Мальчики из Фоллз

Глава 30 Хоук

Поезд скрывается из виду среди деревьев; его грохот затихает. Николас уезжает с моими кузенами, и я понятия не имею, схватили копы Томми или нет. Возможно, она ушла пешком, однако наши телефоны промокли, поэтому попробую позвонить ей, когда вернемся домой.

Прижав Аро к себе, замечаю мигающие красно-синие огни между стволами. Кондуктор, наверное, вызвал полицию, увидев нас на мосту.

Рев сирен пронзает воздух.

Целуя мои губы, Аро просит:

— Малыш, остановись. Остановись.

Мимо пролетают полицейские машины. Я опускаюсь на землю, накрыв Аро своим телом, и обхватываю ее лицо ладонями.

— Я на самом деле тебя люблю, — шепчет она, глядя на меня снизу вверх.

В глазах щиплет. Мне не грустно, я не расстроен, хотя причина все равно понятна. Ривз устранен. Хьюго и Грин Стрит от нас отстали — по крайней мере, пока.

Аро любит меня.

— Знаю, — улыбнувшись, отвечаю так же, как она ответила на мое признание в доме Кейда.

— Зачем ты это сделал? — Она качает головой. — Разве ты не видишь? В конечном итоге я тебя погублю. Я сулю одни неприятности.

Смеясь, обрушиваюсь на ее рот поцелуем, запускаю пальцы в ее промокшие волосы. Двигаюсь медленно, чтобы почувствовать Аро, ощутить ее вкус, дышать ею…

— Ты — единственная, с кем я это почувствовал.

— Что?

Я немного приподнимаюсь и смотрю на нее.

— Жить или умереть. Либо с тобой, либо никак. — Провожу большим пальцем по ее щеке. — Ты мне необходима.

Снова целую девушку, перехватив инициативу, скольжу языком по ее губам.

Она стонет, раздвинув ноги шире, а я прижимаюсь к ней пахом.

— Ты превратился в безумца, — жалобно скулит Аро. — Что я с тобой сделала?

— Вот что. — Трусь об нее своим твердеющим членом, прижав ее ладонь к своей груди. Мое сердце громыхает внутри. — Вот что ты делаешь со мной. Твою мать, я наконец-то ожил.

Примерно через час мы возвращаемся к Кейду. Когда звоню Томми, она не берет трубку. Не хочется отправляться на ее поиски — я изможден, — но, к счастью, девочка присылает сообщение прежде, чем я успеваю выйти за дверь.

«Дома. В целости и сохранности».

Послав ей смайлик с большим пальцем вверх, чувствую, будто должен сказать что-то еще, правда, не уверен, что именно. Я могу до посинения твердить Томми, чтобы она держалась подальше от Грин Стрит, но этой осенью меня не будет рядом. Нянчиться с ней некому.

Кейд не подойдет к Дитрих на пушечный выстрел. У нас всех куча забот.

На следующее утро мы жалеем, что не умерли.

Хотя бы на минуту.

— Ах вы, мелкие засранцы! — слышится крик Мэдока.

Вздрогнув, я просыпаюсь на диване в его библиотеке, в объятиях Аро.

Открываю глаза и вижу, как Мэдок забрасывает свою дорожную сумку на вершину лестницы, после чего пытается пробраться сквозь море подростков, спящих на полу прихожей и кухни.

Замечаю Кейда, дрыхнущего на животе посреди поля надувных матрасов.

О черт.

Мне требуется секунда, чтобы туман в голове рассеялся, а факты связались воедино.

Прошлой ночью Бунтари принесли пенные пушки в дом, пока ловили Пиратов. Нам пришлось поспешно пуститься в погоню, поэтому мы не обратили на это внимания. А к тому моменту, когда вернулись, вечеринка все еще продолжалась, и пьяным людям было плевать на то, что гостиную Карутерсов залило метровым слоем пены.

К тому же, честно признаться, ни у кого не осталось сил на уборку. Мы выбросили аппараты и емкости с водой на улицу, перенесли в прихожую надувные матрасы и любые другие подстилки, которые смогли добыть. Нескольких человек даже разместили наверху, у лестницы. Кейд почти до утра напивался с друзьями, Дилан удалилась в свободную гостевую спальню, а я пристроился на диване с Аро.

Думал, нам хватит времени, чтобы устранить некоторые повреждения до приезда родителей Кейда. Просто вчера все слишком устали.

— Знаешь… — цедит сквозь зубы Мэдок, стараясь добраться до своего ребенка, не наступив на чужого. — Стоит мне подумать, что ничего хуже ты уже не натворишь, как тебе в очередной раз удается меня удивить!

Обнимая подушку, Кейд бормочет:

— Я не останавливаюсь на достигнутом.

Дядя срывает с него одеяло.

— Вставай!

— Зачем? — Кузен поднимает голову. — Завтрак уже готов?

Глаза Мэдока яростно вспыхивают; он бросается на своего сына, однако Фэллон оттягивает его назад. Дядя сопротивляется, предпринимая попытки вырваться; его черный пиджак сползает с плеч.

Дедушка Кейда, Джейсон — который заменил дедушку и мне, — хохотнув, проходит мимо с нашей бабушкой Кэтрин.

— Я же говорил, у тебя родится твоя копия, — обращается он к Мэдоку.

Тетя Фэллон, менее раздосадованная тем, что дорогая мебель и ковры покрыты остатками пенного раствора, принимается успокаивать своего мужчину:

— Когда-нибудь это станет забавной историей, над которой мы посмеемся в будущем. — Она по-прежнему удерживает мужа. — Просто помни об этом.

— Я умру раньше, чем она станет забавной! — орет Мэдок.

Вырвавшись, он резко наклоняется, чтобы схватить Кейда, но тот смеется и убегает, перепрыгнув через другой матрас. Кое-кто из наших друзей просыпается, другие уже проснулись. Они либо смеются над разворачивающимся перед ними зрелищем, либо закрывают глаза и уши в надежде унять похмелье.

— Нет! — Кейд отползает в сторону, затем удирает в коридор.

— Лови его, папа! — подстрекает их отца ЭйДжей, его девятилетняя сестра.

— ЭйДжей, ты должна быть на моей стороне! — выкрикивает мой кузен.

Я слышу его смех. Покачав головой, мама Кейда направляется в кухню, позволяя мужу и сыну разобраться самостоятельно. А я целую спящую Аро в голову, выскальзываю из-под нее и следую за Мэдоком, намереваясь все объяснить. Вина за случившееся лежит не только на Кейде.

Хотя идея устроить пенную вечеринку принадлежит ему.

— Не-е-е-ет! — взвывает он, когда отец наваливается на его спину, и они, упав на пол, начинают бороться. — Отстань!

Я останавливаюсь рядом с хихикающей ЭйДжей.

Внезапно Мэдок замирает.

Подняв голову, он устремляет взгляд в свой офис слева.

Свет, льющийся из окна, освещает его. Дядя держит Кейда, продолжающего извиваться под ним.

— Где мой ноутбук? — спрашивает он.

Мое лицо вытягивается. Что?

Подойдя к открытой двери, заглядываю внутрь. Кабинет выглядит нетронутым, за исключением нескольких разбросанных бумаг на полу. Ноутбука, который обычно стоит на столе, нет.

Мэдок встает, заходит в офис. Улыбка Кейда меркнет. Поднявшись на ноги, он, ЭйДжей и я следуем за их отцом.

— Твой ноутбук? — сдавленно произносит кузен.

— Да. — Дядя смотрит на сына. — Кабинет был заперт. Твои друзья пробрались сюда?

Мы с Кейдом обмениваемся взглядами.

— О боже, — бормочу.

Я был прав. Гребаные Мародеры. Все-таки они подстроили ловушку.

— Ривз, — говорю Кейду. — Они пришли, чтобы выкрасть для него ноутбук.

Тут в разговор вклинивается Мэдок:

— Что ты имеешь в виду? Что происходит?

— Дрю Ривз, — поясняю я. Следовало предупредить дядю о том, какое поручение коп дал Аро. — Он планировал вломиться в дом…

Вдруг ЭйДжей перебивает нас:

— Папочка, твоя картина.

Все замирают.

— Что? — Мэдок оглядывается на стену позади своего стола.

— Картина открыта, — сообщает девочка, указывая пальцем на пасторальный пейзаж в раме.

Подойдя ближе, мы замечаем, что одна сторона картины действительно отстоит от стены, словно приоткрытая дверь.

Мэдок использует ее в качестве маскировки.

— Они могли залезть и в сейф? — спрашиваю я.

В семье всем известно, где находится тайник, хотя я сомневаюсь, что кто-либо мог разболтать эту информацию чужакам.

Дядя крутит лимбовый замок, дергает ручку, открывает дверцу сейфа, на мгновение замешкавшись, протягивает руку… и достает свой ноутбук.

Подняв устройство, он смотрит на Кейда.

— Я не клал его туда, — отвечает тот.

— Уверен?

— Я не был пьян, пап.

Мэдок вскидывает брови, изучая компьютер.

— Ну, твоя мама и ЭйДжей были со мной…

Получается, единственный оставшийся человек, который знает комбинацию, это…

— Хантер, — произношу едва слышно, бросив взгляд на Кейда. — Он был здесь.

Но когда? Вероятнее всего, до появления Уэстонцев, или… в процессе их нашествия, чтобы вовремя спрятать ноутбук.

Страх Кейда уступает место какому-то иному выражению; его глаза становятся ледяными. Парень оцепеневает. Потом выхватывает устройство, пристально смотрит на него, хмуря брови, и задает вопрос:

— Откуда он узнал, зачем они придут?

Я качаю головой. Понятия не имею.

— Ты войдешь со мной? — спрашивает Аро.

Бар «Кленовая гостиная» виден из ее окна с пассажирской стороны, однако я смотрю на девушку.

Мне бы хотелось, чтобы она знала — ей больше никогда не придется об этом просить.

Прошло два дня после нашего столкновения с Хьюго, и я пытаюсь поставить себя на ее место. Вся ее жизнь теперь в подвешенном состоянии. Меня бы это выбило из колеи. Смена города, смена школы, смена дома… Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу понять, насколько Аро тяжело, но делаю все возможное, стараясь быть для нее единственной константой.

Через неделю она почувствует себя более комфортно в Шелбурн-Фоллз.

Через месяц войдет в привычный режим.

А через полгода Аро будет улыбаться и радоваться жизни без особых усилий. Надеюсь.

Я сжимаю ее руку.

— Да.

Мы заходим в бар. В воздухе витает запах сырого дерева и сигарет. Половина бильярдных столов занята любителями выпить днем. Кевин Хейс, владелец, работает за барной стойкой. Его седой хвост всегда кажется сальным, к тому же я готов поклясться, что у чувака есть бесконечный запас футболок, посвященных весенним каникулам в Форт-Лодердейле, потому что он постоянно такие носит.

Но Кевин хороший парень. Его цель — уйти на пенсию и стать пляжным бездельником в Ки-Уэсте, поэтому он работает семь дней в неделю, чтобы накопить средства на подобную старость.

Он смотрит на нас, когда мы подходим ближе.

— Как дела, деточка? — интересуется у Аро.

Она кивает ему, хотя Кевин, похоже, видит, что девушка тут не забавы ради. Глядя в зал, он окликает:

— Кармен.

Проследив за направлением его взгляда, нахожу мать Аро. Она стоит за спиной какого-то незнакомого парня, одетая в обтягивающий топ и джинсы, с черным фартуком, повязанным вокруг талии. Серебряное украшение в ее пупке сверкает в тусклом освещении.

Отстранившись от мужчины — не ее мужа, — она нерешительно смотрит на дочь.

— Со мной все будет в порядке, — говорит мне Аро, сделав шаг вперед.

Ее мама приближается, лишь урывками устанавливая зрительный контакт с ней. Я остаюсь на месте.

Кармен останавливается перед девушкой.

— Просто помолчи минутку, ладно? — просит ее Аро. — Я не хочу ругаться.

Кармен расправляет плечи, потому что привыкла к проблемам и знает, что ее дочь вряд ли пришла по хорошему поводу.

— Спасибо, что оставила Мэтти и Бьянку у мистера и миссис Трент. Пусть ты сделала это не ради них, но все же…

Вопрос до сих пор висит в воздухе, документы пока не одобрены, однако я уверен, что мои родители готовы взять детей. Мы с Аро поможем.

— А если они соскучатся по мне? — спрашивает ее мать.

— Они всегда скучали по тебе. Ничего, переживут.

Боль отражается в глазах женщины.

— Единственное, из-за чего им будет тяжело в этой ситуации, — Мэтти и Бьянка будут думать, что ты их не любишь, — продолжает Аро, — и поэтому сдалась. — Качая головой, она смягчает свой тон: — Я знаю, что ты любишь их, мам. И позабочусь о том, чтобы они тоже об этом помнили. Просто сделай мне одолжение, хорошо? Не появляйся через шесть месяцев и не пытайся вернуть их, если тебя бросит парень и ты почувствуешь себя одинокой. Позволь им начать новую жизнь. У них появились родители, которые готовят блинчики, организовывают им праздники и развлечения со сверстниками. Мэтти привязался к Джексу.

Несмотря на желание улыбнуться, я сдерживаюсь. Сегодня моему папе пришлось взять мальчика с собой на работу в «ДжейТи Рэйсинг», потому что Мэтти не хотел слезать с его спины. В буквальном смысле.

— Ты будешь с ними видеться, — уверяет Аро. — Просто позволь детям спокойно существовать. Не забирай их обратно. По крайней мере, до тех пор, пока не сможешь предложить им что-то получше. Пожалуйста.

Кармен молчит, но ее глаза говорят достаточно. Они наполняются слезами и отчаянием. Бабушка выглядела так же, когда позволила моей маме уйти? О чем думала папина мать, оставив его?

Не дождавшись ответа, Аро разворачивается. Мы направляемся к выходу, как вдруг слышим позади себя голос Кармен:

— Я никогда…

Аро останавливается, а я оглядываюсь. Ее мама снова подходит к нам.

— Я никогда не думала, что стану такой, — говорит она своей дочери.

Губы Аро дрожат. Не уверен, от печали или злости, только, что бы это ни было, она не хочет давать волю чувствам.

— Знаю, мам, — произносит девушка, не оборачиваясь. — Жизнь порой ломает людей.

Покинув бар, мы идем к парковке. Я жду, когда Аро возьмет меня за руку, прежде чем целую ее в макушку.

Частенько думая о матери моего папы, я испытывал к ней ненависть за то, что она ни разу даже не попыталась вернуть его, защитить от всех ужасов, происходивших с ним.

Правда, потом задаюсь вопросом — не было бы с ней еще хуже? Она тоже могла оказаться жестокой. Возможно, отца ранило ее отсутствие в его жизни, но есть вероятность, что он испытал бы больше боли, если бы разочаровался в своей любви к ней.

Я открываю дверь для Аро. Развернувшись, она смотрит на меня и садится в машину.

— Твои родители точно готовы принять троих бездомышей?

— Троих? — уточняю, вздернув брови.

У меня не возникало сомнений, что Аро останется, но подтверждения не было. В конце концов, ей уже восемнадцать, она не обязана где-либо находиться.

Девушка пожимает плечами.

— Пришла пора разорвать порочный круг. Тем более это ведь всего на год, верно? Один год, чтобы окончить школу.

Мою грудь переполняет приятное чувство, сам не знаю, какое именно.

— Ты уверена?

Мне хочется, чтобы у Аро было все, однако она должна сама этого захотеть. Ей лишь нужно осознать — она способна получить все, что пожелает, если будет бороться за это.

Она кивает.

Коснувшись пальцами ее лица, повторяю:

— Solo un ano.

Всего год.

Ее глаза вспыхивают.

— Ты всерьез говоришь по-испански? — кричит Аро.

Сдерживаю смех.

— Я же рассказывал, что в детстве много времени провел за пределами Америки.

Она шлепает меня по руке.

— Хоук!

Хохотнув, уклоняюсь от ее атаки.

— Что?

Аро была в курсе, что я понял ее, когда она назвала меня «сукиным сыном». Наверное, просто предположила, будто мне известны определенные ругательства и больше ничего.

— Ты должен сообщать людям, что говоришь на их языке!

— Почему? — Затолкнув ее в салон, закрываю дверцу. — Испанский ты использовала только в тех случаях, когда не хотела, чтобы я тебя понял, а это грубо, — обращаюсь к ней через окно. — Ты получила по заслугам.

Я огибаю капот и забираюсь на водительское место. Мгновение спустя Аро обхватывает мое горло руками, оседлав меня.

Она хмурится, явно наигранно.

— Прости меня, детка. — Улыбнувшись, трусь об ее нос своим. — Te amo[20].

— Что? — требовательно переспрашивает она.

— Te amo. — Прикусываю кончик ее носа, после чего опускаюсь к губам. — Te amo, Аро Маркес.

Начав тяжело дышать, она сдается и целует меня.

— Ох, это звучит сексуально. Поговори со мной по-испански, Хоук.

Я фыркаю.

— Сперва вернемся в башню. Поехали.

Аро плюхается обратно на свое кресло, и я мчусь к убежищу со скоростью, намного превышающей допустимую. Прошло всего пара дней, но я уже тоскую по времени, проведенному с Аро там. В какой-то мере даже жаль, что мы не можем затеять еще какую-нибудь эпопею, чтобы и дальше прятаться в нашем тайном укрытии.

Мы спускаемся через люк в крыше. Едва Аро достигает нижней ступеньки лестницы, я подхватываю ее на руки и притягиваю к себе.

— Нам нужно поторопиться, — с придыханием произносит она, стягивая с меня рубашку. — Мэтти будет ждать.

Рухнув вместе с ней на диван, отбрасываю в сторону джойстик от «Плейстейшен». Снимаю с Аро майку, в то время как она распускает волосы, собранные в хвост, затем принимается расстегивать мои шорты.

Однако я спрыгиваю с нее, хрипло простонав:

— Презервативы. — И спешу в комнату наблюдения, с уже затвердевшим членом из-за прилившей к паху крови. Я привез немного провизии пару дней назад, когда заглянул сюда, чтобы удалить все возможные записи с нами на мосту.

Аро выкрикивает:

— Только один!

— Может быть.

Доносится ее смех. Она думает, я шучу. Открыв пакет с продуктами, стоящий на столе, достаю коробку, вытаскиваю пару упаковок и кладу их в карман. Уже двинувшись к двери, вдруг замечаю, что один из ящиков слегка выдвинут.

Ящик с телефонами.

Я открываю его полностью, сразу же обращая внимание на пополнение — двадцатилетнюю «Нокиа», подобную большинству других. Но эта — немного обновленная версия модели 6210 черного цвета.

Взяв трубку в руки, нажимаю на кнопку питания. Экран загорается. Мой пульс учащается.

— Аро? — зову я. — Иди сюда!

Ожидая, пока телефон загрузится, несколько секунд спустя слышу, как девушка входит в комнату.

Она останавливается рядом со мной.

— В чем дело?

— Это ты сюда положила?

Я смотрю на нее сверху вниз. Аро прикрывается моей футболкой. Ее шорты по-прежнему застегнуты. Показав ей телефон, подмечаю:

— Этого мобильника раньше здесь не было.

— Никогда его не видела. — В следующее мгновение она резко вдыхает. — Хотя кто-то пробрался в башню. Совсем забыла тебе рассказать.

— Что?

— В Ночь вражды. Он схватил меня, затащил за зеркало в «Ривертауне», помешав копу, гнавшемуся за мной. Вообще-то, чувак меня спас. Мне сначала показалось, что это ты.

— И? — выпаливаю я.

— И все. — Аро качает головой. — Он ушел. Сказал лишь: «Знаешь, почему это место называют Карнавальной башней? Потому что уродцы устраивают здесь свои шоу». А потом ушел.

Какого черта?

Вновь смотрю на сотовый. Кому-то известно, что мы здесь. То есть для меня это не совсем открытие. Незнакомец периодически приходил и уходил, пока мы жили в убежище. Он оставил новый телефон.

Кем бы ни был этот человек, он развлекается с нами.

Я должен был заподозрить неладное, обнаружив пропажу портрета из тоннеля. Просто решил, что его перевесила Аро.

Нажав на «Меню», нахожу «Сообщения», открываю единственную беседу и держу трубку так, чтобы мы могли читать вдвоем.

«Говорил ведь тебе, я всегда ей больше нравился».

«Думаешь? — отвечает владелец телефона. — Может, ей нравится твое лицо. Может, в фантазиях она представляла, что на самом деле это был не ты».

Аро смотрит на меня, а я пытаюсь понять, о чем они говорят. Ей нравится его лицо. Уинслет?

Она думала, что занималась сексом с кем-то другим?

— Близнецы? — спрашивает Аро.

Я пялюсь на телефон. Согласно истории, парень отомстил за своего умершего друга. Легенда гласит, что один инсценировал свое самоубийство, а другой, объединившись с ним, издевался над ней.

Но обе версии ошибочны.

— Парни не были друзьями, — произношу вслух. — Они близнецы.

Идентичные, судя по всему.

— Это сузит круг поиска, — говорит Аро. — Сколько пар близнецов родилось в Уэстоне?

Наверняка немного.

«Я хочу привести ее в башню», — пишет второй.

«Я тоже хочу, — отвечает владелец сотового. — Однако для начала у меня есть идея получше».

«Мне всегда нравятся твои идеи».

«Ты хочешь провести с ней больше времени?»

«Да, черт возьми».

«Хочешь, чтобы я тоже получил ее?» — спрашивает хозяин.

«До смерти хочу».

Оледеневшая кровь носится по моим венам.

«Неделя соперничества, — объявляет наш парень. — Новая традиция. Заложники».

«Внимательно слушаю…»

«Поговорим дома».

На этом переписка обрывается.

Выйдя из ветки обсуждения, перепроверяю, нет ли там еще чего, но, кроме прочитанной беседы, ничего не нахожу.

Я бросаю телефон обратно в ящик. Мы неподвижно стоим на месте.

— Они были близнецами, — бормочу я.

Девушка запросто могла переспать с одним, выдававшим себя за второго. Возможно, одержимый мальчик все-таки ее заполучил? Разве можно придумать более изощренный способ мести за безответную любовь: инсценировать собственное самоубийство и притвориться братом — тем, кого она действительно желала?

— События не закончились в Карнавальной башне, — делает вывод Аро.

— Неделя соперничества… — невнятно произношу я.

Она смотрит на меня с изумлением в глазах.

— Идея с обменом пленными принадлежит им?

Братья упомянули заложников. Похоже на обмен пленными, который мы проводим каждый октябрь перед Неделей соперничества между Сэнт-Мэтт, Шелбурн-Фоллз и Уэстоном — тремя соперничающими школами.

Я перебираю остальные телефоны в ящике. Черт, эта история еще более запутанная, чем нам казалось. Кто-то, вовлеченный в нее, знает, что мы здесь, и сейчас принимает активное участие в ее продолжении.

А Неделя соперничества приближается.

— Нам нужно починить другие мобильники, — говорю я.