Между Мирами

Интермедия. Любовь всей моей жизни

Нагая мулатка присела за столик рядом со скелетом в ковбойской шляпе.

— У вас здесь не занято, симпатичный господин? — спосила она низким, хрипловатым, сексуальным голосом.

— Что вы, прекрасная девица! — воскликнул ходячий труп. — Для такой восхитительной юной дамы у меня всегда найдётся кружечка кьянти. Вы ведь знаете, я не могу пить — чёртов ром выливается из меня, как из прохудившейся бочки!

— Это ужасно, — посочувствовала ему латиноамериканка.

— Пустое, — отмахнулся он. — А ведь были времена… да, времена!

В пустых глазницах появилось мечтательное выражение.

— Девушка ложились у моих ног штабелями, — по секрету сообщил он. — Прекрасные северянки, томные южанки, и даже мексиканки, наподобие вас… Знаете, у меня была рабыня из Орлеана, ужасно на вас похожа, правда! Она была хороша, как никакая белая — о, простите, я не хотел вас оскорбить! Простите.

— Нет, ничего, — улыбнулась ему девушка. — Это было давно. Тогда таких, как я, за людей не считали.

— Кхм, верно, — скелет постучал костяшками по столу. — И так продолжалось до тех пор, пока мы все не полегли на том холме…. Чёртова война Севера и Юга! Я был так молод, и полагал, что буду жить вечно! [77]

— Вы говорите о войне между Штатами в США? — поинтересовалась прелестница.

— Именно про неё, — скелет задумчиво повертел в руках кружку. — Ну так вот… О чём я говорил?

— О мексиканках, — улыбнулась его собеседница.

— О! Верно. Никто не может сравниться в постели с мексиканками. Все эти благородные Сесилии и Розалинды по сравнению с ними — сущие дети. А Флёр была особенно хороша. Уж не знаю, кто ей дал это фрацузское имя… Она была похожа на цветок, хотя я скорей бы назвал её демонессой из ада! В постели она была как огонь, и к тому же ещё ворожила. В то время было много колдуний, в дельте Миссисипи. Быть может, вы мне не поверите — я сижу тут и разговариваю с вами о мистике…

— Нет-нет, я вам верю, — сделала успокаивающий жест мулатка. — А с чего вы взяли, что она была колдуньей?

— О! — скелет грохнул по столу чашкой.

Вино выплеснулось и потекло струёй.

— Она была сущей дьволицей! Намного опаснее Мари Лаво [78]! Поговаривали, что она творит зомби, как и сёстры её из Чёрного Канаана [79]. Но кое-что моя Флёр могла точно. Она наводила порчу и изводила всех, кто ей не нравился. Она пользовалась своей чёрной наукой, что привезли её предки из Древней Африки. Сам Дьявол помогал ей! Однажды я рассказал ей о моей дуэли с Мартином из Дельты — а назавтра его нашли, укушенным змеёй!

— Наверно, она вас любила, — мягко сказала мулатка. — И не хотела, чтобы вы погибли. А вы — вы любили её?

Скелет повесил голову.

— Кто знает. Мне нравилось безумие в постели и её тело, клянусь копытами Вельвезула! Поначалу я думал, она — лишь одна из невольниц, подобно Саре или Изауре. Но потом… потом я к ней привязался. Пусть меня протащат под килем корабля Дьявола, я знаю, о чём говорю! Мне казалось, что я пойду за ней в кипящие океаны Ада — и тогда я испугался. Разве приличествует бравому капитану жениться на безродной рабыне?

И однажды, когда она заговорила со мной о любви, я взбеленился. Велел отвести её на конюшню — и выпорол. Да так, что у неё на бёдрах остались кровавые отметины. А потом приказал её продать. О, как она завывала! Как проклинала меня! Она призвала в свидетели своих чёрных богов, и сказала, что я буду проклят во веки веков. Что буду вечно ходить по земле, даже когда плоть сойдет с моих костей. И англелы не заберут меня на небеса, и дьяволы не утащат в Преисподнюю — пока я не попрошу у неё прощения.

Я не поверил ей. И не верил, пока не проснулся на холме, с дыркой в груди, а крови вокруг было столько, словно я попал на бойню для быков.

Прошли века. Я сторожил сокровищницы и сражался под началом капитана Флинта. Я грабил караваны. Я творил и добрые и злые дела. Я пытался разыскать Флёр, но след её затерялся в этой безумной войне между Севером и Югом.

— А если бы вы нашли её, — тихо спросила девушка, — что бы вы сказали?

Скелет долго молчал.

— Я бы попросил у неё прощения, — медленно сказал он. — Но вовсе не потому, что выгляжу как декорация из дешёвого ужастика. А потому, что ещё тогда, четыре века тому назад, понял, что люблю её больше жизни.

Мексиканка медленно поднялась. Повернулась спиной. Перебросила волосы на грудь

— Скажите, — глухо спосила она, — у вашей знакомой были такие же отметины?

Поперёк её очаровательных крепких бёдер шёл ряд рубцов — едва заметных, тонких. Скелет медленно поднял голову.

— Именно таких, — сказал он, не в силах поверить в увиденное. — Моя любимая Флёр?!

Он упал на колени. Обнял её ноги.

— Прости, прости меня, моя любимая! Прости!

И тогда послышался ужасный треск. Ломались, рассыпаясь, повзонки, падали на пол кости. И только чистый, полированный череп, с великолепным набором зубов, подкатился к ногам мулатки. Та бережно подобрала его и нежно поцеловала в лоб.

— Я прощаю тебя, мой дорогой Джордж Оуэн Делавер. Мой бравый капитан. Мой любимый.