Мастер перекрёстков

Глава 3 Показательное выступление

Всё оказалось не так уж страшно, как казалось. Светлейший, хоть и самодур конченый, но приспособиться к нему можно. Главное, как можно реже попадаться ему на глаза. Макс понял, что с Галиматом лучше не спорить, потому что доказать ему всё равно ничего нельзя. И он не спорил, соглашался и делал по-своему. Он вообще старался здесь ни с кем не общаться. Исключение составляли Кость и дочь Светлейшего Князя Галимата Патита. Ещё спасало то, что ему разрешили жить не в замке, а у себя в капсуле. Замок он посещал лишь по необходимости, если вдруг Светлейшему срочно требовалась его помощь. Даже смотреть на это чудовищное сооружение Максу было неприятно. Вот и сегодня к Максу прибежал расстроенный Кость и попросил срочно явиться к Князю.

Макс обречённо вздохнул: вот, что значит быть придворным лекарем — нет тебе покоя ни днём, ни ночью. Видимо, у Галимата опять подскочило давление. И, как бы ни торопил его Кость, Макс шёл не спеша — замок его пугал. Казалось бы, чего ради? Но было в нём что-то такое, от чего хотелось бежать сломя голову. Этой ночью он надеялся немного пораньше лечь спать, чтобы завтра во всеоружии встретиться с Литой. Жена Князя, видя, что лекарь без особого энтузиазма посещает замок, сама приходила к нему. Удивительная женщина! Макс даже себе самому боялся признаться, что увлечён княгиней. Стерва ведь! Та ещё стерва, — убеждал он себя, — циничная и расчётливая! Но до чего же хороша!

Поднимаясь по широким ступенькам наверх в кабинет Князя, Макс вдруг испытал странное настолько странное чувство, что даже остановился на мгновенье. Ему показалось, что на него кто-то смотрит. Он оглянулся, но никого, кроме Кости так и не смог обнаружить, лишь старый меч, прибитый намертво к стене сверкнул кровавым рубином, вправленным в эфес. Максу даже показалось, что этот камень похож на глаз неизвестного хищника, сверкающий в темноте. Перехватив его взгляд, охранник объяснил:

— Этим мечом Светлейший убил свою первую жену, там даже кровь осталась. Галимат прибил его здесь в назидание своей будущей супруге.

Лекарь криво усмехнулся. Да, о благосклонности Госпожи Литы можно и не мечтать, потому что такое наглядное пособие отворотит от прелюбодеяния даже самую легкомысленную женщину. Неудивительно, что Княгиня ведёт себя так холодно и неприступно, удивительно, что она вообще позволяет себе общаться с мужчинами.

Дальше они уже пошли быстрее. Перед дверью Светлейшего Кость посторонился и пропустив вперёд Макса, остался в коридоре.

Князь его ждал, но по всему было видно, что чувствовал он себя хорошо.

— Садись, лекарь, мне нужно с тобой поговорить, — голос его прозвучал как-то зловеще и Макс напрягся, стараясь при этом ничем не выдать своего страха.

— У Вас ведь, Светлейший, сегодня нет проблем со здоровьем, — осторожно начал он разведку боем, - так зачем Вы меня вызвали?

Галимат расхохотался и хлопнул Макса по плечу, выражая таким образом своё расположение. Но смех резко оборвался и взгляд Князя стал жёстким и холодным.

— Как ты относишься к пыткам? — Неожиданно спросил он.

Макс оторопел. Начинается! Надо было бежать сломя голову из этого проклятого места! Губы у него дрогнули, выдавая волнение и голос зазвенел от испуга:

— Плохо. Я очень плохо отношусь к пыткам.

— В этом я не сомневался, — вновь добродушно загудел Светлейший, — но тебе придётся при этом присутствовать. Не хочу я, чтобы преступники умерли раньше, чем я узнаю то, что мне нужно.

Поняв, что пытать собираются не его, Макс вздохнул облегчённо и вздох этот от Князя не укрылся, он сразу же догадался, о чём думает его лекарь и усмехнулся в усы.

— Не дрейфь, Макс, — Светлейший в первый раз назвал его по имени, знаешь, как говаривал мой отец? Он мне всегда твердил: Сын, жизнь относится к человеку так, как он относится к ней. Если ты чего-то боишься, то это что-то с тобой рано или поздно произойдет. Будешь жаловаться — никогда не сможешь почувствовать себя счастливым. А уж коли полюбил, то люби, а не приноси себя в жертву и не стремись к обладанию и тогда тебя тоже полюбят! Мой батюшка был мудрым человеком и поэтому умер хорошей смертью, быстрой, в бою.

Ох, — подумал Макс, — вот только этих нравоучительных бесед мне только не хватало для полного счастья!

— Я так понимаю, что Ваш отец был вполне доволен своей судьбой? — Поинтересовался он язвительно, потому, что уже знал, что папашу Галимата изрубил на куски кто-то из рода Грифаром, кто именно так и осталось неизвестным. Князь уловил в словах Макса иронию и нахмурился.

— Я знаю, что ты думаешь, но всё не так просто, как тебе кажется. Все мои предки, начиная с прапрадеда, умирали мучительно и долго. Прадед скончался после длительной болезни, причины которой ни один из лекарей выяснить так и не смог. Деда моего захватили в плен и он умирал долго от голода и пыток, так что, сам видишь, отцу повезло. Всё относительно в этом мире, парень, поверь мне.

Тоже мне Эйнштейн, — начал потихоньку выходить из себя Макс, — расфилософствовался на ночь глядя.

А потом они долго шли по запутанным коридорам замка, спускались в подвал и шли куда-то в освещении светильников, напоминающих яичные желтки — такие же гладкие, блестящие и жёлтые, почти не дающие света. Макс поёживался то ли от холода, то ли от того в чём ему предстояло участвовать. Несколько раз он останавливался, чтобы отдалить эту неприятную минуту и, кажется, Светлейший прекрасно понимал в чём причина его медлительности, ядовитая улыбка не сходила с его губ, когда он бросал короткие взгляды на своего, побелевшего от напряжённого ожидания, лекаря.

— Вот, лекарь, будет тебе работа, — ехидно заявил Галимат перед тяжеленной, тёмной дверью.

Макс обречённо вздохнул.

В холодном, пахнущем плесенью подвале, подвешенные на железных цепях к потолку, болтались два измученных человека. В них Максим не сразу узнал тех двоих, которые нагрянули к нему ночью, настолько хорошо над ними поработал неизвестный палач. Галимат хохотнул и, указывая на пленников пальцем заявил:

— А ведь они тебя, лекарь, хотели похитить.

Что-то часто меня в последнее время похищать стали, мода у них, что ли такая пошла?: — уныло подумал Макс. А Светлейший взял со стола жуткую плётку-семихвостку со свинцовыми шариками на концах и, широко размахнувшись, со знанием дела, стеганул одного из пленников. Несчастный хрипло застонал.

— Я всё Вам сказал, Светлейший, — взмолился бедолага. — Чего ещё Вы от меня хотите?!

Там, где прошлась плётка, появились багровые полосы, которые быстро набухали кровью. В сумраке подвала Максу эта кровь показалась чёрной. При виде страшных ранений у него сжалось сердце. Нет, крови он конечно же не боялся — врач, как никак, но вид человеческих страданий, которые можно предотвратить, сводил с ума. Это не тяжёлая болезнь, от которой никуда не денешься, нет, это всего лишь придурь местного самодура!

— Мой папа, — поучительно произнёс Князь, — говаривал, помнится: Жизнь ломает только тех, кто ломается. А тех, кто не ломается, она просто проверяет, чтобы потом наградить. Поверь, шпион, мой папа был очень мудрым человеком.

Блин, — сделал вывод лекарь, — у него не папа был, а какой-то Конфуций — на каждый случай жизни найдётся очередная папина цитата! А Светлейший тем временем отложил в сторону плётку и взял большой и, похоже, острый нож. Максу стало не по себе. Что ещё затеял этот маньяк?

— Что Вы собираетесь делать, Князь? — Спросил он испуганно.

— Я собираюсь вырезать у него со спины себе ремень, — спокойно ответил Светлейший и Макса затошнило от одной только мысли свидетелем чего ему предстоит стать. Он побелел, как бумага и сжал кулаки. Максим знал немало разных недоумков, для которых чужая жизнь ничего не стоит, но Галимат казался ему хуже всех этих, обиженных жизнью, отморозков, потому, что в его руках была реальная власть, а у тех — только ножи и кастеты.

— Светлейший, зачем Вам это? — Спросил он с тоской в голосе.

— Чтобы никакие Грифаровы шпионы по моей земле не ползали! — Гневно выкрикнул Князь. — Слишком много они себе позволяют!

Галимат подошёл к обезумевшему от страха пленнику и провёл ножом по спине, словно отмеряя размеры будущего ремня. Несчастный задрожал и крупные слёзы покатились по его, испачканному кровью, лицу. Макс не выдержал, он схватил Князя за руку и заявил с угрозой в голосе:

— Князь, если Вы это сейчас сделаете, то я больше никогда не стану лечить Вас! Мучайтесь со своей головной болью сколько хотите! Поверьте, что бы Вы потом со мной ни сделали, я умею стоять на своём!

Никто и никогда не смел ТАК разговаривать с Галиматом Светлейшим! Никто и никогда даже думать не смел ни о чём подобном! Князь задрожал от возмущения и непроизвольно выбросил вперёд руку с ножом. Лезвие полоснуло Макса по щеке, оставив кровавую полосу. Тогда терпение парня кончилось. Он схватил Князя за плечи, встряхнул хорошенько и прошипел:

— Вы знаете, что у Вас за болезнь, Князь? Нет? Я Вам сейчас объясню. При этой болезни с Вами в любую минуту может случиться удар. Вы будете лежать без движения и даже слова сказать не сможете. Вы будете мочиться под себя и Ваше счастье, Князь, если Ваши родные будут добры к Вам и не оставят умирать в одиночестве от жажды и голода и куче собственных экскрементов. Это называется инсульт, Князь. Болезнь очень опасная, уж поверьте мне!

Его слова и его решительный вид остудили пыл Галимата, Князь довольно хмыкнул и сделал свой, такой неожиданный вывод:

— Лекарь, а ты сильней, чем я думал. Ты не ломаешься.

— Да нет, просто я — врач и моё дело лечить людей, а не калечить, — объяснил лекарь свою позицию Князю.

— Чтож, мне нравятся такие вот принципиальные, но должен тебя предупредить, что они обычно долго не живут. Но я умею ценить смелых и упорных, потому что вокруг слишком много человеческого мусора, гнили, к которой даже прикасаться противно. А вот настоящих людей, лекарь, очень мало. Жаль, что мало они живут, такие вот решительные, как ты!

— Проживу столько, сколько мне отмеряно, — пожал плечами Макс, демонстрируя полнейшее равнодушие к своей будущей судьбе, что отчасти было правдой, потому, что порой ему казалось, что лучше уж действительно умереть, чем оставаться здесь навечно.

Галимат добродушно похлопал его по плечу и поспешил успокоить:

— Ладно, лекарь, пусть в этот раз всё будет, как ты хочешь, но не вздумай в дальнейшем меня шантажировать! Подобное я могу простить только один раз, не более.

По просьбе своего лекаря Галимат освободил пленников от цепей и они безвольно упали на пол, как тряпичные куклы, но даже в таком положении один из них, тот, который выглядел лучше, смог прошептать:

— Спасибо тебе, лекарь, я этого не забуду.

— А толку-то, — усмехнулся Светлейший, — ты ведь всё равно отсюда не выйдешь. Я подарил вам жизнь, но не свободу.

Князь развернулся и собрался было уходить, но Макс немного замешкался, чем вызвал у Светлейшего недовольство. Князь нетерпеливо толкнул его в спину и строго сказал:

— Это всё, больше ты меня ни на что не уговоришь, даже не пытайся.

Дорога обратно заняла гораздо меньше времени — они оба спешили поскорее покинуть мрачный подвал, но у каждого для этого были свои причины. Макс ведь не мог слышать тот сдавленный шепот, который звучал в голове Князя, шёпот, зовущий куда-то, обещающий и искушающий. Галимат хотел зажать уши руками, но понимал, что это не поможет. Лекарь лишь отметил про себя, что лицо Галимата странно изменилось, в нём появилось напряжение, а в глазах — страх. В какой-то момент Светлейший споткнулся и упал, больно ударившись головой об стену. Цепочка, на которой висел странный кулон, лопнула и хрустальная слеза отлетела в сторону. Светлейший издал крик, который не мог принадлежать человеку. Такой реакции от Князя Макс никак не мог ожидать! Впечатление было такое, словно вместе с этим забавным кулоном из Галимата уходила сама жизнь. Он побледнел, задрожал и вдруг взвизгнул, а потом на четвереньках пополз за своим украшением. Хрустальная слеза лежала прямо у ног лекаря и он нагнулся, чтобы поднять кулон, но Князь так страшно закричал, что Макс замер, не понимая, что происходит.

— Не тронь! Не прикасайся!

— Воля Ваша, — не стал спорить парень, чтобы этот сумасшедший успокоился, — я просто хотел Вам помочь…

Галимат схватил амулет и сжал в кулаке. Руки у него тряслись, как у алкоголика после сильного перепоя. Но вот, что странно, в какой-то момент Максу показалось, что он видел, как к украшению протянулись две дрожащие тени, похожие на костлявые, скрюченные руки, но всё это длилось лишь какой-то короткий миг. Князь быстро поднялся с колен и коротко приказал:

— Пошли быстрей, нечего тут задерживаться!

Уже у себя в кабинете, развалившись на старом, потёртом диване, успокоившись, Князь объяснил почему он на самом деле позвал Макса с собой в подвал:

— Я хочу, чтобы ты понял, что со мной шутки плохи. Я не прощаю предательства! Но, если ты будешь служить мне верой и правдой, тебе не о чем будут жалеть, я умею быть щедрым. Скажу тебе, лекарь, честно, меня удивляет, что за всё это время ты ни словом не обмолвился о вознаграждении.

— Вознаграждение, — удивился парень, — какое вознаграждение?

— У меня такое чувство, что это не я, а ты ударился головой, — удивлённо произнёс Князь. — Вознаграждение за твою работу какое-то причитается ведь. Ты мне ничего об этом не сказал.

До Макса, наконец дошло, о чём талдычит Светлейший. Ну, конечно же, он ведь теперь принят на работу и ему полагается зарплата! От этой мысли бедняге стало не по себе. Это что же получается, он больше никогда не вернётся домой?! От отчаянья он стал шарить взглядом по стенам, как будто надеялся увидеть на одной из них спасительную дверь в свой привычный, родной мир. Портрет молодого мужчины остановил эти шараханья. На картине был изображён статный парень лет около тридцати, с красивым лицом, открытым взглядом и немного высокомерной усмешкой, что его нисколько не портило. Перед глазами Макса был портрет ПОБЕДИТЕЛЯ.

— Кто это? — Спросил Максим.

— Это, — отчего то вздрогнул Светлейший, — это мой прапрадед. Но здесь он изображён в молодости. Более поздних портретов не сохранилось, разве что один.

Князь встал, направился к небольшой нише в стене и осветил её фонарём.

— Ну, как тебе мой предок, лекарь? — Спросил Галимат ехидно.

Макс оторопел: то, что он увидел никак не вязалось с тем образом молодого счастливого и вполне успешного человека, который предстал на первой картине. На этом портрете был изображён старый, мрачный урод, весь в складках и морщинах, словно шарпей. Плотно сжатые губы выражали бесконечное презрение ко всему миру, а в мутных голубых глазах плескался нечеловеческий страх. На шее у старикана висел точно такой же кулон, как и у Галимата.

— Это тоже он? — Удивлённо спросил Максим, не веря в то, что время может настолько изменить человека. Стареют все, но здесь казалось, что перемены случились не только внешние, ещё больше таинственный предок Светлейшего изменился изнутри!

— Да, это один и тот же человек. Ничего общего, да? Кстати, того художника, который нарисовал этот портрет, говорят, мой придурочный предок повелел казнить. Ему этот портрет не понравился. Мне, честно говоря, тоже.

О-хо-хо, — сделал вывод парень, — а ведь предок этого странного рода был явно не в ладах с собственной головой! но вслух он, конечно же ничего подобного не сказал.

Светлейший вернулся на свой любимый диван и после непродолжительного молчания, когда Макс уже решил уходить, но не знал, как об этом заявить Князю, заявил:

— Скажи, лекарь, ты и вправду чародей?

И тут же, не дожидаясь ответа:

— Не вздумай учить мою жену этому делу! Она немного помешана на этой чёртовой магии, но ты её не слушай, ясно? Я тебе это запрещаю!

Галимат сам избавил Макса от лишних проблем. В медицине он-то разбирался, а вот с магией как-то сталкиваться не приходилось. Да и вообще, во все эти мистические бредни он никогда не верил.

— Конечно, Князь, как скажете, — согласился он слишком уж радостно и поспешно. И, что бы Светлейший ничего не заподозрил, спросил: — А как такое случилось? Почему Ваш предок настолько изменился?

За окном закричала какая-то неизвестная ночная птица. Лицо Галимата потемнело, но он решил, всё-таки, ответить на вопрос:

— Говорят, что однажды прапрадед ушёл в сторону болот. Его долго не было, а когда он вернулся, то у него в большом мешке кто-то шевелился. Предок мой никому ничего не сказал и даже не позволил слугам ему помочь, сам дотащил мешок до своего кабинета, закрылся там и несколько суток не выходил. А, когда появился вновь, то это был уже другой человек.

Макс заинтересовался:

— А кто был в мешке?

Галимат испытующе на него посмотрел и процедил сквозь зубы:

— А этого не знает никто, потому что больше этого мешка никто не видел. Да и не верю я во все эти бредни. Болота эти непроходимые, по ним и днём-то опасно ходить — везде сплошная трясина, а уж ночью… Не думаю, что мой предок был настолько безумен, чтобы отправиться туда в одиночку да ещё и по темну. Это всё просто легенды.

Возвращаясь обратно к себе в капсулу, Макс вдруг спиной почувствовал чей-то взгляд. Он остановился и оглянулся. В тёмном коридоре никого не было, но ощущение присутствия кого-то живого от этого только усилилось. В свете тусклых ламп по стенам скользили гибкие невесомые тени, похожие на различных мифических животных. Одна тень, непонятно чем отброшенная, подползла почти к самым его ногам. Это было нечто напоминающее сгорбленного старика, который тянул свои крючковатые руки к ногам Макса. Незнакомый почти мистический страх заставил парня отступить немного в сторону, словно прикосновение этой тени могло ему чем-то навредить и тут в голове зазвучал злорадный хрипящий смех, настолько явный, что стало страшно. Макс даже головой мотнул, чтобы прогнать навязчивую галлюцинацию. Но вот один из светильников вспыхнул ярче и прогнал наваждение, но осадок на душе остался, тяжёлый и мутный.

Уже во дворе к Максиму подошла Госпожа Лита, красивая настолько, что глазам было больно на неё смотреть, и вкрадчиво сказала:

— Макс, у меня к тебе дело. — Только она называла его по имени, все остальные обращались к нему просто лекарь.

После разговора со Светлейшим он уже догадался о чём пойдёт речь и приготовился дать этой красивой женщине категорический отказ, тем более, что ответить согласием он не мог бы в любом случае.

— Ты действительно чародей? — Уже во второй раз за вечер услышал он этот вопрос.

— Зачем, Вам это, Госпожа?

— Я хотела бы, чтобы ты меня научил всему, что умеешь сам!

— Я ничего такого не умею, — честно ответил Макс.

— Лжёшь! Это мой муж запретил тебе разговаривать на эту тему, да?

Макс лишь пожал плечами, давая этим знать, что ничего другого Княгиня от него не дождётся. А она посмотрела на него так, что голова пошла кругом. В её взгляде было обещание, призыв, всё, в чём сейчас Макс нуждался больше всего. Безумно захотелось затащить её к себе в капсулу, повалить на кровать и забыть, наконец обо всём, что с ним произошло! Женщина схватила его за руку и, неожиданно сильно, для такой хрупкой особы, сжала. Ещё немного и гори огнём этот Светлейший!

— Госпожа, идите домой, — сказал он, с трудом выдернув свою руку, — сейчас будет гроза.

Красавица издевательски рассмеялась.

— Какая гроза, лекарь, небо чистое.

И в этот самый момент где-то вдали, словно подчиняясь какому-то приказу, прогремели раскаты грома и расцвели зарницы. Гроза приближалась к замку с угрожающей скоростью, нешуточная гроза. Госпожа Лита испуганно отшатнулась от лекаря и прошептала:

— Значит, ты говоришь, что ничего не понимаешь в магии?

Фигуры чудовищ, которыми безумный архитектор украсил замок, казались сейчас ещё более живыми, чем когда-либо. Они пристально наблюдали за происходящим и лекарю даже показалось на какой-то миг, что некоторые из них шевелятся, как будто готовятся к броску. Как ни старался Макс, он не смог скрыть своего страха. Лита заметила, что лекарь изменился в лице и приняла это на свой счёт.

— Хорошо, Макс, я уйду, раз уж ты так боишься моего мужа, но наш разговор не закончен, — пообещала она многозначительно, потом развернулась и побежала прочь к замку, а Макс, проклиная себя, Князя, его жену и весь этот непонятный мир, забрался к себе в капсулу. И сразу же стало легче. Здесь, у себя дома, на своей территории, он мог, наконец-то, расслабиться и подумать о том, что произошло.

— Как же мне всё это надоело! — Воскликнул он в отчаянии. — Гори они все синим огнём и Князь и его жена! Загнали, как собаку в угол и хотят, чтобы я был с ними любезен. Магию ей подавай какую-то! Им, видишь ли, мало дипломированного врача.

И сразу же вспомнилась сумасбродная Танька и её бесконечные претензии в отсутствии у него каких-либо амбиций. Почему-то ей казалось, что он обязательно должен стремиться к тому, чтобы в срочном порядке стать как минимум главврачом. Участковый терапевт её никак не устраивал. Макс вспомнил её лицо и поймал себя на мысли, что его Танька неуловимо чем-то похожа на Госпожу Литу. Это открытие его потрясло. Как он раньше этого не заметил? Ведь действительно похожа!

Он посмотрел в иллюминатор, чтобы ещё раз увидеть Княгиню, но её уже не было. Тяжёлые капли дождя застучали по капсуле. Молнии сверкали одна за другой, придавая и без того мрачному сооружению совсем уж зловещий вид. Вдруг в свете этих белых вспышек Макс увидел нечто! Там, где находилось окно кабинета князя, на высоте третьего этажа, что-то шевелилось на стене. Он присмотрелся, но разглядеть яснее ничего не смог. Ясно было только одно — кто-то ползёт по стене. Он всматривался в темноту и когда молния вновь осветила всё вокруг, он смог заметить, что этот кто-то не человек. Похож на человека, но не человек. В груди зарождалась паника. Он срочно отдал мысленный приказ капсуле и та поднялась в небо, туда, где бесились молнии и громыхал гром. Грозы он не боялся, а вот то, что творилось там, на земле, приводило его в ужас. Никогда ещё в своей жизни он так не боялся!

Макс повалился на кровать и постарался уснуть, но ничего не получалось, сон не желал приходить, потому что перед глазами у него стояло то существо, которое он увидел на стене замка — большущий волосатый паук с человеческой головой.