Маленькие рыцари большой литературы

Ежи Стефан Ставиньский (р. 1921)

В марте 2010 г. Анджей Вайда вручил этому писателю «Орла» — высшую награду за достижения в кинематографии, польского «Оскара».

Творчество Е. Ставиньского действительно тесно связано с кино. Автор нескольких десятков сценариев, он работал и как режиссёр.

Юность его была опалена войной. Ставиньский сражался в рядах Армии Крайовой, был участником Варшавского восстания. Потом узником концлагеря. После окончания в 1951 году юридического факультета Варшавского университета Ставиньский уже в 1952 г. начал издавать свои произведения, чуть позже пришёл в кино как сценарист, а с начала 1960-х и сам ставит фильмы, которые становятся заметными явлениями польского и мирового киноискусства.

Один из его первых сценариев лёг в основу выдающегося фильма Вайды «Канал» (1957), рассказавшего о Варшавском восстании.

Эти трагические страницы 1944-го года вспоминает и герой первого значительного романа Ставиньского «В погоне за Адамом» (1963).

Сигизмунд Завада — кинорежиссёр. В 1961 г. он летит из Польши в Аргентину на премьеру своего фильма «Баррикада», в основе сюжета которого — реальные события семнадцатилетней давности: «Я старался выразить в нём весь трагизм и то чувство разочарования, которое охватило людей, ставших орудием политической борьбы где-то в очень высоких сферах, людей, гибнущих на баррикаде после долгих лет подпольной борьбы на самом пороге победы, раздавленных агонизирующим гитлеровским чудовищем».

Пересадка в Риме заставляет его вспомнить, как в последний раз он встречался здесь со своей женой Камой и другом Адамом Витецким. Все вместе они были участниками восстания, за которым последовали концлагеря...

В Риме Завада пытается отыскать друга, о котором давно ничего не знает. Но Адам неуловим. Зато в Буэнос-Айресе случай сводит Заваду с Камой. Она замужем за поляком, жизнь её идёт своим благополучным чередом.

Короткая встреча, воспоминания о том, как Кама бросила мужа ради Адама. Вялый её упрёк Заваде за то, что Адам всегда был ему дороже, потому он так легко уступил. И упоминание о том, что Витецкий несколько лет назад виделся с ней в Буэнос-Айресе, куда специально приезжал из Парижа.

Обратно Завада летит не через Рим, а через Париж. Он наконец находит Адама. Витецкий владеет рестораном и тоже вполне доволен жизнью. От него Завада неожиданно узнаёт, что Кама не любила Адама, а лишь просила его разыграть «роман», чтобы избавиться от мужа, супружеские отношения с которым оказались к тому времени исчерпанными. Поэтому Кама охотно воспользовалась влюблённостью Заблоцкого и вскоре, расставшись с Адамом, вышла за него замуж.

Эти встречи приводят режиссёра к мысли о том, что было бы лучше, если бы все они погибли в сорок четвёртом, как в его фильме: «Всем нам тогда было по двадцать лет; трагизм нашего положения и вера в справедливость нашего дела делали нас в перспективе чистыми, как снег».

Но, вернувшись в Варшаву, постепенно включаясь в привычный образ жизни, Завада начинает думать о новом фильме и вновь чувствует себя счастливым.

Он хочет снять фильм «о том, как бежит время». Потому что, как говорит Эва Барабаньчик, актриса, сыгравшая главную роль в «Баррикаде», «все уже пресытились этими военными фильмами». Эва, «родившаяся в 1938 году, уже почти ничего не помнила о войне». Для «поколения Варшавы 1958 года <...> баррикады восстания <...> были не новейшей историей, а лишь деликатной темой, запрещённой в последнее время, и, вероятно, она привлекала их, как запретный плод, как джаз, политическая сатира или возможность поездки за границу со студенческой экскурсией».

Однако читателю ясно, что Сигизмунд Завада никогда не сможет уйти от своих воспоминаний. Потому что в 1944-м году идеалы, на котором воспитывалось его поколение, «рушились вместе со стенами варшавских домов, а мы, оглушённые, разочарованные и обманутые, готовы были подозревать всех в предательстве». Он не сможет забыть «кажется, пятидесятый день восстания. Мы сидели среди руин под жестоким огнём, а за несколько километров от нас, на Праге, был уже другой мир, там стояла Красная Армия. Мы боялись её и ненавидели, но так же, как несколько лет назад, во время обороны Варшавы, мечтали, чтобы она спасла нас».

Эти люди «знали, что должны погибнуть под гусеницами танков, сражаясь до последнего патрона, хотя погибать нам совсем не хотелось».

Но «только после 1956-го года, когда был снят запрет с некоторых тем» (курсив мой — С.Щ.), их «неизбежное самопожертвование стало аргументом для истории и политических конференций». И Завада смог снять о нём свой фильм.

Примечательна фигура «рантье и бонвивана» Бювена, развлекающегося написанием кинорецензий, что обеспечивает ему доступ к «элите». Заинтересовавшись фильмом Завады, Бювен побывал в Польше, где «больше всего его поразила бескорыстность людей и их легкомыслие. <...> Их вовсе не волновало будущее, курс акций на бирже, старость. Все они как-то жили, заработавшиеся, изнервничавшиеся — среди постоянных парадоксов, орудуя локтями и устраиваясь как можно удобнее в жёстких рамках строя, словно в новом, не подогнанном костюме». Поначалу Бювен не поверил Заваде, что свой фильм тот создал на основе собственных переживаний, потом счёл его исключительным героем. Но однажды в Польше он побывал в какой-то компании и «вдруг понял, что среди присутствующих нет ни одного человека, который во время войны не отсидел бы несколько лет в концлагере, не боролся бы в подполье или на баррикаде, или чтобы кого-нибудь из его близких зверски не замучили оккупанты». И тут в глазах Бювена Завада «увидел поначалу удивление, а потом слёзы».

Возможно, именно эти строки романа были наиболее близки советскому читателю 60-х годов.

Героя романа Ставиньского «Час пик» (1968) литературоведение обычно оценивает как человека аморального, нравственное падение которого началось ещё в годы войны, когда по его вине гитлеровцы арестовали его товарища по подполью.

Действие романа относится к 1966 году. Кшиштофу Максимовичу сорок четыре года. Вот как он рассказывает читателю о себе: «Я занимал высокую должность, сфера моей профессиональной и общественной деятельности постоянно расширялась <...> Я жил в постоянном движении и нервном напряжении, не замечая, как бегут не только дни и часы, а целые недели и месяцы, беспрестанно мчался наперегонки с временем и чувствовал себя удивительно необходимым всем тружеником».

Чуть позже мы узнаём, что юность Кшиштофа прошла в активной борьбе с гитлеровскими оккупантами. Прошёл он и через концлагерь. А после войны обзавёлся семьёй, работал и учился в институте, стал инженером, а со временем возглавил проектное бюро.

Отношения с женой, служащей в министерстве, за семнадцать лет практически изжили себя. Уделять должное внимание дочери, оканчивающей школу, Максимович не успевает. Были у него романы, есть «идеальная любовница: никаких затрат, никакой ответственности», «всегда нежная и умеющая вовремя остановиться».

Есть у Максимовича и «грозное memento»[38] — Анджей Билецкий, его товарищ по подполью. Редкие встречи с ним заставляют Кшиштофа испытывать угрызения совести: из-за его нерешительности в мае 1941 года гестаповцы арестовали Билецкого, и тот оказался в концлагере.

Правда, сам Анджей, как будто, не таит на бывшего соратника зла: «Во-первых, ты не мог меня предупредить, поскольку улицу окружили жандармы. К тому же, ты не ожидал, что так случится. Во-вторых, ты не хотел разговаривать со мной в трамвае, потому что я был опасной личностью, только что выпущенной из тюрьмы. О чём тут говорить, когда прошло столько лет?»

(Встреча в трамвае произошла в 1952-м году, когда Анджей действительно был только что освобождён из заключения, куда попал после фашистского концлагеря за причастность к организации «Вольносць и независлосьць»[39], действовавшей в 1945—1948 гг. против коммунистического режима).

Настойчивые боли заставляют Кшиштофа Максимовича обратиться к врачу. Начальный диагноз крайне мрачен. А дальше беды валятся на него одна за другой. Жена вдруг соглашается на развод. Дочь выказывает раздражение его запоздалым вниманием — раздражение, граничащее с ненавистью. Любовница заявляет, что не желает больше притворяться, что любит его. Коллеги по службе, как только Кшиштоф заявляет об уходе со своего поста, теряют к нему всяческий интерес.

В конце концов выясняется, что жена Кшиштофа уже семь лет, как любовница Анджея.

Казалось бы, полный крах. Расплата за все грехи.

Но автор даёт своему герою возможность оправдаться перед Судьбой. Кшиштоф отыскивает вдову своего друга, которой недавно отказал в месте секретарши ради более молодой и более привлекательной особы. Узнав, что она нуждается не только в заработке, но и в лечении, он хлопочет о ней перед своим начальником, добивается для неё и должности, и санатория, продаёт автомобиль, чтобы оплатить этот санаторий и оставить женщине деньги на первое время. А сам отправляется в больницу, где ему делают операцию. Операция прошла успешно, опухоль оказалась доброкачественной. Через неделю Кшиштоф выходит из больницы. Он на распутье. Жизнь придётся начинать заново. Он «ставит себе двойки по всем предметам», но «главное — есть опыт, за который я дорого заплатил». И есть спасённая им «эмоциональная женщина, которая захочет иметь, по крайней мере, двоих детей».

Думается, если бы автор считал своего героя человеком недостойным, финал романа был бы иным. Задумаемся и мы: так ли уж аморален Кшиштоф Максимович? Так ли велика его вина в аресте друга? Ситуация, как её описывает сам герой, совпадает с её оценкой Анджеем. Максимовичу было восемнадцать или девятнадцать лет. В этом возрасте немудрено растеряться при виде вооружённых до зубов гитлеровцев, тем более, когда у самого в кармане два «вальтера». Рискни он направиться к Анджею, они могли бы погибнуть оба. Значит, угрызения совести мучают его только потому, что он человек порядочный.

В дальнейшем у Кшиштофа за плечами годы вооружённой борьбы, потом концлагерь. В послевоенные годы — трудные годы работы и учёбы в ответственном положении мужа и отца. Да, он не бог весть какой инженер. Но хороший руководитель. Он «навёрстывал упущенное» не только в учёбе, но и в любви. Но ведь впервые он поцеловал девушку только «рядом со стоявшим на посту жандармом» в оккупированной Варшаве!..

Страдая от болезни и узнав, как серьёзно болен, он никому ни слова не говорит — значит, он сильный человек. Наконец, то, что в последние, как он полагал, часы жизни Кшиштоф спешит сделать добро той, которая в этом нуждается, — свидетельство, опять-таки, его порядочности и доброты.

Стало быть, Ставиньский не столько хотел осудить своего героя, сколько внушить читателю, что о людях нельзя судить однозначно.

Война присутствует и в романе «Записки молодого варшавянина» (1977). Вновь это размышления автора и главного героя о судьбах народа и страны. А на этом фоне (мюнхенский договор 1938 года, вторжение немцев в Варшаву в 1939-м, ужасы оккупации и, наконец, трагические дни Варшавского восстания) прослеживаются перипетии личной судьбы героя, сумевшего при всех обстоятельствах остаться человеком.

Так же естественно переплетаются картины современности и тяжких испытаний периода гитлеровской оккупации в романе «13 дней из жизни пенсионера» (1982).

Но творчество Ставиньского разнообразно. Его перу принадлежат сборники рассказов и сугубо сатирические романы о современности «Не заходя в порты» (1970), «Дневник путешествия по трём морям и одному океану» (1973). И, как уже говорилось, масса сценариев, поставленных им самим и другими режиссёрами. И, наконец, два обширных тома воспоминаний «Блокнот сценариста» (1979, 1983).