Левая Политика. Левые в России

Украинские левые и украинско-российские отношения. Среднесрочная перспектива

Александр Левченко, Киев

Покойный палестинский лидер Ясир Арафат незадолго до своей кончины в беседе с одной из украинских делегаций заявил, что не видит Израиля на карте мира к середине XXI века, потому что израильской военной мощи его народ противопоставит способность к деторождению палестинских женщин.

Действительно, лет через 30–40 численность палестинских арабов — граждан Израиля может сравниться с численностью еврейского населения этой страны. И хотя оружие останется в руках евреев (палестинцы не имеют права на службу в армии), гарантированные израильским арабам политические права могут быть использованы ими эффективнее танков. Если эти права, конечно, не отберут.

В отличие от национальных признаков левые убеждения половым путём, к сожалению, не передаются. Даже самые радикальные. Поэтому в политике смена поколений порой приводит к таким кардинальным переменам в сознании народов и, соответственно, к таким политическим кульбитам, что порой кажется: лучше бы политические взгляды наследовались вместе с генами предков. Степень прогнозируемости событий увеличилась бы кратно.

После распада СССР в Украине (сейчас здесь принято употреблять предлог «в», то есть «в стране») значительная часть народа, дружно проголосовав за незалежность, вдруг затосковала по «славянскому единству», которое на фоне катастрофического падения уровня жизни начало ассоциироваться с утраченными социальными гарантиями. Поэтому стремление к возрождению СССР или хотя бы к воссоединению трёх бывших славянских республик, естественно, связывалось старшим поколением с надеждами на левые партии. Увы, это только физическое зрение с возрастом чаще меняется в сторону дальнозоркости. А вот зрение политическое, как правило — наоборот.

Конечно же, левые, оседлав эту «тоскливую» тему, поначалу принялись склеивать горшки, побитые бывшими советскими республиками. В 1993 году коммунисты и социалисты (КПУ и СПУ) едва не добились проведения референдума по вопросу об отношении украинских граждан к целесообразности воссоединения Украины и России. И ответ большинства народа был бы, безусловно, положительным, если бы не разразившаяся война в Чечне, которая наложила на этот референдум своё вето. После поражения СССР в Афганистане уже никто не хотел умирать на чужой земле за чужие интересы[10].

В последующие годы, когда стало ясно, что воссоздания Союза не хотят прежде всего в Кремле, левые стали руководствоваться высказыванием, приписываемым то лидеру украинских социалистов А. Морозу, то Владимиру Путину: «Кто не жалеет о распаде СССР, тот не имеет сердца, а кто мечтает о его восстановлении — не имеет ума». И лидеры КПУ и СПУ решили, что в условиях победившего капитализма холодный ум лучше горячего сердца.

Тем не менее, коммунисты попытались подстраховаться на случай обвинений в отказе от своих ранее заявленных принципов. Из программы КПУ видно, что партия согласна на восстановление союза бывших советских республик, но только при условии, что и в Украине, и у бывших друзей по СССР будет прежде восстановлен социализм («возрождение на новой основе союза равноправных братских народов как добровольное объединение суверенных социалистических держав»). Предпосылкой к этому должно быть «углубление интеграционных процессов в Содружестве Независимых Государств». Хотя крупный российский бизнес, предлагая Украине интегрироваться, преследует, наверно, всё-таки несколько иные цели.

СПУ же продемонстрировала окончательный разрыв между головой и сердцем. В её программе заявлено, что «СПУ — это державницька и патриотическая партия» (в смысле партия государственников), а потому она считает, что Украина должна дружить со всеми, но «выступает за приоритетные братские отношения с Россией, Беларусью и другими соседями, за консолидацию и защиту славянства». Входят ли в понятие «соседи» Казахстан или Туркмения, неясно. Зато с таким же успехом эту формулировку можно применить в отношении Польши, Венгрии или, скажем, Турции.

Что сталось с КПУ, СПУ и отколовшимися от последних «прогрессивными социалистами» (ПСПУ), вряд ли стоит подробно описывать. В левой прессе это активно обсуждается. Процесс трансформации выживших после развала Союза «традиционных левых партий» везде одинаков. КПУ и СПУ, катастрофически теряя поддержку электората, дрейфуют в сторону социал-демократии и «национал-патриотизма». А ПСПУ в поисках электоральной ниши начинает нещадно эксплуатировать два-три тезиса, вроде борьбы против НАТО, защиты православия и «восточнославянской цивилизации». Однако логика только парламентской формы «борьбы с буржуазией» как-то сама собой приводит к тому, что представители этой самой буржуазии оказываются в списках кандидатов от левых партий на выборах. Со всеми вытекающими для этих партий последствиями. В конце концов, наступает момент, когда две украинские пассионарии — бессменный лидер прогрессивных социалистов, защитница «славянского единства» Н. Витренко и время от времени национально озабоченная «газовая принцесса» Ю. Тимошенко — вдруг начинают дружить против другого такого же неестественного симбиоза олигархов Партии регионов (ПР) и «защитников эксплуатируемых» — КПУ/СПУ[11].

В общем, неисповедимы пути господни. Особенно когда речь заходит о больших деньгах. И о несовместимости ума и сердца тоже.

А в Украине между тем на политическую арену начинает выходить поколение, рождённое в конце 80-х прошлого века. Ещё лет пять — и молодёжные организации (левые, естественно, не исключение) будут состоять, в основном, из тех, кто уже не споёт «Я рождён в Советском Союзе, сделан я в СССР». И, как свойственно молодёжи, эти организации, полагаю, будут руководствоваться видением своего будущего, а не чужого прошлого.

Россиянам это обстоятельство (то есть смена поколений в странах СНГ) должно представляется несущественным. Для них в 1991 году история российской государственности не прервалась. Граждане РФ воспринимают свою страну как наследницу СССР, как ядро Союза, который предали «неблагодарные соседи». А для тех, кто родился после этого года в Киеве или Минске, словосочетание «Советский Союз» уже не имеет такого сакрального значения, как, скажем, для меня. История их государства только началась. Поэтому та часть украинской молодёжи, которая болеет или — дай бог! — заболеет левизной, будет смотреть на бывших соседей по советской «коммунальной квартире» несколько иначе. Без ностальгических воздыханий. И это фактор, который нельзя не учитывать.

Конечно, причина того, что КПУ, СПУ и ПСПУ с каждым годом всё больше теряют сторонников, не только в этом. Как отметил Марк Антоненко из левого аналитического центра «Стратагема», если их избиратели раньше «преимущественно связывали свой электоральный выбор с той или иной перспективой развития страны (воссоздание СССР, проведение рыночных реформ, вступление в ЕС и т. п.)», то теперь ими всё чаще руководит «ориентация на удовлетворение текущих меркантильных интересов своей социальной группы». Избиратели стали увязывать свой выбор с оценкой потенциальной «проходимости» кандидата или партии. «В результате на сегодняшний момент сложилась парадоксальная ситуация, когда преимущественно левый электорат оказывает поддержку политической силе (Партии регионов), которая нацелена на проведение либеральной политики. С этой точки зрения, вхождение СПУ и КПУ в коалицию с ПРУ является реакцией post factum на изменившиеся предпочтения левого электората»[12].

Тем не менее, не соглашусь с теми, кто полагает, будто «традиционные левые» вскоре сойдут с политической арены. Буржуазия, думаю, сделает все, чтобы продлить им политическое существование на грани между жизнью и смертью подобно жертве мистического вампира, у которой выпита кровь. Просто потому, что хотя Украина постепенно переходит к двухпартийной системе власти, при которой страной, вероятно, будут попеременно руководить партии крупного капитала (ПР — без каких-либо «идеологических прикрас», а популисты из Блока Юлии Тимошенко (БЮТ) и её сателлитов — застенчиво прикрываясь лозунгами социал-демократии), им всё-таки нужна будет «прививка народа от социализма» в виде «традиционных левых», которые успешно встроились в политическую систему буржуазной демократии и уже не представляют для капитализма какой-либо опасности.

Менее предсказуемой пока является Прогрессивная социалистическая партия Украины (ПСПУ), которая сейчас мечется в поисках своего места в этой системе. Но ПСПУ — это партия «одного актёра». Кроме Витренко и её бессменного заместителя, других узнаваемых лиц в рядах «прогрессивных социалистов» нет, а при такой системе внутрипартийной власти и не будет. Поэтому, даже если ПСПУ и не «прислонится» открыто к псевдолевому БЮТ, который, возможно, начнёт протаскивать прогрессивных социалистов в парламент в противовес союзу либеральной ПР с КПУ/СПУ, эта партия всё равно окажется перед угрозой потери и так уже немногочисленных идейных соратников. Уже хотя бы потому, что трудно себе представить, как ПСПУ удастся совместить заявленную ранее безоговорочную поддержку идеи Единого экономического пространства в СНГ с позицией БЮТ, который эту идею отвергает.

Правда, мне это трудно представить. А БЮТ и ПСПУ, может быть, легко. Совмещает же ПСПУ в своих программах ликвидацию «разных форм эксплуатации» и, одновременно, «поддержку малого и среднего бизнеса»?

Как же оценивать все эти внутриполитические процессы в Украине? Хорошо всё это или плохо для отношений соседних славянских государств? Думаю, что хорошо. Наконец-то фигуры займут на украинской политической шахматной доске положенные им места, и все точки над i будут расставлены.

Во внешнеполитическом плане это проявится тоже в большей ясности. Судя по опыту пребывания КПУ и СПУ во власти вместе с либералами (а ПСПУ — в оппозиции к ним), тихий плач «традиционных левых» по утраченному «славянскому единству» будет переходить в рыдания лишь в те моменты и лишь в той мере, в какой это нужно будет их спонсорам из числа крупной украинской буржуазии. А они будут отстаивать «национальные интересы Украины», то есть интересы той же буржуазии, для которой тема «единства» в тот момент будет неактуальной. По крайней мере, так считают «беспартийные левые». Поэтому в своих прогнозах политологам, по-видимому, достаточно будет учитывать только бизнес-интересы элит. И не должно быть никаких иллюзий на счёт общности культуры, языка и прочего. Внешняя политика стран, управляемых крупным капиталом, окончательно перейдёт в сферу голого прагматизма, при котором интересы этого капитала будут подаваться (и восприниматься) как интересы самих государств.

В этой связи мне представляется малоинтересным анализ «молодёжной» составляющей КПУ и СПУ. Даже притом что после парламентских выборов 2006 года коммунисты значительно омолодили свои руководящие кадры на региональном уровне. По словам оппонентов, царящий в этих партиях вождизм не способствует росткам свежей мысли, а все несогласные с провальной политикой лидеров подвергаются остракизму и вынуждены покидать партийные ряды. Не знаю. Не состоял.

Вот потому-то и интересно: кто и с чем придёт на освобождающееся «традиционными левыми» поле, которое примет новые семена и даст урожай будущего.

Сейчас в Украине молодёжь, которая по тем или иным признакам причисляет себя к левому движению вне существующих партий, сосредоточилась в нескольких организациях, из которых наибольший интерес, по моему мнению, представляют четыре: это «Левая инициатива», «Украинские фальконы» («Украинские соколы»), «Новые левые» и пытающаяся объединить разрозненные марксистские группы «Организация марксистов», учредительный съезд которой прошёл в Киеве 24–25 марта (наиболее известной среди этих групп, думаю, является организация «Че Гевара»).

Как правило, лидеры и активисты этих организаций ранее состояли в КПУ и СПУ. О причинах, по которым они покинули эти партии, думаю, говорить нет смысла. Слишком уж противоречивая, даже взаимоисключающая на этот счёт информация. Мне известны и разнообразные обвинениях некоторых из этих организаций в «коррупционных методах работы», в сотрудничестве с олигархами и т. п. Это я тоже не комментирую (собственных расследований не проводил, а обвиняют они, как правило, друг друга. Хотя не исключено, что компрометирующая информация вбрасывается и извне).

Не скажу, что всё это неважно. Анализировать «внешнеполитическую составляющую» деклараций и действий бессмысленно, если организации существуют благодаря внешнему финансированию (тогда надо анализировать интересы «источников»). Но сейчас я ограничусь только тем, что лежит на поверхности — публикациями и интервью. Потому что ещё глупее будет пользоваться слухами.

Итак…

«Левая инициатива» (ЛИ), если я правильно понял, поначалу тяготела к троцкистской политической культуре. Судя по Манифесту, опубликованному на Интернет-сайте организации (2004), она позиционировала себя в качестве «украинского революционного сегмента всемирного антикапиталистического фронта глобального сопротивления», как движение антиглобалистское и антивоенное, как ядро «демократического и социалистического движения», которое строит «новую интернациональную организацию» в условиях, когда «буржуазно-националистические альтернативы оказываются бессильными перед тотальным наступлением мировых Транснациональных Корпораций». На учредительном собрании ЛИ заявила о создании оргкомитета Рабочей партии Украины.

Из бывших советских республик в Манифесте ЛИ упоминается только Россия как империалистическое государство, которое войной в Чечне доказывает «способность Кремля контролировать свои полуколонии». Украина в этом контексте является «ареной борьбы таких мощных хищников, как западноевропейский, американский и российский империалистические капиталы».

В своей деятельности ЛИ, как кажется со стороны, исходит именно из видения Украины как жертвы «мирового империализма», для противостояния которому необходимо соединить антикапиталистическую борьбу с возрождением национального самосознания украинцев. В ряде публикаций лидер организации Олег Верник высказался за возможность сотрудничества с теми правыми организациями националистического толка, которые тоже готовы бороться за освобождение всего мира «от кандалов капиталистического наёмного рабства и империалистических агрессий». По мнению Верника, антиимпериалистически настроенными правыми молодые люди в Украине становятся, как правило, «не через… внутреннее идеологическое развитие», а потому что «в Украине нет украинских левых, а роль “левых” занимают, в массовом сознании, пророссийские шовинистические силы.»[13].

Это дало основание оппонентам обвинить ЛИ в «национал-коммунизме» и даже наклеить ярлык «коммуно-бандеровцев». Думаю, это перебор. Левые партии в Украине начала ХХ века, например, содержали в себе значительный «национал-патриотический» элемент. Почему бы некоторым левым не попробовать реализовать подобные идеи уже в иной внутриполитической и международной ситуации? Жизнь покажет, кто прав. Хотя этот путь требует крайней осторожности, движения «по лезвию бритвы».

Один из пассажей О. Верника (относительно необходимости уравнять в социальных правах ветеранов Великой Отечественной войны и Украинской повстанческой армии, поскольку последние боролись против советского империализма) покоробил многих, и не только левых. Но я бы отнёс эту часть его интервью к желанию донести до читателя «по максимуму» идею самоценности антиимпериалистической борьбы. Просто О. Верник, видимо, не имел возможности почитать оригиналы документов Службы безопасности УПА, где рекомендовалось всех находившихся на территории Украины русских расстреливать на месте, а в отношении украинцев из областей, входивших в состав СССР, проводить расследование для определения степени «чистоты крови» (вряд ли документы такого рода сохранились после 1991 года и сейчас доступны).

Конечно, прошлое нельзя судить исходя из современных представлений о допустимых методах борьбы. Два поколения назад убивать «за идею» считалось нормой и у левых, и у правых. Но я, украинец только по отцу, попав в руки СБ УПА, не выжил бы. Так что будем считать, что в данном вопросе моё мнение предвзято.

Что касается «Украинских фальконов», то эта организация создавалась, думаю, как «молодёжка СПУ», рассчитанная на расширение международных связей социалистов, в том числе за счёт подкрепления членства СПУ в Социнтерне членством «фальконов» в Образовательном социалистическом Интернационале. По крайней мере, в числе проектов организации значилась «Международная информационная служба для СПУ», которая планировала вести «сбор, обработку и представление информации о деятельности СПУ и СМС[14] на регулярной основе международным организациям, посольствам иностранных государств, партнёрским политическим партиям за рубежом».

Вскоре из-за внутрипартийного конфликта «фальконы» порвали с Соцпартией и стали самостоятельной молодёжной организацией, посвятившей себя «утверждению демократических ценностей и социал-демократических идей равенства, братства, солидарности в украинском обществе; евро-интеграции Украины». При организации были созданы аналитический центр «Стратагема» и Интернет-издание «Политэ»[15] (рекомендую).

Для рассматриваемой темы, вообще-то, «Украинские фальконы» не имеют особого значения. Их внешнеполитические приоритеты очевидны, а влияние организации в молодёжной среде сократилось после отвлечения лидера на другие проекты и перехода части её членов в движение «Национальная самооборона», созданное бывшим членом руководства СПУ, а затем «оранжевым» министром внутренних дел Ю. Луценко. Здесь «фальконы» упоминаются скорее как мостик к характеристике наиболее интересного и, с моей точки зрения, весьма перспективного общественного движения «Новые левые», которое заявило о себе в сентябре 2006 года.

«Новые левые» примечательны уже тем, что в создании организации приняли участие и лидер «Левой инициативы» Олег Верник, и лидер «Украинских фальконов» Михаил Чаплыга. Среди соучредителей, пользуясь характеристикой одного из авторов contr.info Андрея Репы, «левак Виталий Кулик, социалист Юрий Романенко, национал-анархист Владимир Задирака и националист Олесь Доний» (соответственно, директор Центра исследований проблем гражданского общества и госэксперт Национального института проблем международной безопасности при Совете национальной безопасности и обороны Украины; директор аналитического центра «Стратагема» и руководитель Интернет-издания «Политэ»; видный антифашист и журналист телеканала НТН; глава Центра исследований политических ценностей, один из лидеров «студенческой революции» на заре независимости Украины), а также другие политологи, лидеры «зелёных» и ряда профсоюзов.

Не буду останавливаться на деятельности организации, поскольку сами «новые левые» стараются не особенно о ней распространяться (и, думаю, правильно делают). Достаточно упомянуть, что у них хорошая возможность стать связующим звеном между профсоюзным и левым движениями на пути к созданию новой партии.

Одной из особенностей «новых левых» является их желание не акцентировать внимание на внешнеполитических вопросах. Точнее, не ставить их во главу угла своего движения, как это делают, например, ПСПУ или правые, для которых обретение Украиной членства в ЕЭП или в НАТО и ЕС представляется чуть ли не основной целью существования. «Новые левые» взвешенно оценивают и позитивные, и негативные стороны различных интеграционных проектов, осторожно подходят к оценке возможностей Украины на международной арене. Видимо, сказывается наличие в организации аналитиков государственных институтов, работающих в интересах Совета национальной безопасности и обороны, и вынужденных, в отличие от популистов-политиков, считаться с реальностью.

Если судить по публикациям членов движения, то Россия видится ими в качестве нормального капиталистического государства, которое в силу экономического и военного потенциала неизбежно становится центром влияния на окружение, а в силу особенностей элиты — центром агрессивным и к тому же порой необдуманно грубым.

Но при этом в отличие от «национал-демократов», которые считают политику России «имперской», руководитель «Стратагемы» Юрий Романенко отмечает ряд признаков, на основании которых делает вывод, что «речь не идёт о банальном “собирании земель”». Москва, по его мнению, проводит политику скорее как «этно-национальное государство», приступив «к энергичным действиям, направленным на кардинальную деконструкцию и реконструкцию своей ближайшей периферии». Российскую власть, считает автор, «интересуют не территории с их проблемами, а инфраструктуры, которые повышают капитализацию российских ФПГ и укрепляют их положение на мировом рынке»[16].

Симптоматично, что — опять же в отличие от вечно хнычущих по поводу «имперской политики Москвы» национал-демократов — «новый левый» аналитик видит в этом потенциальный шанс «для формирования новой евразийской стратегии Украины, которая бы носила имперские элементы». Он прогнозирует, что «позиционирование Украины как второй славянской державы, русскоязычной по культуре, толерантной, с более широкими демократическими свободами, сделало бы её центром притяжения для всех “униженных и оскорблённых”, которых активно плодит Москва».

Будущее Украины «новые левые» видят только «в Европе», но обоснованно считают, что ответ на вопрос «когда» лежит больше в плоскости внутренней, а не внешней политики.

Последнее обстоятельство определило, как мне кажется, ещё два отличительных свойства «новых левых»: внимание к необходимости осознать влияние возрастных характеристик так называемой элиты на нынешнюю и будущую политику Украины, а также отказ (по крайней мере, некоторых из них) от клише в оценке своего места в спектре «традиционных идеологий».

Так, например, М. Чаплыга в статье «Крах идеологий. Третий путь возможен?», если я правильно её понял, отмечает то обстоятельство, что «чистые» идеологии уже вряд ли можно считать существенным фактором современной политики[17]. Когда политические партии (не только в Украине, но и в Старой Европе) больше подстраиваются под сиюминутные предпочтения электората, а не формируют взгляды масс, исходя из собственных идеологических принципов, то это вряд ли можно считать борьбой идей. Это борьба «за кормушку». В странах СНГ это проявляется особенно выпукло. Автор делает вывод, что в будущем в Украине лидирующей силой станет та, которая уже сейчас обратит внимание на новое, входящее в политическую жизнь поколение, не обременённое, как писал Лермонтов, «ошибками отцов и поздним их умом». Это поколение, которому требуется новая идея. Вне традиционных идеологий. Третий путь.

В аналогичном ключе пишет и Юрий Романенко, подчёркивая, что «страна нуждается в стабилизации политических и экономических процессов» и что «пора выявить те движущие социальные силы, которые будут в ближайшем будущем формировать повестку дня в Украине». В ряде публикаций и интервью Романенко подчёркивает, что пришло время смены элиты, иначе Украина вряд ли сможет выйти из перманентного кризиса, в который её завели политики и олигархи, «сделавшие себя» в условиях распада социализма и периода «дикого» капитализма. Наряду с этим особо подчёркивается созидательный потенциал «среднего класса», который, по мнению автора, в данный момент наиболее способен к осознанию единства своих интересов и интересов государства[18].

Таким образом, взгляды лидеров движения «Новые левые» можно было бы охарактеризовать как прагматичные, в стиле Realpolitik, хотя по ряду параметров они несут на себе отпечаток социал-демократической традиции, точнее, лейборизма в изложении нынешнего английского премьер-министра.

Разношёрстность движения, на которую указал А. Репа, конечно, может негативно отразиться в будущем на способности «новых левых» воплотить идеи в единство действий. Но с другой стороны, по крайней мере на определённом этапе, она даёт им широкое поле для объединения ищущей приложения сил молодёжи, поскольку захватывает значительную часть политического спектра — от «розовых» социал-демократов и сторонников «третьего пути» до «зелёных» защитников окружающей среды, включая и «оранжевый» сегмент так называемых национал-патриотов.

Иным путём пошла «Организация марксистов» (ОМ). Российские коллеги, присутствовавшие на учредительном собрании ОМ, уже отметили, что само «название “Организация марксистов” подразумевает, что объединение происходит по идеологическому, а не по политическому признаку»[19].

Действительно, это не совсем обычный подход в наше время. Сейчас обычно собираются, чтобы дружить «за» или «против» кого-либо, чтобы провести во власть нужную политическую силу. Но мало желающих дружить «во имя», чтобы устранить власть человека над человеком в принципе. Поэтому на объединительных собраниях (левых, правых и «цветных»), дискуссии, по большей части начинаются с анализа политической ситуации и, как следствие, переходят к определению позиции собравшихся в отношении к действующей власти и оппозиции. Ответ на этот вопрос и становится основой для объединения (или, наоборот, причиной разъединения). Конечная цель остаётся в стороне. Возможно, потому что она представляется идейным единомышленникам (как они сами о себе думают) сама собой разумеющейся. Но потом оказывается, что это не всегда так.

Поэтому учредительная конференция ОМ, думаю, сделала правильно, сосредоточив внимание именно на конечной цели. Упрощая, можно сказать, что каждый из участников должен был понять, согласен ли он объединить свой труд с трудом других во имя социалистической революции и построения коммунистического общества, неизбежность которых была доказана научной теорией Маркса. И всё. Потому что остальное относится к стратегии и тактике борьбы, которые могут меняться в зависимости от ситуации в стране и мире.

Естественно, с переходом к планированию и осуществлению конкретных действий в организации и начнутся настоящие противоречия. И чем дальше, тем острее. Но стартовая позиция ОМ мне кажется более предпочтительной, чем у других левых. Особенно если организации удастся отказаться от бесплодной по сути дискуссии между так называемыми сталинистами и троцкистами, которая, по выражению руководителя организации В. Терещука, приводит к тому, что составляющие её группы марксистов пытаются идти в будущее спиной вперёд. Когда имеется согласие по конечной цели, легче найти общий подход к тому, как эту цель достичь.

Поскольку ОМ ещё не разработала программу на долго- и среднесрочную перспективу, нельзя говорить о том, какую позицию она займёт в вопросе украинско-российских отношений. Тем не менее, можно отметить тенденции, которые прослеживаются в статьях членов ОМ в журнале «Против течения», которые были опубликованы ещё до создания организации.

Так, например, будущий лидер ОМ Василий Терещук в статье «Капитализм сам выдвигает задачи классовой борьбы» (2006, № 6) ставит знак равенства между США, ЕС и Россией в том, что касается подчинения сформировавшихся в странах СНГ национальных капиталов этим «мировым империалистическим группировкам». Виктор Шапинов в статье «Так есть ли российский империализм?» (2006, № 7) на основе анализа ленинских положений о признаках империалистической стадии капитализма даёт однозначно положительный ответ на поставленный вопрос.

Косвенно о российском империализме пишет в том же номере журнала Андрей Яковенко: «…Западу и России не было разницы: Ющенко или Янукович придут к власти на Украине. Для империализма Ющенко и Янукович — одно лицо… Газовый скандал и ситуация с Черноморским Флотом в Крыму — это лишь политические игрища России и Запада перед выборами в Верховный Совет Украины»[20].

Такой же подход демонстрирует Александр Будило, который считает, что «…стратегическим партнёром США, Запада и НАТО на территории СНГ является именно Российская Федерация, а не Украина или какое-либо иное государство. Позиция [Запада] заключается в следующем: пусть Россия контролирует Украину и другие страны СНГ, а мы будем контролировать Россию. Борьба так называемых левых партий в Украине (КПУ, ПСПУ, СПУ) против НАТО, за пресловутый союз братских славянских народов, на деле есть только одна из форм борьбы тесно связанного с транснациональными корпорациями РФ крупного капитала юго-востока Украины за свои интересы»[21]. Отсюда, по мнению А.Будило, следует, что «…никакой альтернативы интеграции Украины в Европейские и западные политические, экономические и военные структуры не существует, поскольку сама Россия интенсивно движется в том же направлении»[22].

Обобщающий вывод сделан по итогам конференции «Будущее левых сил Украины» (июнь 2006 г.): «… Борьбой против НАТО или «Запада» статусные левые Украины маскируют свою поддержку российского капитала, борющегося за рынок нашей страны. Есть в левом движении и такие, кто борьбу против империалистической политики России делает поводом для поддержки более мощного империализма США и ЕС. Они снимают задачу борьбы за социализм под предлогом того, что «сначала» нужно бороться с империализмом, НАТО и т. д., а уж «потом» за социализм».

Все члены «Организации марксистов» сходятся в том, не может быть единства интересов народов «вообще»; общие интересы могут быть только между одними и теми же классами, на которые эти народы разделены. Поэтому необходимо рассматривать борьбу с империализмом как часть общей борьбы за социализм.

Таким образом, в левом движении наметились три направления, расхождения между которыми, думаю, будут проявляться, а конкуренция за влияние на молодёжь — обостряться всё более и более по мере прихода на политическую арену Украины нового поколения.

Первое направление — нынешние КПУ, СПУ и ПСПУ, которые, как считают их оппоненты, фактически перешли на содержание крупного капитала и вряд ли смогут (и вряд ли захотят) добиться независимости от него в политике, в том числе и в сфере украинско-российских отношений.

В настоящий момент позиция этих партий в данном вопросе объективно совпадает с позицией либеральной Партии регионов, которая и далее будет пытаться играть на противоречиях между Россией и Западом, сохраняя определённую автономию от этих центров силы и получая выгоды для бизнес-интересов своей элиты. «Молодёжки» КПУ, СПУ и ПСПУ будут продуцировать внутрипартийную бюрократию с теми же взглядами, если только изменения в предпочтениях массового избирателя не заставят лидеров, подстраиваясь к обстоятельствам, вновь «поменять окраску».

Второе направление — левые «государственники» и национал-патриоты.

На ближайшую перспективу в общественном сознании спрос на «левизну» в сочетании с лозунгами в поддержку национального малого и среднего предпринимательства будет только расти. Этот процесс будет сопровождаться «модой на марксизм» в так называемом «среднем классе», который будет брать из книг Маркса только то, что ему выгодно для защиты своих интересов от натиска ТНК, игнорируя революционную сущность учения. Поэтому именно «новые левые» (не столько сами члены движения, сколько воспользовавшиеся их «идеологией» популисты) могут в среднесрочной перспективе занять лидирующее положение по степени влияния на массы, опираясь на национальный малый и средний бизнес при неявной поддержке бизнеса крупного. Не исключено, что со временем поддержка «новых левых» частью крупного капитала станет явной. Ими он попытается заменить «статусных левых», если КПУ, СПУ и ПСПУ окончательно потеряют доверие своего традиционного электората.

Можно предположить, что в среднесрочной перспективе «новые левые» будут сначала выступать с позиций защиты «национальных интересов», а затем начнут постепенно дрейфовать в сторону, выгодную тем ТНК и ФПГ — западным, российским или иным — которые одержат победу в борьбе за контроль над украинской экономикой (если, конечно, одержат. Должен же я как-то продемонстрировать патриотизм и веру в украинских олигархов?).

И третье направление — левые интернационалисты, которые на настоящем этапе, думаю, обречены на непонимание даже со стороны того класса, интересы которого они намерены защищать. Это естественно. Изменения в сознании наёмных рабочих под воздействием пропаганды марксистов будут происходить сравнительно медленно. Для этого надо, как правильно сказал на конференции ОМ Виталий Атанасов, чтобы новое поколение поняло, что ему «ничего не светит», кроме как быть наёмными работниками. Но вода камень точит.

Ситуация может быстро измениться, если действия транснационального капитала приведут к мировому экономическому и политическому кризису и, соответственно, к деградации украинской экономики. Кроме того, влияние этого направления левых в Украине может быстро возрасти, если начнётся подъём рабочего движения в ЕС (что сомнительно) или в такой самодостаточной стране, как Россия (что мне кажется более вероятным; и здесь как раз сыграет свою роль фактор исторической, культурной и языковой близости). Поэтому не исключено, что в данный момент самое слабое движение может в будущем занять лидирующее положение в левом политическом секторе. Правда, скорость такой трансформации, по моему мнению, в значительной степени будет зависеть от внешних факторов. От них же будет зависеть и та сторона стратегии и тактики «марксистов-интернационалистов», которая связана с необходимостью позиционировать себя в сфере украинско-российских отношений, особенно когда потребуется реакция ОМ не на «империализм» России в целом, а на конкретные события.

Как бы то ни было, можно с достаточной степенью уверенности предположить, что смена поколений в украинском политикуме будет иметь следствием постепенное сглаживание противоречий между регионами Украины в том, что касается восприятия их населением политики Москвы. В молодёжной среде «русскоязычных» областей получат распространение взгляды, основанные на понятии «национальная гордость». Значительная часть молодёжи будет склонна оценивать внешнеполитические акции России с точки зрения их позитивного или негативного влияния на уровень жизни в Украине, а также с учётом возможных угроз для украинской независимости и территориальной целостности (в отличие от «федерализации», распада Украины мало кто хочет и сейчас).

С бoльшим доверием молодые люди на востоке и юге Украины начнут относиться к утверждениям, что неоимпериалистический характер российской политики в ближнем зарубежье ничем не отличается от аналогичной политики Запада в отношении Украины, в том числе по своим последствиям в будущем. При этом экономическая притягательность Запада на фоне уменьшения влияния фактора культурной и языковой близости Украины и России будет способствовать тому, что значительная часть украинской молодёжи «русскоязычных» областей займёт нейтральную позицию в оценке противостояния по линии РФ-США.

В определённой степени этому будет способствовать и деятельность левых организаций. Если правые заявляют об исконной враждебности народа России по отношению к народу Украины, то левые, опираясь на тезис «неоимпериализма», косвенным образом тоже будут формировать негативный образ России, аналогичный тому, какой пока ещё существует на востоке и юге Украины в отношении США и, в меньшей степени, стран ЕС.

Остановить негативное восприятие политики России украинской молодёжью может резкий подъём уровня жизни в Российской Федерации по сравнению с уровнем жизни в Украине. В этом случае РФ станет таким же притягательным объектом, как и страны ЕС. Но такое маловероятно, тем более учитывая предстоящие в 2008 году президентские выборы, которые вряд ли будут способствовать стабильности и существенному экономическому росту России.

Таким образом, в течение последующих пяти-семи, а то и десяти лет в политике Украины за счёт прихода в неё нового поколения будет усиливаться «государственнический» и «национал-патриотический» компонент. Учитывая, что и в России уже идёт аналогичный процесс, отношения между двумя странами будут иметь тенденцию к усилению напряжённости (если российскому крупному капиталу не удастся найти приемлемый компромисс с капиталом украинским относительно совместного контроля над стратегическими сферами украинской экономики). На этом фоне активизируется сотрудничество между организациями левых интернационалистов Украины и России вплоть до перехода к той или иной форме объединения, но существенного влияния на межгосударственные отношения они в среднесрочной перспективе иметь не будут.

А вот попытаться предсказать дальнейшее развитие ситуации я бы не взялся. Слишком много будет зависеть от внешних факторов, в том числе от того, удастся или нет США изолировать Россию от Европы и вбить клин в её отношения с КНР, Индией и антиамериканской частью исламского мира. И, конечно, от того, что станется с самими Соединёнными Штатами.

Может возникнуть вопрос: стоит ли вообще принимать во внимание деятельность «внепартийных» левых организаций, численность которых вместе с активными «симпатиками» сейчас вряд ли превышает тысячу человек на всю Украину? Представляют ли они в таком состоянии опасность для буржуазии и как могут повлиять на отношения Украины и России?

В связи с этим не могу отказать себе в удовольствии процитировать Лао Цзы: «Человек при рождении слаб и гибок, а при наступлении смерти твёрд и крепок… Твёрдое и крепкое — это то, что умирает. А гибкость и слабость — признак того, что начинает жить».

В общем, как в сказке: «Бойся, враг, девятого сына!». Если, конечно, сын осознаёт, кто же его настоящий враг.