Купид: Бесконечная ночь

Внезапно за спиной раздается вопрос:

— Ты следила за мной?

Из комнаты, перед которой только-что сидела на корточках рыжеволосая девушка, выходит Слэйд. Его взгляд невозможно прочитать. Кэтролл тоже покидает комнату. Она, в отличие от него, не представляет собой книгу за семью печатями. Ее взгляд полон презрения.

— Да, — признаюсь я. — Нам надо поговорить, — я указываю на блондинку. — Желательно наедине.

— Нет необходимости, — пальцы Слэйда и его спутницы бессознательно переплетаются. — Она в курсе.

— Она тоже помнит? — спрашиваю я, немного злясь, — Потому что Линн, к примеру, ничего не помнит, да и остальные, думаю, тоже.

— Нет, не помню, — отвечает Кэтролл, вместо него. — Я знаю только рассказы Слэйда, но у меня такое чувство, будто это не то, о чем ты на самом деле хотела узнать.

— Нет, — признаюсь я, снова переводя взгляд на лидера купидов.

— О чем же тогда? — спрашивает он, хотя уже давно догадался.

— Меня интересует, почему ты помнишь о событиях, произошедших до инъекций. Меня интересует, почему остальные купиды, как мне кажется, слепо бредут по жизни, думая лишь о следующем исцелении, в то время как ты имеешь такие обширные познания. Мне хочется узнать, чем закончилась история, чтобы решить, насколько я могу тебе доверять.

Мне хотелось, чтобы он поведал, как закончилась жизнь Тейлора и началась Слэйда.

Глава 60

… Война в Элизабет длилась много дней. Только почти спустя неделю пал дом № 24 — последний бастион бывших рабочих, и жители вынуждены были сдаться. К этому моменту было убито почти пятьсот дружинников. Промышленники были в ужасе. Проводя свой эксперимент с инъекциями, они надеялись на совершенно другой результат, на что-то хорошее. На прогресс, но только не это.

И теперь они стремились отомстить.

Пятьдесят выживших купидов были закованы в цепи и строем выведены из здания. Это были те, кто дольше всех продержался. Но они были не единственными, кто выжил. В общей сложности в плен попало три тысячи бывших рабочих. Три тысячи новых существ, которые в будущем рассеются по всему свету в вечной охоте за целителями. Но Слэйд и его соратники из дома № 24 останутся в британском мегаполисе, чтобы создать пресловутую группу лондонских купидов — наверное самую устрашающую из всех. Но к тому моменту этого еще никто из них не знал.

Их вывезли из Элизабет на автобусах. Туннель был старым, его построили еще в домегаполисные времена. Он вел к месту, которое купиды снова увидят спустя много лет, но пока они и не подозревали, какая им уготована судьба. Сколько им еще осталось жить. Накажут ли их или казнят.

Слэйд сидел в одном из автобусов. Его одежда была грязная и пропитана кровью. Он собственноручно убил двести семьдесят солдат, наверное, большую часть из всех. Его всё время сопровождало чувство, что существует какая-то причина не сдаваться, что он должен продолжать бой. Но чувство так и не сформировалось ни в законченную мысль, ни тем более в уверенность. Он ничего не помнил о событиях, произошедших до того, как он очнулся на полу своей квартиры. В памяти было только несколько последних дней, только выстрелы, только смерть. Но теперь все контролировали дружинники. Один из них расхаживал по проходу автобуса, задевая спинки сидений дулом своего оружия и внимательно оглядывая каждого заключенного.

В конце концов он остановился.

— Слэээээйд, — протяну он дружелюбно, — Вот вы где! Я уже думал, что мы вас потеряли. Вы помните меня?

Слэйд, раненный после боёв, медленно поднял голову. Он никого не помнил, кроме мужчин и женщин, с кем бок о бок сражался последние дни.

— Слэйд, это же я, тот, кому вы недавно так великодушно предлагали закуску.

Пустота. Он не имел никакого понятия, о чем говорил дружинник.

Тот весело рассмеялся и потянулся к внутреннему карману.

— У нас была оживленная дискуссия. Может это вам поможет вспомнить.

Он вытащил и показал Слэйду выцветшую фотографию, на которой был изображен мальчик.

И вдруг в голове замелькали обрывки воспоминаний, молниеносные и жестокие, как пушечные ядра. Мальчик в стене. Чарли. Сын. То, что Чарли ждал его за стеной, было навсегда отпечатано в его мозгу. Мысль, ожидающая в одном из темных закоулков мозга, теперь выскочила на поверхность, так внезапно, так молниеносно и иронично, словно черт из табакерки. Внезапно он снова вспомнил, кем был — фотография вытянула на свет его личность, которая почти померкла в голове.

Слэйд понимал, что не может просить помощи у седого. Это было бы бессмысленно. Поэтому он вскочил и попытался освободиться. Он нанес дружиннику удар в лицо связанными руками, но тотчас получил удар прикладом. Его это ничуть не испугало, но затем посыпался целый град ударов. Охранников было больше, они снова и снова били его, но все же им пришлось потратить много времени, чтобы вырубить его. Остальные купиды, находящиеся в автобусе, молчали. Большинство из них боролось с пустотой в голове, со множеством вопросов о прошлом, с насущным «Почему я здесь?» и еще более насущным «Кто я?».

Некоторых обуревал страх о том, что ждет впереди. Некоторые из-за слепоты просто были сбиты с толку. Меньшинство были полны гнева, но и они больше не сопротивлялись. Битва закончилась. Они проиграли.

Купидов привезли в подземный Биохим Центр, который много лет спустя получит прозвище «стеклянная преисподняя». Для новоиспеченных купидов нахождение там тоже было персональным адом. Ответственные праздновали на публике триумф, но глубоко внутри они были крайне встревожены. Купиды олицетворяли собой их провал — это были существа, которые должны были умереть. В этом ответственные были единодушны. Их необходимо уничтожить, но только после тщательного изучения. Узнав, что они из себя представляют, можно будет сделать все, чтобы подобное больше никогда не повторилось.

Одним из первых, кого вытащили из камеры, был Слэйд. Он сопротивлялся, его тело к тому времени совершало это почти самостоятельно, но охранники безжалостно прижали его к стене.

— Больше без глупостей, Слэйд! Все кончено!

— Как давно? — выдавил он из себя с закрытыми глазами, — Как давно все закончилось?

Один из надзирателей захохотал:

— Думаю, у чувака поехала крыша!

— Как давно мы здесь? — заорал на него Слэйд и спокойнее добавил, — Это единственное, что я хочу знать.

— Пять недель, — ответил один из надзирателей, — Почти. Тридцать три дня, если считать сегодня.

Слэйд не питал иллюзий. Его мальчик, Чарли, был в ловушке за стеной уже почти сорок дней. У него было всего два литра воды. Он погиб.

Его привели в помещение, которое выглядело одновременно как комната для допросов и как лаборатория и привязали к металлическому стулу. Между ним и дверью поднялась стеклянная стена. Затем в комнату вошли трое. Они расположились на стульях за стеклянной перегородкой.

— Как вы себя чувствуете, мистер Слэйд? — спросил один из них.

Слэйд не ответил. Он не видел в это смыла.

— Вы нас слышите?

Он концентрировался лишь на том, чтобы держать глаза закрытыми. В камере было относительно темно, но тут он чувствовал палящий свет даже сквозь опущенные веки, словно ему выжигали мозг.

— Слэйд, вы слышите нас? Мы хотели бы попросить вас ответить на пру вопросов.

— Вопросов. Вопросов о чем?

— О вашем виде.

— Мой вид, — Слэйд пытался, сложить слова в голове, но у него не получалось уловить смысл.

— Именно, мистер Слэйд. Вы представитель нового вида, и мы хотим понять, что это за вид.

Слэйд не был глупым. Он моментально понял, что мужчины умалчивают о чем-то важном.

— Вы имеете в виду вид, который сами же и создали, не так ли?

Мужчины молчали. Значит, им было неприятно осознавать свою вину в произошедшем. Значит, Слэйд был прав. Эти люди были не просто врагами, они несли ответственность за то, чем он стал. Они несли ответственность за смерть его сына.

— Не так ли? — повторил он и вдруг почувствовал что-то совершенно новое. Эти мужчины боялись. Он был способен вызывать страх. В эту секунду он осознал свое могущество.

— Видите, что я имел в виду, джентльмены? — прошептал один из мужчин своим коллегам по другую сторону перегородки. — Они могут говорить, у них есть интеллект. Они… может и не в прямом, но в определенном смысле все еще являются людьми.

— Люди, — холодно возразил другой. — Не убивают просто так пятьсот дружинников.

— Я знаю, мистер Хоктор. Но они просто защищались. Агрессорами были наши люди.

— И? — холодно спросил Хоктор, — Что вы хотите этим сказать? Или предложить?

Мужчины все еще разговаривали шепотом, но Слэйд слышал их так отчетливо, словно находился рядом с ними. Словно не существовало стеклянной стены.

— Отправьте их назад в Элизабет. Мы возведем забор и предоставим их самим себе.

Хоктор хохотнул.

— Большинство из них имеют тяжелые ожоги, многие уже мертвы. Как вы себе это представляете?

— …Мы же можем улучшить их состояние.

— Вы видели их кожу? Повреждения необратимы.

— Необязательно, — после заминки сказал другой смущенный голос, — Дети…

В этот момент Хоктор вышел из себя. Он набросился на своего коллегу, утверждая, что ни один ребенок-целитель не будет использован, чтобы помогать монстрам, которых незамедлительно следовало бы стереть с лица земли.

Слэйд больше не слушал. Он знал, чем закончится дискуссия. Он понимал, что отвращение Хоктора победит угрызения совести его коллег. Но они подали ему хорошую идею.

Глаз за глаз. Зуб за зуб. И ребенок за ребенка.

***

Много лет спустя Слэйд посетил седого дружинника, и теперь всё было иначе. Была ночь. Надзиратель лежал в своей постели, в одном из лучших домов для рабочих на окраине Хайворта. Слэйд забрался через открытое окно и еще долго стоял перед спящим. Затем достал из колчана стрелу. Прозвучал тихий свист в тишине. Дружинник распахнул глаза.

— После всех этих лет, — сказал он.

Слэйд, совершенно не постаревший с их последней встречи, усмехнулся.

— Ты меня ждал?

— Каждый день.

— Я не буду тебя упрекать.

Слэйд приблизился.

— Лучше упрекай, но пощади мою жизнь. У меня дети. Внуки!

Слэйд усмехнулся.

— Я щадил тебя на протяжении двадцати пяти лет.

— Почему?

— Потому что ожидание смерти иногда мучительнее чем сама смерть.

Слэйд остановился у кровати.

Надзиратель пристально посмотрел на него и осознал, что Слэйд прав. Он вскочил и побежал. Но, прежде чем достиг двери, его пронзила стрела.

Глава 61

— Вы смогли освободиться из Биохим Центра? — тихо спрашиваю я. Это первое, что приходит на ум, спустя какое-то время после окончания рассказа Слэйда.

— Да, — говорит Кэтролл, — После окончания экспериментов они начали казнить первых из нас. Но они не просто убивали, они устроили из этого забаву. Они наслаждались властью, что имели над нами, после того, что мы им устроили в Элизабет. В одну из ночей казнь вышла из-под контроля. Не думаю, что нужно вникать в подробности, скажу одно: отключилось электричество. Стало темно. Заключенные смогли освободиться и открыли наши камеры. Мы сбежали.

Я медленно киваю и всё, что говорю это «спасибо». История купидов чертовски сильно отличается от того, что я думала. Она грустная. Даже выслушав её, мне больно. Передо мной существа, единственная цель жизни которых — месть. Месть тем, кто отобрал у них все.

Дитя за дитя.

— Слэйд, — говорю я. — Ты когда-нибудь возвращался в ту квартиру?

— Да, — отвечает лидер купидов, — И прежде чем ты спросишь, там всё осталось так, как есть.

— Ты не проверял? За шкафом?

Скупая улыбка растягивает его губы.

— А ты проверила бы?

Я не могу ответить на его вопрос. Захотела бы я увидеть труп своего собственного ребенка, его скелет, зная, что он умер от голода и жажды? Скорее всего, нет.

— И ты до сегодняшнего дня единственный, кто все помнит?

— Да. Остальные во время боев тоже видели старые фотографии, имели какие-то ключевые моменты, но, по всей видимости, не у всех можно восстановить память.

Когда я ничего не отвечаю, Слэйд и Кэтролл встают.

— Еще одно ты должна знать, — говорит лидер купидов, — Доктор К. Ландерс Хоктор — врач, распорядившийся о нашей казни. Он так же являлся руководителем всего эксперимента. Он тогда был боссом в корпорации Ли. И он — отец Дариана.

Глава 62

Проходит достаточно много времени, прежде чем я возвращаюсь к остальным. Сначала нужно было свыкнуться с этой историей, с новоявленной правдой, открывшейся мне. Прежде всего есть одна деталь, не дающая мне покоя: купиды возможно и монстры — несомненно они монстры, так как воруют детей и используют их, изнуряя до смерти — но промышленники ни на йоту не лучше. Хотя я многие годы боролась против этих чудовищ, но при этом служила людям, которые являются не меньшими монстрами.

Позиция Скиннера, что все в этом мире хреново и презренно, вдруг начинает казаться не такой уж и нелепой. Он укрепится в своих убеждениях еще больше, когда я поведаю ему о том, что теперь знаю. Интересно, как отреагирует Пйшенс. Я медленно бреду по нереально освещенному голубым светом подвалу. Сейчас разгар дня, и купиды попрятались в небольших темных помещениях. Основная масса занята тем, что мастерит себе луки и стрелы из того, что находят.

Скиннер тоже лег. Я нахожу его в стороне, межу несколькими бочками для горючего, решаю не будить и показываю жестом Мали, чтобы она оставалась рядом с ним. Озадаченно оглядываюсь вокруг. Я думала, что Сай и Пэйшенс будут где-нибудь недалеко от Скиннера, что, по крайней мере, ей тоже нужно будет набраться сил перед трудной дорогой к Дариену Джеду Ли. Но их нигде не видно. В мозгу вспыхивает пугающая мысль: что, если это все-таки ловушка? Что, если купиды что-то сделали с ними, пока я выясняла правду о Слэйде?

Я еще раз быстро обыскиваю подвальные помещения. Их много — три больших и большое количество поменьше. На дверях видны едва различимые, выцветшие номера квартир, что когда-то располагались на верхних этажах. Я то и дело спотыкаюсь о словно слившихся с ночью, спящих купидов, но нигде их не нахожу. В конце концов, я возвращаюсь к лестнице и покидаю подвал. Бросаю взгляд через дыру в стене, но и снаружи, где туманный день гонит призрачные клубы через город-призрак, никого не вижу.

— Проклятье, — шепчу я, озираясь, в поисках какого-нибудь оружия. Единственное что удается отыскать — большой, загнутый осколок. Я вытаскиваю его из кучи обломков и быстро очищаю от пыли. Под грязью виднеется роспись — цветочный орнамент, украшающий стекло. Определенно, это была ваза, возможно даже домегаполисных времен. Я сжимаю в кулаке тупой конец, опускаю руку вниз, чтобы в случае необходимости воспользоваться преимуществом неожиданности, и снова возвращаюсь внутрь здания.

Наверное, придется поискать на верхних этажах. Осторожно поднимаюсь на второй этаж. С каждым шагом я отдаляюсь от пробоины в стене. Из подвала не доносится ни единого звука, но я слышу, как сквозь щели и фуги по верхним этажам гуляет ветер, как беспокойно бьют крыльями птицы где-то меж чердачных балок, и вдруг — всхлипы. Я моментально узнаю голос и срываюсь на бег.

Взлетаю на третий этаж, останавливаюсь на верхней ступеньке и прислушиваюсь. Поначалу всё тихо, но потом я снова слышу ее голос сверху. Я бегу на четвертый, потом прямиком на пятый этаж, замираю и слышу, как она где-то говорит. Ее голос тих и звучит горестно. Кто знает, что они ей сделали! Оставляю лестницу за спиной и бегу по коридору, ведущему в былые квартиры. Большинство дверей открыты, и понимание того, сколько жизней было прервано на этих порогах, сколько рабочих обрело здесь свою могилу, впустив патруль с инъекциями, практически лишает меня воздуха.

Но мое сострадание моментально улетучивается, когда я снова слышу всхлип Пэйшенс. Она уже недалеко. Одна из дверей справа приоткрыта, и оттуда слышен ее голос.

Я покрепче перехватываю осколок. Стараюсь, как можно тише двигаться по усыпанному обломками полу. Дышу поверхностно, сдерживая пульс. Добираюсь до двери.

— Я больше этого не выдержу… — говорит Пэйшенс.

Из-за того, как жалобно звучит ее голос, я готова незамедлительно ворваться в комнату. Но не имею права торопиться. Осторожно кладу пальцы на сворку и аккуратно приоткрываю дверь. То, что я вижу, все же заставляет мой пульс ускориться — но не по той причине, что я ожидала.

Пэйшенс сидит на краю старой кровати. В руке у нее маленькие бумажные карточки, наверное, фотографии. По щекам бегут слезы. И она не одна.

Возле нее сидит Сай, обнимая за плечи.

— Мы не побудем тут долго, — говорит он.

Целительница словно не слушает его.

— Здесь погибло так много людей, — шепчет она, — Мужчины, женщины, целые семьи… я это отчетливо ощущаю… — она резко сглатывает, — это так несправедливо.

Благодаря своему безошибочному дару Пэйшенс все же почувствовала и узнала, что здесь произошло. Я даже не знаю, что мне чувствовать. С одной стороны, у меня с души свалился огромный камень, потому что она вне опасности, но с другой, на сердце навалился другой. Из-за Сая. Из-за того, как он смотрит на нее. Этим особым взглядом: благожелательным и нежным. Взглядом, что когда-то принадлежал мне.

— Это дело давно минувших дней, — говорит он, — Это невозможно изменить.

Пейшенс поднимает нос и указывает на фотографии.

— Ты узнаешь их? Это Линн — рыжеволосая девушка. А парень рядом с ней…, - она вытирает лицо. — это купид из канализации. Тот, которого они убили жидким пламенем, — она снова всхлипывает. — Еще ничего не кончилось. Эта жестокость никогда не закончится, пока существуют купиды и промышленники. И даже если они когда-нибудь исчезнут, то придут другие. И всё начнётся заново.

Фотографии выпадают, и она прикрывает руками лицо. Сай секунду наблюдает за ней, а потом заключает в крепкие объятия, тихо говоря ей что-то ободряющее. Я вдруг ощущаю себя Линн, наблюдавшей за Слэйдом и его возлюбленной. Точно так же, как и она там — я здесь лишняя. Я отступаю на шаг в коридор, но не могу оторвать от них взгляд. Вместе они выглядят так идеально. Она такая хрупкая и беспомощная, а он держит ее в объятиях так уверенно и крепко, словно оберегает от всего зла этого мира.

— Это закончится, — тихо говорит он, — Ты не должна прекращать в это верить.

Он на секунду замолкает, затем осторожно отстраняется и берет лицо Пейшенс в свои ладони. Я прекрасно знаю это ощущение. Казалось, можно было бы ожидать, что прикосновение будет нежным, но из-за того, что он созерцатель, что всё в нём опирается на силу, он хватает немного крепче, чем собирался. Невозможно отвернуться, практически невозможно выскользнуть из его хватки… В какой-то момент он чувствует это, и в его глазах мелькает тот озорной взгляд, перед которым я никогда не могла устоять. Каждый раз в такие моменты его губы приближались к моим, и мы целовались. Я помню каждую деталь тех поцелуев, помню, как он меня отпускал, когда от меня уже не стоило ожидать ни малейшего сопротивления, как его пальцы порхали по моей шее, как его губы следовали за ними…

Я внутренне готовлюсь к тому, что он так же поцелует Пэйшенс. Но вместо поцелуя он продолжает говорить.

— Ты помнишь бабочку? Тогда, в Ничейных Землях?

Она кивает, ее волосы шелестят как пшеничные колоски, качающиеся на ветру.

— Когда ты вытащила ее из воды, верила ли ты в то, что тебе удастся ее спасти?

— Нет, — тихо произносит она.

Сай улыбается. Я пялюсь на появившиеся при этом ямочки на его щеках. Из-за многих дней, проведенных под землей, он стал немного бледным, но для меня он всё ещё выглядит как длинное, солнечное, нескончаемое лето.

— Но ты спасла. И эти ужасы закончатся точно так же, даже если в данный момент тебе в это не верится.

Он испытующе оглядывает ее, затем отпускает и достаёт что-то из кармана.

Меня все еще не покидает чувство, что этот момент меня не касается, что он должен принадлежать только им двоим. Тем не менее я не в силах отвернуться.

Сай вытаскивает вещицу, которая начинает блестеть в скупом дневном свете. Это подвеска, покачивающаяся на серебряной цепочке. Кулон в виде бабочки.

— Повернись, — просит Сай.

— От… откуда он у тебя? — шмыгая носом, спрашивает Пейшенс. Она совершенно ошеломлена.

— Секрет, — отвечает Сай, нежно убирая волосы с ее шеи, когда она поворачивается к нему спиной. — Но она должна всегда напоминать тебе, что нужно верить и надеяться на лучшее.

Пейшенс берет теперь уже висящую на ее шее подвеску в ладонь и рассматривает.

Я вижу, как она улыбается. Затем поворачивается и целует Сая в губы.

Я, тяжело дыша, отступаю еще немного в тень. Но это бесполезно. Вид, как они целуются, намертво впечатался в мой мозг. Пейшенс, только что еще ужасно грустная, теперь такая бесконечно счастливая. И Сай…

Я же не на самом деле желала этого! Что он просто заменит меня ею. Перед глазами всё ещё стоит их поцелуй. Как он становится все более страстным, как с каждой секундой укрепляется уверенность в том, что они принадлежат друг другу…

Даже не хочется представлять, что случится, если они меня сейчас заметят. Если с гордостью объявят о своём счастье или еще того хуже: начнут придумывать отговорки. Я разворачиваюсь и покидаю этаж так же бесшумно, как пришла.

Глава 63

Я отступаю и выхожу на улицу. Там, где пока светло, мне не нужно опасаться, что встречу купидов. Ранним вечером, когда солнце уже стоит низко где-то позади высотных зданий, в некоторых местах небо окрашивается оранжевым цветом, в некоторых темно-розовым. Черные птицы покидают насиженные места на старых линиях электропередач и кружат над моей головой. Прислонившись к стене, я наблюдаю за ними. Вслушиваюсь в зловещее карканье, которое наполняет это место мрачной мелодией.

С нетерпением я ожидаю наступления ночи. Когда мы наконец-то двинемся дальше, и я смогу сосредоточиться на чем-то другом, кроме Пейшенс и Сая. Во время моего пребывания в плену в Биохим Центре произошли две вещи: во-первых, они сблизились друг с другом, этого нельзя отрицать. Во-вторых, они отдалились от меня. В прошлом Пейшенс всегда искала скорее близости со мной, а не с Саем. Тогда мы были похожи на сестер, к которым присоединился таинственный незнакомец, сейчас же я та, кто остается за бортом. Она влюблена в него. А когда человек влюблен, нет ничего желаннее, чем проводить каждую минуту с тем, кто заставляет сердце биться быстрее… Но, как бы мне не было больно, я ее прекрасно понимаю. В конце концов, я знаю не только это чувство, но и парня, который его вызывает.

Я остаюсь на улице, пока ночь не опускается на Элизабет, и слышу, как все внутри готовятся к отъезду. Итак, мы в очередной раз отправляемся в путь, надеюсь, в последний. Я незаметно ощупываю чип в моей груди и мне кажется, что это он пульсирует там, а не мое сердце. Путешествие, которое я собираюсь начать, будет моим последним в качестве созерцательницы. Что будет дальше, ещё более неопределенно, чем было когда-либо прежде.

Черная птица приземляется передо мной на усыпанном обломками дворе и изучающе осматривает меня, склонив голову. Я не двигаюсь. Птица вытаскивает длинного извивающегося червя из земли и снова исчезает.

Я слышу, как другие поднимаются по лестнице: процессия, состоящая из купидов, полукровки, созерцателя и избавительницы. Может быть, это именно то, что нужно, чтобы освободиться из лап Дариана Ли. Или, возможно, это та констелляция, которая приведет нас всех прямиком к собственной погибели.

Время покажет, птицы мы или черви.

Глава 64

На этот раз мы путешествуем надземным путём и двигаемся быстро. После того, как Пейшенс исцелила их, и они один день отдохнули в Элизабет, похитители детей снова обрели свои былые силы.

Я смотрю вокруг. Двенадцать купидов — все, что осталось от лондонских. Остальные мертвы или разбросаны по миру.

— Джо! — в этот момент рядом со мной появляется Пейшенс. Я быстро осматриваюсь и обнаруживаю, что Сай и Скиннер тоже недалеко от меня. — Почему ты не идешь с нами? И где ты была весь день?

— Я не хотела вам мешать, — отвечаю я. Мой ответ звучит просто ужасно, как будто я стервозная школьница. — И Слэйд пояснил мне некоторые вещи, — добавляю я более объективно.

Сай недоуменно смотрит на меня.

— Что именно? — спрашивает он.

Я коротко рассказываю ему самое важное и делаю это не так, как Слэйд. Более сухо. Без каких-либо подробностей. Я не упоминаю историю с его сыном. Тем не менее мои слова оказывают свое действие.

— Это совпадает с тем, что я знаю, — говорит Скиннер мрачным голосом, когда я заканчиваю, — что я знаю о матери моего отца, — добавляет он.

— Ты имеешь в виду, что это произошло в Биохим Центре?

Скиннер кивает.

— Она была пленницей корпорации Ли. Мой дед влюбился в нее. Но не она в него. И он… — Скиннер прочищает горло, но, искоса взглянув на Пейшенс, замолкает.

Я пропускаю ее и Сая вперед, затем кладу руку на бедро Скиннера и иду рядом с ним. Через несколько секунд я чувствую его руку на своей талии. Даже сквозь одежду я ощущаю, насколько холодна его кожа. Но быстро забываю о нем и его прикосновении, когда вижу, как Пейшенс впереди берет за руку Сая. Я сразу опускаю глаза. Как только мы здесь закончим, я приведу свой первоначальный план в действие и исчезну из их жизни.

На окраине Элизабет мы делаем первую остановку. Здесь промышленники действительно возвели стену — но не такую, как требовал один из ученых, чтобы предоставить купидов самих себе, а такую, чтобы спрятать от глаз происходящее там.

— Я не поведу вас в центр города, — говорит Слэйд, поворачиваясь к нам. — Как мне кажется, Дариан Джед Ли прячется за его пределами.

— В Ничейных Землях? — спрашивает Сай.

Лидер Купидов качает головой.

— Нет, где-то в лесах за Нью-Оксфордом.

Скиннер смотрит на меня. Мы были совсем рядом.

Я думаю о нашем полете из Ланди в Лондон и не могу вспомнить, чтобы видела там, в раскидистых парках и лесах, какое-то имение или хотя бы даже здание.

— Ты уверен? — спрашиваю я Слэйда. Возможно, укрытие Ли и в этот раз располагается под землей.

Похититель детей кивает.

— Я уже шестьдесят лет полагаюсь на свое обоняние. Поверьте мне.

— Классная шутка, — бормочет Сай, затем мы снова отправляемся в путь.

Купиды без труда преодолевают стену, да и у нас со Скиннером нет с этим особых проблем. Добравшись до верха, я протягиваю руку, в то время как Сай поднимает Пейшенс снизу. Мы делаем то же самое с Мали, затем я разворачиваюсь, чтобы одним прыжком преодолеть добрых три метра до земли, но Пейшенс останавливает меня.

— Джо?

Я смотрю на нее.

— Все в порядке между нами?

Я автоматически перевожу взгляд на кулон, свисающий с ее шеи. Он красив, филигранен, у бабочки даже есть маленькие серебряные усики. Должно быть, Сай нашел украшение в одной из квартир. То, что он подарил цепочку ей, выглядит так, словно он хотел пометить ее. Как будто, независимо от того будет ли он рядом или нет, желал, чтобы частичка его всегда была с ней. Так трудно не злиться на нее. С одной стороны, я хочу этого, с другой — одна только мысль об этом ужасает. Я хочу радоваться за нее и в то же время чувствую себя ужасно, потому что не могу. Тем не менее заставляю себя улыбнуться.

— Конечно, — говорю я. — Я немного нервничаю из-за твоего отца, вот и все.

Пейшенс окидывает меня изучающим взглядом, затем тоже улыбается. Поскольку связь между нами уже не такая тесная, думаю, что мне легче удается солгать ей. Она уже не так быстро может прочитать меня.

— Когда мы снова вернемся на Ланди, — говорит она, — я бы хотела провести с тобой настоящий девчачий день. Только мы двое.

Затем она спрыгивает со стены в объятия Сая. Мы даже не заметили, как он и Скиннер перелезли. Я следую за Пейшенс и осматриваюсь. Должно быть Элизабет действительно располагается прямо на краю мегаполиса. Передо мной расстилается широкая зеленая горная местность, на которой местами растут леса. Ночь погрузила все в синевато-черные тона, а полная луна, словно огромный снежный шар, нависает над всей этой декорацией.

— Значит он где-то там, — говорит Скиннер. — Мы искали совершенно не в том месте. Если бы я мог это предугадать…, — он качает головой. — Мы могли избежать все эти неприятности в Биохим Центре.

— Сколько времени прошло? — я смотрю на него, когда наш маленький отряд снова приходит в движение. — У меня такое ощущение, что месяцы.

Скиннер тихо смеется.

— Ровно девять дней. Мне удавалось довольно точно определить и подсчитать время суток по приему пищи дружинников, я буквально чувствовал его по запаху.

— Ты сумасшедший.

Хотелось бы, чтобы мои слова прозвучали добродушно, но это не так, потому что, к сожалению, я все еще полностью зациклена на Пейшенс и Сае. Они идут в нескольких метрах впереди нас, посреди Купидов, и они снова так близко друг к другу.

— Постой, — говорю я и придерживаю Скиннера за плечо. — Давай пойдём позади. На мой взгляд, вся группа недостаточно подстрахована с тылу.

Он отстает вместе со мной.

— Не думаю, что кто-то преследует нас, — говорит он. — Скорее опасность поджидает впереди в буквальном смысле.

— Мы опередим твоего отца, — говорю я. — Мы застанем его врасплох прежде, чем он сможет вырубить нас.

Скиннер кивает, но сам сомневается. Затем он прочищает горло.

— С тех пор, как мы снова вместе, как появились Пейшенс и Сай, ты снова какая-то рассеянная. Я опасаюсь, ты не справишься с ситуацией.

Я смеюсь.

— Да ладно, Скиннер. Мы уже это обсуждали.

Он не отвечает, но, похоже, мне не удалось его убедить.

Я ещё немного замедляюсь, чтобы мы могли поговорить без свидетелей.

— Я никогда не должна была связываться с Саем. Я понимаю это сейчас, и всё нормально. Я всегда была одна, и дальше буду справляться одна.

— Ты уверена?

Нет, не уверена. Это путешествие вселило в меня еще больше неуверенности во всех моих принципах, во всех моих мыслях и чувствах. Я не знаю, кто друг, а кто враг. Не знаю, кем была до того, как меня через катакомбы доставили в школу созерцателей. Я не знаю, как мне удавалось выживать все эти долгие годы без Сая и как быть без него в будущем.

— Знаешь, Скиннер… Какое-то время я думала, что Сай и я похожи. Потому что у нас было одинаковое воспитание, и нас отправили в мир с одинаковыми задачами. Мне нравилась эта мысль. Она мне так нравилась, что я даже искала сходства, когда было уже слишком поздно. Но находясь в Биохим Центре я поняла, что он совершенно не такой, как я. Сай теплый и добрый. Я боец, и предпочитаю одиночество. Как и…

— Я, — говорит Скиннер.

— Да, как и ты, — я гляжу на него, но не улыбаюсь в ответ.

Скиннер смотрит вперед на других, затем снова на меня. Его улыбка испарилась.

— Прости, что я не спас тебя от ударов током, — говорит он. — Но я знаю, что ты бы этого и не захотела.

— Я же говорю, что мы думаем одинаково.

Скиннер все еще смотрит на меня. Я уже свыклась с тем, что его глаза выглядят по-разному — даже не замечаю этого, и поэтому его лицо, несмотря на испорченный глаз, кажется мне красивым.

— Что? — тихо спрашиваю я, потому что он даже не пытается снова сосредоточиться на дороге.

Скиннер слегка улыбается.

— Мы можем умереть сегодня или в одну из следующих ночей.

Для меня сложно совместить его слова и выражение лица.

— И? — спрашиваю я.

— И есть кое-что, что я обязательно хочу сделать прежде.

Скиннер смотрит на остальных, затем берёт меня за руку и тянет за дерево.

— Скиннер, что…

Больше я ничего не успеваю сказать, потому что он притягивает меня к себе и прижимает свои губы к моим. Внезапно я снова чувствую себя на пассажирском сиденье, в то время как Скиннер гонит машину через бесконечный туннель. Мы несемся все быстрее и быстрее. Мы смотрим друг на друга. На его губах улыбка шакала. Он хватает меня за руку, и я наконец вижу, куда ведет наш путь. Мы не просто мчимся вперед, дальше и дальше. Мы направляемся прямо в пропасть.

— Скиннер! — Я отстраняюсь, не могу дышать, даже не представляю, что сказать или сделать. — Мы не должны… Я имела в виду то, что мы похожи, а не то, что мы подходили друг другу. Мы слишком…

— Эй… — Скиннер прижимает палец к моим губам. — Тссс. Это был просто поцелуй. Ничего, что поменяет мир или нашу жизнь. Ничего, о чем кому-либо стоит рассказывать. Окей?

Я механически киваю. Как быстро только что слова вылетели из моего рта, так же быстро я становлюсь немой. Немой и полностью глухой к моим собственным чувствам.

Этот поцелуй что-то значил для меня? Я еще не успеваю в этом разобраться, а Скиннер уже хватает меня за руку и тащит за собой, прежде чем мы полностью потеряем из виду остальных.

У меня действительно кружится голова, но я вдруг чувствую себя немного лучше. Хотя в сердце остается маленькая трещина, и она находится прямо там, где сердца Сая и Пейшенс все больше и больше объединяются.

Глава 65

Линн рада, что они покинули Элизабет. Вернуться туда было для нее самым настоящим кошмаром. Теперь она точно знает, почему на протяжении многих лет избегала этот район. Она никогда еще не была так счастлива просто идти по лесной чаще. Она никогда с такой радостью не находилась среди деревьев, кустов и широких полей, как сегодня. Её радует даже полная луна, из-за которой покалывает не покрытая одеждой кожа, и она пытается осторожно полюбоваться ею. Ей даже удается разглядеть несколько более темных пятен, как будто луна пятнистая… Но это может быть и просто разыгравшееся воображение. И вообще, довольно глупо задумываться о луне в такую ночь. Но, по крайней мере, это отвлекает. Отвлекает от ее очередного поражения в отношение с Кэтролл и от огромного позора перед созерцательницей. Иногда она может быть такой идиоткой.

— Мы должны сделать привал.

Только когда она слышит голос созерцателя, до нее доходит, что уже целую вечность никто ничего не говорил. Они довольно рано выдвинулись в путь, потому что дни сейчас короткие, и сумерки наступают, как только начинается вечер. Сейчас середина ночи, они в пути уже добрых семь часов.

Идущие впереди, Слэйд, Кэтролл и Мот останавливаются и оглядываются по сторонам.

Созерцатель держит за руку целительницу, которая кажется совершенно изнуренной. Он взглядом указывает на нее.

— Пейшенс необходимо немного отдохнуть и что-нибудь съесть, хотя бы немного ягод или орехов. В том темпе, в котором…

Слэйд оглядывает поля, разделенные покошенными заборами и рядами деревьев, которые словно скрюченные пальцы указывают небо.

— Здесь? А она не может подождать до следующего леса?

— Немного сил у неё ещё осталось, — взгляд созерцателя мрачен. По нему ясно видно, что он думает о Слэйде и всех остальных.

Линн не знает, что о нем думать. Он немного грубоват. Возможно, то, что она когда-то слышала — правда, что созерцателей вербуют в Ничейной Земле. Это объяснило бы то, что на ее взгляд он всегда похож немного на уличного пса. Даже сейчас он выглядит так, будто хочет оскалить зубы и зарычать. Она оглядывает своих оставшихся сотоварищей. Она скучает по собакам. Не у каждого из них была собака, у нее была одна, но недолго — пес созерцателя убил ее. Но ей нравилось, что в их штаб-квартире всегда было несколько животных. Большинство из них были бездомными дворнягами, но некоторых они украли у промышленников. Официально они были лишь оружием против стражей, но Линн считает, что некоторые из ее товарищей действительно полюбили четвероногих друзей.

— Уже недалеко, — скупо улыбается Слэйд. — Но ты можешь ее понести, благородный рыцарь.

Некоторые начинают смеяться, а потом все снова приходят в движение. Линн не до смеха. Она молча идет посреди компании и, хотя сегодняшняя луна ей нравится, Линн рада, когда они погружаются в темную ночную зелень леса. Вокруг шелестит еще не облетевшая листва, тут и там слышится совиный крик. Они проходят ещё довольно большой отрезок пути, пока не достигают места, где растительность особенно густая, а ветви и сучья образуют крышу над головой. И только там наконец-то делают привал.

Пейшенс Ли, целительница, единственная, кто сразу падает в траву. Линн немного удивлена, что Джолетт Сомервилль и полукровка остаются в стороне. Она на мгновение задумывается о том, чтобы самой присоединиться к Пейшенс и обменяться с ней несколькими словами, потому что, конечно, не помешает быть в хороших отношениях с целительницей. Но отвергает этот план, когда к той подсаживается страж. Вместо этого она прислоняется к дереву и наблюдает за ними. В целительнице есть что-то успокаивающее, как будто бы кто-то шепчет, что всё будет хорошо. Даже просто смотреть на нее действует как исцеление. Затем её взгляд падает на Зика, который тоже наблюдает за целительницей, как и некоторые другие… Вдруг она замечает, что Слэйд отсутствует. Зик видит ее испуганный взгляд и ухмыляется.

Внезапно у Линн появляется плохое предчувствие. Так или иначе, все здесь, кажется, знают что-то, чего не знает она. Она отворачивается и бежит в лес. Ей не составляет труда унюхать Слэйда, это всегда было проще простого. Она быстро огибает массивные, старые стволы, отфильтровывая след, оставленный ее лидером, от запаха деревьев, смолы и гниющих листьев. В какой-то момент луна прячется за облаками, и она посылает небу свою благодарность. Но затем внезапно снова возникает свет. Он идёт не сверху, а спереди справа. Искусственный свет, два светлых луча, которые сначала движутся, а затем внезапно останавливаются. Линн бежит немного быстрее. Она не знает почему, но у нее плохое предчувствие.

А потом она вырывается из чащи, и чтобы ее не увидели, резко останавливается. Перед ней уже не просто широкие поля, а дорога, которая делит пейзаж пополам. На обочине остановился транспорт дружинников. И никто иной, как Слэйд собственной персоной, двигается прямиком к нему!

Сердце Линн бешено колотится, и она прячется за деревьями. Что бы это ни значило, он ни в коем случае не должен ее увидеть!

— Выключи свет, сейчас же! — командует Слэйд.

На удивление, но дружинник, сидящий за рулем, подчиняется. Линн замечает, что в транспорте сидит еще несколько. Непонятно, почему они не нападают. И почему Слэйд не пытается сбежать.

— Самое время тебе появиться, купид! Мы уже часами рысачим по этой дороге!

— Напиши жалобу, — невозмутимо парирует Слэйд, — твой босс точно обрадуется.

— Тцц, — цыкает дружинник, прислоняется к кузову и ворчит, — И? Что я могу передать?

— Что все идет по плану, — Слэйд скрещивает руки на груди. Он выше дружинника, который хотя и не высок, но выглядит крепким.

Если небо снова просветлеет, Слэйд будет ослеплен, и дружинники смогут на него напасть.

Но Слэйд бесспорно это понимает, и тем не менее все еще стоит перед автомобилем.

— Мы прибудем на рассвете. Если он исполнит свою часть договора, мы будем придерживаться нашей.

— Значит она с вами?

— Естественно, — Слэйд произносит это, словно перед ним стоит полный идиот. — Иначе всё шло бы не по плану, верно?

Дружинник издает глупый смешок, словно демонстрируя, что он действительно полнейший дебил, потом говорит:

— Отведите ее в зал с камином. Там же будет ваше вознаграждение.

С этими словами он снова усаживается в автомобиль и был таков. Линн неотрывно пялится в спину Слэйда. Она не знает, что значит этот разговор, но ясно, что ничего хорошего.

Слэйд медленно поворачивает голову в ее сторону.

Она выходит из своего укрытия.

— Мой постоянный сторож, — иронично говорит он.

Она твердо убежденная в том, что не позволит ему себя запугать — не в этот раз — делает несколько шагов в его сторону.

— Что все это значит? — вопрошает Линн, — Почему ты встречался с дружинниками?

Он полностью разворачивается к ней, разведя руки в невинном жесте.

— Может я соскучился по их компании, как думаешь?

— Не лги мне, — Линн останавливается перед ним и смотрит ему в глаза. — Ты собираешься сдать всех Ли.

— С какой стати такой обвинительный тон, Линн? — Слэйд склоняется к ней, понижая голос, — Ты что думала, что мы сейчас заключим мировую? Ты что, действительно думала, что мы станем друзьями? Неужели ты сквозь все эти годы пронесла веру в свои девчачьи фантазии? Мы все сможем отправиться в центр города, когда подрастем, не так ли?

Она отступает на шаг.

— Не понимаю, о чем ты!

С лица Слэйда исчезает насмешливая гримаса, сменяясь жестким выражением.

— Само собой, нет, с чего бы.

— У тебя есть план, и все в курсе. Почему я нет?

— Именно потому, что ты слишком привязана к девчонке и ее друзьям, — он собирается пройти мимо Линн, но она останавливает его. Чувствует его холод, его напряжение.

— Что это? — тихо спрашивает она, — Мы могли бы заключить перемирие. Ты же сам понимаешь, что сейчас самое время для этого. Что может стоить того, чтобы все отбросить и продолжать делать так, как раньше?

Слэйд молчит, но и не уходит.

Она кладет ему руку на плечо, смотрит на свои белые пальцы на его черной одежде.

— Я устала все время только уничтожать, Слэйд. Почему мы должны и дальше так поступать?

— Сейчас речь не об уничтожение, — так же тихо отвечает он, — Речь идет об искуплении.

Она умоляюще смотрит на него.

— Объясни мне.

Слэйд отводит взгляд. Его белые глаза устремлены вдаль. Она в очередной раз спрашивает себя, какого цвета они когда-то были: коричневыми как дымчатый кварц или зелеными словно листья кувшинок, или голубыми как незабудки, или серыми, такими же серыми, как всё в вечной темноте, в которой они живут.

Он глубоко вздыхает и рассказывает ей историю. Его историю. Еще никогда Линн не чувствовала такой близости с ним. Всё вокруг — дорога и деревья, и яркая луна, вдруг вынырнувшая словно из ниоткуда — кажется сначала затуманивается, а потом исчезает. Его голос звучит тихо и спокойно, но тем не менее каждое произнесенное слово заставляет ее кровь быстрее бежать по венам. И Линн постепенно начинает понимать, что имела в виду созерцательница, назвав ее «напоминанием былых времен»… Она не важна для Слэйда. Она была важна для его сына.

Для Чарли.

— Он не мертв, — заканчивает Слэйд, — Они не мертвы. Все те дети, которых они тогда забрали из Элизабет, еще живы. Дружинник, о котором я тебе рассказывал, вытащил его из стены. Мы вернем их, Линн. Ли предложил мне эту сделку, когда мы были заточены в Биохим Центре.

Линн закрывает глаза, медленно опуская руку.

— Но цена за это..? — спрашивает она, хотя, на самом деле не желает слышать ответ.

— Цена — Пейшенс Ли. И на этот раз он не позволит так легко отнять ее у себя.

Линн оставляет Слэйда и с опущенной головой идет обратно в лес. Может он и прав. Может она действительно пряталась за детскими мечтами. Мира нет. Есть лишь бесконечная шахматная игра между сильными мира сего, в которой всегда кому-то ставят мат.

Глава 66

После того, как мы закончили привал и снова отправились в путь, все разговоры, один за другим, стихают. Начинают щебетать первые малиновки. Рассвет уже близко. Слэйд сообщил, что мы достигнем нашей цели еще этой ночью. Надеюсь, что он прав, потому что не очень-то горю желанием ждать еще один день, мучительные часы с рассвета до заката где-то прятаться, пока купиды снова смогут продолжить путь.

Бросаю взгляд в сторону Скиннера. Мы тоже больше не разговариваем, но это не страшно, потому что, как и в прошлый раз, поцелуй не стоит между нами. Все, как он и сказал: что-либо приобретает значение лишь в том случае, если этому попытаться придать значение. Но поцелуй также может быть просто поцелуем.

Лес впереди начинает постепенно редеть. Деревьев становится меньше, просветы между ними увеличиваются, и все чаще средь спутанных крон над головами ясно и отчетливо проглядывает небо. Я вдыхаю. Время пришло. Мы найдем Ли. Мы заставим его окончательно избавить нас от «оков» у нас в груди. Чувствую, как я спокойна. Я верю, что на этот раз мы справимся, не только потому что мне этого хочется, а потому что в воздухе витает такое своего рода чувство уверенности. Что-то подходит к концу, и итоговая черта уже маячит на горизонте. Она часть зарождающегося утра, часть нашего всепоглощающего молчания, кажется, что даже слышится в щебете малиновок.

— Там, впереди, — хотя Слэйд говорит тихо, мы все его слышим. Не только мы четверо, но и купиды поднимают глаза.

Мы все еще идем в самом конце, и мне приходится вытянуть шею, чтобы разглядеть то, о чем он говорит. Впереди нас заканчивается лес, дальше на лугу маячат тут и там лишь пара одиноких дубов, с расколотыми молнией стволами. Сам луг наклонно переходит в долину, в глубине которой начинается очередной участок леса. И на его краю стоит дом. Нет, скорее даже замок.

Строение огромное, только на фасад выходит не менее двадцати окон. Крышу венчают три трубы, балконы украшены зубцами с вычурным орнаментом. В первый момент я поражена красотой сооружения, но потом понимаю, почему мы не смогли разглядеть его с самолета: дом со всех сторон увит плющом, который в темноте выглядит черным, как ночь, а днем, должно быть, такой же зеленый, как лес. Возле дверей и окон плющ тщательно подстрижен, а все остальное плотно заросло. Здесь, в диком английском ландшафте — это прекрасная маскировка для секретного убежища.

Пейшенс поворачивается ко мне.

— Я не знаю этого места, — говорит она, — У него есть дом, о котором я не имела ни малейшего понятия.

Хотя она должна была уже понять, что для ее отца она, как человек, не имеет большого значения, в ее глазах появляется обида. Я кладу руку ей на плечо.

— У тебя тоже есть много чего, о чем он не знает.

— Нет времени для сентиментальных соплей, — говорит один из купидов рядом с нами и указывает вперед. Слэйд и те ловцы детей, что идут впереди, уже продолжили путь. Искалеченные грозой дубы остаются позади, и мы пересекаем луг, при чем кажется, что преследователи словно растворяются в предрассветной темноте ночи. И Саю это тоже удается без труда. Я с болью вспоминаю тот эпизод в Ничейных Землях, когда он поведал мне о своем искусстве маскировки. Тогда я ещё верила, что у нас с ним есть будущее.

С каждым пройденным шагом замок Дариана Джеда Ли становится все больше и больше. Как Ли отреагирует на наше появление? Как — на наше требование? Надеюсь, нам не придется применять силу. Только не снова.

— Ты уже бывал здесь когда-нибудь? — спрашиваю я Скиннера.

Он качает головой, с подозрением осматривая здание. Он выглядит настороженным и готовым к бою. Надеюсь, что для этого нет повода.

— Кажется, кто-то не спит, — тихо произносит Сай, указывая на несколько светящихся окон на верхнем этаже.

Мы останавливаемся в нескольких метрах от здания. Слэйд оборачивается к нам.

— Вот мы и пришли.

— Скажу вам, — шепчет Сай, — он нас обманывает. Скорее всего, этот дом годами пустует, и они нападут, как только мы войдем вовнутрь.

— Что? — спрашивает Слэйд, — Неужели мой нюх улавливает что-то вроде страха?

— Подходи, — рычит Сай, — и я покажу тебе, что такое страх.

— Ну, ну! Я думал: мы теперь друзья, — купид обнимает блондинку за плечи, она тихо смеется, и они вместе идут дальше.

— Им тоже выгодно добраться до Ли, — говорю я Саю и Скинеру. — А теперь идите уже.

Я подталкиваю Сая в плечо, изо всех сил стараясь не придавать прикосновению никакого особенного значения. Затем мы подходим к парадной двери.

Слэйд и его приятельница преодолевают три ступени, ведущие ко входу.

— Эй, подождите! — шипит Сай, — Что вы собрались делать, взять и позвонить? Мы должны быть благодарны удачи за то, что нас до сих пор не заметили!

— Не заметил кто, кучка дружинников? — Кэтролл смотрит на Сая, и ее взгляд ясно выражает то, что она думает о его осторожности. — Эти наемники в синих мундирах может и веселились за наш счет последние пару недель, но сейчас мы здоровые. Сильные. Даже если парочка и тусовалась в округе, они уже, наверняка, зарылись в ближайшую нору. А всем, кого мы встретим внутри… — она одаривает своего возлюбленного холодной улыбкой, — …пусть лучше надеются, что и там найдется парочка норок.

С этими словами она выбивает ногой дверь. Ей каким-то образом удаётся выглядеть при этом на удивление грациозно, даже можно сказать — элегантно. А удар в то же время — успешная демонстрация силы, заключенной в ее мутировавшем теле.

— Вот, что я называю: вломиться в гости, — бормочет Скиннер.

Мы следуем за купидами, которые поделились на две группы. Они все выглядят решительно настроенными, одна лишь Линн движется слегка позади, ближе к нам, чем к себе подобным. Я в общем не удивлена. У меня уже давно такое чувство, что она с ними не совсем на одной волне, да и любовная тоска ещё больше ослабляет её.

Теперь Сай идёт не рядом с Пейшенс, а немного впереди, тем самым прикрывая ее. А я вместе с Мали следуем сразу за ней. В такой формации мы заходим в здание. Вокруг нас еще больше сгущается темнота. Лунный свет не настолько ярок, чтобы достаточно освещать коридор, а день еще не начался. Я лишь с трудом могу разглядеть слева контуры лестницы, ведущей на верхние этажи, и множество дверей впереди и справа.

— Итак, — говорит Слэйд, даже не пытаясь говорить тихо, — Посмотрим, где же прячется наш общий друг.

Купиды выглядят навзводе, как будто им не терпится поскорее свершить возмездие. Словно в уже не раз обговоренной хореографии, они открывают одну дверь за другой. В то время как я слепа как крот, они, с их натренированным зрением, моментально оценивают обстановку.

Скиннер помогает мне, комментируя каждое помещение.

— Гостевая уборная. Кухня. Салон. Эту я бы назвал «бильярдной».

Он говорит, не понижая голоса, поскольку и купиды не пытаются говорить тише. В доме все ещё нигде ничего не происходит.

Слэйд открывает последнюю дверь, она ведёт прямо в заднюю часть дома.

— Гостиная с камином, — произносит Скиннер, когда мы приближаемся.

— Здесь именно то, что мы ищем, — сообщает Слэйд.

— Ты чуешь его? — спрашиваю я, но Скиннер качает головой.

Купиды устремляются в комнату, и мы вынуждены последовать за ними. Она намного больше, чем я могла бы представить. При слове «гостиная с каминном» я скорее представляла себе небольшое уютное место для отдыха, но это был самый настоящий зал. Два огромных кожаных кресла с резными деревянными ножками — единственная находящаяся здесь мебель, сам камин тоже богато украшен, но в нём не горит огонь. Свет зарождающегося утра пробивается в помещение. Тяжелые, красные бархатные шторы делают окна похожими на миниатюрные театральные сцены. Но там снаружи не происходит ничего интересного, что было бы достойно инсценировки.

— И? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

На стенах почти ничего нет, за исключением пары древних рогов и черепов каких-то животных, украшенных золотом и бриллиантами. Никаких панелей, никакого письменного стола или еще чего-либо, указывающего на то, что эта комната предназначена для чего-то, кроме уютного времяпрепровождения у камина.

Я смотрю на Слэйда.

— И где же он?

— Хороший вопрос, — со слабой улыбкой говорит лидер купидов.

Сай уже открывает рот, чтобы обругать его, как вдруг на верхнем этаже раздаются шаги. Много шагов. Он, Пейшенс, Скиннер и я практически синхронно смотрим наверх. Купиды же, похоже, совершенно спокойны.

— Кто-то идет! — восклицает Сай.

Я смотрю на Слэйда — его лицо ничего не выражает. Но он кажется спокойным, и я надеюсь, что это спокойствие исходит из уверенности, которую только что выказала Кэтролл. На уверенности, что купиды победят в этой схватке.

— Встаньте за нами, — тихо и быстро говорит Линн. Ее голос звучит как угодно, но только не спокойно, он какой-то сдавленный.

Не знаю почему, но интуиция подсказывает мне, что лучше ее послушаться. Я хватаю Пейшенс и тяну ее назад. Сай прикрывает ее спереди, а Скиннер придвигается справа. За нами только камин. Оттуда опасности не грозит, но, тем не менее, я показываю Мали, что она должна за ним следить. Я пристально смотрю на дверь и теперь уже слышу шаги на лестнице.

Купиды все еще не собираются доставать оружие. Они лишь, как и мы, пялятся на дверь. Но и среди них начинает чувствоваться своего рода напряжение.

Я вытаскиваю прихваченный в Элизабет черепок. Сай, Скиннер и Пейшенс тоже вооружились там. У Сая, как и у меня, черепок, у Пейшенс заостренная палка, а у Скиннера проволочная удавка — какой бы вред он ей не нанёс, уверена, последствия будут гибельными. Так и должно быть. Мы не собираемся проявлять в отношении Ли никакой пощады. Если понадобится, мы будем пытать его до тех пор, пока он не сделает то, что мы требуем — в конце концов, с нами он пытался сделать то же самое.

— Созерцатели, — шепчет Скиннер в следующий момент. Понятия не имею, что он имеет в виду, но потом смотрю на него и понимаю, что он уловил запах. — Это не дружинники. Это созерцатели.

Глава 67

Линн стоит рядом со стражами и целительницей и понятия не имеет, что будет делать, когда все начнется. Когда потерянные дети войдут в комнату, может быть даже в сопровождении человека, чья семья виновата во всем. Он потребует свою дочь и разразится битва. У Джолетт, Сая и полукровки не будет никаких шансов. Все в Линн просто кричит о желании помочь им, но она не может этого сделать. Она не может стать предателем.

— Созерцатели, — вдруг говорит брат Пейшенс Ли, — Это не дружинники, это созерцатели.

Что-то меняется. Линн видит, как головы остальных купидов поворачиваются в его сторону.

— Я чувствую это по запаху, — он пожимает плечами, — вы разве нет?

Конечно же, они тоже. Линн видит сомнение в их глазах, которого еще несколько секунд назад не было, и теперь тоже чует запах опасности. Затем шаги не лестнице замирают, приближаясь к залу с камином.

В следующую секунду в комнату входит примерно двадцать юношей и девушек. Это далеко не все дети того времени. На них черная одежда, обычная для не маскирующихся созерцателей. Их ведет высокий светловолосый парень, на губах которого играет такая хорошо знакомая Линн улыбка.

— А вот и вы, — произносит он, — Наконец-то. Мы уж думали, пойти вам на встречу.

Купиды молчат. Линн осматривает каждого и замечает ничем не прикрытый ужас неверия. Наблюдает, как они незаметно подаются назад.

— Слэйд! — кричит Джо Сомервиль, — Как это понимать?

Слэйд не отвечает. Если быть точным: никто из них не отвечает. Кажется, до них все еще не дошло, что здесь происходит. Линн тоже не уверена, понимает ли ситуацию. Дариан Джед Ли обещал им вернуть детей… Но, по всей видимости, ни слова не проронил о том, что за прошедшее время с ними стало.

Высокий юноша еще секунду оценивающе осматривает купидов, а потом обращается к Джолетт:

— Об этом мы непременно побеседуем. Я заранее выражаю свою благодарность всеми мыслимыми способами за то, что вы привели ее сюда. Но сначала… — он вынимает длинный, серебряный нож из своих ножен, и остальные созерцатели повторяют его движение.

Звук, зловещий звон клинков, заставляет Линн вздрогнуть.

— Но сначала мы покончим с парочкой купидов! — восклицает юноша.

Глава 68

— Ах ты черт возьми, — выдыхает Пейшенс.

Ей первой из нас удается заговорить с момента начала битвы. Мы с Саем прикрываем ее, но никто на нас даже не пытается напасть. Созерцатели, которые каким-то образом похожи на нас, но все-таки кажутся совсем другими, с невиданным мною доселе напором нападают на купидов. Также я до сих пор никогда не видела такого большого количества созерцателей, сражающихся бок о бок, конечно, кроме нас, Кэша и других. Но тогда речь шла о наших подопечных. Правила таковы: один ребенок — один созерцатель, в исключительных случаях — два. Не существует групп, состоящих из созерцателей, так же, как и до недавнего времени было не принято, чтобы похитители детей выходили на охоту группой.

— Я не вижу никакого смысла! — кричит Сай.

Я того же мнения. Выглядит так, будто купиды предали нас, потому что то, что мы придём сюда, и с нами будет Пейшенс, по всей видимости, было известно. Но я слишком растеряна, чтобы злиться по этому поводу. Для купидов нет никакой выгоды в предательстве — наоборот. Они те, на ком сконцентрировался гнев чужих созерцателей.

— Уходите! — вдруг раздается чей-то голос. Это Линн. Она подняла свой лук, но не собирается использовать его, по крайней мере, в этот момент. Вместо этого указывает им в сторону двери. — Ну же, убираетесь прочь! Когда они закончат с нами, примутся за вас!

Я вижу дверь, но нет никакой возможности туда добраться. За спинами вошедших в зал созерцателей уже маячат вновь прибывающие. Преодолев первое замешательство, купиды образовали шеренгу перед нами. Они теперь сопротивляются всеми силами, но их баррикада не сможет держаться вечно. Я бросаю взгляд за спину. Там камин, все еще лишь камин. Но, где камин, там есть и труба, и она выведет нас наружу.

— Туда! — я хватаю Пейшенс и тащу за собой. Сай и Скиннер следуют за нами. — Забирайся в него, давай!

Она подчиняется, и прежде чем последовать за ней, я бросаю последний взгляд на поле битвы. Купиды — подлые крысы, коими всегда были, которым никогда нельзя доверять. Мы совершили ошибку, и я уже сейчас сожалею, что мы с ними связались. Но тем не менее я все еще не могу на них злиться, может из-за секундного ступора, сковавшего их, прежде чем они ринулись в бой против нападающих созерцателей.

Что-то здесь не так, что-то скрывается за их неожиданным предательством, и это делает ситуацию трагической. Но на разъяснения нет времени. Я исчезаю в камине, оставляя похитителей детей их судьбе.

Еще прежде, чем успеваю сообразить, задняя стенка камина отодвигается, и мы вваливаемся в пыльный коридор.

Глава 69

Они ушли, и теперь Линн тоже вступает в бой. Созерцатели сильны и решительны. Все чаще их серебряные клинки достигают цели, все больше появляется кровавых ран. Линн плевать, что произойдёт с Зиком или с Мот, или с Кэтролл. Как и в каждом бою, при любой опасной ситуации, ее взгляд прикован только к Слэйду, Он не простит ей, что она отослала Пейшенс Ли, но она все равно любит его и то, что здесь происходит, разрывает в клочья то, что осталось от ее сердца за долгие годы существования во тьме. Она знала, что Дариан Джед Ли — плохой человек.

Но то, что он сделал, абсолютно затмевает все то, чего она от него ожидала. Он, как и обещал, возвращает купидам их детей, но совершенно другим способом, чем они ожидали. Они больше не обычные дети рабочих. Ли сделал из них самых заклятых врагов купидов — созерцателей, которые в данный момент теснят тех по всему фронту, а когда купиды будут прижаты к стенке, их уничтожат собственные дети.

Линн выхватывает свои самодельные стрелы и с еще большей отвагой бросается в бой, время от времени поглядывая в сторону Слэйда. Он сражается, но что-то не так. Кажется, будто он чего-то лишился, чего-то не достает, и это взывает у Линн беспокойство.

Он берет юного созерцателя в удушающий захват и вырывает у того нож, но не продолжает свою атаку. Ему трудно заставить себя убить этих созерцателей, и Линн понимает, почему. Остальные действуют по-разному. Одни, похоже, имеют такие же сомнения, другие дерутся как всегда: сразу становится видно, у кого были дети, а у кого — нет. Кому Слэйд поведал о былых временах, а кому нет. У Линн не было детей. Ей наплевать на то, что произойдет с этими юными созерцателями. Она срывает на них весь свой гнев, и, в конце концов, она та, от чьей стрелы в сердце падает первый из них.

Бой замирает на миг, когда его тело ударяется о пол. У Линн возникает ощущение, что все взгляды обращены в ее сторону. Созерцатели выглядят не менее растерянными, чем купиды. Воцаряется тишина. Созерцатели недоверчиво пялятся на убитого товарища — только сейчас до них доходит вся серьезность происходящего.

В отличие от них, купиды осознают, что Линн, по сути, убила одного из них. Ей остается лишь надеяться, что никто не знает, чьего ребенка она убила. Что никто из ее соратников не повернется против нее.

Созерцатели первые, кто преодолевают шок — точнее парень, так похожий на Слэйда. Лидер. С гневным кличем он вскидывает нож и набрасывается на лидера Линн. На Слэйда.

Сначала Слэйд отступает на шаг, только потом принимает вызов, и его клинок с искрами встречается с клинком противника. Но юный созерцатель быстр и, в отличие от Слэйда, не отягощен сомнениями. Линн не в силах пошевелиться. Она обнаруживает Кэтролл и видит, что та в таком же состоянии. Никто из них не способен причинить вред юному созерцателю.

Затем события начинают развиваться с неимоверной быстротой.

У Слэйда появляется возможность ударить, но он мешкает, и в следующее мгновение юноша притягивает его к себе и глубоко вонзает свой клинок ему в грудь.

Время замирает. Мир перестает вращаться. Линн не в силах оторвать взгляд от обоих. От Слэйда, что удивленно вскрикивает. От парня — Чарли — что взирает на него, холодно и безжалостно, даже не подозревая, кто сейчас перед ним.

— Лидер лондонских купидов… это конец твоей грязной шайке!

Слэйд неотрывно глядит на него. Линн чует запах его крови. Он слишком быстро и слишком много теряет ее. Он медленно переводит взгляд вниз, двумя руками хватается за рукоять клинка и вырывает из своей груди. Покачнувшись, делает шаг назад, падает на колени, смотря на свои окровавленные пальцы, словно пытаясь понять, что с ним происходит. Что он умирает. Он произносит только одно слово. «Чарли». Имя юноши, с которого все началось. И с которым этой ночью все завершится.

— Именно, — шипит Чарли, вытирая кровь купида со своего клинка. — А теперь здохни наконец-то. Проложи путь для своих дружков.

Он пинает своего отца, тот падает на пол и больше не шевелится. И лишь теперь до Линн доходит то, чему она только что стала свидетелем, что хватило всего пары секунд, чтобы уничтожит всю ее жизнь. Она смотрит на безжизненное тело Слэйда, и все остальные тоже. А затем бой снова возобновляется. И лишь одна не двигается с места. Кэтролл. Она застыла, как зеркальное отражение Линн. И словно мертва, как Слэйд. Идеальная статуя воительницы, которую лишили смысла в дальнейшей борьбе. Линн несколько секунд смотрит на нее, затем вниз на Слэйда. Потом снова на Кэтролл. Видит, как вспыхивают клинки в первых лучах восходящего солнца. Она все еще не в силах шелохнуться, даже тогда, когда к ней направляется один из противников.

— Чего ты замерла? Уходи! — звучит голос за спиной.

Линн не может до конца понять смысл сказанного, не может сообразить, кому принадлежит приказной тон, звучащий в словах.

— Не стой столбом, шевелись!

Холодная ладонь сжимает ее плечо, тащить прочь от происходящего. Как в замедленной съемке, она разворачивается, сквозь пелену слез узнаёт бледную кожу и черные волосы.

— Слэйд… — всхлипывает она.

— Размечталась! — хмыкает полукровка и тем самым разрушает иллюзию, — Желаешь, чтоб тебя замочили? Туда! — Скиннер толкает Линн в сторону камина, где незадолго до этого исчезли целительница и оба созерцателя. — Давай! Остальным ты уже не поможешь!

Эти слова обрушиваются на Линн, как удар под дых. Жестокие, безжалостные и такие правдивые. И вдруг ее озаряет, что это не может быть концом. Не здесь, не сейчас. Что у нее еще есть шанс придать своей жизни другой, новый смысл. Она бросает прощальный взгляд на мужчину, которого любила более шестидесяти лет. Прячет бесконечную боль в самые глубины души.

— Прощай, Слэйд, — шепчет она, затем наклоняется и протискивается в отверстие в камине.

Скиннер следует за ней. В руках у него бутылка с желтоватой жидкостью. Он выливает содержимое, и струйка резко воняющей субстанции растекается под ногами сражающихся купидов, бывших рабочих из Элизабет.

— Иди дальше, — приказывает сын Ли.

Линн следует его приказу. Последнее, что она видит: он выхватывает зажигалку и бросает ее в жидкость.

Раздаются душераздирающие крики, и мир в очередной раз тонет в пронзительно ярком свете.

Глава 70

Сай идёт впереди, а я толкаю за плечи Пейшенс вдоль узкого потайного хода, в который мы попали из камина. Удача нам улыбнулась — а может и судьба. Я нигде не вижу Скиннера и чувствую, как сердце в груди начинает колотиться сильнее. Что будет, если он не выберется? Что, если один из созерцателей принял его за купида и не раздумывая прикончил?

— Ход заканчивается там впереди, — кричит мне Сай, — Притормозите!

Я придерживаю Пейшенс, и мы пораженно наблюдаем, как он разгоняется и всем телом бросается на стену. С треском он проламывает перегородку из пап-маше и падает на полированный каменный пол посреди обломков.

Я, Пейшенс и Мали спешно следуем за ним. Мы оказываемся в своего рода бальном зале, из которого ведут несчитанные коридоры и двери. Шум боя слышится здесь лишь приглушенно, как легкий отголосок летнего шторма. Я в полной нерешительности. Вокруг кромешная тьма, и нам нужно поторапливаться, чтобы поскорее убраться отсюда, прежде чем, как слепые котята, нарвемся на очередную засаду. Но внутренний голос неистово сопротивляется этому выводу, сильнее, чем когда-либо. Чипы, нам нужно стереть их содержимое. Мы так близки к цели…

Но тут же сомнения начинают разъедать мою решимость. Слэйд предал нас, с самого начала водил нас за нос, чтобы претворить в жизнь собственный план. Значит этот дом может и не быть жилищем Ли? С какой стати индустриальному магнату находиться тут?

— Боже, где Скиннер?

В тусклом лунном свете я вижу, как Сай бросает нервный взгляд в сторону потайного хода.

Мне тоже интересно, что он так долго мешкает?

— Там, — говорит Пейшенс, указывая на дыру в стене.

Сначала мне не понятно, что она имеет в виду, потому что я не вижу Скиннера и даже не слышу его шагов. Но затем с ужасом понимаю, на что она указывает: из потайного хода, словно клубящийся туман, ползут маленькие облака дыма.

— Что, черт возьми..? — начинает Сай, но тут же замолкает.

Мы слышим кашель Скиннера, а потом задыхающиеся женские хрипы. Я еще не успеваю сложить два плюс два, а из прохода уже вываливаются он и Линн.

— Я ничего не вижу! — хрипит Скиннер, — Вам придется вывести нас отсюда. Не думаю, что они нас преследуют.

Я смотрю в проход и вижу красное марево. Огонь, распространяется все дальше и дальше, благодаря прекрасной подпитке, которую он находит в трухлявой древесине.

И я вдруг принимаю окончательное решение.

— Нужно выбираться! — я хватаю Скиннера за руку, который в свою очередь нащупывает пальцы Линн.

Сай тем временем, подхватив Пейшенс под руку, начинает с ней бежать.

Мы втроем бежим следом, подгоняемые треском пламени, хрустом древесины и жаром, усиливающимся с каждым шагом. Еще через несколько метров дым уже бьет нам в лицо.

— Мы бегаем по кругу! — кричу я, но тут же понимаю, что это вздор. Пожар, словно паразит, уже бесконтрольно распространился по всему дому.

Я слышу кашель Пейшенс, сначала громкий, затем все тише и тише. Треск пламени становится громче и громче, заглушая все звуки. Я уже ели переставляю ноги, иду практически вслепую и с горящими легкими сквозь густую завесу. Сай увеличивает темп. Я тоже ускоряюсь, и хотя обе слепые обузы мешают мне догнать Сая и Пейшенс, нам все равно удается увеличить расстояние между нами и пламенем.

И вдруг раздается голос:

— Как здорово, что вы привели ее прямо ко мне!

— Чарли, — говорит Линн у меня за спиной, и мою руку пронзает резкий рывок. Девушка-купид и Скиннер остановились.

Глава 71

У Линн горят глаза, но внезапно вспыхнувшего пламени, с помощью которого Скиннер пытался помешать остальным преследовать их, недостаточно, чтобы полностью ослепить ее. Она сразу замечает Чарли. Он стоит в коридоре перед ними, преграждая единственный путь для побега, и совершенно спокойно целится своим ножом в их сторону.

— А я уж было подумал, что придется продолжить эту маленькую травлю в лесу, но так еще лучше.

Линн видит, как трое выстраиваются вокруг целительницы, но сомневается, что это поможет. Чарли вооружен и готов на все. Созерцатели же и полукровка ослаблены действием дыма и вооружены лишь подручными средствами.

— Отпустите её и можете уходить. Вы должны знать, я не убиваю созерцателей, — улыбается Чарли, и Линн чувствует болезненный укол в груди.

— Никогда, — восклицает Джолетт. Ее голос — хриплое рычание.

Пейшенс мучительно кашляет.

— Ай, да ладно, не усложняйте всё, — Чарли проводит рукой, — У вас нет ни единого шанса. Отсюда лишь один путь, а так как ваш дружок купид был так любезен и сжег хижину моего друга, то он ведет мимо меня.

— Твоего друга? — хрипит Линн, делая шаг к сыну Слэйда. Пожар распространился уже намного дальше. Она спиной ощущает жар огня, небольшие язычки пламени уже облизывают потолочные балки.

— Заткнись, купид! — разворачивается к ней Чарли, и на какой-то миг ей кажется, что он, в обуревающем его гневе, просто запустит в нее свой нож.

— Дариан Джед Ли тебе не друг, Чез, — без тени замешательства продолжает Линн. Называть Чарли прозвищем, которое она дала ему в детстве, вызывает странные чувства. Сейчас он выглядит так, как будто они ровесники.

— Не смей меня так называть! Никогда не смей так называть! — Чарли, минуя остальных, останавливается перед ней. В его глазах отражается пламя, и Линн приходится напрячься, чтобы выдержать его взгляд.

— Ты Чарли Слэйд. Тайлер Слэйд — мужчина, которого ты убил — был твоим отцом, а твой так называемый друг это допустил. Ли знает, кто ты, и теперь ты тоже должен вспомнить. Я Линн Крейгтон. Я заботилась о тебе, когда твой папа работал…

Внезапно воспоминания выплескиваются из Линн: то ли ее собственные, то ли сотканные из рассказов Слэйда, то ли возникшие из ее накачанной адреналином фантазии. Но все равно, правдивы они или нет, она может только надеяться, что созерцатели поймут, какой шанс она им предоставляет.

— Ты был совсем маленьким, но должен помнить!

Чарли невозмутимо смотрит на нее, но она замечает, как нож в его руке начинает дрожать. Он все еще не спешит наносить удар и позволяет ей себя отвлечь.

Тем временем дым становится таким плотным, что на расстоянии метра уже невозможно что-либо разглядеть.

— Тот, кого ты называешь своим другом, всех нас заманил в ловушку. Он желает убить созерцателей, которые здесь со мной, слышишь? Они стражи, а он хочет всех их уничтожить. Они здесь, чтобы наконец-то выбраться из его лап, — Линн продолжает нести все, что приходит на ум, слова, словно сами по себе, слетают с языка, — Они хотят стереть данные на своих чипах, хотят наконец-то освободиться из плена. Это все, чего они хотят. В отличие от твоего босса, они не желают никому ничего плохого. Он же желает только уничтожения и смерти. Чарли, пожалуйста, вспомни, откуда ты. Ты же один из нас.

Наконец-то стражи и Скиннер выходят из ступора и понимают, что задумала Линн. Они хватают юную целительницу и бегут прочь. Но уже поздно. С потолка перед ними начинают осыпаться обломки. Одна из горящих балок обрушивается на Джолетт, прижимая ту к полу.

— Ты лжешь! — выкрикивает Чарли, и Линн вынуждена оторвать взгляд от раненной созерцательницы.

— Нет, подумай сам! Подумай! Дариан Ли запудрил тебе мозги! Он наслаждается зверствами! Ты родом из Элизабет! Ты — Чарли Слэйд из рабочего квартала Элизабет! — Линн слышит, как ее собственный голос с каждым словом становится все пронзительнее и отчаяннее. Чтобы выиграть эту неравную битву, ей во что бы то ни стало необходимо убедить сына Слэйда. — У тебя была маленькая тряпичная обезьянка по имени Мистер Эйп. И она была единственной, кто был рядом с тобой, когда ты… прятался в стене, в ожидании возвращения твоего отца.

Взгляд Чарли меняется. В его глазах разливается ужас. Он вскрикивает, все его тело словно сопротивляется словам и образам, которые те вызвали в его голове. Минувшие годы в совокупности с идеально запрограммированным чипом заставили его мозг забыть эту старую травму. Одно мгновение кажется, будто он желает перерезать Линн горло, но затем по его освещенному пламенем лицу проходит судорога. Его глаза прерывисто дергаются, а затем выпустив нож из руки, он пробегает мимо Линн и сквозь огонь несётся прочь.

— Чарли! — кричит она ему вслед, но свет слишком яркий, и она со стоном прижимает пальцы к глазам.

— Уходим отсюда! — Скиннер, схватив за руку, опять тянет ее за собой.

Сквозь слезы она видит, как другой страж поднимает с пола раненную созерцательницу. Избавительница беспомощно тащится между ними.

Вместе со Скиннером Линн подгоняет остальных через горящий коридор. Дом огромный, они в ловушке пылающего лабиринта. С каждой секундой становится все горячее и горячее. У Линн такое чувство, что одежда медленно, но верно плавится вместе с кожей.

— Нам нужно выбираться! — орёт Сай, — Джо необходимо как можно скорее вынести на свежий воздух!

Но за каждым поворотом, что они оставляют позади, их ожидает очередное пламя и еще более сильный жар.

Кажется, будто прошли уже часы.

— Поверните направо, — кричит Линн, — Направо!

Она чует, что там воздух немного прохладнее и свежее. Шаг за шагом, они пробиваются вперед, и наконец-то дыма становится значительно меньше. Они со всей возможной скоростью маршируют сквозь пылающие развалины бывшего салона. Вокруг стоит обугленная мебель, картины, чьи рамы постепенно догорают на мраморном полу, свалились со стен. И вот огонь позади. Раздаётся звон, и прохладный ночной воздуха дует им навстречу.

Сначала сквозь разбитую стеклянную дверь Сай выносит на улицу созерцательницу, за ними выходит целительница и в заключение полукровка и Линн. Она ощущает, как кто-то тыкает ей в колени, разворачивается и видит, что пес тоже выбрался. К ее удивлению собака не рычит на нее. Может быть, из-за дыма и у животного проблемы с обонянием.

Они отходят от дома на пару метров, заходя в безопасность леса.

В течение бесконечных секунд Линн просто стоит на месте, позволяя пряному лесному воздуху наполнять ее легкие. И только после этого ее мозг постепенно начинает реализовывать произошедшие события. Ее слуха достигают слова:

— Все обойдётся! Все будет хорошо, Джо!

Линн поворачивается и видит склоненного над созерцательницей стража. Его лицо искаженно беспокойством.

Джолетт лежит на спине, ее лицо измазано сажей, из раны на голове в листву сочится кровь. Ее грудь неравномерно то опускается, то поднимается, словно каждый вздох причиняет ей боль. Но она в сознании. Ее покрасневшие глаза открыты и устремлены на созерцателя. На губах играет слабая улыбка.

— Конечно будет, — шепчет она, — Я — созерцательница.

Рядом с ноги на ногу переступает избавительница, да и полукровка выглядит обеспокоенным.

Сай улыбается в ответ, и Линн понимает, что этих двоих объединяет нечто большее, чем совместное задание. Большее, чем защита Пейшенс Ли.

— Мы унесем тебя отсюда, затем ты немного поспишь. Когда проснешься, раны уже не будут такими тяжелыми.

Сай нежно убирает прядь со лба Джолетт.

Оба смотрят друг другу в глаза, на несколько секунд утонув во взгляде другого. Затем лицо Сая вдруг замирает. А с лица Джолетт исчезает обнадеживающая улыбка. Ее глаза в ужасе расширяются, а с губ слетает стон:

— Чип… он… мы…

Тут же к Джо бросаются Скиннер и целительница. Собака тоже спешит к ней, пожав хвост и вопросительно скуля.

— Что? Джо, что случилось?

Пейшенс хватает ее за пальцы. Ее голос дрожит от переживаний.

— Чип…

— Что с чипом? Джо? — с замиранием в голосе вопрошает Пейшенс.

— Наши данные были стерты, — говорит Сай таким безжизненным голосом, словно часть его умерла вместе со стертыми данными.

— Что это значит? — взгляд Пейшенс панически мечется с одного на другую. — Отвечайте! Что это значит?

Джо слабо шевелит пальцами, гладя руку целительницы.

— Я больше не… созерцательница.

Еще прежде чем кто-либо успевает отреагировать на это утверждение, тишину ночи пронзает звон. Одно из окон на втором этаже дома Ли разбивается, и из него, прямо среди сыплющихся осколков, на землю выпрыгивает темная фигура. Затем она бегом направляется в их сторону.

Линн понимает, что она единственная, кто сейчас способен сражаться. Она поднимается, расправив плечи, и преграждает дорогу нападающему.

Это Чарли. Его одежда обожжена и разорвана. На этот раз он не направляет на нее клинок. Он пристально смотрит на нее сильно покрасневшими от дыма глазами.

— Я не маленький ребенок рабочих из Элизабет, — хрипло шепчет он, — Мальчик, которого ты знала, давно мертв. Так же, как и девушка, которой ты была когда-то. У меня новая жизнь в городе. Я там имею вес, понимаешь? Дариан Ли, он… рассчитывает на меня.

Линн тяжело сглатывает. У нее нет ответа для Чарли, и ее не покидает чувство, что своими словами тот пытается убедить не столько ее, сколько себя.

— Но у меня есть гордость, — говорит он, — и я никому не позволю указывать мне. Дариан заставил меня убить моего родителя. Вероятно, его это очень забавляет. Но знаешь, что, купид? — в его глазах на секунду снова загорается пламя, и он продолжает, — Теперь повеселюсь я, освободив этих двух созерцателей. Для того, кто знает, что делать, это проще простого — стереть их чипы. Тем более, если ты — главный разработчик программ корпорации Ли…

Линн больше не слушает его. Кажется, мир на миг замирает. Даже она понимает, что значат эти слова. И вдруг Скиннер поворачивает голову, вскакивает, хватает сына Слэйда за грудки и швыряет в ближайшее дерево.

— Ты идиот! Ты — чертов идиот, ты не мог удовлетворить своё эго каким-нибудь другим способом? Ты что не видишь, что она умирает? Она умирает по твоей вине!

Чарли недоуменно пялится на полукровку, затем переводит взгляд на Джолетт.

Линн тоже взирает на созецательницу, чье дыхание стало слабее, а лужа крови увеличилась настолько, что кажется нереальной.

— Джо! О, боже, Джо! — в голосе Сая такое глубокое отчаянье, что вызывает боль даже у Линн. — Джолетт, ты не должна сдаваться! Ты не имеешь права сейчас сдаться, слышишь?!

Но созерцательница не слышит. Ее голова падает на бок, а застывшие глаза невидяще смотрят на ночной лес.

— Джолетт, пожалуйста… — Сай поднимает безжизненное тело своей девушки и прижимает к груди. — Ты не можешь меня покинуть, слышишь? Я же люблю тебя, не смей уходить!

Внезапно целительница вскакивает. Она пристально взирает на обоих созерцателей, словно их поразило смертельной болезнью. В ее глазах блестят слезы, и она закрывает рукой рот. Сначала Линн кажется, что это из-за смерти Джолетт, но потом до нее доходит, что боль малышки сидит еще глубже — она смотрит на Сая, словно он вонзил ей в грудь пылающий кинжал. И, наверное, для нее это так и есть.

— Ты сейчас же всё вернёшь на место! — Скиннер отталкивает Чарли от себя, — Ты вернешься в дом и…

Он не успевает продолжить. Преисподняя за их спинами на мгновение затихает, как будто делая глубокий вздох, а затем мощный взрыв сотрясает лес. Становится невыносимо светло, и с деревьев, словно листопад, срываются бесчисленные стаи вспугнутых птиц, спасаясь в ночи от смертельного пламени.

— Поздно, — шепчет Чарли. Ужас в его взгляде выдает, что он осознаёт то, что натворил.

Глава 72

В моей голове, словно ураган, бушует боль. Кожа горит, и такое ощущение, будто легкие слиплись. Хочется кричать, хочется бороться, сразиться с невидимым врагом, но я больше не владею своим телом. Ноги не слушаются меня, руки безжизненно свисают, будто налитые свинцом, я даже не могу открыть рот.

И вдруг все резко прекращается. Мое тело заполняется теплом. Всеобъемлющим, уютным теплом. Кроме того, свет, яркий и утешительный, как солнечные лучи. Такое ощущение, словно этот свет уносит меня далеко-далеко, прочь от боли и всех тех мрачных мыслей, что с течением многих лет осели в моем разуме.

Я вдруг чувствую движение моих ног. Смотрю на себя сверху вниз и понимаю, что бегу по бесплодному полю. Я в лохмотьях, но мне плевать. Чувство счастья проходит через мое тело, и я не могу перестать смеяться.

Какая-то женщина зовет меня. Я оборачиваюсь и вижу, что она стоит на краю поля. Ее глаза доброжелательны, ее губы — цвета черники смеются мне в ответ.

— Давай, грязнуля! Пойдем домой.

Женщина — моя мама — приседает и протягивает ко мне руки.

Я ускоряюсь и бросаюсь в ее объятия. Она встает и подбрасывает меня в воздух. Я зарываюсь лицом в ее волосах. Они пахнут дровами, еловыми ветками и лилиями. Она несколько раз кружит меня, затем куда-то несет. Но по какой-то причине я не иду с ней. Внезапно я уже больше не эта маленькая девочка, а провожаю взглядом ее и ее мать, уходящих в даль. К маленькой хижине, где они живут вместе. Ненамного больше, чем лачуга, лачуга в сумеречной Ничейной Земле, но они счастливы. Все же в Ничейной Земле есть счастье… то, что нельзя просто так разрушить и уничтожить.

То, что не должно умереть.

Свет за закрытыми веками становится ярче, жар усиливается. Я хочу пошевелиться, хочу побежать за маленькой семьей, хочу снова стать ее частью. Но не могу. Мне нельзя, потому что так много того, что придется оставить. Но что именно? Мое сознание размывается, когда я медленно оборачиваюсь. Засохшая почва переливается на солнце. Я родом отсюда, из Ничейной Земли, я знаю это сейчас. И все же мое место где-то еще. Шепот воспоминаний шелестит в воздухе, воспоминаний о парне с растрепанными волосами, о другом — моем одноглазом боевом товарище. Светловолосом ребенке, который больше не ребенок. Но все равно нуждается во мне. Не отпускает меня.

Я распахиваю глаза. Пейшенс отрывает свои губы от моих, и я смотрю на обеспокоенные лица. Сай тоже склонился надо мной. Он плачет.

— Сай… — шепчу я.

Хочу протянуть к нему руку, хочу сказать ему прекратить плакать, но я все еще слишком слаба. Сначала нужно снова вернуться в собственное тело.

Он медленно поднимает голову, его глаза встречаются с моими. Слеза капает с его щеки на мою. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Где-то рядом отворачивается Пейшенс, где-то по близости Скиннер борется с врагом, который на самом деле вовсе не враг. Где-то кружит вокруг нас собака, виляя хвостом, где-то стоит девушка-купид и смотрит на нас, видит в нас собственную потерю. Где-то горит дом, слышны крики, дым наполняет воздух, захватывает последние остатки ночи и уносит их прочь.

Где-то недалеко отсюда первые рабочие отправляются на утреннюю смену, промышленники все еще нежатся в своих постелях, бедняки за воротами встречают новый день, полный голода, страданий и скорби. Но в данный момент это не имеет никакого значения.

— Джо, — шепчет Сай, — Ты должна перестать постоянно оставлять меня.

— Сай… — мой голос произносит его имя, само слетает с моих губ. Я протягиваю к нему пальцы, хочу прикоснуться к его волосам, его загорелым щекам, шершавой из-за щетины коже на шее. — Мне так…

— Тссс. — он берет меня за пальцы и крепко сжимает мою ладонь. — Я люблю тебя, Джолетт. Ты моя настоящая причина сражаться. Ты моя причина жить.

С этими словами он наклоняется ко мне, и наши губы сливаются в поцелуе. Я позволяю этому случиться. Закрываю глаза.

Чувствую сильное, стремительное биение своего сердца.

Я ещё никогда не чувствовала себя такой живой.

Заметки

[

←1

]

От слова Cupid