Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Чжан Цзе В ДОЖДЬ

После двух с лишним лет изоляционной проверки особая комиссия наконец-то известила Ян Ин, что ей разрешено съездить домой к родным.

Мать послала ответное письмо, в котором просила взять с собой одеяло, потому что близится зима.

Семья Ян Ин давно была в разлуке: отец находился в изоляционной проверке, младшие братья и сёстры разъехались по другим провинциям, поселились в деревнях и стали коммунарами. Они увезли с собой постели, и дома почти ничего не осталось. Уже несколько лет семья живёт на одну зарплату матери, поэтому купить новое одеяло не по карману.

Ян Ин завязала багаж в узел и пошла в комнату водителей.

Открыв дверь, она тут же зажмурилась из-за густого дыма сигарет. Из-за того, что ей часто приходится не спать ночью и под тусклой лампой писать объяснительные о своих недостатках, проступках и вине перед партией, её светлые глаза испортились. Лёгкий дым, ветерок или слишком яркий свет всегда вызывают у неё слёзы.

Однажды, когда она училась в университете, молодой человек посвятил ей любовные стихи:

Потом её жестоко высмеяли, прочитав эти стихи в женском общежитии. Эх, что глаза, что тени, всё было мальчишеский вздор…

Она слышит чей-то голос:

— Подавайте главные карты! — и до неё доносится шум, как будто на пол упало полное ведро.

В приоткрытую дверь дунул ветер и рассеял дым в помещении. Посреди комнаты Ян Ин видит стол, сделанный из упаковочной коробки, за которым курят и играют в карты четверо мужчин. Они азартно стучат руками по столу при каждом броске карты. Ей кажется, что самодельный стол может в любой момент порваться от удара. Напротив двери сидит мужчина в коричневой кепке, натянутой до бровей. В уголке его рта торчит сигарета. Он сосредоточил внимание на картах, и ему больше ни до чего нет дела. Вот он обеими руками лениво собирает разбросанные карты со стола и поднимает их. Картонные квадратики плавно падают из его рук одна за другой на стол с приятным шумом, образовывая аккуратные кресты.

Похоже, никто не заметил, что в комнате появился ещё один человек. Ян Ин долго стоит возле двери и молчит. Она не знает, как обратиться со своей просьбой, хотя ей известно, что в школе кадров есть правило: каждый «боец седьмого мая»,[31] которому нужно ехать на вокзал, имеет право просить машину в отделе водителей.

Мужчина в кепке словно почувствовал её третьим глазом и, не поднимая на неё взгляд, спросил:

— Машина нужна?

Ян Ин кивнула головой.

Мужчина, сидящий рядом с ним, косо посмотрел на неё и сказал:

— Ей? Не думай!

Неловкая многозначительная тишина, нарушаемая только шелестом карт. Вдруг кто-то плюнул на пол.

Она повернулась, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Долго стояла в недоумении у ворот школы кадров, пристально глядя на ворону, прыгающую по площадке в поисках пищи. И в голове у Ян Ин вертится простой вопрос, на который нет ответа: «Что они обо мне знают?»

Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы отправиться в путь длиной двадцать километров, отделяющих её от вокзала.

Деревья по обеим сторонам дороги давно оголились, вытянув вверх пустые ветви, словно руки людей, умоляющих о жалости, которой нет в этом мире. Впереди — бесконечная даль. Пасмурная погода раскрасила дорогу и поля по бокам одним серым цветом. Душно.

Пошёл дождь. Стало слякотно. Вскоре матерчатые туфли Ян Ин насквозь промокли в лужах. Дождь льётся по лицу, по волосам. Промокшее одеяло на спине становится всё тяжелее. Пеньковая верёвка режет плечи.

Она не догадалась взять с собой зонт или плащ. Когда нечем защитить свою душу, странно и нелепо прятать от дождя тело.

Ей нравится дождь.

В детстве она часто, босая, в одной майке, бегала, кричала и веселилась во время летних ливней. Промокшая майка липла к её выпуклому животику…

Она часто пела эту песенку.

Когда подросла, она полюбила гулять под зонтиком в шелестящий дождь и слушать звук падающих на зонт капель. Под зонтиком рядом с ней было ещё одно лицо. Под нескончаемый шорох дождя оно казалось таким привлекательным.

А что теперь? Почему дождь беспощадно размывает её?

Может быть, кто-то, хотя бы недолго, проводит её в этот безжалостный дождь? Она оглядывается в поисках других прохожих, но на дороге никого нет. Хотя бы корова или собака… Но в такую погоду даже самый резвый щенок предпочитает дремать под боком у матери.

Рядом с ней только деревья. Они безнадёжно умоляют о чём-то, вытянув ветви. По чёрным стволам льётся дождь… Дерево умеет плакать? Разве иногда оно тоже чувствует печаль?

Она бредёт под монотонный шум дождя, будто всю жизнь так ходила в ненастье с промокшим одеялом на спине, по этой дороге… В душе тупое равнодушие. Она вяло подумала — есть ли на свете что-то, способное вызвать в ней хоть какое-нибудь желание? Хоть желание ударить кого-то?

«Ди-ди-и!» За спиной раздался гудок машины. Ей лениво оглядываться. Она отошла в сторону.

Какой-то джип обогнал её и затормозил. Дверь открылась, из машины высунулся мужчина в коричневой кепке и крикнул:

— В машину!

Она оглянулась. Никого. Кажется, обращаются к ней.

Кепка всё ещё натянута до бровей, сигарета так и торчит в углу рта, словно мужчине на всё плевать. В салоне слышно только, как дворники скрипят по лобовому стеклу, вправо-влево, вправо-влево. Дорога перед машиной то и дело прячется в пелене дождя. Костлявые руки держат руль.

В её памяти мелькают все события и люди, с которыми она сталкивалась за тридцать с лишним лет. Эх, её недлинный путь судьбы похож на дорогу за стеклом: то ясен, то нет.

Приехали.

Он выплюнул сигарету. Горящий окурок упал в лужу, с шипением погас и поднял струйку дыма.

— Пожалуйста, выходите, — произнёс он.

Это третья фраза, которую он сказал ей за всё время.

Она молча поднялась и вышла, не поблагодарив и даже не оглянувшись.

Идёт дождь, а она стоит как истукан. Слышит, как хлопнули дверью машины, дали задний ход, и, прибавив газу, машина умчалась прочь, разбрызгивая грязь.

Затем Ян Ин вошла в заброшенный вокзал.

Перевод Ли Чжи