«Меридиан» и другие пьесы

Перевод Т. Мироновой

М и к у л а ш Б е н е д и к (М и к и), председатель Городского национального комитета.

И л ь я Б е н е д и к, его брат.

Э в а Б е н е д и к о в а, их мать.

В е р а, журналистка.

Ш т е ф а н, директор химической фабрики «Химфа».

В а л е н т, председатель фабкома.

В и к т о р, зав. отделом строительства Городского национального комитета.

Т о н к а, секретарь.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Один из небольших городков Южной Словакии. Кабинет председателя Городского национального комитета. Внешне комната ничем не отличается от других учрежденческих кабинетов. Со стандартной, безликой обстановкой резко контрастирует множество цветов в горшках и вазах, на подоконниках и полках. Даже на письменном столе председателя светятся многочисленными фонариками желтые капельки «золотого дождя»[11]. Кусты его только что расцвели в городе и радуют глаз свежестью и неповторимой яркостью.

Слева — дверь, ведущая из кабинета в приемную, справа — вход в конференц-зал.

Из приемной в кабинет входит Т о н к а и с любопытством смотрит через полуоткрытые двери в конференц-зал, где под звуки заигранной пластинки свадебного марша заканчивается торжественный акт бракосочетания.

М и к и Б е н е д и к появляется в дверях из конференц-зала в кабинет. Через плечо Мики перекинута широкая трехцветная лента.

Т о н к а (проворно принимает из его рук документы, подает футляр, в который Мики кладет герб, и с чисто женским любопытством смотрит на молодого председателя, которому больше подошла бы роль жениха, чем официального лица, проводящего церемонию бракосочетания). Да, товарищ председатель! За те годы, что я работаю в национальном комитете, я много повидала и пережила. Но такой свадьбы мне еще видеть не приходилось. Как вы думаете, сколько им обоим… вместе?

М и к и. Тонка, вы же знаете, что меня никогда не интересует возраст жениха и невесты.

Т о н к а. По-моему, не меньше ста тридцати. Чего это они вдруг вздумали жениться, хотела бы я знать… Да, вас уже ждут посетители.

М и к и. Сейчас? Мы же договорились на три!

Т о н к а. Здесь ваш брат.

М и к и. Илья?

Т о н к а. Но не один.

М и к и. А с кем?

Т о н к а. С журналисткой.

М и к и. С журналисткой? Не с той ли, которую вы на прошлой неделе выпроводили?

Т о н к а. Выпроводила… потому что вы мне так велели.

М и к и. Вот ведь хитрая девчонка! Нашла себе заступника. И не кого-нибудь, а именно Илью.

Т о н к а. Что ей сказать?

М и к и. Брат пусть войдет…

Т о н к а. А она?

М и к и. Тонка, золотая моя! Вы же секретарь. А хороший секретарь всегда найдет, что сказать нежелательным гостям и посетителям.

Т о н к а. Вам легко говорить.

М и к и. Ну… Тонка!

Т о н к а. Ладно, ладно… (Уходит.)

И л ь я (в дверях). Послушай, Мики, что это значит?

М и к и. Привет.

И л ь я. Ты действительно не хочешь ее принять? Чем провинилась эта милая девушка? Может быть, ты начинаешь создавать вокруг себя культик неприкосновенности?

М и к и. Успокойся, братец, и присаживайся.

И л ь я. Ну, что ты воображаешь? Думаешь, она так и будет без конца к тебе ездить?

М и к и. Советую тебе сначала отдышаться.

И л ь я. Мики?! Это черт знает что! Неужели твой пост уже вскружил тебе голову?

М и к и. Тебе так кажется?

И л ь я. Чего там кажется! Что это за стиль работы? Газета посылает к тебе своего редактора, молодую симпатичную девушку, чтобы она написала репортаж о самом молодом в республике председателе Городского национального комитета, а ты, сноб несчастный, отказываешься ее принять.

М и к и. Может быть, ты мне скажешь, кому нужен такой репортаж?

И л ь я. Ой-ой-ой. Он еще к тому же прикидывается скромником.

М и к и. Подожди. Кто кем прикидывается, об этом мы потом поговорим, а сначала…

И л ь я. Прошу тебя. Войди в ее положение. Она просто выполняет свои служебные обязанности. Кто самый молодой в республике председатель Горкома? Ты! Тебя избрали, ты работаешь, город процветает, люди тебя любят. Зачем же тебе все это скрывать?

М и к и. А я и не скрываю.

И л ь я. Тогда почему же ты не хочешь с ней поговорить?

М и к и. Потому что полагаю, что у нас должны были бы писать о других, более необходимых и важных вещах, чем моя персона.

И л ь я. Но через очерк о тебе читатели увидят в ее репортаже этот город, людей, все, чем вы здесь живете.

М и к и. Это она может сделать и без меня.

И л ь я. Мики, ради бога, не смеши меня. Газете нужна фигура… Немножко сенсации… Такая статья и читается по-другому…

М и к и. А мне вовсе не надо, чтобы она делала из меня знаменитость.

И л ь я. Это уж ее дело. Пусть проявит свой журналистский талант.

М и к и. Нет, лучше не надо.

И л ь я. Мики! Я знаю, что ты безнадежно упрям.

М и к и. Я — Бенедик, сын своего отца.

И л ь я. Разумеется. Оставайся при своих убеждениях. Кстати, для ее репортажа ты с твоими убеждениями — именно то, что надо. Молодой герой — просто как с картинки!

М и к и. Знаешь что, Илья! Будем считать, что мы с тобой не говорили.

И л ь я. Нет, ты не имеешь права так со мной обращаться.

М и к и. С тобой? А при чем здесь ты, когда разговор идет о журналистке?

И л ь я. Ее зовут Вера.

М и к и. Вера? Ну и что? А ты…

И л ь я. Знаешь, Мики… Если уж тебя это так интересует… В конце концов мы — братья и можем быть откровенны.

М и к и. Так ты…

И л ь я. Это вполне естественно, я бы даже сказал — прозаично. Развожусь. Мой первый брак оказался неудачным.

М и к и. А она?..

И л ь я. Кто? Вера?

М и к и. Какое она имеет к этому отношение?

И л ь я. Вот это вопрос! Какое отношение? Просто она меня поняла.

М и к и. У меня всегда было такое предчувствие…

И л ь я. Я рад, что ты трезво смотришь на вещи. Надеюсь, что и мама…

М и к и. Что мама?

И л ь я. Тоже постарается меня понять. Сегодня вечером я собираюсь познакомить ее с Верой.

М и к и. А как же твоя дочка?

И л ь я. Она не первая и не последняя в этом большом и прекрасном мире.

М и к и. С разведенными родителями.

И л ь я. Прошу тебя, избавь меня от лекций на темы морали. Ты же прекрасно знаешь, что в мещанской семье моей жены мне было не место.

М и к и. Твоя Катка никогда не была мещанкой.

И л ь я. Зато все остальные, ее родственники… Ты, собственно говоря, должен был бы меня поздравить, что я вовремя одумался и решил уйти от них.

М и к и. Но все же, как с Эвочкой? Такой чудесный ребенок! Что будет с ней?

И л ь я. Конечно, ее присудят матери, а не мне. Но я буду платить.

М и к и. Если бы только платить! Насколько я тебя знаю, ты еще, сверх всего прочего, будешь ходить с ней каждую вторую субботу в зоопарк, чтобы оказывать благотворное отцовское влияние.

И л ь я. Хватит, Мики. В конце концов тебя это вообще не должно волновать. Я тебе никогда не припоминаю все твои старые увлечения. Была у тебя Магда. Пожалуйста. Привез ты нам с военной службы Власту, мы щелкнули каблуками и смирились.

М и к и. С чем смирились? Я не женился ни на той, ни на другой.

И л ь я. Твое счастье. Знаешь, давай покончим с этим разговором. Катка была моей женой, а Эва остается моим ребенком. Вытекающие отсюда последствия я уже серьезно продумал, все взвесил, рассчитал…

М и к и. Прекрасно! Рассчитал! Об этом бы и надо написать. О расчетах преуспевающего молодого человека, а не о заботах какого-то служащего в захолустном городишке. (Открывает дверь в приемную.) Товарищ журналист! Пожалуйста, проходите!

И л ь я. Мики!

М и к и. Что? Ты же хотел, чтобы я с ней поговорил.

И л ь я. Она здесь по работе.

М и к и. Я тоже.

И л ь я. Мики?

М и к и. Обещаю тебе, это будет чисто служебный разговор.

И л ь я. Хорошо. Я могу остаться?

М и к и. Лучше нет.

И л ь я. Ладно. Только помни одно. Эту девушку…

М и к и. …Ты собираешься ввести в нашу семью. Все понятно.

И л ь я. Послушай, брат. Если ты задумал что-нибудь не то, лучше не зови ее сюда.

М и к и. Положись на меня. (Повернувшись к дверям в приемную.) Тонка! Приготовьте моему брату… чашечку кофе… Покрепче! Пусть успокоит нервы.

Илья обменивается с Верой неуверенным взглядом и выходит. Вера остается стоять на пороге. Мики закрывает дверь за братом, потом проходит через кабинет и садится за письменный стол.

М и к и (показывает на стул). Пожалуйста!

Вера молча смотрит на цветы, как будто не расслышав.

М и к и (после паузы). Как говорили в старые времена: «Молчать — дела не скончать».

В е р а. Простите. (Подходит к вазе с ветками золотого дождя и хочет расставить их по-своему.) Изумительный букет, но мне кажется, что ветки лучше расположить иначе.

М и к и. Цветы — хозяйство Тонки, а с ее вкусом лучше не спорить: это может плохо кончиться.

В е р а. Так это она превратила ваш кабинет в цветочный магазин?

М и к и. Вам не нравится?

В е р а. Наоборот. Я очень люблю цветы.

М и к и. Это значит…

В е р а. …Что здесь у вас я чувствую себя, как в саду. Причем не просто в саду, а в саду, полном золотого дождя. Как здорово! (Достает блокнот.) Это же прекрасное название!

М и к и. Что?

В е р а (записывая). Или можно иначе назвать: золотой дождь в кабинете председателя.

М и к и. Прошу вас, спрячьте ваши бумажки.

В е р а. Почему?

М и к и. Я не люблю, когда… Ну, как бы вам это сказать?.. Когда пишут неправду.

В е р а. Какую неправду? Не только ваш кабинет, но и весь город, и не одна улица, а буквально все вокруг утопает в цветах, что в нашей области большая редкость. Вы хотите сказать, что все это мне кажется или, может быть, снится?

М и к и. Часть правды — еще не вся правда.

В е р а. Именно об этом я и хочу с вами поговорить. Вы должны рассказать мне всю правду о том, как вам удалось это чудо.

М и к и. Пожалуйста, не надо громких слов. Объясните, что вы имеете в виду.

В е р а. Только то, что всем бросается в глаза.

М и к и. Например?

В е р а. Например… в вашем городе даже около мусорных ящиков посажена сирень.

М и к и. Ну и что же тут особенного?

В е р а. А то, что грязная бумага не летает по всей улице… У вас и пыли совсем нет.

М и к и. Для этого нужно немного: трава и трудолюбивые руки.

В е р а. Почему же до того, как вас выбрали, в городе было пыльно и грязно? Ведь и трава, и трудолюбивые руки здесь всегда были! А горячий источник за городом? Может быть, и тут вы ни при чем?

М и к и. Его обнаружили геологи, а то, что он оказался на нашей территории, никак не моя заслуга.

В е р а. Ну, конечно. Просто раньше тек себе в болоте теплый ручей, и никто не обращал на него внимания. А вы в прошлом году построили рядом с источником оранжерею.

М и к и. Подумаешь! Одна оранжерея, а сколько разговоров!

В е р а. Более того. Затратив незначительные средства, вы умудрились засадить весь город цветами, а теперь даже продаете цветы другим городам.

М и к и. Интересно, есть ли что-нибудь, чего вы о нас не знаете?

В е р а. Я не знаю, как вам все это удалось за такое короткое время. Вы ведь здесь председателем всего второй год.

М и к и. И кого же, по-вашему, это может интересовать?

В е р а. Хорошие примеры надо пропагандировать. По вашим следам пойдут другие.

М и к и. По каким следам? Я не путешественник, не альпинист, не изобретатель, а самый обыкновенный человек, просто у меня, если вас устроит такое объяснение, больше забот, чем у других.

В е р а. Может быть, вы расскажете поподробнее об этих заботах?

М и к и. Вы думаете, это будет интересно кому-нибудь, кроме вас? А почему бы вам лучше не написать, например, о том, что наша славная «Химфа» — одновременно и кормилица и могильщик этого города?

В е р а. Это вы о загрязнении окружающей среды? Почему бы нет? Сегодня это уже проблема дня, а не просто отличительная черта нашего времени. Хотите — верьте, хотите — нет, но наша газета действительно помогла решить немало сложных вопросов.

М и к и. В кроссвордах?

В е р а. Вы положительно начинаете мне нравиться.

М и к и. Да?

В е р а. Я люблю людей с настоящим чувством юмора. К сожалению, их встречается немного.

М и к и. Я бы не сказал.

В е р а. Ну, конечно. По-вашему, любой бы начал рассказывать мне анекдоты, едва познакомившись.

М и к и. Вот чего не умею, так это рассказывать анекдоты.

В е р а. Никогда бы не подумала.

М и к и. Правда? Ладно, шутки в сторону. Нам нужно с вами поговорить об очень серьезных вещах.

В е р а (достает блокнот). Охотно. Я вся — внимание.

М и к и. Это вряд ли будет очень приятный разговор… И спрячьте, пожалуйста, ваш блокнот.

В е р а. Спрячу… Только вначале прошу вас, будьте любезны, подтвердите мне по крайней мере правильность основных данных. Вы родились здесь. Детство тоже провели здесь. Тут окончили гимназию. Служили в Бржецлаве. После армии вернулись домой. Стали просветработником. Вас выбрали депутатом национального комитета. С прошлого года вы — член президиума и сейчас, наконец, председатель комитета. Все точно?

М и к и. Почти, кроме одного. После окончания гимназии меня не приняли…

В е р а. …В институт. Я это знаю.

М и к и. Почему же у вас это не записано?

В е р а. Потому что мне известно, что с сентября вы учитесь на заочном экономическом отделении…

Т о н к а (появляясь в дверях). Товарищ председатель! Товарищи из «Химфы» уже здесь.

М и к и. Хорошо. Пусть войдут. Скажите, что я их жду.

В е р а. А я?..

М и к и. Вы же слышали?.. Они пришли в назначенное время.

В е р а. Вы мне сказали, что хотите поговорить со мной об очень серьезных вещах.

М и к и. Да. Хотел.

В е р а. Тогда я подожду, пока они уйдут.

М и к и. Придется ждать долго.

В е р а. Может быть, вы назначите мне любое другое время…

М и к и. Нет. Лучше не надо.

В е р а. Но почему?

М и к и. О том, что я собирался вам сказать, вы все равно ничего не могли бы написать.

В е р а. Не понимаю.

М и к и. Вот и прекрасно. (Прощаясь, подает ей руку.)

В е р а. Нет… нет-нет…

В а л е н т входит первый, за ним — остальные.

В а л е н т. Не нет, а да. Я бы и сам не отказался принимать таких красивых посетительниц, но молоденькие девушки теперь ко мне не ходят.

Ш т е ф а н. Красивый председатель — красивые посетительницы. Все логично.

В и к т о р (обращаясь к Вере с услужливой улыбкой). Если вы собрались о нем написать, вам следовало бы прийти ко мне, потому что он, насколько мы его знаем, ничего вам о себе не расскажет.

В е р а. Хороший совет дороже золота. Учту на будущее. (Уходит.)

В а л е н т (Виктору). Вот так-то! Получил?

В и к т о р. Да… современная молодежь!

М и к и. Тонка! Приготовьте нам кофе. Вы знаете, кто как любит.

Ш т е ф а н. Не нужно. Мы к тебе ненадолго. У нас у каждого миллион своих дел.

В а л е н т (обращаясь к Мики). Говорят, ты сегодня регистрировал брак директора магазина «Мототехника» с поварихой кафе «У трех сердец»?

В и к т о р. Нет, вы только подумайте! Ему до пенсии осталось самое большее года два, да и она от него ненамного отстала.

М и к и. Есть одна старая пословица…

В и к т о р. «Любовь не считает годов».

В а л е н т. Но все же ты, должно быть, испытывал странное чувство: регистрировал брак стариков, которые могли бы тебе быть бабушкой и дедушкой.

М и к и. Я вначале хотел произнести одну из наших готовых речей, но что-то меня остановило, и я решил сказать им несколько слов так, как подсказывало мне сердце. Это прозвучало, как пожелание от внука. И по-моему, они остались довольны.

Ш т е ф а н. Мне бы твои заботы!

М и к и. Судя по твоему виду, их у тебя хоть отбавляй. Я уже по глазам научился читать, кого что тревожит.

Ш т е ф а н. Это хорошо. Значит, без долгих разговоров можно перейти прямо к делу.

М и к и. Вы пришли ко мне по поводу разрешения на строительство…

Ш т е ф а н. Которое ты нам до сих пор отказываешься дать без серьезных на то причин.

М и к и. Не знаю, что может быть серьезнее, чем то, что я вам уже говорил.

Ш т е ф а н. По-твоему, это действительно серьезная причина?

М и к и. Когда разговор идет о деле, я не привык шутить. (Обращаясь к Виктору.) Товарищ заведующий, напомните нам формулировку моего официального ответа на запрос «Химфы».

В и к т о р (после паузы). Городской национальный комитет отказывается дать разрешение «Химфе» на строительство дома отдыха в районе горячего источника до тех пор, пока руководство фабрики не приступит к строительству яслей или детсада в черте города.

М и к и. Что в этом обосновании несерьезно?

Ш т е ф а н. Не обижайся, но это смешно.

М и к и. Смейся на здоровье!

В а л е н т. Ну-ну-ну! Еще не хватает, чтобы вы сцепились друг с другом, как мальчишки.

М и к и. Если в этом есть хоть что-нибудь смешное, то и я охотно погогочу вместе с вами.

Ш т е ф а н. Скажи мне, пожалуйста, к какому мудрецу ты ходишь за советами. Ведь это же…

М и к и. Договаривай, не стесняйся. Ты хочешь сказать, что, когда какой-то там деятель национального комитета осмеливается предложить директору богатого и преуспевающего предприятия реальнее посмотреть на бытовые проблемы, это ни в какие ворота не лезет? Так?

Ш т е ф а н. Объясни мне, что у тебя за логика? Я ведь к тебе обращаюсь не по производственным вопросам.

М и к и. Ты в этом убежден? Хочешь я покажу тебе письма? Одно, два, три… да сколько угодно… И во всех — просьбы твоих же рабочих и сотрудников обеспечить их детей местами в яслях.

Ш т е ф а н. Ну, погоди, погоди. Это же явная демагогия.

М и к и. Может быть, скажешь, что эти просьбы я сам придумываю? Я ежедневно вынужден отвечать людям, что в яслях мест нет.

Ш т е ф а н. Конечно, если так рассуждать, эти люди, действительно, — мои работники, но, с другой стороны, они — жители города, в котором ты — мэр.

В а л е н т. Верно. Все они наши, местные.

М и к и. Тебя, товарищ Валент, я понимаю. В этой ситуации тебе не позавидуешь: для меня ты — член городской партийной организации, а для товарища Штефана — его сотрудник и председатель фабкома «Химфы». Тебе известно положение в городе, и в то же время ты прекрасно знаешь проблемы, волнующие директора «Химфы». Ты можешь поддержать только одну из сторон. Но которую? Это тебе должна подсказать твоя совесть.

В а л е н т. Ты сейчас как две капли воды похож на своего покойного отца.

В и к т о р. А что, если бы мы попытались найти компромиссное решение?

М и к и. В данном случае я — против.

В и к т о р. Правильная политика, кто бы ее ни проводил, не исключает этой формы решения.

Ш т е ф а н. Помилуйте, какие компромиссы? У меня на фабрике есть свои задачи, определенные государством, и я не обязан выполнять предвыборные обещания членов национального комитета.

М и к и. Свои обещания мы всегда выполняли и выполняем. Даже больше, чем на сто процентов. Ты это прекрасно знаешь.

Ш т е ф а н. В таком случае построить одни несчастные ясельки — не проблема для национального комитета.

М и к и. Но ты ведь знаешь, что мы уже построили одни. Комитет располагает ограниченными средствами, а нужд у города много — не только ясли. Так что при тех возможностях, которые есть у тебя, эти, как ты сказал, несчастные ясельки не должны были бы доводить тебя до бешенства.

Ш т е ф а н. Интересно, кто здесь бешеный?

М и к и. Извини. Не хотел тебя обидеть.

Ш т е ф а н. Давай поговорим откровенно, как мужчина с мужчиной. Я бы охотно избавился еще от одной неприятной обязанности…

М и к и. Я до сих пор не старался избавляться от своих обязанностей.

Ш т е ф а н. Только, пожалуйста, не рассчитывай, что тебе удастся вдохновить меня на строительство этих яселек.

М и к и. Хорошо. Если тебя не будет мучить совесть, значит, наш разговор закончен.

Ш т е ф а н (встает). Ты что, выгоняешь меня?

В а л е н т. Товарищи! Я только с одним не согласен…

Ш т е ф а н. Я спрашиваю, это твое последнее слово?

М и к и. Если желаешь, я могу все повторить еще раз.

В и к т о р. А что, если мы подойдем к этому с другого конца?

В а л е н т. Ну, что же, Виктор! Посоветуй нам. Ты все же старый строитель, специалист…

В и к т о р. Меня здесь никто не слушает…

В а л е н т. Давай твое предложение. Мы его обсудим. Три головы — хорошо, а четыре — еще лучше.

Ш т е ф а н. Возможен только один выход. Или-или. У меня больше нет желания спорить. Если городские власти не желают, чтобы для рабочих был построен фабричный дом отдыха, то — пожалуйста… В этом случае нам говорить не о чем. Постараемся, чтобы нас поняли где-нибудь в другом месте. Хотя я наперед знаю, как к нам отнесутся где угодно, когда мы изложим свою просьбу. Люди ищут место для отдыха, а тут рядом с собственным городом бьет теплый источник, но им пользуются не люди, а утки.

В а л е н т. Что правда, то правда.

Ш т е ф а н. Кроме того, уважаемые, вы сами можете представить, что значила бы такая стройка для всего нашего города? Круглый год золотой дождь!

В и к т о р. Вполне возможно.

Ш т е ф а н. А если здесь будет курорт…

В и к т о р. Тогда сюда повалит народ со всего района. А если еще пустить слух, что источник не только горячий, но и целебный, приедет полреспублики.

М и к и. Так и вижу, как вы прогуливаетесь под белыми колоннами.

В и к т о р (Валенту). Он был бы не он, если бы не перевел все в шутку.

Ш т е ф а н. Взгляд в будущее никому еще не вредил. Не отрицаю, что для этого нужен определенный жизненный опыт и, главное, хозяйский подход к вещам.

М и к и. Возможно, я слишком молод и еще не накопил опыта…

Ш т е ф а н. Вот именно. А ты еще берешься поучать меня, немолодого человека.

М и к и. Ты просто боишься стать первым руководителем предприятия, которого на совещании у генерального директора подымут на смех за то, что он построил сверх нормы одни ясли для детей своих рабочих?

Ш т е ф а н. Дом отдыха мне нужен не для себя лично, не для моих детей, а для тех же самых рабочих, которые имеют право после тяжелой, изнурительной работы немного отдохнуть в приятной обстановке. Приди к нам на фабрику хоть раз. Посмотри. Подыши аммиаком в любом цехе. Любопытно, что ты скажешь после этого? Собственными глазами увидишь, как там несладко. Кроме того, прежние директора «Химфы» многое обещали рабочим, но ничего не выполняли. Когда меня назначили на эту должность, я дал рабочим слово… Мы договорились, что выведем фабрику из заколдованного круга. Удалось сделать немало, хотя было не так легко, как может показаться на первый взгляд. Сейчас «Химфа» процветает, и я не могу кормить людей обещаниями: мол, подождите, товарищи, еще несколько лет, потому что сначала нужно то, а потом другое! Что эти люди обо мне подумают? У нас даже некогда захудалые сельхозкооперативы понастроили дворцов по всей республике, только у «Химфы» до сих пор ничего нет, потому что мы думаем прежде всего о выполнении производственного плана… Если уж эти аргументы на тебя не действуют, то познакомься со статистикой фабричной поликлиники. Она по крайней мере должна произвести на тебя впечатление. Мы ее по вполне понятным причинам не публикуем, но здоровье человека…

М и к и. Ты действительно так глубоко убежден, что для счастья и здоровья наших граждан не хватает только дома отдыха у горячего источника?

Ш т е ф а н. Чего им хватает и чего не хватает — об этом судить не только нам с тобой.

М и к и. Что касается лично меня, я готов прийти на фабрику когда угодно, хоть завтра. Собери общее собрание, я выступлю и докажу рабочим, что твой проект еще может подождать. А потом я устрою общее собрание жителей нашего города, ты на нем выступишь и объяснишь, по каким причинам не желаешь помочь общему делу.

Ш т е ф а н. Это уже вымогательство. Не сердись, товарищ председатель, но времена таких методов давно прошли. С ними покончили еще наши предшественники. «Глас народа — глас божий» — теперь это не современно.

М и к и. Я общественного мнения не боюсь.

Ш т е ф а н. Хочешь сказать, я боюсь?

М и к и. Я тебе предложил разделить трудности в решении стоящих перед нами задач.

Ш т е ф а н. К счастью, ты еще не ставишь передо мной никаких задач.

В а л е н т. Хватит! Смех, да и только — два таких замечательных руководителя и не могут договориться. Что о вас люди скажут? Об этом вы, конечно, не подумали?!

М и к и. Товарищ Валент. Ты же сам прекрасно знаешь, что говорят люди. Все вокруг недоумевают, кому это вдруг так невтерпеж построить дом отдыха?

Ш т е ф а н. Ну-ка, ну-ка… любопытно.

В и к т о р. Боже мой… Сплетни… Какое они имеют отношение?

Ш т е ф а н. Никакого. Но раз уж они оказывают на председателя такое влияние, то, думаю, пришло время выложить все начистоту.

М и к и. Если не возражаешь, я посвящу тебя в эти сплетни, чтобы уберечь и твою репутацию!

Ш т е ф а н. Благодарствую. У меня, к счастью, есть одно большое преимущество — я ни к чему сомнительному не причастен и ни в чем не замешан.

М и к и. Тем лучше. По крайней мере быстрее откажешься.

Ш т е ф а н. Мне не от чего отказываться.

М и к и. Оборотистые люди умудрились очень ловко раскупить земельные участки около горячего источника еще до моего вступления в должность. Они собираются построить там себе дачи. Пока никто из них еще не приступил к строительству, потому что все они ждут, когда начнется большая стройка поблизости…

Ш т е ф а н (вскакивает). Так вот в чем дело! Это переходит все границы! Ты подозреваешь меня в воровстве!

М и к и. Ничего подобного я не говорил.

Ш т е ф а н. Откуда только к тебе приходят подобные мысли? (Опускается на стул, достает из кармана таблетки и начинает неумело отрывать уголок целлофана.)

Т о н к а (вносит в кабинет поднос с кофейными чашечками). Я немного задержалась. С этой водой…

В а л е н т. Опять не течет?

Т о н к а. Течет, только…

М и к и. Принесите побыстрее стакан воды товарищу директору.

Тонка выбегает, остальные берут кофе. Слышно, как в тишине позвякивают ложечки.

В и к т о р. Да… конечно… Если так рассуждать, то логика простая, товарищ председатель. И все понятно. В нашем городе все делается своими силами, и после нас останется только то, что мы сами построим.

М и к и. Тонка! Где вода?

Ш т е ф а н (глотает таблетку и запивает кофе). Спасибо. Уже не надо.

Т о н к а (входит и с несчастным видом подает на подносе стакан мутно-коричневой воды). Не знаю… Ничего не понимаю… Вот что течет из крана.

Все пристально смотрят на стакан с водой, который секретарша ставит на стол.

А кофе мне пришлось сварить на минеральной воде.

В а л е н т (берет стакан). У нас дома уже вчера текла мутная вода.

В и к т о р. О боже! (Берет у Валента стакан.) Этого нам еще не хватало. Явно какая-то неполадка.

Звонит телефон.

Т о н к а (берет трубку, слушает, затем передает ее Мики). Вас.

М и к и. Слушаю… Да… Где?.. Резервуар? Принимаете меры? Какие?.. Да, какие?.. Черт возьми! Что вы спрашиваете меня? Я же не специалист!.. Да. Иду. Конечно. (Кладет трубку.)

В и к т о р. Кто звонил?

М и к и. Механики. Это не просто неполадка, а авария. Уже третий день мы пьем нефть. (Выбегает из кабинета.)

Т о н к а. Товарищ председатель? Куда вы? У вас же посетители… кофе…

Сцена погружается в темноту. Звучит тревожная музыка.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Спустя десять дней. Там же.

Звонит телефон.

Т о н к а (входит в кабинет с маленькой лейкой в руках, снимает трубку). Алло!.. Нет. Еще не пришел… Скоро будет… Лучше не сейчас: у него совещание… с медработниками… До обеда… Что? Плохо слышно. Да, санитарная комиссия. Что может быть важнее? Как вам не стыдно так спрашивать? Меня не интересует, кто вы такой. У нас здесь тоже не лавочка! (Кладет трубку.) Нахал какой-то.

М и к и (останавливается в дверях). С кем это вы ругаетесь, Тонка? Да еще с самого утра.

Т о н к а (начинает поливать цветы). Им бы хотелось, чтобы мы здесь работали даже ночью.

М и к и (заглядывает в лейку). Тонка! Что вы делаете?

Т о н к а. Надеюсь, вы не думаете, что я стану поливать цветы этой грязью из водопровода.

М и к и. Мы возим питьевую воду за пятнадцать километров. Каждый стакан воды — на вес золота. Мы сами издали строгие распоряжения и приказы, а вы, моя дорогая, как вы расходуете драгоценную жидкость?! Люди в очередях стоят за водой.

Т о н к а. От вас ничего не скроешь.

М и к и. Из Красного Креста пришли?

Т о н к а. Ждут вас. (Показывает на двери, ведущие в конференц-зал.)

М и к и. Столько женщин, и такая тишина!

Т о н к а. Я думаю, сейчас всем не до смеха.

М и к и. Если позвонят из района, соедините их с Виктором. Я положил ему на стол все данные о ситуации на сегодняшний день. Сразу же после обеда пойду посмотрю, как ведутся земляные работы. Для бригад добровольцев, в том числе и шоферов, составлен план работ. Если придет или позвонит мама…

Т о н к а. Интересно, что ей сказать?

М и к и. Что сегодня я, наверное, буду ужинать дома.

Т о н к а. В одном вам, несомненно, повезло…

М и к и. Знаю, что вы хотите сказать.

Звонит телефон.

Возьмите трубку, а я пойду, пока те не разбежались. (Идет в конференц-зал.)

Т о н к а. Алло!.. Да. Здесь, но на заседании… Кого? Заместителя? Он болен… уже давно. Я вас соединю с заведующим отделом строительства.

В и к т о р (входя в кабинет). Не соединяйте. Я здесь. (Берет трубку.) Виктор. Да… Чего нет? Воды? Вы думаете, для меня это новость?! Как?.. Не на чем готовить? Откуда вы говорите?.. Из фабричной столовой?.. Прошу вас, не кричите так, я вас прекрасно слышу… Да, понимаю. Шестьсот человек останутся без супа. Да, положение тяжелое! А почему вы не запаслись водой с утра? Что? Не было машины? Хорошо, поможем… пошлем… (Кладет трубку.) Тонка! Вы слышали? Нет воды для супа.

Т о н к а. Я сейчас зайду к дежурному диспетчеру. Только что звонили из школы — у них там то же самое.

В и к т о р. Вот ведь неприятность!

Звонит телефон.

Тонка! Возьмите трубку!

Т о н к а. Да. У телефона… Район?.. Звонят из районного центра. (Виктору.) Возьмите трубку.

В и к т о р. Я?

Т о н к а. Товарищ председатель оставил вам все инструкции на столе.

В и к т о р. На столе… на столе…

Т о н к а. Минуточку. Передаю трубку заведующему отделом строительства.

В и к т о р. Алло? Честь труду, товарищ заместитель! Да, это я, Виктор. Ну, как тебе в двух словах сказать. Пока держимся. Делаем все, что можем. Помощь нужна: по крайней мере четыре цистерны. Не можем обеспечить все улицы… Когда? Если можно, то прямо сейчас. Дорога каждая минута. Будем тебе очень благодарны. Да, да… Друзья познаются в беде. Это и я говорю… Алло? Так… Вот что? Значит, ты звонишь насчет труб? Нам нужно девятьсот пятьдесят метров… Да, километр. Что?.. Нет?.. Невероятно… Как нет?.. Это же для нас катастрофа. Мы на них твердо рассчитывали… траншею уже вырыли… Что? Кто нам разрешил копать? Ну, знаешь… Я лучше позову председателя. Он здесь. На совещании. Подожди… Тонка! Попросите сюда председателя!

Т о н к а. Но ведь он…

В и к т о р. Позовите! Тут все гораздо серьезнее, чем кажется.

Т о н к а. Прошу вас, позовите его сами, а я подержу трубку.

Виктор идет в конференц-зал.

Т о н к а. Минуточку, пожалуйста. Сейчас подойдет. Да, это я… Вы уже слышали? Такое невезение. И надо же, чтобы это случилось именно у нас. Если бы вы помогли нам трубы достать, через несколько дней все снова было бы в порядке. Я… да, но… Я ни во что не вмешиваюсь, я только говорю, что люди… Знаете, целый город без питьевой воды… нет, это совсем не легко себе представить…

М и к и входит вместе с В и к т о р о м.

В и к т о р. Кричит на меня: «Кто вам разрешил рыть траншею?!»

М и к и (берет трубку). Бенедик слушает. Да. Что?.. Так и понимать. Чего же нам нужно было еще ждать?.. Извини, пожалуйста, какие машины? Людям было сказано: аварию ликвидируем, но для этого нужно выкопать траншею и уложить трубы до соседнего водоотвода. Ты бы видел, как они работали! Километровая траншея была вырыта буквально за несколько часов… Что?.. Дисциплина планирования?.. Мы ее нарушили?.. Но ведь аварию мы не планировали!.. Сколько времени мы, по-твоему, должны носить воду в чайниках? А тут есть такая возможность… Согласовать? Боже мой! С кем?.. Вы не поддержите? У соседей есть питьевая вода, а мы… Инженеры все просчитали. Водонапорная станция выдержит… Что? Не раньше, чем через полгода? Это невероятно… План… План не может идти вразрез с интересами общества… Да, я понимаю… Общество. Все общество… Только я должен буду объяснить людям этого общества… Ты приедешь? Ты объяснишь? Ну вот видишь, не приедешь. Я тебя не ловлю на слове, а просто спрашиваю… В ситуации, когда мы сами нашли оптимальное решение, когда мы создали условия… Теперь люди должны полгода любоваться пустой траншеей?.. Что? Мы не имели права ее копать?.. На собственный страх и риск?! Да ведь в городе живет шесть тысяч человек, и я это делал не на собственный риск. Людям все известно… Что?.. Я настраиваю их против районных властей? Такое никому и в голову не приходило. Последствия? Какие последствия? Алло?..

Т о н к а. Вас прервали?

М и к и. Возможно, он положил трубку.

В и к т о р. Ну и дела! Я ведь говорил, что с трубами мы еще помучаемся.

М и к и. Плановое хозяйство. В лучшем случае через несколько месяцев, а то и через полгода. Веселая перспектива!

В и к т о р. Поспешили мы с этой траншеей. Опыт подсказывает…

М и к и. Тише едешь — дальше будешь. Только в подобных ситуациях эта мудрая пословица может идти к…

Т о н к а. Ну, товарищ председатель!

М и к и. Поняли, что я хотел сказать? Вот и хорошо.

В и к т о р. Он пообещал мне еще четыре цистерны. Не мешало бы ему об этом напомнить.

М и к и. Если район отказывает, придется обращаться в область.

В и к т о р. Там скажут то же самое.

М и к и. Почему ты так думаешь?

В и к т о р. Порядок есть порядок, и каждое уважающее себя государство его придерживается.

М и к и. Хорошо, что мне об этом напомнил именно ты.

Стук в дверь.

Т о н к а (выходит и тотчас же возвращается). Это к вам.

М и к и. Я на комиссии.

Т о н к а. Там ваш брат.

М и к и. Пусть подождет.

Т о н к а. Говорит, что по неотложному делу.

М и к и. Он что, снова надумал жениться?

Т о н к а. Вот уж чего не знаю, того не знаю.

М и к и. Ведь вы же всегда все знаете, Тонка. Ну ладно, пусть войдет.

В и к т о р. Может, мне позвонить в район, раз уж нам обещали четыре автоцистерны?

М и к и. Сначала загляни в конференц-зал, к медработникам. Посиди там, пока я вернусь.

И л ь я (появляется в дверях с радостной улыбкой). Привет, братишка!

М и к и. Привет! Ты, братиславчанин, в последние дни чаще бываешь дома, чем я.

И л ь я. Но сегодня я приехал не по своим делам.

М и к и. Вот это новости! Держи меня, а то сейчас упаду!

И л ь я. Тогда лучше садись и слушай внимательно, что я тебе скажу. Знаешь такую пословицу…

М и к и. Отстань! Я уже больше не могу слушать пословицы.

И л ь я. Не знаю, кто тебя ими так донимает, но я вот что хочу сказать… Как говорится, «кто скоро помог, тот дважды помог».

М и к и. Прекрасная пословица, но хотел бы знать, что ты имеешь в виду. Или ты собираешься развлекать меня болтовней?

И л ь я. Спокойно, Мики, спокойно! Как говорит другая пословица, «горячность мешает, спокойствие помогает».

М и к и. Короче!

И л ь я. Я слышал, что ты попал в передрягу.

М и к и. Уж не хочешь ли ты мне помочь?

И л ь я. А почему нет? Ты меня не раз выручал, теперь очередь за мной.

М и к и. Прости, Илья, но что ты можешь?

И л ь я. В Братиславе я встретил твоих инженеров. Мы же вместе учились. Так вот, они мне сказали, что тебе нужен километр труб. А где их достать?

М и к и. Да, труб нет. Это правда.

И л ь я. Я бы сказал — полуправда.

М и к и. То есть как это?

И л ь я. Да так. Нет таких вещей, которых нельзя было бы достать.

М и к и. Илья!

И л ь я. Слушай, дубрава, что лес говорит.

М и к и. Так, по-твоему, трубы…

И л ь я. …Можно достать.

М и к и. Где?

И л ь я. Там, где они есть.

М и к и. Как?

И л ь я. Очень просто.

М и к и. Ты понимаешь, что бы это для нас значило?

И л ь я. Понимаю.

М и к и. Девятьсот пятьдесят метров.

И л ь я. Неужели из-за какого-то километра труб я оставлю в беде своего брата, мэра этого города?

М и к и. Речь идет не обо мне.

И л ь я. Я знаю. Для тебя главное — город. Но не забывай, что я тоже родился здесь. А земляк всегда протянет руку помощи земляку, тем более что рука руку моет.

М и к и. Как это понимать?

И л ь я. Так, как слышишь.

М и к и. Подожди, ты что, предлагаешь мне нечестный путь?

И л ь я. Знаешь, не смеши меня. Ты не вчера родился.

М и к и. Если это какое-то ловкачество, я отказываюсь.

И л ь я. Слушай, Мики, на честный вариант в твоем положении надеяться нечего. Тебе всюду скажут то, что ты уже слышал: труб нет и не будет.

М и к и. Я не желаю заниматься никакими махинациями! Дело касается…

И л ь я. …Интересов широкой общественности. В таком случае у тебя не должны дрожать коленки, когда придется выложить за трубы часть денег из резервного фонда.

М и к и. Нет!

И л ь я. Надеюсь, ты понимаешь, что трубы тебе достанут не за красивые глаза.

М и к и. Илья! Ведь это самая большая подлость: строить свое счастье на несчастье других.

И л ь я. Советую тебе как будущему инженеру-экономисту посчитать, во что обойдется эта авария всему городу, если вы и дальше будете возить воду машинами. Пока — это тысячи, но когда дело затянется на недели, а потом на месяцы… Гораздо разумнее и экономически эффективнее было бы поставить кому надо…

М и к и. Бутылку?

И л ь я. Зачем так грубо? Скажем ласковее — бочечку… Одну или две. И, будь уверен, все тотчас же нормализуется, войдет в свою колею… Разве за это грешно заплатить?

М и к и. Нет. В такие игры я не играю.

И л ь я. Как прикажешь это понимать?

М и к и. Ты же прекрасно знаешь, что я не из тех, которые…

И л ь я. Конечно! Ты — Бенедик, сын своего отца, который в свое время отказался снять трубку и позвонить, чтобы помочь собственному сыну. Но в данном случае речь идет не о тебе, а о людях. А это, я бы сказал, огромная разница.

М и к и. Нет.

И л ь я. Подумай хорошенько.

М и к и. Я повторяю: нет.

И л ь я. Посуди, что тебя ждет, когда за тобой закрепится слава неспособного и неумелого работника? Взвесь все сам. Мне эта взятка не нужна, ей-богу. И если я собираюсь тебе помочь, то только потому, что действительно не хочу, чтобы тебя уволили. Пойми же ты наконец, что чистыми руками действуют только любители, а ты должен вести себя, как профессионал.

М и к и. Знаешь что? Скажи своим вновь испеченным друзьям, что если они могут с легким сердцем брать от нас то, что им не принадлежит, если они вконец потеряли совесть, то мне… то нам стыдно за них… За них и за тех, кто их поддерживает.

И л ь я. Успокойся, Мики… Успокойся! Да, чуть не забыл. Тебе привет от Веры.

М и к и. Спасибо.

И л ь я. Надеюсь, ты придешь домой вечером. Нам бы надо поговорить и о личных делах. Я помогу тебе, а ты поможешь мне убедить маму. Ее первая встреча с Верой прошла не лучшим образом. Мама слишком консервативна…

В а л е н т (в дверях). Не помешаю?

М и к и. Входи. Мы закончили!

В а л е н т (подает руку Илье). Валент.

М и к и. Ты что же, не узнаешь нашего Илью?

В а л е н т. Илья Бенедик? Не узнал! Вот что значит редко видимся.

И л ь я. Я здесь не часто бываю — нет времени. Сами знаете, как оно дорого в наш век. Ну ладно… привет… (Уходит.)

В а л е н т (глядит ему вслед). Твой брат красавец. Рослый, как отец.

М и к и. Да. Красавец. Этого у него не отнимешь.

В а л е н т. Сидим мы тут напротив, в банке, с нашим директором, смотрю — идет твоя Тонка. Кстати, это она мне шепнула, что звонили из района.

М и к и. Правильно шепнула.

В а л е н т. Ужасно! Для них пара месяцев — чепуха, а для нас… Послушай, председатель… Садись. У меня уже второй день не выходит та головы одна идея…

М и к и. Какая? Надеюсь, хоть ты обойдешься без пословиц.

В а л е н т. Пошли за ним Тонку.

М и к и. За кем?

В а л е н т. Да за Штефаном, нашим директором.

М и к и. А какое отношение имеет он к твоей идее?

В а л е н т. У нас на фабрике есть резервные…

М и к и. Трубы?

В а л е н т. Может быть, он их отдаст.

М и к и. Ты с ним говорил?

В а л е н т. Я — нет. Поговори ты.

М и к и (после паузы). Тонка!

В а л е н т (обращаясь к Тонке). Сходите в банк. Скажите нашему директору, пусть зайдет сюда. Есть срочное дело.

М и к и (когда Тонка закрывает за собой дверь). А что, если он поставит условие?

В а л е н т. Какое?

М и к и. Ты же знаешь, почему мы с ним не можем найти общий язык.

В а л е н т. Надеюсь, что согласится. Ведь все же авария.

М и к и. Должен бы… Кстати, анализ воды показал, что она испорчена вашими отходами.

В а л е н т. Это легко сказать — нашими отходами. Нашими! Здесь все наше.

М и к и. Напрашивается вопрос, какие меры предосторожности принимались у вас на фабрике, чтобы отходы не просачивались в землю?

В а л е н т. Таких вопросов ты ему, пожалуйста, не задавай. Лучше тогда вообще не звать его сюда.

М и к и. Я уж думал, не поехать ли мне самому в областной центр, но все кругом говорят, что ради нас там заседать не станут.

В а л е н т. Да и не надо. Проще было бы вам со Штефаном разумно поговорить друг с другом.

М и к и. Разумно, с твоей точки зрения, означает…

В а л е н т. Что вы не будете подозревать и ругать друг друга.

М и к и. А он действительно обиделся?

В а л е н т. Штефан — прекрасный мужик. Таких директоров немного. Посмотри, сколько он сделал для фабрики. Это тебе любой подтвердит, потому что все видят это собственными глазами.

М и к и. Но когда он выходит за ворота фабрики, его ничто больше не волнует.

В а л е н т. Нет, не совсем так.

М и к и. Хочешь сказать, что насчет яслей я не прав?

В а л е н т. Этого я не говорю. Ты прав. Но, несмотря на это, вы должны и можете договориться. Согласись, он немного старше тебя, да и опыта у него побольше.

М и к и. Советуешь мне отойти от наших общих принципов?

Т о н к а. Пожалуйста, товарищ директор.

В а л е н т. Извини, что мы тебя так без предупреждения…

М и к и (подает ему руку). …Вытащили. Да к тому же из банка.

Ш т е ф а н. Догадываюсь, почему вам так не терпелось.

М и к и. Тем лучше. Значит, можем сразу же приступить к делу.

Ш т е ф а н. Ну и сколько же тебе надо?

М и к и. Девятьсот пятьдесят метров.

Ш т е ф а н. Метров? Ты хотел сказать «тысяч». А может быть, для круглого счета — миллион?

М и к и. Какой миллион? Один километр.

Ш т е ф а н. Мы что, на разных языках говорим, что ли?

М и к и. Не знаю, что ты имеешь в виду.

Ш т е ф а н. Я говорю про штраф, который вы рассчитываете с меня получить за загрязнение земли и воды. Только у вас ничего из этого не выйдет. Я не дам ни кроны. Кроме того, эти процессы происходят не по моей вине. Мы уже составили подробный протокол. Нормы безопасности не нарушены ни на йоту.

В а л е н т. Но мы-то хотели поговорить совсем о другом.

М и к и. Разумеется, этот миллиончик был бы для нас совсем не лишним, но сейчас мы действительно говорим не о нем.

Ш т е ф а н. А о чем?

В а л е н т. Председатель уже сказал — нам нужен километр труб…

М и к и. Которые лежат у тебя на фабрике…

Ш т е ф а н. Как резерв. Но я не могу его использовать.

М и к и. Даже в случае аварии?

Ш т е ф а н. Если бы авария произошла у меня, на фабрике.

М и к и. А она, такая-сякая, перепутала двери.

В а л е н т. Товарищ директор, если бы можно было…

М и к и. Речь идет лишь о временной помощи. Мы эти трубы получим и тотчас вам вернем.

В а л е н т. Нам их твердо обещают через пару месяцев.

Ш т е ф а н. Но кто из вас может поручиться, что за это время у меня на фабрике не произойдет ничего непредвиденного? Знаете, чем бы это грозило? Миллиардными убытками. Под угрозу встало бы производство у десятков заказчиков, и не только наших, но и зарубежных.

М и к и. Мы, конечно, не гарантируем, что за это время на «Химфе» ничего не случится, но ты в конце концов мог бы войти в наше положение.

Ш т е ф а н (Валенту). Ты понимаешь, что значит обеспечивать работу химического предприятия?

В а л е н т. Меня тут убеждать незачем.

Ш т е ф а н. Поэтому меня удивляет, что ты…

М и к и. Он не только сотрудник «Химфы», но и житель этого города!

Ш т е ф а н. Ты, может быть, думаешь, что я или моя жена не стоим вместе с другими в очереди за водой?

М и к и. Могли бы и не стоять… У нас все уже подготовлено. Траншеи вырыты. Остается уложить трубы и подсоединить их к новому распределителю.

Ш т е ф а н. Чересчур большой риск.

М и к и. Когда люди узнают, что ты мог помочь, но… Тут ты уже рискуешь доверием, а это…

В а л е н т. Подожди, не торопись. О таких делах следует говорить спокойно.

М и к и. Если ты, товарищ Валент, ждешь, что я, загнанный в тупик, сейчас пообещаю ему подписать разрешение на строительство дома отдыха, а он, платя услугой за услугу, даст мне трубы, то ты ошибаешься! Это было бы вымогательством.

Ш т е ф а н (встает). Кто здесь вымогатель? Не я к вам пришел, а вы меня сюда позвали.

М и к и. Если действительно не можешь, то ничего не поделаешь. Будем искать помощь в другом месте. Возможно, там нас поймут лучше, чем дома, среди своих.

Ш т е ф а н. Не понимаю, зачем при этом повышать тон?

М и к и. Извини, уж такой я человек.

Ш т е ф а н. Да и слова ты мог бы выбирать поосторожней. Вымогать — это, с моей точки зрения…

М и к и. Ты дашь трубы или не дашь? Поможешь или нет?

Ш т е ф а н. Не кажется ли тебе, что в данном случае вымогатель — ты.

М и к и. У тебя есть возможность… честно взглянуть в глаза общественному мнению.

Ш т е ф а н. Знаешь, дорогой товарищ председатель. Ты с этой своей принципиальностью начинаешь мне действовать на нервы. Разыгрываешь из себя ангела, а сам при этом затушевываешь недостатки, да еще как!

М и к и. Докажи!

Ш т е ф а н (достает из кармана газету и протягивает ее Мики и Валенту жестом победителя). Пожалуйста! Это, по-вашему, что?

Мики и Валент читают.

В а л е н т. «Золотой дождь в кабинете председателя».

Ш т е ф а н. Репортаж. Настоящий панегирик. Самый молодой и самый выдающийся человек во всей округе и в городе, невиданно расцветшем под его руководством. Милая журналистка пишет о цветах, но многое можно прочитать и между строк. В том числе в этой статье говорится и о явном непонимании, проявляемом некоторыми руководителями предприятий по отношению к деятельности председателя. А вот о главном, о том, чем живут люди в этом городе сегодня, нет ни слова.

В а л е н т (складывает газету и кладет ее на стол). Да, это правда. Не надо было ей писать. Тем более сейчас.

М и к и. Она была здесь до аварии, и вам хорошо известно, что я просил ее ничего обо мне не писать.

Ш т е ф а н. Но тем не менее она написала, а люди, о доверии которых идет речь, сами сделают выводы. (Демонстративно покидает кабинет.)

В а л е н т. Подожди! (Повернувшись к Мики.) Не пускай его!

М и к и. Пусть идет!

В а л е н т. М-да… нашла коса на камень.

М и к и (берет со стола газету). Ведь я же ее просил, чтобы она не писала.

В а л е н т. Ну ее к черту… А газету брось в корзинку. Завтра выйдет новая газета, в ней будут писать о чем-нибудь другом. Эту писанину люди забудут, а вот воду…

В и к т о р (выходит из конференц-зала). Товарищ председатель!

М и к и. Иду!

В и к т о р (загораживает дверь). Пришли из поликлиники. Беда! Первые два случая. Подозрение на тиф.

В а л е н т. Мики! (Хватает его за плечо.) Слышишь? Мы что же, должны подохнуть из-за твоего упрямства? Звони Штефану! Сейчас же ему звони!

М и к и. Нет, ему не буду.

В а л е н т. Что ты собираешься делать?

М и к и. Оставь меня. Дай минуту подумать.

В а л е н т. О чем?

М и к и. Я знаю, что с поля боя убегать нельзя.

В а л е н т. Ты бы этого и так никогда не сделал.

М и к и. В таком случае… нам надо самим вступать в бой.

Через открытое окно о площади доносится бой часов. Сцена погружается в темноту.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Там же. Поздний вечер. Слышно, как вдали на башне бьют часы.

М и к и (сидит, обхватив голову руками, перед разложенными на письменном столе бумагами. Когда в тишине раздается последний удар часов, он встает и начинает что-то искать в ящиках стола. Он решает уже позвать Тонку, но передумывает. Достает бумажник, открывает его и вынимает оттуда маленькую фотографию отца. Смотрит на нее, потом кладет перед собой на стол). Отец! Что бы ты сделал… на моем месте?

Т о н к а (открывает дверь из приемной). Вы меня звали?

М и к и (после паузы). Нет. Не звал.

Т о н к а. Мне показалось, что вы что-то говорили. (Включает свет.)

М и к и. А вы, Тонка? Что вы здесь еще делаете? Ведь уже поздно.

Т о н к а. Надо было закончить отчет.

М и к и. Отчет подождет.

Т о н к а. Меня он ждать не будет. А вы? Домой не собираетесь?

М и к и. Собираюсь.

Т о н к а. Когда?

М и к и. Завтра у нас заседание совета.

Т о н к а. Неужели вы из-за этого собираетесь здесь ночевать?!

М и к и. Ах, Тонка.

Т о н к а. Мама ждет, что вы придете ужинать. Она уже два раза мне звонила.

М и к и. И что вы ей сказали?

Т о н к а. К вам в гости приехал брат. Нехорошо… Да и подумайте, сколько придется мыть посуды второй раз…

М и к и. Боже мой, посуда…

Звонит телефон.

Т о н к а. Ну вот… Возьмите трубку. Это наверняка она. Интересно, как вы ей объясните.

М и к и. Слушаю… Да. Бенедик. Что?.. Звоните, пожалуйста, на водонапорную станцию. Там есть диспетчер… Как?.. Не поднимает трубку?.. Проверю… Конечно… Как называется ваша улица?.. Строителей?.. Спокойной ночи.

Т о н к а. Что ни говорите, ваша мама права…

М и к и. Когда она жалуется, какой у нее плохой сын.

Т о н к а. Вы все шутите, но когда от недосыпания, недоедания и нервотрепки у вас появится язва или какая-нибудь другая болезнь еще похуже, вот тогда-то…

М и к и. Что же будет тогда, душа моя золотая?

Т о н к а. Когда вы начинаете говорить «душа моя золотая», я сразу понимаю, к чему вы клоните — ухожу, ухожу. Не забудьте все здесь запереть.

М и к и. А утром вы…

Т о н к а. Если утром я снова, как вчера, застану вас спящим на стуле, даю слово, я возьму расчет.

М и к и. Прошу вас, Тонка, что угодно, только не это!

Т о н к а. Вы как ваш отец — если бы он не переутомлялся и не старался делать все за всех, он бы еще жил и жил. Но, как говорится, мудрому не советуй, к сильному не лезь. Вам что, хочется умереть в расцвете лет, оставить жену и детей на произвол судьбы?

М и к и. У меня их нет. Ни жены, ни детей…

Т о н к а. Давно пора обзавестись семьей.

М и к и. Тонка! Душа моя золотая…

Т о н к а. Знаю, знаю. «Душа моя золотая» значит «до свидания, оставьте меня в покое, не приставайте ко мне со своими бабскими советами, не действуйте мне на нервы»… Я ухожу, но постарайтесь не забыть, что я сказала.

М и к и. Постараюсь.

Т о н к а. Потом пожалеете, что меня не послушали, но будет уже поздно. А то вы только и думаете что о городе, о других людях, а они привыкают и считают это само собой разумеющимся.

М и к и. Вы хотите сказать, что…

Т о н к а. …Нужно иногда думать и о себе. Такой замечательный председатель и — холостяк! Скоро над вами смеяться начнут.

М и к и. Пока что, Тонка, как видите, я в грязных рубашках не хожу и носки мне штопать не надо.

Т о н к а. Ну хорошо, хорошо. Считайте, что я вам ничего не говорила. Вы ведь знаете, что дело вовсе не в грязных воротничках или рваных носках.

М и к и. Разумеется. По-вашему, моей маме мало одной внучки, а у меня на сегодняшний день нет других забот?..

Т о н к а. На сегодняшний день! А завтра? Разве завтра эти заботы кончатся?

М и к и. Тонка, золотая. Обещаю вам, как только мы ликвидируем аварию…

Т о н к а. Что тогда?

М и к и. Немедленно влюблюсь в первую же девушку, которую вы мне порекомендуете.

Т о н к а. Магда этим летом кончает институт.

М и к и. Магда?

Т о н к а. Очень хорошая девушка.

М и к и. Она небось уже подыскала себе теплое местечко в Братиславе.

Т о н к а. Я думаю…

М и к и. …Что она вряд ли предпочтет кого-нибудь из здешних парней?

Т о н к а. Если бы этот здешний оказался настоящим мужчиной, то все братиславчане должны были бы ему уступить.

М и к и. Да ну? Кстати, из поликлиники не звонили?

Т о н к а. Нет.

М и к и. Я распорядился, что в том случае, если…

Т о н к а. Возможно, это и не тиф. Дети тащат в рот что угодно, и вода, может быть, совершенно ни при чем.

М и к и. Хорошо, если так.

Т о н к а. И не вздумайте поливать цветы всякой грязью. Если вам жалко воды из цистерны, я принесу из дома. Из колодца.

М и к и. Этот ваш бы колодец — да на городскую площадь!.. Надеюсь, утром у нас будет достаточно машин.

Т о н к а. Машин-то хватит, а вот шоферов…

М и к и. Мне вообще-то обещали. Ну а в случае чего…

Т о н к а. …Вы сами тоже поедете развозить воду.

М и к и. А что тут особенного? В прошлый раз ничего со мной не случилось. По крайней мере я послушал, что говорят люди в очереди за водой. А они выслушали меня. На мой взгляд, у нас с ними получился интересный и полезный разговор.

Т о н к а. Я здесь работаю двадцать пять лет. За это время сменилось четыре председателя, но ни один из них ничего подобного не делал. Вы, конечно, молодой, но все же…

М и к и. …Представляете солидное учреждение. Вы это хотели сказать? Ничего, еще будет время стать посолиднее.

Т о н к а. Ой, чуть не забыла. Вам звонил Валент.

М и к и. Что он хотел?

Т о н к а. Ничего. Просто поинтересовался, звонили ли вы директору Штефану.

М и к и. Что вы ему ответили?

Т о н к а. Сказала, что вы не звонили.

М и к и. Ну и правильно сделали.

Т о н к а. Валент всем говорит, что без Штефана нам аварию не ликвидировать…

М и к и. Спокойной ночи, Тонка.

Т о н к а. До свидания (уходит).

М и к и (задумчиво смотрит ей вслед, потом возвращается к столу, садится, берет фотографию отца). Как ты думаешь, отец, справимся мы или нет? Как бы мне пригодился сейчас твой совет… Хорошо бы сейчас посидеть с тобой. Просто так. Дома… на кухне. Ты бы пил, как всегда, кофе с молоком. Мы бы катали шарики из хлебных крошек и вместе решали, как быть дальше. Я знаю, я точно знаю, что ты бы мне сказал. Ты бы сказал: «Если ты считаешь, что прав, то не отступай». А что, если вопрос «прав я или не прав» касается не только нас… не только нашей семьи, но всех живущих в этом городе! Что делать в таком случае, отец?

Раздается робкий стук в дверь. Мики оборачивается, встает и, когда стук повторяется, идет открывать дверь. На пороге стоит В е р а. Длительная пауза. Оба смущенно смотрят друг на друга.

В е р а. Добрый вечер.

М и к и. Кому добрый, а кому…

В е р а (делает несмелый шаг вперед и снова останавливается). Извините. Я с обеда ждала вас на улице.

М и к и. У вас столько свободного времени?

В е р а. Я боялась… и мне не хотелось снова атаковать вашу секретаршу. Вот я и просидела полдня на скамейке под вашими окнами. А когда я увидела, что она ушла… В общем, мне хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.

М и к и. Понимаю.

В е р а. Я пришла, чтобы извиниться перед вами.

М и к и. Должен вам сказать, что, когда сегодня утром мне показали эту вашу статейку, я в первый момент готов был вас… Извините, я понимаю, что так с женщинами не разговаривают, но… Да вы понимаете, что вы наделали своей писаниной? Конечно, не понимаете! Но объясните мне, какого черта вы все это написали? Ведь я же просил вас, не пишите. Просил? А вы как назло. К тому же вы в эту свою бочку меда влили хорошую ложку дегтя — обругали «Химфу». Кому вы сделали лучше? Вы даже не представляете, как вы мне усложнили жизнь! Честное слово, я так на вас рассердился, что…

В е р а. Я понимаю. Конечно, этот репортаж не следовало публиковать. Извините. Я не знала, что здесь произошло за это время.

М и к и. Разве Илья вам не сказал?

В е р а. Я с тех пор его не видела.

М и к и. Не видели?

В е р а. Вы, конечно, можете обо мне подумать бог знает что…

М и к и. А сегодня вы не с ним приехали?

В е р а. Он здесь?

М и к и. Дома. У мамы.

В е р а. Я приехала одна. Вчера вечером, когда я узнала про аварию, я тотчас же позвонила в типографию, но материал был уже в работе.

М и к и. Интересно, каким же тиражом вышла в свет ваша красивая ложь?

В е р а. По-моему, все, что я о вас написала, было чистой правдой.

М и к и. С того времени кое-что изменилось.

В е р а. Поэтому-то я сейчас здесь. Мне хотелось честно поговорить с вами и исправить то, что еще не поздно исправить.

М и к и. Понимаю — вы теперь собираетесь написать новый репортаж о городе, который утопает не в золотом дожде, а в грязной луже. Так? И вот вы пришли задать мне пару оптимистических вопросов о том, как мы героически боремся со стихией. Я угадал?

В е р а. Нет.

М и к и. Тогда что же вас сюда привело?

В е р а. Я хотела бы вам помочь.

М и к и. Помочь? Вы?.. Как?

В е р а. Поговорить с вами. Вместе подумать вслух… Может быть, это ничего и не даст, но иногда в подобных ситуациях человек может доверить постороннему такое, о чем в другое время никогда бы не сказал…

М и к и. Илья вам намекнул о нашем с ним разговоре?

В е р а. Нет, мы с ним действительно с тех пор не виделись.

М и к и. Но как тогда расценивать то, что он мне говорил? Что именно вы… та настоящая и и единственная, которая его понимает…

В е р а. Понимала… до поры до времени.

М и к и. Вы хотите сказать, что…

В е р а. Что у вашего брата по отношению ко мне и у меня по отношению к нему нет никаких обязательств.

М и к и. Вы можете, если понадобится, повторить это в его присутствии?

В е р а. По-вашему, мне нельзя верить?

М и к и. Извините. Все это у меня в голове не укладывается… А может быть, я просто устал.

В е р а. Я понимаю, что доверием платят за доверие. Но, к сожалению, не всегда так получается. Иногда человеку приходится верить, как говорится, вслепую. Если вы сумеете мне поверить, я вас не обману. Читатели любят нашу газету, и, честное слово, нам удалось сделать не одно доброе дело. Люди часто пишут нам благодарственные письма.

М и к и. Вы хотите взяться за новый репортаж?

В е р а. Я хочу написать правду обо всем, что здесь произошло в последние дни.

М и к и. Вот что, золотая вы моя…

В е р а. Можете называть меня Верой.

М и к и. Да хоть Верочкой. Все едино. Так вот: я вам искренне советую ближайшим поездом вернуться домой и поискать себе другую тему.

В е р а. Почему?

М и к и. Потому что люди сами знают правду, а то, что вы сумеете о ней написать…

В е р а. …Им не нужно. Вы это хотели сказать?

М и к и. Не то, что не нужно, а я не уверен, сумеете ли вы взять на себя хотя бы часть того риска…

В е р а. Я вас не понимаю.

М и к и. В данном случае речь идет о правде.

В е р а. Вам не кажется, что вы меня постоянно и беспричинно обижаете?

М и к и. Я?.. Вас?..

В е р а. Я глубоко убеждена в том, что за три года журналистской работы еще ни разу не написала неправды.

М и к и. А я повторяю, что не уверен, готовы ли вы рискнуть и определить, кто прав в ситуации, при которой городок попал в тяжелое аварийное положение, когда люди уже несколько дней живут без питьевой воды. Возникшая задача имеет два варианта решения. Первый — классический: доставлять воду в цистернах, что мы сейчас и делаем. Второй — более радикальный: обеспечить город водой из другого источника. Он находится недалеко, но нам необходим километр труб, которых в данный момент нет, хотя они могли бы быть, если бы…

В е р а. Я могу написать о совести, чести и моральном облике людей, которые…

М и к и. Например, о чести, совести и моральном облике некоего председателя национального комитета, который заупрямился и, не думая об интересах жителей города, терпеливо стоящих в очередях за питьевой водой, не желает дать разрешение на строительство дома отдыха некой фабрике, которая своими отходами загрязняет питьевую воду. В том случае, если бы председатель дал разрешение на строительство, руководство фабрики, невзирая на существующие строгие правила, отдало бы городу километр труб, а через два-три дня во всех квартирах из кранов потекла бы чистая вода.

В е р а. А могла бы я узнать, чем объясняется упрямство этого председателя?

М и к и. Пожалуйста. Этот бедняга не требует ничего особенного — он просто хочет, чтобы богатая фабрика выделила часть имеющихся у нее средств на воспитание детей города.

В е р а. Я бы на месте этого председателя не уступила.

М и к и. Но людям нужна вода. Всем. Ясли необходимы городу — сто двадцать матерей ждут их строительства, но этим женщинам и их детям каждый день нужна вода.

В е р а. Обычно за первым компромиссом…

М и к и. …Идет второй. Я знаю. Когда два года назад было решено избрать меня председателем, районные руководители мне прямо сказали: «Мы знаем тебя как честного человека; знали мы и твоего отца; покажи, как ты умеешь работать». За два года удалось сделать немало. Но я при этом никогда ни на йоту не отступал от своих принципов. В эти двери ни разу не входили мошенники, обманщики, взяточники. А теперь? Как мне быть в этой непредвиденной ситуации?

В е р а. Ты не смеешь отступить, товарищ Бенедик! Не смеешь! Тем более сейчас.

М и к и (после паузы). Как?.. Как ты сказала? (Протягивает ей руку.) Давай познакомимся.

В е р а (пожимая ему руку). Вера.

М и к и. Мики… Смешное имя для председателя, а?

В е р а. Необычное.

М и к и. Так ты говоришь, что я…

В е р а. Не просто говорю, а убеждена, что ты не отступишь.

М и к и. Боюсь, что меня вынудят.

В е р а. Не поддавайся.

М и к и. А вдруг подтвердится, что это все-таки тиф?

В е р а. Что бы ты сказал, если бы я пошла…

М и к и. Куда?

В е р а. К директору этой вашей фабрики. И откровенно с ним бы поговорила.

М и к и. А у тебя бы это получилось?

В е р а. Когда я уверена, что правда на моей стороне, трудности меня не останавливают.

М и к и. Он обезоружит тебя своей логикой.

В е р а. А если я поговорю с ним о моральной стороне этой проблемы?

М и к и. Зачем тебе, постороннему человеку, вмешиваться в здешние дела, лезть в огонь, непонятно, ради чего?

В е р а. Да хотя бы затем, что я твердо убеждена: настоящий журналист не должен бояться обжечься.

М и к и. Женщин ожоги не красят… И вообще… Подумать только, о чем мы с тобой говорим?! Чудесная майская погода, отцветает золотой дождь, а мы тут… Любой настоящий мужчина пригласил бы тебя… У вас, в Братиславе, — в винный погребок… или на Дунай, а может быть, куда-нибудь потанцевать… А здесь у нас? Разве что в кино.

В тишине сквозь открытое окно доносятся звуки рояля. Кто-то старательно повторяет пассаж из «Лунной сонаты» Бетховена.

Интересно, а? Город остался без воды, а дети занимаются музыкой, как будто ничего не случилось.

В е р а. Детям легче, но, знаешь, мне бы не хотелось снова стать послушной воспитанной девочкой и каждый вечер отсиживать за роялем положенные сорок минут.

М и к и. Я легко могу себе представить, какой ты была лет в четырнадцать: белый фартучек накрахмален, в волосах — бант…

В е р а. А украшенная бантом головка хранит пару свежих и не вполне детских анекдотов.

М и к и. Боже мой, я уже тысячу лет не слышал никаких анекдотов. Кажется, что хочешь сейчас отдал бы за хороший остроумный анекдот!

Э в а (появляется в полуоткрытых дверях). Вот я сейчас расскажу тебе такой анекдот, что у тебя пропадет всякая охота смеяться.

М и к и. Мама? Что ты тут делаешь?

Э в а. Пришла тебе сказать, что, если ты не собираешься бывать дома, я сдам твою комнату.

М и к и. У тебя уже есть на примете квартирант?

Э в а. И не один.

М и к и. Позволь, я познакомлю тебя с Верой.

Э в а. Мы уже…

В е р а. …Знакомы.

Э в а. К сожалению.

М и к и. Мама!

Э в а. Так вот почему он не захотел подняться сюда со мной!

М и к и. Кто?

Э в а. Илья.

М и к и. Где он?

Э в а. Ждет нас внизу, у ворот.

М и к и. Я сейчас за ним схожу.

Э в а. Подожди. А что здесь делает эта девушка?

М и к и. Мама. Мы все…

В е р а. …Вам объясним.

Э в а (Вере). Вы-то что собираетесь мне объяснять? Пусть мне все объяснит мой сын.

М и к и. Мама, сядь, прошу тебя.

Э в а. Боже мой… Мики…

М и к и. Вера… Ты же можешь ей растолковать…

В е р а. Могу, но если пани Бенедикова хочет сначала выслушать тебя…

Э в а. Как? Вы уже на «ты»?

М и к и. Мама, но что в этом плохого, если двое людей… обращаются друг к другу на «ты».

Э в а. Подожди, не надо мне ничего объяснять.

М и к и. Но тогда как же ты поймешь?

Э в а. Неважно. Сейчас не до этого… Ко мне заходил Валент.

М и к и. К тебе? Что ему нужно?

Э в а. Ты сам знаешь.

М и к и. Прости, мама, но…

Э в а. Валент старый, опытный и честный человек. Он тебе в отцы годится.

М и к и. Мама! О чем ты говоришь?

Э в а. Я говорю, что он тебе в отцы годится, и ты мог бы к нему прислушаться. Он тебе только добра хочет и плохого не посоветует. Ты должен договориться с его директором.

М и к и. И за этим он приходил к тебе?

Э в а. Мики! Мальчик мой… Прошу тебя. Он чуть не плакал.

М и к и. Но зачем ему плакать, разговаривая с тобой?

Э в а. Не перед тобой же ему плакать! Мужчины, пока они не перепились, обычно не распускают нюни друг перед другом.

М и к и. Мама, а ты веришь, что…

Э в а. Валент тебе дело говорит. Директор Штефан прав.

М и к и. Выходит, я один тут чиню всякие безобразия?

В е р а. Пани Бенедикова, вы, вероятно, не во всем разобрались…

Э в а. Извините, девушка! Мало того, что вы разбили семью моего старшего сына… и вообще, что вы тут, собственно говоря, делаете? Ночью, наедине с мужчиной, да к тому же в служебном кабинете.

М и к и. Мама!

Э в а (Вере). Вы помните, что я вам прошлый раз сказала? Что я не желаю…

М и к и. Мама, прошу тебя! Замолчи!

Э в а (Вере). Разве я не сказала тогда достаточно ясно?

М и к и. Илья вернется к своей жене.

Э в а. Как ты можешь обещать за него? По-твоему, эта девица так легко его отпустит? Да она вертит им как хочет. Думаешь, зачем она к тебе пришла? Чтобы заодно и тебя обработать! А ты… Что я тебя не знаю, что ли? Да с тебя еще станется их поженить.

М и к и. Ты не права, мама. Вера не такая. Ты ее обижаешь.

Э в а. Я ее обижаю? А ну-ка сходи за ним! Сейчас же приведи Илью сюда. Хотя нет… Не надо.

М и к и. Почему?

Э в а. Я пришла к тебе не поэтому. Я пообещала Валенту…

М и к и. От моего имени.

Э в а. Я пообещала ему, что поговорю с тобой как мать. Мики! Прошу тебя… в память о нашем отце, которого все в этом городе помнят и уважают… Что вдруг тебе взбрело в голову? Откуда у тебя это самолюбование? Ты ведь знаешь, что в нашей семье такого ни за кем не водилось. Но сейчас речь идет не только о нас, а о целом городе, о нормальной жизни наших людей, которым нужна вода, а не пустая траншея.

М и к и. Тебе все это Валент наговорил?

Э в а. Прошу тебя, сходи к Штефану.

И л ь я (появляется в дверях). Ты что, тоже собираешься оставаться здесь ночевать? (Замечает Веру.) Привет, Вера!.. Мне бы, наверное, пришлось там ждать до скончанья века. Что ты тут делаешь?

М и к и. Разве не видишь? Пишет репортаж.

И л ь я. Опять?

Э в а. Мики! Не заговаривай мне зубы. Ты слышал? Город может остаться совсем без воды.

М и к и. Мама, если бы это зависело только от меня.

И л ь я. Все считают, что именно от тебя. Мама может тебе подтвердить: она слышала разговоры в «самообслуживании», я — в автобусе, а Валент заявляет об этом во весь голос.

Э в а. Люди говорят, из кранов еще долго будет течь эта мерзость, потому что председатель уперся и никак не договорится с кем надо… Не может ублажить высокое начальство, как это делают другие.

В е р а. Мики! Уступить в критический момент — это…

И л ь я. О! Ты уже в курсе?

Э в а. Что значит уступить?

И л ь я. Это значит слегка поколебать наш бенедиковский престиж. Братишка заартачился, и, если теперь отступит, кое-кто сможет его потом упрекнуть. Я понимаю тебя, дружище.

Э в а. Боже мой! Мало я перенервничала из-за мужа, так теперь еще приходится из-за сына мучиться.

М и к и. Меня уже не переделаешь, мама. А если вы хотите видеть меня другим, то я лучше завтра утром на совете откажусь от своих обязанностей. Пусть кто-нибудь другой, поспособнее, расхлебывает всю эту кашу.

Э в а. Отказаться — это самое простое.

М и к и. А что же ты мне предлагаешь, мама?

Э в а. Договорись со Штефаном.

И л ь я. Есть и другой выход.

Э в а. Какой?

И л ь я. Мики знает.

Э в а. Мики! Объясни мне, что он имеет в виду.

М и к и. У Ильи есть связи, и если мы кое-кого подмажем…

И л ь я. …Трубы будут положены в траншею уже через несколько дней.

Э в а. Боже мой!

М и к и. Так что, собственно, нужно выбирать между просто плохим и очень плохим.

И л ь я. Уверяю тебя, ты не первый оказался перед таким выбором. Да к тому же речь идет не о личных интересах, а об общественных.

М и к и. А сколько они хотят? Эти твои… подонки… Мне, пожалуй, не подобрать для них названия помягче.

И л ь я. Брось ты, Мики! Наверняка в каком-нибудь твоем резервном фонде найдется нужная сумма.

М и к и. Таких фондов у нас нет. По крайней мере с тех пор, как я тут работаю.

И л ь я. А вот это — маленькая, но ошибка. Жизнь может подбросить столько неожиданностей, что…

М и к и. Я уже с обеда перебираю в уме все возможности.

И л ь я. И к чему же ты пришел?

М и к и. Вода нужна всем.

И л ь я. Значит?

М и к и (достает из кармана пиджака сберегательную книжку). Кроме тебя и нас троих, никто не будет об этом знать.

И л ь я (берет у Мики сберегательную книжку). Ты с ума сошел.

М и к и. Почему? Ты же сказал…

И л ь я. Но ведь это твоя собственная… личная сберкнижка!

Э в а. Мики?!

М и к и. Другой возможности у меня нет.

Э в а. Илья! Ради бога! Неужели ты возьмешь?

И л ь я (после паузы). Я беру не для себя, мама.

В е р а. А для кого?

И л ь я. Для всех, Верочка.

Э в а. Почему он должен отдавать свои деньги? Честно заработанные! Неужели у города не найдется несколько лишних крон?

И л ь я. О чем речь? Конечно, найдется. Так что Мики потом как-нибудь извернется и получит свои деньги обратно.

М и к и. Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю!

Э в а. Илья, верни ему книжку!

Илья крутит в руках сберкнижку, делая вид, что собирается вернуть ее брату.

М и к и. Нет. Иди! И действуй! (Опускается на стул в углу комнаты и закрывает лицо ладонями.)

Сцена погружается в темноту. Звучит та же тревожная музыка, что и в конце первого действия.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Прошло десять дней. В кабинете все по-прежнему, но комнату больше не украшают букеты золотого дождя.

В и к т о р (входит с бокалом воды в руке). Скажите, Тонка, вы помните, чтобы кто-нибудь еще поднимал за ваше здоровье бокал воды?

Т о н к а. Слава богу, что у нас опять хорошая, чистая вода.

В и к т о р. Прямо как в сказке про соль… Только когда соли нет, понимаешь, как она нужна. (Останавливается у окна.) Тонка…

Т о н к а (поливая цветы). Одну минуточку.

В и к т о р. Посмотрите вниз. Вы их видите?

Т о н к а (после паузы). Вижу.

В и к т о р. Ну и что вы на это скажете?

Т о н к а. А что я могу сказать?

В и к т о р. Наш председатель… опять с ней. Подумать только! Посмотрите, она его фотографирует.

Т о н к а. Получится прекрасная фотография. Кругом цветы…

В и к т о р. Значит, не зря говорят…

Т о н к а. Что?

В и к т о р. Что наш председатель…

Т о н к а. А вы уж тут как тут. Вам все сплетни известны.

В и к т о р. Какие сплетни? Вы хотите, чтобы я поверил, что эта журналистка ездит сюда каждую неделю по долгу службы?

Т о н к а. Откуда я знаю, зачем она ездит.

В и к т о р. Прекрасно знаете.

Т о н к а. Ну а если даже… не по службе… Это в конце концов его дело.

В и к т о р. Конечно, его.

Т о н к а. Он уже не мальчик, не оставаться же ему старым холостяком.

В и к т о р. Все понятно. Но он — видный работник, к тому же председатель. Ему надо подыскивать себе… жену, а не… путаться… с какой-то…

Т о н к а. С какой-то?..

В и к т о р. …Репортершей. От нее ничего путного не жди.

Т о н к а. Неужели она и у вас уже взяла интервью?

В и к т о р. Тонка! Вы что, встали сегодня с левой ноги?

Т о н к а. Скажите мне, только искренне. Что вам сделал наш председатель? Почему вы его все время подкалываете?

В и к т о р. Я?

Т о н к а. Нам всем благодарить его надо!

В и к т о р. За воду?

Т о н к а. И за воду.

В и к т о р. Я бы сказал… мы все приложили усилия. Конечно, каждый по-своему, в силу своих возможностей, в рамках своих обязанностей.

Т о н к а. Мы могли бы еще несколько месяцев каждый день стоять в очередях с ведрами и бидонами.

В и к т о р. Я повторяю: не только он, но и все мы немало потрудились, чтобы была вода.

Т о н к а. Никто этого не отрицает, а он тем более.

В и к т о р. А писать будут снова только о нем. Вот увидите! Ох и прославится наш председатель!

Т о н к а. Вам из его славы не шубу шить.

В и к т о р. Точно… Как вы думаете, Тонка, когда они поженятся, он переедет к ней в Братиславу или она приедет сюда?

Т о н к а. Знаете, меня это мало интересует.

В и к т о р. Ну не скажите, вам это все же не безразлично.

Т о н к а. Я уже пережила четырех председателей.

В и к т о р. Но расставаться с этим вам будет очень жалко, правда?

Т о н к а. Он пока никуда не уходит.

В и к т о р. Уйдет. Попомните мои слова. Его ждет большое будущее. Это уже сейчас ясно.

И л ь я входит в кабинет и останавливается у двери.

Т о н к а. Здравствуйте, пан архитектор.

И л ь я. А брат? Еще не пришел?

В и к т о р (протягивает ему руку). Ба! Кто к нам пожаловал!.. Идите-ка сюда.

И л ь я. Куда?

В и к т о р (тянет его к окну). Посмотрите вниз.

И л ь я. Он с Верой?

В и к т о р. Какая пара! Что скажете?

И л ь я. Я шел мимо, но их не заметил.

В и к т о р. Бывает. Иногда идешь, голова полна забот, и даже не замечаешь, что с тобой кто-то здоровается.

Т о н к а. Садитесь.

И л ь я. Спасибо. Я на минутку.

Т о н к а. Я сейчас за ним схожу.

В и к т о р (от окна). Не надо. Они уже идут.

И л ь я. Вместе?

В и к т о р. А как же иначе?

Т о н к а. Хотите кофе?

И л ь я. Спасибо, я кофе не пью.

В и к т о р. А бокальчик свежей водички? У нас это сейчас лучшее угощение.

И л ь я. Напор нормальный? Все работает?

В и к т о р. Пока да.

И л ь я. Теперь победа Мики на будущих выборах обеспечена — хочет он того или нет.

В и к т о р. Должен заметить, что ваш брат — деловой человек. Я в бога не верю, но если бы был верующим, то сказал бы, что сам бог послал его нам в нужный час.

И л ь я. Он — счастливый человек.

В и к т о р. Скажите, пожалуйста, а?.. Вы-то, конечно, знаете об этом больше, чем мы… Тонка делает вид, что ей ничего не известно, но… Когда все-таки намечается свадьба? К такому событию город как-никак должен подготовиться.

И л ь я. Вы меня разыгрываете?

В и к т о р. Море — ветром, земля слухом волнуется.

М и к и (удивлен, увидев в кабинете Илью). А ты откуда?

В и к т о р. Доброе утро, товарищ председатель.

Т о н к а. По-моему, вы работаете даже по пути на службу.

В е р а. Мы сделали несколько фотографий.

И л ь я. Надеюсь, что новый репортаж будет более удачным.

В и к т о р (после паузы). Я зайду попозже, товарищ председатель… когда гости разойдутся… У меня подготовлен проект списка.

М и к и. Какого списка?

В и к т о р. Уже забыл? На последнем совещании говорили, что неплохо бы премировать наиболее отличившихся. Так что я все подготовил. (Уходит.)

М и к и. Тонка! Мы принимали какое-нибудь решение о премиях?

Т о н к а. Не помню.

М и к и. Если уж вы не помните, значит, ничего такого и не было. Опять кто-то развивает инициативу не там, где надо.

И л ь я. А что тут плохого: кому не захочется получить премию? Почему же об этом не подумать? Везде так делается.

М и к и. Тонка, прошу вас, чтобы у нас не было никаких сомнений, загляните в свой блокнот.

Т о н к а. Конечно. (Выходит.)

М и к и (после паузы обращается к Илье). Ты сегодня пожаловал ни свет ни заря! Во сколько же тебе пришлось подняться? Что скажешь хорошего?

И л ь я. …Хорошее — не хорошее, а…

М и к и. Тебя, случайно, не мама послала?

И л ь я. Зачем?

М и к и. Я просто спрашиваю. Может, ей опять что-нибудь показалось? Но последние дни я снова ночую дома.

И л ь я. Мне надо с тобой серьезно поговорить, Мики.

В е р а. Мне уйти?

И л ь я. Нет. Можешь остаться.

М и к и (помолчав). Я тебя слушаю. В чем дело?

И л ь я. Мне нужны еще деньги.

М и к и. Тебе?

И л ь я. Не для себя.

М и к и. За трубы? По-твоему, я наследник Онасиса?

И л ь я. Войди в мое положение.

М и к и. Мы же им хорошо заплатили. Официально. Все до последнего геллера.

И л ь я. За трубы — да. С этим полный порядок. Но люди, которые нам посодействовали…

М и к и. Они тоже свое получили.

И л ь я. Но им кажется, что мало.

М и к и. Что?

И л ь я. То, что слышишь. Если бы речь шла о какой-нибудь сотне, я бы сюда не примчался.

М и к и. У меня больше нет ни гроша.

И л ь я. Придется поискать. Иначе они не станут молчать, и все лопнет.

М и к и. Что лопнет? Они что, придут и выкопают трубы?

И л ь я. Думаю, до этого не дойдет.

М и к и. Тогда к чему это вымогательство?

И л ь я. Пойми, Мики…

М и к и. За трубы мы хорошо заплатили…

И л ь я. Да, но эти трубы… кое от кого уплыли. Понимаешь? Ведь у нас все планируется, так что тот, кто мог их получить, но не получил, не должен подымать шум… Очень простая механика.

М и к и. У меня больше нет денег… Да если бы и были… Короче говоря, не дам ни гроша.

И л ь я. Значит, ты хочешь, чтоб я влип?

В е р а. Вот это сюжет!

И л ь я (раздраженно). Будь любезна, хоть ты не вмешивайся в эти дела. А ты, Мики, постарайся понять, что в твоем городе ликвидирована авария, что стоит тебе…

М и к и. Разве я мало им дал?

И л ь я. Говорю тебе, недостаточно.

В е р а. Илья! На что ты толкаешь собственного брата?

И л ь я. Я его? А не он меня?

В е р а. Если мы вскроем всю эту историю…

И л ь я. Кто? Ты? Что ты здесь еще собираешься вскрывать? И вообще, милая Верочка, не кажется ли тебе немного странным… это твое…

В е р а. Что ты хочешь сказать?

И л ь я. Ничего.

В е р а. Договаривай!

И л ь я. Смотри, как бы твоя новая любовь с первого взгляда не кончилась слезами!

М и к и. Наконец-то выговорился!

И л ь я. Невероятно банальная история. Как в классических словацких романах. Роковой треугольник: два брата и прекрасная женщина. Что дальше?

В е р а. Я думала, мы с тобой уже все сказали друг другу и объяснений больше не требуется.

И л ь я. Одно маленькое дополнительное обстоятельство, Верочка. Учти, что присутствующий здесь Микулаш Бенедик — прирожденный брат милосердия. Брат милосердия или спаситель, выбирай, как тебе больше нравится. А если тебе не совсем понятно, что я имею в виду, могу пояснить — своим поведением он прежде всего оберегает мой брак.

М и к и (подскакивает к Илье). Ты!

Напряженная пауза. В этот момент открывается дверь из приемной и появляется Т о н к а.

Т о н к а. Товарищ председатель! К вам директор Штефан.

М и к и. Пусть подождет.

Ш т е ф а н (входя). Не могу. Шел мимо, решил зайти на минутку.

М и к и (после паузы). Это мой брат.

Ш т е ф а н. Очень приятно.

М и к и (показывая на Веру). А это…

Ш т е ф а н. Товарищ журналист? (Протягивает ей руку.) Готовите новый репортаж? Теперь уже, наверное, на целую страницу?..

В е р а. Может быть, мне выйти?

Ш т е ф а н. Нет, не беспокойтесь. Я действительно хочу перекинуться с председателем всего парой слов. Так сказать, коротко поговорить по душам. Вы, наверное, уже в курсе дела — у нас с председателем давно ведется, в сущности, смешной спор о строительстве дома отдыха. (Обращаясь к Мики.) Думаю, пришло время решить этот спор трезво, без эмоций, как и полагается мужчинам, тем более что после этой истории с трубами от твоих высоких моральных принципов ничего не осталось.

И л ь я (не выдерживая). Это были его собственные деньги.

Ш т е ф а н. В такой ситуации совершенно не важно, чьи они. Главное, что эти деньги решили дело. Ответственность в равной степени несут и тот, кто берет, и тот, кто дает.

И л ь я. А вы? Вы, товарищ директор? Если Мики даст вам разрешение на строительство, могли бы вы… промолчать? Операции вроде этой с трубами делаются не первый раз, и республика от этого не разваливается. В конце концов людям нужна вода…

Ш т е ф а н. Я не говорю, что не нужна.

И л ь я (обращаясь к Мики). Слышишь? Директор может тебе помочь…

Ш т е ф а н. Это, конечно, горький урок, но такова жизнь.

М и к и. То есть это значит…

В е р а. …Что он ради интересов общества отдал свои личные сбережения, а у вас хватает совести пытаться загнать ею в угол.

Ш т е ф а н. Милая девушка, я вас прекрасно понимаю. Вам, конечно, больше по душе героические типы, но…

В е р а. Вы не имеете права оскорблять других, если вы не в ладу с собственной совестью.

Ш т е ф а н. По-вашему, она у меня нечиста?

И л ь я. Мики! Тебе все же стоит договориться с товарищем Штефаном!

М и к и. А что, если мы не договоримся?

Ш т е ф а н. Собственно, я просто проходил мимо. (Направляется к дверям.)

И л ь я. Подождите!

Ш т е ф а н. Кому здесь от меня еще чего-то надо?

И л ь я. Мики, подумай! Ведь он теперь раструбит все это по разным инстанциям.

М и к и. Если ему это позволит его совесть, пускай действует, как хочет.

В а л е н т (останавливается в дверях, потом входит и, запинаясь, начинает говорить, не обращаясь ни к кому в отдельности). Нет… Я не понимаю… Что, собственно говоря, происходит?

М и к и. Что?

В и к т о р. Из района приехали. Они уже здесь.

М и к и. Кто?

В а л е н т. Из Комитета народного контроля. Говорят… Но это какая-то чепуха. Явное недоразумение… Я им говорю, пойдите, спросите у людей. Наш город сейчас как заново родился. А они, знай, талдычат свое…

М и к и (после паузы, обращаясь к Штефану). Это ты? Ты их сюда вызвал?

В а л е н т. Господи, что же это?.. Товарищ директор?

В и к т о р. Это, пожалуй, было излишне.

В е р а. Человек с чистой совестью?!

И л ь я (поворачиваясь к Мики). Конец. Вот и конец.

Ш т е ф а н. Минуточку. Вы, как я посмотрю, хотите сделать из меня…

В е р а. Противно даже произнести это слово!

Ш т е ф а н. Если противно, то и не надо!

В а л е н т. Тогда я скажу тебе как мужчина мужчине. От тебя я ничего подобного не ожидал. Мики невиновен. Ты это прекрасно знаешь… Кошмар! А я-то, старый добряк, до последней минуты был убежден, что ты честный и сильный человек.

Ш т е ф а н. Тогда ответь, как в твоем понимании должен вести себя в подобной ситуации честный человек? Закрыть на все глаза? Делать вид, что ничего не знает? Не кажется ли всем вам, что у вас несколько странные представления о морали?

В а л е н т. У нас?

Ш т е ф а н. Ну, если вы убеждены, что это я их сюда вызвал…

М и к и. Поспешили… Что правда, то правда.

В и к т о р. Чистая вода стала поступать в город всего несколько дней назад.

Ш т е ф а н. Если вам так хочется изобразить меня доносчиком, советую быть осторожнее… Сообщить кое-что органам народного контроля социалистического государства — это не подлость, а обязанность гражданина. Почитайте нашу Конституцию!

В е р а. По-моему, уважаемый товарищ директор, эта же Конституция давала вам возможность показать себя в трудный для города момент не только директором предприятия, но и патриотом своего города…

М и к и. …Чтобы бескорыстно помочь не органам народного контроля, а народной власти социалистического государства.

В а л е н т (Штефану). А ты? Что ты тогда сделал?

М и к и. Прикрылся инструкциями.

В е р а. Это ведь тоже выход.

Ш т е ф а н. Конечно! Женская логика. Если бы я нарушил закон, вы бы сделали из меня героя номер два! Взяли бы у меня интервью на целую газетную полосу!

В е р а. Что оно вам так далось, это интервью?

Ш т е ф а н. По-вашему, я завидую?

В а л е н т. Если бы я не знал тебя уже много лет, то, честное слово, поверил бы, что завидуешь. Завидуешь Бенедику, и только потому, что его, молодого парня, люди любят так же, как тебя.

Ш т е ф а н. Мы действительно знаем друг друга не первый год, и поэтому я надеюсь, что по крайней мере ты не веришь, что это я сообщил в Народный контроль.

В а л е н т. Что сделано, то сделано. А ответственность разделим мы все.

Ш т е ф а н. Я…

В а л е н т. Не хочешь ли ты сказать…

М и к и. Он считает, что не несет никакой ответственности. Конечно, он ничего не нарушил, не обошел ни закон, ни инструкции, ни параграфы… Всё на его стороне.

И л ь я. Вот именно поэтому он мог бы сейчас помочь тебе, как никогда… Конечно, если бы захотел.

М и к и. Илья, прошу тебя, уйди!

И л ь я. Мики! На что ты надеешься? Думаешь, что если… Знаешь, что тебя ждет? Ты можешь быть хоть сто раз сыном своего отца Бенедика… но это тебе не поможет. Жизнь — это же лавина…

М и к и. …И надо вовремя отскочить, чтоб тебя не придавило, так? Да, ты это умеешь.

Ш т е ф а н. Послушай, председатель. Не знаю, что ты сейчас обо мне думаешь.

М и к и. Пусть тебя это не волнует.

Ш т е ф а н. А если… волнует?

М и к и. Дело твое.

Ш т е ф а н. Мог бы я тебя кое о чем попросить?

М и к и. Ты меня?

Ш т е ф а н. Думай обо мне что хочешь, но поверь, я вовсе не хотел причинить тебе зла. Я еще не ослеп и вижу, кто болеет душой за дело, а кто относится ко всему наплевательски. Не раз, когда меня мучила бессонница, я думал о том, какой ты человек, и скажу честно, в тебе больше достоинств, чем недостатков.

М и к и. Но потом, когда ты мог практически доказать свое отношение ко мне…

Ш т е ф а н. Возможно, ты прав. Все мы люди. Наверное, я должен был…

И л ь я. Еще не поздно!

Ш т е ф а н. А вы, пан архитектор? Что для вас важнее? Собственная шкура или положение брата?

В и к т о р. Увы, часто случается, что, как говорится, сухой с мокрым в одном огне горят.

И л ь я. Но воду… чистую воду хотели пить все! Все, кто сейчас здесь находится!

Э в а (входит в кабинет одновременно с репликой Ильи). Да, ты прав, Илья. Вода нужна нам всем.

М и к и. Мама! Ты ушла с работы в середине дня?

Э в а. Ушла.

М и к и. Первый раз в жизни!

Э в а. И надеюсь, последний.

М и к и. Мама!

Э в а. Ко мне приходили.

М и к и. Кто?

Э в а. Товарищи из района.

М и к и. К тебе?

Э в а. Я, наверное, должна была бы сказать тебе об этом с глазу на глаз. Но, может быть, даже лучше, что здесь столько свидетелей. Пусть все знают, что у Эвы Бенедиковой нет секретов от собственного сына.

М и к и. Что тебе сказали?

Э в а. Один из них, тот, что выступал на похоронах отца, сказал, что ему очень неприятно было ехать сюда по такому поводу, но что здесь у нас… В городе кто-то не может успокоиться, пишет письма, требует, чтобы проверили твою отчетность. Я им объяснила, что ты дал свои собственные деньги, а они мне в ответ на это показали письмо. Там говорится, что такого быть не может, что не найти сумасшедшего, который пожертвовал бы свои кровные… А в конце письма от руки приписано: «Приезжайте, товарищи, потому что мы, честные люди, не хотели бы, как сухой с мокрым, в одном огне сгореть».

В и к т о р. Нет, вы только подумайте! И такое кто-то пишет!..

Т о н к а входит и что-то шепчет Мики.

М и к и. Пусть войдут. Скажите, что я их жду.

Т о н к а (подавленно). Нет. Это они вас ждут.

М и к и (после паузы). Так… Понимаю. (Подходит к столу, запирает его, берет ключ и медленно идет к двери.)

Все молча глядят на него.

Пусть люди рассудят по справедливости, кто из нас делал то, что ему подсказывал его долг.

Сцена погружается в темноту. Слышно, как на городской площади бьют часы.

Занавес.