Лёд моих диких снов

Глава 1

Месяц КМБ показался мне раем, тогда как Макс весь свой энтузиазм начал потихоньку терять. Мы сдружились с некоторыми бойцами, но особой сплочённости среди нас не было. Все прекрасно понимали, что ещё до присяги нас распределят по разным частям и дивизиям.

Сам день присяги не подарил мне особо никаких эмоций, чего нельзя было сказать о светящемся гордостью Максе. К счастью, нам удалось попасть в одно подразделение воинской части. Все вокруг сияли от радости, предвкушая пару часов со своими родными. Нам по этому поводу светиться было ни к чему. Ко мне все равно никто не приехал. Да я и не сообщал, куда меня, собственно, отправили служить. Макс своих отсеял сам, попросив не приезжать.

После торжественного построения, мы с некоторыми бойцами отправились сразу же в казарму.

- Приваливаемся, - с тяжким вздохом выдавил Макс, бросая сумку на нижнюю койку и плюхаясь в нее, как в кресло. Я уселся рядом, забросив свои шмотки наверх и посмотрел на парней, сидящих напротив.

- Рядовой Сороконог. Антон. - Представился плотный малый, на вид немногим младше нас.

- Сергей. Белозубов. - Вторил ему худой, как жердь, приятель.

Позднее в казарме их окрестили "Толстый и тонкий".

- Макс Антипов.

- Архипов... Андрей, - с непривычки вытолкнуть сквозь зубы имя брата получилось с небольшой заминкой. Я пожал им руки, ещё не зная, какая плотная дружба этим рукопожатием окрестилась.

Белозубов и Сороконог бойцами были так себе. К распорядку дня и ФИЗО были не расположены. Ориентирование на местности, стрельба, марш-броски – все это в первый месяц было им непосильно.

Серега больше был по части балагурства, тогда как Антон исполнял немыслимые вещи на гитаре. Пацаны из детского дома. Им и гражданская жизнь-то была в новизну, что уже говорить об армии.

Мы учились. Волчьим законам жизни дет.дома и игре на гитаре - у них. Развитию выносливости и стоянию горой друг за друга они учились у нас.

Союз был странным и нелепым, но он приносил свои плоды.

К третьему месяцу службы, "Толстый и тонкий" уже были в равных весовых и качественных категориях с нами. Они втянулись в эту "мужскую школу жизни" и все чаще начинали грезить послеармейской свободой.

И мы вместе с ними.

Белозубов хотел поступать в театральный. Сороконог определил себя в музыканты. Макс мечтал о куче девчонок и беззаботной жизни. Я же думал о Вере, планируя по дембелю сделать ей предложение.

Но всё перечеркнулось в один из промозглых декабрьских дней.

Точнее, я сам всё это перечеркнул...

_____________________________________

- Алло.

- Привет.

- Привет.

- Ну, как ты там?

- Нормально.

- Не скучаешь?

- Времени нет.

- Значит, не передумала?

- Нет.

- Ясно.

- Слушай, ты не вовремя. У меня времени нет.

- Торопишься куда-то?

- Да. Пока...

______________________________________

- Почта, Архипов.

- О, Андрюха, баба твоя активизировалась, - с ухмылкой проговорил Самохин. Тот самый урод, которому в поезде я начистил репу.

Пропустив его замечание мимо ушей, я с каким-то странным предвкушением ринулся к почтальону.

Получив письмо, отставил швабру в сторону и уселся на койку Макса.

- Счастливые, - Белозубов с завистью проследил за тем, как мы с Максом вскрываем письма.

Почему именно письмо - я понял не сразу. У неё ведь был номер Макса, могла просто позвонить.

В конверте друга было три листа, исписанных почерком старомодной матери, предпочитающей старый способ общения новому.

В моем только одна фотография. Сумеречная комната и двое на кровати. Вера и Андрей.

Не веря своим глазам, перевернул снимок и увидел ровный почерк брата.

"Она всё-таки сделала выбор."

И издевательская рожа, наспех намалеванная ручкой.

- Убью суку.

В мыслях зародился хаос, в то время как голос остался спокойным и беспристрастным. Простая глянцевая бумага стала ударом ниже пояса.

Такого я точно не ожидал.

Почуяв неладное, Макс кинул на меня взгляд. Белозубов и Сороконог переглянулись. Самохин, не веря своему счастью, тут же материализовался за моей спиной.

- А сучка-то не промах! Наставила рога.

С резкого разворота вцепился рукой в его шею и сжал, на сколько хватило сил. Он забрыкался. Захрипел. Кадык судорожно задёргался под моей ладонью.

Парни ринулись к нам и оттащили по разным углам аккурат к приходу старшины Сколобова. Бегло оценив ситуацию, он кивнул мне на выход.

- Ко мне. Живо.

Я вырвался из захвата и побрел к коморке старшины. Он ввалился туда буквально через минуту и встал напротив, сверля меня взглядом.

- Архипов, ты...

- Я хочу перевестись на контрактную службу, - бросил, не дав ему договорить. Сколобов оценивающе прошёлся по мне, заиграл желваками и уселся на стул, положив ладони на стол.

- Ты хоть представляешь, чего ты хочешь?

Так некстати в памяти всплыл мёртвый взгляд Сёмыча. Его слова.

- Из-за бабы? Не стоит того.

- Я сам разберусь, что стоит, а что нет.

- Это горячка. Спонтанность.

- Не имеете права отговаривать, товарищ старшина. Свои три месяца срочной службы я прошел. Придраться не к чему.

- Послушай меня, Дима. Я не одного уже такого повидал. Кровь горячая, я понимаю. Рвётесь к черту в логово, а потом только куски в "черный тюльпан" собирают. И поминай, как звали. Кому что доказать хотите, хрен вас знает. Земле всё равно, кого в неё закапают. А баба потом даже слезинкой эту землю не польет.

- Как Вы сказали? Дима? - Переспросил я, подняв на него глаза.

- А ты что же думал, боец? Всех вокруг носа обвести? Силенок не хватит.

Я усмехнулся, потерев лицо непослушной ладонью.

- Оперативно работаете.

- Долг службы, - ответил старшина, протарабанив пальцами сбивчивый ритм.

- И почему молчали?

- А много вас таких что ли, рвущихся в армию? Служи спокойно, боец, а я и дальше молчать буду.

- Я хочу контракт, - едва ли не по слогам повторил я. - Если не Вы, то я обращусь к тем, кто мне с этим поможет.

- Три наряда вне очереди. Вы-пол-нять! - отчеканил мужик.

- Есть три наряда вне очереди.

- Я выбью из тебя эту дурь, - услышал, уже закрывая за собою дверь.

Неделю меня никто не трогал. Парни предпочитали не лезть ко мне с разговорами, в то время, как в моей голове зрел другой план.

Я знал, к кому обратиться с просьбой и обратился посредством письма. Через три дня старшина явился на кухню. Застав нас за кастрюлей с картошкой, он придвинул стул и сел напротив.

- Ты настырный, Архипов, - обронил он. - Какого черта?

Парни скосили на нас свои взгляды.

- Для чего тебе это дерьмо?

- Своего мало, - ответил, сбросив картофелину в воду. Старшина вздохнул, пригладив убеленные сединой вески.

- Товарищ старшина, разрешите задать вопрос, - осмелел наконец Макс.

- Отставить. Архипов, за мной.

Я поднялся и направился следом за Сколобовым. Заведя меня в свою каморку, он уселся в кресло и невидящим взглядом уставился в стол.

- Мы с Витькой Комаровым, царство ему небесное, через такие передряги в Афгане прошли, что до сих пор забыть невозможно. Всю нашу роту положили у нас на глазах. Все такие же зелёные были.

- Это не Афган, Борис Игнатьевич.

- Одно другого не краше. Ты думаешь, там происходит то, что показывают в новостях? Поверь мне, боец, там в сотни раз хуже. Там война. И война не наша.

- Я так понимаю, пришел мой ответ?

- Пришел.

- Позволите взглянуть?

- Три дня.

- Простите?

- Даю тебе три дня на то, что бы передумать.

- Зря потратите время. Я уже все решил.

- Решил? Ты решил? А матери твоей я как в глаза потом смотреть буду?

- Не переживайте, ее это не сильно покоробит.

- Да где ж вас таких индивидов производят? Черт с тобой, Архипов. Только мой тебе совет — гиблое это дело. Прерви контракт досрочно, ни к чему тебе это. - С явной неохотой, Борис Игнатьевич достал из секретера бумаги и положил передо мной. - Послезавтра тебя заберут, - проговорил напоследок.

- Всё, пацаны, бывайте. Лихом не поминайте.

- Я что-то сейчас не понял, - поделился Серёга.

- Подписал контракт. Послезавтра уезжаю.

- Куда?

- Куда отправят.

- Дебил, - глухо сплюнул Макс, отшвырнув нож в сторону.