Меч Юга

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Страхи отца

Кенходэн проснулся от боли. Он заставил себя открыть глаза, подавив стон, когда огонь обжег его левый бок, и Венсит посмотрел на него сверху вниз.

- Лежи спокойно. Тебе не так больно, как кажется, но это достаточно плохо, и я уверен, что ощущается еще хуже!

- Ч-что случилось? - даже когда он услышал свой собственный голос, задающий этот вопрос, в глубине души Кенходэн решил, что это был самый глупый вопрос, который он когда-либо слышал. Или вспомнил, что слышал, во всяком случае.

- Драконы умирают нелегко, - почти рассеянно ответил Венсит, разрывая тунику Кенходэна, и рыжеволосый мужчина взвизгнул, когда на него обрушилась новая волна боли.

- Полегче! - выдохнул он. - Это единственная кожа, которая у меня есть!

- И у тебя ее будет не так много, если мы не сделаем что-нибудь с кислотой, - едко сказал ему Венсит. - Базел просто немного занят в данный момент, так что сделай мне одолжение и веди себя прилично, - Кенходэн снова взвизгнул, когда ткань порвалась с новым приступом боли, - пока я, по крайней мере, не сниму это с тебя.

- Я не виноват, что твои прикосновения не совсем нежные. - Кенходэн тяжело дышал сквозь зубы. Он поднял голову и оглядел свое тело по всей длине.

Каменный пол перевала был холодным под его позвоночником, и ему не нравились сочащиеся, покрытые волдырями пятна, стекающие по его левому боку чуть ниже плеча почти до бедра. Ни одно из них не было очень большим - самое большое было не шире медного кормака, - но они излучали боль, несоразмерную их площади. Его явно зацепила только самая кромка брызг кислоты дракона, но то, что в него попало, было более чем достаточно плохо, чтобы продолжать, по его, по общему признанию, несколько предвзятому мнению.

- Это расстроит Гвинну, - сказал он, поднимая левую руку и не дотрагиваясь до ожогов. Они были грубыми и мертвенно-бледными на фоне бледного рисунка его давних шрамов. - Ей это не понравится. Наверное, подумает, что я был неосторожен.

Венсит выпрямился и посмотрел на него сверху вниз с испуганным выражением лица, и Кенходэн моргнул. "Какая странная вещь с его стороны", - подумал он. Но это не казалось странным... или не так ли? Он пытался думать об этом, но это было трудно. Его разум, казалось,... парил, а голубое небо, обрамлявшее голову волшебника, когда Венсит склонился над ним, имело странную мерцающую текстуру. Если уж на то пошло, здесь, в глубине перевала, становилось все темнее. Но нет, это тоже было не совсем правильно. Это не становилось тусклее, просто все отдалялось от него, отступая вдаль и каким-то образом вращаясь вокруг него, хотя он знал, что на самом деле это не двигалось. Конечно, это было не так. Он был единственным, кто двигался, когда камень под ним кружился и делал реверансы в странном, неуклонно ускоряющемся танце вертушки.

Он открыл рот, попытался спросить Венсита, что происходит, но ничего не вышло. Волшебник наклонился ближе, его губы шевелились, как будто он что-то говорил, но звуки были бессмысленными. Кенходэн не мог их разглядеть, а затем вращающийся мир обрушился на него водоворотом взрывающегося света.

Чернион неуверенно поднялась на ноги и огляделась в поисках своего меча. Он лежал в нескольких футах от нее, и каждый мускул болел, когда она, прихрамывая, подошла, чтобы поднять его. Могучий ветер от крыльев дракона не просто сбил ее с ног; он отнес ее по меньшей мере на десять футов, и она задалась вопросом, не сломала ли она ребро, когда отскочила от валуна, который остановил ее падение.

Она выпрямила спину и оглядела проход.

Дракон лежал огромной, изломанной тушей, одно крыло раскинулось поперек трети узкого ущелья, а другое смялось под ним. Ее кобыла стояла в сотне ярдов выше по перевалу, подняв правое переднее копыто и осторожно не отрывая его от земли. Она была удивлена, что лошадь не рванулась дальше, даже на трех ногах, но потом поняла, что Бирчалка своим копытом придавил повод кобылы.

Она выдавила улыбку при виде этого зрелища, затем встряхнулась. Венсит стоял на одном колене рядом с Кенходэном, но где был Базел?

Она обернулась, ища градани, но ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он, должно быть, находится на дальней стороне горного хребта мертвого дракона. Должно быть, это была единственная причина, по которой она не могла его видеть, но, конечно, он был достаточно высок, по крайней мере, его голова должна была быть видна отсюда теперь, когда она встала на ноги. Только...

Она поморщилась при этой мысли и начала обходить дракона, осторожно переступая через его хвост толщиной с древесный ствол, все еще держа меч в руке, затем остановилась, когда поняла, что нашла Базела... и почему она не видела его раньше.

Уолшарно был повержен, и один взгляд на большого чалого сказал Чернион, что он больше никогда не поднимется. Его правая передняя нога, очевидно, была раздроблена, кровь пропитала его бок, где сломанные ребра пробили шкуру и волосы, и пузырьки крови пенились из его ноздрей при каждом вдохе. Даже скакун не смог бы пережить такого рода повреждения, подсказывал ей уголок ее разума.

Но Базел опустился на колени рядом с огромным жеребцом, держа в правой руке свой двуручный меч. Его глаза были закрыты, лоб прижат к рукояти меча, левая рука лежала на вздымающемся боку Уолшарно, и, пока она смотрела, его окутало слабое голубое свечение.

Она моргнула, не уверенная, что действительно видит это, но свечение стало сильнее, ярче, и она поняла, что это было. Она никогда не видела, как это делается, но защитники Томанака были не только воинами, но и целителями. Она знала, что делает Базел, знала, что в этот момент каждая унция собранности, каждая частица осознания были сконцентрированы и сфокусированы, когда он обратился к Томанаку за силой, способной залечить даже эти ужасные раны.

Но на это потребуется время, подсказывал ей мозг. Даже защитник не мог просто щелкнуть пальцами и заставить подобные травмы исчезнуть. И пока он был сосредоточен, пока каждая частичка сознания была сведена к интенсивности его цели, он был уязвим. Беззащитен. Не подозревающий о какой-либо опасности и неспособный отреагировать, даже если бы он знал... А она стояла позади него с обнаженным клинком в руке.

Она оглянулась на остальных. Руки волшебника двигались быстро, срывая тлеющую ткань с Кенходэна. Очевидно, рыжеволосый мужчина на мгновение выбыл из строя, и плечи Венсита устало поникли, даже когда он срывал с Кенходэна забрызганную кислотой одежду. Инстинкт подсказывал ей, что какое бы колдовство Венсит ни использовал против дракона, оно ослабило его, по крайней мере временно. Он не был так рассеян, как Базел, но в данный момент его внимание было полностью сосредоточено на Кенходэне, и, осознав это, она увидела шанс.

Она знала свои собственные возможности, и ее разум воспроизвел всю последовательность событий. Быстрый удар мечом в незащищенную шею Базела, когда он склонился над Уолшарно. Быстрый поворот влево, пока градани бесшумно падает, быстрая, как у гадюки, вспышка метательного ножа, и неосторожный волшебник получил бы сталь между лопаток и рухнул на Кенходэна. Затем три скорых скачка, пока Бирчалка все еще осознавал, что произошло, и она была бы достаточно близко, чтобы подколоть сухожилие другому скакуну, сбить его с ног прежде, чем он успеет среагировать.

Она могла бы убить их всех, прежде чем кто-либо из них отреагирует. О, вполне возможно, что Бирчалка отреагирует достаточно быстро, чтобы спасти себя - даже убить ее вместо этого, - но его шансы были крайне невелики. Это было то, чем она занималась, ее профессия, и в глубине души она знала, что может победить их всех. То, что Базел спас ей жизнь, что Кенходэн убил дракона, значило для ее расчетов не больше, чем ее собственное нападение на него. У них было не больше выбора, чем у нее, а рыцарство не имело никакого значения на весах хладнокровного торговца смертью.

Ничто из этого не имело значения... но в этом и не было необходимости. Вулфра задолжала столько, что даже ее собственная смерть никогда не смогла бы выплатить полностью, и ее спутники были лучшим шансом Чернион получить его. Так что, на самом деле, даже не нужно было принимать решение.

Она вложила меч в ножны и подошла к Базелу, опустившись рядом с ним на одно колено, и положила свою собственную успокаивающую руку на шею Уолшарно сбоку.

Кенходэн медленно выплыл из подводных камней сна и обнаружил себя в мягкой постели под хрустящими простынями у открытого окна. Прохладный ветерок овевал его лицо, а солнце заливало чистым светом комнату с белыми стенами. Он открыл глаза и увидел Венсита, стоящего у кровати, рядом с ним Чернион и Базела в кресле с другой стороны.

- С возвращением, лежебока, - прогрохотал градани.

- Откуда?

Голос Кенходэна прозвучал хрипло для его собственного уха, и он раздраженно поморщился. Это было странно, подумал он. Он чувствовал себя так, словно его расплющили молотком, скатали в свиток, а затем развернули, чтобы высушить на солнце. Но в то же время он чувствовал себя странно спокойным - не столько отдохнувшим, сколько просто... восстановленным.

- У тебя была реакция, - ответил Венсит, отступая от кровати и устраиваясь в кресле, таком же, как у Базела. - Некоторые люди обнаруживают ее, некоторые нет, и единственный способ узнать, подвержен ли кто-то ей, к сожалению, на собственном опыте, поэтому никто не очень стремится проверить свою реакцию.

- Реакцию?

- Шок, - сказал Венсит. - Драконья кислота не только разъедающая, но и ядовитая. У некоторых людей на нее возникают незначительные реакции, в то время как другие действительно очень быстро умирают от шока. Так случилось, что ты один из тех, кто сильно реагирует. Я тоже, если тебе интересно.

- На самом деле, хотя я уверен, что это увлекательно, но не сейчас, спасибо. - Кенходэн коротко улыбнулся. - Заинтересован, я имею в виду.

- Я думаю так же, как и ты. - Глубокий, непривычно серьезный тон Базела привлек внимание Кенходэна к другой стороне кровати, и градани покачал головой, слегка прижав уши. - Если бы Венсит не распознал знаки и не сделал это быстро, мы бы не вернули тебя в Саут-Кип живым, парень, и это правда самих богов.

Брови Кенходэна поползли вверх, и Базел твердо кивнул.

- Я был отвлечен, и это не ошибка, когда Уолшарно свалился, - сказал он. - Я тоже видел, как ты падал, парень, но я понятия не имел, насколько сильно тебя ударили, и там был Уолшарно, у которого были сломаны две ноги и раздроблена половина ребер. - Лицо Кенходэна напряглось при виде списка ранений, но Базел поднял руку в быстром успокаивающем жесте. - Сейчас с ним все в порядке, - быстро сказал он, - и он уже поправился быстрее, чем ты. Но ты мог бы сказать, что я был немного... сосредоточен на исцелении его ран, пока Венсит присматривал за тобой. Только тогда ему пришло в голову, что ты впадаешь в шок, и если бы он не распознал это с удвоенной скоростью и не позвал меня, чтобы я тебя вылечил, ты бы не продержался еще и пяти минут, и это факт.

Кенходэн моргнул. Мысль о том, что он был так близок к смерти, была странно интеллектуальной, не совсем реальной, как будто это случилось с кем-то другим. И все же, как только он подумал об этом, хаотичное воспоминание о спиралевидной путанице света и головокружения промелькнуло в его сознании, а вместе с ним пришло внезапное, леденящее осознание того, что с ним действительно произошло.

- В таком случае, я глубоко благодарен - вам обоим. - Кенходэн протянул руку, чтобы сжать предплечья градани, затем оглянулся на Венсита. - И раз уж мы заговорили об этом, я тоже благодарен за этот огненный шар. Если бы ты не...

- Хватит! - Венсит свирепо нахмурился. - Все, что кто-либо делал с тех пор, как мы вернулись, - это поблагодарил всех остальных в поле зрения за спасение всех остальных! Ты тот, кто в конце концов убил эту тварь, и это то, что имеет значение.

- Да, - твердо согласился Базел, и Чернион тоже кивнула.

- Ну, тогда. - Кенходэн взмахнул рукой в неловком отмахивающемся жесте и поискал другую тему.

- Так как же мы вернулись сюда и почему я ничего не помню из поездки?

- Ну, для начала, Базел был прав насчет того, что дракон напал на патруль Бостика сзади, - сказал ему Венсит. - Они сильно пострадали, но у полковника Грантоса все еще было двести человек, которые укрылись в пещерах сразу за тем местом, где мы встретили эту тварь. Они услышали весь этот шум, и Грантос вывел отряд своей конной пехоты, чтобы предложить посильную помощь. Он прибыл туда примерно в то время, когда я заметил, что твое лицо посинело и ты не очень хорошо дышишь.

Кенходэн поморщился при последнем предложении, но волшебник криво улыбнулся выражению его лица и продолжил.

- К этому моменту Базел стабилизировал состояние Уолшарно и обратился к тебе, как только сам достаточно оправился от исцеляющего транса, чтобы уделять больше внимания окружающему миру. По правде говоря, думаю, что ему было труднее вернуть тебя, чем Уолшарно.

- Да. - Голос Базела был торжественным, но в его карих глазах мелькнули искорки. - Ты был ужасно упрямым и к тому же ленивым. Никакого интереса, ну, совсем никакого, к тому, чтобы просыпаться и заниматься своими обязанностями.

- На самом деле, - Венсит бросил на градани суровый взгляд, - даже защитник Томанака не может заставить просто исчезнуть по щелчку пальцев такой урон, Кенходэн. Он проделал замечательную работу по выведению яда обратно из твоего организма, но после этого ты проспал как убитый почти сутки. Мы просто рады, что ты все еще был рядом, чтобы в конце концов проснуться.

- Я тоже, - сказал Кенходэн. - Но как насчет другого нашего ущерба? Ты сказал, что у Уолшарно были сломаны две ноги. Он действительно?..

- Прекрасно, Кенходэн. С ним все в порядке, - перебил Венсит. - К счастью, у Базела был большой опыт в лечении боевых травм. Конечно, пока у Уолшарно не было шанса восстановить свои силы, некому было исцелить Базела.

- Ты тоже был ранен? - Кенходэн быстро оглянулся на градани, который пожал плечами.

- Ничего, кроме четырех или пяти ребер и вывихнутого плеча. - Градани пренебрежительно махнул рукой.

- Сущий пустяк для любого защитника Томанака, конечно, - сухо сказал Венсит. - Что касается меня, то у меня не было ничего, кроме небольшой усталости, хотя я полагаю, что пограничная стражница потеряла немного кожи.

- В месте, которое ни одна леди не станет обсуждать, - скромно подтвердила Чернион.

- Понятно. - Губы Кенходэна дрогнули, и он снова посмотрел на Базела. - Значит, Уолшарно смог исцелить и тебя тоже?

- Ну, что касается этого, нет, не совсем. - Базел покачал головой. - Он был совсем не в той форме, которая нужна для исцеления, совсем. Имей в виду, он и сам бы позаботился об этом достаточно быстро, как только снова, так сказать, встал на ноги, но в этом не было необходимости. Саут-Кип - имперская крепость, парень, а в штате Бостика - первоклассные целители.

- Но я...

Тихий стук прервал Кенходэна на полуслове. Мгновение спустя дверь открылась, и вошла стройная темноволосая женщина. На ней была голубая мантия с белой нашивкой, на которой были изображены золотой сноп зерна и скипетр, а ее серые глаза были очень спокойны. Они прошлись по комнате, на мгновение задержавшись на Базеле, затем остановились на Кенходэне.

- Вижу, наш пациент вернулся к нам. - Ее голос был ясным и мягким.

- Действительно, - сказал Венсит. - Кенходэн, это госпожа Шэйрис - очень талантливая целительница, которая склеила Базела, а затем помогла нам присматривать за тобой.

- О? - Кенходэн посмотрел на новоприбывшую и улыбнулся. - Спасибо вам за то, что собрали его обратно, - сказал он. - Он большой, шумный и думает, что у него есть чувство юмора, но он также друг, дама целительница.

- Госпожа Шэйрис, - мягко поправил Венсит, слегка подчеркнув титул. - Шэйрис - мастер Академии Экс-Холлоу, а также жрица Контифрио.

- Прошу прощения, госпожа Шэйрис. - Кенходэн покраснел от смущения.

- В этом нет необходимости, Кенходэн. - Ее серые глаза были откровенно любопытными, но странно ненавязчивыми. - Ты интересный случай, но Базел проделал всю тяжелую работу, прежде чем тебя вернули в Саут-Кип. Мне нужно было только немного подчистить по краям и заглушить последние следы яда. Я хочу еще раз понаблюдать за тобой, прежде чем отпущу тебя из-под моей опеки - вот почему я здесь, - но ты бы справился еще через день или около того и без меня.

- Да, она прекрасная целительница, парень. Да ведь она очень быстро поправила мне ребра и плечо. Теперь они вряд ли причинят мне боль, да и то только прохладным утром!

Базел громко рассмеялся, поднимаясь со стула, и он, Чернион и Венсит направились к двери, но госпожа Шэйрис положила изящную, тонкокостную руку ему на предплечье.

- Сядь обратно, Базел, - мягко сказала она.

- Я вряд ли думаю, что это необходимо, госпожа Шэйрис, - сказал он. - Я всего лишь подразнил парня по поводу моих ребер.

- Если госпожа Шэйрис говорит сидеть, садись! - едко сказал Венсит. - И не беспокойся о том, что она расскажет Лиане о твоей беспечности. Маги обособлены.

- Действительно, это так, - спокойно сказала Шэйрис, ее глаза на мгновение метнулись к Чернион. - Так что убирай свою древнюю тушу и дай мне осмотреть моего пациента.

- Немедленно! Пойдем, пограничный страж. Я бы сказал, что совершенно ясно, что в данный момент мы здесь не нужны.

- Согласна.

Чернион последовала за ним, сопротивляясь порыву испытующе посмотреть на Шэйрис, потому что она никогда не чувствовала себя легко рядом с магами. И все же, даже если Шэйрис узнала, кто она такая, Чернион ничего не могла с этим поделать, и поэтому она закрыла за собой дверь с безмолвным проклятием для всех волшебников и магинь в равной степени.

- Сейчас, - пробормотала Шэйрис, когда щелкнула дверная защелка, закрыла глаза и протянула одну руку ладонью вниз ко лбу Кенходэна. Мгновение он озадаченно смотрел на нее, затем удивленно дернулся, когда ее рука начала слабо светиться серебристым сиянием, и она медленно провела ею по всей длине его тела.

Ее глаза снова открылись, и ее рука замерла. Она посмотрела на него сверху вниз, и он покраснел, смущенный тем, что раскрыл свое удивление, но она только улыбнулась.

- Ты раньше не видел мага-целителя в действии? - мягко спросила она.

- Нет, - сказал он, затем стиснул зубы. - Или, во всяком случае, это не то, что я помню, - добавил он, отводя взгляд.

- Кенходэн, я помогала Базелу и Венситу ухаживать за тобой последние двадцать четыре часа, сознавая, что было сделано с твоей памятью. Это не твоих рук дело, и мой совет как целителя - будь терпелив к себе. Восстановление после подобных вещей требует времени. Твоя память может никогда не вернуться - или, по крайней мере, не полностью, - но это не умаляет тебя и не делает тебя менее тем, кто ты есть. Мой совет как твоего целителя - помнить об этом и дать себе время привыкнуть к этому.

- Я постараюсь, - сказал он ей. - Во всяком случае, при условии, что тот, кто ее взял, делает то же самое.

- Боюсь, с этим я не смогу тебе помочь. - Госпожа Шэйрис коротко улыбнулась. - Теперь позволь мне закончить это обследование.

Она закрыла глаза с выражением сосредоточенности, и ее рука снова начала светиться. Она медленно прошлась по всей длине его тела, ни разу не коснувшись его, и свечение на мгновение стало ярче, когда оно прошло над участками, где на него брызнул яд дракона. Он почувствовал... что-то, хотя и не мог дать названия тому, что это "что-то" могло быть. Это было похоже на нечто среднее между лаской и странной, глубокой вибрацией глубоко внутри мышц, сухожилий и костей. Это не было неприятно, и уж точно не причиняло боли, но все же это, возможно,.. тревожило. Ощущение, для которого у него не было ни ссылки, ни объяснения.

Что бы это ни было, Шэйрис потребовалось не более минуты или двух, чтобы завершить осмотр, а затем она снова открыла глаза и одарила его более широкой улыбкой.

- Очень хорошо, Кенходэн! - сказала она. - Целебные способности защитника сильно отличаются от способностей мага, и не все мы делаем одинаково. Я надеюсь, Базел не воспримет это неправильно, но его техника исцеления больше похожа на подход грубой силы. Это приводит все в порядок гораздо более... решительно, после чего иногда требуется некоторое время, чтобы все аккуратно встало на свои места. Это то, ради чего я наблюдала за тобой, и, похоже, дела идут очень хорошо. Понимаю, что ты все еще чувствуешь слабость и усталость, но это всего лишь затяжная реакция на токсичный яд. Обещаю, что теперь, когда у твоего тела было время полностью очиститься, это быстро пройдет. По моему мнению, к завтрашнему дню ты сможешь встать с постели и, вероятно, послезавтра отправиться в путь, куда бы ты ни направлялся.

- Это хорошая новость, - сказал Кенходэн. - Я знаю, ты, наверное, устала это слышать, но - еще раз - спасибо тебе.

- Честная целительница признает, что ей никогда не надоест это слышать. Это значит, что мы делаем свою работу должным образом, - сказала ему Шэйрис со смешком, но ее глаза скользнули вбок, к Базелу. В их прозрачных серых глубинах было что-то... задумчивое, и уши градани вопросительно дернулись, когда он заметил направление ее взгляда.

- Госпожа Шэйрис? - вежливо спросил он.

- Я попросила тебя остаться, Базел, потому что для тебя есть сообщение.

Глаза Кенходэна сузились, когда градани резко вскочил со стула. Лицо Базела побледнело, уши прижались, а щеки напряглись от безошибочного страха. Кенходэн понятия не имел, что могло так на него подействовать, но его собственные нервы напряглись в ответ.

- Не волнуйся, Базел! - быстро сказала Шэйрис. - С Гвинной все в порядке.

- Гвинна! - Базел глубоко вздохнул и закрыл глаза. Мгновение он стоял, как колонна из кованого железа, а затем его глаза медленно открылись, и он заставил себя расслабиться.

- Итак, это случилось, - прошептал он.

- Да, - сочувственно сказала Шэйрис. - Известие пришло сегодня утром. Ты знаешь, что крепость окружена барьерами, поэтому им пришлось послать ветроходца из Белхэйдана, и я боюсь, что он приземлился у черта на куличках. Умение ходить по ветру, - сухо добавила она, - не всегда является самым точным из талантов. В данном случае, похоже, что ветроходец был просто немного самоуверен, когда получал свои приказы. Он думал, что знает, куда направляется, но перепутал два места на Ист-Уолл, когда представил себе пункт назначения. К счастью, снег был не слишком глубоким. - Она закатила глаза. - Ему потребовалось всего пять дней, чтобы выйти и добраться до Саут-Кип.

- Но как они узнали, что нужно послать сообщение сюда? По нашим расчетам, мы уже давно должны были пройти Саут-Кип.

- Я не знаю, но, по крайней мере, новости дошли до тебя. Она пережила кризис - не без труда, я понимаю, - и мастер Лентос говорит, что она подает большие надежды. Очень здорово.

- Слава богам.

Базел откинулся на спинку стула, как будто внезапно обессилел, и закрыл лицо руками. Его огромные плечи затряслись, и Кенходэн внезапно понял, что его друг плачет - плачет большими, беззвучными, вздымающимися судорогами. Он непонимающе посмотрел на Шэйрис, но она только покачала головой, чтобы остановить любые вопросы, и положила руку на плечо градани.

Рыдания Базела наконец прекратились, и его рука поднялась, чтобы обхватить кисть маленькой, стройной женщины у себя на плече. Он нежно сжал ее и встряхнулся, как человек, пробуждающийся ото сна, и его лицо расслабилось.

- Моя благодарность, - тихо сказал он. - Я в большом долгу перед тобой за это слово.

- Я только хотела бы, чтобы это дошло до тебя раньше, - сочувственно сказала Шэйрис.

- Как... как давно это было?

- Уже почти три месяца. Я понимаю, - губы целительницы капризно скривились, - что она доводит до истерики Академию Белхэйдана.

- Да, это она может. - Базел ухмыльнулся с чем-то похожим на его обычный юмор, но затем в его голосе снова появились нотки беспокойства. - А ее мать?

- Прекрасно, Базел. Мастер Лентос видел ее перед тем, как послать весточку, и она попросила, чтобы он передал ее привет - и от Гейрфрессы тоже - и сказал тебе не беспокоиться.

- Ну, тогда! - Базел заговорил гораздо оживленнее, даже его уши расслабились. - Если Лиана говорит, что все хорошо, значит, все хорошо.

Он улыбнулся и откинулся назад, его взгляд медленно стал далеким, когда он погрузился в свои мысли, и Шэйрис снова улыбнулась ему. Затем она вежливо кивнула Кенходэну и бесшумно выскользнула из комнаты, в то время как рыжеволосый мужчина откинулся на подушки, в голове у него все крутилось, и он пытался переварить случившееся.

Вечер наполнил комнату Кенходэна тенью, а Базел все еще сидел с ним. Градани, казалось, не желал возвращаться к жизни, и Кенходэн был рад оставить его наедине с его молчанием. Действительно, он чувствовал себя польщенным тем, что Базел решил остаться с ним, пока он впитывал новости из дома. Но, наконец, когда часы на центральной башне дворца пробили час, Базел пошевелился. Кенходэн едва мог разглядеть его в полумраке, но он услышал, как стул заскрипел под весом градани.

- Базел? - тихо спросил он.

- Да? - голос Базела звучал странно, как будто он испытывал одновременно облегчение и печаль.

- Базел... Гвинна - маг?

- Да, полагаю, что она... сейчас маг. - Базел вздохнул, и его стул снова заскрипел. - После шока - не потому, что у нее талант мага, а с момента его проявления, как можно сказать. Венсит давным-давно предупреждал нас о том, что любой наш ребенок будет рожден магом. По правде говоря, именно поэтому мы хотели поселиться в Белхэйдане.

- Почему?

- Академия магов Белхэйдана претендует на звание лучшей в империи, и у нас есть основания желать лучшего. Мы думали о том, чтобы отправить ее в академию Заранты в Джашане, но сама Заранта посоветовала, что Белхэйдан был бы лучшим выбором. По правде говоря, я думал примерно так же и до этого, тем более после того, как мастер Трейн переехал в Белхэйдан. Никогда еще не рождался более прекрасный эмпат, чем Трейн Элдарфро, и мы знали, какой будет Гвинна, когда ей понадобится самое лучшее. Чем могущественнее маг, тем тяжелее кризис, когда на него обрушивается талант. Немногие выживают без посторонней помощи, если у них больше одного или двух талантов, и трудно судить, когда это может произойти. Особенно с родителями разных рас.

Его последние слова привлекли внимание Кенходэна, больше из-за тона, чем самих слов. В этом было что-то такое, что-то почти похожее на чувство вины. Это было первое беспокойство Базела по поводу его союза с Лианой, и даже сейчас он говорил медленно, тщательно облекая свои мысли в слова.

- Для нашей Гвинны это будет нелегко, - сказал он. - О, мы бы не упустили ее, но мы знали, что нарываемся на неприятности. Люди в империи стремятся быть более терпимыми, чем большинство, и если мы с Лианой любим друг друга, мало кто скажет нам "нет", но даже там есть такие, кто косо смотрит на градани. Думаю, кое-кто будет возражать, хотя ни у кого не хватит смелости сказать это в нашем присутствии. Это шутка самих богов, но, по правде говоря, в наши дни среди сотойи и моего собственного народа таких предрассудков меньше, чем где-либо еще. Но это в моих мыслях - да, и в моем сердце - как то, что в один прекрасный день Гвинна обнаружит этих фанатиков, и она будет нести дополнительное бремя магической силы, когда она это сделает.

- Я понимаю, - тихо сказал Кенходэн.

- Может быть и так, а может быть не так, - сказал Базел еще мягче. - Гвинна хочет быть больше, чем просто... полукровкой. Она - гибрид, не похожий ни на отца, ни на мать. Для начала она хочет быть умной, - Томанак, но она умна! - Он усмехнулся, но это не сняло его напряжения. - И она будет долгожительницей. Она переживет Лиану и меня обоих, а мы, градани, - раса долгожителей.

Кенходэн заметил, что он ничего не сказал о явном продлении жизни Лианы. Он задумался, стоит ли упоминать об этом, учитывая очевидные опасения Базела. Но следующая фраза градани выбросила этот вопрос у него из головы.

- Да, она проживет долгую жизнь... и все эти годы она будет одинока.

- Конечно, нет! - Кенходэн резко запротестовал. - Она прекрасный ребенок, Базел, и не у всех есть предубеждения. Наверняка она найдет кого-нибудь, кто полюбит ее!

- Найдет ли? - голос Базела был мрачен. - Интересно. Да, ты прав, потому что она прекрасный ребенок, и я нисколько не сомневаюсь, что она тоже покажет красоту своей матери, когда вырастет. Но кто женится на бесплодной полукровке?

- Что? - Кенходэн не был уверен, что правильно расслышал.

- Да, - печально сказал Базел. - Градани и люди - как и все человеческие расы, мы восходим к одному и тому же происхождению от общего предка. Но не все расы рожают "нормальных" детей, когда вступают в брак. Лиана и я знали это, и именно поэтому я знаю, что Гвинна не сможет рожать детей.

Базел сделал паузу и посмотрел вниз на свои руки, говоря со спокойной решимостью и трудом.

- Было время, Кенходэн, когда я понял, что был настолько глуп, что позволил себе влюбиться в кого-то вдвое моложе себя, кто хотел бы прожить - может быть, если боги будут благосклонны и удача улыбнется нам - вдвое дольше, чем женщина из моего народа. Никогда еще враг, с которым я сталкивался, не пугал меня так, как это, и я боролся с тем, чтобы не признаться в этом даже самому себе. Но Лиана - у нее на редкость сильное, бесстрашное сердце, и она была бы против, если бы какая-нибудь моя глупость разрушила то, чем мы должны были быть. Я сказал ей тогда, сказал ей прямо, как у людей и градани бывает очень мало детей, когда они поженятся, но это было то, что она уже знала, и она сказала мне так же просто, как и то, что она хотела именно меня. Если бы боги хотели подарить нам ребенка, сказала она мне, она бы любила этого ребенка всем своим сердцем, но она бы выбрала меня в мужья, даже зная, что ребенка никогда не может быть.

Он оторвал взгляд от своих рук и встретился с зелеными глазами Кенходэна.

- Так случилось, что боги дали нам больше лет, чем мы имели право ожидать, и затем, величайший дар из всех, Гвинну. У меня нет слов - Томанак, даже у Брандарка нет слов! - для радости, которую она подарила нам обоим. С того дня, как родилась эта малышка, она держит в своих руках мое сердце, и то же самое относится к ее матери. Но, несмотря на всю радость, которую она нам принесла, она проживет вдвое дольше, даже больше, чем живет мой народ. Моя семья и семья Лианы стремятся к пониманию, и у меня нет никаких сомнений в том, что они будут любить ее, что бы ни случилось. Но когда они состарятся, когда их дети - да, и их внуки - увидят, что она все еще молода и красива, будут ли они чувствовать то же самое? А как насчет людей, которые не являются семьей? Есть такие, кто негодует даже на Венсита, Кенходэн, несмотря на ту цену, которую он так долго платил за то, чтобы они были в безопасности в своих постелях по ночам. Как такие люди отреагируют на кого-то, кто, кажется, никогда не стареет и кто в придачу хочет быть наполовину градани?

Он печально улыбнулся.

- По правде говоря, именно эта мысль привела меня к покупке "Железного топора", чтобы показать Гвинне как можно больше мира, пока я еще молод. Лиана, у нее хватит смелости встретиться лицом к лицу с самим Фробусом и плюнуть ему в глаз. Она ни разу не дрогнула, ни разу не усомнилась. Но я? - Он покачал головой. - Я слишком хорошо знаю, как другие люди смотрят на мой собственный народ. Без сомнения, еще не родился отец, который не беспокоился бы о своей маленькой девочке и о том, как ей живется, когда его больше нет рядом, чтобы присматривать и опекать. Но Гвинна... Еще долго, очень долго она будет нести бремя "полукровки" в глазах некоторых, и слишком многие добавят к этому списку еще и "ублюдка".

Кенходэн не мог видеть его лица в темноте, но ему и не нужно было. Он услышал страдальческую любовь отца в голосе своего друга, и ему внезапно захотелось, чтобы все те, кто продолжал презирать градани, могли услышать это вместе с ним. Но они не могли, и поэтому он протянул руку и яростно схватил Базела за плечо.

- Базел, ты говоришь, Лиана сказала тебе, что хочет тебя, что она любила бы тебя - вышла бы за тебя замуж - даже зная, что у тебя не может быть детей, не просто маловероятно. Ты чувствовал к ней то же самое?

- Конечно, - просто сказал Базел. - В этой вселенной нет человека, более дорогого для меня, чем Лиана, если только это не сама Гвинна. Но для большинства людей дети - это наше бессмертие, Кенходэн.

- Человек, который завоюет руку Гвинны, будет действительно счастливым человеком, - твердо сказал Кенходэн. - Если у него есть хоть капля здравого смысла, он тоже это поймет. И твоя дочь никогда не попадется на хитрые слова, никогда не будет обманута несерьезными обещаниями, точно так же, как она признает поверхностность и глупость любого, кто ненавидит ее за то, что она есть, вместо того, чтобы ценить ее такой, какая она есть! Поверь мне, когда я говорю тебе это. Гвинна найдет кого-то - правильного человека - кто полюбит ее и будет достоин всей той любви, которую я уже видел в ней.

Базел улыбнулся в темноте и сжал предплечье Кенходэна. За все годы, прошедшие с рождения Гвинны, он делился своими страхами только с Лианой. Он даже не обсуждал их с Венситом - потому что Венсит всегда знал, а Базел никогда не сомневался в глубокой, сложной любви волшебника к Гвинне. Он никогда не боялся, что Венсит подведет ее.

Он не знал, почему доверился Кенходэну, и все же был рад, что доверился. Каким бы ни было прошлое Кенходэна, Базел знал, что может доверить ему свой самый драгоценный секрет. И его простая уверенность напомнила Базелу давнюю уверенность Лианы в тот день, когда он, запинаясь, признался, что решил купить "Железный топор", и почему. Она обняла его со слезами на глазах, поцеловала и сказала, чтобы он позволил будущему позаботиться о себе, пока они сосредоточатся на единственном времени, которое они могут контролировать: настоящем.

И он пытался. Боги знали, что он пытался! Он любил свою дочь изо всех сил, потому что, если они с Брандарком смогли преодолеть пропасть ненависти между людьми и градани - если его отец и отец Лианы смогли преодолеть эту пропасть для градани-Конокрадов и сотойи, чья ненависть горела сильнее всего на свете - почему это должно быть невозможно для его Гвинны, сокровища его сердца, чтобы найти мужчину - человека или градани - предназначенного для нее?

Это не было невозможно. Конечно, это было не так! Это было то, что он сказал себе тогда, но теперь он знал лучше. Ей не нужно было пересекать пропасть; она родилась на другой ее стороне. Некоторые могли бы ненавидеть ее за то, кем она была, но не те, кто знал ее - только не те, кто знал ее! Ибо Кенходэн был прав, она была прекрасным ребенком, красивым во всех смыслах этого слова, с сердцем открытым и теплым, как солнце. Совет Лианы, данный ему, принес свои плоды, потому что он любил свою дочь - любил ее со всей неукротимой силой своего сердца, - и эта любовь создала убежище, в котором она могла стать тем, кем ей было предназначено быть.

Глубина его любви к Лиане захлестнула его, как море. Она была намного мудрее его, с самого начала видела так далеко за пределами его внутренних страхов. Она любила его, несмотря на его жестокость, и не позволила ему спрятаться от его любви к ней. Она имела дело не со стереотипами, а с жесткой мудростью сердца, которое говорило ей, что за каждым злом стоит добро, за каждой жестокостью - доброта. Она знала, что Гвинна создаст свою собственную жизнь, справляясь с болью и печалью по мере их возникновения, и потому что она была такой, какая она есть, торжествующей. И для Базела Бахнаксона, защитника Томанака, вес мира зависел от этого одного момента.

Его дочь восторжествует.