Кровавая стая

Глава 16

Херриет постучал и дождался разрешения войти.

Дверь открылась бесшумно. Сэм осторожно переступил через порог и встал возле входа буквально вытянувшись в струну. Дальше идти он не решился, потому как внутри царил полумрак. Плотные рулонные шторы были до конца опущены, а единственным источником света была небольшая настольная лампа. Ее мягкий свет едва ли мог победить в схватке с кромешной тьмой.

Джеймс любил темноту. В темноте личного кабинета было спокойно, словно в животе у матери. Виниловый проигрыватель крутил на небольшой громкости Эль Фарлон. Один из ее первых джазовых альбомов. Сэм не очень разбирался в подобной музыке, но саксофон и глубокий чувственный голос невозможно было не узнать.

Полковник сидел в дальнем от двери углу и медленно цедил из низкого стакана виски. Глаза его были умиротворенно закрыты, а сам он едва заметно раскачивался в такт музыке. По наполовину опустевшей бутылке, было ясно, что этот стакан далеко не первый. Этикетку было не разглядеть, но, судя по приметной форме бутылки, напитку было никак не меньше двадцати пяти лет. Кроули отхлебнул немного и сделал несколько коротких пыхов сигарой. Терпкий аромат крепкого табака постепенно заполнял кабинет, так что Херриет смог уловить определенные нотки в табачном дыму.

«Карбина Гранд». Четыре сотни талеров за штуку.

Сэм уже отлично умел определять настроение начальства по косвенным признакам вроде позы или выражения лица. И судя по всем признакам, полковник сейчас пребывал в максимально скверном расположении духа. Наконец, музыка начала постепенно затихать, пока не сменилась шипением. Людоед неохотно открыл глаза, нащупал пульт рядом с собой и выключил проигрыватель.

— Спасибо, что дали дослушать. Вы что-то хотели, Херриет? — произнес он тихо и слегка медлительно, так что у интенданта невольно руки покрылись гусиной кожей. Когда полковник хотел, он одним своим видом мог вселить страх в любого. Это определенно талант — вселять страх одним своим только видом.

— Прошу прощения, господин полковник, — Сэм нервно сглотнул, подбирая слова, но в ответ последовал только короткий знак, чтобы он прекратил ненужную вежливость и переходил сразу к делу, так что он продолжил: — Вы просили сообщить, когда ваш сын...

— Капитан Кроули, — поправил Людоед и недовольно взглянул на помощника. Тот же поспешил исправить собственную оплошность:

— Когда капитан Кроули прибудет.

— И?

— Он будет на территории через двадцать минут.

— Хорошо, встретьте его и проводите сюда.

— Есть.

— Сержант, идете один без сопровождения и тащите его сюда, чем меньше народа увидит, тем лучше.

— Разрешите выполнять?

— Все. Выполняйте.

Людоед медленно покрутил стакан в руке. Пара кубиков льда тихонько звякнули о стекло, и в полной тишине кабинета этот звук уподобился грому. Денек, конечно, выдался отвратным. Джеймс отхлебнул едва ли не половину. Виски разошелся по телу волной приятного мягкого тепла.

Первые сутки выдались смешанными по результатам. В первом же бою он смог хорошенько потрепать этих сандарских ублюдков — «Шестой корпус», вот только вкус победы отчетливо отдавал вкусом тлена.

Маркус вошел в кабинет в сопровождении Херриета через полчаса.

Полковник смерил сына коротким оценивающим взглядом. По виду, за сутки ему хорошенько досталось: лицо было разукрашено парой весьма крупных синяков, а один глаз был заклеен небольшой повязкой. Несмотря на это, мальчишка держался вполне уверенно.

Полковник медленно поднялся и подошел к вошедшим. Возле сына он остановился и строго на него взглянул.

— Вас кто-то видел?

— Нет, сэр, — ответил интендант, а затем пояснил, — я хорошо понял ваш приказ. Мы проехали через объездную дорогу.

— Хорошо. Сержант, вы свободны, — произнес Кроули спокойно, так что Херриет едва ли не выдохнул с облегчением.

Повторять полковнику два раза не пришлось. Буквально через несколько секунд кроме них с сыном никого не осталось. Мальчишка как-то разом утратил все свое спокойствие и стал перепуганным до ужаса.

— Говори, — приказал Джим сыну.

— Э... — тот замялся, — мы нашли и добили отряд сандарцев. Все, как ты велел.

— Да? Как я велел?

— Д-да...

— Я, кажется говорил тебе, чтобы ты не лез на рожон. Еще я говорил, что девка будет прорываться с боем. Забыл?

— Э... нет.

Голос Джеймса стал тихим и вкрадчивым, он был словно тигр, который затаился и готовился к прыжку. Но вот сейчас момент настал.

— То есть у тебя был план. Я прав?

— Э...

— Скольких ты потерял?

— Пап.

— Число?

— Папа.

— Ты думаешь, я не знаю? — Джеймс буквально взорвался. — Ты что, говнюк, решил, что я ни хера не понимаю? Тебе дали самое просто задание.

Маркус даже не успел закрыться. Пощечина прилетела так быстро и так внезапно, что он просто не устоял на ногах. Один короткий удар повалил его на пол. Таким он отца не видел давно, наверное, с самой смерти мамы. Сейчас отец был не просто злым, а в настоящей ярости.

— Весь взвод! — удар сапога выбил из парня буквально весь воздух.

— Папа, не надо!

— Ах не надо? Девятнадцать человек! Ты, угробил девятнадцать подготовленных и опытных бойцов. Мудак ты тупой! Ты хоть знаешь, каких денег ты мне стоила твоя тупость?

Маркус не знал. Даже не думал об этом.

— Сорок гребанных миллионов. Сорок. Миллионов. Талеров.

Каждое слово Людоед сопровождал резким ударом сапога в живот, голову или грудь. Удары сыпались с такой частотой, что лежащий и вертящийся Маркус просто не успевал закрываться. У него что-то треснуло в ребрах. Поврежденная рука вспыхнула резкой болью и тут же утратила чувствительность, словно ее и вовсе не было. Носок сапога прилетел в губы, превратив их в окровавленное месиво. По полу застучали тяжелые густые капли крови.

Маркус уже не мог оправдываться, а только крутился, уклоняясь от града ударов, и выл. В ответ следовала только ругань и отборный мат. Людоед даже не собирался останавливаться. Господь свидетель — он сделал все, чтобы вырастить своих детей достойными командирами... вот только получилось что получилось.

Очередной удар отправил Маркуса в нокаут.

По внутренним часам он пролежал на холодном жестком полу три вечности подряд. Разбитые губы распухли и не смыкались. Кроме того острый носок сапога буквально разорвал уголок рта, превратив аккуратную, почти женственную губу в рваную рану, из которой на пол уже прилично натекло.

Отец сидел в своем кресле и пил. Заметив, что сын очнулся, он указал на соседнее кресло.

— Садись, — приказал полковник и капитан подчинился.

Превозмогая боль во всем теле Маркус прошел к указанному месту и сел.

— По всем понятиям я должен был бы тебя расстрелять, — Джеймс говорил мертвым безэмоциональным голосом. — Списать в тыл тебя нельзя, выгнать с позором — тоже. Либо расстрел, либо ранение.

— Пап.

— Замолкни. Слышать твое «пап» не могу. Тебя и так считают в роте золотым мальчиком. И любой твой косяк подрывает мой авторитет. Или ты об этом не знал?

Маркус молчал.

— Любой командир в этой чертовой роте спит и видит себя на моем месте. Каждый мнит себя стратегом, серым кардиналом. Чтоб их! Банка с пауками. У меня даже у сраного интенданта есть своя агентура в стане врага. Своя. Я до сегодняшнего косяка мог доверять только тебе. Только тебе, а ты, мудак даже девку в лесу поймать не можешь.

Отец сделал глоток виски, на мгновение прикрыл глаза и затем тяжело вздохнул.

— Как сильно тебе повредило глаз?

— Царапина.

— Кто об этом знает?

— Без понятия. Может фельдшер и «Шерцев», командир их.

— Понятно. — Людоед замер на пару секунд словно обдумывая что-то. Затем, определившись с выбором, он едва заметно кивнул сам себе и продолжил. — Тебя спишут на время по ранению глаза. Ты продолжал бой раненым и даже смог взять вражеского командира в плен. Все ясно?

— Но...

Вместо ответа старший Кроули только вытащил из чехла свой нож и положил перед сыном. Длинный изогнутый клинок блестел под желтоватым светом ламп дневного света.

— Виски притупит боль. Врач зайдет через двадцать минут, я уже приказал. Он поместит тебя в лазарете в камеру стазиса, и первой же машиной тебя переправят в ближайший госпиталь.

— Па-а-ап.

— Либо глаз, либо расстрел. Выбор за тобой.

— Папа, пожалуйста.

— Выбирай. А я пойду подчищать за тобой хвосты. Да разбираться с текущим бардаком.

Полковник вышел из кабинета и жестом на ходу приказал Херриету идти следом.

— Слушаю вас, господин полковник, — произнес Сэм пристраиваясь по левую руку от начальника.

— Поговорим в машине.

Вдвоем они быстро прошли двор и сели в командирский автомобиль. Старый добрый «Носорог» не раз спасал Людоеду жизнь. Первый раз, он точно помнил, это была санитарная вариация. Ему было двадцать, и он тогда еще был сержантом. Весь взвод тогда накрыло артиллерией, сто пятьдесят седьмой калибр отработал по ним, как на учениях. Выжили только четверо, и Джеймс в их числе. «Санитарка» неслась по разбитой дороге, подпрыгивая на ухабах, словно на трамплинах. Внутри все тряслось, прыгало, падало и звенело, но Джеймс полюбил эту машину.

Да и как ее можно было не полюбить — усиленная рама, форсированный движок на целый табун лошадей, бронированная капсула способна выдержать прямое попадание из переносного гранатомета. Мечта, а не машина.

Херриет занял водительское место, Кроули же по протоколу сел сзади.

— Куда прикажите? — произнес Сэм, когда машина тронулась.

— В командный штаб.

— До совещания...

— Я знаю, Сэм. У мня появились еще дела в центре контроля. Отвезешь меня сначала туда.

— Как прикажете.

— И да, сержант, все это остается между нами.

— Конечно, сэр.

В ответ Людоед взглянул в зеркало заднего вида так выразительно, что у Херриета все похолодело внутри.

— Сколько ты уже у меня служишь интендантом?

— Э... почти год, сэр.

— Почти год. Одиннадцать месяцев и четыре дня. Думаю, что ты кое-что уже понял про специфику своей службы, и кое-что понял про меня.

— Простите, я не совсем понимаю.

— Ты умный парень, — похвала полковника прозвучала фальшиво и наиграно, — так что не надо делать вид, что ты глупее, чем есть. Думаю, что кто-то из старших офицеров уже предлагал тебе кое-что. Я прав?

Херриет молчал. Руки его так сильно сжали руль, что костяшки пальцев побелели. Что же, парню лучше не садится за карточный стол.

— Далверн или Бригг, — Кроули улыбнулся искалеченной половиной лица. — Больше никому яиц не хватит заняться чем-то подобным. Думаешь, ты первый, кому они предлагают на меня стучать? Даже не в первой пятерке.

— Пока они только намекали на возможность сотрудничества. Я не ответил.

— Предлагали чин капитана?

— Да.

— Ничему не учатся, вот уж действительно идиоты.

Полковник замолчал на секунду, обдумывая что-то, а затем произнес:

— Согласись с их предложением. Они ведь могут начать давить, а у тебя семья, как я помню.

— Что от меня потребуется? — мертвым голосом произнес сержант. Он четко считал угрозу и был готов на все, лишь бы только не вызвать гнева начальника.

— Говорить им что скажу, молчать про то, о чем не скажу и очень внимательно слушать. Пока все. Хотя... тот человек, который помог тебе с организацией операции?

— Да, что с ним?

— Они тебе его подкинули, или ты сам на него вышел?

Сэм замер, не решаясь с ответом, но затем все хе произнес:

— Они не при чем. Пара знакомых перекупщиков дала наводку на него. Капитан, один из новых.

— На чем погорел? Наркотики?

— Игры.

— Обожаю людей. Ему можно доверять?

— Пока мне есть, чем пригрозить, а дальше будет видно.

— Хорошо, сейчас пусть затаится. Их Старый может и не гений стратегии, но до некоторых вещей додумается даже он. Так что исходим из того, что нас будут ждать. А в бою они очень крепкие.

— А использовать капитана Йест?

— Капитана? — Людоед задумался. Идея была вполне очевидна, вот только абсолютно бесперспективна. Люди не меняются, а Максим Йест был не тем человеком, которого можно взять на столь банальный шантаж. Тем более, что однажды Джеймс уже попытался разыграть эту карту. — Нет. Не думаю, что это поможет. Но, передай, чтобы усилили режим содержания.

— Вы чего-то ожидаете с ее стороны?

— Абсолютно всего. Я не мой сын, и эту женщину недооценивать не собираюсь.

Кэт пришла в себя от яркого света, бившего через зарешеченное окно. Стало больно в глазах. Все походило на крепкую черепно-мозговую травму. Мда, за последние сутки ее частенько били по голове. Даже слишком. Капитан прикрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям. И были они не особенно хороши: у нее точно сломан нос, разбито лицо, трещина в ребрах, а все мягкие ткани превратились в один сплошной кровоподтек. Проще было перечислить то, что у нее не болело, чем наоборот. М-да, вот и сходила в авангарде.

Ну, зато она жива.

Хотя, в сложившихся обстоятельствах сдохнуть от орбитального удара было бы предпочтительнее, но не повезло. Собравшись с силами Кэт поднялась на локтях и осмотрелась. При этом боль в ребрах стала такой, что девушка едва не взвыла от боли. В глазах заплясали искры.

Ее запихнули в самую типичную одиночную камеру, какую только было возможно. Небольшая прямоугольная комнатушка полтора метра на три, снабженная крошечным световым окном под потолком. Окошко было закрыто с обеих сторон толстыми стальными решетками. Кроме того, Кэт могла поставить золотой талер против гнилого арбуза, что и стекло тут стоит бронированное. Вместо кровати узкий длинный выступ из бетона, поверх которого накинут грязный и выцветший от времени матрас. Он был жестким и неудобным, еще отвратительно пах химией и немного рвотой. А о происхождении пары бурых разводов в голову лезли далеко не самые хорошие мысли, так что Кэт чуть было саму не вывернуло.

В углу из стены торчало подобие унитаза, только из металла и поставленное под углом. Больше внутри не было ничего. Минимализм как он есть — даже светильников и тех не предполагалось. Вместо них по периметру потолка был повешен тонкий световой контур, который сейчас не работал.

Киска осторожно поставила ноги на пол и села.

От бетона веяло прохладой, так что по телу прошлась неприятная волна холода. Девушка невольно поморщилась. Носков ей не оставили, а ботинки нашлись валяющимися в другой части камеры без шнурков. Родной пилотский костюм у нее тоже отобрали, так что сейчас на капитане оставалось только белье.

Стопка одежды была сложена под низенькой подушкой. Это был самый обычный хлопчатобумажный комбинезон зеленого цвета, да бежевая футболка. Ни шнурков, ни ремня. Ничего, из чего можно сообразить достаточно крепкую петлю и удавиться.

Ублюдки все предусмотрели.

Смысла просто сидеть и страдать не было. Кэт осторожно встала и быстро переоделась в арестантскую робу, натянула на ноги ботинки и легла на «нары». «Нужно рвать от сюда когти», — подумала Кэт про себя и принялась прикидывать варианты побега. Банальное нападение в лоб не получится — она слишком вымотана и не в том состоянии, чтобы раскидывать толпы мужиков голыми руками. Прятаться тут негде — вся обстановка просматривается на отлично.

Процесс обдумывания вариантов побега занял все мысли Кэт, так что она не услышала, как за дверью кто-то остановился и встал.

Узкое смотровое окно в двери распахнулось со скрипом. Кэт обернулась на звук и встретилась взглядом со стоящим по ту сторону человеком. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Надзиратель быстро осмотрел камеру и, убедившись в том, что пленница на месте, захлопнул «кормушку».

Через пару секунд дверь бесшумно отворилась и на пороге появилось двое. Впереди невысокий крепкий мужчина, по взгляду в котором Киска опознала охранника. В руке он держал прорезиненную дубинку, которую явно был готов пустить в дело при первом же удобном случае. В паре шагов позади стоял долговязый и худощавый мужчина в костюме фельдшера и с огромным чемоданчиком медицинских инструментов.

«А вот и шанс».