Мэнцзы

Ст. I.

1) Мэн-цзы сказал: Благоприятные условия времени, посылаемые небом, не стоят выгод, представляемых местностью; а эти последние не стоят человеческого единения (согласия)[1].

2) Городок с внутреннею стеною в 3 ли (1 1/2 версты) в окружности и с внешнею в 7 ли осажден, но не взят. Для того, чтобы окружить и атаковать его необходимо заручиться от неба благоприятным временем. Однако то, что он не взят указывает, что, посылаемое небом, благоприятное время не стоит выгод, представляемых землею[2].

3) Но, вот город с высокими стенами, с глубокими обводными каналами, с сильным и отличным вооружением и с большим запасом хлеба, а оставлен людьми, которые удалились из него. Это указывает нам, что выгоды представляемые местностью не стоят человеческого согласия[3].

4) Поэтому и говорится: Народ отделяется не границами, снабженными насыпями; государство крепко не естественными преградами, представляемыми горами и горными реками; вселенная (империя) приводится в трепет не качеством вооружение. Тот, кто усвоил (гуманные) принципы, имеет много помощников; утративший же эти принципы имеет их мало. При крайней беспомощности родные возмущаются против государя, а при крайней многопомощи вся вселенная покорна ему. Представьте-ка себе того, кто с покорною ему вселенною нападает на того, против кого возмутились его родные. Поэтому гуманный государь не поднимает оружия, но, если поднимет его, без сомнения, одержит победу[4].

Ст. II.

1) Мэн-цзы готов был отправиться к (Ци'скому) князю на аудиенцию, как последний прислал человека с следующим заявлением: Я (князь) хотел отправиться к вам с визитом, но простудился и не могу выходить на воздух. Завтра утром у меня будет прием. Не знаю можете ли вы доставить мне удовольствие видеть вас? Мэн-цзы отвечал посланному: я нездоров и не могу отправиться во дворец[5].

2) На другой день Мэн-цзы отправился для выражение соболезнование к Ци'скому вельможе Дун-го; тогда Гун-сунь сказал: вчера вы по болезни отказались (отправиться во дворец), а сегодня отправляетесь с визитом соболезнования. Пожалуй, что это неловко? Мэн-цзы ответил: Вчера я был болен, а сегодня выздоровел. Почему же мне не отправляться с выражением соболезнования[6] ?

3) Князь прислал человека осведомиться о здоровье и лекаря. Мэн-Чжун отвечал им: Вчера, когда последовал княжеский приказ, Мэн-цзы был немного нездоров и потому не мог отправиться во дворец. Сегодня ему немного получше и он поторопился отправиться во дворец. Не знаю дошел ли он теперь. Вслед за этим он послал несколько человек перехватить Мэн-цзы по дороге и сказать ему: Прошу не возвращаться домой, а отправиться во дворец[7].

4) Мэн-цзы вынужден был отправиться ночевать к Цзин Чоу, который сказал ему: Дома связь между отцом и сыном, а вне дома между государем и подданным составляет два великих отношение между людьми. В отношениях между отцом и сыном главным принципом является любовь, между государем и подданным — почтение. Я видел почтение князя к вам, но не видел каким образом вы выражаете почтение к князю? Мэн-цзы сказал: Ах! что это вы говорите? Между Ци'сцами нет ни одного человека, который бы говорил с князем о гуманности и справедливости. И это не потому, чтобы они не считали гуманность и справедливость прекрасными; они в душе говорят: стоит ли с таким человеком толковать о гуманности и справедливости? Вот что. Таким образом, нет непочтения больше этого. Я же не смею излагать перед князем ничего кроме принципов Яо и Шуня. Из этого следует, что Ци'сцы почитают князя менее меня[8].

5) Тогда г. Цзин сказал: Нет. Это не то, что я разумел. В книге церемоний сказано: Когда отец зовет, надобно исполнять безмолвно и моментально; когда князь приказывает позвать, не ожидают пока заложат экипаж. Вы положительно имели намерение отправиться во дворец, но, услышав приказ князя, не осуществили этого намерение. По этому правилу, как будто, выходит несоответствие[9] ?

6) Как можно так объяснять? Цзэн-цзы сказал: «По богатству никто не может сравниться с владениями Цзинь и Чу. Ну, они с своим богатством, а я с своею гуманностью, они с своими титулами, а я с своею справедливостью. Чем же я беднее их?» Каким образом это может быть несправедливым, когда Цзэн-цзы говорит об этом? Это указывает, что вероятно в этом заключается особый смысл. Во вселенной есть три повсеместно уважаемых предмета: титул, возраст и добродетель. Из них при дворе выше всего знатность, в деревне возраст, а в содействии по управлению народом, в пропитании и воспитании его — добродетель. Каким же образом тот, кто имеет одно из этих качеств, может небрежно относиться к тому, кто обладает двумя[10] ?

7) Поэтому государь, намеревающийся совершить великие деяния, без сомнения будет иметь министров, которых он не будет призывать к себе; а если захочет посоветоваться с ними, то будет отправляться к ним. Тот же, кто не питает такого уважения к добродетели и такой любви к их учению, не заслуживает того, чтобы с ним работать[11].

8) Поэтому Чэн Тан сначала учился у И-иня, а потом уже сделал его своим министром; благодаря этому он без труда достиг царской власти. Князь Хуань сначала учился у Гуань Чжуна, а потом сделал его своим министром; благодаря этому он без труда занял первое место между удельными князьями[12].

9) В настоящее время владения имперских князей равны и доблести их однородны; ни один из них не в состоянии превзойти другого, и это только потому, что они любят делать министрами тех, которых они учат, а не тех, у которых они учились бы[13].

10) Что касается отношений Чэн-тана к И-иню и князя Хуань к Гуань-чжуну, то они не осмеливались призывать их к себе. Если уже Гуань-чжуна нельзя было призывать, то тем менее того, кто не является Гуань-чжуном[14].

Ст. III.

1) Чэнь-чжэнь спросил у Мэн-цзы говоря: В прежнее время, когда вы были в Ци, князь послал вам в подарок 2.000 лан, вы не приняли их; в Сун вам послали 1.400 лан и вы приняли их; а в Сюе вам послали 1.000 лан и вы также приняли их. Если прежний отказ был правилен, то в таком случае принятие подарка в последних двух случаях было неправильно; или же, если принятие было правильно, то непринятие было неправильно. Учитель вам необходимо остановиться на одном из двух[15].

2) Мэн-цзы сказал: Во всех случаях было поступлено правильно.

3) В бытность свою в Сун, я готовился совершить далекое путешествие; а путешественникам непременно посылают напутственные подарки и надпись на них гласила: «напутственные подарки». Почему мне не принять их[16] ?

4) В бытность в Сюе, я был настороже и надпись на подарке князя гласила: «Услыхав что вы настороже, я посылаю вам подарок для приобретение оружия». Почему мне было не принять его[17] ?

5) Что же касается случая в Ци, то на подарке, не было указано назначение; а посылать подарки без указания назначения — это значит подкупать того, кому посылают их. Где же видано, чтобы благородного мужа можно было привлечь подкупом[18] ?

Ст. IV.

1) Мэн-цзы, прибыв в город Пин-лу, обратился к правителю его с следующею речью: Если кто из ваших алебардщиков в один день три раза будет отсутствовать из строя, то вы казните его смертью или нет? Тот отвечал: Не дожидаюсь трех раз[19].

2) В таком случае, сказал Мэн-цзы, вы также много раз манкировали службой. В злополучные и голодные годы слабых и старых из вашего народа, очутившихся в канавах и рвах и людей цветущего возраста, рассеявшихся по четырем странам, бывает несколько тысяч человек. Это не мое дело, отвечал правитель[20].

3) Вот человек, который получил от другого коров и баранов с тем, чтобы пасти их для него; он конечно должен искать пастбищ с травою. Если поиски его за ними не увенчаются успехом, то должен ли он возвратить их хозяину, или же стоять и смотреть, как они будут дохнуть? В таком случае (смерть людей) это моя вина, отвечал правитель[21].

4) В другой раз Мэн-цзы, представившись князю, сказал ему: Из градоначальников вашего высочества мне известны 5 человек, из которых только Кун Цзюй-синь сознает свою вину и объяснил князю в чем дело. Тогда князь сказал: это моя вина[22].

Ст. V.

1) Мэн-цзы, обратившись к Чи-ва, сказал ему: То, что вы отказались от места градоначальника в Цы-лине и просили о назначении вас министром уголовных дел, кажется имеет основание, потому что вы получили возможность говорить. В настоящее время прошло уже несколько месяцев, (как вы занимаете пост министра), и неужели вы не имели случая говорить[23]?

2) Чи-ва обратился к князю с советом, который не был принят; тогда он отказался от должности и удалился[24].

3) Ци'сцы сказали: Действия его (Мэн-цзы) по отношению к Чи-ва были хороши; но, каковы они были по отношению к самому себе, этого мы не знаем[25].

4) Гун-ду-цзы сказал об этом Мэн-цзы.

5) Мэн-цзы сказал: Я слышал о том, что если человек, занимающий служебный пост, лишен возможности исполнять свои обязанности, то он оставляет его; удаляется и тот, который, имея обязанность слова, лишен возможности осуществить ее. А так как я не занимаю служебного поста, не несу обязанностей делать представления, то разве я не располагаю полнейшею свободою оставаться или уходить[26] ?

Ст. VI.

1) Мэн-цзы, занимая пост министра в княжестве Ци, отправился для выражения соболезнования в княжество Тэн. В качестве помощника князь послал с ним Гай'ского градоначальника Ван-хуаня. Не смотря на то, что он утром и вечером представлялся Мэн-цзы, последний, во всю дорогу из Ци в Тэн и обратно, ни разу не говорил с ним о деле посольства[27].

2) По этому случаю Гун Сунь-чоу сказал: Положение Ци'ского министра не малое; путь из царства Ци в Тэн не близкий. Как это так, что, совершив путешествие туда и обратно, вы не сказали с Ван-хуанем ни одного слова. На это Мэн-цзы сказал: Так как дело выражения соболезнования уже было кем то устроено, то о чем же мне было говорить с ним[28].

Ст. VII.

1) Мэн-цзы отправился из Ци в Лу для погребения матери и на обратном пути в Ци остановился в городе Ин. Здесь ученик его Чун-юй позволил себе обратиться к нему с следующими словами: Не зная о моей непригодности, вы приказали мне озаботиться устройством гроба; так как вы были в суетах, то я не осмелился беспокоить вас; теперь же я хотел позволить себе доложить вам, что дерево, употребленное на гроб, мне кажется, чересчур прекрасно[29] ?

2) На это Мэн-цзы сказал: В древности не существовало правил относительно толщины гробов — внутреннего и внешнего. В средней древности внутренние гроба делались в 7 дюймов толщины и внешние соответственно этому. Так делалось всеми начиная от императора и до простолюдина и не для показа только, а для проявления в полной мере их человеческих чувств[30].

3) Только те, которые не имеют на это права и не имеют средств, не могут доставить себе этого удовольствия; все древние люди, которые имели на это право и имели состояние пользовались этим. Почему же только один я не мог так сделать[31] ?

4) Кроме того, разве человеческому (сыновнему) чувству не доставит удовольствия то, чтобы земля не прикасалась к телу покойника[32] ?

5) Я также слышал, что человеколюбивый и проникнутый сыновнею почтительностью муж ради мира (других) не будет скаредным по отношению к своим родителям[33].

Ст. VIII.

1) Шэнь-тун спросил частным образом у Мэн-цзы: Можно ли пойти войною против царства Янь? Мэн-цзы отвечал можно. Цзы-куай не имел права отдавать Янь другому человеку, а Цзы-чжи не имел права принимать его от Цзы-куай'я. Представим себе, что здесь есть чиновник, который нравится вам и вы, не объявив князю, частным образом отдали бы ему свое жалование и титул, а он также без княжеского приказа, частным образом принял бы их от вас. Возможно ли это? И какая будет разница между этим и случаем с Янь[34] ?

2) Когда Ци'сцы побили Янь'цев, то некто сказал Мэн-цзы: Правда ли, что вы советовали Ци идти войною против Янь? Нет. Шэнь-тун спросил меня — можно ли идти войною против Янь? Я отвечал: да, можно. И они (т. е. Цисцы) в самом деле отправились против Яньцев войною. Если бы он спросил меня: кто может идти против них войною (т. е. наказать их), то я ответил бы ему: сюзеренный государь, тот может покарать их. Предположим, что перед нами убийца и кто-нибудь спросит, меня: можно ли казнить этого человека? Я отвечу: можно. Если он спросит: кто может казнить его? Я отвечу: его может казнить министр уголовных дел. В данном случае одно Янь шло войною против другого Янь; с какой стати я мог бы советовать это[35] ?

Ст. IX.

1) Яньцы возмутились. Тогда князь сказал: мне очень совестно пред Мэн-цзы.

2) На это Чэнь-цзя сказал: Не беспокойтесь князь. Кого вы сами, князь, считаете более человеколюбивым и умным — себя, или же Чжоу-гуна? О! Что ты говоришь? Чжоу-гун, сказал Чэнь-цзя, послал Гуань-шу для наблюдения за Инь, но он с Инь'ским князем У-гэном возмутился. Если Чжоу-гун отправил Гуань-шу, зная что случится, то это было негуманно, если он отправил его, не зная что случится, то это было неразумно. Если Чжоу-гун не был вполне гуманен и мудр, то тем более это возможно для вас, князь. Я прошу дозволить мне повидаться с Мэн-цзы, чтобы освободить вас от этого чувства стыда[36].

3) Чэнь-цзя, увидевшись с Мэн-цзы, спросил его: Что за человек был Чжоу-гун? Мэн-цзы отвечал: древний мудрец. Правда ли, продолжал Чэнь-цзя, что он посылал Гуань-шу для наблюдения за Инь (княжество) и Гуань-шу, воспользовавшись Иньским владетелем, возмутился? Правда, отвечал Мэн-цзы. Тот продолжал: Знал ли Чжоу-гун, что Гуань-шу возмутится и все-таки послал его? Не знал, отвечал Мэн-цзы. А если так, то значит и мудрецы ошибаются, продолжал Чэнь-цзя. Чжоу-гун, заметил Мэн-цзы, был младший брат, а Гуань-шу старший. Не была ли ошибка Чжоу-гуна законною (оправдываемою)?

4) К тому же древние благородные мужи, если ошибались, то исправляли свои ошибки, тогда как современные благородные мужи, когда ошибаются, то делаются послушными рабами их. Ошибки древних благородных мужей подобны солнечным и лунным затмениям, — все их видят, а когда они исправят их, то все взирают на них с уважением. Современные же благородные мужи не ограничиваются только тем, что покорно следуют за ними, но следуя за ними еще придумывают для них извинения[37].

Ст. X.

1) Мэн-цзы оставил службу и стал приготовляться к отъезду[38].

2) Князь отправился к Мэн-цзы и, увидевшись с ним, сказал ему: Несколько дней тому назад я хотел видеть вас, но не мог исполнить этого. Потом мне удалось быть подле вас и весь двор был весьма рад. Теперь вы еще бросаете меня и возвращаетесь к себе. Неизвестно можно ли будет потом снова увидеться с вами? Мэн-цзы отвечал: О будущем свидании я не смею просить, хотя для меня оно всеконечно желательно[39].

3) В другое время князь, обратившись к Ши-цзы, сказал ему: Я хотел бы в моем государстве дать Мэн-цзы дом и выдать на содержание учеников его 10.000 чжунов хлеба для того, чтобы чины и народ моего государства чтили его и подражали ему. Почему бы тебе не сказать ему об этом от меня[40] ?

4) Ши-цзи обратился к Чэнь-цзы, чтобы он сказал об этом Мэн-цзы. Чэнь-цзы передал слова Ши-цзы Мэн-цзы.

5) Мэн-цзы на это сказал следующее: Правда. Но как Ши-цзы знать, что это невозможно? Положим, что я хотел бы разбогатеть, то, отказавшись прежде от 100.000 и приняв теперь 10.000, показал ли бы я этим, что желаю разбогатеть[41] ?

6) Цзи-сунь сказал: Странный человек был Цзы Шу-и. Добился сам участия в управлении, потом отказали ему; ну и покончил бы на этом; а он провел своего сына, или младшего брата в министры. Кто из людей не хочет также быть богатым и знатным, но только он один в вопросе о богатстве и знатности, руководимый чувством корысти, старался занять исключительное положение (т. е. монополизировал их)[42].

7) Древние торговцы меняли то, что у них было на то, чего у них не было и чиновники только разбирали их споры. Но вот появился на рынке один низкий человек, который старался отыскать курган и взобраться на него, чтобы оттуда смотреть направо и налево и улавливать в свои сети барыши рынка. Все считали его низким человеком и поэтому начали облагать (его товары) пошлиной. Обложение купцов пошлиной началось с этого низкого человека[43].

Ст. XI.

1) Мэн-цзы, отправившись из Ци ночевал в Чжоу[44].

2) Здесь был один человек, хотевший ради князя задержать путешественника; он сел и заговорил. Мэн-цзы не отвечал ему и, склонившись к столу, лежал.

3) Тогда гость с неудовольствием сказал: Я провел ночь в посте и после этого осмелился заговорить с вами, а вы лежите и не слушаете меня. Позвольте мне откланяться и не дерзать на новое свидание с вами. Тогда Мэн-цзы сказал: Садитесь и я объясню вам в чем дело. В прежнее время, если бы Лу'ский князь Мю не имел человека подле Цзы-сы, то он не мог бы доставить ему спокойствия (и оставить его). Если бы Се-лю и Шэнь-сян не имели человека подле князя Мю, то они не могли бы оставаться (в Лу)[45].

4) Вы заботились обо мне, продолжал Мэн-цзы, но не так, как (в древности заботились) о Цзы-сы. Таким образом, вы ли порвали со мною, или я порвал с вами[46]?

Ст. XII.

1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, Инь-ши в разговоре с одним человеком сказал: Если Мэн-цзы не знал, что Ци'ского князя нельзя считать за Чэн-тана или У-вана, то это с его стороны было непониманием, если же он знал, что это невозможно и несмотря на это прибыл в царство Ци, то это значит, что он искал милостей князя. Он прибыл издалека, чтобы представиться князю и, не встретив с его стороны благосклонности к себе, удалился. Но что мне не нравится так то, что он выехал из Чжоу, проведя в нем трое суток. Что за медленность такая[47] ?

2) Гао, ученик Мэн-цзы, сообщил ему об этом.

3) По этому поводу Мэн-цзы сказал: Где Инь-ши знать меня? Что я пришел издалека представиться князю, это было мое желание, а не встретить расположение и потому удалиться — неужели это было мое желание? Я был вынужден сделать это.

4) Я выехал из Чжоу, проведя там трое суток, и находил в своей душе, что отправился еще скоро. Быть может князь изменил бы (свой взгляд); а если бы он изменил его, то без сомнения вернул бы меня[48].

5) Когда я выехал из Чжоу князь не послал за мною вдогонку, тогда только я свободно возымел желание возвратиться. Хотя так и было со мною, но неужели я мог бросить князя? Князь вполне годен, чтобы делать добро; и если бы он воспользовался мною, то это послужило бы не только для блага одного Ци'ского города, но для всеобщего блага населения империи. Авось князь исправится; я постоянно питаю на это надежду[49].

6) Неужели я похож на этих мелких людишек, которые, когда увещания, обращенные ими к князю, не приняты, удаляются с гневом, написанным на их лице и останавливаются на ночлег после форсированного путешествия целого дня[50].

7) Услыхав об этом Инь-ши сказал: Я действительно ничтожный человек.

Ст. XIII.

1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, то Чун-юй в дороге спросил его: У вас кажется недовольный вид? А между тем, я когда-то слышал от вас, что благородный муж не ропщет против неба и не винит людей[51].

2) То было одно время, а это другое, отвечал Мэн-цзы.

3) Чрез каждые 500 лет непременно появляется истинный, гуманный государь и в течении этого периода бывают люди, прославившиеся в свою эпоху[52].

4) От Чжоуской династии и до настоящего времени прошло более 700 лет. Если судить по счету, то указанная дата прошла; но, судя по настоящему времени, можно рассчитывать на появление таких людей.

5) Но видно небо не желает умиротворения Китая; если бы оно желало этого, то в настоящую эпоху кто, кроме меня, мог бы совершить это. К чему послужило бы мое неудовольствие?

Ст. XIV.

1) Удалившись из Ци, Мэн-цзы поселился в местности Сю. Здесь Гун-сунь Чоу спросил его: Занимать служебный пост и не получать жалованья — это древний порядок?

2) Мэн-цзы отвечал: Нет. Когда я представился князю в Чун, то по выходе от него у меня явилось намерение уехать. Не желая изменить намерение, я отказался от получение жалованья[53].

3) Потом пришел приказ о сборе войск и мне невозможно было просить о выезде. Долго оставаться в Ци не было моим намерением.