Лига запуганных мужчин

7

Когда я вернулся в кабинет, все говорили разом. Майкл Эйерс отправился к столу выпить, три-четыре человека присоединились к нему. Доктор Бертон стоял, глубоко засунув руки в карманы, и слушал Фаррела и Прэтта. Вульф разъединил пальцы на животе, его внутреннее волнение проявилось в том, что он тер пальцами нос. Я подошел к его столу как раз в тот момент, когда адвокат Кейбот говорил:

— Сдается мне, что вы получите ваш гонорар, мистер Вульф. Я начинаю понимать, на чем основана ваша репутация.

— Я не предоставляю скидок подлизам, сэр, — вздохнул Вульф. Самому же мне сдается, что если я смогу получить свой гонорар, то мне придется для этого как следует потрудиться. Ваш приятель мистер Чейпин — человек незаурядный.

Кейбот кивнул:

— Пол Чейпин — непонятый гений.

— Каждый гений — непонятый. Не исключая меня. А как Пол Чейпин получил свое увечье? Я имею в виду этот пресловутый несчастный случай. Насколько мне известно, там была какая-то странная история в общежитии.

— Да, это было ужасно, — Кейбот присел на край письменного стола. — Без всякого сомнения. Хотя другие, например, на войне… Я бы сказал, что Пел выделялся уже с самого начала. Он был новичок, учился на первом курсе университета, а мы все — остальные — были уже на втором и старших курсах. Вы ведь знаете Ярд?

— Ярд?

— В Гарварде.

— Я там никогда не был.

— Ну хорошо. Там находятся спальни, их называют Тайер-холл. Это произошло в центральном корпусе Тайера — в Адских воротах. Мы устраивали внизу небольшую пьянку. Там было и несколько парней с других факультетов — именно поэтому к ним присоединились и Гейнс, и Коллард. Мы закладывали за воротник часов этак до десяти, когда вдруг пришел один парень и заявил, что не может попасть в свою комнату, забыл ключи внутри, а дверь за ним захлопнулась. Понятное дело, тут все захлопали в ладоши.

— Это что, была такая популярная шутка — забыть ключи?

— Да нет. Мы захлопали потому, что появился повод поразвлечься. Если вылезти из окна холла или из другой комнаты, то можно по узкому карнизу пройти до самого окна запертой комнаты и залезть туда. Это был настоящий акробатический трюк. Сегодня я не решился бы совершить его, даже если бы мне пообещали место в Верховном суде, — но на первом курсе я это проделывал, да и многие другие тоже. Тогда существовал дикарский обычай: если ключ забывал кто-нибудь со старших курсов, он вербовал на эту службу любого первачка. Для ловкого молодого человека в этом не было ничего необыкновенного. Поэтому, когда этот парень — а это был Энди Хиббард — сообщил нам, что захлопнул дверь, то все мы, ясное дело, приветствовали оказию провести небольшой экзерсис в порядке укрепления дисциплины. Мы стали искать жертву. Один из нас услышал в холле шаги, выглянул и увидел, что кто-то идет мимо. Он зазвал его к нам. Тот зашел. Это был Пол Чейпин.

— Новичок?

Кейбот кивнул:

— Пол был выдающейся личностью. Уже тогда в нем была какая-то особенная внутренняя сила. Возможно, что он и тогда уже был несколько того… Я не психиатр. Энди Хиббард говорил мне… впрочем, сейчас это не имеет для вас значения. Во всяком случае, мы предпочитали оставлять его в покое. Ну а тут он случайно попался нам в руки. Кто-то разъяснил ему, чего мы от него хотим. Он даже не волновался. Спросил, на котором этаже комната Энди, а мы сказали ему, что на четвертом, тремя этажами выше. Он ответил, что в таком случае он сожалеет, но не сможет этого сделать. Фред Бауен заявил: «А в чем дело? Ты не калека? Или да?». Потом, когда Бее произошло, мы вспомнили об этом. Пол ответил, что совершенно здоров и в порядке. Билл Гаррисон, который был рассудительным, наверное, уже в колыбели, поинтересовался у него, не страдает ли он головокружениями. Тот сказал, что нет. Тогда мы отконвоировали его наверх. Обычно в подобных случаях полюбоваться на эту потеху собралось бы не более дюжины, но, принимая во внимание то, как он это воспринял, вверх по лестнице нас отправилось тридцать пять человек. Никто его и пальцем не тронул. Сам пошел, потому что знал, что было бы, если бы он отказался.

— А что было бы?

— Да все что угодно. Что нам в тот момент пришло бы в голову. Вы же знаете студентов.

— Так мало, как только возможно.

— Да. Итак, он пошел. Я никогда не забуду, какой у него был вид, когда он задом вылезал из окна в холле. Он был весь белый как простыня, но в нем было и еще что-то, не знаю что. Меня это проняло до глубины души. Энди Хиббарда тоже, потому что он бросился к Чейпину и крикнул, чтобы тот вернулся обратно, что он пойдет сам. Но остальные оттащили Энди назад и посоветовали ему не сходить с ума. Все, кто мог, повысовывались в окна и смотрели наружу. Остальные побежали в соседнюю комнату и смотрели в окна оттуда. Была лунная ночь. Чейпин удачно выбрался на карниз, выпрямился, продвинулся немного вперед и, вытянув руку как можно дальше, попытался достать до соседнего окна. Я этого не видел, я не смотрел, но другие мне говорили, что он вдруг задрожал и тут же полетел вниз.

Кейбот замолчал. Он полез в карман за портсигаром и закурил, довольно неуверенно держа спичку у сигареты. Несколько раз затянувшись, он добавил:

— Вот и все. Так это и случилось.

— Вы говорили, что вас было тридцать пять? — пробурчал Вульф.

— Да. Это выяснилось потом. — Кейбот втянул дым. — Разумеется, мы скинулись и сделали все, что можно. Два месяца он пролежал в больнице, перенес три операции… Не знаю, откуда он раздобыл список наших фамилий, предполагаю, что от Энди. Энди вообще ужасно переживал эту историю. Во всяком случае, в тот день, когда он вышел из больницы, он прислал нам стихи, которые сам написал. Он нас благодарил… Это было ловко написано! И только один из нас оказался достаточно догадлив, чтобы разобраться, какого рода была эта благодарность. Питни Скотт.

— Питни Скотт, таксист?

Кейбот поднял брови:

— Вам следовало бы заняться историей нашего курса, мистер Вульф. Пит начал пить в 1930-м. Одна из жертв экономической депрессии. Но пьет не так, как Майкл Эйерс, — чтобы портить настроение другим. Он пьет, чтобы сделать хуже себе. Я видел, что вы установили ему сумму в пять долларов. Я их заплачу.

— Действительно? Но это свидетельствовало бы о том, что вы склонны принять мое предложение.

— Конечно, склонен. Все мы склонны. И вы это знаете. А что еще мы можем сделать? Нам грозит смерть, вне всякого сомнения. Я только не могу понять, если Пол Чейпин носил это в себе, почему он так долго ждал, прежде чем решил от этого избавиться. Возможно, недавний успех добавил ему ту щепотку веры в себя, которой ему недоставало. Или денег на финансирование его плана — не знаю. Разумеется, мы принимаем ваше предложение. А вам известно, что примерно месяц назад Эдлер, Прэтт и Бауен всерьез обсуждали идею нанять гангстера, чтобы убить его? Они хотели привлечь и меня, но я отказался — в определенный момент у каждого из нас начинает сжиматься желудок. А мой начало выворачивать прямо тогда, и они отказались от этой идеи. Что же еще мы можем поделать? Полиция бессильна, я это понимаю и нисколько на них не обижаюсь, они способны справиться с обычными людьми, но не с Полом Чейпином — следует отдать ему должное. Месяц назад трое из нас наняли частных детективов, но с таким же успехом мы могли бы привлечь отряд бойскаутов. Детективы проводили целые дни в поисках пишущей машинки, на которой были написаны имена с угрозами, но так ничего и не обнаружили. Да если бы и нашли, они не смогли бы пришить это Полу Чейпину.

— Да. — Вульф потянулся и нажал кнопку звонка Фрицу. — Ваши детективы были у меня и предложили отдать мне все результаты своего расследования — с вашего согласия. — Появился Фриц, и Вульф знаком дал ему понять, что хочет пива. — Мистер Кейбот, а что имел в виду мистер Чейпин, когда написал, что вы убили в нем мужчину?

— Э… а разве это не поэтическая метафора?

— Можно это и так назвать. Но только ли метафора или информация по существу?

— Я этого не знаю.

Кейбот опустил глаза. Я наблюдал за ним, и мне показалось, что он действительно растерялся. Так-так, дорогой мой, похоже, что в твоей сексуальной жизни тоже не все в порядке.

— Об этом я вам ничего не могу сказать. Сомневаюсь, знает ли об этом хоть кто-то из нас. Вам следовало бы спросить у его врача.

Тут в дискуссию вмешался новый голос. Несколько минут назад Джулиус Эдлер и Алекс Драммонд подошли поближе к Вульфу и тихо слушали. Эдлер, наверное, потому что он сам юрист, и, следовательно, не доверяет юристам, а Драммонд потому, что он тенор. Никогда в жизни я еще не видел тенора, который не был бы любопытным. А теперь Драммонд, хихикая, проговорил:

— Или у его жены.

— У чьей жены? — рявкнул на него Вульф.

— Пола, конечно.

За эти семь лет я видел Вульфа в изумлении всего три раза — по крайней мере, мне так кажется, а сейчас это случилось в четвертый раз. Он даже пошевелился в кресле. Глядя не на Драммонда, а на Кейбота, он спросил:

— Это еще что за глупости?

Кейбот кивнул:

— Действительно, Пол женат.

Вульф налил себе стакан пива, выпил половину, немного подождал, пока осядет пена, и допил до конца. Поискал свой платок, но тот упал на пол. Из ящика, где у меня лежит запас носовых платков, я вынул один и подал ему, чтобы он вытер губы.

— Расскажите мне немного о ней.

— Это… — Кейбот явно искал слова. — У Пола Чейпина бывают разные фантазии, скажем так, и его жена — одна из них. В девичестве — Дора Риттер. Он женился на ней три года назад, живут в квартире, которую сняли на Перри-стрит.

— Кто она такая и кем была раньше?

Кейбот снова заколебался, но иначе. На этот раз, похоже, он искал не слова, а пути, как бы выбраться из этого положения.

Наконец он сказал:

— Мне не совсем ясно… я действительно не понимаю, чем это может вам помочь, но, возможно, вам желательно это знать. Однако я, пожалуй, не… будет лучше, если Бертон сам вам все расскажет. — Он обернулся и позвал: — Лорри! Поди-ка сюда на минутку.

Бертон стоял в кучке, которая развлекалась у стола выпивкой, и в этот момент как раз был занят смешиванием хайбола[3]. Он оглянулся, сказал что-то архитектору Фаррелу и направился к столу Вульфа. Кейбот обратился к нему:

— Мистер Вульф как раз спросил меня, кем была жена Пола. Возможно, я осторожен больше чем нужно, но лучше будет, если ты сам ему об этом расскажешь.

Бертон посмотрел на Вульфа и нахмурился. Он бросил взгляд на Кейбота и отрезал раздраженным голосом:

— А почему бы не ты или кто-то другой? Об этом знают все.

Кейбот улыбнулся:

— Я же сказал, что, возможно, я излишне перестраховываюсь.

— Думаю, что да. — Бертон обратился к Вульфу. — Дора Риттер была служанкой и работала у меня. Ей около пятидесяти, она чрезвычайно безобразна, способна, так что дальше некуда, и упряма, как мокрый сапог. Пол Чейпин женился на ней три года тому назад.

— Зачем он это сделал?

— Это я могу сказать вам точно. Просто он психопат.

— Об этом мне уже сообщил мистер Хиббард. А какую работу она у вас выполняла?

— Как это, какую работу?

— Ну, например, работала она у вас в ординаторской?

Доктор нахмурился:

— Нет. Она была прислугой у моей жены.

— Как долго она у вас была и как давно ее знал Чейпин? Простите, — Вульф погрозил ему пальцем, — я должен попросить вас набраться терпения для беседы со мной. Я только что пережил потрясение и совершенно растерян. Я прочел все романы Пола Чейпина и поэтому, естественно, полагал, что целиком и полностью постиг его характер, темперамент, образ мышления и манеру поведения. Я считал, что он не способен вести себя как все, идти на поводу у чувств и совершать поступки, ведущие к женитьбе. Теперь же, когда я узнаю, что у него есть супруга, я в шоке, я почти в отчаянии. Мне просто необходимо узнать о ней все, что возможно.

— Ну если так, — Бертон бросил на него оценивающий взгляд. Видно было, что он раздражен, но сдерживается, — то вы вполне можете узнать об этом и от меня. Все это уже было предметом всеобщего обсуждения. — Он окинул присутствующих быстрым взглядом. — Мне это известно, хотя, естественно, само обсуждение не доходило до моих ушей. И если вам покажется, будто я говорю об этом с неохотой, то лишь потому, что все это было крайне неприятно для меня.

— Это понятно.

— Да. Это была довольно неприятная история. Вы, видимо, не слышали, что только я один из всех нас — из всей этой компании — знал Пола Чейпина раньше, еще до того, как он поступил в университет. Мы с ним из одного города, росли более или менее вместе. Он влюбился в одну девушку. Я ее знал, но для меня она была просто одной из знакомых девушек, ничего больше. А он совершенно потерял из-за нее голову и в конце концов своей настойчивостью добился от нее какого-то согласия. Это было перед его отъездом в университет. А потом с ним случилось несчастье, он стал калекой, и на этом все кончилось.

Я лично считаю, что рано или поздно они все равно бы расстались и без этого несчастного случая. В те каникулы я не приезжал домой, работал все лето. Приехал я навестить домашних лишь после окончания медицинского факультета и увидел, что эта девушка превратилась… то есть… словом, мы поженились.

Он искоса взглянул на портсигар, который ему предложил Кейбот, покачал головой, снова повернулся к Вульфу и продолжал:

— Мы поселились в Нью-Йорке. С работой мне повезло, в людских утробах я разбираюсь и умею обходиться с пациентами, особенно если это женщины. Я заработал кучу денег. Лет одиннадцать назад, если не ошибаюсь, моя жена наняла Дору Риттер — да, она прожила у нас восемь лет. Это было просто золото, а не служанка. И вот однажды приходит ко мне Пол и говорит, что он хотел бы жениться на прислуге моей жены. Это было достаточно неприятно. Он устроил тогда отвратительную сцену.

Вульф склонил голову:

— Могу себе представить. Видимо, он пояснял свое намерение как в некотором роде парафразу древнего обычая жертвоприношения.

Доктор Бертон дернул головой, застыл пораженный и с изумлением взирал на Вульфа:

— О Господи, откуда вы это знаете?

— Он это так и объяснял?

— В точности этими словами. Он даже употребил выражение «парафраза».

— Я подозревал, что это вызовет у него подобные ассоциации. — Вульф почесал за ухом, и я понял, что он доволен. — Когда я прочел его романы, мне стали понятны и его стиль, и образ мышления, и его любовь к иносказаниям. Итак, он на ней женился. Она, понятное дело, не была излишне разборчива, ибо, хотя она, возможно, в некотором смысле и золото, и шлак. И они счастливы? Вы их видите время от времени?

— Не слишком часто, — Бертон заколебался, затем продолжал: — Ее я иногда встречаю. Раза два в неделю она приходит, чтобы причесать мою супругу, а то и сошьет ей что-нибудь. Правда, обычно меня не бывает дома.

Вульф проворчал:

— Всегда хочется удержать при себе талантливого человека, если уж он вам повстречался.

Бертон кивнул:

— Пожалуй. Жена тоже считает, что ей было бы трудно без нее обойтись. Дора весьма расторопная женщина.

Вульф отпил пива.

— Благодарю вас, доктор. Говорят, что любовь можно встретить там, где совсем не ждешь. Роман мистера Чейпина прекрасно вписывается в мои представления о нем, так что теперь меня больше ничто не беспокоит. По-видимому, это объясняет и еще одну небольшую проблему. Одну секунду… Арчи, ты не мог бы попросить мистера Фаррела присоединиться к нам?

Я пошел позвать Фаррела и привел его. Он был несколько растрепан. Шотландское виски влило в него каплю жизни. Он приветливо взглянул на Вульфа.

— Мистер Фаррел, несколько минут назад вы высказались в адрес мистера Бертона, что, мол, странно, что он не стал первым. Полагаю, что вы имели в виду — первой жертвой крестового похода мистера Чейпина? Или ваше замечание имело какой-то иной смысл?

Фаррел заерзал:

— Я так сказал?

— Да, сказали.

— Не помню. Наверное, я попытался пошутить, не знаю.

— Доктор Бертон прочел мне сейчас лекцию на тему женитьбы Чейпина, — терпеливо продолжал Вульф, — и прежнего места работы его жены. Я подумал, что следовало бы…

— Он вам об этом рассказал? Так зачем же спрашивать меня?

— Не горячитесь, мистер Фаррел, позвольте мне сохранить вашу жизнь, не испортив при этом взаимоотношений между нами. Ваше замечание касалось именно этого?

— Да, этого. Но при чем тут, к дьяволу, личные проблемы Лорри Бертона? Или мои, или вообще чьи бы то ни было? Я полагал, что мы платим вам за то, чтобы вы предотвратили…

Он замолчал, обвел взглядом остальных и покраснел. Снова обратился к Вульфу и закончил совсем другим тоном:

— Извините, я на мгновение забыл.

— О чем же?

— Ничего особенного. Просто о том, что не мне здесь, собственно говоря, высказываться. В общей сумме пятидесяти с лишним тысяч долларов вы оценили меня на десять долларов. Ваши источники информации просто великолепны. Вы себе представляете, как обстоят дела у архитекторов в последние четыре года? Даже у хороших! Шесть лет назад я построил новую ратушу в Балтиморе. А теперь я не могу найти даже… Мистер Вульф, а вам не нужно что-нибудь построить? Телефонную будку, или собачью конуру, или еще что-нибудь? Я бы с радостью предложил вам проект — черт возьми! Так или иначе, я забыл, что я просто не у дел и не смогу заплатить вам свою долю. Пошли, Лорри, допьем наши виски. Тебе пора уже домой, в постельку, ты раскис еще больше, чем я. — Он взял Бертона под руку.

Они повернулись, чтобы отойти, но были остановлены словами Вульфа:

— Мистер Фаррел, я точно так же должен отработать ваши десять долларов, как и девять тысяч мистера Колларда. Если у вас есть что мне сказать…

— Дьявол, не́чего, не́чего мне вам сказать, я даже эти десять долларов не брошу в кружку для пожертвований… лучше я их компенсирую шотландским виски.

— Давай-ка тоже глотнем что-нибудь освежающего, — обратился Джордж Прэтт к Кейботу, — пошли, Ник.

И они последовали за первыми двумя. У письменного стола Вульфа остался стоять один только Драммонд. Он хотел было присоединиться к процессии, но затем вернулся обратно. Своими светлыми глазами он уставился на Вульфа, подошел к нему еще ближе и понизил голос:

— Э… мистер Вульф, как мне кажется, у вас весьма хорошие источники информации.

Вульф даже не взглянул на него.

— Превосходные.

— Вот я и говорю. Гас Фаррел по-настоящему влип всего лишь пару месяцев назад, однако я вижу, что вам об этом уже известно. Э… я был бы рад узнать… не были бы вы столь любезны разъяснить мне кое-что в отношении других позиций вашего перечня? Просто так, из любопытства.

— Мне не платят за то, чтобы я удовлетворял вашу любознательность.

— Нет. Но меня кое-что просто поразило. Почему мистера Гейнса вы оценили на восемь тысяч, Бертона — на семь и так далее, а Фреда Бауена всего на тысячу долларов? Он ведь заметная фигура из Уоллстрит. Я хочу сказать, он действительно там крупная шишка. Или же нет? Фирма «Голбрайт и Бауен»… — Драммонд еще больше понизил голос. — Честно говоря, это больше чем любопытство… он должен разместить для меня парочку небольших инвестиций…

Вульф бросил ка него взгляд и сразу же отвернулся. Некоторое время я думал, что он вообще не ответит, однако он все же произнес с закрытыми глазами:

— По поводу падения курса своих инвестиций можете не беспокоиться, на сумме, которую вы должны заплатить мне, это никак не отразится. Она уже заранее вычислена и проверена. Что же касается вашего вопроса, то, хотя мои источники информации и превосходны, но они не безошибочны. Если мистер Бауен вдруг соберется обвинить меня в том, что я его недооценил, я приму во внимание его протест и с радостью пойду ему навстречу.

— Конечно-конечно, — согласился Драммонд. — Но ведь вы могли бы сообщить мне по секрету…

— Прошу меня извинить, — Вульф открыл глаза, поднял подбородок и, чуть повысив голос, воскликнул: — Джентльмены, джентльмены, попрошу всех на пару слов.

Те начали подтягиваться к его столу. Трое или четверо из угла, образованного книжными полками, взвод непросыхающих — из ниши, двое или трое остались сидеть в своих креслах.

— Время идет, и мне не хотелось бы задерживать вас дольше, чем это необходимо. Думаю, что мы договорились…

Арчер Коммерс прервал его:

— Через минуту мне нужно уходить, чтобы успеть на полуночный поезд обратно в Филадельфию. Вам потребуется моя подпись на этом документе?

— Спасибо, сэр, пока нет. Там нужно вычеркнуть одну фразу. Я хотел бы попросить мистера Кейбота подготовить завтра в своей канцелярии необходимые копии и направить их мне, чтобы я мог их разослать. — Он бросил взгляд на адвоката, Кейбот кивнул. — Благодарю вас. Мистер Фаррел, в связи с этим я хочу вам кое-что предложить. Вы на мели, однако вы выглядите довольно интеллигентным человеком. Попасть на мель не позор, это всего лишь катастрофа. Вы бы могли мне помогать. Например, разнести или разослать копии меморандумов тем членам Лиги, которые не присутствовали здесь сегодня вечером, и договориться с ними о сотрудничестве. Я буду платить вам двадцать долларов в день. Потом для вас найдутся и какие-то другие мелкие поручения.

Архитектор вытаращил на него глаза:

— Вы просто потрясающий мужик, мистер Вульф. Разрази меня гром, если это не правда. Но ведь я не детектив.

— Я позабочусь о том, чтобы мои задания оказались не слишком сложными и не требовали от вас особой неустрашимости.

— Великолепно, — засмеялся Фаррел. — Двадцать долларов меня устраивают.

— Хорошо. Загляните сюда завтра в одиннадцать. А теперь вы, доктор Бертон. Ваше многолетнее знакомство с Полом Чейпином гарантирует вам у меня особое положение. Не могли бы вы пообедать со мной завтра вечером?

Бертон, не колеблясь ни секунды, покачал головой.

— Сожалею, я занят.

— А не могли бы вы навестить меня после обеда? Простите, что я не прошу разрешения посетить вас самому. У меня есть основательные причины для моего нежелания покидать свой дом.

Бертон снова покачал головой.

— Мне очень жаль, мистер Вульф, я не могу прийти. — Он заколебался, затем продолжал. — Буду откровенен — я не хочу. Конечно, с моей стороны это проявление слабости. Я не настолько мягкотел, как Энди Хиббард и Ли Элкас. На вопрос, который вы задали здесь сегодня вечером, я ответил «да», хотя вы умышленно обострили его как только можно. Я ответил «да» и заплачу вам свою долю, но ка этом конец. Я не хочу обсуждать средства и методы, как лучше доказать вину Пола Чейпина, и не хочу помогать обвинить его и послать на электрический стул — поймите меня правильно. Я не делаю вид, что это дело принципа, я сознаю, что речь идет всего лишь о предрассудке, вытекающем из моего положения. Я не пошевелил бы и пальцем, чтобы защитить Пола или как-то уберечь его от расплаты за его преступления. И если бы все это дело можно было считать личным спором между им и мною, я даже готов прибегнуть к насилию, как это делает он, и одолеть его.

— Вы готовы? — Вульф вытаращил на него глаза. — Вы хотите этим сказать, что вы уже подготовились?

— Не буквально, — Бертон сделал обиженное лицо. — Не ловите меня на слове. Похоже, что, когда речь идет о Поле Чейпине, я всегда слишком много болтаю. Господи, как бы я хотел никогда в жизни о нем не слышать! Впрочем, мы все этого желаем. Просто я имел в виду… что… уже много лет в моем кабинете в ящике письменного стола лежит автоматический пистолет. Как-то вечером на прошлой неделе Пол зашел навестить меня. Он захаживает к нам время от времени и на протяжении многих лет, естественно, был для нас желанным гостем. Однако на этот раз, с учетом недавних событий, я велел прислуге сказать ему, чтобы он подождал в гостиной, а сам, прежде чем прийти туда, вынул из ящика пистолет и сунул его в карман… Вот это я и имел в виду. Если бы обстоятельства потребовали, я был бы даже готов прибегнуть к насилию.

Вульф вздохнул:

— Жаль, что у вас имеется такая слабость. Если бы не это, вы могли бы нам, например, сказать, когда конкретно мистер Чейпин был у вас и что он хотел.

— Это вам ничего не даст, — отрезал Бертон. — Это было специфическое… в общем, всего лишь какая-то неврастеническая чушь.

— Когда-то точно так же отзывались о мечте Наполеона об императорской короне. Хорошо, сэр. Продолжайте изо всех сил держаться за расползающиеся лохмотья гуманности, которые у вас еще остались — многие из вас не располагают и этим, не буду вас их лишать, обойдусь и без вашей помощи. Но вот что я хотел бы еще спросить у вас, джентльмены: кто из вас был в наиболее близких отношениях с мистером Хиббардом?

Они посмотрели друг на друга. Джордж Прэтт заявил:

— Да все мы встречались с Энди время от времени.

Джулиус Эдлер добавил:

— Я бы сказал, что самым близким его другом был Роланд Эрскин. А я мог бы похвастаться, что занимал после него второе место.

— Эрскин? Это тот актер? — Вульф посмотрел на часы. — Я полагал, что он может присоединиться к нам после театра, но теперь уже вряд ли, наверное, он работает.

Драммонд заметил:

— Он играет в «Железной пяте» в главной роли.

— Значит, он еще не ужинал, по крайней мере, в цивилизованное время. — Вульф бросил взгляд на Джулиуса Эдлера. — Не могли бы вы зайти завтра ко мне часа в два и привести с собой мистера Эрскина?

— Возможно, — сказал адвокат, однако было видно, что это ему не очень-то по душе. — Думаю, что я мог бы это устроить. А не могли бы вы заглянуть в мой офис?

— Весьма сожалею, сэр. Поверьте, что мне очень жаль, однако, насколько я знаю свои привычки, мне это представляется крайне неправдоподобным. Если бы вы могли договориться, чтобы мистер Эрскин пришел сюда…

— Хорошо, я посмотрю, что можно будет сделать.

— Благодарю вас. Наверное, вам уже пора бежать, мистер Коммерс, иначе вы опоздаете на поезд. Еще одна причина, причем весьма немаловажная, всегда оставаться дома. Джентльмены, что касается нашей проблемы, то я не смею больше вас задерживать…

Байрон, главный редактор журнала, который за весь вечер так и не высунул щупальцев из раковины, вдруг ожил. Он встал с кресла и просунул голову между чьими-то плечами, чтобы увидеть Вульфа.

— А знаете, из этой идеи можно было бы сделать первоклассную статью. Слов этак на шестьсот-семьсот. Вы могли бы назвать ее «Тирания колеса», а на полях мы бы поместили цветные изображения поездов, самолетов и трансатлантических судов на полном ходу — правда, у судов колес нет, но вы бы это как-нибудь обошли, — если бы я мог вас заставить…

— Боюсь, что вы лишь могли бы сбить меня с толку, мистер Байрон.

Адвокат Кейбот засмеялся:

— В жизни не встречал еще никого, кто был бы столь мало похож на человека, позволяющего сбивать себя с толку. Даже если это попытается сделать Эдди Байрон. Спокойной ночи, мистер Вульф. — Он взял меморандум, сложил его и сунул в карман. — Утром я вам его пришлю.

Один за другим они начали откланиваться. Прэтт и Фаррел подошли к Майклу Эйерсу, поставили его на ноги и слегка пошлепали его по щекам. Байрон снова начал уговаривать Вульфа написать статью, ко Эдлер оттащил его. Коммерс уже ушел. Последние гости тянулись в холл, и я пошел туда и составил им компанию, пока они надевали пальто и шляпы. Бауен и Бертон ушли вместе, так же как и пришли. Прэтту и Фаррелу я придержал дверь, чтобы они могли вывести Майкла Эйерса; они вышли последними.

Я закрыл дверь, наложил цепочку и пошел в кухню за графином молока. Фриц сидел там за французским журналом, все еще в лаковых ботинках камердинера, хотя обычно он предпочитает переобуваться после ужина в мягкие туфли из-за тех трофеев, которые остались у него с войны на пятках и пальцах ног. Мы сказали то, что мы обычно говорим друг другу в подобных обстоятельствах. Он заявил: «Я и сам мог бы принести тебе это молоко». А я в ответ: «Если я могу его выпить, значит, могу и принести».

В кабинете сидел Вульф, склонив голову набок и закрыв глаза. Я отнес молоко на свой письменный стол, налил себе стакан и выпил. Комната была полна дыма и запахов различных напитков, стулья и кресла стояли вокруг в беспорядке, а на ковре повсюду валялся пепел от сигар и сигарет. Мне это не понравилось, я встал и открыл окно. Вульф проговорил: «Закрой». Я встал и закрыл его. Налив себе еще один стакан молока, я проронил:

— Эгот тип Чейпин сумасшедший, и уже давно за полночь. Я ужасно хочу спать.

Вульф продолжал сидеть с закрытыми глазами и вообще абсолютно меня игнорировал.

Я сказал:

— Вам не приходило в голову, что мы могли бы заработать эти деньги и сэкономить страшно много сил, устроив Полу Чейпину маленький несчастный случай? Цены на подобные несчастные случаи сейчас колеблются от пятидесяти долларов и выше. Экономно и выгодно.

Вульф проворчал:

— Спасибо, Арчи. Когда у меня кончатся свои запасы изобретательности, я буду знать, к кому мне обращаться. Приготовь блокнот.

Я открыл ящик стола и взял блокнот и ручку.

— В девять часов позвони в канцелярию мистера Кейбота и организуй, чтобы мистер Фаррел получил в одиннадцать часов готовые меморандумы. Узнай, где находятся отчеты из агентства Бэскома и раздобудь их. Люди будут здесь в восемь?

— Да, сэр.

— Одного пошлешь за этими отчетами. Троих направишь на слежку за Полом Чейпином. Это в первую очередь. Нам нужны сведения обо всех его передвижениях. Все важное немедленно сообщать по телефону.

— Даркин, Киме и Гор?

— Это твое дело. Но Саул Пензер пусть разнюхает все, что можно обнаружить о последних шагах Эндрью Хиббарда. Скажи ему, пусть позвонит в одиннадцать тридцать.

— Да, сэр.

— Картера направь покопаться в прошлом Чейпина помимо круга наших клиентов, в особенности за последние два года. Как можно подробнее. Возможно, ему помогло бы, если бы он познакомился с Дорой Чейпин.

— Может быть, мне самому этим заняться? Похоже, что она просто потрясная штуковина.

— Я не в силах побороть подозрение, что твои слова — это вульгарный вариант выражения «потрясающая штучка». Если это действительно потрясающая женщина, то тебе лучше пока избегать искушения. Твоей личной сферой деятельности будет смерть Гаррисона и Дрейера. Вначале прочти отчеты Бэскома, а затем начинай. Если будет необходимо провести новое расследование и тебе покажется, что спустя столько времени оно вполне осуществимо, начинай. Возьми себе столько людей, сколько будет необходимо, но не перегибай палку. Никого из наших клиентов не посещай, пока у них не побывает мистер Фаррел. Это все. Уже поздно.

Вульф открыл глаза, поморгал и снова закрыл. Но я заметил, что кончиком пальца он чертит на подлокотнике кресла маленькие кружочки. Я усмехнулся:

— Возможно, что завтра и в последующие дни мы кое-что разузнаем, но вполне возможно, что уже сейчас вас беспокоит то же, что и меня. Зачем Пол Чейпин носит в заднем кармане пистолет времен войны Севера с Югом, у которого ударник спилен настолько, что он превратился в не более грозное оружие, чем штопор?

— Меня ничто не беспокоит, Арчи. — Однако его палец не остановился. — Я просто размышляю, стоит ли выпить перед сном еще одну бутылочку пива.

— После ужина вы выпили уже шесть бутылок.

— Семь. Одну наверху.

— Так что, ради Бога, идите спать. А раз уж я упомянул о пушке Чейпина, — помните вы ту женщину, ту наркоманку, которая прятала в типично женском тайнике — в чулке — коробку таблеток из теста, а когда их у нее отобрали и решили, что все о’кей, у нее в воротнике платья все еще оставались настоящие таблетки? Конечно, я не утверждаю, что у Чейпина обязательно должна быть еще одна брызгалка, я просто считаю, что чисто психологически…

— Господи Боже на небесах. — Вульф оттолкнул назад свое кресло, разумеется, не со злостью, а просто решительно. — Арчи, пойми наконец, что как человек действия ты вполне приемлем и даже не без способностей, но как психолога я не вынес бы тебя ни минуты. Я пошел спать.