CXVIII

Орацио то и дело нажимал на клаксон, посылая один воющий гудок за другим.

— Не отвечает, — сказал рабочий.

— Чтоб его! — сказал Орацио. — Остановился, наверное.

— Нет. Он сильно отстал, но догоняет нас.

— Зовет?

— Зовет!

Они различили вдали гудки — короткие и длинные.

— Вернемся!

Они снова промчались мимо мотоцикла и подъехали к Метастазио. Когда они разворачивались рядом с ним, Метастазио подал сигнал.

— Опять мотоцикл! — сказал рабочий.

— Чтоб его! — сказал Орацио. — С сайд-каром?

— Нет, простой.

— Но ихний?

— Ихний.

Рабочий снова взял автомат.

— Не промахнешься?

— Не промахнусь.

— Если хочешь, садись за баранку, а я сам займусь им.

— Зачем? Мне надо учиться.

Мотоцикл обогнал их и вдруг резко свернул с дороги, седок повадился назад, раскинув руки, шлем его слетел.

— Здорово! Раз за разом все лучше! — сказал Орацио.

— Ну что, хороший я ученик? — спросил рабочий.

Метастазио сзади радостно гудел, как перед этим гудел Орацио.

— Не производит даже никакого впечатления, — добавил рабочий, — если бьешь их так, на ходу.

Орацио ответил Метастазио такими же ликующими гудками. Они доехали вдоль канала до перекрестка, потом свернули с асфальта на гравиевую дорогу.

— Поехали на то шоссе, что ведет к Комо, — предложил Орацио.

Он заглушил мотор. Метастазио тоже остановился, все трое вышли на дорогу, пустую и голую, рассекавшую заснеженные поля, позолоченные пробивавшимися сквозь дымку лучами солнца.

— Тесс! — сказал Орацио.

Изо рта у них шел пар. Они прислушались.

— Ничего, — сказал рабочий.

Не было слышно ни звука — ни рева приближающейся машины, ни шагов. Все трое сели в грузовики.

Загрузка...