Мэнцзы

Ст. I.

1) Мэн-цзы сказал: Как не человеколюбив был Лян'ский князь Хуй! Кто человеколюбив, тот свою любовь к присным распространяет на других. Кто не человеколюбив, тот свою жестокость к другим распространяет на своих присных[1].

2) Гун-сунь Чоу сказал: Что это значит? Мэн-цзы отвечал: Лян'ский князь Хуй из-за земли разорил свой народ. Потерпев большое поражение, он хотел вступить в новое сражение, но, опасаясь, что не в силах будет одержать победы, он послал на войну своего любимого сына и благодаря этому принес его в жертву. Вот что значит свою жестокость к другим распространить на своих присных (на тех, которых любишь)[2].

Ст. II.

1) Мэн-цзы сказал: По летописи Чунь-цю не было справедливых войн. Но были случаи, что одна война была лучше другой[3].

2) Идти войною — это, когда сюзерен открыто отправляет войско для наказания своего вассала. Равные же государства не могут предпринимать карательных войн друг против друга[4].

3) Лучше быть без Шу-цзина, чем верить ему во всем.

4) В подтверждение этого я возьму из главы У-чэн только 2-3 листка.

5) У человеколюбивого человека нет врагов в поднебесной. А как же, когда наигуманнейший человек (У-ван) шел войною против жесточайшего тирана (Чжоу), в потоках крови всплывали песты[5] ?

Ст. IV.

1) Мэн-цзы сказал: Есть люди, которые говорят: я искусен в расположении войск, я искусен в ведении сражения. Такие люди великие преступники.

2) Если государь любит человеколюбие, то у него нет врагов в поднебесной.

3) Когда Чэн-тан обратился войною на юг, то северные варвары начинали роптать; когда он обратился войною на восток, то западные варвары начинали роптать, говоря: зачем он делает вас последними?

4) Когда У-ван шел войною против Инь, то у него было только 300 военных колесниц и 3000 телохранителей[6].

5) У-ван (обратившись к Инь'цам) сказал: Не бойтесь. Я доставлю вам спокойствие. Я воюю не против народа. Тогда народ ударил челом в землю, словно бы рога обрушились (с шумом)[7].

6) Предпринимать карательную войну — это значит исправлять. А так как каждый желает исправиться, то для чего же прибегать к войне?

Ст. V.

Мэн-цзы сказал: Столяр и колесник могут передать человеку правила (своего ремесла); но они не могут сделать его искусным мастером[8].

Ст. VI.

Мэн-цзы сказал: Шунь питался поджаренным рисом и овощами так, как будто бы он намерен был делать это всю свою жизнь. Но, когда он сделался императором, одевался в узорчатое платье, играл на гуслях и две дочери Яо были к его услугам, то он относился к этому так, как будто бы все это всегда было у него[9].

Ст. VII.

Мэн-цзы сказал: Отныне я знаю тяжелые последствия убийства чьих-либо близких родных. Убьет кто-нибудь чужого отца, тот также убьет и его отца; убьет чужого брата, тот также убьет и его брата. Конечно он не сам убил (своего родного) — здесь было бы одно посредствующее лицо[10].

Ст. VIII.

1) Мэн-цзы сказал: В древности заставы устраивались для защиты от насилия.

2) А ныне они устраиваются для произведение насилия[11].

Ст. IX.

Если кто сам не поступает по закону, то закон не будет исполняем его женою и детьми. Если кто отдает человеку приказ незаконный, то он не может ожидать исполнения его даже женою и детьми[12].

Ст. X.

Кто вполне обеспечил себя материальными выгодами, тот и в злополучный год не погибнет. Кто вполне обеспечил себя нравственным богатством (добродетелями), того и испорченный век не смутит[13].

Ст. XI.

Мэн-цзы сказал: Человек, который любит славу, в состоянии отказаться от большого государства; но, если он не такой человек, то отказ от одной чашки рису и горшка супу сказывается в его лице.

Ст. XII.

Мэн-цзы сказал: Если в государстве нет доверия к людям гуманным и достойным, то оно запугивает.

2) Если в нем нет правил приличия и долга справедливости, то порядок отношение между высшими и низшими спутывается.

3) А если не будет истинного (гуманного) управления делами, то средств не будет достаточно для покрытия расходов[14].

Ст. XIII.

Бывали случаи, что человек негуманный получал в обладание княжество; но чтобы негуманный человек получал в обладание вселенную — этого не бывало[15].

Ст. XIV.

Мэн-цзы сказал: Народ составляет главный элемент (в государстве), духи земли и хлебов — второстепенный, а государь — последний (легкий)[16].

2) Поэтому, кто приобретает расположение простого народа, тот становится императором; кто приобретает расположение императора, делается удельным князем, а кто приобретает расположение сего последнего, тот делается сановником[17].

3) Если удельный князь ставит в опасное положение духов земли и хлебов, то его сменяют и ставят другого.

4) Когда жертвенные животные совершенны, приносимый в жертву хлеб чист и жертвы приносятся во время, а между тем появляются засухи и наводнение, то в таком случае духи перемещались[18].

Ст. XV.

Мэн-цзы сказал: Мудрецы служат учителями для сотен поколений. Таковы были Бо-и и Лю-ся Хуй. Поэтому кто слышал о возвышенном характере Бо-и, тот из алчного и слабого превращался в честного и решительного. Кто слышал о покладистом характере Лю-ся Хуй'я, тот из скаредного и узкого превращался в щедрого и великодушного. Энергично проявив себя сотни поколений тому назад, они заставляют всех, слышавших о них спустя сотни поколений, нравственно подняться. Могли бы они сделать это, если бы не были мудрецами? Что же сказать о тех, которые находились в близких к ним отношениях[19] ?

Ст. XVI.

Мэн-цзы сказал: Человеколюбие — это человек. А когда мы будем рассматривать их в соединении, то это будет закон (путь)[20].

Ст. XVII.

Мэн-цзы сказал: Конфуций оставляя княжество Лу сказал: «Помедлю моим уходом». Это манера оставление им родного княжества. А оставляя Ци'ское княжество, он сам вынул рис из воды, в которой он промывался и ушел. Это манера оставление им чужбины.

Ст. XVIII.

Мэн-цзы сказал: Конфуций очутился в бедственном положении между Чэнь и Цай, благодаря тому, что он не имел сношений ни с государством, ни с чинами этих княжеств[21].

Ст. XIX.

1) Мо-цзы сказал Мэн-цзы: Я без всякого основания подвергаюсь клевете[22].

2) Мэн-цзы отвечал: Не беда. Ученые гораздо более страдают от этого людского злословия[23].

3) В книге стихотворений сказано: «Печально мое скорбное сердце, на меня злобствует толпа негодяев». Это могло относиться к Конфуцию. И далее: «Хотя он не искоренил их злобы, но он не уронил своей славы». Это могло относиться к Вэнь-вану[24].

Ст. XX.

Мэн-цзы сказал: В древности достойные люди своим просвещением просвещали других, а ныне своим помрачением думают просветить других.

Ст. XXI.

Мэн-цзы сказал Гао-цзы: Если по следам горной тропинки вдруг начинают ходить, то она обращается в дорогу. Но если на некоторое время ее забросят, то она зарастает пыреем. Ныне пыреем поросла наша душа[25].

Ст. XXII.

Гао-цзы сказал: Музыка Юй'я лучше музыки Вэнь-вана[26].

2) Мэн-цзы сказал: На каком основании ты так говоришь? Потому что ухо колокола Юй'я как будто источено древесными червями (совершенно износилось)[27].

3) Мэн-цзы сказал: Каким образом это может служить достаточным доказательством? Разве колеи в городских воротах пробиты силою (одной) двуконной телеги[28] ?

Ст. XXIII.

Когда в Ци был голод, Чэнь Чжэнь сказал Мэн-цзы: Весь народ надеется, что вы снова посоветуете князю открыть житницы города там; но я опасаюсь, что вы не можете снова сделать этого. Мэн-цзы сказал: Повторить — это значит поступить, как Фын Фу. Между Цзинь'цами был некто Фын Фу, отличавшийся искусством ловить тигров. Потом он сделался отличным ученым и, отправившись в поле, встретил толпу, которая преследовала тигра. Тигр притаился в горном уголке и никто не осмеливался тронуть его. Увидав издали Фын Фу, народ побежал к нему на встречу: Тогда Фын Фу, обнажив руки, вышел из телеги. Все обрадовались, но ученые насмехались над ним.

Ст. XXIV.

1) Мэн-цзы сказал: Стремление рта ко вкусу, глаза к красоте, уха к музыке, носа к обонянию и рук и ног к покою — это стремление свойственные природе, но удовлетворение их зависит от предопределения. Поэтому благородный муж не говорит о них, как о врожденных его природе[29].

2) Проявление человеколюбия в отношениях между отцом и сыном, долга справедливости в отношениях между государем и подданным, правил вежливости между хозяином и гостем, ума в познании людей достойных и деятельность мудреца в исполнении небесного пути, — все это дело предопределения, но в них сказывается человеческая природа. Поэтому благородный муж в отношении к ним не говорит, что это предопределение неба[30].

Ст. XXV.

1) Хао-шэн Бу-хай спросил: Что за человек был Ио-чжэн-цзы? Мэн-цзы отвечал: Добрый человек, искренний человек.

2) Что вы разумеете под добрым человеком, искренним человеком?

3) Желанный человек называется добрым[31].

4) Тот, кто имеет неложную доброту в себе самом называется искренним.

5) Преисполненный добротой называется прекрасным.

6) Преисполненный добротой и блистательно проявляющий ее вовне называется великим.

7) Великий и имеющий просветительное влияние на других называется мудрецом.

8) Мудрый и непостижимый называется божественным.

9) Ио-чжэн-цзы находится между двумя первыми категориями и ниже четырех последних.

Ст. XXVI.

1) Мэн-цзы сказал: Те, кто бегут от учения Мо-цзы, обращаются к Ян-цзы, а те, которые бегут от Ян-цзы, обращаются к Конфуцианству. Когда они таким образом обращаются, их остается только принимать.

2) А ныне те, которые препираются с Ян-цзы и Мо-цзы, как будто бы преследуют бежавшего поросенка; он уже вошел в закутку, а они все еще продолжают кликать его[32].

Ст. XXVII.

Мэн-цзы сказал: Существует требование в казну холста и непряденого шелку, хлеба и послуги. Из этих трех видов обложения государь требует за один раз одного чего-либо и откладывает взимание двух остальных. Если он зараз потребует двух, то народ будет умирать с голоду, а если зараз потребует все три вида обложения, тогда отцы и дети разлучатся[33].

Ст. XXVIII.

У князя три драгоценности: Земля, народ и управление. А того, кто ценит выше всего жемчуг и дорогие камни, непременно постигнет несчастие..

Ст. XXIX.

Пэнь-чэн Го служил Ци. Мэн-цзы сказал: Умер этот Пэнь-чэн Го. И он действительно был казнен. Тогда ученики спросили Мэн-цзы: Как вы узнали, что он будет казнен? Мэн-цзы отвечал: Он был человек, обладавший некоторым талантом, но не слушал великого учения Конфуция и потому заслуживал только того, чтобы погубить себя.

Ст. XXX.

1) Мэн-цзы отправился к Ци и был помещен в особом дворце, где на окне лежал начатый башмак. Когда сторож пришел за ним, то не нашел его[34].

2) Кто-то спросил: Неужели это кто-нибудь из ваших учеников стащил? Мэн-цзы отвечал: Думаете ли вы, что они пришли сюда для кражи башмаков? Я думаю, нет. Открыв курсы, вы не доискиваетесь до прошлого ваших учеников; приходящих к вам не отгоните, и если кто приходит с намерением учиться, вы принимаете его таковым и только[35].

Ст. XXXI.

1) Мэн-цзы сказал: У всех людей есть что-либо, чего они не выносят; пусть они перенесут это чувство на то, что они выносят и получится человеколюбие. У всех людей. есть что-нибудь, чего они не делают; пусть они перенесут на то, что они делают и получится сознание долга справедливости.

2) Если человек будет в состоянии довести до полного развития чувство нежелания вредить другим, то у него будет человеколюбия более, чем нужно. Если человек будет в состоянии развить до полноты чувство непохищения чужой собственности, то у него справедливости будет более, чем нужно[36].

3) Если человек разовьет в себе до полноты сущность непринятия от других презрительного величания «ты», то он повсюду будет действовать в духе справедливости[37].

4) Если ученый разговаривает с кем не годится разговаривать, значит он имеет в виду посредством слова привлечь к себе человека и наоборот, если он не вступает в разговор с кем пригодно говорить, значит он имеет в виду привлечь к себе человека посредством молчания. Оба эти случая относятся к категории воровства[38].

Ст. XXXII.

Мэн-цзы сказал: Те слова, которые будучи простыми, в то же время имеют далеко достигающее значение — добрые слова. Принципы, которые, отличаясь краткостью, имеют обширное приложение — добрые принципы. Слова благородного мужа не идут ниже пояса и истинные принципы в них остаются[39].

2) Правило, которого держится благородный муж — это самоусовершенствование, но посредством его достигается спокойствие вселенной.

Ст. XXXIII.

Мэн-цзы сказал: Яо и Шунь — это природники, а Тан и Чэн — это возвратники[40].

2) То, что движение, выражение лица и обращение природника соответствуют правилам приличия, это является крайним выражением его совершеннейшей добродетели. Что плач его по умершим выражает сердечное сокрушение по ним, а не предназначается для живых. Он постоянно и неуклонно следует путем добродетели, но не для того, чтобы домогаться жалованья. Речи его искренни, но не из желания поступать правильно[41].

3) Благородный муж исполняет законы, ожидая того, что ему предопределено[42].

Ст. XXXIV.

1) Мэн-цзы сказал: Давая советы знатным людям следует относиться к ним с пренебрежением и не смотреть на их знатность и важность[43].

2) Если бы я достиг осуществления своих намерений, то я не сделал бы, как у этих бар того, чтобы палаты были вышиною в несколько саженей с подрешетинами, выдающимися на несколько фут, чтобы кушанья расставлялись передо мною на протяжении целого квадратного саженя, чтобы прислуживали сотни наложниц, чтобы прохлаждаться и веселиться и скакать на охоту в сопровождении тысячи колесниц. Всего этого, что занимает их, я не сделаю, а все что занимает меня — это правила древних мудрецов. Чего мне бояться их[44] ?

Ст. XXXV.

Мэн-цзы сказал: Самое лучшее средство для воспитания сердца — это иметь мало похоти. Человек, у которого мало похоти, хотя теряет некоторые добрые качества, но мало. Человек, у которого много желаний, хотя и сохраняет некоторые добрые качества, но мало.

Ст. XXXVI.

1) Цзэн-си любил мелкие жужубы и поэтому Цзэн-цзы не мог есть их[45].

2) Гунь-сунь Чоу спросил: А что лучше — мелко изрубленное жареное мясо, или мелкие жужубы? Конечно мясо, отвечал Мэн-цзы. В таком случае, сказал Гун-сунь Чоу, почему Цзэн-цзы ел мелко изрубленное мясо, а не ел жужубов? Мэн-цзы отвечал: Потому что такое мясо нравится всем, а любовь к жужубам, индивидуальна. Мы избегаем употребление имен (родителей и старших), но не фамилий, потому что фамилия есть название общее, а имя индивидуальное.

Ст. XXXVII.

1) Вань Чжан сказал: Конфуций в бытность свою в Чэнь, сказал: «Отчего бы мне не возвратиться? Ученики моей школы высокоумно-ретивы, но небрежны в деле; конечно они двигаются вперед и хватают, что нужно, но не оставляют своих старых привычек». Почему Конфуций, находясь в Чэнь, думал о Лу'ских высокоумно-ретивых ученых[46] ?

2) Мэн-цзы сказал: Конфуций, не находя человека, идущего средним путем, которому бы он мог сообщить свои наставления, решился остановиться на высокоумно-ретивых и осмотрительно-сдержанных. Первые будут двигаться вперед и схватывать, что им нужно, а вторые — не сделают ничего дурного. Разве Конфуцию не хотелось бы иметь человека, идущего средним путем? Но, так как он не мог быть уверенным в том, что найдет такого, потому и подумал о второстепенных[47].

3) Смею спросить, каковы те, которых можно назвать высокоумно-ретивыми?

4) Мэн-цзы отвечал: Такие, как Цзинь Чжан, Цзэн-си и Му-ши, которых Конфуций называл высокоумно-ретивыми[48].

5) Почему они назывались высокоумно-ретивыми?

6) Мэн-цзы отвечал: В своих стремлениях они предавались бахвальству, говоря: «Древние люди! Древние люди!» А когда беспристрастно рассмотришь их поступки, то оказывается, что они не соответствуют их словам[49].

7) Когда же он увидел, что и высокоумно-ретивых ему не сыскать, то он хотел найти ученых, стыдящихся всего нечистого и сообщить им свои наставления. Это были осмотрительно-сдержанные-третьестепенные люди[50].

8) Вань Чжан продолжал. Конфуций сказал: «Я не негодую на тех, которые, проходя мимо моих ворот, не заходят в мой дом; — ведь они только деревенские добряки; а эти добряки — губители добродетели». Каковы те, которых можно назвать деревенскими добряками?

9) Мэн-цзы отвечал: Это те, которые об одних говорят: Зачем они так бахвалят? Их слова не сходятся с поступками, а поступки с словами. Но они повторяют: Древние! Древние! А о других: Почему они поступают таким исключительным образом и так холодны? Рожден в этом мире, и будь человеком этого мира. Будь добр, ну, и ладно. Те, которые подобно евнухам льстят миру — это деревенские добряки[51].

10) Вань Чжан сказал: Вся деревня называет этих людей добряками и везде они являются таковыми. Почему же Конфуций считает их губителями добродетели?

11) Мэн-цзы отвечал: Не одобрять их — нет поводов к неодобрению; насмехаться над ними — нет повода для насмешки. Они разделяют мирские обычаи; мирятся с грязным веком. В жизни они кажутся преданными и верными; по поведению они кажутся честными. Всем они нравятся и сами считают себя правыми, но с этим людом невозможно вступать на путь Яо и Шуня. Поэтому они называются злодеями добродетели.

12) Конфуций сказал: Я ненавижу, то, что имеет подобие истинного, но не есть истинное. Я ненавижу плевелы из опасения, что их смешают с хлебом (всходами). Я ненавижу лесть из опасения, что ее смешают с правдою. Я ненавижу краснобайство из опасения, что его смешают с искренностью. Я ненавижу Чжэн'скую (развратную) музыку из опасения, что ее смешают с истинною музыкой. Я ненавижу фиолетовый цвет из опасения, что его смешают с красным. Я ненавижу деревенских добряков из опасения, что их смешают с истинно добродетельными.

13) Благородный муж старается возвратить обычные, неизменные правила. Когда они приведены в порядок, то народ устремляется к добродетели, а когда он устремляется к добродетели, то не будет места беззаконию и пороку[52].

Ст. XXXVIII.

1) Мэн-цзы сказал: От Яо и Шуня до Чэн Тана более 500 лет. Такие лица, как Юй и Гао-яо видели их и знали их учение. Что касается Чэн Тана, то он знает учение Яо и Шуня понаслышке.

2) От Чэн Тана до Вэнь-вана тоже более 500 лет. Такие лица, как И Инь и Лай Чжу видели Чэн Тана и знали его учение, Вэнь-ван же знал его понаслышке[53].

3) От Вэнь-вана до Конфуция тоже более 500 лет. Такие люди, как Тай-гун Ван и Сань И-шэн видели Вэнь-вана и таким образом знали его учение; Конфуций же знал его понаслышке[54].

4) От Конфуция до настоящего времени 100 с лишком лет. Расстояние по времени от века мудреца столь не далекое и так близко лежала резиденция его. Неужели при таких обстоятельствах нет никого, кто бы передал его учение? Неужели так и нет никого[55] ?