Левая политика. Предварительные итоги.

Мифы левых о профсоюзах и наши стратегические задачи

Илья Будрайтскис

Прошедший 2007 год можно смело назвать годом подъёма рабочего движения в России. Забастовки на «Автовазе», «Михайловцементе», питерском порту и других предприятиях, создание десятков новых боевых профсоюзных первичек, наконец, героическая почти месячная забастовка «фордовцев» вывели тему борьбы за трудовые права в центр общественного внимания. Это движение, явившееся прямым следствием экономического роста, имеет важные отличия от рабочего движения 90-х. Появление значительного слоя молодых рабочих и на старых, и на недавно созданных прибыльных предприятиях означало постановку принципиально новых задач: борьбу за повышение заработной платы, улучшение условий труда, активное участие в заключении коллективных договоров, наконец, необходимость построения собственных устойчивых профсоюзов, способных постоянно расширять своё влияние и формулировать свою, классовую повестку дня на рабочем месте. Нельзя сказать, что рабочее движение развивалось исключительно поступательно: на протяжении последних месяцев мы были свидетелями и немногих ярких побед, и, к сожалению, большего количества поражений. Тем не менее, эта борьба приобрела исключительную важность как источник неоценимого опыта и осознания ключевых задач для всего класса в целом. За ходом забастовок, в которых участвовали сотни, внимательно наблюдали десятки и сотни тысяч рабочих по всей стране, и агитационное влияние «Форда» или «Автоваза» нам ещё предстоит оценить по-настоящему.

Подъём прошлого года способствовал активизации всех левых групп, для которых рост сознания и организованности класса являются главной задачей. Без участия левых, и в том числе СД «Вперёд», вряд ли стали бы возможны кампании солидарности в поддержку забастовок, восстановление на работе уволенных активистов, оперативное распространение информации о трудовых конфликтах, наконец, инициирование важных дискуссий о стратегии внутри самих профсоюзов.

Непосредственное вовлечение в рабочее движение положительно отразилось и на самих радикальных левых, в том числе и потому, что они получили возможность проверить соответствие собственных абстрактных программ меняющейся реальности. На место надуманных разногласий и субкультурных претензий пришли напряжённые дискуссии о вопросах природы профсоюзов и задачах социалистов в движении трудящихся. Для одной части левых оказалось возможным заново попытаться осмыслить эти вопросы, для другой ответы были готовы заранее.

Как известно, многие сложные проблемы имеют простые неправильные решения. Тема профсоюзов в достаточной мере разработана классиками, и кому-то кажется, что нужно лишь адекватно приложить их анализ к текущей ситуации — и в бой, нести рабочим массам свет марксистской мысли и революционную программу. Однако на поверку часто оказывается, что активисты профсоюзов не спешат положительно воспринимать марксистские идеи и немедленно вступать в революционные партии. В итоге левые оказываются в лучшем случае в положении безвозмездных помощников профсоюзов, а в худшем начинают восприниматься их членами как вредители и враги. Реакцией на это становятся ритуальные проклятия «профбоссам» и дальнейший рост убеждённости в правильности собственной политической линии. Налицо тенденция рассуждать о профсоюзах, но только о профсоюзах «вообще». Увы, такого явления попросту не существует. И цитатами из Ленина тут прикрываться бесполезно. Профсоюзы придётся изучать конкретно — и только на основании полученного знания выстраивать своё отношение и стратегию по отношению к ним.

Не претендуя на исчерпывающий анализ, я хотел бы остановиться на нескольких распространённых в среде российских левых заблуждениях относительно природы современных профсоюзов.

Исходным пунктом для значительной части левых является представление обо всех российских профсоюзах как «массовых организациях рабочего класса».

Конечно, в теории так оно и должно быть. Конечно, если мы решим подойти к профсоюзному движению в России максимально некритически и причислим к профсоюзам все организации, называющие себя таковыми, принимая на веру декларируемую ими численность, то получим данные именно для такого заключения. Официально профессиональными организациями в РФ охвачено более 42 % экономически активного населения. Однако такой механистический подход начисто лишён смысла.

Для марксиста профсоюз — в первую очередь организация работников, связанная с их осознанием необходимости объединения ради улучшения собственного положения. Мы идём в профсоюзы (равно как и в другие рабочие организации) не потому, что абсолютизируем их форму, а поскольку надеемся встретить там людей, уже сделавших первый шаг к освобождению — то есть осознавших, что у них есть общие классовые интересы и что отстаивать их можно только сообща.

Сознательное профсоюзное членство — настолько большая редкость на всём пространстве бывшего Советского Союза, что это воспринимается как центральная проблема абсолютно всеми этажами профсоюзных структур. Несомненно, в России существуют реально действующие, демократические, как у нас принято говорить, «боевые» профсоюзы. Кстати, от «жёлтых» или существующих лишь номинально организаций их отделяет отнюдь не принадлежность к ФНПР или альтернативному проф-центру (достаточно вспомнить только две крупнейших забастовки прошлого года — Качканарский ГОК (ГМПР-ФНПР) и «Форд-Всеволожск» (МПРА-ВКТ)). Профсоюзы, фактически встроенные в систему управления крупных корпораций, есть не только в ФНПР, но и в составе «альтернативных» профсоюзов. В то же время внутри ФНПР и на отраслевом уровне, и на уровне первичек продолжается процесс разделения на профсоюзы, готовые на деле отстаивать интересы своих членов, и откровенно «жёлтые» профкомы, уже открыто выступающие на стороне работодателя (как это было во время летней забастовки на «Автовазе»).

Однако с точки зрения численности эти лучшие организации и «официальных», и «альтернативных» профцентров оказываются не массовыми, а скорее активистскими, кадровыми, объединяющими меньшинство самых сознательных рабочих. Причём число активистов зачастую ограничивается рамками профкома (в состав которого часто просто вводят всех активистов с целью элементарной защиты от увольнения). Лишь в единичных случаях «боевые» профсоюзы охватывают значительную часть работников предприятия.

А уж говорить о том, что где-либо существует профсоюзная структура, соответствующая качеству членства и демократичности этих организаций, вообще не приходится. Фактически сегодня в России профсоюзное движение структурировано на уровне профкомов, в некоторых случаях — объединений профкомов. Все структуры более высокого уровня сегодня находятся либо в стадии формирования. либо в стадии разложения. Практически каждая крупная забастовка прошлого года ярко демонстрировала крайнюю скудость ресурсов и организационную слабость общенациональных профобъединений, неспособных на полноценную поддержку собственных первичек. И с каждым новым значимым трудовым конфликтом потребность в серьёзном и боевом общенациональном руководстве ощущалась всё сильнее — и лидерами, и рядовыми активистами.

Сегодня даже лучшие из существующих профобъединений, такие как Всероссийская конфедерация труда, пока, к сожалению, не соответствуют задачам нового этапа движения. Конечно, это положение имеет объективные причины: борьба профсоюзов носит сегодня исключительно локальный характер, а такие формы коллективных действий, как полноценные отраслевые забастовки и, тем более, забастовки солидарности, почти не имели прецедентов. Вопрос о необходимости выработки последовательных требований по изменению политики в области заработной платы или стандартов трудовых отношений только сейчас начинает вставать внутри движения. И только сейчас постепенно начинают меняться отношения между первичками и «центром», который рассматривался прежде лишь как офис по предоставлению нерегулярной юридической или финансовой помощи. Обвинение кого-либо в предательстве и сознательном саботаже развития профсоюзов вряд ли могут быть правильным объяснением этой ситуации — необходим точный и глубокий анализ генезиса современного профсоюзного движения, его динамики и внутренних противоречий. Однако для некоторых левых оказывается гораздо проще применять при каждом удобном случае «классическую» схему разделения интересов «верхов» и «низов» профсоюза, рядовых членов и его текущего руководства. И здесь необходимо всерьёз задаться вопросом: что собой представляет профсоюзная бюрократия в современной российской ситуации?

Бюрократия, то есть, проще говоря, освобождённые работники профсоюзов, возникает и увеличивается с ростом самого профсоюза, расширением сферы его задач. Собственно, в этом отношении профсоюз мало отличается от любой другой организации в буржуазном обществе. Наличие бюрократии вообще не есть некое отличительное свойство именно профсоюза — вопрос в том, насколько она контролируема снизу и насколько сама бюрократия обладает монополией на принятие решений. Становление бюрократии как тормоза рабочего движения происходит тогда, когда она вписывается, встраивается в существующую систему трудовых отношений, трёхстороннего регулирования, социального партнёрства, участвует в управлении предприятиями (например, через органы, подобные европейским производственным советам). Бюрократия превращается в посредника между рабочими и работодателями, обретает свои собственные интересы, связанные с поддержанием и утверждением своего особого статуса.

О классической профсоюзной бюрократии можно говорить только в странах с развитым рабочим движением, которое на протяжении столетия вело упорную борьбу за влияние на трудовые отношения с работодателем. Капитал отнюдь не нуждается в «социальном партнёрстве» там, где можно без него обойтись. В современной России все институты, призванные регулировать отношения между работниками и работодателями, в лучшем случае существуют только на бумаге, в худшем же — отсутствуют в принципе. Например, отраслевые соглашения, штампованно фиксирующие текущую ситуацию по оплате труда исходя из официальной «потребительской корзины», для руководства профсоюзов ФНПР вообще являются «секретными» документами, к которым закрыт доступ рядовым членам. Большинство коллективных договоров не содержат ничего, кроме повторения норм Трудового кодекса и подтверждения действующих тарифных соглашений. Основной вопрос, стоящий сегодня перед каждым российским собственником, — не как достичь соглашения с профсоюзом и даже не как подкупить его лидеров, но как не допустить его возникновения в принципе. Сам прецедент диалога с любым, пусть даже исключительно лояльным и ориентированным на «социальное партнёрство» представительством наёмных работников представляется собственнику недопустимым, и его гипотетическая возможность должна быть исключена из выстраиваемой модели трудовых отношений. Разумеется, это не значит, что отдельные профсоюзные лидеры не могут быть коррумпированы. Но в каждом таком случае речь идёт о персональной коррупции, когда подкупленный лидер сдаёт свой профсоюз и обменивает доверие своих товарищей на деньги или место депутата. То есть объектом покупки становится не его функция профлидера, а сам человек. Поэтому такие коррумпированные лидеры, не могут, например, в Государственной Думе лоббировать интересы профсоюзов даже на том уровне, как это делает западная профсоюзная бюрократия в своих парламентах. В составе «Единой России» (да, впрочем, и фракций «оппозиции») профсоюзники превращаются в свадебных генералов.

И это положение не изменится до тех пор, пока профсоюзам в России не удастся отвоевать элементарное право на существование и стать эффективным инструментом экономической борьбы. Это означает, что сегодня нет серьёзного противоречия между интересами рядовых членов и «бюрократии» (если в данном случае уместно употреблять это слово) реально действующих профсоюзов. Однако такие противоречия могут возникнуть в будущем, причём в не столь отдалённом. И появление подобных противоречий будет закономерным результатом усиления и укрепления организованного рабочего движения — но как раз этого укрепления пока ещё и предстоит добиться совместными усилиями.

Речь идёт о задачах, которые с полным основанием нужно воспринимать как политические. И любой последовательный в своих требованиях профсоюз в сегодняшней России не может, в конечном итоге, ограничить себя исключительно экономическими вопросами. Эти требования неизбежно выходят за рамки конкретного предприятия, приобретая, так или иначе, характер требований всего класса в целом. Это и вопрос права на забастовку и свободу союзов на производстве, и защита от увольнений и давления со стороны работодателя и властей, и, наконец, вопрос о пересмотре всей политики заработной платы на уровне региона или отрасли. Несложно заметить, что каждое крупное выступление рабочих в уходящем году становилось событием общенационального значения, провоцировало острые дискуссии о правах профсоюзов и низкой зарплате, служило примером самоорганизации для десятков других трудовых коллективов.

Сегодняшняя практика профсоюзной борьбы в России создаёт условия для выдвижения программы переходных требований и завоевания массовой поддержки. И важная задача левых — помочь сформулировать эти требования, став органичной частью политического движения наёмных работников.

Другой важный пункт разногласий среди российских левых — форма рабочей организации. Почему мы должны бросить все силы именно на поддержку и строительство профсоюзов?

Ведь история, в том числе и нашей страны, знает множество других форм рабочей самоорганизации — стачкомы, советы, политические группы и партии. Но каждая такая форма оказывалась наполненной живым классовым содержанием в определённые исторические моменты, соответствуя текущему уровню сознания. И сегодня ни одна из них не востребована рабочим движением России по-настоящему. Возникающие на различных предприятиях стачкомы либо становятся прологом к созданию профсоюза, либо терпят поражения и быстро теряют поддержку в коллективе (как это, к сожалению, произошло во время летней забастовки на «Михайловцементе»), Существующие «советы рабочих» состоят почти исключительно из политических активистов и вряд ли могут соответствовать исторической претензии, заложенной в их названии. Левые группы, декларирующие свою классовую позицию и даже активно участвующие в рабочем движении, пока продолжают оставаться для него внешней силой. Во всяком случае, в составе этих групп практически невозможно найти рабочих лидеров, принявших сознательную социалистическую позицию.

Итак, профсоюз — единственная на сегодняшний момент реально существующая форма самоорганизации рабочих. Именно боевые профсоюзы сегодня могут продемонстрировать устойчивость, количественный и качественный рост, эффективную защиту не только своих активистов, но и трудовых коллективов в целом. Однако настоящая ценность профсоюза не только в этом — только в нём и вокруг него сегодня рождается классовое сознание, основанное на солидарности, активизме, понимании собственных интересов и ответственности за класс в целом. Конечно, нельзя поставить знак равенства между решимостью в борьбе за трудовые права и сознательным желанием покончить с капиталистической системой. «Профсоюзное» сознание противоречиво, наполнено иллюзиями и заблуждениями, но только через его развитие и преодоление лежит путь к созданию настоящей рабочей партии, способной изменить общество.

Разумеется, у профсоюза не может быть политической программы как охватывающего все области жизни плана социальных изменений. Зато у каждой значимой профсоюзной организации есть необходимость определять свою политическую линию, своё отношение к власти, к различным политическим партиям и т. п. С одной стороны, это вопрос ежедневной практики, с другой — важнейший выбор перспективы. Именно поэтому не стоит повторять по каждому удобному случаю абстрактно правильный лозунг создания рабочей партии.

Для создания партии у нынешних профсоюзов нет возможности, да и потребность в этом, если честно, они не слишком ощущают. Однако в сегодняшних условиях в России такая инициатива может быть успешной, только если возникнет в среде лидеров и активистов профсоюзов на предприятии, органично связанных с рабочим движением, с рядовыми членами. И для этого им необходимо совершить переход от безразличия к политике, от восприятия её как внешнего и абстрактного к осознанию, что политика — это лишь последовательная реализация тех классовых интересов, которые начинаются с вопросов безопасности труда и достойного заработка.

Основанное на привычных «аксиомах», а не на анализе реально существующих тенденций, сознание многих российских левых в отношении профсоюзов остаётся догматическим и мифологическим, что неизбежно ведёт к отсутствию последовательной стратегии и непродуманности действий.

Наша текущая цель — развитие классового сознания работников, понимания ими необходимости политической борьбы в целях справедливого переустройства общества. И началом этой работы должно стать разрушение представлений самих профсоюзных активистов об узко экономическом характере их организаций и борьбы. А это возможно только через непосредственное активное участие в этой борьбе, в координации действий и кампаниях. Кстати, здесь опыт политических активистов (конечно, при условии, что они готовы уважать и перенимать профсоюзный опыт) может сделать их востребованными не только в качестве «помощников» и «исполнителей», но и как организаторов.

Другие задачи, к решению которых необходимо активно подключаться, — это распространение информации, преодоление двойного отторжения «инородного тела», то есть создание «профсоюзного пространства» в обществе и одновременно «левого», марксистского пространства внутри профсоюзного движения.

Преодоление восприятия марксистов и их идей как чуждого рабочему движению, внешнего по отношению к нему элемента может быть связано только с развитием классового и политического сознания профсоюзных активистов и всех масс трудящихся, то есть будет происходить через органичное соединение их непосредственного частного опыта борьбы за свои права с обобщённым, универсальным опытом всего класса.