Крушение

Глава 9

Клементину лежал на диване и смотрел на спящего отца. Вот уже десять дней как он дома, а Аженор не вымолвил ни слова. Ни «здравствуй», ни «прощай», даже за столом старался с Клементину не садиться. Но Клементину не гордый, он стерпит все: и месть Сандры, и неприязнь отца. Впереди у Клементину была цель, которую он желал достичь во что бы то ни стало. И он добивался своего, неуклонно и методично.

Для начала он соорудил себе рабочее место в фургоне, где жил Жаманта. Потом попросил Жаманту разыскать ключ от старого шкафа — Клементину был осторожен и аккуратно прятал чертежи и порох. Часто он ловил на себе любопытные взгляды Жаманты, но подносил пальца к губам и, глядя дурачку в глаза, шепотом предупреждал; «Жаманта Должен молчать». Дурачок кивал головой: «Жаманта никому не скажет...».

Занятия в фургоне не мешали Клементину думать о настоящей, главной, работе. Найти работу в Башне было главной его задачей. Но пока она не поддавалась быстрому решению. Однако он исправно каждый день приходил к Башне, внимательно осматривал ее конструкцию и людей, что работали в ней.

Неожиданное решение подсказала ему младшая дочь. Как-то за разговором Шерли обмолвилась:

— Я знала, что Бог накажет Сандру за ее зло. К ней уже приходила родственница Александра (от Клементину не укрылось, как сверкнули глаза дочери при упоминании этого имени) и ругала ее.

Клементину насторожился.

— А что еще говорила тебе Сандра об этой родственнице?

— Да ничего особенного, папа. Сказала, что зовут ее Клара… Что она вроде бы дальняя родственница, но живет в доме родителей Александра.

Жаманта, сидевший рядом с ними на маленькой кухне, радостно закивал головой:

— Я тоже слышал, что Сандра ругалась на Клару. Жаманта все слышал.

— Не мешай, Жаманта, — прикрикнула Шерли, — папа со мной разговаривает.

— Ну, так рассказывай, что еще Сандра про нее говорила, — подбодрил Клементину дочь.

— Вроде бы эта Клара – приемная сестра матери Александра, присматривает за домом. Я вот все думаю: если Александр поругался с Кларой из-за Сандры, значит, он ее любит? – Глаза девушки помрачнели.

— Ты не отвлекайся, говори дальше.

— Слушай, почему ты все расспрашиваешь про эту Клару? Зачем она тебе?

— Да просто любопытно.

Шерли наморщила лоб, что-то вспоминая.

— А еще Сандра сказала, что этой Кларе хороший мужик нужен, чтоб не была такой бешеной.

— Мужик, значит, нужен, — задумчиво пробормотал Клементину.

Шерли внимательно посмотрела на него и неожиданно оборвала разговор:

— Не могу я больше говорить про Сандру. Мы с ней поссорились, папа. Я ведь ей все сказала… Она не имела права так поступать с тобой. Ведь ты хотел устроиться на работу в Торговый центр.

— Да Бог с ней, Шерли, успокойся. – Клементину поднялся и пошел в фургон. Теперь он знал, что делать.

Вечером следующего дня Клементину пошел к дому Толедо. Долго ходил вокруг, пока не наткнулся на охранника, очень заинтересовавшегося неизвестным человеком. Пришлось Клементину изобразить из себя дальнего родственника, тетка которого, по имени Клара, работает в этом доме. Охранник, может, и не очень поверил, но отпустил, сказав на прощание, что Клары дома нет. Но Клементину своего добился, он затаился у ворот и дождался, когда в дом войдет скромная, худенькая женщина. Клементину вспомнил, что однажды уже видел ее. Женщина входила в приемную доны Анжелы, что была большим начальником в «Тропикал-тауэр шопинге».

Утром следующего дня Клементину оделся с особой тщательностью и внимательно оглядел себя в зеркало. Он уже мало напоминал того озлобленного, неприкаянного человека, который вышел из тюрьмы Сан-Паулу. Шерли приодела его, откормила, и теперь в зеркало на Клементину смотрел обыкновенный мужчина. Вот только глаза у него были странные, да волосы, отросшие после тюрьмы, торчали в разные стороны. Клементину попытался пригладить их, но они упрямо ложились по-своему.

— Папа, — окликнула его Шерли, наблюдавшая за манипуляциями, — давай я постригу тебя.

Клементину не стал сопротивляться, а покорно сел на стул, замотался полотенцем и отдал себя во власть Шерли.

Через полчаса Шерли удовлетворенно опустила руки.

Клементину снова подошел к зеркалу: волосок лежал к волоску.

— Слушай, Шерли, я и не знал, что ты так здорово умеешь стричь.

— Да я тут всех стригу, папа. И Агустиньо, и Куколку, и деда. И даже Жаманту, когда он разрешает.

Клементину все еще стоял у зеркала, пощипывая давно не бритую седую щетину.

— Шерли, мне ведь лучше будет без нее?

Шерли улыбнулась, показывая отцу белые ровные зубы:

— Еще как лучше, папа! Садись, я все сделаю.

Еще через полчаса Клементину не узнал себя: из пожилого человека он вдруг волшебным образом превратился в молодого сорокапятилетнего мужчину. Он повернулся к Шерли, ожидая слов одобрения. Но девушка неожиданно кинулась к шкафу, достала выходной костюм Аженора и протянула отцу:

— Надевай! Деду он не нужен. Так и провисит в шкафу, пока моль не съест. А ты ищешь работу и должен производить хорошее впечатление.

Как ни сопротивлялся Клементину, упрямая Шерли настояла на своем и заставила его надеть костюм.

Ни Шерли, ни Клементину не заметили вошедшего Аженора. Несколько секунд он молча наблюдал, как сын крутится перед зеркалом в его костюме, но его терпения хватило ненадолго:

— Снимай сейчас же, гад! – Аженор налетел на сына и вцепился в лацканы пиджака.

Клементину отпихнул отца и снял пиджак. Швырнул его Аженору и процедил сквозь зубы:

— Подавись! Только скажи, за что ты ненавидишь меня?

— Не намерен перед тобой отчитываться в собственном доме! Это мой дом, и я здесь живу, как хочу.

Клементину вдруг прорвало. Обида за свою неудавшуюся жизнь, за непутевую жену, за двадцать лет тюрьмы, за полное одиночество, за предательство Сандры вдруг прорвалась наружу, и Клементину закричал:

— А я твой сын, я просидел двадцать лет, и ты даже ни разу ко мне не пришел. Я тебе ничего не сделал! Я ведь убил ее. Ее больше нет!

Аженор презрительно сплюнул.

— Дурак! Двадцать лет тюрьмы из-за какой-то шалавы!

— Но зато я отомстил!

— А я говорил тебе, я все время говорил тебе: не женись на ней! Я предупреждал тебя, что любой может поиметь ее без всякой женитьбы.

Они совсем забыли про Шерли, которая стояла тут же и с ужасом слушала их. Но им было не до нее. Слишком много слов накопилось у них друг для друга за эти долгие двадцать лет. Сил сдерживать их больше не было, и они кричали, пытаясь докричаться друг до друга, словно два глухих человека.

— Ты стал посмешищем. Мой любимый сын, помощник, мастер на все руки! Мой друг! Послушал продажную бабу, пошел работать на чужих людей. А все ее советы. Вот и получил по заслугам.

— Она мне врала, все время врала. А я... Да я просто любил ее. — Клементину заплакал впервые за двадцать лет.

Шерли вытерла свои слезы, подошла к нему и, обняв, повела к себе.

Клементину сел за стол и долго смотрел в одну точку. Он сидел так час или два, пока его глаза не наткнулись на заметку в газете, что лежала на столе у Шерли. Клементину прочитал крупный заголовок: «Предполагаемый убийца помещен в клинику». Ом быстро прочитал всю заметку и узнал, что сын Сезара Толедо, Гильерми Толедо, подозреваемый в убийстве Гуго Гоувейа, помещен в специализированную клинику для наркоманов строгого режима.

«Что же, — решил Клементину, — сначала ты заплатишь мне сыном, Сезар».

Не прошло и нескольких дней, как в специальной клинике для наркоманов появился новый санитар.

Он вошел в палату, где на белой высокой кушетке с маской на лице лежал сын Сезара Толедо. Подошел поближе и наклонился к самому его лицу. Глаза парня были закрыты, он тяжело дышал. Санитар вспомнил слова доктора: сильная ломка... «Жалко, что ты не слышишь меня, но я все равно скажу тебе все. По вине твоего отца я потерял двадцать лет жизни, потерял семью, работу, совесть. Я заставлю пережить его то, что пережил я. Но для начала избавимся от мучений».

Он взял скальпель и потянулся к проводку, по которому кислород поступал в маску.

За его спиной послышались шаги, он отдернул руку и обернулся. Перед ним стояла женщина, с которой он давно мечтал познакомиться.

Клара поставила сумку на стол и вынула оттуда пакет:

— Его мама передала вещи...

Лицо женщины было бледно, она расстегнула ворот синей кофты.

— Можно мне воды?

Клементину поднес ей воды и пошел провожать до машины, не оглянувшись на спящего Гильерми.

— Это отличная клиника, наконец, Гильерми оказался там, куда ему давно следовало бы попасть. — Энрики удобно расположился за столом и бегло просматривал документы. — И все это устроил Александр. Мы все считали его маленьким мальчиком, студентом, а он незаметно превратился в настоящего адвоката. Представляешь, как он здорово все организовал, привез родителей из Зальцбурга, встретился с судьей, договорился перевести Гильерми из тюремной больницы в клинику, добился разрешения на посещения. Отец прав, на Александра получился настоящий адвокат.

Анжела видела, что у Энрики давно не было такого приподнятого настроения. Знала она и причину этого отличного настроения: Вилма и дети вернулись домой. Анжела приложила к возвращению Вилмы свою руку, вернее, ноги — взяла и слетала в Рио. встретилась с Вилмой и постаралась убедить ее вернуться в Сан-Паулу. До сих пор она не могла себе честно сказать, зачем она это сделала. Да, ей было жалко Энрики, жалко его родителей, безумно переживавших их разлад, отсутствие внуков. Им и без этого досталась масса хлопот с непутевым сыном. Анжеле захотелось помочь им, внести хоть какой то покой в растревоженные и больные души.

Клара напрочь отказывалась понимать ее благородство: «Ты же любишь Энрики и всеми силами возвращаешь ему Вилму». — «Но мне мешает не Вилма, а сам Энрики. Если суждено, то он когда-нибудь поймет, что я для него идеальный вариант, но он сам должен прийти к этому выводу...»

Энрики поймал рассеянный взгляд Анжелы, сидевшей за компьютером.

— У тебя что-то случилось?

— Не знаю, какая-то ошибка. Или мне ввели неправильные данные, или у нас крупная недостача.

Энрики встал за спиной Анжелы и внимательно посмотрел на цифры.

— Оставь, я потом сам все проверю.

— Что значит «оставь»? Говорю тебе, у нас крупная недостача.

— Ничего страшного, Анжела, я потом все проверю. Кстати, тебя Дейзи добивается уже целый час. У нее проблема. — Энрики отодвинул Анжелу от компьютера и протянул ей небольшую черную коробочку. Он сам раскрыл ее и достал тяжелое золотое колье.

— Что это, Энрики?

— Я ведь даже не поблагодарил тебя, не сказал спасибо. А ведь именно ты вернула мне семью. — Энрики надел на шею Анжелы и осторожно застегнул замок.

Анжела потрогала дорогое колье и растроганно посмотрела на Энрики.

— Послушай, Энрики…

Вбежала Дейзи и с порога сообщила, что склады кафе «Фалкон» заливает вода.

— Я их убью, этих слесарей. – Анжела метнулась к двери.

Энрики прикрыл дверь и сел за компьютер:

— Попробуем провести маленькую финансовую операцию, пока сеньор Сезар не обнаружил, что денег не хватает.

Сезар давно не был в Башне. Его время распределилось между ^ кабинетом, клиникой, куда они ежедневно наведывались с Мартой, и полицейским участком.

Все это было для него испытанием. Он содрогался при виде сведенного судорогой тела сына, привязанного к кушетке ремнями. Его сердце разрывалось от вида рыдающей Марты. Слова комиссара полиции сводили его с ума, и Сезару не верилось, что все они относятся к его сыну. Если бы не присутствие Александра, Сезар посчитал бы себя сумасшедшим, но он сидел и слушал то, что говорил комиссар:

— Я сомневаюсь, что судья выпустит его под подписку. Улики против него очень весомы: отпечатки пальцев на пистолете. Мы провели расследование и выяснили, что ваш сын причастен к вооруженному нападению на квартиру Рафаэлы Катц. У нас есть показание консьержа, что именно Гильерми ранил компаньонку доны Рафаэлы — Лейлу Сампайу. Если выяснится, что все преступления совершены под действием наркотиков, то положение намного осложнится. Расследование, конечно, не закончено, но я должен вам заявить, что ваш сын — первый подозреваемый. Будь моя воля, я бы содержал его под стражей вплоть до самого суда. А еще мне бы очень хотелось, чтобы его приговорили к тюремному заключению. Вот такое мое мнение.

Сезар видел окаменевший профиль Марты, и ему безумно было жаль ее. Как ужасно сложилась жизнь, только беды их и объединяют. И чем дальше, тем беды становятся все страшнее.

Они вышли от комиссара и направились к машине. Марта попросила подвезти ее к дому Рафаэлы. Сезар прекрасно догадывался, зачем жене так спешно понадобилась Рафаэла, а скорее, даже Лейла. Но он не стал ее удерживать, ему хотелось очутиться дома, в своем кабинете, набрать заветный номер телефона и услышать нежный голос Лусии.

Не было такой минуты, чтобы он не вспоминал их встречу, прогулку по снежным склонам Альп, пикник на зеленом лужке, ночь, проведенную в маленькой деревенской гостинице, и ее, Лусию. Сезар чувствовал, что бессилен устоять перед соблазном разыскать ее. И он снова звонил и слышал автоответчик, говорящий знакомым нежным голосом, призывающим оставить сообщение.

Энрики вошел в кабинет и напомнил про завтрашнее совещание арендаторов.

— Без меня нельзя? — устало спросил Сезар, откидываясь на спинку кресла.

— Много проблем, папа. Тебе лучше приехать.

В назначенное время Сезар вошел в зал заседаний. Он прошел к своему месту и сел.

— Разрешите начать заседание, — взял слово Энрики.

Но Сезар не слышал его, перед ним сидела Лусия. Он еле дождался перерыва и подошел к ней.

— Боже, как я рад! Звоню в контору – говорят, еще не вернулась, домой – слышу автоответчик, — Сезар говорил без умолку, не замечая холодного взгляда женщины. – Я понимаю, ты ждала меня на вокзале, но иногда обстоятельства бывают сильнее нас.

— Я все прекрасно поняла. Ты в очередной раз обманул меня, Сезар. Ты трус и обманщик.

— Постой, Лусия, — Сезар попытался взять женщину за руку, но она отдернула ее. — Произошла какая-то ужасная ошибка. Я все объяснил тебе в записке.

— Я не видела никакой записки. И, пожалуйста, не пытайся снова втянуть меня в игру. Ведь я так просила тебя, давай расстанемся по-человечески. А ты вновь попользовался мной и вышвырнул из своей жизни.

— Лусия, произошла какая-то ошибка, страшная ошибка.

— Мне все равно. — Голос Лусии звучал приговором. — Позволь мне пройти.

Сезар взял ее за руку и силой усадил на место. В дверях стояла Марта и широко открытыми глазами смотрела на них.

— Что здесь происходит, Сезар?

Лусия повернулась к ней и любезно сказала:

— Я все сейчас объясню, Марта. Извини, я не знала, что вы тоже член правления Центра. Моя адвокатская контора занимается делами кафе «Фалкон». Между Центром и моим клиентом назревает конфликт, я решила лично присутствовать на заседании. Ваша халатность — я говорю о залитом складе и испорченном товаре — может обернуться для «Тропикал-тауэр шопинга» большими неприятностями. Во всяком случае, я намерена передать дело в суд. Всего хорошего, Марта! Прощай. Сезар!

Сезар вскочил и кинулся вслед за ней.