело выписывать каждое крохотное звено?..

— Это и есть Королева? — еле слышно шепнул младший Каррингтон. Он не ждал ответа и говорил, скорее, сам с собой, чем со спутником. Тем неожиданнее оказался короткий ответ:

— Когда-то она была ею. Теперь правит другая.

Ярко освещённые залы, походящие на внутренность обитой бархатом шкатулки с девчачьими цацками, закончились. Начались другие — красивые, но от этого не менее странные. Каждый из них будто выдернули из своей страны и эпохи и сунули сюда, во дворец со стеклянной стеной. Здесь — бальная зала восемнадцатого века, здесь — китайские фонарики и статуи драконов, здесь — средневековая зала с камином и пристроившимся в углу огромным чучелом медведя с распахнутой пастью. Проходя мимо, Кеннет не удержался и, приподнявшись на цыпочки, сунул чучелу в рот палец.

Глаза медведя неожиданно загорелись кровожадными красными огоньками. Челюсти клацнули, и младший Каррингтон с воплем отдёрнул руку: кажется, вместо родных зубов у мишки красовался железный капкан.

— Не трогай его, — так же отрывисто скомандовал спутник. — Он этого не любит.

«Да он же дохлый!» — хотел было возмутиться Кеннет. И в самом деле, разве может какое-то там чучело медведя любить или не любить что бы то ни было? У него же нет мозга, которым можно думать! Да что там, внутри у мишки, скорее всего, простейший металлический каркас с пружинами, как у детской игрушки. Ну, ещё солома, или каким дерьмом там набивают таких вот «очаровашек».

А потом светлые залы сменились тёмными: похоже, они направлялись в ту часть замка, где не было стеклянной стены. Здесь повсюду таились жутковатого вида куклы в пышных платьицах и костюмчиках: всех их отличали от тысяч фарфоровых собратьев какие-то вроде бы мелкие, но бросающиеся в глаза дефекты. У одной куклы был слишком крупный нос, у другой лицо получилось стянутым и перекошенным, у третьей губы сползли куда-то на щеку… Случайно дотронувшись до руки одной из кукол, младший Каррингтон вздрогнул: материал, из которого они были сделаны, не походил на фарфор. Он был холодным, липким и скользким на ощупь. Миссис Галбрейт такая же скользкая, особенно когда намажет складчатое, как у бульдога, лицо своим любимым кремом для загара. Может, латекс? Вроде бы он очень круто имитирует человеческую кожу… ведь это же не может быть кожа, верно?

Убийца остановился близ очередной двухстворчатой двери.

— Королева ждёт тебя. Иди. Не смей спорить с ней, и ни в коем случае не удивляйся. В противном случае мне придётся казнить тебя.

«Придётся»?! И это говорит тип, хладнокровно зарезавший девушку. На мгновение Кеннет задумался, не почудилось ли ему промелькнувшее в усталом голосе сожаление, но додумывать не было времени: двери распахнулись перед ним.

Сердце заколотилось в десяток раз быстрее: после местных кукол младший Каррингтон ожидал увидеть в роли Королевы кого угодно. Да и тронный зал виделся ему чем-то впечатляющим. Но вместо огромной комнаты с колоннами он увидел небольшую, идеально круглую комнатку, заваленную коврами и подушками. Повсюду маячило множество почти неподвижных существ со всё теми же фарфорово-бледными лицами, но они, похоже, не являлись куклами: слишком живо смотрели их глаза, такие же усталые, как глаза приведшего Кеннета сюда убийцы.

Посреди комнаты на сложенном из подушек троне, что-то напевая, сидела девушка. Нескладная, как и многие подростки, даже немного нелепая: карикатурно-пышные рукава платьица подчёркивали тощие угловатые плечи, а туго затянутый корсет отнюдь не делал её формы соблазнительнее. Да ещё и она размалевалась, как ребёнок, впервые добравшийся до маминой косметики: слишком яркие губы пунцовели на узком, маловыразительном лице. Нелепая девчонка подняла голову, вскочила, подлетела к застывшему Кеннету и неожиданно с серьёзным лицом поинтересовалась:

— Ты мальчик или девочка?

— А? — вопрос, заданный с капризно-детскими интонациями, показался столь идиотским, что младший Каррингтон не смог ответить. По нему что, не видно, что он парень?! Девчонка потыкала его пальцем в грудь и нетерпеливо повторила:

— Ты глупый? Или глухой? Ты мальчик или девочка?

— Я… Я не глупый, не глухой, и я мужчина, — растеряно протянул Кеннет, стараясь избегать слова «мальчик». Мальчики остались в детском саду, а он уже достаточно взрослый, чтобы не называться подобным образом.

— Мужчина… это как?

А, всё ясно: эта девица попросту слабоумная. Кажется, у соседей сын примерно такой же: ведёт себя как ребёнок, хотя ему уже двадцать семь лет. Интересно, сколько этой дурочке?

— Это как мальчик, только взрослый.

— Мальчик, мальчик… То есть ты — мальчик… — принялась бормотать себе под нос нелепая девчонка, то и дело почёсывая бровь и размазывая по блеклому личику краску. Младший Каррингтон терпеливо ждал продолжения, когда девица совершенно по-детски воскликнула:

— Ну вот! А ты точно не девочка? Тогда я проиграла! Опять проиграла! Как так можно?! Почему братец всё время выигрывает? Вот ты не знаешь, почему так?

— Ээ… Нет, не знаю, — Кеннет уже окончательно перестал понимать, что происходит. Эта девчонка — Королева? Тогда понятно, почему все куклы здесь такие уродливые: по образу и подобию, как говорится… Разве что мозгов у них явно побольше, но вслух об этом говорить не стоит.

— Братец сказал: если следующим придёт мальчик, мы будем играть в войну. А я хочу играть в свадьбу! Чтобы были цветы, украшения, красивые платья… — мечтательно протянула нелепая девица. — Слушай! А давай не скажем брату, что ты мальчик? Будешь девочкой, и тогда всем будет хорошо! Мне надоело играть в войну, я хочу свадьбу!

Младший Каррингтон открыл было рот, чтобы как можно корректнее отвязаться от назойливой Королевы, но неожиданно в ухо ворвался быстрый шёпот:

— Соглашайся. Не спорь с ней. Никогда, слышишь, никогда не спорь с ней!

— Ну… ладно, хорошо, никому ничего не скажем, — удивляясь сам себе, ответил Кеннет. Нелепая девица, радостно взвизгнув, захлопала в ладоши:

— Значит, будет свадьба! Как здорово! Я заведу Швею, она сошьёт тебе красивое платьице, а ещё…

Только сейчас младший Каррингтон заметил: тонкую, слишком длинную шею Королевы обвивает то самое ожерелье из множества ключей. Не успев додумать ценную мысль до конца, он столкнулся взглядом с одной из набелённых барышень, стоявших у стены. На краткую долю секунды ему показалось, что её губы изогнулись в мученической, болезненной улыбке.

Впрочем, возможно, действительно показалось.