Меч Юга

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Открытия на Южной дороге

Кенходэн поморщился, потягивая обжигающий чай, выглянул из пещеры и поежился. Угрюмые косые струи дождя хлестали кусты на склоне холма, как мокрый мех. Ветер дул с востока, унося дождь мимо входа в пещеру, а не в нее, но когда они покинут ее, то окажутся прямо в его зубах.

- Приходи посмотреть на утро, - мрачно пригласил он, услышав, как Базел потянулся и зевнул у него за спиной.

- Томанак! - Базел положил огромную руку ему на плечо, когда выглядывал из-за него. - Ты называешь это утром?

- Боюсь, это настолько близко, насколько мы собирались подойти. Это продолжается с тех пор, как я заступил на дежурство.

Массивная облачная крыша была бугристой от дождя, и Кенходэн наблюдал, как его дыхание вырывается в холодном воздухе. Весна поздно пришла в предгорья Ист-Уолл.

- Я думаю, что там будет немного неприятно, - задумчиво сказал Базел. - Но у нас небольшой выбор, и братьям-псам это понравится так же мало, как и нам.

- Ты уверен, что они там?

- Они где-то там.

Они обернулись на уверенный голос Чернион, и она пожала плечами. Она выглядела гораздо более свежей и отдохнувшей, чем ее спутники, и на ней был зеленый берет пограничника. Серебряный дуб на значке подмигнул в свете костра, когда она снова пожала плечами.

- Нелегко уйти от убийц. Они могут отстать, но будут рядом всякий раз, когда мы остановимся.

- Да, в этом ты права. По крайней мере, они должны знать, что мы покинули Синдор, и у них есть четкое представление о том, куда мы направляемся. Я думаю, поскольку они поймут, что мы не на большой дороге, они будут стремиться прочесать неровные земли. Как только они начнут это делать, пройдет совсем немного времени, прежде чем они найдут эту пещеру.

- Я согласна, - спокойно сказала она.

- Тогда нам лучше разбудить Венсита и начать, - неохотно сказал Базел.

- Не нужно, - сказал Кенходэн. - Он уже встал и вышел.

- В это? - Базел выставил подбородок навстречу дождю.

- В это. Я спросил его, куда он собрался, и он сказал, что ему просто захотелось размять ноги.

Кенходэн и Базел обменялись многозначительными взглядами, но не заметили искорки в глазах Чернион.

- В какую сторону он направился? - небрежно спросила она. - Возможно, нам следует пойти и найти его, если мы торопимся.

- Он направлялся к тем дубам, когда я потерял его из виду. - Кенходэн пожал плечами. - Но я бы не спешил промокать насквозь, разыскивая его. Он вернется, когда будет готов.

- Я полагаю, что да, - сказала Чернион и вернулась к седельной сумке, которую она упаковывала.

Интересно, подумала она, что путь волшебника привел его прямо к пирамиде посланий, которую она оставила для Умаро.

- Ты что-нибудь видел?

- Что? Где?

Два мокрых убийцы съежились под дубом, отчаянно дрожа.

- Вон там. У кромки деревьев.

- Я ничего не вижу, - сказал второй через мгновение. - И здесь достаточно светло, чтобы мы увидели все, что можно было увидеть. Перестань выдумывать всякие вещи.

- Ха! По крайней мере, воображаемые вещи согревают мой мозг, - фыркнул первый, - это единственная моя часть, которая есть!

Венсит из Рума остановился в нескольких ярдах от часовых, окутанный заклинанием, отвращающим видение, и улыбнулся про себя. Он постоял ровно столько, чтобы дружески похлопать по пирамиде посланий, затем повернулся обратно к пещере.

- И где же это ты был? - Базел поприветствовал Венсита по возвращении.

- Выходил, - вежливо сказал Венсит, принимая чашку чая с благодарным кивком. Он был похож на промокшего нищего, с его бороды капала вода. Его сапоги были почти по колено в грязи, а старая шляпа, нахлобученная на голову, набрала достаточно воды, чтобы опустить края. С мечом и кинжалом, спрятанными под забрызганным грязью пончо, он едва ли был похож на знаменитого волшебника.

- И это весь ответ, который мы хотим получить? - покорно спросил Базел.

- Конечно, это так, - весело сказал Венсит. - Если бы я хотел рассказать тебе больше, я бы начал с того, что рассказал тебе больше. В самом деле, Базел! Все эти путешествия, похоже, размягчают тот мозг, с которым ты начинал.

- И разве ты не самый забавный парень в мире в такую рань? - громыхнул Базел. - Что ж, если ты почувствовал себя таким же поглощенным новостями, как всегда, давай поговорим о чем-нибудь другом. Нравится ли погода.

- Что насчет погоды? - спросил Венсит, наклоняясь, чтобы поднять седло, когда Бирчалка ткнул его бархатистым носом.

- Я понимаю, как нам нужно двигаться дальше, но нам повезет, если мы пройдем три лиги за день по пересеченной местности в такую погоду. - Базел сделал паузу, и Венсит кивнул ему, чтобы он продолжал. - Ну, я думаю, что вместо этого мы могли бы вернуться на Южную дорогу. Я почти не сомневаюсь, что они уже догадались, что мы свернули на проселочные дороги. Они будут охотиться за нами в таких местах, как это, а не на большой дороге, так что, скорее всего, мы бы наверстали упущенное время и даже опередили их на некоторое время.

- Это разумно, - кивнул Венсит. - Пограничный страж, можем ли мы добраться до Южной дороги без особых задержек?

- Возможно. - Чернион холодно встретила его взгляд и почувствовала легкую искорку веселья в его взгляде. Странным образом, она тоже чувствовала себя позабавленной изощренной игрой, в которую, как она теперь была уверена, они играли. - Обычно я могла бы доставить нас на дорогу за двадцать минут. Сейчас, однако...

Она красноречиво пожала плечами.

- Понимаю. А твое мнение, Кенходэн?

- Я бы хотел провести день, завернувшись в одеяло у камина, но, как понимаю, это нам не светит. Если нам действительно нужно путешествовать, мы могли бы с таким же успехом воспользоваться большой дорогой. Вот для чего она существует.

- Возможно, не слишком любезно, но по существу. Все в порядке. Мы рискнем на большой дороге.

Венсит перекинул седло через спину Бирчалки - не без некоторой помощи высокого скакуна - и затянул подпругу. Затем он последовательно приторочил свои седельные сумки, налил остатки чая из чайника в свою столовую чашку для питья и стоял, потягивая его, пока остальные заканчивали свои приготовления.

Чернион озадачилась странным, не представляющим угрозы напряжением между ней и Венситом, когда сама подтягивала подпругу седла. Она задавалась вопросом, не видел ли он необходимости "угрожать" ей просто потому, что считал ее незначительной опасностью. Эта мысль задела ее гордость, но она заставила себя признать такую возможность. Однако что было бы действительно приятно узнать, так это то, что он видел и делал там, под дождем.

Она пристегнула уздечку и огляделась. Остальные были готовы, и она поиграла с идеей проскользнуть к своей пирамиде сообщений, чтобы проверить, нет ли подделки. Но разумного оправдания не было, поэтому вместо этого она вскочила в седло прямо у входа в пещеру и стала ждать.

Базел встал рядом с ней - все еще на ногах, одна рука покоилась на шее Уолшарно. Потолок пещеры возвышался почти на двенадцать футов над полом, но для человека его роста это было все еще слишком низко, чтобы взобраться на коня размером с Уолшарно. Венсит мог управлять с седла Бирчалки, пока нагибал голову, но ей и Кенходэну хватало места, как и вьючным лошадям. Она почувствовала себя ребенком на пони рядом с возвышающимся скакуном, когда оглянулась через плечо и увидела, что вьючные животные укоризненно смотрят на спину градани. Она наблюдала, как Кенходэн забрался на спину Глэмхэндро, аккуратно накрывая футляр с арфой дополнительным плащом, пока волшебник поправлял свою промокшую шляпу.

- Очень хорошо, Элрита, - сказал Венсит, кивнув. - Давай уже пойдем.

Она кликнула свою лошадь, и кобыла с несчастным видом, но послушно вышла в промозглое утро.

Как и ее спутники, в такую погоду Чернион предпочитала пончо в стиле сотойи, и она была благодарна ему за тепло, когда холодная вода заливала ее плечи. Однако оно не помогло сохранить ее лицо сухим, и она почувствовала, как длинное фазанье перо в ее берете развевается на ветру, когда она спускалась с холма.

Кенходэн мысленно застонал, когда ветер хлестнул его по лицу градом дождевых капель - больших, жирных, мокрых, подумал он, хорошо охлажденных горными облаками. Они обрушились на него, как волна, и Глэмхэндро недовольно фыркнул, когда они ударили.

Проливной дождь сделал крутой склон предательским, но они благополучно достигли подножия. Тонкие листья и ранние почки колыхались вокруг них, ветер и вода трепали новую листву, когда их лошади продирались сквозь заросли лавра и рододендрона. Кенходэн поежился, проклиная погоду, когда тонкие ветви цеплялись за его сапоги для верховой езды, а сырой холод пробирал до костей.

Потребовался час, чтобы добраться до Южной дороги, так как сток завершил снос земляного вала, уже подрезанного весенней оттепелью, и мокрая стена грязных валунов перекрыла лучшую тропу. Лошади были по колено в воде, двигаясь по единственному другому маршруту к главной дороге, и к тому времени, когда они добрались до нее, все были насквозь перепачканы и несчастны.

По крайней мере, Южная дорога обеспечивала надежную опору, и дождь подпрыгивал на ее твердой поверхности и почти весело стекал по широким желобам. Однако это была единственная радостная вещь в то утро. Потоки воды попадали Кенходэну в глаза, а по гриве Глэмхэндро стекал дождь. Большой конь время от времени фыркал водой из ноздрей, разделяя страдания своего всадника. Не было ни молнии, ни грома - только ровный, хлещущий дождь, льющий со всей слепой настойчивостью природы. У одного ветра была цель, и она заключалась в том, чтобы за минимальное время в глаза путешественников попало максимальное количество дождя.

Дождь и ветер подгоняли их, пока лошади устало шли на протяжении нескольких лиг. Даже скакуны опустили головы и, казалось, ссутулили плечи, продвигаясь навстречу ветру, а с всадников капало и они дрожали, изобретая новые проклятия, когда вода пробиралась сквозь пончо и куртки. Кенходэн наблюдал за своими промокшими спутниками и проливным дождем и говорил себе, что каждый утомительный час приближает конец путешествия на час ближе, и поэтому их страдания стоили того.

Он повторял себе это неоднократно; но вообще никогда в это не верил.

Умаро присел под растянутым плащом Эшвана и осторожно открыл промасленный кожаный тубус. Этот тубус до сих пор защищал свое содержимое, и он не собирался сейчас подставлять его под дождь.

Он разгладил пергамент и вгляделся в него. Это был шифр Черниона, все верно, и он нахмурился, переключая мысленные передачи, чтобы расшифровать сообщение. К тому времени, как он закончил, на его лице появилась горечь, и он с отвращением сжал длинную записку в кулаке.

- Фробус!

- Приказы? - спросил Эшван.

- Среди прочего, - прорычал Умаро. Он жестом велел Эшвану забрать свой плащ и угрюмо посмотрел, как промокший убийца с трудом втискивается обратно в его развевающиеся на ветру складки, каким-то образом умудряясь сохранять потрепанную элегантность.

- Что еще? - спросил Эшван.

- Уверен, тебе будет приятно узнать, что Чернион одобряет действия своего агента в "Единороге". Ты можешь в это поверить?

- Да. Я сказал тебе, что, по моему мнению, произошло.

- Что ж, Чернион согласен с тобой, - мрачно признал Умаро.

- Это все, что он говорит? - Эшван задал вопрос уверенно - насколько это было возможно, учитывая его статус одного из старших полевых агентов Совета Гильдии, - но его тон был достаточно насмешливым, чтобы еще больше потрепать нервы Умаро.

- Ни на йоту, - фыркнул Мастер. - Он и эта Элрита нашли возможность поговорить во время ночных дежурств, и он снова изменил наши планы.

- Еще одно изменение? Это... не похоже на Черниона.

- Да, но он говорит, что это тоже не похоже ни на одно другое задание.

- Ну, тут я бы с ним определенно согласился! - фыркнул Эшван.

- Да. В любом случае, мы должны оставаться рядом, но невидимыми. Элрита продолжит отмечать для нас маршрут, и мы должны следить за сбросами сообщений. Однако, если мы не получим других приказов, мы не должны атаковать по эту сторону перевала, даже если такая возможность представится.

- Он говорит, почему не должны? - Даже Эшван, казалось, был немного удивлен последней фразой Умаро.

- Он знает. - Умаро понизил голос. - Если братья спросят, мы должны сказать, что цели слишком бдительны. Когда придет время, нам придется атаковать открыто, с агентом Черниона, чтобы нанести им удар в спину. Чтобы это сработало, мы должны дать ей время добиться их полного принятия. Это официальная причина.

- Ах! - глаза Эшвана понимающе встретились с глазами Умаро. - А настоящая?

- Драгоценный шпион Черниона обнаружил больше информации - что-то о клиенте, предающем Гильдию. Насколько я могу судить, Вулфра, возможно, наложила на Гильдию какое-то шпионское заклинание и, возможно, даже подстроила убийство Роспера, чтобы удержать нас с Венситом. Чернион, похоже, думает, что эта Элрита сможет вытянуть из Венсита больше информации, если он даст ей время.

- Понимаю. Что ж, я не склонен спорить с Чернионом или подвергать сомнению его суждения. И, между нами говоря, Элрита произвела на меня впечатление. Во всяком случае, до сих пор у нее получалось лучше, чем у нас! Мы потеряли двенадцать человек без единого трупа с другой стороны, чтобы предъявить его. Если бы не прецедент, я бы посоветовал бросить всю работу. Это уже стоило больше, чем нам заплатили, и будет стоить еще больше, прежде чем это будет сделано.

- Согласен. - Вода стекала по бороде Умаро, когда он поднял глаза. - Но где же лекарство? Мы с тобой можем остановить это не больше, чем Чернион. Мы потеряли слишком многих, и слишком многие знают это. Если мы откажемся от этой плохой сделки, что произойдет с репутацией Гильдии? И где мы окажемся без нее?

- Умаро, ты знаешь так же хорошо, как и я, что Гильдия не раз пыталась убить Кровавую Руку, но безуспешно. Если уж на то пошло, я почти уверен, что если бы мы могли заглянуть достаточно глубоко в архивы, то раз или два в прошлом обнаружили бы, что мы даже были достаточно глупы, чтобы попытаться убить Венсита! Очевидно, они все еще здесь, так что не похоже, чтобы предыдущие Советы не решили сократить наши потери, как только счет мясника начал выходить из-под контроля.

- Да, - согласился Умаро, хотя он не признался бы ни в чем подобном никому, кроме Эшвана. - Но с тех пор прошло достаточно много времени, чтобы большинство людей забыли о них. Это же воспоминание будет свежо в их памяти, и у меня такое чувство, что на этот раз Совет не сдастся так легко. - Мастер покачал головой. - Что-то витает в воздухе, Эшван. Что-то изменилось - или меняется - и мне не нравится этот запах. Но что сейчас важно для нас с тобой, так это то, что мы оба знаем, какими были бы приказы Совета, если бы мы могли их попросить. Если только сам Чернион не прикажет нам убираться, я не вижу, где у нас есть какой-либо выбор, кроме как продолжать охоту. И кто знает? Возможно, нам все-таки повезет! Честно говоря, я не уверен насчет волшебника, но защитник Томанака он или нет, Кровавая Рука все равно смертен. Его можно убить так же, как и любого другого, если нам удастся всадить в него достаточно стали - или яда. Я почти уверен, что то же самое верно и в отношении этого Кенходэна, и я не могу представить никого, кто с большей вероятностью смог бы убить любого из них, чем Гильдия!

Последнее предложение ему удалось произнести с искренней уверенностью в способностях братьев-псов, и Эшван кивнул.

- Согласен, - сказал он. - Я не говорил, что мы должны их отпустить; я только сказал, что было бы хорошо, если бы мы могли. Но поскольку мы не можем, у меня есть предложение.

- Что именно?

- Венсит направляется в Энгтир. Если есть шанс, что Вулфра предала нас, не думаешь ли ты, что было бы разумно позволить Венситу делать то, за чем он пришел? Вулфра может преуспеть в его убийстве, и в этом случае нам нет необходимости терять еще больше братьев против него. И если баронесса не убьет его, нам не придется беспокоиться о том, что она причинила вред Гильдии, потому что Венсит позаботится о том, чтобы она умерла.

- Думаю, я согласен. - Настала очередь Умаро кивнуть. - По крайней мере, это мысль, и в последнее время у нас было очень мало столь разумных. Если у меня будет шанс, я сообщу ее Элрите для передачи Черниону.

Мастер снова вскочил в седло. Как и многое другое в нем, его явно плохое владение верховой ездой вводило в заблуждение. Он карабкался вверх, как альпинист, и сидел в седле, как неуклюжий мешок, но при необходимости мог оставаться там целыми днями. Теперь он развернул коня к ожидавшим его людям. Промокшие до нитки убийцы забились под то, что могло считаться укрытием. Они провели ужасную ночь под открытым небом, в то время как волшебник и его спутники пользовались пещерой, и в то утро среди мокрого кустарника царили ожесточенные стычки.

- Давайте, парни, - прорычал Умаро. - Мы остановимся достаточно надолго, чтобы немного обсушить наши шкуры и приготовить завтрак, а затем снова отправимся в путь. - Несколько лиц напряглись, но протеста не последовало. - Мне жаль, братья, но у нас нет выбора. Вы не хуже меня знаете, что мы должны отомстить за наши потери, чтобы очистить нашу репутацию.

Раздался рокот согласия. Они понимали важность этого; без страха за свою репутацию их жертвы могли бы помнить, что убийцы тоже смертны.

Умаро ждал с Эшваном, пока лошади его людей карабкались вверх по склону.

- Вот и лучшая из всех причин позволить этой суке Вулфре убить свою собственную дичь, - пробормотал тогда Мастер, его лицо было мрачным, как дождь. - Сколько еще братьев мы можем потерять на одном задании?

Предметом горечи Умаро в тот момент были мысли о братьях-псах. Вулфра не наблюдала за Чернионом, когда убийца действительно вызвал Умаро, но она была уверена, что глава Гильдии вызвал подкрепление. К сожалению, Чернион был единственным выжившим убийцей, которого Вулфра смогла отыскать с помощью чар, поэтому она понятия не имела, кем может быть это подкрепление и где его можно найти.

Но теперь, когда ее защитные заклинания были завершены, мысли Вулфры все чаще обращались к убийце. Хотя ей и не хотелось признаваться в этом самой себе, она действительно испытывала легкое беспокойство по поводу связи-ловушки. Каждый раз, когда она использовала ее, она увеличивала вероятность того, что Чернион может почувствовать это, и волшебница она или нет, только дурак не почувствовал бы неловкость при мысли о превращении всей Гильдии убийц в ее смертельного врага. Несмотря на это, баронессе очень хотелось узнать, что убийца делал с Венситом. Неуклонного приближения дикого волшебника к Энгтиру было достаточно, чтобы гарантировать это!

Она деликатно пожевала костяшку пальца, обдумывая проблему. Осторожность тянула в одну сторону, любопытство в другую - и, как это нередко бывает с волшебниками, любопытство в конце концов победило.

Она склонилась над своим грамерхейном и пробормотала заклинание. Энергия пульсировала по кристаллу, мерцая секунду... затем несколько секунд... затем больше минуты. Вулфра в ужасе нахмурилась и легонько постучала по кристаллу. Ничего не произошло, и она нахмурилась еще сильнее, когда подумала о том, чтобы заглушить камень.

Она собиралась сделать именно это, когда грамерхейн внезапно прояснился, но ей потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать изображение. Затем она ахнула от изумления. Она не смотрела на Черниона сверху вниз - она смотрела собственными глазами убийцы!

Она низко наклонилась, почти прижавшись носом к камню, и проливной дождь, казалось, хлестал ее по лицу. Тонкие руки в перчатках, державшие поводья, могли принадлежать только Черниону, и Вулфра задрожала, осознав, что произошло. Она читала об этом эффекте, но на самом деле никогда его не испытывала. Ее простое заклинание прорицания соединило ее непосредственно с Чернионом, и это происходило только в определенных особых случаях - например, когда объект ловушки находился внутри чар другого волшебника. И только один волшебник мог одновременно поддерживать чары и привлекать внимание Черниона.

Вулфра затаила дыхание, разрываясь между ликованием и недоверием, ожидая подтверждения своей безумной надежды. Если бы только она могла контролировать взгляд убийцы! К сожалению, она не могла, но...

Голова Черниона повернулась, и в кристалле вспыхнули глаза дикого огня.

Вулфра торжествующе ахнула, а затем голова Черниона повернулась в другую сторону, и кристалл заполнило лицо Базела. Вулфра не только нашла Черниона, но и дерзкий убийца действительно проник в ряды Венсита!

Вулфра сияла торжеством, и кровь буйно стучала у нее в висках. Да ведь она могла определить точное местоположение Венсита, когда бы ни пожелала!

Она злорадствовала над своим неожиданным достижением, как скряга. Она могла напасть в любое удобное для нее время! И даже если ее атаки проваливались, она могла точно отслеживать их продвижение! Пусть он сохраняет свои чары - какое это имело значение, пока она командовала этой драгоценной парой глаз в его лагере?!

Она запрокинула голову и рассмеялась, взмахом погасив кристалл. Она должна была посоветоваться со своим покровителем. Возможность напасть была слишком хороша, чтобы упускать ее, но сначала она должна обсудить это с волшебником с кошачьими глазами и попросить о помощи.

Ее настоятельная просьба о контакте была ненадолго проигнорирована. Но в конце концов холодные кошачьи глаза лениво моргнули в глубине ее камня.

- Приветствую, Вулфра, - промурлыкал его мысленный голос. - У тебя есть новости?

- Есть, - ответила она, изо всех сил стараясь сдержать торжество в своем ответе.

- Тогда во что бы то ни стало порази меня этим, моя дорогая.

- Очень хорошо. Как ты знаешь, все мои попытки проникнуть сквозь чары Венсита потерпели неудачу, - решительно сказала она и сделала паузу, наполовину осмеливаясь, чтобы он объяснил свой отказ помочь ее усилиям.

- Согласен, - вот и все, что сказал волшебник с кошачьими глазами.

- Ну, сейчас я могу сделать это. - Она оставила попытки скрыть охватившее ее чувство триумфа. - Одна из моих наемниц сумела присоединиться к нему, и у меня есть ловушка, соединяющая ее. Я могу установить его точное местоположение!

- Блестящее достижение. Но что ты хочешь делать с этим?

- Я должна атаковать! Атаковать немедленно - прежде чем у него будет возможность осознать, что произошло! И для этого мне нужна ваша помощь. Ни одно мое заклинание не смогло бы добиться успеха на таком большом расстоянии, но возможность есть. Она должна сработать!

Она, казалось, была поражена отсутствием у него энтузиазма, и это правильно, подумал он... с ее точки зрения.

- Позволь мне минутку подумать.

Его глаза исчезли, когда он отошел, чтобы поразмыслить, сопоставляя новую информацию со знаниями, которые он утаил от своей приспешницы.

Успех Вулфры озадачил его, хотя он и не признался бы в этом, поскольку ее следовало поощрять считать его практически всемогущим. Но он мог ошибиться. Нападение на "Повелительницу волн", например, было ошибкой. Он помог спланировать это, даже отдал ей часть своей силы для этого, но единственным долговременным эффектом стала демонстрация Венситу, что за ним следят.

Результат был предсказуем... или должен был быть, если бы он нашел время все хорошенько обдумать. Венсит не был дураком, и он уже с подозрением относился к явно возросшим способностям Вулфры, поэтому он усилил свои чары. Действительно, он практически удвоил их эффективность. Это стоило ему некоторой концентрации, но бремя было далеко не парализующим, и последствия были гораздо хуже, чем любое простое неудобство.

Десятилетия тщательно лелеемого преимущества были сведены на нет за один день. На протяжении многих лет высококвалифицированным командам карнэйдосцев удавалось проникать тонкими зондами сквозь чары Венсита в основном потому, что он не видел необходимости создавать первоклассную защиту против второсортной оппозиции вроде Вулфры. Шпионить за диким волшебником при таких обстоятельствах было трудной, но относительно простой задачей.

Но не теперь. Пробить его щиты все еще было возможно, но и гораздо более рискованно. То, что раньше было похоже на проникновение иглы через мыльный пузырь без его разрыва, требовало гораздо большей силы, а добавление силы увеличивало риск. Больше не было возможности ежечасно наблюдать за ним или даже за его товарищами, когда он был рядом. Никто просто не мог манипулировать энергией, необходимой для разрушения его новых чар, не создавая заметного вихря.

Это произошло в результате единственного просчета, и дело зашло еще дальше. В то утро, когда он покинул Синдор, его чары были настолько сильны, что даже волшебник с кошачьими глазами не смог их взломать.

Совет запаниковал. Чары Венсита были настолько сильны, что Вулфра не смогла бы пробить их даже с помощью ловушки внутри него; это "доказывало", что он знал о них - и он все еще командовал заклинаниями, которые поразили Контовар.

Однако паника ослабла, когда Венсит позволил своей защите вернуться на прежний уровень, установленный после безумного ветра, и волшебник с кошачьими глазами лично прослеживал его в течение шести часов. Его достижение умерило почти полный ужас его товарищей и восстановило их способность отслеживать старого волшебника, хотя даже он не осмеливался исследовать слишком близко или слишком часто.

Но даже несмотря на то, что они нашли дикого волшебника, и даже несмотря на то, что снова появилась возможность хотя бы изредка пробираться сквозь его чары, они не осмелились передать информацию Вулфре. Не до тех пор, пока эти чары оставались слишком сильными, чтобы она могла разрушить их самостоятельно. Это железное правило нельзя было нарушить, поэтому он перекрыл поток информации, обезопасив дикого волшебника от колдовской атаки, пока тот не доберется до самого Торфо.

Но теперь...

Он поморщился в глубокой задумчивости. Все волшебники были утонченными, и Венсит был самым утонченным из всех. Дикому волшебнику не хватало критической информации, поэтому его позиция в конечном счете была ошибочной, но еще одна серьезная ошибка карнэйдосцев могла предупредить его в достаточной степени, чтобы свести на нет большую часть преимущества волшебника с кошачьими глазами. Кроме того, теперь было ясно, что Венсит был занят каким-то глубоким, тщательно спланированным ходом, который, казалось, был основан на информации, недоступной волшебнику с кошачьими глазами. Это увеличивало риски, поскольку невежество одной стороны могло уравновесить невежество другой. Но тогда, сардонически подумал он, если бы игра была простой, все были бы игроками.

И все же одно было несомненно: Венсит знал о связи-ловушке. Он должен был быть маразматиком, чтобы пропустить это. Но если он знал, почему он позволил Вулфре установить ее? Чтобы как-то сбить ее с толку? Возможно... но тогда зачем обрывать связь, когда он покидал Синдор, если он хотел, чтобы она могла шпионить за ним?

Ааааа! Волшебник с кошачьими глазами улыбнулся, внезапно найдя ответ, который искал. Объектом этой уловки был не Вулфра, а Чернион.

Данные встали на свои места в его упорядоченном мозгу. Венсит оценил силу Вулфры и не счел ее угрозой на таком большом расстоянии. Он рассудил (как оказалось, правильно), что ничто из того, что она произвела на сегодняшний день, не представляло серьезной опасности, и поэтому отодвинул ее угрозу на второй план и обратил свое внимание на своих просто смертельных врагов.

Это объясняло сильные чары у ворот Синдора. Он не мог быть уверен, скольких других убийц Вулфра могла заманить в ловушки, подобные той, что была на Чернионе, поэтому он установил достаточно сильную защиту, чтобы она никого не направила к нему. Затем что-то - возможно, какое-то преднамеренное расследование Черниона - убедило его, что единственная связь Вулфры была с Мастером Гильдии, и Чернион был под его собственным бдительным оком, таким образом аккуратно обезглавив Гильдию убийц.

Хитрый старый дьявол подбивал убийцу напасть на Вулфру!

Волшебник с кошачьими глазами восхищенно хихикнул. Это была мелочь, но она показала, что Венсит не потерял хватку. Ему было бы легко "проговориться" достаточной информацией, чтобы предупредить Черниона о связи-ловушке. После этого планы Черниона в отношении баронессы стали предрешенными. Но важным моментом было то, что он решил рискнуть нападением Вулфры в качестве платы за нейтрализацию ее наемных убийц. Из этого следовало, что было возможно позволить Вулфре попробовать. Венсит, очевидно, ожидал от нее этого, и не стоило его разочаровывать.

Это был шанс искупить фиаско с волшебными ветрами, если все было сделано правильно. Атака должна была быть такой, которую Венсит не смог бы победить без использования дикого волшебства, но она также должна была быть такой, которую Вулфра теоретически могла начать самостоятельно. Что-то, что она могла бы сделать сама, если бы у нее хватило смелости. Хммм...

Было такое нападение. Вулфра никогда не попробовала бы это сама, но ее можно было бы склонить к этому, пообещав помощь. И независимо от того, сработает это или нет, ему доставило бы огромное удовольствие увидеть, как это делается.

Он снова перевел взгляд на кристалл Вулфры и изучил ее напряженное лицо, наслаждаясь страхом, который сдерживал ее нетерпение. Дорогая Вулфра! Было бы так жаль, если бы она умерла.

- Прости за задержку, моя дорогая, - промурлыкал он. - Ты знаешь, было необходимо разработать правильную стратегию, но ты совершенно права. Мы должны атаковать, и мне в голову пришел восхитительный план. Вот что я предлагаю нам сделать...

Вечер застал Базела ведущим их к предгорьям Ист-Уолл. Дорога петляла между крутыми обочинами, поднимаясь все выше под острым углом. Воздух стал заметно холоднее, и Кенходэн поежился под своим тяжелым от дождя пончо.

- У тебя нет под рукой другой пещеры, Элрита? - с надеждой спросил он.

- Нет. - Зубы Чернион стучали, и даже ее веселое перо выглядело несчастным. - Ближайшее убежище, которое я знаю, - это общежитие, все еще в нескольких лигах отсюда.

- Этого я и боялся, - кисло сказал Базел, принюхиваясь к воздуху. - У нас почти нет выбора, кроме как найти какое-нибудь укрытие, Венсит. Думаю, что в этом воздухе есть снег.

- Снег? - Кенходэн был поражен. - Так поздно весной?

- Кровавая Рука прав, - сказала Чернион. - Год еще только начался, и чтобы превратить дождь в снег в Ист-Уолл, даже летом требуется немного времени.

- Да, снег коварен, как сердце брата-пса, - пробормотал Базел. Он вытянул шею, чтобы осмотреть склоны. - У нас здесь также нет многообещающего места для лагеря.

- Нет, - согласилась Чернион, оглядываясь по сторонам, затем указала мокрой рукой. - А как насчет тех деревьев? Мы могли бы укрыться под ними.

- Там очень скверный склон, - сказал Базел.

- Верно. Но если ты не увидишь чего-то лучшего, это, похоже, наш лучший шанс. Или ты предпочитаешь спать в канаве, Кровавая Рука?

- Думаю, все, что я сказал, это то, что к тем деревьям нелегко забраться, - мягко сказал Базел. - Нам лучше действовать медленно и осторожно.

- Тем больше причин начать, - с несчастным видом сказал Кенходэн. - До темноты осталось мало времени, и тогда у нас будут неприятности.

- Тогда следуйте за мной, - проворчал Базел, - но следите за опорой! У нас нет времени на то, чтобы отскребать себя от земли.

Подъем был не так уж плох, но и этого было достаточно. Даже Базелу и Венситу пришлось спешиться, и им пришлось вести лошадей. На самом деле, им не раз приходилось наваливаться всем телом на поводья лошадей, чтобы протащить их через особенно опасные места, но в конце концов все вскарабкались наверх до наступления темноты.

Деревья представляли собой смесь сучковатых дубов и вечнозеленых растений, и Кенходэн и Базел топорами нарубили жердей для грубого навеса, пока Чернион и волшебник ухаживали за лошадьми. Градани бросил срезанные шесты к ногам Венсита, затем нахмурился, когда Кенходэн устало опустился на грубый валун.

- Не валяй дурака, парень! У нас еще есть лошади и скакуны, которых нужно приютить.

- Может, прирезать?

- Если только ты не хочешь, чтобы Глэмхэндро возненавидел тебя утром.

- Хорошо. Хорошо! Я иду!

Кенходэн ворчал всю обратную дорогу к деревьям, а Чернион ухмыльнулась, когда топоры зазвенели еще раз. Они с волшебником вплетали срезанные ветки в каркас навеса, и она подняла глаза и увидела, что он улыбается ей.

Она тут же отвела взгляд, гадая, что его так развеселило. Затем она вспомнила свою собственную усмешку и внутренне напряглась от шока. Это было задание - не более того! Ей не было никакого дела до того, что ее спутники по следу были чем-то иным, кроме как мишенями! Она сурово взялась за дело и сосредоточилась на стоявшей перед ней задаче, чтобы под их руками образовался навес.

Базел и Кенходэн вернулись, чтобы построить второе, гораздо более просторное укрытие для лошадей и скакунов. Это, по крайней мере, обеспечило бы прикрытие сверху, но вряд ли обеспечило бы ту защиту, которую давала бы настоящая конюшня. Мокрые хлопья снега слизывались дождем, пока они работали, и градани покачал головой.

- Я надеюсь, что нас настиг легкий снегопад, парень.

- Насколько тяжелым он может быть? - спросил Кенходэн, поднимая одну руку и наблюдая, как хлопья тают на его ладони.

- Достаточно тяжелым. Совсем не жаль, совсем не жаль Ист-Уолл, и не один торговый караван был застигнут поздним снегопадом.

- Так далеко внизу?

- Что касается этого, то нет - но для мы же еще выше, не так ли? И убийцы будут рядом, если нам придется задержаться.

- Ты думаешь, тогда утром нам придется двигаться дальше?

- Если мы сможем, да, но это не значит, что мы сможем. Этот склон стал ненадежным после сильного дождя; завтра мы, скорее всего, обнаружим, что он покрыт льдом.

- Ну, если мы не можем спуститься с него, убийцы не смогут подняться.

- Да. Но если они хотят угадать, куда мы ушли, что помешает их лучникам сидеть там и поливать нас стрелами, как гусей, когда мы будем спускаться?

- Ничего, черт бы тебя побрал. Почему ты поднимаешь подобные вещи перед сном?

Базел усмехнулся и продолжил накрывать навес ветками, и Кенходэн присоединился к нему, его лицо было ледяным под дождем. Еще больше хлопьев падало, как мокрые призраки, и их дыхание густо клубилось по мере того, как температура падала.

- Ну вот, сейчас лучше! Правильно и плотно для наших друзей!

Они завели лошадей под грубую крышу, и никто из них, казалось, не был склонен бродить. Хорошо выезженные вьючные лошади и кобыла Чернион теснились рядом с Глэмхэндро, а Уолшарно и Бирчалка прикрывали всех четверых "меньших кузенов" своими телами. Кенходэн бросил пригоршни зерна на плоский камень и нахмурился.

- Три или четыре ночи такого питания израсходуют все зерно, Базел.

- Да, но как только спустимся с холма, мы окажемся не более чем в двух днях пути от Саут-Кип. Мы можем быть там после кормежки.

- Но сначала мы должны добраться туда, - указал Кенходэн.

- Цена приключений, парень! Пойдем посмотрим, не хотят ли эти двое бездельников разжечь для нас костер.

Но Венсит не разрешил огонь, и Базел принял его решение после недолгого обсуждения. Кенходэн печально вздохнул и прислонился к дереву, поддерживающему заднюю часть их хижины. Одеяла закрывали открытую сторону, и тепло их тел снимало худшую часть озноба, но все равно было холодно и мокро, когда он вытащил из рюкзака кусок вяленого мяса и безутешно принялся его грызть.

- Прекрасная погода, - добродушно прокомментировал Базел через мгновение.

- Ты можешь взять мою долю, - кисло проворчал Кенходэн.

- Спасибо, но моей собственной доли уже вполне достаточно. - Базел повернулся к Чернион. - Какие у тебя новости о погоде, Элрита?

- Я не уверена. - Чернион взмахнула ножом, которым отрезала сушеное мясо до приемлемых для жевания пропорций. - Ветер все еще дует с востока, так что он может пронести это мимо нас сегодня вечером. Но если он сместится на запад, снег может пойти отсюда и на юг, продолжая валить на нас.

- Увы! - Базел вздохнул. - Мне интересно, что такого я мог сделать, чтобы так расстроить Чемалку.

- Даже если он пройдет, он может засыпать дорогу, - задумчиво сказала Чернион, - а весенний снег может быть сильным.

- Ну, снег или нет, нам понадобится наблюдение, - зевнул Базел, - так что я дежурю первым.

- Я возьму второе дежурство, - предложил Кенходэн.

- Достаточно хорошо. - Базел снова надел пончо и поднялся, проверяя свой меч. - Лучше держи свою сталь при себе сегодня вечером. Я почувствовал какой-то неприятный запах.

- Что? Помимо погоды, то есть? - спросил Венсит.

- Что касается этого, я думаю, что волшебник у нас ты. - Базел пожал плечами. - Когда Томанак даст мне второе зрение, ты будешь первым, кто узнает.

- Большое спасибо, - проворчал Венсит, складывая свое влажное пончо на ветки.

Базел ухмыльнулся и исчез в густеющем снегу. Кенходэн тоже услышал мягкий скрип и покорно вздохнул, завернувшись в свои одеяла и держа меч под рукой.

Чернион обернула одеяло вокруг плеч и положила меч так, чтобы до него было легко дотянуться. Она уважала инстинкты Кровавой Руки, но она также знала - в отличие от него, - что со стороны Гильдии не было никакой угрозы. Это означало, что это должно быть что-то другое. Может ли это быть Вулфра?

Это был глупая клиентка, которая затесалась в операции Гильдии, но, похоже, Вулфра сделала это, и всех этих разговоров о посылке смертельных заклинаний по каналу ловушки было достаточно, чтобы заставить любого почувствовать себя неловко. И все же Чернион не хватало информации для разумных выводов или планирования, поэтому она безжалостно подавила свои страхи и быстро погрузилась в сон.

Кенходэн уже спал урывками, но Венсит не спал, его горящие глаза сверкали в темноте. Он прислушался к ночи и мокрому снегу, затем плотнее завернулся в одеяла. Его глаза задумчиво прищурились. Затем они закрылись, и его лицо расслабилось.

Вулфра с сомнением посмотрела на свои записи. Заклинание было не совсем вне ее власти, но всегда был риск, когда искусство доводилось до предела. Для этого заклинания это было особенно верно, но шанс одновременно убить своего врага и достичь таких разреженных высот при поддержке своего спонсора был слишком убедительным, чтобы отказаться.

Она изучала свое устройство в круглой области заклинаний, которая занимала половину верхней части главной башни. В центре стояла металлическая жаровня, железо которой поблескивало от небольших вспомогательных заклинаний, уже хранящихся в ней, и маленький стакан с густой кровью, последний подарок трех ее пленников-цыган.

Она предпочла бы работать при дневном свете, но более могущественные части темного искусства имели сродство с ночью. По своей природе темное искусство полагалось на короткие пути, недоступные белым волшебникам (как представлено ее флаконом с кровью), но были и другие соображения. Низкий энергетический уровень ночи был пригоден для некоторых самых темных манипуляций, и ей также нужна была темнота, чтобы скрыть природу своего призыва. Мало того, что то, что она планировала, уже включало акт убийства, но оно было разработано для совершения еще большего количества убийств - не говоря уже об измене некоторым древним договорам.

Она глубоко вздохнула и расслабилась, настраивая свой разум на извилистые линии заклинания. Она должна была точно произносить каждое слово, чтобы использовать фонетику, которая открывала ту часть волшебной палочки, к которой осмеливались прикасаться волшебники, и это заклинание находилось в опасной близости от источника дикого волшебства, который не могла контролировать ни одна волшебница. Если бы она допустила малейший промах, дикое волшебство попыталось бы проникнуть в нее, а ей не хватало таланта контролировать его. Это уничтожило бы ее в мгновение ока.

Она еще раз мысленно пробежалась по заклинанию, и многолетняя дисциплина пришла ей на помощь. Ее нервы сдали, и пришло время.

Она взмахнула растопыренными пальцами, бросая что-то невещественное в жаровню, и красное пламя взметнулось, искры заплясали на его гребне. Она подошла ближе, держа в правой руке скульптуру с черными крыльями, а в левой - стакан с кровью. Она поднесла скульптуру к краю пламени, и воск начал меняться.

Жесткий красный свет освещал ее лицо, когда ее губы двигались, тщательно выговаривая каждое слово. Сила поднималась вокруг нее, окутывая все плотнее с каждой фразой, и статуэтка становилась тяжелой, оттягивая ее руку, гудя от накопленной энергии, по мере того как ее поверхность становилась все горячее и горячее. К концу первой песни Вулфра была запечатана в пустом сердце мистического урагана.

Она на мгновение заколебалась, когда пламя жаровни взметнулось вверх, пронзая ночное небо. Сама сила, которую она призвала, была пугающей, но ее колебания были недолгими, и она подняла стакан с девственной кровью и вылила его на гудящую, наполовину расплавленную скульптуру. Человеческая кровь смешивалась с воском, дымилась, меняя его - наполняя ужасным присутствием смерти. Губы Вулфры сжались, и она швырнула извивающуюся статуэтку в сердце жаровни и произнесла три слова силы в безмолвную ночь.

Скульптура закричала, когда ее охватило пламя. Всего на мгновение вся крепость содрогнулась от этого крика, и Вулфра застыла в экстатическом ужасе, когда черная стрела колдовства появилась из пустого воздуха. Она погрузилась в вздымающееся пламя вслед за извивающимся телом, и из жаровни вырвался яркий веер. Вспышка испепелила все в радиусе двадцати футов - за исключением Вулфры и ее записей. Угрюмый красный столб лизнул ее, и ее глаза заболели от его ярости. Он был высотой с крепость, в два раза выше, и его сияние окрашивало облака и стекало обратно, как свернувшаяся кровь.

Настороженные глаза в коттеджах за пределами замка расширились от ужаса, когда стены и башни вырисовывались черными на фоне багрового прилива. Губы бормотали молитвы, а руки творили знаки против зла... и все же сияние росло, достигнув, наконец, высоты в полторы тысячи футов над крепостью, пока огненный шар не вырвался из его вершины и не устремился в небеса, освещая небо, как сердитый рассвет.

А потом пламя погасло. Столб света исчез в саже, дыму и запахе горящей крови, и Вулфра содрогнулась в экстатическом порыве силы, обхватив себя руками и прислонившись к зубцам стены. Ее грудь вздымалась от ликования, и она устремила взгляд на северо-восток, чтобы увидеть, как холмы Скарту поглощают ее огонь. Заклинание было произнесено, и хорошо произнесено; она была уверена. Вызов был установлен, и она должна ждать ответа и надеяться, что ее контрольные заклинания были установлены так же хорошо.

Она позволила себе натянуто улыбнуться, потому что была уверена, что ее заклинания удержат ее нового слугу - такого слугу, какого не знал ни один волшебник со времен Падения! Она крепко обняла свой триумф и не заметила холодного ночного ветерка.

Далеко на севере пылающие глаза Венсита на мгновение открылись и остановились на ветвях, которые загораживали ему вид на юг. Он не пошевелился, и выражение его лица не изменилось. Через мгновение его глаза снова закрылись.

Кенходэн зевнул и неохотно проснулся. Его глаза были сухими и покрытыми песком, и холод, казалось, сковал его кости, когда он приподнялся на локтях и приподнял угол дверного одеяла в белом, безмолвном мире.

Он с отвращением покачал головой, когда с оловянного неба с шелестом посыпались свежие белые перья. Он знал, что это будет выглядеть так, когда ложился спать, но подтверждение оказалось холоднее, чем он надеялся. Он завернулся в одеяло, как в плащ, и вышел навстречу утру.

Густая белизна окутывала каждую поверхность, кое-где испещренную отпечатками обуви. После него и Базела оставались просто ямы, но у Чернион они были глубокими и четкими. Она стояла спиной к навесу, но скрип его сапог заставил ее повернуться к нему лицом. Ее дыхание смешивалось с падающим снегом, и белые хлопья серебрили ее зеленый берет. Она улыбнулась, и ее зубы и глаза блеснули на раскрасневшемся от мороза лице.

- Доброе утро, - сказал Кенходэн, почесывая заросшую щетиной челюсть.

Он подумал о том, чтобы побриться холодной водой, но с содроганием отбросил эту мысль. В такое утро было трудно не позавидовать тому факту, что у градани не было волос на лице. Базелу никогда не приходилось сталкиваться с холодной сталью и ледяной водой на мрачном снежном рассвете. И теперь, когда он подумал об этом, в данных обстоятельствах такая борода, как у Венсита, имела определенную привлекательность.

- Приветствую, - ответила Чернион. - Мне не нравится снег, Кенходэн.

- Мне тоже. - Он сунул сапог в сугроб, и лед заскользил у него под каблуком. - Думаешь, он будет падать весь день?

- Это то, чего я боюсь, - кивнула она. - Ветер стих, не сдвинув его с места, и я думаю, что хлопья стали больше. К завтрашнему дню снег может стать вдвое глубже.

- По крайней мере, мокрый снег прекратился.

- Что очень мало утешает, когда под ногами уже лед.

- Верно. - Он оглядел белую пустыню и пожал плечами. - Полагаю, мне лучше разбудить остальных.

- Минутку, Кенходэн.

Ее быстрые слова остановили его, и он взглянул на нее, приподняв брови. Она заколебалась, когда он встал, как высокий широкоплечий призрак на снегу. Ее инстинкт подсказывал ей выудить информацию, пока он был с ней наедине, но стоит ли ей рисковать? Мелькающие мысли оценили риск и возможности и приняли решение.

- Прости меня, - сказала она, дотрагиваясь до его предплечья, - и не считай, что ты обязан отвечать. Но я заметила, что, несмотря на все твои шутки с Кровавой Рукой, тебе грустно. Возможно, ты самый грустный человек, которого я когда-либо встречала. Почему это?

Кенходэн смотрел на нее долгим, ровным взглядом. Он не представлял себя "грустным", но ее слова заставили его рассмотреть такую возможность. Он знал, что слишком часто шут плакал внутри, пряча слезы за смехом, как часто делал Венсит. Был ли он таким же?

- Я не грущу, Элрита, - сказал он наконец. - Просто заботы.

- Заботы? Почему? - она холодно посмотрела на него, и он неловко пожал плечами.

- Я просто... потерялся. Видишь ли, у меня нет памяти. Это было отнято у меня, и иногда я... скучаю по этому.

- Отнято? С помощью волшебства? - Ее голос был приглушенным.

- Полагаю, да. - Он чувствовал себя беспокойным и незащищенным. - На самом деле я не знаю.

Чернион пристально смотрела на него, ее разум лихорадочно работал, чувствуя его нежелание говорить дальше об этом. Она уже узнала больше, чем надеялась, и не должна оттолкнуть его. И все же из всех разочаровывающих деталей, которые ей нужно было как-то собрать воедино, Кенходэн интересовал ее больше всего. Кем он был? Откуда он взялся? Он был, возможно, самым смертоносным бойцом, которого она когда-либо встречала - даже более смертоносным, чем Кровавая Рука, во многих отношениях - но где он приобрел свое мастерство? И почему он был так важен для волшебника?

А теперь это. Амнезия? Как это произошло... и почему? По крайней мере, в одном она была уверена: это не был простой несчастный случай. Нет, его потерянная личность была ключом ко всем другим вопросам о нем, которые горели в ее мозгу. Каким-то образом она поняла это, вспомнив свое первое впечатление от кровопролития и невинности.

- Мне жаль, мой друг, - сказала она наконец. - Я не хотела совать нос не в свое дело.

- Все в порядке. Базел и Венсит знают - ты тоже должна знать.

- Спасибо, - тихо сказала она.

- Не стоит.

Он криво улыбнулся, и его зеленые глаза были какими-то нежными, как будто смягчились, когда он поделился своим секретом. Он стряхнул снег со своих плеч, и она была поражена странной грацией его сильных пальцев. Странно, что она не заметила, насколько он силен - и не только физически. У него не было прошлого, и все же она поверила ему, когда он сказал, что ему не грустно. Понимал ли он, каким жестким и жизнерадостным это сделало его? Да, он был сильным человеком, этот Кенходэн, и тем, кто мог бы стать ключом к власти....

- Я больше не буду упоминать об этом, - сказала она, слегка касаясь его плеча.

- Спасибо. - Он отвел взгляд. - А теперь мне лучше разбудить этих двух бездельников. Не то чтобы нам куда-то нужно очень быстро двигаться.

Он исчез под навесом, и Чернион увидела, как упало одеяло. Она повернулась к вершине холма, глядя вниз на дорогу, ее мозг был занят - и, возможно, не совсем мыслями, о которых должен думать убийца.

Умаро и Эшван ехали во главе своих несчастных людей. Дорога под снегом была обледенелой, и толстые хлопья представляли собой предательскую завесу. Лошади убийц тащились с трудом, от них шел пар на холоде, в то время как дыхание их всадников тоже висело облаками пара.

- Говорю тебе, Умаро, они где-то в стороне от дороги, - сказал Эшван. - Они, должно быть, предвидели это так же, как и мы, и находились на более крутой местности. Они поднялись на холм, и все они крутые, как здешние дома. Я сомневаюсь, что они смогут спуститься обратно в этом дерьме.

Он фыркнул на последнем слове и нахмурился, глядя на снег, запорошивший гриву его лошади.

- Я знаю, - проворчал Умаро.

- Тогда почему бы не остановиться? Мы потеряем лошадь в том случае, если одна из них упадет и сломает ногу.

- Я тоже это знаю, - сказал Умаро. - И я знаю, что мы все тоже замерзли и несчастны. Но они знают, что мы вернулись сюда, Эшван, поэтому я хочу для разнообразия предстать перед ними. Пусть они следуют за нами. Если они увидят, что их обгоняет такая большая группа, они никогда не поверят, что мы невинные путешественники. Если они нас настигнут, то пусть.

- Хорошо. - Эшван кивнул в знак согласия. - Но я надеюсь, что Совет никогда больше не возьмет на себя такое поручение, как это!

- Чертовски маловероятно. - Умаро криво ухмыльнулся. - Оставляя в стороне тот незначительный факт, что я лично убил бы любого, кто предложил бы нам это сделать, мы охотимся за последним представителем породы - белым волшебником.

В тоне Мастера было больше, чем немного бравады, но также была и нотка неподдельного веселья, и они оба посмеивались, пока ехали дальше. Ни один из них не смотрел на вершину северной стороны разреза, и поэтому они не видели хрупкую, одетую в пончо фигуру в зеленом берете, которая смотрела, как они медленно проезжают мимо нее.