Мера человек: Выбор

Глава 19. Командор Хорас

Солнце уже исчезло за склоном горы, когда мы с Намди шли к крепости. Он вёл меня совсем не к парадному входу — пока мы шли, я смотрел на крепость сбоку. Видимо, где-то есть чёрный ход.

Тропинка шла по склону, ныряя под нависающие скалы. Вокруг мелькала мелкая живность, которая, кажется, даже не имела меры. Стрекотали какие-то насекомые, где-то пела птица.

Безликий молча шагал впереди, никак не комментируя то, что произошло в городе. Намди не позволял тому, что его не касается, как-то озадачивать разум.

Тот переполох, что я устроил в Каудграде, следовало бы обдумать. Но времени, как всегда, было в обрез.

«Одно ясно точно — твоё обнуление снимает метки Бездны, Марк. О, Небо, это просто невероятно!»

Да, это было невероятно. Но учитывая, что я уже два раза победил дьявола Аваддона таким образом, наивно полагать, что он позволит это в третий раз.

Да, я снимаю метки, только главное не это.

Они. Стали. Активироваться.

«Да, в зверях рядом с тобой».

Получается, Аваддон всё же ищет меня.

А Хали ведь говорила, что течение времени в Тенебре и небесных мирах отличается от Инфериора.

«Да. Это сложно для понимания, но это так. Основная связь Неба и Бездны с Инфериором происходит через оракулов».

Я кивнул. Это давно понятно, ведь куда не приду, везде меня уже ждут.

Высшие меры словно маркер ставят. Это даже не ловушка — оракулу приходит видение, а следом начинается ожидание. Когда события вокруг совпадают с увиденным, то там, в других мирах, получают весточку: «предсказание сбылось».

А значит, надо реагировать, и направлять своё внимание в эту зону.

Видимо, вот это самое «внимание» и требует огромных сил. Метки съедают силы у «меченых», я это заметил. Когда Белиар отдавал мне свою энергию, эффект был такой же — небывалая мощь на несколько минут, а потом полное опустошение.

У нас с Белиаром силы заканчивались у обоих. Возможно, я бы от этой магии умер, если бы не был частицей Абсолюта. А может ли так получиться, что Аваддон тоже сейчас там, в Тенебре, обессилен?

Если так, то пока он валяется в обмороке, у меня есть некоторое время на то, чтобы поменять дислокацию.

«Незнакомые слова, Марк».

Драпать в другое место, если говорить яснее.

«Знаешь, в этом есть смысл. Не только магия демонов так работает: я тоже теряю сознание, если передаю тебе силу».

Я кивнул. Да, это я прекрасно помню.

«Ты видел, что случилось с великим господином Каэлем, когда он спустился в Инфериор?»

Непроизвольно я коснулся груди, где лежала печать со словом бога. Да, образ пылающего исполина, прожигающего тучи, я точно не забуду.

«Это его сила горела. С каждой секундой, проведённой в Инфериоре, в нём сгорал дух. В таких количествах, которые тебе и не снились. Наверное, можно тысячу раз выскочить из нулевой меры, вот сколько…»

Нет.

«Что нет?» — удивилась Хали.

Я прекрасно помнил, что, когда появился в Нулевом Мире, Хали сама говорила, что не знает, сколько духа надо, чтобы ноль перешёл в первую меру.

«Ну, теперь-то ясно, что достаточно духа ангела».

Всё равно я покачал головой. Это моя частица Абсолюта даёт мне возможность скакать по мерам, меняя их как перчатки, в то время как обычные жители Инфериора всю жизнь сидят в одной.

«Боги и дьяволы боятся в Инфериоре не только сгорания сил. Если вернуться назад, то быстро восстановишься. Истинные Просветлённые, рядом с которыми всё теряет меру — вот чего боится любая небесная мера. Но об этом мало кому известно, да и Небо старается хранить эту тайну».

Ни хрена не боится. Бился я с ангелами, которые обучены убивать Просветлённых.

«Но их посылают боги. А вообще, это правильно, ведь просва нарушает порядок мироздания. Уму непостижимо, чтобы…»

Шестёрка била туза. Я грубо оборвал этой мыслью речь Халиэль. Сильным мира сего всегда кажется несправедливым, что кто-то может поколебать их власть.

«Но таковы закон и порядок».

Я вздохнул. Сколько я уже Белиару про это талдычил, что его любимая Бездна послала его в качестве жертенного ягнёнка наполнить сосуд. И Халиэль туда же — собственный начальник казнил её от имени Неба, но она продолжает свои проповеди.

«Марк, ты судишь слишком однобоко…»

Правильно я сужу.

Все вокруг страдают, если действуют по правилам. Жёлтый приор вырезает зверей на своих землях…

— Намди, — вдруг позвал я.

Зверь обратил ухо в мою сторону.

— Что за договор у Безликих с Бездной?

Намди повернулся, пристально глянув на меня:

— Тебе известно многое, Белый Волк.

Я молча ждал ответа.

— Это дела моей стаи. Да и стаи уже давно нет, осталась лишь тень. Одно могу сказать: тот договор был ошибкой.

Мне захотелось выругаться. И этот упрямый, как…

— Безликие Драконы отказались от метки Бездны, — вдруг сказал Намди.

Он говорил быстро, впопыхах, будто боялся передумать. И поднял голову, будто ждал, что Небо услышит.

— Это я знаю, — я кивнул.

— На острове Цветущей Сакуры все стаи ревностно служили Небу, — продолжил Намди, — Очень ревностно, это был настоящий кодекс.

— Рыжие Лисы рассказывали.

Безликий кивнул:

— Предательство таково… — он поперхнулся, его голос засипел, — …это было настоящим святотатством…

Намди споткнулся, на миг потеряв самообладание. Остановился, сжал кулаки.

— Если это действительно дело твоей стаи, ты можешь не рассказывать.

— Безликие Драконы… поклялись служить Бездне… — не двигаясь, хрипло произнёс Намди, — Но поклялись… Небу.

«Даже я не слышала об этом», — удивилась Халиэль, — «Хотя я знаю, что Безликие вне закона. И подлежат казни без суда».

— В общем-то поэтому мы и прокляты, — совсем спокойно сказал Безликий и пошёл вперёд.

Сказанное Намди огорошило меня. Это как-то… Даже не знаю, как описать. Словно лазейка в законе, которая не пришлась по нраву самому Небу. Но, судя по всему, Бездне понравилось — ей всегда нравятся хаос и беспорядок.

Я вспомнил Полли из деревни Степных Соколов. Та тоже ведь Безликая. Как она сказала, она её стала, а не родилась.

Мне захотелось спросить ещё кое-что, но мой проводник оборвал меня:

— Не время для пустых разговоров, — Намди показал вниз.

Там в темноте, на главной дороге от крепости к городу, двигалась повозка с одиноко горящим факелом. Я всмотрелся…

Шараза возвращалась в Каудград. Со своим возницей.

— Какое дело у сотницы к твоему хозяину?

— Он сам тебе расскажет, если пожелает, — тут вдруг Намди прыснул со смеху.

— Ты чего?

— Шараза ещё не знает, что у неё в услужении был… человек.

— Э-э-э… — протянул я, — Ты о чём?

— О, эта сумасшедшая ради твоего семени… в общем, тебя ждёт повышение, четвёртый перст, — продолжал улыбаться Безликий, — Она сейчас весь Каудград разнесёт в поисках тебя.

Я поджал губы. Так-то я зверицы не боялся, но всё же… Не убивать же её?

Впрочем, там ещё Хильда. Как бы ещё Волчица не вступилась, у неё-то прав побольше.

Безликий продолжал улыбаться, и я вдруг спросил:

— А ты, Намди?

— Что?

— Ты тоже несёшь на себе проклятие Безликих?

— Знаешь, Белый Волк, — он вдруг посерьёзнел, — До последнего времени мне казалось, что Небу, как и Бездне, на всё насрать.

«Как он смеет так говорить о светлом Небе?»

— Но сейчас… я понимаю, что это не так. Времена меняются. И пришло время отвечать за поступки предков.

«А вот теперь он говорит правильно!»

Дальше мы снова пошли молча. Чувствовалось, что Намди сказал всё, что хотел. Да и сказанное было лишь душевным порывом.

Я понял его путь. Служба Хорасу — попытка загладить вину перед Небом. Кто знает, оценит Небо подвиг одного Безликого, или нет?

«Небо справедливо. Даже мне, ангелу, непостижимы его планы, но могу сказать одно — каждому будет отмеряно по делам его».

Вздохнув, я попросил Хали прекратить свои проповеди.

Пока шли, я вернулся к своим мыслям. Значит, сгорает в богах куча духа, если спускаются в Инфериор? Да ещё они боятся, как огня, Просветлённых?

Вот только никто не знает, в каком именно нуле вдруг проснётся такой «обнулитель».

А вот это логично. Инфериор полон нулей, этой «грязи под ногами». И божество не хочет вдруг, наступив в «грязь», стать таким же нулём.

Только что-то мне подсказывает, что не каждый ноль может стать таким.

Вот мой проповедник, наверняка, не простой ноль. Больно много событий завертелось вокруг него. Сраная просва умудрился поссорить между собой несколько стай и закрутить огромный ворот событий…

Только вряд ли этот Перит был настоящим Просветлённым, умножающим на ноль всех в радиусе нескольких метров. Он бы спокойно сбежал, не позволил бы себя связать.

Хотя…

«Ты мало знаешь о религии Просветлённых».

Тут Хали была права. Быть может, Перита потому и привязали к столбу на площади, чтобы не подходить к нему.

Но Скорпионы, которых я первыми увидел после пробуждения, были зверями. В нулей не превратились…

Или моя душа, вытеснив проповедника из его тела, сбросила Просветление?

Но даже Рычок, когда мы с ним в Проклятых горах поднимались к храму Просветлённых, удивился неведомой ауре. Значит, до этого такого не испытывал.

Впрочем, эту правду я могу никогда и не узнать. Сила Просветлённых, как мне кажется, никем не изучена. Один обнулял на сотни метров вокруг, другой — на десять. Я вообще только при касании.

Я сразу вспомнил про окаменевшего Апепа, которого баюкает демон-извращенец Дагон. Эту махину, разрушающую миры, своим касанием остановил Просветлённый.

Апеп не обнулился. И ноль куда-то исчез… Правда, там вдруг появился демон, который имеет способность соединять своё разум с разумом Червя, и при этом не умирать.

Это при том, что даже боги боятся смотреть меру Апепа. Интересно, откуда у демона эта способность?

— Пришли, — вдруг сказал Намди, вырвав меня из мыслей.

Мы остановились на тропинке. С одной стороны обрыв с довольно крутым склоном, с другой — нависшая над нами скала. Здесь всё поросло плющом и колючками, половина из них уже давно высохли.

Намди провёл рукой по скале, я сразу же бросил туда сканер.

— Осторожно, — сказал зверь, — Тут есть секрет.

Я ощутил эту породу камня, которая поддаётся под действием магии земли.

Подавив желание нажать сканером на камень, чтобы снова почувствовать, каково это, я смотрел, как Намди шарил пальцами, отыскивая какие-то точки.

Мелькнула искорка. Потом почудилось дуновение воздуха.

Безликий достал флягу, капнул на палец, прикоснулся им к камню…

— Ты владеешь тремя стихиями? — удивился я.

Тот покачал головой.

— Если я умею только нажимать на эти кнопки, это не значит, что я ими владею, — пожал плечами Безликий, — Ты, наверное, знаешь, что только одна стихия сильна, и подавляет остальные?

Я сдержанно кивнул.

— Слышал.

— Любой зверь может овладеть всеми стихиями, — твёрдо сказал Намди, а потом всё же добавил, — Ну, в теории…

— Я слышал, что это редкость.

— Редкость — это зверь, который совершенствуется. Всё достигается трудом.

— Понял. В общем, толпа ленива, ты это хотел сказать?

Намди кивнул, и добавил:

— Толпа не хочет знаний. Ты, конечно, талантлив, Белый Волк, иначе бы оракулы не говорили о тебе, — он продолжал давить пальцами на камень, — Но даже у тебя есть проблемы со стихиями.

Тут он был прав. Землёй я мог похвалиться, а вот остальные три. Огонь и воду я ещё могу ощутить, а вот воздух у меня… кхм… ну, где-то рядом.

Вдруг камень исчез.

— Твою нулячью меру, — вырвалось у меня, — Это…

— Это стихия духа, — кивнул Намди, потом вошёл и поманил меня за собой, — Мысль, твёрдая, как камень.

— Магия Хораса?

— Хозяин расскажет, если пожелает, — голос Безликого доносился уже из тайного лаза.

Командор Хорас сидел за длинным столом на деревянном стуле с высокой спинкой.

Стол был длинный, рассчитанный на огромную дружину, но за спиной командора стояли всего лишь два рыцаря в глухих шлемах.

Длинные скамьи вдоль стола были пусты.

Когда мы вышли из тайного лаза в огромный зал, стены которого были завешаны гобеленами, Хорас не удивился. Командор двинул уголком губ, будто улыбнулся, потом махнул мне.

— Проходи, четвёртый перст Белый Волк, садись.

С момента драки в Каудграде я не скрывал меру, и теперь не видел смысла. Всем и так всё понятно.

Намди остался стоять возле стены, а я прошёл, перекинул ногу через скамью, сел.

Мигом появились прелестные зверицы. Одетые в полупрозрачные платья, они принесли подносы с яствами и, улыбаясь мне, поставили передо мной блюда и чаши.

Я мигом бросил сканер, проверяя еду на яды.

— Не доверяешь? — с усмешкой спросил Хорас, — И правильно! Я тоже доверился…

«Я не чувствую ядов, Марк».

Я тоже не чувствовал.

Кивнув приору, я вытащил из-за пазухи баночку с ядом, который мне хотели подмешать в Каудграде.

Командор напрягся, его зрачки расширились, едва он почуял, что там.

— Белый Волк, как смеешь?

— Чтобы не было недопониманий, — сказал я, — У меня много секретов, но этот я прятать не хочу. Меня пытались отравить в Каудграде.

Хорас кивнул, потом протянул банку одному из рыцарей:

— Отнеси нашим мыслителям, пусть посмотрят.

Рыцарь кивнул и, тихонько позвякивая доспехами, исчез в широком проходе в конце зала.

Я окинул взглядом помещение.

Гобелены изображали рыцарей в белых плащах. Приора я узнал сразу — он был в длинной мантии мага, на которую сверху была накинута длинная кольчуга.

Лысый, с татуировкой на черепе. Его брат, Хорас, стоял рядом, и они словно простёрли руки над приоратом — под их ногами были горы, пустыни, реки.

Два брата-правителя.

— Когда-то я думал, что мы будем править вместе, — увидев мой взгляд, сказал Хорас.

Не дожидаясь от меня ответа, он поведал, что никогда не жаждал трона. Старший брат всегда был лучше: умнее, дальновиднее, справедливее.

Хорас любил Гильберта, и желал быть верной правой рукой. А ещё командор поистине любил земли Жёлтого Приората. Такие разные, такие богатые — у каждой старшей стаи свой характер.

— Но Гильберт… ему в какой-то момент стало мало быть приором, — рыцарь пожал плечами, — Захотелось больше силы.

— Знакомо, — кивнул я.

— А ещё… они никогда не чувствовал себя истинным хозяином этих земель.

Оказалось, Жёлтого приора всегда раздражали животные. Шмелиный Лес, Паучьи Овраги, Муравьиные Горы… Даже здесь, в пустыне, есть скорпионы, против которых сам командор не рискнул бы выйти. И вот в этих самых монстрах, которые водятся на территории приората, приор видел для себя угрозу.

— Я говорил ему, что таков порядок, — Хорас пригубил вино из обычной деревянной чаши, — Даже эти пауки… они сидят в своих Оврагах, и никуда не лезут.

— А как же сожранная деревня?

— Это потом. После того, как Гильберт объявил поход в Паучьи Овраги. Много зверей погибло, и много пауков. Но только поход оказался неудачным, а среди пауков появились воистину сильные твари. Накормили их духом, и разозлили.

Командор продолжал посмеиваться.

Я потёр подбородок. Это что-то новенькое: приор, который ненавидит не соседей, не еретиков, а животный мир своего приората.

— А потом он увлёкся этой ересью. Бездна, дерьмо нулячье. И эта неведомая магия с рисунками. Он пытается с её помощью завладеть силой животных.

— Магия Абсолюта?

Командор покосился на меня, улыбнулся одним уголком:

— Тебе ли не знать, так?

Я промолчал. Намди рассказывал, что командору нужна моя кровь, чтобы иметь козырь в случае, если Жёлтый приор Гильберт заполучит мою силу.

— Но это не главное, — вдруг сказал Хорас и вздохнул, — Ты правда тот копейщик?

— Честно, я не знаю.

— Потому что если это правда, то я имею шанс.

В зал стали входить звери в доспехах — жёлтое с чёрной каймой. Я почувствовал лёгкую тревогу.

— Только не говори, что сейчас ты будешь проверять, как я владею копьём?

— Нет, — командор покачал головой, — Но я опасаюсь твоей силы. Целых два предсказания, и все о тебе.

— Давай уже начистоту, Хорас, — сказал я, — Что происходит?

— Я отравлен, — коротко произнёс он.

Вошедшая охрана удивлённо охнула. Кажется, для них это было новостью.

Командор молчал, ожидая моей реакции. А я сразу же вспомнил про тот кубок, из которого он пил у Гакэру. Ну, естественно, если пить из проклятых сосудов, хорошо себя чувствовать не будешь.

— Тот кубок, из которого ты пил вино у знахаря…

— Да знаю я, — Хорас поморщился, — Это мои кандалы. Я на привязи у Бездны и у брата. Пока пью их дрянь, живу.

— А если не пить…

— Яд не убивает меня. Я просто превращаюсь в овощ, вечного безумца, пускающего слюни. В начале пытался отказаться, но Гакэру откачал меня этим питьём, и все оракулы как один твердят — это правда.

Хорас не знал, чем его поят. Вино появляется по велению Гакэру. И оракулы предсказали, что в случае смерти знахаря никто больше не поможет командору.

Он мог бы отдать приказ убить знахаря, но не мог так рисковать.

Я молчал, слушая.

— Все эти яды. Кобра эта. Мы всё перепробовали для противоядия… И эта толстуха ещё куски пауков приволокла, хотя я давно пробовал их яд, — Хорас откинулся на спину, и поморщился, вспоминая о Шаразе, — Знал бы ты, какие обещания мне приходится давать.

Я усмехнулся. Что нужно сотнице, ни для кого не секрет.

— Ладно хоть, обещания придётся выполнять, только когда стану приором, — пальцы командора сжали подлокотники, — А я стану приором.

— Зигфрид этого ждёт.

— Синий Приор верен Небу. Кажется, настали такие времена, когда это уже редкость.

Он склонился вперёд, прищурился:

— Я не сдамся, хоть и сижу здесь уже много лет.

— Что тебе нужно от меня? — спросил я, не имея особого желания слушать об амбициях.

— Для начала докажи, что ты — тот копейщик.

— Ну-у-у… — я замялся, — Вообще, я уже сказал Намибу, что он вождь.

— Да не интересны мне все эти дела звериные. Зверям — зверево, а людям — людское! Этот бандит честный зверь, и я ни разу не трогал его. Хотя по закону должен бы казнить.

Он снова пригубил вино.

— В пустыне есть старик, этот зверь — потомок двух родов. Намиб знает его, но я ни разу не видел — он неуловим, и обитает в пустыне среди монстров. Пустынник зовут его просто мастером.

Чаша стукнула о стол.

— По предсказанию только он может сказать, ты тот копейщик, или нет.

Стражники вдруг столпились за моей спиной, и я сразу понял, что мне пора идти.

— А при чём тут ты, командор? Он вылечит тебя?

— Он даст ответ, — сказал Хорас, — Принеси мне от него ответ.

— Командор, — хмуро сказал я, оборачиваясь на зверей, — Я тебе не ноль на побегушках.

— Знаю, Белый Волк, — кивнул рыцарь, — У меня есть кровь брата.

Я вздохнул. Дерьмо нулячье, чёртовы оракулы. Всё-то у них схвачено.

— Ладно, — я встал, — Жди ответ.