Крылья Мальгуса. Ступень Четвертая. Часть вторая

Глава 16

По договоренности мне будут звонить во время занятий, только если случится что-то экстраординарное. В отношении документов неожиданностей не предполагалось, но я все равно больше думал об этом, чем об уроках. Только этим и можно объяснить то, что я не сдержал смешок на «Этике», когда учитель перечислял запрещенные ритуалы и дошел до:

—… отбирающий способность к магии у одного мага и передающий ее другому магу или не-магу. Или рассеивающий в пространстве — в зависимости от модификации.

Это показалось таким невыносимо глупым, что я не сдержался.

— Я сказал что-то смешное? — учитель безошибочно определил нарушителя в моем лице и подошел к моей парте. — Может быть, вы объясните, Ярослав, что именно показалось вам похожим на анекдот?

— Магию невозможно отобрать в силу ее природы. Ее можно запечатать, сделать недоступной владельцу. Перед этим, разумеется, можно выкачать доступный на тот момент объем магии, но заключить его можно только в накопители, а не в самого себя.

— Интересная точка зрения, — учитель кивнул. Выглядел он совершенно спокойным, но таковым не был, на что указывали и злость в глазах, и сомкнутые в кулак пальцы правой руки. Мое выступление его разозлило, и сейчас он хотел поставить на место зарвавшегося парня, чти знания считал несоизмеримо меньше своих. — Но на что она опирается, Ярослав? Видите ли, в деле любой науки, в том числе и магической, недостаточно сказать: «Мне так хочется», чтобы все приняли вашу точку зрения за истину.

— Моя точка зрения опирается на знания, а не на закостеневшие догмы. Впрочем, для тех, над кем был проведен ритуал, это ничего не меняет — они расстаются с магией, а то и с жизнью, если вместе с магической энергией вытягивается жизненная. Но если маг остается в живых, то эта потеря обратима.

— Да неужели? — зло сказал учитель. — Моему брату никто помочь не смог, все упирают на необратимость.

— Потому что он обращался не к тем специалистам. Разблокировать магию в чем-то проще, а в чем-то сложнее, чем вырастить новую конечность.

Мне показалось, что учитель сейчас взорвется от злости, но вместо этого он почти спокойно сказал:

— Пытаетесь заработать на чужом горе? Не очень-то это красиво. Прямо скажем, отвратительно.

— Мне жаль, что ваш брат остался без магии, но он не одинок, а целителей в нашем клане мало. Только поэтому мы регулируем их загруженность высокими ценами. Но для членов нашего клана все эти процедуры совершенно бесплатны. И да, мы уже возвращали магию тем, кто был уверен, что расстался с нею навсегда, так что моя точка зрения подтверждена практикой.

— И как же, по-вашему, ритуал запирает магию?

— Примерно так, как в зонах без магии, только выйти из нее магу уже не получается — он эту зону начинает носить с собой.

Это было очень упрощенное представление о том, что происходило с источником и каналами, но поскольку мой собеседник даже не знал об их существовании, иначе было не сказать.

— И ваши целители действительно могут помочь вернуть магию? — недоверчиво уточнил учитель.

— Вы можете позвонить в лечебницу и уточнить, если не верите мне. Мы, Елисеевы, берем деньги только за выполненную работу, а не за ее обещание.

Он выглядел растерянным и самую малость обнадеженным. Наверное, любил брата и переживал о нем. Информация о различных запрещенных ритуалах мне попадалась и раньше, только я не придавал ей особого значения, поскольку она не имела отношения к Накреху. Но сейчас я задумался — не было ли это в некоторых случаях первоначальным накоплением магии в артефактах. Смысла поручать узнать это Постникову я не видел. Поскольку даже если это окажется так, на Накреха это никак не поможет выйти. Следы ауры он чистить не забывал нигде и никогда, поэтому выходило, что заклинание, предоставленное нам Дамианом и позволяющее найти новое воплощение мага, было для нас пока бесполезно. А значит нужно было искать другие методы.

Иногда мне казалось, что решение этого вопроса лежит на поверхности и у меня есть все, чтобы догадаться, где нужно копать. Но факты упорно не складывались во что-то понятное. То ли не хватает чего-то, то ли я неправильно складываю…

Серый позвонил ближе к обеду. Как раз подгадал ко времени перерыва между двумя уроками, как я и просил, и бодро отрапортовал:

— Все документы на руках. И по земле, и по строениям, и даже по целительской школе. Теперь нужно думать, где брать деньги на развитие.

— Кстати, мне поступило предварительное предложение от Волошиных по совместной серии артефактов. Нужно их проверить по всем каналам.

— Собираешься согласиться? — удивился Серый.

— Нужно же как-то интегрироваться в общеклановые дела. Урону репутации не будет, потому что от нас пойдут конкретные блоки и линейка будет премиальной. И деньги нам нужны, если ты не забыл. Но лезть наобум, разумеется, я не собираюсь. Алексей, вроде, парень без закидонов, но я его знаю очень мало, а его отца не знаю вообще. Поэтому и нужно собрать на них досье до возможной встречи.

— Возможно, то, что с нами вообще хотят сотрудничать, — уже хорошо, но я прям жопой чую подвох, — признался Серый.

Мне тоже казалось подозрительным желание Волошиных на фоне роста популярности моих артефактов. Мне даже цену пришлось поднять, иначе очередь на них была бы уже лет на десять. Но даже увеличение цены не давало нужной для санатория суммы.

— Не могу исключить, что они рассчитывают скопировать наш блок и дальше обходиться без нас.

— Ну, это из области фантастики, — хохотнул Серый. — Твой блок, если ты не захочешь, фиг скопируешь. Но вообще, если ты раздумываешь о партнерстве, то ты прав: стоит напрячь Постникова проверить их от и до. И сам я поузнаю по своим каналам.

Конец разговору положил звонок на очередной урок. Я убрал телефон в карман и поймал внимательный взгляд от Светланы. Слышать наш разговор она не могла, но наверняка догадывалась, о чем шла речь. Еще и Шувалова на меня выразительно дулась, как будто это могло повлиять хоть на что-нибудь. Если Ефремов посчитал, что от нее будет больше пользы, чем от Полины, то он точно просчитался. Хотя он-то в любом случае в плюсе — получил постоянного шпиона в нашей пятерке. Узнать бы еще с кем она контактирует в школе — по идее, это тоже слабое звено в защите.

Я настолько ушел в свои мысли, что вовсе не обращал внимания на то, что происходило на уроках. Хорошо хоть контрольных не было и к доске меня не вызывали. Но такая отстраненность могла пройти незамеченной на всех занятиях, кроме физкультуры.

— Елисеев! — ворвался в мои размышления вопль. — Думай куда бежишь!

Я остановился и огляделся. С круга не вышел, и дорожка подо мной не плавилась. Но к физруку я на всякий случай подошел.

— А в чем дело, Дмитрий Семенович?

— Как в чем? Я сказал бежать стометровку, а ты, Елисеев слушаешь чем угодно, только не ушами. А когда слушаешь жопой, всегда понимаешь неправильно.

Вел он со мной себя по привычке, выработанной в прошлой школе, а значит, без уважения, на которое я мог рассчитывать не только как ученик «Крыльев Феникса», но и как глава не последнего клана. Такое отношение вызывало смешки внутри класса, что было опасно уже для репутации клана. Это нужно было пресекать.

— Дмитрий Семенович, а вы не боитесь, что вас уволят за оскорбления учащихся. Здесь простых детей нет. Пожалуется на вас пара человек — и придется вам искать другое место.

— Не бойся, Елисеев, не пропаду, — уже не с таким напором сказал он.

— То есть вы имеете в виду, что никого, кроме меня, не оскорбляете, и уверены, что я не пожалуюсь директору? Дмитрий Семенович, обратите внимание на то, что ситуация изменилась. Хотите здесь оставаться — держите себя в руках.

— Елисеев, никакие преференции не дают тебе права халатно относиться к занятиям.

— Дмитрий Семенович, я и не отношусь, но вы, кажется, не осознаете, что изменилось за последний год.

Признаться, голосом я даванул не нарочно, само получилось. Но получилось хорошо — физрук аж голову в плечи вжал, но сказал почти недрогнувшим голосом:

— Наше с тобой давнее знакомство, Елисеев, не дает тебе права на поблажки.

Я хотел было ему объяснить, в чем он, собственно, неправ, но тут пришли от директора и попросили меня срочно к нему подойти, пришлось казать:

— Простите, Дмитрий Семенович, закончим разговор в следующий раз. Если он, конечно, будет.

— Елисеев, — заволновался физрук, — ты же на меня не собираешься жаловаться?

— Вряд ли меня директор вызывает для того, чтобы я мог на вас пожаловаться, — только и бросил я перед тем, как уйти.

Физрук за мной не бросился, но его голос, доносившийся до меня, стал куда менее уверенным и зычным. Но для меня вызов к директору был такой же неожиданностью, как и для физрука, потому что косячить я ничего не косячил в последнее время и подставлять меня никто не подставлял. Разве что с защищенного школьного склада пропала тушка Сысоева? Такой вариант я исключить не мог, потому что хоть и поставил там защиту и сигналку, но реальный уровень Накреха я не знал и не исключал, что он все это легко и непринужденно обойдет.

Реальность оказалась куда неожиданней: в директорском кабинете, кроме самого Андреева, обнаружился еще и Кирилл Лазарев.

— Добрый день, — нейтрально поприветствовал я обоих.

— Добрый день, Ярослав. Твой отец попросил меня о приватном разговоре с тобой.

Насколько я знал, в школе не приветствовались визиты родственников, так что понятно, почему Лазарева не пустили дальше директорского кабинета. Но непонятно, почему он вообще решил, что мне родственник?

— Давайте сразу расставим точки над i. Кирилл Андреевич Лазарев мне совершенно посторонний человек. И в этой школе учится его единственный сын — Андрей.

— Зачем же так категорично? — растерялся Андреев. — Родная кровь — всегда родная кровь.

— Не в этом случае. С Андреем Кирилловичем мы достигли договоренности о том, что мы деловые партнеры, и только.

Мои слова о деловом партнерстве вызвали у директора гримасу раздражения. Видать, решил, что я слишком юн и неопытен для такого. Возможно, он вообще посчитал, что все успехи моего клана оказались возможными только при помощи Лазаревых. Но я-то прекрасно помнил, кому и чем я обязан.

— Кирилл Андреевич просил меня о разговоре с вами, Ярослав. Я дал свое на то разрешение и сейчас вас покину, а вы уж сами договаривайтесь, в каких родственных связях состоите, — решил директор.

Он вышел в приемную, а я привычным жестом поставил защиту от прослушивания, догадываясь, что директор точно будет греть уши, а ему необязательно знать, о чем мы будем говорить. Впрочем, Кирилл Лазарев активировал свой артефакт от прослушки, но начинать разговор не торопился. По его лицу вообще сложно было понять, о чем он думает. Иной раз оно напоминало маску, как будто Лазарева ничего не волновало. Снималась маска при мне очень редко, и сейчас точно был не тот случай.

— Слушаю вас, Кирилл Андреевич. Какая необходимость привела вас в это время в школу?

— Как ты только что сказал Антону Глебовичу, мы — деловые партнеры. Поэтому у меня к тебе будет деловое предложение. Мы с Андреем Кирилловичем совершенно случайно узнали, что в твое владение перешел недостроенный санаторий.

— Нет, — категорично ответил я.

— Что нет? Ты меня даже недослушал.

— Я не собираюсь восстанавливать санаторий, отдавая потом кому-то вечный процент от прибыли с него.

— Я разве говорил о долевом участии? Ярослав, не торопись. Клан Лазаревых даст вам деньги в долг.

Этот вариант мне тоже не особо понравился. Как любил повторять Серый, берешь деньги чужие и на время, а отдавать приходится свои и навсегда. Причем еще и сумму куда большую, чем занимал. Захотелось встать и молча выйти, но чужие подростковые комплексы лелеять не следовало, поэтому я решил не показывать, что мне лазаревское предложение в принципе неинтересно, и спросил:

— И под какой процент?

— Заем будет беспроцентный. Сроки возврата оговорим особо, но мы не собираемся их делать жесткими. Лазаревы — клан небедный, мы можем подождать пять-десять лет без всяких проблем.

Настолько небедный, что деньги для одного из сыновей Кирилла нашлись только тогда, когда тот смог бы полностью обойтись без них. До этого, видать, у Лазарева было совсем плохо с деньгами, копейки лишней не могли выделить. А сейчас показывают себя любящими родственниками. Хорошо хоть не клянчат денег, как Елисеевы, прикрываясь общей кровью. Почему некоторые люди вспоминают о том, что кровь — не вода, только тогда, когда это нужно им, и напрочь забывают, когда нужно второй стороне? Так что нет, никаких родственных поблажек.

— Деловое предложение — это когда выгоду получают обе стороны. В чем вы видите свою?

— В хороших отношениях с кланом Елисеевых.

— У нас и без того хорошие отношения. Поэтому давайте, Кирилл Андреевич, вы четко скажете, какие именно услуги и в каком объеме вы хотите получить с нашего клана.

— А то, что я хочу просто помочь, не принимается?

Я покрутил головой.

— Тогда в качестве оплаты я хотел бы попросить пожизненное обследование и лечение у ваших целителей. За плату, разумеется, но со скидкой.

Предложение было, прямо скажем необременительное, потому что и Андрей Кириллович, и Мария Тимофеевна, когда у нас появлялись, то всегда проверялись и при необходимости подлечивались нашими целителями. На удивление Лазарева близко сошлась с моей мамой и даже присылала подарки сестре. Она выглядела искренней, и мне иной раз хотелось назвать ее бабушкой, как она просила. По отношению к другим членам семейства такого желания не возникало.

— Хорошо, я вас услышал, Кирилл Андреевич, я подумаю.

— Подумайте, Ярослав Кириллович, — он нарочно подчеркнул мое отчество, чтобы показать, что мы с ним не чужие. — Потому что в ближайшее время появится очень много желающих вам помочь, и не все такие бескорыстные, как мы. А так вы сразу показываете, что место занято, и тем самым избавляетесь от назойливых любителей погреть руки за чужой счет.

— Я учту. Спасибо за предложение, Кирилл Андреевич, оно очень щедрое, признаю. Но я не могу ответить согласием, пока не проконсультируюсь со специалистами своего клана. Мы планировали обойтись без привлечения посторонних средств.

— Ярослав Кириллович, я уверен, что у вас получится достроить санаторий и без привлечения чужих денег, но с ними дело пойдет быстрее и санаторий начнет приносить доход куда раньше.

А значит, предложение не из тех, от которых можно отказаться. Серый зубами вцепится в возможность построить все за чужие деньги с гибким графиком возвращения. Кстати о графике…

— Как скоро мы должны будем вернуть вам деньги?

— Как вам будет удобнее. К примеру, первый транш — через год после запуска санатория.

— Какую сумму вы сможете нам выделить, Кирилл Андреевич?

— Любую, Ярослав Кириллович. В пределах разумного, разумеется.

Он обозначил улыбку кончиками губ. Наверное, его забавлял этот разговор. Мне же было непонятно, почему с этим разговором пришел именно Кирилл, а не кто-то из его родителей.

— Когда я должен сообщить свое решение, Кирилл Андреевич?

— Когда определитесь, Ярослав Кириллович. Я вас не тороплю. Мария Тимофеевна хотела бы видеть вас в субботу на семейном обеде. Возможно, там?

На этом разговор мы закончили. Не стоило нервировать директора школы больше необходимого. Он и без того уже весь извелся в своей приемной, пытаясь пробиться через мою защиту. Желание быть в курсе жизни учеников было бы похвальным, если бы имело хоть какое-то отношение к учебе. А так это лишь пустое любопытство. Или не очень пустое, если Андреев докладывает Ефремову. В любом случае, директору не светит узнать, о чем мы говорили, пусть даже оно перестанет быть секретом, если я соглашусь. А я, скорее всего, соглашусь. Нужно только прикинуть риски, потому что не хотелось бы расстаться с санаторием, польстившись на беспроцентный заем и оказавшись не в состоянии вернуть его вовремя.