Легенда о черном алмазе

33
Петрунькевич приносит фото. Несчастье помогло. Женщина в черном. Три кольца. Расписка.

Фотограф Гаврила Петрунькевич вошел, прихрамывая, в кабинет начальника милиции и, вместо приветствия, сообщил:

- Прошлой ночью, Иваныч, сгорела моя подсобка.

Бочка схватился с места:

- Поджог?

Петрунькевич опустил на пол большую матерчатую сумку:

- Разве можно думать?

- А те обрывки фотографий… тоже сгорели? - почему-то шепотом спросил Бочка.

Гаврила Петрунькевич, казалось, не расслышал его вопроса, заговорил о другом:

- Люди говорят - счастье, а какое оно? Тут у меня, в левой ступне, фашистская пуля засела. Обращался к хирургу, так он говорит: потерпи, много неотложных операций.

Ребята сидели на скамье рядком и растерянно молчали.

- Знаю, Гаврила Петровича, что воевали,- нетерпеливо сказал лейтенант.

- У нас и стар и млад воевали… Но до чего же верна пословица: не было бы счастья, да несчастье помогло.

Я, понимаешь ли, начальник, раненую ступню каждый вечер в чистотеле парю. Ну вот, вчера хотел было в подсобке заночевать. Лампа с керосином там имелась: начну-ка, думаю, обрывки фотографий сортировать. И совсем уж было расположился, так рана заныла, огнем запекла. Сложил я в эту сумку весь хлам - и скорее домой, ногу парить.

- Значит, обрывки фотографий уцелели? - облегченно вырвалось у Емельки.

Петрунькевич покачал головой:

- Останься я в подсобке на ночь - быть беде. Ведь кто-то снаружи поленом дверь подпер. Дверь была прочная, из дубовых брусьев скроена. Теперь только щенки обгорелые остались… Раз мы с вами про обрывки фотографий вспомнили, почему бы и тем подонкам-полицаям не спохватиться? Значит, кто-то из той босоты уцелел? Они-то, может, и сожгли подсобку, а?

Гаврила Петрович не спеша поднял сумку, вытряхнул ее содержимое на стол и только потом сообщил весело:

- Все же кое-какая рыбешка поймалась! - Он торжественно разложил перед начальником три фотографии открыточного размера: - Смотрите и… знакомьтесь. Все трое - полицаи. Не важно, что у одного недостает уха, у другого щеки. Эти мелочи дорисуются - главное, портреты получились.

Лейтенант подхватил одну из фотографий:

- Он… Лохмач!..

- Он! - подтвердил Костик.- Я-то его хорошо запомнил! Вон у меня из-под уха до сих пор сукровица сочится…

Петрунькевич пошире раскрыл свою старую сумку:

- Имеется и тот, сумасшедший… Или как его звали - Бешеный?.. Вот, полюбуйтесь. Однако здесь он увечный: глаза недостает и подбородка. Сколько ни рылся в мусоре, а его глаза не отыскал. Ну, да сойдет и без глаза - все равно ведь мертв.

- Вы думаете? - быстро спросил лейтенант и принялся внимательно рассматривать фотографию Бешеного Ганса.

- Должен тебе сказать, что ходит-бродит байка, будто Бешеного Ганса видели в городке,- задумчиво ответил Петрунькевич.- Но я не верю - не мог Данила Гром промахнуться.

- Однако у Грома не было времени уточнять, кто из фашистов на мушке,- возразил Бочка.- Сказали Бешеный Ганс - даешь Бешеного… У него на счету этих бешеных не меньше сотни. Ну да это так, размышления… Молодчина вы, Петрович, спасибо за помощь!

Петрунькевич попрощался с начальником долгим рукопожатием, кивнул ребятам и, прихрамывая, пошел к двери.

Дверь за Петрунькевичем закрылась, было слышно, как трудно он спускался по ступенькам крыльца, а Василий Иванович еще долго сидел у стола, молча разглядывая чертеж Макарыча.

Анка шепнула Костику:

- Что-то начальник не в духе…

Но Бочка расслышал.

- Ошибаешься,- сказал он.- Я отбираю и обдумываю факты. В том числе и те, что вы мне сообщили… Это очень интересно, что ботаник встречается с Лохмачом. И что обитает ботаник у тетки Феклы. И что он хотел снять у Петрунькевича подсобку. И что та подсобка вдруг сгорела… Однако не слишком ли много загадок? А сейчас, похоже, возникает еще одна…- Он снова обернулся к окну: - Вон, посмотрите, у закрытого киоска женщина. Я приметил ее минут двадцать назад. Она почему-то нервничает: как будто порывается уйти, но тут же опять возвращается. Может быть, кого-то ждет, а тот человек опаздывает?

Анка спорхнула со скамьи и выглянула в окошко:

- Женщина как-будто знакомая…

- Смотри внимательно. Похоже, она сюда направляется. Нет, остановилась…

- Ой, да ведь это же гадалка Фекла! - растерянно протянула Анка и отпрянула от окна.- Я боюсь ее. Там, в Кривом переулке, на огороде, мне показалось, будто она заметила нас. Мы прятались в бурьяне, я и Костик… Как она глянула… зло так…

Костик тоже выглянул в окно и подтвердил:

- Она.

Бочка поскреб пятерней затылок, потом крякнул досадливо:

- Допускаю самое несусветное: тетка-гадалка хочет встретиться со мной. Иначе зачем бы ей здесь топтаться и поглядывать на мое окно? Что ж, проверим, помощники, мою версию.- Он ласково пригладил Ликины кудряшки: - Пойди-ка, славная, к той женщине и скажи: начальник вас ждет. У него, мол, сегодня хорошее настроение, так что идите смело.

Емелька заторопился к двери:

- А нам с Костиком исчезнуть?

- Наоборот,- возразил Василий Иванович,- остаться. Пусть видит: у меня все просто и открыто. Потому что милиция - это и защита, и помощь, и совет.

В окно он видел, как Анка подбежала к женщине, показала на амбар, а гадалка попятилась и стала часто-часто креститься, будто отгоняла мух. Хотелось бы Василию Ивановичу слышать их разговор! Почему-то и Анка попятилась от гадалки, а та вскинула руки к небу.

Емелька и Костик напряженно следили за начальником. Сначала он крякнул и вздохнул, потом тихо засмеялся:

- Идут… Рядышком идут!.. Ну и Кудряшка, ну и молодчина !

Фекла, грузная, вся в черном, с бледным лицом и тусклыми глазами, тяжело переступила порог кабинета.

Высоко взмахнув широченным раструбом рукава, она собиралась было перекреститься, но взглянув на Емельку и Костика, настороженных и веселых, вяло опустила руку и только поклонилась.

Василий Иванович указал ей на табурет:

- Милости просим… Обстановка у меня скромная, но что поделаешь - такая буря пронеслась.

Анка тихо прикрыла дверь и присела рядом с Костиком.

Гадалка недоуменно оглядела ребят и вопросительно уставилась на лейтенанта. Он понял и мягко пояснил:

- Да, милиция занимается и детьми. Сколько ребят осиротила война… И всех нужно пригреть, пристроить. Вот и этих троих нужно покормить, где-то на ночь устроить.

- Двоих я знаю,- безразлично сказала гадалка.- Уличные. Лазют где попало. Что им за игры у меня на огороде? Хорошо, что мой квартирант их не заметил. Гость к нему наведался - тоже не заметил. Везучая пацанва!

- Ну, а если бы заметили? - с напускным безразличием спросил начальник.- Большая ли беда?

Фекла перекрестилась:

- Приняли бы за воришек и задали бы трепку. Хорошо, что обошлось. Другая указала бы на воришек, а я не пожелала крика да шума…

Василий Иванович подсказал:

- Да и деток жаль, верно?

Она подхватила:

- Точно! Малое - глупое. Что с них взять? - И, еще раз оглянувшись на ребят, затем на окно, почти зашептала: - Про кольца они вам донесли? Я нарочно громко о кольцах говорила - пусть, думаю, ребята донесут начальнику.

Василий Иванович вскинул брови:

- Откуда вам было известно, что я знаю этих ребят?

Гадалка укоризненно покачала головой:

- Мы не в лесу живем, начальник, нам все видно: кто с кем встретился, кто куда пошел… Я в этот амбар с большой опаской пробиралась: что, думаю, если заметят?..

- Кто заметит?

- Злые люди.

- И что они могут вам сделать?

- Убить.

Василий Иванович откинулся к стене и рассмеялся:

- Да кто же это вас так запутал?.. Впрочем, перейдем к делу. Вы говорили о кольцах…

Она что-то вынула из кармана, задержала руку над столом.

- Я их принесла. Все равно, рано или поздно спросили бы. Вот они, три штуки, все золотые.

Бочка взял колечко с алым камешком, выдвинул ящик стола, пошарил в нем, достал круглое выпуклое стекло, заглянул в него.

- Сколько они стоят, эти три колечка?..

- Может, три тысячи,- пожала плечами Фекла.- Но я не хочу этого золота! Я его боюсь…

Лейтенант утвердительно кивнул:

- Резонно. И все же золото - только золото, металл. А вот вы не боитесь вашего квартиранта?

У тетки Феклы озябли руки, и она принялась тереть их, разминать.

- Квартиранта я редко вижу: он все бродит со своей корзинкой, зачастую даже дома не ночует.

- Что поделаешь,- заметил Василий Иванович, доставая из ящика стола какую-то бумажку и разглаживая ее на ладони,- у людей ученых много своих забот, которые нам с вами непонятны. Извините, тетка Фекла, за неожиданный вопрос: скажите, вы учились в школе?

Она скривила губы:

- Какая там школа!.. Два класса всего.

- Понятно,- сочувственно сказал Бочка.- Потому и почерк у вас корявый, не хотели, видимо, учиться. Вот ваша записочка: чуть ли не в каждом слове - ошибка.- И он положил на стол перед нею тетрадочный листок бумаги.- Читайте. Пожалуйста, читайте вслух… Как, вы не можете разобрать собственный почерк?.. Послушайте, вам не следует никого бояться. Можете мне верить: из этого кабинета нн единое слово не вылетит за дверь. Когда вы писали эту анонимку, вы твердо знали, что сообщаете правду? Где вы видели Бешеного Ганса и когда?

Тетка Фекла несмело подняла руку, взяла листок и тотчас уронила, словно обожгла пальцы. Жесткое лицо ее было неподвижно. Василий Иванович терпеливо ждал ответа. Трое на скамье тоже замерли, округлив глаза. Наконец она выговорила с усилием:

- Я не одна такая малограмотная. Много нас, темных.

Кто писал, пусть и объясняет. Не знаю… Ничего не могу сказать.

Василий Иванович вынул из стола тетрадь, что-то размашисто набросал на страничке, вырвал листок, подал тетке Фекле.

- Это расписка. Я своей подписью подтверждаю, что получил от вас три золотых кольца. Как быть с этими вещами - определят следствие и суд…

Она подхватилась с табурета:

- Будет суд?.. Кого же судить-то?

- Если кольца краденые, мы постараемся задержать вора.

Фекла покачала головой:

- Не так он прост, вор-то…

- Верно,- согласился начальник.- Он далеко не прост, наоборот - хитер и коварен. Но с нами, с народной милицией, тысячи таких людей, как вы, а вместе мы - сила. Вот вы пришли сюда добровольно - значит, хотите помочь народу в его борьбе с врагами. Спасибо… Однако я понимаю: вы кого-то опасаетесь и потому недоговариваете. Не нужно бояться, мы вас защитим, если что. Подумайте и решайтесь: я буду вас ждать.

Он проводил ее до порога, поддержав под локоть. Вместо «до свидания» или «прощайте» Фекла повторила:

- Нет… ничего не могу сказать.

Едва за теткой Феклой закрылась дверь, лейтенант кивнул Емельке:

- Приглянь-ка за гостьей аккуратненько: не увязался ли за нею кто-нибудь?

Емелька вскочил со скамьи, козырнул начальнику и выбежал из кабинета.

Василий Иванович снял трубку телефона и попросил негромко:

- Дежурного областной милиции…- Он назвал себя и, выслушав ответ, попросил: - Пришлите двух оперативных работников… Да, к утру. Возможно сопротивление… Да, преступники вооружены…