«Меридиан» и другие пьесы

Перевод Т. Мироновой

Д о м и н и к Г а ч и к.

А н г е л и к а Г а ч и к о в а, его жена.

Р а д о в а н }

М и л и ц к а } их дети

А н а с т а з и я К а ч к о в а.

Ц и р и л М у х а.

М а л ь в и н а.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Большая жилая комната, обставленная так, чтобы семь действующих лиц могли в ней свободно двигаться, сидеть, лежать и даже спать, если автор предначертал им это по ходу пьесы.

На первый взгляд этим бодрым старушкам давно за шестьдесят, но они держатся так, словно им нет и пятидесяти. Когда поднимается занавес, М а л ь в и н а с аппетитом доедает последние кусочки сосиски, макая их в горчицу. В течение всего последующего разговора она сосредоточенно вытирает тарелку хлебной коркой.

М а л ь в и н а. Или давали бы хоть такие шпекачки… на полдник. Да где там! Не дождешься.

К а ч к о в а. Ты уже слышала нашу новость? Моего зятя избили. Гачика. Вчера вечером.

М а л ь в и н а. Вот, вот… Вечером дают то, что от обеда останется. Это уж закон. А если ничего не останется, дают консервы. Одну банку на двоих… Съел — иди спать.

К а ч к о в а. Я спрашиваю, ты слышала или нет, что моего зятя… Доминика Гачика… вчера вечером избили на улице?

М а л ь в и н а. Нет, не на улицу. Во двор. И это неплохо, потому что, когда окна во двор выходят, спишь лучше… А хороший сон, как известно, получше любой пищи.

К а ч к о в а. Ох, Мальвина, ты глуха, как пень, но ведь и мне хочется с кем-нибудь поговорить… Так вот, послушай. Вчера вечером Доминик возвращался домой после девяти… Вчера ведь был четверг, а он каждый четверг весь вечер в шахматы играет… И дались ему эти шахматы! А на кой черт он в них играет? Что ему с этого? Вот наши соседи, ты их знаешь, так они тоже играют, кто как умеет: отец — в преферанс, сын — на трубе в похоронном оркестре, а мать — на рояле на гражданских свадьбах. Это я понимаю! От такой игры прямая выгода — они вон, уже и машину купили. А наш Доминик и слышать не хочет, что играть надо со смыслом, чтобы и в карман тебе перепало… О чем это я говорила?.. Ну так вот, возвращается он домой со своих шахмат, идет себе по улице и вдруг слышит — кто-то зовет на помощь. Ему бы самое время за забором притаиться, а он, Доминик-то, бегом на крик. Ты ведь его знаешь. Великий педагог! Хулиганов вздумал воспитывать. Они ему и всыпали по первое число. Теперь вся голова в синяках, а лицо так распухло, что нам бинта едва хватило. А на помощь, говорят, звал учитель Небожец. Да ты его знаешь — хромой такой, он на соревнованиях всегда в свисток свистит. Было бы кого выручать! Но наш Доминик — он весь в этом! Все только книжки да разговоры о социалистической гуманности, а спроси его, почем кило хлеба, он и понятия не имеет.

М а л ь в и н а. Да, ты права. Такой свежей белой булки с ароматной корочкой сейчас уже не купишь. Удивляюсь я, и как они теперь пекут! Ведь раньше обыкновенная лепешка была вкуснее, чем нынешние батоны. Но наш заведующий и их нам не дает — говорит, белый хлеб для сердца вреден.

К а ч к о в а. Что бы там ни было, Мальвина, ты мне сразу дай знать, как только у вас освободится койка. Перейду к тебе. Лучше жить в доме для престарелых, чем в этом, хоть и родном, но действительно сумасшедшем доме. Вот и сейчас. Один бог знает, чем вся эта история кончится. Небожец подозревает парней из исправительного дома. Сегодня их будут допрашивать. Так им и надо… Только у нас такое возможно, чтобы собрали разных бродяг со всей округи и поселили не где-нибудь, а в старом замке.

М а л ь в и н а. Правду говоришь, такое только у нас возможно. Белый хлеб, мол, вреден для сердца! А свинина — для сосудов. Врач нам целую лекцию прочитала. Говорит, на молоке и на овощах можно еще много лет прожить. А я говорю, очень мне нужна такая жизнь! Я вам всю свою пенсию отдаю, так уж будьте добры обо мне заботиться. В конце концов меня сюда собственный сын устраивал. А он вам не кто-нибудь. В политике будь здоров как разбирается.

К а ч к о в а. Какая тут политика?! Твоей пенсии только и хватает, что на молоко да салат.

М а л ь в и н а. Салат полагается к мясу. Только нам салат дают без уксуса, без сахара. Я однажды не вытерпела и сказала им, как нужно салат готовить. А заведующий давай меня упрекать, что я, мол, не ценю заботу государства, что мне следовало бы знать, сколько государство добавляет на таких, как я. А я ему в ответ — пусть ничего не добавляет, а пенсию повысит, чтобы можно было нам давать и мясо пожирнее, и белый хлеб. Глядишь, мы так и помрем скорее — врачиха же не зря нам лекцию читала. Кому от этого будет лучше? Тому же государству. Ему не придется еще несколько лет нам пенсию выплачивать. И как до этого не додумались?!

К а ч к о в а. А сейчас меня любопытство разбирает: получит он хоть какую-то компенсацию за свою разбитую голову или нет. Говорила я Ангелике, оформи ты на него страховку, да так, чтобы он об этом и не догадывался. Но почем я знаю — может, теперь голову и не страхуют. Ох, глаза б мои все это не видели! Как только у вас кто-нибудь умрет, сейчас же мне сообщи. Я возьму свой узелок и — к вам. Поминай как звали. Поживу еще пару лет спокойно, а не как здесь. Это не для моих нервов.

М а л ь в и н а. Для нервов полезен мед. У нас там даже такой плакат висит.

К а ч к о в а. Посуди, Мальвина, ну разве нормальный человек будет себя так вести? Ведь Гачика назначили было директором школы, но он продержался на этом месте всего один год. Заявил своему начальству, что он против школьной реформы. А тогда как раз спрашивали, кто «за», а кто «против» гимназии. После этого он стал замом директора. Ну черт с ним, подумала я тогда, пусть хоть замом. Так его и оттуда выперли, потому что он единственный не захотел идти с детьми собирать картошку. Ох, неисповедимы пути господни! Вот тогда-то я и почувствовала, что у Доминика не все дома. А когда его выгнали и из учителей и поставили выдавать книжки, я Ангелике прямо сказала: «Разведись ты с ним, пока не поздно»… Не знаю, что она в нем нашла. Ну хоть бы на мужчину был похож, а то ведь как есть паршивая собачонка. Не приведи бог, дети в него пойдут. Да с ними уже и сейчас невозможно разговаривать. Нет уж, с меня хватит, нервы у меня не железные.

М а л ь в и н а. Нервы… Как знаешь, но если мед тебе не поможет, тогда…

К а ч к о в а. Боже мой, кому что. Вот бы и мне оглохнуть и думать только, как набить свою утробу. Такое счастье тоже не каждому выпадает.

Р а д о (почти вбегает, швыряет в угол портфель и тут же начинает стаскивать с себя рубашку). Привет, куколки…

К а ч к о в а (Мальвине). Слышала?.. И хорошо, что не слышала… Даже поздороваться толком не может.

Р а д о. Ну, чем кормят в доме для престарелых? Прозрачный бульончик по принципу: похлебаем и опять дольем? А?

К а ч к о в а. Радо! Прошу тебя… Хоть она и глухая, но это уж совсем нехорошо…

Р а д о. Разве я спросил что-нибудь неприличное? Или, может, у вас сменилась тема разговора?

К а ч к о в а. Ты знаешь, что я в твои разговоры не вмешиваюсь.

Р а д о. Ну, куколка моя… Ты живешь не в девятнадцатом веке.

К а ч к о в а. Сто раз я говорила, что я тебе не куколка, а бабушка, а куколки — это те, за кем ты бегаешь.

Р а д о. Никакие они не куколки, а женщины двадцатого века!

К а ч к о в а. Боже мой, хотя бы при Мальвине…

Р а д о. Отец еще не вернулся?

К а ч к о в а. Там на кухне есть сосиски, иди поешь.

Р а д о. Я спрашиваю, отец не вернулся?

К а ч к о в а. Только обязательно разогрей. Не вздумай есть холодные.

Радо уходит на кухню.

М а л ь в и н а. От холодной еды живот будет болеть.

К а ч к о в а. Его желудок все перемелет. А вот с внучкой… одни мучения. В пятнадцать лет заботится о фигуре.

Р а д о (появляется в одних трусах и с сосиской в руке). Меня никто не спрашивал?

М а л ь в и н а (смущенно потупившись). Ну… так я, пожалуй, пойду. Куда я положила свой пакет?

К а ч к о в а. Посиди… (Поворачиваясь к Радо.) А ты тут голый не прыгай.

Р а д о. Ты могла бы попросить за меня тетю Мальвину?

К а ч к о в а. Попросить за тебя? О чем?

Р а д о. Чтобы нам разрешили устроить выступление культуристов в доме для престарелых. Они это себе запишут как спортивное мероприятие. Проведем на уровне.

К а ч к о в а. Совсем уже стыд потерял!

М а л ь в и н а (встает и кладет на стол пакет). Почтальон попросил меня передать это заведующему. Опять, наверное, эти плакаты с советами, как сохранить здоровье… Да, не забудь про рецепт котлет. Я обещала его поварихе.

К а ч к о в а. Послушай, Мальвина. Ты не могла бы замолвить за меня словечко своему сыну? Ведь это он сумел тебя пристроить. А я боюсь, как бы меня кто не опередил. Слышишь? Гляди, чтобы меня никто не опередил! И заведующему вашему тоже передай привет. В конце концов и у меня есть право хоть чуточку пожить спокойно.

М а л ь в и н а. А ты передай от меня привет Ангелике и твоему зятю. Я что-то давно его не видела. Как он поживает? Ты мне ничего о нем не рассказываешь.

К а ч к о в а. Избили его. Вчера вечером. На улице. Ударили по голове.

М а л ь в и н а. Голова… Я и говорю, твой зять — голова. Это все от книг. Мудрый человек. Жаль, что теперь таких мало родится.

Обе старушки уходят.

Р а д о (глядя им вслед). Записать бы их разговор на пленку… Со смеху можно подохнуть.

К а ч к о в а (возвратившись). Послушай, сколько раз я тебя просила, чтобы ты не раздевался перед чужими.

Р а д о. Так ведь тетя Мальвина уже давно не…

К а ч к о в а. Оставь свои шутки. Лучше пошел бы встретил отца.

Р а д о. Я?

К а ч к о в а. Чует мое сердце, разбитой головой дело не кончится.

Р а д о. Ничего хуже этого с ним не случится.

М и л и ц к а. Вы о чем?

Р а д о. Да вот, бабка сердится, что мы плохо смотрим за отцом.

М и л и ц к а. Он еще не вернулся?

К а ч к о в а. А где ты была так долго?

М и л и ц к а. Долго?.. Ну, извини! Я ведь только что ушла.

К а ч к о в а. Ты что-то слишком рано теряешь счет времени. Да ладно, бог с вами, делайте что хотите. Мне теперь недолго осталось на вас смотреть.

М и л и ц к а. Что? Освобождается место в доме для престарелых?

К а ч к о в а. Вот когда вы сможете проявлять свою любовь ко мне. (Милицке.) Тебе письмо пришло.

М и л и ц к а. Давно?

К а ч к о в а. Надеюсь, ты не думаешь, что я его распечатала? Не бойся. Целое.

Р а д о. Из Югославии?.. Уважаемая подруга… Пионерская переписка? Нет, не похоже.

М и л и ц к а. Не суйся не в свои дела. Понял?

Р а д о. Твое счастье, что письмо не попало в руки маме. Хотя вообще-то цензура тебе бы не повредила.

М и л и ц к а (волнуясь, отрывает уголок конверта). А про тайну переписки ты ничего не слышал? В твои-то годы? А?

Р а д о. Ладно, не остроумничай. Давай сюда! Вот как руки трясутся. Заказное письмо из-за границы ты еще ни разу в жизни не распечатывала.

М и л и ц к а (пятится). Спасибо за твою заботу.

К а ч к о в а. Знаете радиопередачу «Спасибо за любовь и заботу»? Так вот, Мальвина рассказывала, что у них в доме живет одна столетняя старуха. У нее девять детей и столько же внуков. Так они послали ей привет по радио. Стыд и позор на весь свет. Спасибо за любовь и заботу — по радио.

Р а д о. Не бойся. Мы тебя не выдадим. Пустим слух, что ты уехала отдыхать… лечишься где-нибудь в Татрах. Это даже звучит правдоподобнее. Туда уж никто не поедет тебя навещать.

К а ч к о в а. Ничего, зато я сама пойду по городу и расскажу всем, как мне хорошо живется на одном хлебе и воде. (Обращаясь к Радо.) Ты куда?

Р а д о. На тренировку.

К а ч к о в а. И так каждый вечер?!

М и л и ц к а (громко вскрикивает). Боже мой!

Из письма выпадает фотокарточка. Радо быстро нагибается и поднимает ее с пола.

М и л и ц к а. Какое сегодня число?

Р а д о. Четырнадцатое. Пятница. Да-с, действительно очень занимательная корреспонденция.

К а ч к о в а. Покажи!

Р а д о. Настоящий пионер-переросток.

К а ч к о в а. Внученька! Это же матрос!

Р а д о. Юнга с Адриатики. Пижон!

К а ч к о в а. Нам только матроса не хватало!

М и л и ц к а. Какое сегодня число?

Р а д о. Чего ты там высчитываешь?

К а ч к о в а. О господи…

Р а д о. А у тебя сразу дурные мысли.

К а ч к о в а. Да в вашей семье только так все и получается.

М и л и ц к а. Четырнадцатое. Пятница… (Подает брату письмо.) На, читай.

Р а д о (читает вслух). «Дорогая подруга Милица. Разрешите мне сердечно приветствовать Вас и сообщить, что 14 июня я прибуду в Чехословакию. Мечтаю увидеть Вас в Вашем прекрасном городе. Спасибо за Вашу фотографию. Надеюсь найти Вас по Вашему адресу. Перед Вашим домом просигналю три раза. Ваш Божимир Троянов».

К а ч к о в а. Сколько раз он просигналит?

Р а д о. Три.

К а ч к о в а. А что потом?

Р а д о. А потом семья выйдет встречать поклонника с валютой.

К а ч к о в а. Боже мой. Три раза просигналит! У нас под окнами и своих иерихонских труб достаточно.

М и л и ц к а. Родителям ни слова!

К а ч к о в а. Хочешь скрыть от них?

Р а д о. Они из этого состряпают ту еще мелодраму, уж будьте уверены!

К а ч к о в а. Но маме все же…

Р а д о. Еще бы, мама ведь прекрасно разбирается в сердечных делах своих детей!

К а ч к о в а. Господи помилуй! В пятнадцать-то лет — с моряками! Я не хочу и не собираюсь это слушать.

М и л и ц к а. Не слушай, только не выдавай!

К а ч к о в а. Как же тут не выдать? Он, по-твоему, три раза просигналит, а потом превратится в невидимку? Так, что ли?

М и л и ц к а. Я помогу ему с комнатой.

К а ч к о в а. Боже милостивый! Может быть, ты еще и в гостиницу с ним отправишься?

М и л и ц к а. Тсс… Кажется, кто-то…

К а ч к о в а. Сигналит?

М и л и ц к а. Нет… Идет.

Г а ч и к о в а. Где отец? Он еще не пришел?

Качкова молча качает головой.

Ужасно. Весь город только об этом и говорит. Меня сегодня, наверное, человек двести спросили, кто его избил, и ни один не поинтересовался почему. Хорошо еще, что ученики не рискуют задавать такие вопросы.

К а ч к о в а. А его ведь все нет… Неужели до сих пор не нашли хулиганов?

Г а ч и к о в а. Было темно. Лиц он не разглядел. (Поворачиваясь к Радо.) А ты? Куда ты опять?

Р а д о. На тренировку.

Г а ч и к о в а. Сегодня можно было бы и пропустить. Отец должен вернуться с минуты на минуту.

Р а д о. Ну и что? По-твоему, как только найдут виновника, я должен буду ему отомстить? Для этого в наши дни имеются более совершенные средства.

Г а ч и к о в а. Я бы на твоем месте не скалила зубы над несчастьем родного отца. Вчера избили его, а не сегодня-завтра и кому-нибудь из нас голову проломят.

К а ч к о в а. Уходить! Уходить из этого дома, как можно скорее!

Г а ч и к о в а. Прошу тебя, мама, успокойся.

М и л и ц к а. Его найдут, вот увидите.

Р а д о. А если нет?

К а ч к о в а. И такое может быть. Вот в Америке до сих пор не могут точно сказать, кто их президента бабахнул. А ведь была фигура!

Г а ч и к о в а. Завтра надо будет обойти все магазины и незаметно заглянуть…

К а ч к о в а. В книги жалоб?

М и л и ц к а. Фелиция Скрбкова говорила на перемене, что в мясном магазине наш отец написал про ее отца, что тот жулик и вор.

К а ч к о в а. О господи. Тот одной рукой может быка повалить, а не то что нашего недомерка…

Г а ч и к о в а. Мама, прошу тебя…

Р а д о. Только меня, пожалуйста, в эти дела не втягивайте.

Г а ч и к о в а. Неужели у тебя нет к отцу никаких чувств?

Р а д о. Чувства есть, только спрашивается, какой нормальный человек возьмется сегодня перестраивать мир?

К а ч к о в а. Вот именно. Разве продавец Скрбка станет лучше от того, что какой-то Гачик напишет на него в книгу жалоб?

Р а д о. Могу привести еще один пример, посвежее. В субботу начальница отца отмечала свои именины в Доме просвещения. Все скинулись на подарок. Один отец ничего не дал. Сказал, что придерживается правила давать деньги только на похоронные венки и признает только этот вид складчины, поскольку тут уже никто не может преследовать какую-то выгоду для себя… Это мне сын начальницы по секрету шепнул.

М и л и ц к а. Отец так и сказал? Замечательно!

Р а д о. Может быть, и замечательно, но разве нормально?

Г а ч и к о в а. Иди-ка ты лучше на тренировку.

Р а д о. Я знаю, что мы с тобой всегда находим общий язык.

Г а ч и к о в а. Посмотрим, что будет через две недели.

Р а д о. Ты сомневаешься, что я сдам экзамены на аттестат зрелости?

Г а ч и к о в а. Перед экзаменационной комиссией не мне стоять.

Р а д о. Часто успех зависит не столько от того, кто стоит перед комиссией, сколько от того, кто стоит за ним.

Г а ч и к о в а. Меня ты за собой точно не увидишь.

К а ч к о в а. Когда вернешься ночью домой, постарайся не слишком шуметь в ванной.

М и л и ц к а (когда Радо исчезает за дверью). Мама?

Качкова испытующе смотрит на Милицку.

Сегодня… Ведь сегодня пятница.

Г а ч и к о в а. Ну и что? Что должно случиться?

М и л и ц к а. У тебя сегодня вечерний университет…

Г а ч и к о в а. Один раз обойдутся без меня.

М и л и ц к а. Ты же говорила, что тебе надо будет выступать.

Г а ч и к о в а. Отец должен вернуться с минуты на минуту.

К а ч к о в а. У меня какое-то дурное предчувствие…

Г а ч и к о в а. Что там никого не найдут, я была уверена. Ведь с этими правонарушителями у нас никогда не было ничего общего.

К а ч к о в а. Правонарушители? Это те…

М и л и ц к а. Трудновоспитуемые хулиганы.

К а ч к о в а. А Мальвина мне говорила, что они вполне хорошие ребята. Они приходят к старикам работать в саду.

М и л и ц к а. Может быть, у Небожеца были с ними какие-нибудь свои дела?

Г а ч и к о в а. Но избили-то отца, а задира Небожец остался без единой царапины.

К а ч к о в а. Он себе лежал под забором, а Доминик из-за него пострадал.

М и л и ц к а. А если его найдут?

К а ч к о в а. Кого?

М и л и ц к а. Ну того гангстера… Что тогда будет?

Г а ч и к о в а. Следствие, суд, тюрьма… невзирая ни на что.

К а ч к о в а. Если, конечно, сам Доминик с его характером не побежит к хулигану просить у него прощения и не станет извиняться, что причинил ему неприятности.

М и л и ц к а. Мама, а ты не хочешь пойти встретить папу?..

Г а ч и к о в а. Объясни мне в чем дело! У тебя что, свои планы на пятницы, когда меня не бывает дома? Кто тебя ждет?

М и л и ц к а. Никто.

Г а ч и к о в а. Кто должен прийти?

К а ч к о в а. Тоже никто…

Г а ч и к о в а. Учти, мама, что твоя внучка уже достигла того возраста, когда по вечерам уходят из дома не для того, чтобы играть в куклы.

К а ч к о в а. Уж ты-то меня не учи! Как будто я не помню, что ты делала в ее годы!

Г а ч и к о в а. Пойми, мама, сегодня мир стал намного сложнее.

К а ч к о в а. Боже… Никто не сигналил на улице?

Г а ч и к о в а. А кто должен сигналить?

М и л и ц к а. Никто.

К а ч к о в а. Никто. Это у меня нервы. Мир стал намного сложней. А Доминика все нет и нет. С ним, наверное, опять что-нибудь стряслось.

М и л и ц к а. Ведь он туда пошел не один, а с милицией.

К а ч к о в а. Тем хуже. Я никогда не доверяла военной форме.

Г а ч и к о в а. А знаете, кого подозревает наш участковый? Того черненького водопроводчика, который чинил нам трубы.

К а ч к о в а. Его? А почему именно его?

Г а ч и к о в а. Доминик якобы пристыдил его за то, что он халтурит, да еще и пользуется ворованным материалом.

К а ч к о в а. Я этого не слышала.

Г а ч и к о в а. Достаточно, что другие слышали и донесли участковому. А тот, бедняга, был вынужден проверить факты и нашел у водопроводчика целый склад. И действительно, все детали оказались ворованными.

М и л и ц к а. Но ведь избить-то хотели кого-то другого. Не нашего отца.

К а ч к о в а. Может быть, и у Небожеца засорилась уборная? Откуда нам известно. Теперь никому нельзя верить. Я уж думала, не мстит ли ему кто из школы.

Г а ч и к о в а. Но ведь он уже несколько лет не преподает.

К а ч к о в а. Зато ты еще там работаешь.

Г а ч и к о в а. Думаешь, из-за меня?

К а ч к о в а. Кто знает. Теперь никто ничего не знает, а люди день ото дня становятся все хуже.

Г а ч и к о в а. Если бы он преподавал, мне все было бы ясно. У него ведь были свои методы. Он за тройку по поведению ругал не ученика, а родителей. А в библиотеке? Кого он может там обидеть?

К а ч к о в а. Это только ты так думаешь. Вчера через окошко в подвале я совершенно случайно слышала, как Кладивичка рассказывала своему мужу про то, как она ходила в библиотеку за книжкой. С тех пор как у них появилась машина, они книг не покупают. Она якобы попросила у Доминика какой-то роман той французской писательницы, которая пишет про любовь. А он ей на это, что, дескать, она уже не в том возрасте, чтобы читать такие глупости.

Г а ч и к о в а. Так ей и сказал? Доминик?

К а ч к о в а. Может быть, он сказал ей что-нибудь вроде: «Милостивая пани, не хотели бы вы прочитать что-нибудь другое», но она-то перевела все на свой язык, так, как я говорю.

М и л и ц к а. А что, если отец прав? Любовь, а особенно когда об этом пишут французы, требует…

Г а ч и к о в а. Да что ты можешь об этом знать?

М и л и ц к а. Я хотела сказать, что даже форма иногда преобладает над содержанием.

Г а ч и к о в а. Хорошо бы ты помолчала!

М и л и ц к а. Как знаешь, а я все-таки думаю, что дискуссия лучше, чем…

Г а ч и к о в а. Я тебе сейчас такую дискуссию покажу…

К а ч к о в а. Вот-вот. Наподдай ей. Самое простое и давно проверенное средство воспитания. Только нынче и наказать-то ребенка нечем: ремней мужчины уже не носят, а палку отменил Макаренко. В современной семье только и остается что дискуссия.

Г а ч и к неслышно появляется в дверях. Его голова забинтована. В глазах нескрываемая усталость.

Г а ч и к о в а. Доминик!

К а ч к о в а. Наконец-то! Мы тут такого натерпелись.

Г а ч и к о в а (щупая повязку на голове мужа). Ты даже не был на перевязке?

Гачик бессильно качает головой.

М и л и ц к а. Не хватило времени, папка?

К а ч к о в а. Ему всегда не до себя…

Г а ч и к о в а. У тебя может начаться заражение.

Г а ч и к. Знаю.

Г а ч и к о в а. И все же ты не пошел?

Г а ч и к. Не было времени.

К а ч к о в а. Что-нибудь удалось узнать?

Г а ч и к. Ничего.

Г а ч и к о в а. Так что же ты делал с самого обеда?

Г а ч и к. Искал и сравнивал.

Г а ч и к о в а. Кого с кем? Ведь вам никого не удалось найти.

Г а ч и к. Я размышлял о бессилии этого мира.

К а ч к о в а. Боже мой. Опять он разводит свою философию.

Г а ч и к о в а. И ни один не вызвал у тебя подозрения?

Г а ч и к. Ни один.

К а ч к о в а. Вот так-то у нас переводят время попусту, и никаких тебе результатов.

Г а ч и к. Я бы не стал утверждать, что совсем никаких.

Г а ч и к о в а. Тогда что же? У тебя есть какие-то серьезные подозрения?

Г а ч и к. Серьезных подозрений — нет, а вот серьезное решение — есть.

К а ч к о в а. Ради бога! Что ты решил?

Г а ч и к (после короткой напряженной паузы). Если вам объяснить… Я бы сказал, объяснить принципиально и глубоко… то вы со мной согласитесь.

К а ч к о в а. О господи! Принципиально и глубоко. Опять какая-то неожиданность…

Г а ч и к о в а. Очень тебя прошу. Сядь и расскажи все, как было. Пока что я ничего не понимаю.

Г а ч и к. С чего бы начать, чтобы вы меня скорее поняли?.. (Смотрит на женщин.)

К а ч к о в а. Господи, как он смотрит!.. Взгляд-то какой!.. Успокойся, Доминик, ты ведь дома, среди своих.

Г а ч и к о в а. Ты принял это решение один или при свидетелях?

Г а ч и к. Свидетелей было сто двадцать человек. Все, кого вызвали.

К а ч к о в а. Сто двадцать, боже милостивый!

М и л и ц к а. Бабушка…

Г а ч и к. Кроме этих ста двадцати, был еще полный зал народу. Ведь проводилось общее собрание жителей нашего города. То, что вчера со мной случилось, касается каждого из нас, потому что завтра такое может произойти с кем угодно.

Г а ч и к о в а. Хорошо-хорошо, но все-таки что же ты решил?

Г а ч и к. Знаешь, я был потрясен.

К а ч к о в а. Этих хулиганов избили?.. У тебя на глазах?

Г а ч и к. Сто двадцать одиноких детей. Выражение их глаз… Вы можете себе представить? Мы с Небожецем, проходя мимо них, внимательно смотрели на каждого… Странное зрелище. Они еще дети — ровесники нашим. Без отцов, без матерей, без любви… Обездоленные детские души…

К а ч к о в а. Не принимай все так близко к сердцу. Хороши эти обездоленные детские души, если они способны ни за что ни про что проломить человеку голову!

Г а ч и к. Я повторяю — ни один из них не показался мне подозрительным.

К а ч к о в а. Ни лицом, ни голосом?

Г а ч и к. Петь мы их не заставляли.

К а ч к о в а. Ну и что же с чем надо было сравнивать?

Г а ч и к о в а. Мама, не перебивай его. Пусть расскажет, что там произошло.

Г а ч и к. За этих сто двадцать детей словом и делом отвечают пятеро: директор, воспитатель и три их помощницы. Все пущено на самотек. Ребята лазают в окна, прячутся на чердаке, прыгают через забор. Форменное безобразие! Из просто беспризорных они превращаются в дикарей, а тем, кто должен их воспитывать, попросту не хватает сил, нервов, здоровья. И никакого выхода нет.

Г а ч и к о в а. Как это нет? Ведь это же государственное учреждение.

Г а ч и к. В штатном расписании не хватает единиц, а коек в колонии вдвое меньше, чем ребят.

Г а ч и к о в а. Зачем же тогда их столько набрали?

К а ч к о в а. Вот оно, наше планирование. Выделили средства на исправительный дом, а их не хватает. Не хватает даже на приличные заборы и решетки!

Г а ч и к. За́мок будут реставрировать только через семь лет.

Г а ч и к о в а. И получается, что до того времени мы брошены на произвол судьбы.

Г а ч и к. Это и так и не так.

Г а ч и к о в а. Что ты хочешь этим сказать?

Г а ч и к. Я предложил выход из положения.

Г а ч и к о в а. Ты?

Г а ч и к. Да, я.

Г а ч и к о в а (Милицке). Пойди поставь чайник.

Г а ч и к. Не выгоняй ее. Мне любопытно, что думает голова, не отягощенная предрассудками. Я исходил из собственного опыта. Предложил педагогическую помощь.

Г а ч и к о в а. Хочешь снова преподавать?

К а ч к о в а. Учить трудновоспитуемых? Сколько тебе за это пообещали?

Г а ч и к. Пока ничего.

К а ч к о в а. Думаешь работать по совместительству?

Г а ч и к. К счастью, воспитание — не та работа, которой можно заниматься по совместительству.

Г а ч и к о в а. Тогда как же?

Г а ч и к. Здесь невозможна халтура. Поэтому на собрании я встал и обратился к присутствующим… «Товарищи! — сказал я. — Вы сами видите, какие плоды приносит неправильное воспитание» — я показал на сто двадцать ребят из исправительного дома. Никто мне не возразил. Тогда я продолжил: «Что же мы можем для них сделать? Ведь все мы знаем, чего им недостает. Прежде всего родительской руки. Ласковой и строгой». Все зааплодировали. А я добавил: «Я знаю, как действенно помочь этим ребятам и как удержать их от хулиганства… У всех нас есть дети. Мы их воспитываем. Каждый из нас, кто считает, что он воспитывает своих детей правильно, должен без колебания согласиться на мое предложение… Давайте возьмем этих детей к себе, в свои семьи. Деньги, которые государство дает исправительному дому, пусть перечисляют нам. А одно место за столом всегда найдется. Я поднимаю руку первый».

Пауза. Все молчат.

Такое же гробовое молчание воцарилось и в большом зале.

К а ч к о в а (в сторону). Эти глаза… Взгляд… Доминик! Ты спятил?

Г а ч и к о в а. А… что было потом? Что остальные?

Г а ч и к. Молчали.

М и л и ц к а. Отец, ты чудо!

Г а ч и к о в а. Твое предложение не приняли?

Г а ч и к. Положение спас директор.

Г а ч и к о в а. Наверное, сказал, что это не разрешено инструкцией?

Г а ч и к. Нет. Он сказал, что ловит меня на слове и, пока я не передумал, сегодня же пришлет ко мне одного из ребят.

Г а ч и к о в а. А ты что ответил?

К а ч к о в а (причитая). …Что он будет у нас желанным гостем.

Г а ч и к. Да. На этом мы и расстались. Собрание закончилось.

К а ч к о в а. Значит, один из этих хулиганов заявится сегодня к нам? А что будет с нами?

Г а ч и к о в а. Доминик?

М и л и ц к а (матери). Валерьянка на кухне. Принести?

Г а ч и к. Ангелика! Дорогая! Что с тобой?

К а ч к о в а (дочери). Это у него после травмы.

Г а ч и к о в а. Ты пошутил? Этого не может быть…

Г а ч и к. Ну почему же, милая?

К а ч к о в а. Потому что нормальный человек не может сделать такое заявление официально.

Г а ч и к. Что в моем предложении ненормального?

К а ч к о в а. Все. Я сейчас же одеваюсь и иду. Скажу, чтобы все отменили. Больной человек не может отвечать за свои поступки.

Г а ч и к. Возможно, в первый момент это вас огорошило. Но подумайте…

Милицка подает матери таблетки.

К а ч к о в а. Дай ей воды… И мне тоже принеси.

Г а ч и к о в а. Как ты мог вообще до такого додуматься?

Г а ч и к. Путем логических заключений. Как говорится, «добрый пример лучше сотни назиданий». В кругу нашей семьи парень за короткое время изменится.

Г а ч и к о в а. Но у нас — подрастающие дети…

Г а ч и к. Именно поэтому. Он будет формироваться вместе с ними.

К а ч к о в а. А что, если не они, а он их перевоспитает? Они уже и так от него ненамного отстали.

М и л и ц к а (подает стакан воды бабушке, потом отцу). А где он будет жить, этот колонист?

Г а ч и к о в а. Нигде. Завтра утром отец пойдет и скажет, что мы передумали.

Г а ч и к. Я этого не сделаю.

К а ч к о в а. Но хоть кто-то в нашей семье должен мыслить здраво.

Г а ч и к. Я настаиваю на своем.

К а ч к о в а. В таком случае я сейчас же ухожу из этого дома.

Г а ч и к. Это проще всего.

К а ч к о в а. Свой гражданский долг я давно выполнила. Мои дети выросли хорошими людьми. А если кому-то нравится проделывать фокусы с чужими детьми, то на здоровье, но только без меня. Еще не хватало бояться, что тебе проломят голову в собственном доме.

Г а ч и к о в а. Действительно… А если среди них не было того, кто на тебя напал?.. Если виновник скрывается в другом месте? У нас есть кого подозревать, помимо хулиганов из исправительного дома.

Г а ч и к. В этой ситуации речь идет вовсе не о моей голове. Поймите. Подумайте об этом спокойно. Наука уже давно сказала свое слово по этому поводу, и, согласитесь, в любом практическом деле кто-то должен быть первым.

Г а ч и к о в а. Но почему именно мы? Что у нас, какие-то особые условия? Или у тебя такая огромная зарплата, что ты можешь позволить себе подобные эксперименты? Может быть, у нас большая квартира, машина, дача, положение в обществе?

Г а ч и к. Ты же знаешь, что ничего этого у нас нет. Но дело и не в этом. В свое время я очень внимательно изучал Коменского…

Г а ч и к о в а. Теория остается теорией, а практика — это жизнь, и то, как ты познаешь ее через свои шесть диоптрий, стоило тебе карьеры, а нам — здоровья.

К а ч к о в а. Молодец! Наконец-то выложила ему все начистоту.

Г а ч и к. Ангелика! Ты не можешь говорить это серьезно!

Г а ч и к о в а. Абсолютно серьезно.

Г а ч и к. Насколько я понимаю, ты и твоя мама считаете, что я… что я немного…

К а ч к о в а. Если бы немного!

М и л и ц к а. Бабушка!

Г а ч и к о в а. Иду. Иду сейчас же… по горячим следам, чтобы не было ненужных толков и пересудов. Если у тебя не хватает мужества сознаться в своем безрассудстве, я должна сделать это за тебя.

М и л и ц к а. Мама, не сходи с ума!

Г а ч и к о в а (в раздражении дает ей пощечину). Как ты разговариваешь с матерью?!

Г а ч и к. Ангелика! Опомнись! Это несправедливо!

Г а ч и к о в а (Милицке). Ты — первая жертва отцовского экспериментаторства.

В передней раздается звонок.

К а ч к о в а. Боже мой. Сигналят?

Г а ч и к о в а. Что у вас у всех, галлюцинации?

М и л и ц к а. Кто-то звонит.

Г а ч и к. Идите откройте.

К а ч к о в а (Милицке). Это Мальвина. Как всегда, что-нибудь забыла.

Милицка выходит.

Г а ч и к о в а. Какой позор.

Г а ч и к. Позор может получиться, если ты сделаешь то, что собралась.

Г а ч и к о в а. Я?

Г а ч и к. Но ведь я свое слово обратно не возьму.

Г а ч и к о в а. В наши дни слово человека ничего не значит.

Г а ч и к. Для кого как.

Г а ч и к о в а. Для людей важны кроны, а не данное слово… Да-да!

Г а ч и к. Ты думаешь, нам не хватит денег, которые даст государство?

Г а ч и к о в а. Доминик, прошу тебя, помолчи, иначе я не выдержу…

Г а ч и к. И сорвешь злость, стукнув меня по голове?

М а л ь в и н а (входит в сопровождении Милицки). Неужели это правда?.. Пан Гачик?

Г а ч и к. Что?

М а л ь в и н а (внимательно оглядывает его). То, что я слышала.

К а ч к о в а. Боже мой, что эта глухая могла услышать?

Г а ч и к. А что вы слышали?

М а л ь в и н а. Слышала… а сейчас уже и вижу.

Г а ч и к о в а. Что видите?

М а л ь в и н а. Голову… Вашу светлую голову… Она забинтована.

Г а ч и к о в а (кричит). Только это? И больше ничего?

М а л ь в и н а. Господи Иисусе! Чего же больше?

К а ч к о в а (подает ей пакет). Вот… ты забыла пакет…

М а л ь в и н а. Пакет? А… Чепуха… А вот голова… Такая голова! (Обращаясь с упреком к Качковой.) Ты не сказала мне ни слова. Хорошо, что я на улице услыхала.

К а ч к о в а. Боже милостивый! Неужели это по радио передавали?

М а л ь в и н а. Пан Гачик! А его-то поймали?

Г а ч и к. Пока нет.

М а л ь в и н а. Если его не поймают… Пан Гачик… Мы с вами вместе сходим к Гейзе, моему сыну. Он все устроит. Он разбирается.

Г а ч и к о в а. В чем?

К а ч к о в а. В политике.

Г а ч и к. Я политикой не занимаюсь. Она тут ни при чем. Не приписывайте мне бог знает что, иначе я буду вынужден протестовать.

М а л ь в и н а. Протестовать. Вот именно… Вы правы. Протестовать. Я и говорю… Иначе ничего не добьешься.

Г а ч и к о в а. Прошу тебя, мама…

К а ч к о в а. Я же не протестую.

Г а ч и к о в а. Будь так добра… проводи ее…

Раздается звонок.

К а ч к о в а. Кто-то сигналит?

Г а ч и к. Звонят в дверь.

Г а ч и к о в а. Милицка… не слышишь? Кто-то звонит.

Милицка выходит.

М а л ь в и н а. Гостей ждете?

Г а ч и к о в а. Да нет… нет.

Г а ч и к. Да… ждем…

М а л ь в и н а. Я… я пойду… Но если понадобится мой Гейза… Только дайте мне знать.

К а ч к о в а. Пусть твой Гейза лучше обо мне думает. Слыхала? Обо мне!

Появляется М и л и ц к а и в растерянности останавливается в дверях.

Г а ч и к о в а. Кто там пришел?

М и л и ц к а. Он.

К а ч к о в а. Кто он?

М и л и ц к а. Это…

К а ч к о в а. Югославский моряк?

М и л и ц к а. Нет… Из замка…

К а ч к о в а. Боже праведный!

Г а ч и к о в а. Ну вот и доигрались!

Г а ч и к (встает). Хладнокровие, спокойствие, выдержка! (Милицке.) Позови его. Пусть войдет.

М и л и ц к а. Можно?

Г а ч и к. Конечно. Какие могут быть разговоры.

М и л и ц к а. Не знаю, что у нас на ужин. Но если мало, я отказываюсь от своей порции. (Уходит.)

Г а ч и к о в а. Ужасно! Невероятно!.. Просто кошмар!

Г а ч и к. Тс-с-с…

Ц и р о с чемоданом в руке останавливается в дверях. Все остолбенело молчат.

Г а ч и к. Пожалуйста, проходите… Проходите, не бойтесь.

К а ч к о в а (шепотом дочери). Боже мой, он с ним на «вы».

Ц и р о. Можете называть меня на «ты». Я так больше привык. (Подает Гачику руку.) Циро.

Г а ч и к. Доминик… Собственно, Гачик.

Ц и р о. А я Муха.

Г а ч и к. Муха? Это замечательно!

Ц и р о. Что?

Г а ч и к. Я знал одного Муху.

Ц и р о. У меня фамилия матери.

Г а ч и к. Ага… Понимаю.

Ц и р о. А что это был за мужик? Тот Муха, которого вы знали?

Г а ч и к. Тот? Я уже как следует не помню. Сколько лет прошло. Но, по-моему, это был порядочный и честный парень.

Ц и р о. А о нашем мне мама рассказывала, что он был первоклассный негодяй.

Пауза.

Г а ч и к. Знакомься. Прошу. Ангелика, моя жена.

Ц и р о (подает руку все еще не пришедшей в себя Гачиковой). Очень приятно.

Г а ч и к. Пожилая пани… — ее мама.

Ц и р о. Ваша теща?

К а ч к о в а. Качкова.

Ц и р о. Как это вы всю жизнь прожили с такой смешной фамилией?

К а ч к о в а. Что?

Ц и р о. Бабушка плохо слышит?.. (Наклоняется к ней.) Говорю, наверное, с такой фамилией не обходилось без хохмочек!

К а ч к о в а. Что? У меня?..

Г а ч и к. А это наша добрая знакомая. Тетя Мальвина. Она тоже плохо слышит… А это наша дочь.

Ц и р о. Милицка.

Г а ч и к. Вы уже знакомы?

Ц и р о. В этом мерзком городе не так уж много симпатичных цыпочек.

Г а ч и к о в а. Документ!

Ц и р о. Какой?

К а ч к о в а. Приказ!

Ц и р о. Что?

Г а ч и к о в а. Подтверждение.

Ц и р о. О чем?

Г а ч и к о в а. Вас, что же, отпустили просто так?

Г а ч и к. Можешь называть его на «ты».

Г а ч и к о в а. Где у тебя пропуск?

Ц и р о (в недоумении смотрит на Гачика). Пропуск?

К а ч к о в а. Значит, из исправительного дома любого отпускают погулять, когда ему вздумается?

Ц и р о (после паузы Гачику). Какую им нужно бумагу?

Г а ч и к (обращаясь к женщинам). Ну… так…

Ц и р о. Пан Гачик, я могу уйти.

К а ч к о в а. Это было бы лучше всего.

Ц и р о (берет чемодан). Как знаете.

Г а ч и к. Никуда ты не пойдешь!

Г а ч и к о в а. Пойдет!

К а ч к о в а. Пойдет!

М и л и ц к а. Нет, не пойдет!

Ц и р о. Эй, пан Гачик! Что все это значит?

Г а ч и к. Поставь чемодан и садись.

Ц и р о. Как знаете.

На улице раздаются прерывистые гудки автомашины.

М и л и ц к а. Гудки!.. Это он сигналит! (Убегает.)

К а ч к о в а. Ради бога! Ангелика! Держи ее!

Г а ч и к. Что такое?

К а ч к о в а. Черт его знает, каким он окажется!

Г а ч и к о в а. Кто?

К а ч к о в а. Ну… Как бы это тебе… Ты ничего не знаешь, а я… Я его уже видела.

Г а ч и к о в а. Кого?

К а ч к о в а. Ну, этого… Моряка.

Г а ч и к о в а. Моряка? (Выбегает.)

К а ч к о в а (бросается вслед за ней. На ходу сует Мальвине пакет и легонько подталкивает старуху к двери). Мальвина! Держи свой пакет.

Женщины уходят. Гачик смотрит им вслед.

Ц и р о. Пан Гачик?

Г а ч и к. Спокойно, Цирилка.

Ц и р о. Что это значит?

Г а ч и к. Не знаю… У нас в семье появился какой-то моряк.

Ц и р о. А что будет со мной?

Г а ч и к. Ты держись.

Ц и р о. Вам хорошо говорить. А за что мне держаться?

Г а ч и к. За наш уговор.

Ц и р о. О пропуске не было и речи.

Г а ч и к. Я и сам об этом забыл.

Ц и р о. Пан Гачик!

Г а ч и к. Спокойно.

Ц и р о. Наш уговор распространяется только на сегодняшний вечер.

Г а ч и к. Конечно.

Ц и р о. Пора бы уже начинать.

Г а ч и к. Подождем, пока все соберутся.

Ц и р о. Пан Гачик!

Г а ч и к. Не бойся.

Ц и р о. А что, если они от меня еще чего-нибудь потребуют?

Г а ч и к. Переведи разговор на какую-нибудь другую тему.

Ц и р о. Стоит ли все это затевать?

Г а ч и к. Ты видишь мою разбитую голову?

Ц и р о. Вижу, пан Гачик.

Г а ч и к. Значит, должен выдержать.

Ц и р о. Я-то выдержу, но вы не затягивайте.

Г а ч и к. Разумеется. Но по такому поводу должна быть в сборе вся семья.

М и л и ц к а (возвращается в сопровождении матери и бабушки). Умоляю тебя, мама, не преувеличивай. В этом нет ничего особенного.

Г а ч и к о в а. Сейчас же дай мне фотографию!

Г а ч и к. Какую фотографию?

Г а ч и к о в а. Удивительное дело! Наша пятнадцатилетняя доченька получает заказные любовные письма.

К а ч к о в а. Заказные!

Г а ч и к. Кто там сигналил?

М и л и ц к а. Никто. Вообще никто не сигналил. Это нам показалось.

К а ч к о в а (обращаясь к Циро). Так как с пропуском?

Г а ч и к. Директор забыл выписать.

Г а ч и к о в а. Я с ним об этом поговорю в более высокой инстанции.

К а ч к о в а. Что же, это неплохо: ответственности никакой, а зарплата идет.

Ц и р о. Он немного получает. Несколько сотен — это чепуха.

К а ч к о в а. А ты откуда знаешь?

Ц и р о. Жена его часто шумит. Они внизу ругаются, а нам наверху все слышно.

Г а ч и к о в а. Вот вам, пожалуйста, воспитание.

К а ч к о в а. И такие растят вот этих.

Ц и р о. Но в остальном они что надо. А по сравнению с прежним начальством — вообще сила.

Г а ч и к о в а. С прежним начальством?

Ц и р о. При мне их много сменилось.

К а ч к о в а. Это как?

Ц и р о (кричит). Да так. Здешний замок — это мой третий дом родной.

К а ч к о в а. Боже мой!

Г а ч и к о в а. Директор послал нам самого что ни на есть отъявленного.

Ц и р о. Ну, нет! Если бы к вам заявился Краварчик, у вас бы глаза на лоб вылезли. За ним уже кое-что числится. Я рядом с ним — мелюзга пузатая.

Г а ч и к. Думаю, ты мог бы пока по крайней мере сесть.

Ц и р о. Могу. Только вот без бумаги…

Г а ч и к. Для меня главное человек, а не бумага.

Ц и р о. Как знаете. Я не возражаю.

Г а ч и к. А бабушка сейчас приготовит нам ужин.

К а ч к о в а. Нет. Да… То есть… (Уходит.)

Г а ч и к. Она не очень хорошо слышит.

Ц и р о. Значит, смеху у вас с ней хватает.

Г а ч и к о в а. Милицка, покажи ему, где вымыть руки. Будем ужинать.

Ц и р о. Как скажете.

Уходит с Милицкой в ванную комнату.

Г а ч и к о в а (когда двери закрываются). Я от тебя немало натерпелась, но пойти на такое безумство…

Г а ч и к. Тс-с-с… Тише. Выбирай выражения!

Г а ч и к о в а. Я? Я должна выбирать выражения… в то время как какой-то моральный урод будет жить рядом с моими детьми?

К а ч к о в а (возвращается). Ну все. Я ухожу окончательно и бесповоротно.

Г а ч и к. Подождите! Потерпите еще немножко.

Г а ч и к о в а. Ни секунды. Вот он вымоет руки, мы его накормим, и ты тотчас же отведешь этого парня обратно.

Г а ч и к. Постарайтесь как-нибудь дотянуть до утра. А утром придет директор и принесет все необходимое.

Г а ч и к о в а. Да я его… вместе со всем необходимым… Знаешь, что?

Г а ч и к. Тс-с-с… Тише.

К а ч к о в а. Чтобы человек в собственном доме боялся рот раскрыть? А все потому, что мы прощали тебе все твоя выходки, думали, что на старости лет образумишься, а ты чем старше, тем…

Г а ч и к. Ти-ше!

Из ванной раздается визг Милицки.

К а ч к о в а. Господи! Что там происходит?

Г а ч и к о в а (сталкивается в дверях с дочерью). Что такое?

М и л и ц к а. Ничего. А что?

Г а ч и к о в а. Ты же вся мокрая.

М и л и ц к а. Я пустила воду, а он заткнул кран пальцем.

К а ч к о в а. Когда они только ума наберутся?! Ведь вон какие вымахали! Пол будете сами вытирать.

М и л и ц к а. Пожалуйста!

Г а ч и к о в а. Слыхал, отец. Еще и пяти минут не прошло, как он здесь, а она уже — «пожалуйста»!..

К а ч к о в а. Что он там так долго делает? Боже мой! Ведь там у нас вещи. Как бы чего не украл.

М и л и ц к а. Он хочет принять душ.

Г а ч и к о в а. Пойди скажи ему, что душ не работает.

М и л и ц к а. Но он уже раздевается.

К а ч к о в а. Пресвятая богородица!

М и л и ц к а. У него татуировка — во!

Г а ч и к о в а. Где?

М и л и ц к а. На груди.

К а ч к о в а. Ты уже все увидеть успела!

Г а ч и к о в а. Мало того, что он испорченный, так еще и татуированный!

К а ч к о в а. Пойдите кто-нибудь, скажите ему, чтобы не пускал душ, а то на полу будет лужа. Ой! По мне уже что-то ползет.

Г а ч и к. Нервы. Это бывает.

К а ч к о в а. Полотенце у него есть? Нет… Значит, будет вытираться нашим. Говорю заранее — я за ним стирать не буду.

Г а ч и к. У него есть свое полотенце… в чемодане.

Ц и р о (входит). Да, течет у вас будь здоров. Надо гайку подтянуть.

К а ч к о в а. Не нужно. К нам уже заходил водопроводчик, на прошлой неделе.

Ц и р о. Как знаете. Мне все равно, но завтра я мог бы все исправить.

Г а ч и к. Конечно, исправь. Наведи порядок после этого халтурщика.

К а ч к о в а. А ты в этом что-нибудь смыслишь?

Ц и р о. Поскитаешься по исправительным домам, какому-нибудь ремеслу да научишься.

Г а ч и к о в а. Это вместо школы?

Ц и р о. Школа там тоже есть.

Г а ч и к о в а. Значит, у вас все как надо?

Ц и р о. Да не скажу. Но если бы не плохая жратва, то, в общем, нормально.

К а ч к о в а. Боже мой, он же голодный! (Уходит на кухню.)

Г а ч и к о в а. Сколько тебе лет?

Ц и р о. Шестнадцать.

Г а ч и к о в а. Значит, учишься в девятом классе?

Ц и р о. Почти.

Г а ч и к. Что тебе труднее дается? Математика или язык?

Ц и р о. И то и то. Так что я решил со школой завязать.

Г а ч и к. А может быть, тебе еще понравится учиться?

Ц и р о. Сомневаюсь.

Г а ч и к о в а. Ты еще слишком молод, чтобы решать, стоит тебе учиться или нет.

Ц и р о. А вы? Вы, наверное, учительница? Точно?

Г а ч и к (жене). Смотри-ка. Паренек наблюдательный.

Ц и р о. Любую учительницу легко можно узнать по тому, как она разговаривает.

Качкова вместе с Милицкой накрывают на стол.

Г а ч и к. Так… Прошу к столу.

Ц и р о. Но…

М и л и ц к а. Приятного аппетита.

Ц и р о (сразу же набрасывается на еду). Приятного…

Г а ч и к о в а (смотрит на Циро, потом глядит поочередно на членов своей семьи). Ну хорошо… Расскажи нам что-нибудь о себе. Как ты докатился до исправительного дома?

Ц и р о. Пожалуйста… расскажу.

К а ч к о в а. Можешь ничего от нас не утаивать. Мы дальше не понесем.

Ц и р о. А у меня и нет никаких тайн. Все, собственно, началось из-за маминой должности.

Г а ч и к о в а. Из-за должности?

Ц и р о. Ее сделали начальницей. Если бы не это, у меня была бы вполне счастливая юность.

Г а ч и к. Значит, мы должны так понимать, что мать тебе…

Ц и р о. …Понапрасну осложнила жизнь.

Г а ч и к о в а. Ты бы рассказал поподробнее, как все это было.

Ц и р о. Обыкновенно.

Г а ч и к о в а. Значит, твоя мать…

Ц и р о. …Родила меня раньше, чем следовало. Печально, но я тут не виноват.

К а ч к о в а. Может, поговорим об этом в другой раз?

Ц и р о. Замуж она вышла значительно позже. Я эту свадьбу никогда не забуду. Поверите ли, я тогда напился первый раз в жизни. Мне было девять лет. Я все это помню как сейчас. Назюзюкался, как говорится, до положения риз. (Гачику.) А вы помните, как вы впервые были в положении?

Г а ч и к. Я?

Ц и р о. Понимаю, это было так давно, что вы уже и не помните.

Г а ч и к. Я… Я никогда не был в положении.

Ц и р о. Правда? (Смотрит на женщин. Те кивают.) Вы больной. Поэтому и не можете. Ох, тоска зеленая.

Г а ч и к о в а. Итак, твоя мать…

Ц и р о. Мы с ней прекрасно жили и понимали друг друга. А потом появился тот пан, который должен был стать мне отцом, а за ним — сразу две сестры. Дальше все, как положено: мы стали действовать друг другу на нервы.

К а ч к о в а. В твои-то годы? Нервы?

Ц и р о. Э… и такое бывает. Вот мне и пришлось драпануть из дома.

Г а ч и к о в а. Ты убежал из дома?

Ц и р о. Пытался. Три раза. И все три раза — неудачно.

Г а ч и к о в а. А как к этому отнеслись в школе?

Ц и р о. Устроили цирк.

Г а ч и к о в а. А мать?

Ц и р о. Она все говорила, что из-за такого сына кончит жизнь самоубийством.

К а ч к о в а. Еще бы!

Г а ч и к. А тот пан?.. Твой… отец…

Ц и р о. Неродной?

Г а ч и к. Он держал тебя в ежовых рукавицах?

Ц и р о. Да нет. Он спокойный, тихий, но в то же время — лицемер. Я его быстро раскусил.

Г а ч и к. Почему ты думаешь, что он лицемер?

Ц и р о. Это он подговорил мать избавиться от меня.

К а ч к о в а. Боже мой…

Ц и р о. Когда в школе сказали, что предлагают направить меня на воспитание в исправительный дом, она прикинулась обиженной и заявила, что сама со мной справится. А потом, ясное дело, подключился мой новый папенька. Он крупный работник и, конечно, сумел подыскать хорошее место и для нее. Тогда я в очередной раз попытался удрать из дома. По этому поводу в школу пришел сам инспектор. Со мной он разговаривать не стал, но я слышал, как он в директорской говорил маме о воспитании, морали и всяких таких вещах. А она ему, что у нее остается очень мало времени: работа, совещания, заседания, активы. А он ей на это сказал, что ее как работника можно заменить когда угодно и кем угодно, а вот заменить ее как мать, это почти невозможно. Вы бы ее видели, когда она от него вышла! Дома она меня как следует выдрала, а потом согласилась на этот интернат. Даже не возразила, когда ей сказали, что с нее будут брать больше, чем с других.

К а ч к о в а. Сколько же она платит?

Г а ч и к о в а. Она к тебе ходит?

Ц и р о. Нет. Но они прислали мне открытку ко дню рождения. Оба подписались.

К а ч к о в а. Боже мой… Ну-ну, ешь, бери еще… Даже подарка тебе не послали. Что же это за люди? Так относиться к собственному ребенку!

Г а ч и к о в а. А сестры? К ним родители относились так же, как к тебе?

Ц и р о. Те еще пеленки мочили… В яслях… Их на всю неделю туда отдавали…

Г а ч и к. А никаких других родственников у тебя нет?

Ц и р о. Есть еще какой-то дядя, но он за границей. Даже не знаю где.

Г а ч и к о в а. Дома из-за тебя никогда не ссорились?

Ц и р о. Они-то? Да они друг друга обожают. И о том, чтобы от меня избавиться, по-тихому договорились.

К а ч к о в а. Ну что вы без конца его спрашиваете? Дайте ему поесть.

Ц и р о (отодвигает тарелку, а неиспользованную бумажную салфетку протягивает Милицке). Не собираешь?

М и л и ц к а. Еще чего не хватало…

Ц и р о. Пардон. Ясненько. Пионерские забавы уже не для тебя.

К а ч к о в а. Наелся?

Ц и р о. Да. Все отлично, но… (Осматривается.) Вы все некурящие…

Г а ч и к. Хочешь закурить?

Г а ч и к о в а. У нас не курят.

М и л и ц к а. Я знаю, где у Радо спрятаны сигареты.

Г а ч и к о в а. Что? Он курит?

Г а ч и к. Почему его опять так долго нет?

Г а ч и к о в а. На тренировке.

Г а ч и к. Я не видел его уже, наверное, недели две.

Г а ч и к о в а. Прекрасный отец! Собственного сына неделями не видит, а еще собирается чужого воспитывать.

Ц и р о. Со мной у вас хлопот не будет. Я к муштре приученный.

К а ч к о в а. Тяжело тебе там приходится, а?

Г а ч и к о в а. Ну вот. Мама уже растаяла.

К а ч к о в а. А с кем его положим спать?

Ц и р о. С кем?

Г а ч и к. Мама хотела сказать «где». Видишь ли, квартира у нас небольшая. В каждой комнате спят по двое.

Г а ч и к о в а. Раздвинем диван и уложим его вместе с Радо.

Ц и р о. Я могу переночевать где угодно. А завтра мне принесут раскладушку. Постель — это не проблема.

Г а ч и к о в а. Нам хватит… того, что у нас есть… (Милицке.) Сбегай с ним наверх. Принесите с чердака одеяло.

Милицка стоит задумавшись.

Ц и р о. Пошли. У них сейчас будет совершенно секретный разговор.

Милицка и Циро уходят.

Г а ч и к. Этот парень соображает не хуже взрослого мужчины. Так что думайте, что при нем говорите.

К а ч к о в а. Я бы сказала его матери несколько «теплых» слов.

Г а ч и к о в а. Что будем делать?

К а ч к о в а. Отправим его обратно к родителям.

Г а ч и к о в а. Я спрашиваю, что будем делать сейчас?

Г а ч и к. А ты что решила? Все еще собираешься от него отказаться?

К а ч к о в а. Теперь это невозможно…

Г а ч и к о в а. Мама, прошу тебя… Вы ничего не заметили?

К а ч к о в а. Господи! О чем это ты?

Г а ч и к о в а. Я в эту игру не вступаю ни при каких обстоятельствах.

Г а ч и к. Почему же?

Г а ч и к о в а. Может быть, и ты оглох? Ты что, ничего не слышал? Разве сам не видишь? Ведь это не обыкновенный парень, а трудновоспитуемая личность. И вы хотите отважиться?..

Г а ч и к. Ты думаешь, у нас для этого руки коротки?

К а ч к о в а. Боже мой, не приплетайте сюда политику.

Г а ч и к. Твоя мать никогда специально не занималась педагогикой, и то дело говорит. А ты, как учительница, должна бы знать, что воспитание — это процесс, в котором главное — распутать клубок, потянуть за нужную веревочку.

Сверху раздается пронзительный визг Милицки. Все замирают от неожиданности.

Г а ч и к о в а (после паузы). Ну, вот… Пожалуйста… Теперь можешь распутывать.

Сцена погружается в темноту.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Час спустя, там же. Тишина. На раздвинутом диване лежит Ц и р о. В темноте светится огонек его сигареты. Раздается скрип двери.

Ц и р о ныряет под одеяло. В дверях появляется одетая в пижаму М и л и ц к а. Она вглядывается в темноту и чувствует запах дыма.

М и л и ц к а (удивленно). Ты здесь куришь?

Ц и р о (осторожно высовывает голову из-под одеяла). С чего ты взяла?

М и л и ц к а. А что же ты делаешь?

Ц и р о. Сплю.

М и л и ц к а. Нет, не спишь.

Ц и р о. Тебе какое дело?

М и л и ц к а. Тише.

Ц и р о. А я и так тихо.

М и л и ц к а. Слушай!

Ц и р о. Что?

М и л и ц к а. На улице никто не сигналил?

Ц и р о. А кто должен сигналить?

М и л и ц к а. Должны были три раза прогудеть. Ты не слышал?

Ц и р о. Нет.

М и л и ц к а. Странно. Ведь сегодня четырнадцатое?

Ц и р о. Пока еще да. Кого-то ждешь?

М и л и ц к а. Никого.

Ц и р о. Значит, ты меня разбудила просто так?

М и л и ц к а. Ты же не спал.

Ц и р о. Почем ты знала, что я не сплю?

М и л и ц к а. Интуиция.

Ц и р о. Чудно! Гудеть на всю улицу среди ночи! Разве нельзя было договориться, чтобы он тихонько свистнул и не подымал весь дом на ноги?

М и л и ц к а. Ты ничего не понимаешь.

Ц и р о. Да? Тогда зачем ты ко мне пришла?

М и л и ц к а. Если вдруг что-нибудь услышишь… Мы с бабушкой спим в комнате за кухней.

Ц и р о. Значит, если три раза погудят, тебя позвать? Я все равно до утра не усну.

М и л и ц к а. Тогда тихонечко позовешь.

Ц и р о. А ваши? Они об этом знают?

М и л и ц к а. О чем?

Ц и р о. Ну, что у тебя свидание… ночью?

М и л и ц к а. А твое какое дело?

Ц и р о. Уж больно ты смелая.

М и л и ц к а. Да, смелая… и вообще… Я хочу, чтобы ты остался у нас.

Ц и р о. Рехнулась!.. Ты что, на самом деле этого хочешь?

М и л и ц к а. А почему нет?

Ц и р о. Ну и ну! Ты явно в отца пошла…

М и л и ц к а. Разве плохо?

Ц и р о. Я бы никогда не согласился, чтобы ко мне в дом привели чужого, да еще рядом со мной спать положили.

М и л и ц к а. Отец действительно хотел как лучше.

Ц и р о. Твой отец вообще…

М и л и ц к а. …Прелесть! Только его никто не желает понимать.

Ц и р о. Да разве такое поймешь? Это он хитро придумал… привести к себе в дом одного из тех, кто его избил.

М и л и ц к а. Значит, это были ваши?

Ц и р о. А ты сомневалась?

М и л и ц к а. Но тебя же среди них не было.

Ц и р о. Дело не в этом.

М и л и ц к а. Мне ты можешь все сказать. Честное слово, можешь. Я тебя не выдам.

Ц и р о. Для чего тебе знать?

М и л и ц к а. Я бы отомстила за отца.

Ц и р о. Ах ты, боже мой! Это ты небось кино насмотрелась.

М и л и ц к а. Думаешь, сегодня это уже не модно?

Ц и р о. Для таких дел есть специалисты.

М и л и ц к а. А если их не найдут?

Ц и р о. Тогда и мстить не придется.

М и л и ц к а. Ты, я скажу, тоже хорош… Так напугать наших…

Ц и р о. Чем?

М и л и ц к а. Наговорил на себя, что ты такой…

Ц и р о. Какой?

М и л и ц к а. Мама боится, сумеем ли мы с тобой… Понимаешь, мы, как…

Ц и р о. Вот это да!

М и л и ц к а. Подожди… Я им сказала, что самое главное потянуть за нужную веревочку.

Ц и р о. Это ты о чем?

М и л и ц к а. О тебе.

Ц и р о. За что меня нужно потянуть?

М и л и ц к а. Вот этого я еще не знаю.

Ц и р о. Ты сама не понимаешь, какую чушь несешь.

М и л и ц к а. Конечно, тебе трудно. Ведь правильное воспитание…

Ц и р о. Это что?

М и л и ц к а. Это трудный процесс…

Ц и р о. Так ты поэтому ко мне пришла? Поговорить о воспитании? Ночью? В пижаме? Сидишь тут в темноте с незнакомым парнем…

М и л и ц к а. Тебе это не нравится? Пойми, я вижу в тебе прежде всего человека, а уже потом правонарушителя. Хотя у мамы другое мнение.

Ц и р о. Смехота! А по какому образцу она тебя воспитывает?

М и л и ц к а. Меня?

Ц и р о. Система правильного воспитания, пункт такой-то и такой-то. В воспитании надо проявлять последовательность. Во-первых, при серьезном разговоре с воспитуемой голос необходимо повысить. Во-вторых, когда обсуждаются щекотливые вопросы, воспитуемую следует удалять за дверь. В-третьих, если она вернулась, а взрослые еще не закончили свои дебаты, они должны либо замолчать, либо перейти на непонятный воспитуемой иностранный язык. Так?

М и л и ц к а. Откуда ты это знаешь?

Ц и р о. На мне эти методы тоже проверялись.

М и л и ц к а. Все можно делать гораздо проще. Сегодня каждый из нас воспитывает себя сам.

Ц и р о. А они не хотят понять, что при системе самообслуживания покупателю не суют в корзинку товар, который ему не нужен.

М и л и ц к а. Точно. Послушай, а кто это сказал?

Ц и р о. Это я тебе говорю.

М и л и ц к а. Но где ты это вычитал?

Ц и р о. Разумеется в…

М и л и ц к а. Я… обожаю читать именно то, что не разрешают. Мне на днях дали почитать «Современную сексологию»… Вот это книжка!

Ц и р о. А нас просвещал какой-то психолог, рассказывал о венерических заболеваниях. Теперь это модно… Он старался говорить с нами по-свойски. Но взрослых надо держать на расстоянии. Половина того, что они говорят (а может, даже меньше), — правда, зато все остальное — мыльный пузырь. Дунь — и лопнет.

М и л и ц к а. Но для меня хуже всего то, что они не дают возможности ничего им объяснить. Ведь все можно обсудить. Разве нет? А у нас любая попытка что-то растолковать сразу пресекается. В нашей семье это называется оперативным подходом. Так поступают и с Радо и со мной… Со мной все обсуждения чаще всего кончаются обычной грубой пощечиной.

Ц и р о. Я бы нисколько не возражал против пощечины. Только настоящей! Такой, которая не описана ни в одном учебнике педагогики. Когда я только что попал в исправительный дом, я однажды заработал оплеуху у нашего учителя. Ну и треснул же он меня! Зато потом я чувствовал себя намного умнее. А он был мужик что надо. Он меня ударил не из злости и не для того, чтобы сохранить свой авторитет, как это делает большинство взрослых… Я его любил. Да и все мы его любили. Только потом его уволили.

М и л и ц к а. Послушай, Циро. А ты, оказывается, совсем не такой чокнутый, как мне вначале показалось. У тебя есть девчонка?

Ц и р о. Сомневаешься? Само собой… Как только будет можно, мы поженимся.

М и л и ц к а. Тише!

Ц и р о. Что? Гудят?

М и л и ц к а. Нет. Кто-то идет.

Ц и р о. Где?

Раздаются шаги.

Прячься скорей!

М и л и ц к а. А она красивая?

Ц и р о. Тс-с-с… (Накрывает ее одеялом Радована.)

Г а ч и к останавливается в дверях. Он в ночной рубашке, в руке — карманный фонарик. Светя перед собой, он на цыпочках идет через комнату в кухню.

М и л и ц к а. Куда он прошел?

Ц и р о. Куда, по-твоему, ходят в ночной рубашке?

М и л и ц к а. Я побегу.

Ц и р о. Подожди, а то, когда пойдешь мимо, он тебя увидит.

М и л и ц к а. Не могу же я лежать здесь.

Ц и р о. Лезь под диван, если тебе там удобнее.

М и л и ц к а. Он на тебя светил?

Ц и р о. Светил, но ничего не заметил.

М и л и ц к а. Откуда ты знаешь?

Ц и р о. Он был без очков.

М и л и ц к а. Как ты думаешь, который сейчас час?

Ц и р о. Тс-с-с…

Скрипит дверь.

Г а ч и к (возвращается в комнату, шарит по стенам фонариком и медленно обходит диван. Циро притворяется спящим, но Гачик, стоя над ним, светит ему прямо в глаза). Послушай, Цирил!

Циро не отвечает. Гачик присаживается на диван и осторожно трясет его за плечо.

Цирилка!

Ц и р о. Что?.. Что такое?.. А?

Г а ч и к. Ты спишь?

Ц и р о. Вот… Как раз засыпал.

Г а ч и к. А мне показалось, ты не спишь. На новом месте плохо спится.

Ц и р о. Мне не привыкать.

Г а ч и к. А что, Радо уже спит? Когда же он вернулся?

Ц и р о. Когда? Не знаю… Я уже спал.

Г а ч и к. Значит, начнем завтра с утра. Как условились.

Ц и р о. Пожалуйста… Может, нам лучше выйти на кухню и там поговорить?

Г а ч и к. Нет, нет. Рядом с кухней спят теща и Милицка. У них очень чуткий сон, а наш разговор не для их ушей.

Ц и р о. Говорите тише и погасите фонарик.

Г а ч и к. Спокойно, Цирилка. Не бойся.

Ц и р о. Я? Я спокоен.

Г а ч и к. Почему же ты трясешься?

Ц и р о. Это вам кажется.

Г а ч и к. Тогда — ближе к делу.

К а ч к о в а (появляется в дверях). Милицка!

Г а ч и к (удивленно смотрит на тещу). Что?

К а ч к о в а. О боже… Кто здесь?

Г а ч и к. Спокойно. Это я…

К а ч к о в а. Доминик? А где девочка?

Г а ч и к. Какая девочка?

К а ч к о в а. Твоя дочь…

Г а ч и к. Она же спит.

К а ч к о в а. Где? В кровати ее нет.

Г а ч и к. Не может быть.

К а ч к о в а. Боже праведный. Чуяло мое сердце. Убежала… С моряком.

Г а ч и к. Это тебе померещилось… со сна.

К а ч к о в а. Померещилось?! Мне никогда ничего не мерещится! Кровать-то пустая!

Г а ч и к. Но… этого не может быть. (Идет к дверям вслед за Качковой.)

М и л и ц к а (высовываясь из-под одеяла). Что делать? Ну мы и влипли!

Ц и р о. Лежи!.. Не высовывайся! (Накрывает ее еще и своим одеялом.)

Г а ч и к (возвращается взволнованный). Цирилка! А ты?.. Ты не заметил? Ведь она должна была пройти мимо тебя.

Ц и р о. Я… Я крепко спал, пан Гачик.

К а ч к о в а (открывает дверь в спальню супругов). Ангелика! Вставай!

Г а ч и к. Спокойно. Без паники. У нее слабое сердце. Как бы с ней чего… Нам только этого не хватало.

Г а ч и к о в а (испуганно вбегает в комнату). Что? Обокрал?

К а ч к о в а. Вот они — результаты твоего воспитания! Чуяло мое сердце.

Г а ч и к о в а. Что пропало? Деньги?

К а ч к о в а. Милицка! Девочка наша пропала! У нее еще молоко на губах не обсохло, а она уже с матросами переписывается.

Г а ч и к о в а. Милицка?! Доминик! Не стой здесь.

Г а ч и к. А где же мне стоять?

К а ч к о в а. Он еще спрашивает! А ну поднимайтесь!.. Все! Радо! Вставай! Твою сестру могут изнасиловать. (Энергично сдергивает одеяло с Милицки.)

Пауза.

М и л и ц к а. Меня… Ничего со мной…

Г а ч и к о в а. Что это значит? Доминик! Воды!

Г а ч и к. Валерьянку…

К а ч к о в а. И неотложку.

Г а ч и к. Милицка. Золотко мое. Что это значит?

М и л и ц к а. Ничего. Абсолютно ничего.

Г а ч и к. Как это ничего? Куда ты улеглась!

Г а ч и к о в а. В собственном доме! На диване! И с правонарушителем!

Г а ч и к. Да… Ситуация…

К а ч к о в а. Страшная!

Г а ч и к. Не страшная, а просто совершенно особая!

Г а ч и к о в а. Скандальная.

Г а ч и к. Ангелика! Тебе плохо?

М и л и ц к а. Я принесу тебе воды.

Г а ч и к о в а (кричит). Ни с места! Я хочу знать, что у вас тут было.

Ц и р о. Если вы думаете, что мы…

Г а ч и к о в а. Я мать, и я должна все знать.

Ц и р о. Так ничего же… Может быть, мы начнем, пан Гачик?

Г а ч и к. Одно с другим не путай!

Г а ч и к о в а. Если я не сойду с ума сейчас, то уже никогда не сойду. Доминик, неужели ты знал об этом?

Г а ч и к (Милицке). Можешь нам объяснить, что ты здесь делала?

М и л и ц к а. Пожалуйста. Я пришла попросить его, чтобы он меня разбудил, если услышит, что на улице три раза прогудели.

Г а ч и к о в а. Прогудели? Ты мне язык не заговаривай.

Г а ч и к. Успокойся.

Г а ч и к о в а. Чего ты меня успокаиваешь? Думаешь, я поверю ее выдумкам?! Да они же белыми нитками шиты!

М и л и ц к а. Это не выдумки, а правда.

Ц и р о. И ничего невероятного в этом нет.

М и л и ц к а. Что факт, то факт.

К а ч к о в а. В годы моей юности такие вещи назывались по-другому…

Г а ч и к о в а. Я тебе покажу «факт». Факт — это то, что мы застали вас вместе.

Ц и р о. Я лежу там, куда вы меня сами положили.

Г а ч и к о в а. Замолчи, хулиган! Ни слова больше!

Ц и р о. Раз такое дело, пожалуйста.

М и л и ц к а. Он тут ни при чем.

Ц и р о. И она… Она тоже не виновата.

Г а ч и к о в а (мужу). Ты слышишь? Вот их понятие о морали! Еще кончится тем, что они нас же обвинят, что мы их накрыли в нашей собственной квартире!

Г а ч и к. Ангелика… Ты просто разнервничалась… Ничего такого не могло случиться.

М и л и ц к а. И не случилось.

Г а ч и к о в а. Молчать!.. Молчать!..

Ц и р о. Конечно… Молчание — знак согласия. Но с чем мы должны согласиться? С тем, что вы тут навыдумывали, хотя ничего и не произошло?

Г а ч и к о в а. Доминик… Попроси его помолчать!

Ц и р о. Как знаете… но только это нечестно.

М и л и ц к а (обращаясь к Циро). А ты мне еще не верил, когда я говорила, что у нас в семье ни с кем невозможно поговорить нормально.

Г а ч и к. Почему невозможно? Давайте поговорим!

Г а ч и к о в а. О чем? О чем ты собираешься разговаривать с пятнадцатилетней дочерью, которую застал в кровати с парнем… От такого шока можно на всю жизнь больной остаться.

Ц и р о. Боюсь, что настоящий шок у вас еще впереди, пани Гачикова.

Г а ч и к о в а. Замолчи! Не думай, что если ты сын ответственных работников, то тебе все прощается…

Г а ч и к. Где Радо?

Г а ч и к о в а. Где? На баскетболе. Их команда готовится к первенству. Тебе бы следовало это знать в первую очередь… Ты все же отец!

Ц и р о. Может быть, сходить за ним?

Г а ч и к о в а. Спать… Сейчас все пойдут спать.

К а ч к о в а. А утром на свежую голову решим…

Г а ч и к о в а (Милицке). Ты пойдешь со мной. И с этой минуты будешь спать около меня.

М и л и ц к а. А как же папа?

Г а ч и к о в а. Мне с ним ночью не о чем разговаривать.

Женщины уходят.

Г а ч и к (после паузы). Надеюсь, Цирилка, ты ее понимаешь. Она — мать. Когда у тебя будут собственные дети, ты ее еще вспомнишь. И однажды поймешь, откуда берутся нервы и что это вообще такое.

Ц и р о. Надеюсь.

Г а ч и к. Спокойной ночи.

Ц и р о. Подождите, пан Гачик.

Г а ч и к. Что еще?

Ц и р о. Уже идет.

Г а ч и к. Кто?

Циро показывает на дверь, за которой раздаются шаги. Гачик быстро гасит свет и прячется у окна за штору.

Р а д о открывает дверь, осторожно снимает ботинки, делает несколько шагов по комнате и, привыкнув к темноте, замечает, что на раздвинутом диване кто-то лежит. Он удивленно останавливается, потом идет к дверям родительской спальни и только тут понимает, что уже далеко за полночь. Затем он вспоминает, что Милицка ждала вечером гостя. Улыбаясь, он начинает раздеваться. Подойдя к дивану, склоняется над спящим Циро.

Р а д о (шепотом). Юнга с Адриатики? Вот здорово!

Как только Радо устраивается на диване, Циро садится в постели. Радо протягивает ему руку.

Р а д о. Здраво, другар… Ну, как? Хорошо спится на суше? Это тебе не море. Здесь не качает.

Ц и р о. Чего?.. Что ты болтаешь?

Р а д о (удивленно). Ты понимаешь по-словацки?

Ц и р о. Ты что… чокнутый?

Р а д о. Я? (Вскакивает с дивана.) Ты кто такой?

Ц и р о. Что ты вскочил?

Р а д о (включает свет). Это ты?..

Ц и р о. Я.

Р а д о. Что ты здесь делаешь?

Ц и р о. Сплю, как видишь.

Радо хочет стащить Циро с дивана, но тот крепко хватает его за руку.

Р а д о. Как ты сюда попал?

Ц и р о. Тише ты, а то…

Р а д о. Что а то?

Ц и р о. Сам знаешь что… Я здесь в гостях. И если ты пикнешь, я тебя…

Р а д о. Пусти! Пусти сейчас же!

Ц и р о. А то ты позовешь на помощь?.. Кого? Мамочку?

Р а д о. Идиот!

Ц и р о. Уж если кто идиот, так это ты. Причем самый настоящий.

Р а д о. Отпусти, скотина.

Ц и р о. Наконец-то я слышу интеллигентную речь. Надеюсь, мы с тобой договоримся? А?

Р а д о. Кончай шутить. Как ты сюда попал?

Ц и р о. Отгадай.

Р а д о. Не знаю.

Ц и р о. Меня взяли на воспитание.

Р а д о. Очередная гениальная идея отца?

Ц и р о. Спроси лучше его самого.

Р а д о. А может быть… Ага, понимаю… Он узнал тебя на допросе? (Неожиданно набрасывается на Циро и хватает его за горло.)

Ц и р о. Осторожно, я боюсь щекотки. (С силой сжимает оба запястья Радо.)

Р а д о. Ладно, хватит… (Извиваясь от боли.) Пусти, псих. Ну у тебя и ручищи!

Ц и р о. Самые обыкновенные.

Р а д о. Придумал же отец! Не мог он, что ли, сразу же сдать тебя в полицию?!

Ц и р о. Как видишь, не сдал.

Р а д о. Наверное, хочет испытать на тебе какой-нибудь новый метод?

Ц и р о. Не знаю. Сам у него спроси.

Р а д о. И тебя оставили тут одного? Без присмотра?

Ц и р о. Как видишь… Мне здесь доверяют.

Р а д о. Конечно, им невдомек, кого они имеют честь принимать…

Ц и р о. Я им представился… И мы договорились.

Р а д о. О чем?

Ц и р о. О том, как здесь надо все организовать… Режим дня, взаимоотношения со взрослыми…

Р а д о. Чего ты треплешься?

Ц и р о. Разговаривай с гостем повежливее. Я здесь на воспитании. Исправительный дом за меня платит. Ясно?.. Ваши хотят наставить меня на ум… Ну, чего зенки вылупил? Тебе перевести, чтобы лучше понял?

Р а д о. Это, конечно, отец все придумал.

Ц и р о. Не знаю, придумал или вычитал, но факт то, что это эксперимент.

Р а д о. Слушай, ты! Если меня выдашь, убью.

Ц и р о. Не вздумай снова меня щекотать!

Р а д о. Значит, ты собираешься у нас оставаться?.. Жить?

Ц и р о. Ну…

Р а д о. Надолго?

Ц и р о. Откуда я знаю. Пока вы меня не перевоспитаете. А это зависит не только от меня.

Р а д о. Я тебя сейчас как тресну! Да я тебя…

Ц и р о. Смотри не перестарайся, а то портки лопнут…

Р а д о. Нет… так дальше не пойдет. С этим надо покончить раз и навсегда. Я сейчас же всех подниму. Ведь они понятия не имеют, какого гостя мне подсунули.

Ц и р о (силовым приемом опрокидывает Радо на диван). Полежи немного, не спеши. Никого будить не надо. Они все только что пошли спать. Наверное, еще не могут отдышаться после той сцены.

Р а д о. Какой сцены?

Ц и р о. Да они застали тут со мной твою сестру.

Р а д о. Что?.. Где?..

Ц и р о. Здесь, под твоим одеялом.

Р а д о. Тебе череп ни разу не прошибали?

Ц и р о. Пока нет, но, если хочешь, можешь попробовать… Ну, покажи, как это делается!

Р а д о. Послушай, ты… Выкладывай все начистоту! Чего тебе тут надо?

Ц и р о. Я ж тебе говорю: меня взяли на воспитание.

Р а д о. Заткнись!

Ц и р о. Хватит психовать.

Р а д о. Послушай…

Ц и р о. Не шуми, они все очень чутко спят.

Р а д о. Я тебя слишком хорошо знаю.

Ц и р о. А я — тебя.

Р а д о. Ты действительно не врешь?

Ц и р о. Вначале я думал, что утром они отправят меня назад, а потом… Потом они, видно, передумали.

Р а д о. И что ты собираешься здесь делать?

Ц и р о. Ты будешь помогать мне по математике, твоя сестра — по языку. А я займусь работой, которую вы никто делать не желаете. Краны и трубы у вас подтекают, около дома беспорядок… В общем, утром разберемся.

Р а д о. Идиотизм какой-то! Просто с ума сойти.

Ц и р о. Спокойно! Как советует пан отец. Возможно, ты от этого идиотизма выиграешь больше всех.

Р а д о. Я? Чего ты там еще задумал?

Ц и р о. Так я полагаю, мы сможем договориться…

Р а д о. Мы с тобой?

Ц и р о. Да, мы с тобой.

Р а д о. О чем?.. Чего ты привязался?

Ц и р о. Пан отец распорядился, чтобы я подождал тебя здесь. Он очень на меня рассчитывает. Так что теперь я буду тут по ночам дежурить.

Р а д о (повернувшись к нему спиной). Ну и дежурь.

Ц и р о. Не знаю, как ты собираешься всю эту кашу расхлебывать, но скоро затрещит будильник… и закрутится такая карусель… Лучше бы нам с тобой обо всем договориться, пока мы тут вдвоем.

Р а д о. Мне не о чем с тобой договариваться.

Ц и р о. Как знаешь. (Тоже поворачивается к нему спиной.)

Р а д о (после паузы). Слышишь, ты…

Ц и р о. Я сплю.

Р а д о. Если пикнешь…

Ц и р о. Ну вот, опять ты заводишься. А что, если я уже… Думаешь, я сюда просто так втерся? Ради твоих прекрасных глаз?

Р а д о. Чего тебе здесь надо? Чего еще Ждешь? Надеешься, что я буду плакать тебе в жилетку?

Ц и р о. Не ори. Не поможет.

Р а д о (бросается на Циро). Тебе это дорого обойдется!

Ц и р о (ловко повалив Радо). Решил свести счеты? Пожалуйста!

Р а д о. Псих! Ты меня задушишь!

Ц и р о. Ничего… не задушу.

Р а д о. Чего ты хочешь?

Ц и р о. А ты не догадываешься?

Р а д о. Хватит с меня твоих намеков! Говори, чего ты хочешь!

Ц и р о (кричит). Хочу, чтобы ты громко сказал. Понимаешь? Громко! Чтобы все слышали! Кто разбил голову твоему отцу? Отвечай! Громко!.. Кто ударил по голове пана отца?

Гачик быстро выходит из-за шторы и открывает двери во все комнаты.

Ц и р о. Ну-ка громко скажи всем, как было, чтобы люди зря не гадали и не подозревали, кого не надо.

Р а д о. Пусти… Пусти меня!

Ц и р о. Сначала скажи то, что должен сказать.

Г а ч и к о в а (вбегает в комнату). Доминик! Что ты стоишь?! Он же его задушит!

Г а ч и к. Не бойся. Захват применен по правилам.

Г а ч и к о в а. Отпусти его! Сейчас же отпусти нашего сына!

Ц и р о. Не могу. Если я его отпущу, он вам ничего не скажет.

Г а ч и к о в а. Что он должен нам сказать?

Ц и р о. Кто пробил голову пану Гачику.

К а ч к о в а. Боже мой! Он знает?

Ц и р о. Конечно.

К а ч к о в а. Звоните в полицию.

Г а ч и к. Спокойно.

Ц и р о (усаживаясь верхом на Радо). Ну? Что-то ты долго тянешь. Не можешь вспомнить? Кто это был? Кто пробил голову собственному отцу? Кто нападает ночью на прохожих? Кто угрожал избить Небожеца за то, что он правильно засчитал голы нашей команде, а не вашей, в которой давно уже нет ни одного порядочного спортсмена, а собрались одни спекулянты? Кто в этом городе наводит на людей страх? Мы, из исправительного дома, или вы, благополучные подонки, свободно расхаживающие по городу и добывающие спортивную славу кулаками?

Г а ч и к о в а. Не может быть.

Ц и р о. Может.

Г а ч и к о в а. Радо! Ты?

Ц и р о. Хорошо, я его отпущу. Пусть лучше скажет правду шепотом, на ухо каждому из вас, чтобы нам не пришлось краснеть всем вместе.

Радо молчит.

Г а ч и к о в а. Радо? Радик? Что с тобой?

Ц и р о. Он думает. Не знает, как вам получше объяснить. Уж больно щекотливая ситуация — сын разбил голову собственному отцу.

К а ч к о в а. Я это предчувствовала.

Г а ч и к. Многие предчувствовали.

Ц и р о. Только никто не осмеливался сказать это вслух.

Г а ч и к о в а. А ты? Ты откуда знаешь?

Ц и р о. Я тоже всего лишь предчувствовал, но когда он пригрозил мне, что если я пикну…

Р а д о. Дело было так…

Ц и р о. Погодя. Я здесь лишний. (Начинает одеваться.)

Г а ч и к. Ты куда?

Ц и р о. К себе, в свой замок.

Г а ч и к. Цирилка!

Ц и р о. Согласитесь, пан Гачик, что воспитываться в такой семье рискованно. Разве нет?

К а ч к о в а. Боже мой…

Г а ч и к о в а. Ты никуда не пойдешь!

Ц и р о. Не бойтесь. В полицию я не побегу. Достаточно, что об этом знаете вы.

Г а ч и к о в а. Хватит. Мы сами сделаем выводы. Но за тебя… За тебя мы тоже в ответе.

Ц и р о. Да это все ерунда, пани Гачикова.

М и л и ц к а (подает ему платок). Вытри лицо.

К а ч к о в а. Боже мой, у тебя на лбу кровь!

Ц и р о. Ничего. Это он меня поцарапал. Вам бы следовало ему ногти подстричь.

К а ч к о в а. Если б только ногти! И эти лохмы, и бакенбарды…

Г а ч и к. Пойди умойся! Быстро!.. Не могу видеть кровь.

Милицка открывает дверь в ванную. Циро выходит. Пауза.

Р а д о. Так вот… Дело было так.

Г а ч и к о в а. Я ничего не хочу слышать!

Г а ч и к. Нет, Ангелика. Мы должны его выслушать.

Р а д о. То, что у тебя разбита голова… В общем, произошла ошибка.

К а ч к о в а. Ошибка? Четыре шва — это ошибка?

Р а д о. Никто против тебя ничего не имеет.

Г а ч и к. А на кого же вы устроили засаду? Что это за счеты, которые надо сводить в темноте?

Г а ч и к о в а. Я давно говорю, что то, чем он занимается, не имеет никакого отношения к спорту.

Г а ч и к. Будь осторожна, дорогая, а то опять попадешь в аут.

Г а ч и к о в а. Я?

Г а ч и к. Мы пропустили гол. От этого никуда не денешься.

Г а ч и к о в а. Пожалуйста, говори человеческим языком. Я терпеть не могу эти твои заумные сравнения.

Г а ч и к. Ты зря думаешь, что дело в спорте — нам надо поговорить о другом, о самих себе.

Г а ч и к о в а. Не смотри на меня так, будто ты меня не понимаешь, будто я одна виновата, что твой собственный сын…

Г а ч и к. Ты прекрасно читаешь мысли по глазам.

Г а ч и к о в а. Дело не в этом.

Г а ч и к. Но как бы то ни было, мы должны признать, что наш сын… забил гол… в ворота собственной команды.

Г а ч и к о в а. Но он же говорит, что это была ошибка…

Г а ч и к. Мы в нашей семье никогда не обсуждали допущенные ошибки. А тем более прямо, открыто и принципиально. Всегда стремились отбросить их в аут. Правда, мамочка?

Г а ч и к о в а. Брось, пожалуйста, эти аллегории.

Г а ч и к. А теперь нам деваться некуда. Приходится играть в открытую.

М и л и ц к а. Наконец-то можно будет поговорить!

К а ч к о в а. А ты иди оденься. В доме чужой парень — нечего прыгать тут полуголой… в такой серьезной ситуации. (Уходит вместе с Милицкой.)

Г а ч и к о в а (оставшись в комнате с мужем и сыном). Доминик! Это ты все подстроил!

Г а ч и к. По-твоему, я специально дал возможность собственному сыну проломить мне голову, чтобы доказать самому себе, что как отец я ничего не стою.

Г а ч и к о в а. Эта твоя затея… пригласить к нам в дом…

Г а ч и к. …Трудновоспитуемого и нравственно испорченного подростка, чтобы он убедил нас в нашей неспособности…

Г а ч и к о в а. Такое могло взбрести в голову только тебе.

Г а ч и к. Хотя я не предполагал, что он сумеет проделать все это так мастерски, да еще в первую же ночь.

Г а ч и к о в а (кричит). Какой позор! Такого в нашем городе никогда не было. На глазах у всех выметать сор из избы!..

Г а ч и к. Почему ты кричишь на меня? Ты ведь знаешь, кто виноват в этом позоре!

Р а д о. Я говорю, это была ошибка.

Г а ч и к о в а. Ничего бы не случилось, если бы ты сам не совал нос в чужие дела.

Г а ч и к. Как ты можешь закрывать глаза на то, что произошло?

Г а ч и к о в а. Потому что я стараюсь заглянуть вперед и думаю обо всех нас, в том числе и о тебе. Через несколько дней голова у тебя заживет, а твоего сына, как только слух разнесется по городу, выгонят из школы.

Г а ч и к. Весь этот разговор останется между нами. Никто не собирается ничего разглашать. А заявление в суд я напишу анонимно.

Г а ч и к о в а. Неужели ты на это способен? Донести на собственного сына?

Г а ч и к. Конечно, кое-что может просочиться, если Цирилка не будет держать язык за зубами. Он вернется в замок и, неровен час, проговорится ребятам. Вот когда они повеселятся!

Г а ч и к о в а. Поэтому я и говорю, что его никуда нельзя отпускать.

Г а ч и к. Ты серьезно?

Г а ч и к о в а. Абсолютно серьезно. Он останется здесь, а об остальном я с ним договорюсь.

Г а ч и к. Ангелика, я хочу тебя предостеречь. Моральное давление на подростка его возраста крайне опасно.

Г а ч и к о в а. Будь добр, предоставь мне самой решать моральные проблемы.

Г а ч и к. Если все направить в нужное русло, Радо заслуженно получит тройку по поведению, этим дело и кончится.

Г а ч и к о в а. И, окончив школу, он останется без всяких перспектив.

Г а ч и к. Ты же не хочешь, чтобы наш сын и дальше хитрил и изворачивался.

Г а ч и к о в а. В данном случае речь идет о родном, а не о чужом ребенке.

Г а ч и к (сыну). А ты? Как ты на все это смотришь? Что тебе подсказывает твоя гордость… честь?

Р а д о. Пойми, отец. В подобной ситуации такие романтические понятия…

Г а ч и к. Ангела, я советую тебе как следует подумать. Вспомни, что ты говорила вчера вечером. Цирилка не обычный парень. Знаешь, что из этого может получиться?

Г а ч и к о в а. Его родители — ответственные работники, и, если что не так, я могу им пригрозить.

Г а ч и к. И это ты называешь воспитанием?

Г а ч и к о в а. Сейчас не время анализировать.

Г а ч и к. А когда? Когда у нас наконец появится для этого время?

Г а ч и к о в а. Найдется. Только сейчас, прошу тебя, не вмешивайся ни во что!

Г а ч и к. Ты хочешь сказать, что…

Г а ч и к о в а. Не доводи меня своими вопросами. Мальчишка может сюда войти в любую минуту… и мы должны быть готовы…

Г а ч и к. Учти, что, если ты решила играть этот вариант партии, каждый новый ход грозит тебе матом.

Р а д о. Отец, пойми. Мама права. В данной ситуации…

Г а ч и к. Необходимо мужественно взглянуть правде в глаза. Другого выхода нет. (Идет к двери в ванную.) Цирилка!.. Циро?

Г а ч и к о в а. Что ты собираешься делать?

Г а ч и к. Сейчас увидите. Я не собираюсь ничего от вас утаивать. С сегодняшнего дня в нашей семье все будет говориться в открытую. Циро?

К а ч к о в а (тоже подходит к двери). Господи, не случилось ли с ним чего?

Г а ч и к. Цирил!

К а ч к о в а. Не отвечает.

М и л и ц к а (открывает дверь в ванную). А его здесь и нет.

Г а ч и к о в а. Нет?!

М и л и ц к а. Смотрите! Окно открыто.

Р а д о. Убежал!

К а ч к о в а. Боже милостивый!

М и л и ц к а. Записка!

Г а ч и к о в а. Покажи!

М и л и ц к а (читает). «Пану Гачику».

Г а ч и к. Очки!

Г а ч и к о в а (вырывает у Милицки записку, читает). «Кажется, все прошло удачно. Теперь я здесь лишний. Желаю вам счастья. Оно вам очень необходимо».

М и л и ц к а. Отец, ты прелесть!

Г а ч и к о в а. Жулик!

Г а ч и к. Честный малый!

Г а ч и к о в а. Этот паршивец нас обманул.

Г а ч и к. Почему же? Он пришел отомстить за меня. Сделал свое благородное дело и, как истинный джентльмен, исчез раньше, чем мы успели его поблагодарить.

Г а ч и к о в а. Что теперь?

Р а д о. Нужно его догнать. Далеко он не ушел.

Г а ч и к о в а. Надо немедленно сообщить.

Г а ч и к. Кому?.. Куда?

Г а ч и к о в а. В милицию.

Г а ч и к. Не понимаю. Кому-нибудь из нас грозит опасность?

Г а ч и к о в а. Убежал. Ты слышишь, он убежал! Его должны поймать.

Г а ч и к. И привести к нам?

Г а ч и к о в а. Зачем к нам? Пусть ведут, куда надо. Такие не должны болтаться без присмотра.

Г а ч и к. Но он ничего плохого не сделал.

Г а ч и к о в а. Все равно надо что-то предпринять! Подумай, что?

Г а ч и к. А мне и так ясно. Давно уже ясно. Я иду в милицию.

Г а ч и к о в а. Я, кажется, сойду с ума. То да, то нет. То иду, то не иду. То надо, то не надо.

Р а д о. Отец хочет идти, чтобы сообщить обо мне… а не о нем.

Г а ч и к. Ну, наконец-то! Наконец-то ты правильно и быстро соображаешь.

Р а д о. Пойми, отец. Если бы ты не возражал, можно было бы все объяснить… логично… разумно…

Г а ч и к. Что, по-твоему, означает «разумно»?

Г а ч и к о в а. Послушай, Доминик. Не делай вид, что не понимаешь собственного сына…

Г а ч и к. Да, я действительно как-то туго соображаю… Что нужно делать, когда твое любимое дитя из любви к тебе одаривает тебя оплеухой?

Г а ч и к о в а. Ты задаешь вопросы вместо того, чтобы на них отвечать. Так что же мы будем делать?

Г а ч и к. Пойдем в милицию.

Г а ч и к о в а. Ни за что на свете! Мы сами заварили эту кашу, сами и будем ее расхлебывать.

Г а ч и к. Значит, опять прячемся от правды… умалчиваем?

Г а ч и к о в а. Ну и что?.. Разве мы первые?

Раздаются три автомобильных гудка подряд.

К а ч к о в а. Боже мой… Гудят… Три раза…

Г а ч и к о в а. Что вы все, помешались на этих гудках?

К а ч к о в а. Я?.. Я ничего. Это она.

Р а д о. Сестричкины дела!

Г а ч и к о в а. Кто будет вызывать ее гудками ни свет ни заря?

К а ч к о в а. Милицка!.. Милицка? Слышишь? Три гудка! Он приехал. Это точно он! Морячок…

Г а ч и к о в а. Доминик! Что ты стоишь? Делай что-нибудь. Что все это значит?

Г а ч и к. Спокойно.

Г а ч и к о в а. Милица!

К а ч к о в а. Где же она?

Г а ч и к о в а. Где?.. Спряталась, конечно. Боится выйти… Что все это значит?

Г а ч и к (открывает дверь в ванную). Милицка, не бойся. Ничего с тобой не случится. Иди и пригласи гостя.

Тишина.

Милицка?

К а ч к о в а. Ее нет.

Г а ч и к о в а. Господи Иисусе!

Р а д о. Удрала?

К а ч к о в а. Через окно в ванной.

Р а д о. Побежала за Цирилкой?

Г а ч и к о в а. Они успели сговориться. Ночью. На этом диване.

Р а д о. Я побегу за ней. Она не успела далеко уйти.

Г а ч и к о в а. Конец света! Удрала через окно. В пятнадцать лет! Конец света!.. (Сыну.) Ну, что ты стоишь? Беги! Бегите все! Ее надо найти и вернуть!

Г а ч и к. Подождите! А что мы будем делать, когда их поймаем?

Г а ч и к о в а. Ведь ты же отец! Разве ты не знаешь, что надо делать в подобных случаях?

Г а ч и к. Нет. Честное слово, не знаю. Но моя дочь… меня… обнадеживает.

К а ч к о в а. Чем? Бегством из отчего дома?

Г а ч и к. Своей принципиальностью.

Снова раздается гудок машины.

К а ч к о в а. Боже, а этот знай себе, гудит и гудит.

Г а ч и к. Надо пригласить его сюда.

Г а ч и к о в а. А что мы ему скажем?

Г а ч и к. Правду.

Г а ч и к о в а. Исключено… В такой ситуации мы не можем никого сюда приглашать.

Г а ч и к. Он моряк?

Р а д о. Юнга.

Г а ч и к. Как правило, моряки — смелые и мужественные ребята. Он все поймет. Откройте ему дверь.

Г а ч и к о в а. А если он спросит, где она?

Г а ч и к. Скажем, что придет попозже, что сейчас у нее очень важное дело.

Звонок в дверь.

Г а ч и к. Это он. Откройте.

Г а ч и к о в а. Но говорить с ним будешь ты.

Г а ч и к. Наконец-то! Хоть раз получу слово первым.

К а ч к о в а (уходя). Я сейчас открою.

Р а д о. Может быть, и мне вылезти через окно? Он ничего не должен знать.

Г а ч и к. Подожди!

М а л ь в и н а (в дверях). Доброе утро.

К а ч к о в а. Мальвина!..

М а л ь в и н а. Я вас разбудила?.. Всех сразу? Видит бог, я этого не хотела. Думаю, позвоню тихонечко, еле-еле… А вот… Но дело-то неотложное… (Качковой.) Та столетняя старушка приказала долго жить. Так я скорей сюда. Если еще не передумала, собирай вещи. Хотя питание у нас. Но если тебе так хочется к нам устроиться, то пошли сейчас же. Вечерами будем вместе петь… молиться будем. Выдержать можно… Да и здесь будет попросторнее. Дети-то вон как растут! А Милицка? Где она?

К а ч к о в а. Еще спит.

М а л ь в и н а. Спит… Ну и хорошо. Значит, мне показалось, что я ее видела… Старость — не радость. Мало того, что глохну, еще и слепнуть начала…

Г а ч и к о в а. Где? Где вы ее видели?

К а ч к о в а. Где?

М а л ь в и н а. Мне показалось, что она садилась в автобус… и не одна, а с таким черненьким…

Г а ч и к. В автобус? Какой?

М а л ь в и н а. То ли семерка, то ли шестерка. Я так спешила, что и не посмотрела.

Г а ч и к о в а. Семерка? Куда она ходит?

Г а ч и к. Конечная остановка — у замка.

Г а ч и к о в а. Что теперь делать?

Г а ч и к. Ты ведь мать.

Г а ч и к о в а. А ты — отец.

Г а ч и к. Нам не остается ничего другого, как… посмотреть правде в глаза.

Г а ч и к о в а. Но как?

Г а ч и к. По всей вероятности, иначе, чем раньше.

Г а ч и к о в а. Иначе? Конечно, иначе… Только почему вы стоите… Делайте что-нибудь! Время бежит.

Г а ч и к. С чего начать? За какую веревочку потянуть, чтобы все это распутать.

К а ч к о в а. Боже мой. Тяни за нужную!

Г а ч и к. Да… за нужную. А которая из них нужная?

К а ч к о в а. Ты ведь отец. Чего же спрашиваешь? Сам должен знать.

Г а ч и к. Кто знает, пусть мне подскажет… Прошу вас! Люди добрые! Посоветуйте! (В публику.) И ваши улыбки, уважаемые, тоже могут быстро смениться слезами, так что будьте осторожны… Вот видите? (Показывает на свою голову.) А кто не верит… пожалуйста! (Начинает разбинтовывать голову.) Пожалуйста, можете убедиться. Четыре шва! Мне их еще не сняли.

Сцена погружается в темноту.

Занавес.